Текст книги "Книга Мертвых(СИ)"

Автор книги: Джал Халгаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

На мой вопрос, на кой черт она тогда так старалась, женщина ответила:

– Зачем уродовать такое милое личико подобным увечьем? Лучше пусть будет немая с языком, чем немая без него.

На этом мои вопросы закончились.

Мы решили выйти на закате. Понимаю, идти в потемках – глупая затея, но именно ночью на дорогах меньше всего путников и с недавних пор патрулей.

Я тащился спереди. Мои глаза, светящиеся во тьме, позволяли мне указывать путь. Ведьма шла чуть поодаль. Я спиной ощущал ее пристальный кошачий взгляд. Хотелось повернуться и снести ей мечом голову (тот, впрочем, так этого и требовал). Насчет кошачьего так и оказалось: ее глаза во тьме изменились, зрачки расширились точь-в-точь как у кошки. Весьма... неприятное зрелище.

А я то и дело поглядывал на девочку. Кажется, она действительно успокоилась. Даже иногда тихо смеялась, когда ведьма с улыбкой что-то шептала ей на ухо.

Я заметил, что довольно ухмыляюсь. И что только на меня нашло?

Не важно. Это наваждение рассеялось, как только нам преградили путь стражники. Трое, разодетых в разноцветные кожаные доспехи как чертовы павлины.

– Стоять! – он крикнул так громко, что птицы на деревьях испуганно заохали. Девочка вскрикнула и спряталась за подолом платья ведьмы. Это меня разозлило.

– Именем императора Ундбара я требую предъявить документы!

А вот это уже что-то новое.

– Отвернитесь.

Мне повезло: ведьма поняла меня сразу же. Она повернула девчонку спиной ко мне, и я с довольной миной вытянул Кейнекен из ножен.

– Гляди-ка! Он хочет откупиться от нас сломанны...

Следующие его слова утонули в булькающей в горле крови. Прежде чем другие двое успели закричать, я широко взмахнул мечом и рассек надвое обоих. Шучу. Во втором Кейнекен проделал дыру от бока до ключицы и застрял где-то около плеча.

– Святая Райна! А теперь убери эти трупы! Нет-нет, стой, не надо поворачиваться, там нет ничего интересного, – обратилась она уже к девочке. – Лучше смотри, что у меня для тебя есть, – она покопалась в своей новой наплечной сумке и вытащила сорванный недавно борец, источавший – для меня – отвратительный запах на всю округу. – Держи. Он поможет, если на тебя нападут всякие... Волки. Смотри, какой красивый, правда?

Я фыркнул. Угу, как же. Чихну, и делу конец.

Когда с трупами было покончено, и они отправились отдыхать в тени колючих кустов терновника, я закрепил Кейнекен на поясе, и мы пошли дальше.

– Зачем было их вообще... – она осеклась. – Зачем от них надо было именно так избавляться? Я бы решила все за пару минут.

– Береги силы, они могут нам понадобиться.

Женщина понимающе кивнула.

– Ты ведь не из-за моих сил так печешься? – спросила ведьма чуть позже.

– Ага.

К сожалению, за всю ночь мы ушли не так далеко. Почему? Да все по тому же.

– Давай остановимся, ей тяжело.

Я оглянулся. Обе мои спутницы устало смотрели на меня, причем одна чуть поменьше буравила меня взглядом ничуть не хуже той, что постарше. Кажется, магия и вправду кое-что да исправила.

– Что, наша маленькая принцесска снова устала? – я склонился над ней. – В пятый раз за час?

Девочка кивнула.

Вздохнув, я обернулся.

– Сколько еще до границы топать?

– Час-два.

– Прекрасно. Надеюсь, стражи там нет?

Ведьма качнула головой.

– Насколько я помню, именно здесь ее нет. Волчье королевство намного южнее, и эта часть Северной Голиции уже давно во власти маркграфа Ундбара. Однако нам могут попасться патрули.

– Не беда, разберемся, – мы переглянулись. – Ну, ты разберешься.

Я перевел взгляд на девчонку и попытался улыбнуться как можно приветливее. И как всегда получилось криво, потому как она сначала вздрогнула и только потом улыбнулась в ответ.

– Хочешь прокатиться на спине?

Мычание, стеснительный кивок.

– Отлично, тогда залезай.

Я повернулся к ней спиной и позволил обхватить тощими ручонками, в которых по-прежнему был сжат чертов борец, шею. Убедившись, что она ненароком не свалится, я поднялся с колен и зашагал дальше, придерживая ее за ноги.

– Кхм, – раздался позади смущенный кашель.

– Чего еще?

Ведьма подняла подол и показала свои туфли. На них виднелись капли крови.

– Не подошли, – объяснила она. – А подъем высокий.

Выругавшись, я снова поглядел на холм, через который вела узенькая дорожка. Подумал. Потом сокрушенно протянул ей руку, и вот таким вот образом мы пошли дальше.

– Счастливая семейка, мать ее за ногу... – недовольно проворчал я. – А я даже имен ваших не знаю. Нет, они мне нахрен не сдались, но когда-то все равно придется спросить.

– Я Челла, – с улыбкой ответила ведьма.

– Ясно. А тебя как зовут, мое маленькое чудовище?

– М-м-м...

– Ну да, так и знал.

– Это я виновата. Мне пришлось заменить очень много воспоминаний. Теперь у нее нет даже имени, – женщина положила свою руку ей на плечо. – Как будем тебя звать, а?

Та пожала плечами.

– Как тебе Эмма? Нравится? Вот и отлично, будем звать тебя Эммой, как мою покойную мамашу. Которую я укокошил! – я рассмеялся, но словив на себе обеспокоенные взгляды, заткнулся и прочистил горло. Вот в чем минус подобной компании – никакого юмора!

– А какое твое имя?

– Адам, – ответил я после недолгой паузы. – Да, просто Адам.

Прикинув наш путь, я сказал:

– Деревни и города будем обходить.

– Но...

– Никаких гостиниц! Мне и своих блох хватает, да и нам лучше уйти подальше от заинтересованных взглядов. Сделаем небольшой крюк и пойдем в Дэн, так будет лучше.

– Дэн? У тебя там кто-то есть?

Я помрачнел.

– Нет. Просто кое-кого хочу навестить.

– Кого-то важного?

Тяжкий вздох.

– Кого-то мертвого.

ГЛАВА 7

– Чего ты хочешь?

– Гребаной свободы!

– Зачем она тебе? Неужели раньше твоя жизнь имела хоть какой-то смысл? Что будет, если эта твоя свобода к тебе вернется? Не знаешь? Я скажу, что: все будет так, как раньше. Ты не будешь жить в полную меру, ты будешь пресмыкаться, вечно ползая под сапогом куда более сильных мира сего.

– Пошла в задницу!

– Вот как ты заговорил? И это есть твоя благодарность?

– Благодарность? Совсем тупая что ли? Какая, мать ее, благодарность?

– За жизнь, которую я тебе подарила. За семью, которую ты обрел на долгих шесть лет. За месть, которую я тебе предлагаю сейчас!

– Если я захочу, я отомщу сам. Без вмешательств каких-то потусторонних подстилок, любящих играть в чертовы шахматы. Ну давай, ударь меня еще раз своей долбаной магией, чего ты стоишь? Думаешь, это что-то изменит? А нихрена!

Что это за звук? Хрустнули ребра. Сломалась берцовая кость, ключица, правая скула превратилась в кровавое месиво, и осколки кости белым частоколом торчали наружу.

Йен Рейнгольц, когда-то в прошлом проводник, когда-то в прошлом учитель, когда-то в прошлом марионетка старой Проводницы и родоначальник нового королевства давно забытого рода, а еще когда-то в прошлом и примерный семьянин, лежал во тьме и исподлобья смотрел на знакомое лицо, мрачно ухмыляясь.

Слишком много у него было этих "когда-то". Он уже привык, что его жизнь давно не представляет собой целостную прямую линию как у других "нормальных" людей. Скорее его жизнь напоминала безумную ломанную, обрывающуюся то тут, то там, причем если сначала он делал ее такой собственноручно, то сейчас ее упорно колотили молотками две малоизвестные в современном мире древние особы.

У него иногда составлялось такое впечатление, что они, связав его за ноги и руки своими незримыми нитями, тянули каждая на себя, разрывая его на части. Впрочем, кажется, так и было, раз за его спиной, спокойная как северный ветер, стояла сгорбленная старуха с клюкой и безмолвно взирала за его мучениями, а перед лицом, кутаясь в багрово-красные шелка, возвышалась молодая девушка двадцати лет от роду, чья кожа тускло алела во мраке.

– Экий дележ у нас вышел, – отхаркнул кровь проводник, разглядывая свою руку. – Кто-нибудь считал, сколько мне лет? Мне бы давно на покой, а я все бегаю, зажатый в тиски меж двух идиоток: старой суки и... по новее.

Старуха скрипуче рассмеялась. От этого звука Йен вздрогнул, по его спине пробежали неприятные мурашки. Лицо же девушки угрожающе побагровело.

– Ну что же, папа, так оскорблять свою дочь?

– Не бзди, дорогуша, – тот поковырял пальцем в ране на скуле и поморщился, – детей у меня дохрена, только все они какие-то придурочные. Стая, дери их Холхост, чтоб им пусто было! А больше у меня детей нет. Была одна приемная, да я прибил.

Он снова посмотрел на ее лицо и сморщился еще больше.

– Видимо, не добил. Между прочим, та была немая, а ты треплешься как бабка на рынке... а-а-а!

Та подняла голову и посмотрела на свою старую сестру.

– Отдай мне его. Зачем он тебе? У тебя таких целая свора, а мне так ничего и не досталось. Ты совсем обо мне забыла, сестрица, и мне это не нравится.

– Забирай, – старческий голос теперь уже напоминал скрип старых дверных петель, но менее жутким от этого не стал.

– О! Вот так просто? После гребаной дюжины лет в другом мире я ожидал другого приветствия. Даже шариков не будет? А где тортик? Да ладно вам!

Удар ногой пришелся под дых.

– Чертовы каблуки...

– Отдохни, – мрачно посоветовала юная богиня. – А уж мы с тобой еще успеем позабавиться. Не зря же ты уничтожил мой сосуд и навеки запер меня в этом месте, а?

Йен дернулся, попытался приподняться на локтях. В позвоночник впилась игла.

– Тише, тише, покричать ты еще успеешь.

Она тащила его куда-то вперед. Перед глазами все плыло. Бывалый проводник даже не понимал, где находиться, да и разве это важно? Он проиграл, причем по-крупному, а теперь ему предстояла целая вечность один на один с той, которую не только предал, но и обрек на настоящий ад.

Что ему еще оставалось делать? Он закрыл глаза и, хихикнув, пробормотал:

– Вези меня, большая черепаха!

***

– Бум!

Селеста раздраженно сплюнула. Она подняла голову вверх, пристально уставилась на затылок трясущегося в такт ходу лошади рыцаря и буркнула:

– Еще раз так сделаешь, я тебя скину.

– Да ладно, весело же! – чуть подвинулся вперед сир Грейсон. – Смотрите, миледи, какой чудесный день. Разве не прелестно? Цветы цветут, трава растет и бабочки летают. Не хватает только какой-нибудь радостной музыки, чтобы украсить вид. И прекрасная дама, которая, кхм, слишком сильно ко мне прижимается, чтобы я мог нормально соображать.

Женщина снова что-то невнятно пробормотала себе под нос. Ее до ужаса раздражал этот человек, причем – невероятно! – абсолютно всем. Мало того, что он все время пытался над ней насмехаться, так еще и приковал в себе настоящими такими железными кандалами. Один их конец крепился к его запястью, а другой – к ее. Где это вообще видано?

Но больше всего ее злил Йен. Этот натуральный придурок исчез прошлой ночью, отпросившись на охоту, и теперь упорно отказывался появляться. Сначала она считала, что он исчез или как-то умудрился вернуть себе тело и сбежал, теперь же была твердо уверена: дохлого Волка из ее головы попросту забрали. Кто? Как? Эти вопросы крутились в ее голове и прерывалась она от размышления только тогда, когда этот "рыцарь" в сияющих доспехах снова бросал в ее сторону парочку едких замечаний, призванных ее смутить.

– Так, мне надо отлить, – сир Грейсон вдруг потянул узду на себя, и лошадь остановилась.

– Мне-то какая разница? Отстегивай железяки и иди в кусты. Ты не маленький, чтобы тебя учить управляться со своей штуковиной.

– Вот именно, – рыцарь слез с коня и многозначительно поднял вверх указательный палец, гаденько усмехаясь. – Штуковиной.

– Иди в пень!

– Иду. Только не в пень, а вон в ту рощицу. И вы идете со мной, моя госпожа, так как я не смею оставить вас в полном одиночестве.

– Я не одна. Со мной будет лошадь.

– Ага. Но старушка Бетра не сможет вдарить вам по затылку, если вы вдруг надумаете бежать.

Селеста поморщилась. Она послушно соскользнула с седла, но упрямо стояла на месте, когда цепь потянула ее в сторону чащи.

– Слушай, какого дьявола ты вообще ко мне прицепился? Что, разве просто искупаться в пруду такое уж сильное преступление? Ну, допустим, я залезла бес проса на землю вашего – как его? – короля, так не вешать же сразу!

– А я вас и не вешать веду, дура. Я не совсем из ума выжил, чтобы убивать человека из-за "простого купания в пруду".

Они добрели до кустов.

– О Господи...

– Ничего страшного, – фыркнул сир Грейсон. – Это физиология, миледи, в этом нет ничего постыдного. И не пяльтесь так, ради Райны, я краснею!

– Ты мне кое-кого напоминаешь.

– Кое-кого привлекательного?

– Кое-кого назойливого. Ладно, ты все? Пошли обратно, здесь воняет каким-то дерьмом, – она поморщила носик. – Раз ты ведешь меня не на виселицу, то куда?

– К королю, конечно.

Старая Бетра протестующе заржала, переминаясь с ноги на ногу, когда оба всадника (один из которых весил не меньше ста кило вместе со всеми железяками, да еще и их вещи, пристегнутые к ремню на седле!) вновь взобрались на ее спину.

– Мне из тебя что, клещами все выпытывать? Зачем я королю?

– Может, он вас знает.

– Дьявол, нет! Я здесь в первый раз, клянусь всеми проклятыми богами Скадина!

– Чего?

– Не важно. Так ответь мне: на кой черт?!

– Без понятия, миледи. Мне дали указ, вот я и задержал ту особу, что первой попадется мне в этом лесу. На этом все мои познания в планах моего короля заканчивается. Авось он вас королевой сделать хочет, откуда я знаю?

Селеста с ужасом сглотнула. Кое-кто как-то хотел сделать ее своей "королевой", и закончилось это не очень-то хорошо: разрушенный город и больше сотни мертвых жителей.

– Бред! Ты что, в сказку попал? Какой блин королевой?

– Говорю же, что не знаю, моя госпожа. Так, предположил... – рыцарь поправил притороченный к седлу двуручный меч. – Детей-то у него пруд пруди, а королевы нет. Я ведь тоже не дурак, он как мне про "особу в лесу" рассказал, я сразу неладное заприметил. В конце-то концов, елки-палки, что это за приказ такой?

Он еще долго болтал. С его-то характером женщина с трудом могла представить его на месте первого рыцаря Волчьего – да любого! – королевства. Да и что это за королевство такое? Йен ничего про это не рассказывал...

Столько вопросов! Она хотела задать их Грейсону.

– Будь добр, заткнись и ехай. На месте разберемся.

– Да ладно вам, миледи. До дворца короля еще два дня, да и больше шести часов в седле сидеть толку нет: если не натрем себе задницы, то устанем прилично, а это не есть хорошо! Рано или поздно вам наскучит молчать, и мы еще поговорим, вот увидите. Короче, – он развернулся к ней боком и ухмыльнулся, – впереди у нас день... и ночь.

Тяжкий вздох.

– И куда тебя только послать, чтобы ты наконец заткнулся?!

– Исключительно на Ледяные Пустоши.

– Куда-куда?

Они вдруг остановились. Грейсон снова повернулся к ней, только на этот раз с напущенным беспокойством на лице. Он стянул с правой руки кольчужную перчатку и осторожно прикоснулся тыльной стороной ладони к ее лбу.

– Странно, – пробормотал он. – Лихорадки нет, а ерунду городит. Ты что, сударыня, только из чащи выбралась, а? Или ты нимфа какая? Русалка там, водяница или еще какая-нибудь хероборь из диких? Тогда не удивительно, что король за тобой послал, чудище лесное: у него на таких нюх.

– Чего?

– Угу. И еще ничего не знает. Просто спящая красавица, во имя Холхоста!

Они посмотрели друг на друга, напряжение нарастало. Старая Бетра под ними терпеливо топталась на месте, разгоняя хвостом надоедливую мошкару, и солнце неумолимо пекло, из-за чего пот струился по телу ручьями.

Грейсону приходилось еще тяжелее. От жара и тяжести доспехов его лицо покрылось красными пятнами и стало каким-то пунцовым, как будто он недавно выдул за раз целую кружку пива.

Селеста разглядывала его лицо, смуглое и слегка угловатое, но по-своему красивое, а главное мужественное. Густые черные брови, беспорядочная копна темных вьющихся волос, из-под которых на нее глядели озорные серые глаза, и тщательно выстриженная короткая бородка – все это влекло ее. Она могла сопротивляться. А надо?

Их губы сомкнулись в нерешительном поцелуе.

Она обвила руками его шею. Амнел на миг коснулся оголенной шеи рыцаря, и по перстню пробежала едва заметная искра.

– Ай! Экие странные вы вещи носите, миледи.

Грейсон на секунду отстранился. Он перекинул ноги через седло и оказался с ней лицом к лицу. Руки опустились на голень, пальцы приподняли подол платья и медленно стали подниматься выше, ощупывая каждый сантиметр ее тела, от возбуждения покрытого гусиной кожей.

Она тряхнула цепью.

– Может, хоть сейчас снимешь эту штуковину?

– Зачем? Мне все нравится.

Мужчина расстегнул ремни, скрепляющие латы, и скинул их на землю, оставаясь в тонкой кольчужной рубашке и кожаном жилете. Он спрыгнул с лошади, взял ее за талию и закинул на плечо, уверенным шагом направляясь в лес.

– Ты куда?

– Не будем же мы это делать на дороге, верно? – усмехнулся рыцарь. – Мало ли, увидит кто, а я стеснительный. Тем более я без понятия, зачем ты понадобилась королю, охота, знаешь ли, подстраховаться. Не бойся, не съем. Ну, может быть, чуть-чуть...

***

БАМ!

– Серьезно? – пленник резко прервал свой крик и гаденько ухмыльнулся. – У тебя в запасе целая вечность и мир, в котором ты можешь лепить любые вещи как из долбаного пластилина, а ты тратишь время на это? Всерьез решила испытать на мне все оружие современности или это так, разогрев? Если последнее, то давай уже приступим к обеду, мне стало скучно.

Он поднялся с колен, осматривая огромную дыру в груди, где должно было быть его сердце, а теперь зияла пустота. Йен и не представлял, сколько времени он уже здесь провел, но что-то ему подсказывало: не мало.

– Ты меня бесишь! – вспыхнула его мучительница. – Неужели тебе ни капли не больно?

Бывалый проводник пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся.

– Дорогуша, неужели тебе претит идея, что я умнее тебя?

– Это невозможно!

– Поверь, все возможно в этом безумном мире! – он театрально воздел руки к небу. Хотя где здесь небо? – В который раз говорю, что тебе меня ни за что не уделать.

Конечно, он блефовал. Боль была всегда, она никуда не исчезла, однако он сумел вывернуться из паутины сковывающей его магии, и теперь игра хоть происходила не на его условиях, зато с прекрасной возможностью довести до ручки сестрицу Проводницы. Йен находился не в своем теле, он это понимал. Раз уж на то пошло, он находился и не в своем мире, поэтому он смог немного абстрагироваться от боли и сделать ее хотя бы частично иллюзорной.

– Давай свою следующую игрушку, моя дорогая, а то я уже сгораю от нетерпения.

Девушка обессиленно фыркнула. Она подобрала колени под себя и сунула руку в большой деревянный ящик, наощупь выискивая в нем нужный инструмент. Стиснув на тонкой железной ручке пальцы, она вытащила из ящика какое-то замысловатое приспособление, о котором не имела ни единого представления: столько лет вдали от мира сделали ее несколько отсталой.

– Это еще что? – она покрутила железяку перед глазами, пытаясь понять, для чего она сделана и как ей можно причинить вред человеку.

– О! – казалось, обезумевший проводник тут же подскочил к ней и хлопнул по запястью, забирая грушевидный инструмент себе.

Раньше она бы с удовольствием сломала ему челюсть или выдавила бы глаз. Наслаждалась бы его криками, мольбами о помощи и кровью, вытекающей из его "нового" тела. Сейчас же ей все это наскучило: пленник орал все реже и реже. Теперь даже сам брал на себя всю инициативу пыток, а это уже не есть хорошо.

– Кхм, – он кашлянул, прочищая горло, и поднял прибор основанием вверх жестом бывалого фокусника, вытаскивающего из рукава волшебную палочку. – Представляю – кха! – груша... для одного места. Для многих мест, я бы сказал, да и самому неприятно.

– Вот как? – ее это заинтриговало. Подобно маленькой девочке, которую на ночь рассказывают интересную сказку, она положила голову на согнутые колени и наблюдала за своим недавним приобретением в лице этого сумасшедшего. – Как она действует?

Проводник почесал щетину на подбородке. Сунув грушевидную часть себе в рот, он сказал:

– Ну, вот так вот. Вставляешь вот эту хреновину себе в рот... и хрушишь вот ша йинт!

Девушка нахмурилась, не понимая его слов. Заметив это, тот раздраженно всплеснул руками и стал раскручивать небольшой винт на конце. Части груши подобно лепесткам цветка стали медленно расходиться в сторону.

Брызнула кровь, затрещали кости.

Очухавшись, Йен замычал:

– Поао?

– Чего?

Он вынул грушу из развороченного рта и обвел его пальцем, показывая, что нужна ее помощь. Богиня махнула рукой, и его лицо снова стало более-менее обычным, не считая крови на подбородке.

– Понятно, говорю? Вот и все. При желании можно вставить кой-куда пониже и сзади. По мне так это бесчеловечно: на кол их посадить, да и делу конец!

– Невероятно! И это придумали вы?

– Поправка, – он поднял вверх указательный палец. – Не мы, а люди, и не придумали, а создали. Инквизиция, дери их Холхост! Нигде от нее управы нет: ни в этом мире, ни в другом.

– Инк... кто?

– Не важно. Сейчас таких фанатиков мало, а если и встретишь их, они тебя на костре сожгут, так что можешь об этом даже и не думать, дорогуша. Но скажи, я ж тебя сделал, а? Надеялась меня тут пытать, а на самом деле обрекла себя на вечную пытку мной.

Ее носик с неприязнью поморщился.

– Сколько тебе лет?

– Бесполезно. Дебилизм не лечится, о богиня моих мозгов, а я идиот еще тот.

– Но как же так? – она пристально посмотрела в его глаза совершенно непонятного цвета. – Я помню тебя еще в тот день, до того, как ты помчался на болота и вытащил меня и ма... ведьму. Ты был другим. Ты был сильным, жестоким и в то же время слабым. Я могла тебя контролировать! И что случилось? Неужели я настолько ослабла, что не могу подчинить даже одного Волка?

Впервые за все это время Йен улыбнулся по-настоящему. Без насмешки, без иронии и даже без чувства превосходства. Просто улыбнулся, потому что ему так захотелось.

Он сел чуть ближе. Вдруг обнял ее за плечи и прижал к себе. Она этого совсем не ожидала, да и где это видано, чтобы какой-то смертный успокаивал древнего бога? Но спорить ей совсем не хотелось. Она просто ткнулась лбом в его грудь и закрыла глаза, слушая, как ровно бьется его сердце. Надо же! Даже здесь, в ее собственном мире, его сердце стучало и отбивало собственный и независимый ритм жизни, который она еще недавно хотела погасить.

А что теперь? Теперь она хотела, чтобы этот миг никогда не кончался, потому что только сейчас она не чувствовала себя такой одинокой. Что случилось? Может ли существование в смертном теле так ее изменить? Или у богов тоже есть чувства?

– Не разводи тут муть, бабуля, – довольно хмыкнул проводник. – Просто я до ужаса многогранен. Думаешь, мне всегда удается выпутываться из передряг потому что я умный? Один хрен, я тупой как голый дикобраз!

– Так в чем дело? Не верю, что твоя "многогранность" все время вытаскивала тебя из гроба.

– Да нет, за нее это делали другие. Удача, знаешь ли, та еще штука, а вкупе с моей общей "накуренностью" так вообще инструмент против всех проблем. Думаешь, ты безумна? Ха! Одно название твоей деятельности еще не говорит, что ты такая, так что даже не думай этим хвалиться. Если кто и безумен здесь, так это я. Эх, кто еще в моей башке не ковырялся...

Она улыбнулась. Потом рассмеялась, отстраняясь от его плеча.

– Ты чего? – Йен удивился.

– Просто. Ты тут сидишь со мной – со мной! – и сюсюкаешься. Сопли разводишь, говно собачье! Думаешь, я тебя отпущу? Ни за что!

– Не кипятись, – он успокаивающе поднял руки. – Ни о чем таком я не думаю, дурында. Я сдох, ясно тебе или нет? Мне вот совершенно ясно. Я сдох и застрял тут с тобой до конца времен, мне это прекрасно известно!

– Сдох? – она вскочила на ноги. – Придурок! Нихрена ты не сдох, ублюдок!

– Вот и дошли. Итак, выкладывай.

– Пошел ты!

– Не хочешь – не надо. А я еще тут посижу. Вон, в ящичке поковыряюсь, ты не против? – с полнейшим безразличием к ее словам он просто подтянул деревянный ящик к себе и сунул в него правую руку.

Девушка сплюнула. Побагровев, она пнула носком сапога чертов ящик, и тот разлетелся на куски, обращая все свое содержимое в прах.

– Нет, я не понимаю, как тебе удается везде находить свою выгоду?

– О чем ты?

– Как будто не знаешь! Ты погиб в этом мире, но ты выжил. Ты погиб в том мире и опять ты выжил! Почему? В первый раз тебя вытащила эта эльфийка. Как ее? Марианна?

– Допустим.

– А там? Как ты выжил там? Думаешь, это все твои способности? – она его передразнила, скорчив гримасу. – А вот и нет! Это мы все устроили, чтобы ты вернулся и снова попал к нам в руки. Даже память подправили, добавили твою ненаглядную Ольху и двоих детишек. Тьфу!

– И что дальше? – спокойно продолжал он спрашивать.

Она понимала, что поступает глупо, но злость на этого человека дурила ей голову.

– Твое прежнее тело осталось здесь, убереженное от гнили ловушкой кристаллов, вот что дальше.

– То есть при большом желании я могу в него вернуться?

– Да!

– И надрать задницу твоей ненаглядной сестрице?

– Это уж вряд ли.

– Посмотрим...

Она топталась на месте, наблюдая за его непривычно нахмуренным и вдумчивым лицом. В голове творилась неразбериха, а на сердце – да, черт возьми! – царил уже полный хаос. Это и есть древняя богиня? Заплаканная восемнадцатилетняя девчонка, вот ты кто!

– А знаешь, – она топнула каблуком. – Катись ко всем чудищам Ледяной Пустоши, Волк!

– Угу.

– Не слышал? Проваливай! Все, ты свободен, вали отсюда. Возвращайся в свое треклятое тело, делай, что хочешь, только оставь меня одну!

Йен поднялся с колен. Он глянул ей в глаза и снова озорно ухмыльнулся, и несмотря на его немалый возраст и сеть морщин в уголках глаз и на лбу, выглядел он сейчас сущим юнцом, нашедшим на свой зад еще одно приключение.

– Оставить тебя одну? Это уж вряд ли. Ты пойдешь со мной.

Она опешила. Недоверчиво прищурилась, складывая пальцы в кулак.

– С чего бы это тебе брать меня с собой? Ты все помнишь, теперь – все. Я убила Челлу и эту девчонку, которую ты сейчас видишь перед собой. Эмму, так ведь? Я отняла их у тебя, как отняла и спокойную жизнь. Не надо меня мучить, пока я не передумала.

– Не городи чепуху! – Йен раздраженно дернул плечом. – Челлу убил я, потому что она вконец скатилась с катушек, и ты в этом ни капли не виновата. Хоть твои слова и были услышаны, я тебе никогда по-настоящему не повиновался. А спокойная жизнь? Ха! В гробу я видал эту спокойную жизнь, моя дорогая, потому что спокойной моя жизнь станет только там и нигде больше. Хотя, учитывая последние обстоятельства, даже там, как ни парадоксально, моя задница угодит в очередное дерьмо. Ты мне нужна.

– А Эмма?

– Что Эмма? Разве она не передо мной?

– Бред!

– Ничуть, – проводник со всей серьезностью качнул головой. – Чушь про слияние разумов – не хухры-мухры, и это не я придумал. Сосуды богов частенько сходили с ума, потому что даже боги в их головах имели те же права, что и они сами, и не контролировали их ни капли. Разве твоя сестра тебе об этом не говорила? Она-то предпочла ограничить свои силенки в этом мире, лишь бы не заводить вот такое вот "вместилище", а временами пользоваться чужим телом. Ты не подавила Эмму, вы стали одним целым.

Она вздрогнула, не зная, что еще может сказать.

– Все равно бессмысленно.

– В этом весь я. Бессмыслие – мой конек. Идем?

– Даже если так, – уже спокойнее ответила девушка, – ты меня здесь запер, теперь мне ни за что не выбраться.

– Как запер, так и разопру, – он взял ее за руку и до боли стиснул кисть. – Просто вытолкни меня из этой дыры, и я уведу тебя с собой. Сработало ведь это с берегиней, так чем ты хуже? Но! С одним условием: никаких оргий и безрассудных жертвоприношений. Договорились?

Даже секунду не поразмышляв, она с готовностью кивнула.

– Ну-с, надерем задницу этой старой карге, а потом завалимся в какой-нибудь бар, вот это будет праздник!

Границы тьмы стремительно стали размываться.

– Йен.

– М?

– Я до сих пор не верю, что человек бывает настолько везучим. Ты или очень умный, или очередной языческий божок, прикинувшийся проводником и ведущий какую-то свою игру, где даже мы – лишь пешки.

– Не неси чепухи, моя дорогая. Ты забываешь: я не человек, а самый настоящий взаправдашний Волк! Ого, гляди-ка, так и должно быть? Оп-па, а где мои ноги? Ай-а-а-а!

***

Она не спала. Под одеялом было невероятно душно, но она боялась пошевелиться и разбудить спящего рядом с ней мужчину. Ее тонкая и бледная на фоне могучей загорелой груди рука осторожно скользнула с его плеча, пальцы мельком пробежались по мускулистому боку.

Женщина беззвучно встала с кровати, с облегчением потирая запястье, на котором больше не красовалась тяжелая железная цепь.

Натянув через голову свое платье, Селеста прихватила со стула облегающие кожаные брюки, подняла с пола разбросанные в разные стороны сапоги и на цыпочках пошла в сторону двери. Половицы под ее ногами предательски скрипнули.

– Дьявол!

Она вздохнула, опуская руки. Глянула в сторону лежащего на кровати Грейсона.

– Можешь не притворяться, я же знаю, что ты не спишь!

Его губы расплылись в довольной улыбке. Хитро приоткрыв один глаз, он перевернулся на бок и внимательно посмотрел на нее.

– Куда-то собрались, миледи?

– Подальше отсюда, – не стала она лукавить.

Сир Грейсон устало сел на край кровати, зевнул. Он не стал утруждать себя одеждой, а просто поднялся на ноги и обошел ее со спины, обнимая за плечи. Его нос ткнулся ей в затылок, рыцарь шумно вдохнул воздух.

– Ты прекрасно пахнешь. Так бы и съел!

– Иди в задницу.

– Разве только в тв...

– Ой, лучше заткнись, – прервала его женщина, – иначе снова получишь в глаз.

Грейсон усмехнулся. Его пальцы машинально тронули растущий под его правым глазом огромный синяк. И кто же знал, что у нее такая тяжелая рука? А он всего-то хотел чуть-чуть укусить ее в шею!

Его интриговала эта женщина. В его родном городе женщины были покладистыми, и мужчины выступали в роли их полноправных хозяев, а Селеста без страха разговаривала с ним на равных. Его это возмущало и одновременно делало ее желанной, кружило голову.

Она повернулась к нему лицом, обвила руками шею и страстно поцеловала, увлекая его обратно в кровать.

– Нет, нам надо ехать дальше, – он отстранился. – Король будет недоволен.

Она коснулась губами его небритой щеки. Положив ладонь на его грудь, она томно прошептала:

– Не сомневаюсь. Если хочешь, можем отправиться хоть сейчас. Или остаться еще на час и провести все это время с пользой.

Сир Грейсон никогда не мог предположить, что когда-нибудь скажет нечто подобное.

– Ну, тогда к черту короля!

– Вот это мне нравится...

Он рывком сорвал с нее платье и властно прижал к себе, покрывая ее шею торопливыми поцелуями. Два разгоряченных тела вновь сплелись в единое целое.

Проснулись они от жуткого крика. Тот разнесся по первому этажу харчевни и поднялся по лестнице, эхом отдаваясь от стен узкого коридора. Он походил на ужасный предсмертный крик человека, наблюдающего свою смерть, и источник мгновенно исчез – так же внезапно, как и появился. Вот только до чуткого слуха Грейсона дошел последний хрип умирающего, и его нос учуял запах... ничего.