Текст книги "Почему тебя похитили (ЛП)"

Автор книги: Дж. Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Дж. Т. Лоуренс
Почему тебя похитили
Серия: Звонок из будущего № 1

Глава 1

Невеста в ванной

Йоханнесбург, 2021

Около квартиры номер двадцать восемь в доме по улице Роузбэнк-хайтс, в межквартирном холле, хорошо сложенный мужчина в грязном синем комбинезоне ждет мистера Эдварда Бланко. Он стоит на короткой стремянке и делает вид, что чинит коридорное потолочное освещение, вкручивает лампочку, которую выкрутил накануне, вынудив пожилую леди из квартиры в конце коридора позвонить в техобслуживание, телефонный номер которого он временно перевел на себя.

Он бы ухмыльнулся, но воспринимает себя слишком серьезно. О людях его профессии часто думали, что у них плохо связаны мозги и мускулы, но в его случае, это было неверно. Нужно быть умным, чтобы выжить в этой игре и оставаться вне Крим Колоний.

«Умным и бдительным», ‒ думает он, когда слышит, как кто-то поднимается по лестнице у него за спиной, и поднимает бесполезную отвертку к уже закрученному шурупу. Человек, которого он не видит, не останавливается на его площадке, а продолжает подъем.

Мужчина в комбинезоне опускает отвертку и прислушивается. Он ждет, когда мистер Бланко начнет набирать вечернюю ванную. Если его цель не начнет делать этого в следующие несколько минут, ему придется уйти и найти другую причину, чтобы наведаться в здание. Он уже пробыл здесь двадцать минут, и даже старушка дальше по коридору знает, что для замены неработающей лампочки не нужно более получаса.

Когда проходят пять минут, лжеэлектрик в который раз проверяет лампочку, подкручивает вокруг нее патрон, сдувает пыль и складывает свою стремянку. Он закрывает свой потрепанный металлический ящик с инструментами, когда, наконец, раздается звук воды, побежавшей по трубам над его головой. Используя беспроводное устройство, мужчина мгновенно взламывает механизм, открывающий картой доступа двери. Это так же просто, как и красный свет, меняющийся на зеленый, приглушенный щелчок. Он тихо открывает дверь под номером двадцать восемь, входит и закрывает ее за собой. В прихожей квартиры Бланко он снимает свои рабочие ботинки и комбинезон, под которым находится облегающий наряд из плотной черной рубашки и черных брюк с поясом.

Шрам от ожога на его правой руке теперь виден. Кожа пятнистая, лоснящаяся. Сам он больше не замечает этого: это такая же часть его, как глаза, или нос. Возможно, подсознательно это является постоянным напоминанием, почему мужчина делает то, что делает. А, возможно, и нет.

Обутый в женские чулки, он стоит, выжидая момент, пока не услышит, как выключатся краны. Мистер Бланко то ли насвистывает, то ли напевает что-то. Маленький мужчина, женственный.

Что за песня? Такая знакомая. Что-то из девяностых? Нет, чуть позже. Меланхолия. Отличный выбор, именно таким и станет его вечер.

Он слышит не-совсем-всплеск человека, опускающегося в ванную. Осторожный звук. Вода слишком горячая или слишком холодная? Или, возможно, его отталкивает именно цвет воды. У повторно использующейся воды подозрительный мутноватый цвет. Кто знает, где была эта вода, что плескалась в ванной? Объявления коммунальных служб, которые теперь повсюду, призывают мыться в душе вместо ванны, чтобы беречь водные ресурсы. Похоже, что так мыться чище. «Если вы настаиваете на принятии ванны, – проповедуют они. – Вам не нужно воды больше, чем на пять пальцев. И только каждый второй день». При этой мысли наемник слегка сморщил нос. Он серьезно относился к своей гигиене.

Мистер Бланко устраивается в ванне и снова начинает напевать. Мужчина с рукой со шрамами от огня скользит по паркету и бесшумно входит в ванную. Несмотря на закрытые глаза, мужчина в ванне ощущает чужое присутствие и пугается, на его лице отображается растерянность. Убийца одной рукой дергает Бланко за лодыжки одним грациозным и сильным движением, отчего вода хлынула тому в нос и в рот. Пока он захлебывается и извивается, мужчина бережно удерживает его голову под водой свободной рукой.

Это было техникой, которой он научился, просматривая повтор передачи по криминальному каналу. В начале девяностых, сероглазый Джордж Джозеф Смит, одетый в цветастые галстуки-бабочки и с руками, увешанными золотыми кольцами, женился и убил, по крайней мере, трех женщин из желания получить страховки за их жизни. По вечерам он бродил по набережным в поисках одиноких старых дев и брал их в оборот при первых признаках беззащитности. Его обаяние, подобное магнитному полю, гарантировало, что женщины будут послушными, и выполнят все его просьбы. Одна из его жен даже купила ванную, в которой впоследствии ее убили. Его техника убийства была хладнокровной, чистой. Смит брал в захват их лодыжки, утягивал тело под воду, погружая их так быстро, что они практически сразу теряли сознание. Что самое удивительное, на жертвах ни разу не было и синяка. Но там, где другие предпринимали повышенные меры предосторожности, Смит был небрежен в деталях и не оригинален. Он был пойман и повешен прежде, чем смог убить еще одну жену в ванной.

Мгновение ‒ это все, что нужно, и вскоре мистер Бланко неподвижно лежал в ванне с открытой челюстью и чуть бледнее, чем раньше. Мужчина с изуродованной рукой включает краны и доливает ванну. Выходит, что пяти пальцев вполне достаточно, чтобы утонуть, но будет лучше, если это будет выглядеть, как несчастный случай или самоубийство.

Лицо мистера Бланко похоже на фарфоровую маску, островок цвета слоновой кости в грязно-серой воде. Возможно, человек, который обнаружит его, подумает, что он уснул в ванне. В некотором смысле так и было. Убийца моет руки в раковине и вытирает ванную комнату. Он набрасывает на себя сверху рубашку с белым воротничком, которую принес с собой, и через пять минут выходит из здания и идет на автобусную остановку. Фальшивый ящик с инструментами и комбинезон мужчина выбрасывает по пути. Ему удается запрыгнуть в автобус, когда тот уже отъезжает. Он в хорошем настроении, но скрывает это. Это было одно из самых легких его заданий. Он задается вопросом, будут ли другие шесть имен в списке такими же.

Мужчина кладет руку в карман и вытаскивает любопытную вещицу, которую прихватил с каминной полки Бланко: потертый кусок слоновой кости, отполированная пальцами клавиша пианино. На задней части гравировка: "Люблю тебя навсегда, мой Лягушонок". Клавиша гладкая в его ладони и сохраняет тепло кожи. В его голове появляется мелодия. «Колдплей»! Вот, что напевал Бланко. Мужчина со шрамом доволен.

Глава 2

Радужный червяк

Йоханнесбург, 2021

Кирстен опаздывала на встречу, из-за которой переживала несколько недель. Она прислушивалась к звуку скрипа ее кроссовок по обшарпанному асфальту остановки общественного такси на Оксфорд-роуд. Такси полагается забирать пассажиров каждые пятнадцать минут, но водителей не особо интересует официальное расписание. Большинство таксистов пассивно агрессивны, что, как считает Кирстен, лучше, чем просто агрессивные, которыми они были в былые дни. Такси-боссы, собственно мафия Южной Африки, зачастую расстреливали своих конкурентов, устраивая бойню на улицах, как будто в истории было мало кровавых разборок.

Картинки и образы всегда были с ней. Кирстен не знала, было ли это частью ее синестезии или у нее просто лучше развита фотографическая память, чем у большинства людей. Но, определенно, этот факт полезен в ее работе фотографом.

Исключением, конечно же, было ее раннее детство, о котором она помнила очень мало. Это было еще до того, как можно было загрузить и просмотреть воспоминания. Родители девушки часто рассказывали ей, какой она была, когда была ребенком. Они описывали ее первое слово, ее первые шаги, походы, в которые они ходили, но ранние воспоминания Кирстен были чистыми и не имели ни запаха, ни вкуса.

Однажды, на годовщину, Мармелад Джеймс подарил ей первую книгу – прекрасно иллюстрированное, винтажное издание сказок братьев Гримм «Гензель и Гретель» в твердом переплете, которую Кирстен зачитала от корки до корки. Страницы выцвели, обложка измята. Когда она взяла ее, она почувствовала, что в книге содержится что-то большее. Она помнила, как была тронута его жестом. Это воспринималось Кирстен, как будто Джеймс пытался вернуть ей маленькую часть тех детских лет. Она дорожила книгой. Осторожно читала ее, приходила от нее в потрясение, влюблялась, не могла вынести и мысли читать ее повторно. И все еще продолжала мечтать о жареных вафлях.

Часы Кирстен подают звуковое напоминание, как раз тогда, когда подъезжает микроавтобус. Ей уже полагается быть в клинике. Она дважды нажимает на сообщение, и часы набирают номер автоответчика в приемной, давая им знать, что она задерживается. Люди стали более гибкими, мобильными, когда личные автомобили практически исчезли из обихода, и почти все стали полагаться на общественный транспорт. По крайней мере, это было тем, на что надеялась Кирстен, видя, что она ужасно опаздывает. Ирония в том, что ее менструация каждый месяц наступала всегда вовремя и это никогда не перестанет ее удивлять.

Девушка позволила нескольким пассажирам потеснить ее в очереди, так что она последней зашла в автобус и получила место в переднем ряду. Кирстен ненавидела сидеть в хвосте. Ее мгновенно окружили запахи духов и геля после бритья, шампуня и поношенной кожаной обуви, бензина, ачара и жвачки. По радио играл джаз и ретро-мараби, слышались металлическое квайто, разные языки и диалекты, оттенки звуков, какофония шумов.

Соседство тканей различных текстур и цветов вызывала у нее головокружение, вплоть до тошноты. Чувственная перегрузка – это одновременно смотреть на что-то, чувствовать запах, прикасаться и пробовать все цвета радуги, да еще и в трехмерном объеме. В худшем случае, все смешивалось в густую, вонючую, пузырящуюся, многоцветную кашу.

Обычно девушка закрывала глаза, представляла себя в чистой белой комнате, и пыталась абстрагироваться от своих ощущений, но попутчикам это не нравилось. Они либо раздражаются, либо отодвигаются чуть дальше от нее, в испуге, что она набросится на них. «Радужный червь», – думает она, и улыбается, хотя от этой мысли поездка не становится легче.

Когда такси останавливается, чтобы подобрать пассажиров, Кирстен своим миниатюрным фотоаппаратом быстро делает снимок покачивающегося игрушечного диско-шара, свисающего с зеркала заднего вида. А после водитель опасно останавливается на крутом повороте дороги, чтобы подвезти женщину.

«Вероятно, потому что она миленькая», – думает Кирстен, пока дверь не открывается, и она не видит выпуклый живот женщины.

Боже. Как будто это утро выдалось недостаточно тяжелым.

Другие пассажиры оживляются и издают одобрительные звуки. Не вздохи «Ах», не совсем, но что-то похожее. Люди поднимаются с мест, освобождая ей место, сдувают невидимые пылинки с дешевого порванного материала сиденья.

Беременная женщина застенчиво улыбается, благодарит их на местном диалекте. Люди по обе стороны от нее лучезарно улыбаются, когда она садится, и бросают украдкой взгляды на ее живот. Женщина улыбается и кладет на него руку. Особый вид самодовольства. Такими могут быть лишь беременные женщины. Кирстен переводит взгляд на запачканное масляными пятнами окно.

Кризис бесплодия наиболее сильно ударил по низшим социально – экономическим слоям населения. Девять из десяти пар пытались зачать ребенка, но безрезультатно. Удивительно, но по мере роста зарплат, рост процента бесплодия снижался. У тех, кто больше всего зарабатывал, чаще всего получалось забеременеть.

Снижение рождаемости – проблема, распространенная во всем мире, но хуже всего дело обстояло с этим в Африке. Никто не знает точных причин, стоящих за кризисом. Миллиарды были потрачены на проверку различных гипотез: радиационное излучение от телефонных вышек, применение перевязки труб и контрацептивных пластырей, гормоны, используемые в фермерстве и сельском хозяйстве, высокий уровень стрессов, плохое питание, ГМО, люди, ждущие слишком много лет, чтобы завести семью. Хоть им и удалось провести некоторую корреляцию, они все еще не могли понять, почему Южная Африка так выделялась на фоне других стран в этом отношении. Население быстро сокращалось, и с теми немногими счастливицами, которым удалось зачать ребенка, обращались как с королевами.

Когда они подъезжают к нужной остановке, Кирстен дает водителю знак остановиться, сунув ему сотню ранд. Им полагается использовать государственные жетоны, чтобы заплатить за общественное такси, но у водителей всегда в почете наличные. Люди старой закалки. Она делает это не ради водителей, но больше в качестве небольшого акта неповиновения действующей правящей партии «Новой АНК», известной, к сожалению, как Гомики. От мысли о государстве гомосексуалистов, у девушки дыбом встают волоски на затылке.

Она выпрыгивает на тротуар, довольная тем, что между ней и булочкой в духовке теперь есть дистанция. Цифровые уличные постеры зовут ее по имени и просят подождать. У них есть для нее сообщение.

– Кирстен, – произносит голос записи с американским акцентом. – Ты что-нибудь сделала для себя сегодня?

«Бильхен» знает ее любимый вкус мороженого – лепестки роз – и осыпает ее лепестками в эффекте 4D и порывом прохладного воздуха. Туристическое агентство говорит ей, что прошло двести шесть дней с ее последнего отпуска. Ей не нужно отдохнуть? Боливия? Мозамбик? Кейп Республика? Саундтрек смутно напоминает островной стиль, и она чувствует запах рома и кокосов. Как насчет путешествия? Путешествия, совмещенного с работой?

Тук – тук проносились мимо, гудя всю дорогу. Небо потемнело. Кирстен прищурила глаза и посмотрела вверх, чтобы увидеть рой дронов над головой. Они ей не нравились, не нравились тени, которые они отбрасывали. Девушка ненавидела, что у них есть камеры, как будто она жила в чужом мрачном футуристическом воображении. Кирстен не могла избавиться от ощущения, что за ней следят, но отбрасывает от себя эту мысль, и пытается сосредоточиться на первоочередной задаче. Время пришло.

Лови момент, и все такое.

Сколько себя помнит, девушка всегда ненавидела докторов. И больницы. Но разве одна она? Она терпеть не может, когда кто-то ноет, что ненавидит больницы. Это все равно, что сказать, что ты ненавидишь наступать в собачье дерьмо, или публично промочить штаны. Это очевидно! Или на местном сленге – неимоверная тупость. Утверждение, которое обычно показывает, как мало ты понимаешь.

«Фу, я просто ворчу. Это все нервы».

Кирстен чувствовала, что у нее вспотели подмышки, так что она замедлила шаг и подумала о мороженом Пина коладе.

Кроме того, как она может утверждать, что ненавидит врачей, когда практически замужем за одним из них? Это лишь еще один пример того, насколько противоречивый у нее характер. В любом случае, Мармеладный ‒ другой. Он детский кардиолог и лечит детские сердца, как ангел со скальпелем. И не то, что бы он когда-то был ее врачом. И этого никогда не произойдет.

Девушка останавливается перед, появившимся перед ней «Инвитро». Здание больше, чем она ожидала, и на фотографиях на сайте оно казалось менее зловещим. Архитектура прекрасна, явно вдохновлена Петри. Сооружение в форме диска, построено из разжиженного стекла (Пол Хардкастл «Crystal Whisper»), до странности прозрачного и все отражающего. И в то же самое время, создается впечатление, что строение должно было быть невидимым.

Кирстен вытирает свои потные ладони о джинсы и гадает, хочет ли она на самом деле пойти с этим вопросом до конца. Все электронные проекторы постеров в городе рекламировали это место. Говорят, это лучшая клиника, занимающейся вопросами фертильности, в округе. Спам-боты взламывают твой социальный статус, и если они видят, что ты в отношениях, принимаются бомбардировать тебя рекламными сообщениями. Как будто еще кто-то женится. Через какое-то время они перестают ожидать от тебя, что ты выйдешь замуж, и начинают поднимать тему фертильности и агитируют завести ребенка. Прямо как родители.

Кирстен фыркает. Или, вернее, такими обычно бывают родители. Болезненная тема.

Два тяжеловооруженных охранника стоят на входе. Они выглядят больше как американские военные, чем охранники. Они вооружены самыми современными автоматическими винтовками, экипированы в броню из кевлара, шлемы, похожие на панцирь черепахи, заставляющие их потеть. Стеклянные взгляды они не отрывают от пешеходов, проходящих мимо. Видеокамеры на здании поворачиваются в направлении Кирстен и подмигивают ей. Дальше на входе, чуть менее вооруженная женщина-охранник сканирует Кирстен на предмет всего подозрительного, затем указывает, куда идти.

Приемная в «Инвитро» шикарная, но абсолютно обезличена: оформлена в стиле казенного пятизвездочного отеля. Стены покрыты ванильного цвета обоями, которые ощущаются плоскими, сухими, и на вкус сладкие, как вафли. Кирстен слышит шепот воздушного дезинфицирующего средства, когда приближается к администраторам, с пустыми улыбками, сидящим за столом.

Зал ожидания битком: в этом месте, должно быть, печатают деньги. Женщина, облаченная во все бежевое, вручает ей стило и стеклянный планшет с формой для заполнения, и девушка начинает выискивать свободное место в переполненной комнате. По большей части тут парочки: некоторые отмытые до глянцевого блеска и полные надежды, некоторые несут на себе тягостную атмосферу поражения, некоторые розовеют от смущения, хоть Кирстен и не видела для этого причины. Как бы сложно это ни было, общепризнанно, что все в Южной Африке БПДО: бесплодны, пока не доказано обратное. По крайней мере, у нее и других людей в этой комнате есть деньги на лечение. Большинству не так везет, отсюда и огромный перекос в графике численности населения.

Некоторые пациенты носят маски против супербактерии. Кирстен предполагает, что ей тоже стоило бы свою носить, но решает, что не нужно перегибать палку. Если ей придется выбирать между ношением маски на лице всю оставшуюся жизнь или заболеть, она предпочтет рискнуть заразиться. Кроме того, выдаваемые государством маски, отвратительны на вид. Возможно, если ей удастся достать одну из дизайнерских масок… она собирается сесть рядом с парой, выглядящей спокойными, когда называют ее имя.

Золотая табличка на полуоткрытой двери пуста. Медсестра стучит в дверь, и они входят. Теперь или никогда. Кирстен начинает глубже дышать, лишь бы не паниковать.

Врач принимает электронный планшет, отпускает медсестру, и поглядывает на Кирстен с интересом поверх очков в черной оправе.

– Мисс Лавелл?

Его глаза очень светлого оттенка голубого цвета (хинин, ледники Арктики). Такое ощущение, что доктор видит ее насквозь, от чего становится очень неуютно.

– Я – доктор Ван дер Хивер.

От нервов Кирстен улыбается слишком широко. Ей хочется сбежать. Доктор делает ей знак присесть и игнорирует ее следующие несколько минут, пока просматривает данные, заполненной ей формы, меняя масштаб и перелистывая. Она сосредотачивается на своем дыхании и оглядывается вокруг: одна сторона кабинета выполнена из стекла от пола до потолка, с мрачным и подавляющим видом на Чайна-сити и Сэндтон. Поблескивающие сертификаты занимают большую часть противоположной стены. Какой специалист чувствует потребность обклеить половину своего офиса сертификатами? Что он пытается изобразить?

– Так значит… вы пытаетесь уже три года?

Кирстен переключает все внимание на доктора.

– Три года. Да.

Врач издает звук принятия к сведению и продолжает листать.

– У вас есть дети? – выпаливает она, не в силах сдержаться. Кирстен думает, что он скажет нет, и что он женат на своей работе. На его столе нет фотографий в рамках с изображением семьи.

Он поднимает на нее взгляд, смотрит и, прикусив губу, говорит:

– Есть. Мальчик. Ну, я привык, что он – мальчик. Взрослый мужчина уже. Врач.

Тьфу.

– Вы, должно быть, гордитесь им.

Он недоуменно моргает: его глаза увеличены линзами очков.

– Медицинская история вашей семьи…

– Обрывочна. Я работаю над тем, чтобы получить больше информации. Я на самом деле…

– Не важно, – говорит он. – Мы проведем стандартные первичные диагностические анализы для вас и вашего партнёра.

Упоминание об анализах для Кирстен, как удар под дых. Верно, что у нее мало воспоминаний о раннем детстве, но то, что она помнит, так это то, что проходила бесчисленные исследования, специалиста за специалистом, рентгены, МРТ, компьютерную томографию, анализы крови. Вдыхала газ, чтобы отследить приток крови к ее мозгу, испытывала приливы жара от йодина-4, чтобы исследовать ее мочевыводящую систему.

Это заставляет ее ненавидеть свое состояние. Только однажды она была свободна от еженедельных приемов у врача. Тогда девушка, наконец, приняла себя такой, какая есть: стала относиться к своей особенности, как к дару. Теперь, кажется, все начнется сначала, и ее гнетут мрачные предчувствия.

– Какого рода анализы? – Кирстен пытается сохранять голос ровным.

– Никаких крайностей, пока что. Анализы крови, гистеросальпингография, посткоитальный тест. Затем может быть лапароскопия, гистероскопия, в зависимости от того, что мы выясним.

Используя стило, он пишет что-то на стекле, затем нажимает на кнопку, чтобы отправить предписание на ее часы. Она чувствует вибрацию на запястье, когда приходит сообщение. Россыпь крошечных горошин синего цвета.

– Это перинатальная поддержка. Фолиевая кислота, ДГЭА (прим. пер.: Дегидроэпиандростерон – полифункциональный стероидный гормон), пикногенол, маточное молочко, омега.

Доктор Ван дер Хивер встаёт, как будто, чтобы её проводить.

Это все? Девять тысяч ранд, определенно, не позволят купить хорошего специалиста.

– Не тревожьтесь так, – говорит он, бросив на нее взгляд, который Кирстен посчитала зловещим. – Мы позаботимся о вас.