Текст книги "Смарагдовое ожерелье"

Автор книги: Джанет Глисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Джошуа охотно принял его предложение, и Герберт стал рассказывать о поместье. Но едва он открыл рот, в их поле зрения неожиданно попала Сабина, и Герберт остановился на полуслове.

Они смотрели, как она вышла из боковых ворот и по гравийной дорожке зашагала к теплице с ананасной плантацией, расположенной в дальнем конце сада. Ее фигурка в развевающемся плаще казалась крошечной, но даже издалека было видно, что эта женщина полна изящества и достоинства.

Как только Сабина скрылась из виду, Герберт продолжил свой рассказ. Джошуа ни в коем случае не должен обойти своим вниманием утопленный сад,[3]3
  Утопленный сад – разновидность сада, площадка которого опущена по отношению к окружающему рельефу.


[Закрыть]говорил он, а дальше, в розарии, есть восхитительный фонтан в виде амурчика, который многих приводит в восторг. Герберт начал объяснять Джошуа, как дойти до этих достопримечательностей, но их разговор вновь был прерван.

Сабина, исчезнувшая в оранжерее буквально несколько минут назад, вновь выбежала на дорожку. Даже не выбежала – вылетела, будто за ней по пятам гнались все чудища преисподней. Герберт опять умолк, хотя на этот раз, судя по тому, что он хмурился, дар речи был утрачен от беспокойства, а не от любви. Странные жесты и поведение Сабины свидетельствовали о том, что произошло нечто ужасное. Они с изумлением смотрели, как она, будто терзаемая жуткими муками, подняла голову и издала душераздирающий крик.

Глава 4

Исключительные обстоятельства, сопутствовавшие помолвке Герберта Бентника и Сабины Мерсье, были предметом сплетен в светских кругах Ричмонда.

В Англию Сабина приехала пять месяцев назад, а до этого большую часть своей жизни провела на вест-индском острове Барбадосе. Любовь к растениям она унаследовала от отца, корабельного врача из семьи гугенотов. Тот, интересуясь лечебными свойствами экзотических растений, собирал их семена и образцы на протяжении всей своей профессиональной деятельности, а потом, поселившись на Антигуа, занялся растениеводством. Он женился на мулатке, и та родила ему двоих детей, росших в окружении его любимых растений. Старший ребенок, сын, пошел по стопам отца – ушел в море и дослужился до капитана фрегата. Младший ребенок, Сабина, от матери унаследовала черные глаза, смуглую кожу и приятные манеры, а от отца – это проявилось позже – любовь к миру флоры.

Серьезно Сабина занялась садоводством (причем для нее это было, скорее, страстное увлечение, чем просто хобби) после смерти второго мужа, Чарлза Мерсье. От него ей достались в наследство уютный дом в милом местечке – на склоне холма, с которого открывался вид на порт Бриджтауна, – и земельный участок площадью десять гектаров. Чарлз Мерсье работал экспедитором грузов. Человек он был благоразумный, экономный и стремился только к одному – обеспечить своей семье безбедное существование. С этой целью каждый лишний пенни он вкладывал в какое-нибудь предприятие, чтобы увеличить свой капитал. При его жизни сад возле их дома представлял собой ведущую к крыльцу узкую полоску земли, на которой выращивали необходимые для стола овощи и фрукты. Остальную площадь занимал сахарный тростник, приносивший неплохой дополнительный доход, который всегда был кстати. После смерти Чарлза Сабина избавилась от тростника и большую часть сбережений мужа, равно как и свои силы, направила на возделывание сада. Наняв портового рабочего (он был ирландцем), она обучила его ремеслу садовника, а потом купила несколько рабов ему в помощь. Вспоминая все, что она узнала о растениеводстве от своего отца, Сабина стала культивировать разные тропические растения, какие только ей удавалось найти. Она сама научилась выращивать саженцы и черенки в сырых, тенистых местах, делать отводки путем прорезания узлов на стеблях, пригибать ветки к почве с помощью колышков, собирать семена с самых крепких и тугих плодоножек.

И сад Сабины разрастался, становился все пышнее и красивее. На месте сахарного тростника теперь цвели и плодоносили жасмин, банановые, джакарандовые, лимонные и апельсиновые деревья. Аронник с пушницей росли в изобилии, а таких, как у Сабины, орхидей на всем Барбадосе было не сыскать. На острове, славившемся богатой растительностью, сад Сабины слыл самым зеленым и роскошным, а сама она пользовалась репутацией непревзойденного садовода.

Сознательные и отважные англичане, у которых на Барбадосе были плантации, время от времени посещали свои заморские владения, дабы удостовериться в том, что их собственность содержится в полном порядке. Многие из этих господ впервые совершали путешествие в столь дальние края. Когда судно, на котором они плыли, приближалось к берегу и их взорам открывались красоты местности, у них зачастую дыхание перехватывало от восторга и изумления. Конечно, к местным погодным условиям им приспособиться было трудно. Климат здесь редко бывал умеренным: обычно либо шли проливные дожди, либо стояла нестерпимая жара. Соответственно приезжие либо вымокали до нитки под ливнями, либо их шерстяные платья насквозь пропитывались потом. А бывало, ураганный ветер срывал с них шляпы и парики, попирая чувство их собственного достоинства.

Приезжих англичан восхищало богатство видов вокруг. Всюду такая роскошь, такое изобилие, такие чудесные здания! На Барбадосе не осталось и клочка земли, который был бы невозделанным. Часто прибывшие делились впечатлениями с хозяином гостиницы, в которой они останавливались, и в ходе разговора непременно упоминалось имя Сабины Мерсье. Всякий, кого интересовали природные особенности и диковинки острова, обязательно посещал ее сад – одну из главных достопримечательностей Барбадоса, – где радовали глаз лучшие образцы самых разных видов растений.

Гостей с хорошими рекомендациями Сабина охотно допускала в свои владения. Ее садовник был любезным и знающим экскурсоводом. Более того, во время экскурсии посетителям случалось встретить и саму хозяйку. И стоило им выразить восхищение ее достижениями и показать, что они разбираются в садоводстве, она начинала с энтузиазмом объяснять, как следует выращивать анону чешуйчатую, авокадо, имбирь, папайю, тыкву-горлянку, ананасы – словом, любое тропическое садовое растение, о котором упоминал посетитель.

Разумеется, владельцам плантаций, находящимся вдали от уюта домашнего очага, было приятно, что их наставляла в столь увлекательном занятии доброжелательная леди с завораживающими глазами, которая не только привечала гостей в своем саду, но еще и на прощание, когда они возвращались на родину, давала им в подарок отростки и семена и объясняла, как их сажать и выращивать. Очарованные Сабиной, впоследствии они поддерживали с ней отношения по переписке, рассказывали о ней своим друзьям и знакомым. В результате росло число людей, желавших побывать в саду Сабины, и слава о ней разносилась по свету столь же быстро, как разрастались в ее саду тропические растения.

Вот и ревностный садовод Герберт Бентник познакомился с Сабиной Мерсье во время своего визита на Барбадос, куда приехал посмотреть, как идут дела на его сахарных плантациях – источнике унаследованного им богатства. И Сабина, с присущим ей гостеприимством, пригласила его в свой сад. Герберта в поездке сопровождала его жена Джейн, что было не совсем обычно для того времени. Женщина блестящего ума, Джейн тоже была не прочь взглянуть на сад Сабины и познакомиться с создательницей этого земного рая.

Сабина Мерсье оказала чете Бентников радушный прием. Она провела их по восхитительным аллеям и рощицам, а после угостила фруктами и ароматными напитками. Как и все, кто бывал в гостях у Сабины, Герберт и Джейн были очарованы хозяйкой, пленившей их своими приятными манерами, оказанным вниманием и глубокими познаниями в области садоводства.

К сожалению, знакомство Сабины с Джейн оказалось непродолжительным. В Вест-Индии свирепствовали тропические болезни, и тот, кто был непривычен к местному климату, часто становился жертвой всевозможных недугов. Через неделю после того как Бентники побывали в саду у Сабины, Джейн заболела и слегла. Вскоре у нее начался сильный жар, потом она впала в беспамятство и больше в себя не приходила. А через две недели умерла.

Герберт, обожавший супругу, был потрясен ее внезапной кончиной. Стойкая женщина, мать его двоих детей, Джейн была ему верной подругой и женой, с которой он прожил в браке более двадцати лет. В отличие от других женщин из его окружения, она не имела привычки ныть и жаловаться на здоровье. В его представлении она была крепче и сильнее всех женщин, которых он знал, и такой же несгибаемой, как и он сам. Не будь он в том уверен, он никогда не согласился бы взять ее с собой в столь далекое путешествие.

Вдали от родины, на чужой земле со странными обычаями и непривычным климатом, Герберт особенно остро переживал тяжелую утрату, и Сабина всячески старалась поддержать и утешить его. Во время болезни Джейн она была сама доброта, ухаживала за умирающей, когда ту мучила лихорадка, делала мази и настойки для облегчения боли, обтирала больной лоб, когда та металась в предсмертной агонии, и после помогла Герберту уладить все формальности, связанные со смертью жены.

Спустя полтора месяца после похорон, когда истекло время траура, Сабина пригласила Герберта на ужин. Проявляя чуткость, она в очередной раз выразила ему соболезнования, упомянула про смерть своего мужа Чарлза, о котором горько скорбела, и затем мягко перевела разговор на менее болезненные темы. В ходе беседы они разговорились об ананасах.

Восхищаться ароматным медовым вкусом ананасов не было нужды, поскольку Герберт уже угощался этими плодами в их первую встречу, когда он приходил смотреть ее сад вместе с Джейн, и теперь Сабина снова подала их на десерт. Герберт был благодарен, что она отвлекла его от мрачных мыслей.

– А знаете, в Европе ведь все буквально помешались на ананасах, – сообщил он, смакуя на языке сочную мякоть. – Этот плод в той или иной форме находит воплощение во всех видах искусства – от архитектуры до ювелирного и гончарного дела. Его изображают на воротных столбах, сахарницах, чайных чашках.

Герберт помолчал, отметив про себя, что Сабина удивительно хороша в платье из золотистого шелка. Его взгляд упал на ее шею, где мерцало необычное смарагдовое ожерелье.

– И все же, сударыня, – с воодушевлением продолжал он, – должен признать, что ни одному художнику, даже самому искусному, не удается передать самое главное достоинство плода, которым вы меня угощаете, – насыщенность его вкуса.

– Мне радостно, что мои ананасы доставляют вам столь огромное удовольствие, – отозвалась Сабина, скромно опустив глаза.

– Ваши фрукты не только доставляют мне удовольствие, сударыня, но и вызывают восхищение. В Англии ваши знания были бы бесценны. Каждый садовник мечтает вырастить такой вот плод. Среди моих знакомых вряд ли найдется хотя бы один джентльмен, который не хотел бы иметь ананасы на своем столе или их изображения в своем доме.

Сабина улыбнулась и, наполняя его бокал, подумала уже не первый раз с момента их знакомства, что Герберт на редкость приятный человек. Она не сказала бы, что он поразительно красив, но его твердый, хотя и чуть тяжеловатый подбородок, спокойный, открытый взгляд свидетельствовали о том, что он честный человек. Ей нравилось, что он умеет поддержать разговор, с готовностью целует ей руку и расточает комплименты.

Шли недели, они продолжали встречаться. Герберт описывал ей свой сад в Астли, и, по мере того как они обменивались опытом в области садоводства, между ними крепла взаимная симпатия. Наконец наступила последняя неделя пребывания Герберта на Барбадосе. Сабина устроила прощальный ужин. Герберт за столом был необычайно тих. Каждый раз, когда он смотрел на Сабину, его переполняло сожаление. Он содрогался при мысли о том, что возвратится в Астли один, будет спать в одиночестве на большом брачном ложе.

Во время десерта, на который в числе прочих лакомств по традиции непременно подавали ананасы, Сабина, грустно глядя в свою тарелку, глубоко вздохнув, сказала:

– Мне очень жаль расставаться с вами, мистер Бентник. Знаете, у меня для вас есть прощальный подарок. Надеюсь, он будет напоминать вам о нашей теплой дружбе. Я приготовила его в последние недели, памятуя о наших беседах про ананасы. Это с десяток замечательных черенков, уже упакованных для перевозки в Астли. Конечно, ананасы вы могли бы купить и в питомниках Англии, но это уже взрослые растения с завязавшимися плодами, которые через три недели можно будет подавать на стол.

– Но, сударыня, что мне делать с ними?

– Посадите в своем саду. Вы же говорили, что у вас роскошная оранжерея. Сделайте то, что, как вы сами часто указывали, сейчас считается у вас модным: устройте ананасную плантацию. Как только ананасы созреют, срежьте с них верхушечные розетки и посадите. Уверяю вас, плоды, которые они дадут, будут слаще и сочнее тех, что выращивают в ваших местных питомниках. При желании можно засадить ананасами всю оранжерею.

Герберт уныло смотрел на нее. Он не знал, что сказать. Ему было грустно и одиноко. Ссутулившись, он крутил в руке бокал. Мысль о возвращении в Астли навевала на него тоску. Как же ему плохо без любимой жены! Как он будет спать в постели, не согретой ее теплом?! Сумеет ли без помощи Джейн вести хозяйство, не говоря уже о том, чтобы заниматься культивированием ананасов – совершенно новым для него делом?! Как тут не пасть духом?!

Видя испуг на его лице, Сабина покраснела:

– Простите меня, сэр. Я вела себя слишком бесцеремонно. Вижу, вы оскорблены. Но поверьте, я вовсе не хотела вас обидеть. Просто вы говорили, что ананасы в Англии в моде, и я подумала, что мой подарок порадует вас. Что касается меня, ничто не доставит мне большего удовольствия, чем мысль о том, что вы наслаждаетесь моими фруктами у себя дома, может быть, иногда с теплотой вспоминая меня.

Герберт смотрел на золотистую кожу Сабины, и на душе у него становилось все мрачнее. И вот, когда он уже совсем было впал в отчаяние, в темноте забрезжил лучик света. У него созрело решение. Это был импульсивный шаг, но именно поступки, совершаемые по наитию, всегда приносили ему успех. Сейчас – или никогда.

– Дорогая миссис Мерсье... Сабина... это я должен просить у вас прощения. Ваше предложение меня ничуть не оскорбило. Напротив. Я глубоко тронут. Должен признаться, никогда еще разговор о черенках не пробуждал во мне такой радости. Я, в свою очередь, тоже хочу сделать вам предложение. Поедемте со мной в Астли. Вы переделаете мою оранжерею в ананасную теплицу. Сами посадите первые образцы – эти самые черенки, что вы так старательно подготовили для меня. А потом, если у вас будет желание – поскольку меня не прельщает перспектива жить в одиночестве, – выходите за меня замуж.

Сабина стыдливо опустила глаза. Она и мечтать не смела о таком предложении. Вне сомнения, это то, чего она желает больше всего на свете, но негоже отвечать согласием сию же минуту. Сабина молчала, обмахиваясь веером. Потом наконец подняла глаза и встретилась взглядом с Гербертом. Взволнованный, мучимый неопределенностью, он заключил ее маленькую ручку в свою большую ладонь. Она ощутила тепло его пальцев на своем запястье, почувствовала желание в его пожатии и, улыбнувшись, выразила согласие.

Таким образом Сабина покинула свой дом и свой цветущий сад, оставив его на попечение садовника и его жены. Не прошло и месяца, как она отправилась вслед за Гербертом в сопровождении своей дочери Виолетты, красивой девушки двадцати одного года. Они прибыли в Астли под Новый год. Свадьба была назначена на лето. Причина отсрочки была очевидна. Сабину с Гербертом свели вместе ананасы, и она хотела, чтобы эти сочные плоды, выращенные в Астли, украсили их свадебный стол.

Тем временем Сабина жадно поглощала написанные специалистами трактаты о культивировании ананасов в Англии. Она наняла нового главного садовника, Гранджера, с десятью помощниками и объяснила им, как следует ухаживать за ананасами. Дня не проходило, чтобы она не проверила, как ее растения. Почему-то Сабина убедила себя, что, если ее ананасы приживутся в Астли, то и они с Гербертом будут жить счастливо.

Глава 5

Вряд ли стоит удивляться тому, что Сабина утратила самообладание при виде трупа и беспорядка, учиненного в оранжерее. Встревоженные криком, Герберт с Джошуа поспешили к ней. Когда через несколько минут они оказались рядом, возле нее уже находился главный садовник, возившийся в саду неподалеку. Как только они подбежали, Гранджер отвел Герберта в сторону, что-то тихо сказал ему и вручил какие-то бумаги.

Джошуа заметил это краем глаза, несмотря на то что его внимание было приковано к Сабине. Оцепеневшая, с мертвенно бледным лицом, она смотрела на них потухшим взглядом, будто сквозь пелену тумана. Усадив ее на ближайшую скамейку, Джошуа задал несколько простых вопросов. Она отвечала едва слышно, так что слов было не разобрать. Опасаясь, что она упадет в обморок, он достал из кармана свои нюхательные соли и сунул флакон ей под нос. Через пару минут Сабина пришла в себя и уже более внятно поведала о том, что увидела в оранжерее. Там лежит мертвец, сообщила она. Что это за человек, ей не известно, но он погубил часть ей растений.

Когда Герберт попытался выяснить подробности, Сабина, чуть покачнувшись на скамье, повторила, что не знает того мужчину, но уверена, что он мертв. На вид он человек состоятельный, добавила она, на работника не похож. Более она ничего сказать не может.

Сообразив, что Сабина находится в состоянии сильного потрясения, Герберт взял ее под руку и с помощью Джошуа проводил в дом. Усадив невесту на кушетку в гостиной, Герберт предложил выпить бренди, вина или еще чего-нибудь на ее усмотрение. Сабина отказалась. Объяснила, что она вне себя от расстройства и ей просто нужно несколько минут посидеть и поразмыслить в тишине и покое.

Герберт был в крайнем замешательстве. Некоторое время он смотрел на застывшую в молчании Сабину, словно пытаясь решить, что еще он мог бы для нее сделать. Потом отошел в дальний конец комнаты, сел за свой письменный стол и вытащил из кармана два письма. Джошуа предположил, что это, вероятно, были те самые бумаги, которые передал Герберту Гранджер, хотя, возможно, он и ошибается. Герберт по очереди развернул и прочитал каждое из писем. Было непонятно, удивило его их содержание или нет, ибо лицо Герберта оставалось непроницаемым, разве что помрачнело немного, хотя, рассудил Джошуа, это вполне естественно, если учесть, что в его в оранжерее обнаружен труп.

Одно из писем Герберт порвал на кусочки и бросил в незажженный камин, второе убрал в свой письменный стол. После все такой же угрюмый, как и прежде, налил себе бренди и с бокалом в руке опустился в кресло с подголовником на некотором удалении от Сабины.

Погруженная в свои мысли, Сабина, казалось, и не заметила того, что он сделал. А если и заметила, то ничем этого не показала. Джошуа же начинал ощущать неловкость. Атмосфера в гостиной стала гнетущей. Чувствовалось, что в отношениях между Гербертом и Сабиной появилась некая напряженность, которой Джошуа не находил объяснения. Не желая усугублять неловкость, он поднялся, намереваясь оставить их и вернуться к своей работе.

Не успел он дойти до порога, как Сабина окликнула его:

– Мистер Поуп, задержитесь на минутку, пожалуйста. – Она жестом подозвала его к себе. – Сейчас я отправлюсь в свою комнату на верхнем этаже, – сообщила она настолько тихим голосом, что Герберту было бы трудно ее услышать. – Прошу, поднимитесь ко мне через десять минут. Я хочу кое-что с вами обсудить.

Джошуа вскинул брови.

– Непременно, сударыня, – пообещал он.

Спустя десять минут Джошуа постучал в будуар Сабины Мерсье. Ему велели войти. Большая уютная комната была декорирована в восточном стиле: обои с бамбуковым узором; изящная мебель, покрытая черным лаком; на стенах акварели с изображением экзотических птиц и цветов, на полу – толстый китайский ковер с орнаментом из роз и лент. Несмотря на то что день выдался теплый и солнечный и комната находилась на южной стороне, окна были закрыты, а шторы задвинуты. В помещении стояла удушающая жара, воздух был пропитан навязчивым ароматом каких-то необычных духов, который Джошуа был неприятен.

Сабина сидела за туалетным столиком, застеленным муаром. Это был изящный предмет мебели со створчатыми зеркалами и множеством выдвижных ящичков. Когда Джошуа вошел, Сабина попросила его немного подождать и с тех пор не произнесла ни слова. Он смущенно топтался у двери, глядя ей в спину. Через ее плечо ему была видна поверхность столика, уставленного дорогими на вид предметами самого разного назначения. Там были расчески и гребни из черепашьего панциря, баночки с пудрой и помадой с узорчатыми серебряными крышками, эмалевые шкатулки с мушками и булавками, несессер из слоновой кости. Верхний ящик столика был наполовину выдвинут. Очевидно, оттуда Сабина достала лежащий перед ней футляр из шагреневой кожи. Футляр был открыт. Внутри, на шелковой подложке желтовато-серого оттенка, мерцало смарагдовое ожерелье.

Джошуа уже несколько раз видел это украшение. Сабина надевала ожерелье оба вечера подряд со дня его приезда и когда позировала ему. Как и раньше, когда он смотрел на эту драгоценность, она одновременно и притягивала его взор, и вызывала у него отвращение. Ожерелье состояло из десятка драгоценных камней, уменьшающихся по размеру; самый крупный был с ноготь его большого пальца. Каждый камень был помещен в оправу из золота и соединен с соседними толстыми золотыми звеньями. Неприятие вызывала необычная форма ожерелья. Оно было сделано в виде змеи: хвост зажимался в пасти, голову образовывал самый крупный камень – единственный среди смарагдов рубин.

Сабина взяла в руки ожерелье. Грани смарагдов заблестели в лучиках света, словно копья, пронзающихся сквозь задвинутые шторы. Оттенки ультрамарина, аурипигмента, ярь-медянки, глауконита и черной жженой кости накладывались на отражение Сабины в зеркале, казавшееся блеклым на фоне сверкающих камней. Зеленые грани переливались так радужно, что создавалось впечатление, будто смарагдовая змейка живая.

Какими качествами должна обладать женщина, чтобы безбоязненно носить на шее столь отталкивающий предмет? Джошуа был в смятении: от одного вида этого ожерелья у него мурашки ползли по коже.

Минуты текли. Сабина по-прежнему хранила молчание, завороженно глядя на ожерелье. Джошуа терпеливо ждал, задыхаясь от удушающей жары и сладкого запаха, который, казалось, становился все резче. Наконец, не оборачиваясь – она смотрела на свое отражение в зеркале, – Сабина спросила:

– Красивая вещица, не правда ли, мистер Поуп?

Он смущенно кивнул, опустив глаза на свои руки. Интересно, к чему она клонит? Сейчас ему было столь же неловко, как и некоторое время назад в гостиной. Хоть он и был привычен к обществу аристократов, но не знал, как должен вести себя в будуаре светской дамы. Он глубоко сочувствовал Сабине, перенесшей сильное потрясение, и ни в коей мере не хотел обидеть ее. Но также не хотел и поощрять и задерживаться в ее комнате. С какой целью она пригласила его к себе? Он тактично попытался это выведать:

– Да, сударыня, вещь уникальная. Вам ее подарил мистер Бентник?

– С чего вы взяли? Ожерелье принадлежит не мистеру Бентнику. Оно мое. Я привезла его с собой.

– Вы говорили, что хотели попросить меня об услуге, сударыня. Это касается следующего сеанса? Может, перенести его на другое время?

Сабина чуть качнула головой, будто пробуждаясь от грез:

– Да, вы правы, у меня есть к вам просьба. Спасибо, что напомнили. Я хочу, чтобы вы сходили к главному садовнику, Гранджеру. Проверьте, убрал ли он тело. Кажется, я слышала, как мистер Бентник отдал ему такое распоряжение. Спросите, выяснил ли он что-нибудь об этом человеке. Может, нашел что-то в его карманах? Мне любопытно, кто этот несчастный. А во время нашего следующего сеанса вы мне расскажете все, что узнали. Да, и вот еще что, мистер Поуп...

У Джошуа упало сердце, но он учтиво улыбнулся:

– Слушаю, мэм?

– Вы окажете мне большую услугу, если ничего не скажете о том, что узнаете, другим домочадцам. Мистер Бентник недавно потерял жену. Я хочу уберечь его от лишних волнений. Это больше никого не касается.