Текст книги "Черная Завеса (ЛП)"
Автор книги: Дж. С. Андрижески
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Никто не жил в этих бл*дских реликвиях.
Уже нет.
А этот дом был старше них. Старше последней четверти XIX века.
Чёрт, да эта штука наверняка стояла ещё до Революции.
Одно лишь освещение такого места будет весьма дорогим. В таких домах должны быть слуги, и немало.
В настоящее время богачи, обитавшие в городе, жили в пентхаусах.
Когда они изолировали своё богатство за городом, иногда даже за пределами страны, они воздвигали вокруг него стены. Или же размещались в глуши, в местах, где никто этого не увидит. Они покупали массивные судна. Они окружали себя высокими заборами и бесконечными землями. Платили за то, чтобы особняки и земли скрыли на картах и спутниковых снимках. Они покупали острова или сотни акров в Новой Зеландии, или огромные гасиенды в Южной Африке или Мексике, просторные ранчо где-то возле Джексона, штат Вайоминг, или в открытых, неразработанных местах канадских Скалистых гор.
Подумав об этом, Дэн нахмурился, глядя на высокие потолки, антикварную фурнитуру и гобелены на стенах.
Это место было реликвией.
Призраком прошлого.
Но этот парень явно не против идти вразрез с новой нормой.
Опустив взгляд, Дэн смотрел, как его команда завершает уборку в гостиной.
Осознав, что чувствует себя дураком, стоя и смотря, как остальные работают, хотя он и был боссом, и никто не ждал, что он поможет им, особенно с мытьём полов или унитазов, Дэн всё равно схватил ведро с чистящими средствами и направился на кухню.
В итоге он помыл пол на кухне и шкафчики.
Он прибрался в холодильнике и кладовке.
Он даже отмыл новенькие двери в подвал.
Он помогал выносить инструменты, пылесосил, выбросил содержимое пылесосного мешка в мусор, затем передал аппарат Питу, чтобы тот прошёлся и в последний раз всё осмотрел. К этому моменту отведённые им 90 минут давно прошли, и он хотел помочь им доделать всё.
Клиент мог прийти в любой момент.
Дэн предпочёл бы, чтобы его люди вообще не работали, когда этот парень придёт сюда – как минимум, это даст меньше оснований затягивать процесс.
Как оказалось, они успели доделать в последний момент.
Команда выносила последние мусорные мешки и закидывала их в фургон, когда в дверь позвонили.
Впустил их Дэн.
Он прошёл через фойе с эхо, отпер затвор и распахнул массивную дверь, которая, скорее всего, была оригинальной и шла вместе с домом.
Он не до конца осознавал, насколько на улице стемнело, пока не увидел четыре силуэта на фоне фонарей и света от дорожного движения недалеко отсюда.
Сейчас был уже не закат.
Наступила полноценная ночь.
Когда ты вообще не в курсе, сколько времени – это свидетельство проделанной работы. Сейчас мог быть полдень, а Дэн и не знал бы, если бы не посмотрел на часы.
Он улыбнулся, зная, что они наверняка видят его, даже если он их не видел.
Он потянулся к выключателю на стене фойе и включил свет. При этом он сделал шаг назад, чтобы впустить их внутрь.
Когда огромная люстра над массивной деревянной лестницей мигнула и полностью включилась, Дэн моргнул и посмотрел в лица четырёх пришедших.
Он не знал никого из них.
Клиента среди них не было.
Должно быть, они увидели что-то в его глазах.
Невысокая женщина перед ним улыбнулась, источая ободрение.
Она протянула руку со свежим маникюром – акриловые ногти были кроваво-красными.
– Он не смог прийти, – объяснила она прежде, чем Дэн успел заговорить. – Он прислал нас.
Поколебавшись, Дэн пожал её руку, вздрогнув от того, какой холодной она была.
Он заставил себя пожать эту руку.
Черноволосая женщина продолжала улыбаться. Её губы были накрашены помадой, цвет которой идеально совпадал с ногтями. Он также совпадал с цветом её туфель на пятнадцатисантиметровых каблуках. Её улыбка не изменилась, не дрогнула. Она не моргала. Выждав на несколько секунд дольше обычного, она выпустила его ладонь из рукопожатия, сохраняя ту идеальную улыбку.
– ...Он попросил нас забрать ключи, пока он встречает наших друзей из аэропорта, – объяснила она. – Он приносит свои извинения. Но, как вы знаете, эта работа очень поджимает по срокам. Он должен прибыть вскоре после нас, мистер Ламас.
Дэн слегка расслабился от такого объяснения.
Он ещё сильнее расслабился от того факта, что женщина знала его имя.
И всё же ничто в этой женщине не вызывало доверия.
Он продолжал изучать лица четырёх незнакомцев, которые теперь как будто окружили его, хотя расслабленно стояли позади невысокой женщины.
Что это за люди, бл*дь?
Они были почти такими же жуткими, как тот, что его нанял.
– Он не говорил мне, что придут другие, – сказал Дэн. – Вы не против, если я ему позвоню?
Она улыбнулась, растянув эти кроваво-красные губы.
– Конечно, ты можешь позвонить ему, милый, – сказала черноволосая женщина.
Что-то в невероятно фальшивой сладости этих слов заставило его вздрогнуть.
Он надеялся, что это не слишком очевидно отразилось на его лице.
Она продолжала улыбаться, пока Дэн изучал её странно пустые глаза. Высокие широкоплечие мужчины стояли позади неё, одетые в дорогие с виду костюмы, и улыбались вместе с ней. Что-то в этих четырёх улыбках нервировало Дэна. Может, это происходило слишком легко, слишком гладко, слишком синхронно.
Как будто они координировали выражения лиц и одежду.
И нечто неуловимое в их глазах тоже нервировало его.
Все их радужки как будто были одного и того же мутно-карего оттенка, зрачки сохраняли одинаковый размер. Дэн не думал, что вообще заметит что-то вроде цвета глаз четырех незнакомцев, но сходство этих пристально смотрящих и не моргающих глаз заставило его переводить взгляд между ними и гадать, не вообразил ли он это.
Затем, запоздало услышав её слова, он запустил руку в карман жилета, чтобы достать телефон.
Вытащив его, он нашёл контакт клиента и нажал на зелёную кнопку, чтобы позвонить. Он только поднёс аппарат к уху и взглянул на группу в фойе.
Они стояли ближе к нему.
Он готов был поклясться, что они стояли ближе.
Он готов был поклясться.
Он не видел, чтобы они шевелились.
Он ни черта не почувствовал и не уловил боковым зрением.
Обычно он остро осознавал, что и кто находится рядом. Возможно, это особенность строителей. Он хорошо чувствовал пространство, подмечал, где стояли и работали другие люди.
Но с этими людьми такого осознания не было.
Как будто он отвернулся, а фильм подвис и проскочил несколько кадров. И эти потерянные кадры приблизили их.
Дэн Ламас поочерёдно смотрел на эти бледные лица.
Волоски на его шее сзади начали вставать дыбом.
В телефоне у уха продолжали раздаваться гудки.
Никто не отвечал.
Женщина, продолжавшая улыбаться той зафиксированной, мёртвой улыбкой, заговорила сквозь улыбку, не сводя глаз с лица Дэна.
– Думаю, нам стоит провести быстрый осмотр, мальчики, – сказала она.
Слова едва слетели с её губ, когда трое мужчин разошлись, направившись к лестницам, кухне и гостиной.
Дэн озадаченно проводил их взглядом.
В телефоне продолжали раздаваться гудки.
Затем до него дошло. Никто не ответит.
И они здесь не для того, чтобы осмотреть дом.
Они искали его команду.
Он моргнул, и женщина оказалась ближе.
Он осознал, что не видел, как она дышала.
Он знал, кто они такие. Он следил за новостями.
Гудки в телефоне не прекращались.
Когда она сдвинулась с места в следующий раз, у него не было времени отреагировать.
К тому моменту, когда он открыл рот, её клыки уже впились в его шею.
Одна лишь сила всасывающего движения на вене заставила его ахнуть.
Затем... всё закончилось.
Он ощутил спокойствие.
Дэн Ламас испытывал абсолютное умиротворение.
Он позволил телефону упасть на ковёр фойе.
Гудки продолжали раздаваться.
Он слышал гудки.
Он слышал...
Глава 4. Предчувствие
Раздалась яркая вспышка.
Всполох зелёного и золотого пламени.
Огонь вспыхнул, ослепив меня и стерев лицо Блэка.
Я смотрела на слёзы в его великолепных золотистых и пятнистых глазах, наполовину благоговея, наполовину изумляясь. Он был таким красивым. Он реально был самым красивым мужчиной из всех, что я видела в жизни.
Улыбка. Его идеальные губы и скулы.
Жар сердца в его груди.
Я не могла поверить в то, каким привлекательным он выглядел в данный момент, как невероятно великолепно он смотрелся в смокинге. Его глаза шокировали меня. Своей красотой... своим светом. Я не могла отвести взгляда от того, как пристально он смотрел на меня. Его золотистые кошачьи глаза мерцали в свете факелов вокруг бассейна, вокруг импровизированной сцены, на которой мы стояли с Даледжемом, Ковбоем и Энджел.
Глаза Блэка казались нереальными. Они выглядели нечеловеческими.
В то же время я видела в этих великолепных радужках так много его самого, что у меня перехватывало дыхание.
Моё сердце болело.
Боже, оно болело.
Так много, много Блэка виднелось в этих золотистых, пятнистых, тигриных глазах.
Мне казалось, что невозможно любить кого-нибудь так сильно.
Я смотрела на наши соединённые руки, будучи уверенной, что огонь воспламенит нашу одежду.
Я была так уверена, что огонь причинит боль... хотя бы немножко... или хотя бы станет излишне тепло.
Мои руки вообще ничем не были прикрыты.
Мои руки были полностью обнажёнными, в отличие от рук Блэка.
Я была одета в то же платье, которое надевала несколько недель назад для «человеческой» части нашей свадьбы – той версии, что мы провели перед СМИ, нашими вампирскими типа-союзниками, всеми деловыми партнёрами, коллегами и остальными, кого мы посчитали нужным пригласить по той или иной причине, а также перед членами наших семей и друзьями.
Наверное, можно было заказать новое платье.
Но мне очень понравилось это, и ненавистно было тратить его впустую.
Добавочным бонусом служило то, что оно было на удивление удобным.
Когда я смотрела на себя, я видела лишь кучи невесомого материала, спадавшего в такой манере, которая создавала рыхлую текстуру вроде бутона цветка.
Но видя себя в отражениях ранее, я знала, что для всех остальных это выглядит иначе. В их глазах эти кучи невесомого материала выглядели как густые скопления роз цвета слоновой кости, создаваемые за счёт глубины и текстуры в изящных узорах из чёрной и золотистой нити. Такая комбинация заставляла платье мерцать, будто кто-то присыпал ткань золотой пыльцой.
Верх состоял из кружевного корсета с глубоким вырезом на спине.
У платья также имелись спущенные плечи из того же материала, что и нижняя часть платья. Нижняя половина казалась состоящей из облаков перьев цвета слоновой кости, контрастируя со строгим корсетом и моими чёрными волосами, которые, как и на человеческой свадьбе, вновь были заплетены с золотистыми и зелёными цветами.
В данный момент всё выглядело легко воспламеняющимся – начиная от причёски, уложенной с лаком для волос, и заканчивая каскадами эфемерной ткани. Мои обнажённые руки выглядели беззащитными перед ожогом.
Но платье не загорелось.
Кожа моих рук не обгорела.
Я стояла там, сжимая руки моего мужа, видя, как его золотистые глаза наполняются слезами, пока зелёно-золотое пламя взбегает всё выше, освещая черты его красивого лица. Я не могла оторвать от него взгляда, хоть и беспокоилась, что его смокинг загорится.
Это была наша свадьба видящих.
Честно, я думала, что эта часть будет более расслабленной.
Я думала, все будут испытывать меньше эмоций.
В конце концов, мы в прошлом уже один раз произнесли клятвы перед всеми.
Другие клятвы.
В этой версии, в версии видящих Джем сделал упор на клятвы. Он сделал упор на вопросы. Он отнёсся к этому так серьёзно, будто человеческого бракосочетания не было.
Затем Блэк начал плакать, и что-то внутри меня всегда умирало, когда он плакал – хоть от горя или депрессии, хоть от наплыва чувств или чистого счастья... это всегда ударяло меня в то место, которое больше ничто не могло затронуть.
Нити полностью прогорели до того, как мой шок отступил.
Я опустила взгляд, посмотрев туда, где было пламя.
Бледно-розовые и белые линии покрывали наши руки.
Мы оба стояли, тяжело дыша от шока и глядя на наши соединённые руки и ладони, а слабые линии на нашей коже символизировали то, что наши жизни слились воедино.
Затем Блэк грубо дёрнул меня к себе.
Возможно, я рассмеялась, стиснув его руки поверх пиджака смокинга, в котором он выглядел как чёртов манекенщик. Мгновение спустя мы уже целовались, а толпа ниже импровизированной сцены разразилась смехом и радостными воплями. Мы не перестали целоваться, но я слышала непрекращающиеся крики, свист, и вскоре уже видящие и люди орали во всю глотку, топали, хлопали в ладоши, свистели и ликовали.
На нас сыпались цветы.
Прекрасные, деликатные соцветия в форме звёзд падали с неба подобно снегу.
Я слышала много смеха.
Счастливого смеха. Смеха от облегчения.
Это всё меньше и меньше походило на веселье и скорее напоминало коллективный выдох.
Я понятия не имела, что Блэк им сказал.
Я понятия не имела, что они узнали об этом новом мире, в котором мы очутились.
Но я ощущала их облегчение настолько осязаемо, что всё в моём свете расслабилось.
Затем Блэк снова поцеловал меня, и я совершенно забыла про них.
Я чувствовала, что видящие и люди хлопают нас по спинам, пока мы целовались. Какая-то часть меня смутно осознавала их присутствие, когда они двинулись обратно в толпу, выкрикивая приветствия, смеясь, передавая напитки, хлопая друг друга по спине, по плечам, пожимая руки.
Вскоре мы с Блэком остались одни на той невысокой сцене.
Он снова поцеловал меня, уже медленнее, и я едва могла дышать.
Наконец, мне пришлось отстраниться просто для того, чтобы моё тело могло нормально функционировать.
Я хваталась за его руки, тяжело дыша и уткнувшись лбом в его грудь.
Я испытывала столько боли, что едва помнила, где мы. Я чувствовала, что от Блэка тоже исходит боль, возможно, в ответ на мою боль, и от этого мне становилось только хуже. Он гладил меня по волосам, и я чувствовала, как он тяжело дышал, стоя возле меня, гладя пальцами мою обнажённую спину над корсетом, лаская голую кожу.
Я слышала толпу внизу, продолжавшую болтать, смеяться и кричать.
Боковым зрением я заметила движение и повернулась, когда все во второй раз бросили в воздух те белые звездчатые цветы, рассмеявшись, когда те упали всюду в пустынный сад и на террасу у курортного бассейна. Я услышала очередной пронзительный свист, затем громкий плеск, когда то ли кто-то прыгнул в бассейн, то ли кого-то туда столкнули.
Блэк приподнял мой подбородок пальцем и снова поцеловал меня, замедляя нас ещё сильнее.
Под конец этого поцелуя он тихо постанывал мне в рот.
Когда мы наконец-то остановились, похоже, уже по-настоящему, его глаза остекленели, и мы оба тяжело дышали, стискивая ладони друг друга. Боль снова сделалась невыносимой, и я стиснула пальцами его руки, закрыв глаза. Мы как будто остались одни, хотя в считанных метрах от нас бушевала огромная вечеринка.
Я смотрела на него, а Блэк смотрел на меня.
Затем я ощутила от него такую сильную рябь боли, что ещё крепче вцепилась в него. Я почувствовала, как он реагировал на мой внешний вид ещё до того, как его рука сжалась в кулак в моих волосах.
Подняв взгляд, я увидела, как Блэк вздрогнул.
Что-то в выражении его лица сделало мою боль в разы хуже.
Похоже, он тоже заметил это на моём лице.
– Gaos, док, – он покрывал поцелуями моё лицо, глядя на меня. – Я не знаю, как мы выдержим эту ночь.
Я кивнула, гладя его по подбородку.
– Возможно, нам придётся прятаться. Весьма часто.
– Ты так невероятно красива... ты выглядишь как какая-то сказочная фея... как будто ты вообще нереальна... – он легонько потянул за невесомый материал, затем прижался своим лицом к моему. – Gaos. Это бл*дское платье. Мне стоит убить этого извращенца Джонаса за то, что вообще одел тебя в такое. Ему всегда слишком нравилось наряжать тебя.
– Ты уже видел меня в этом платье, – напомнила я ему.
– Не вот так. Сейчас ты выглядишь совершенно иначе, – он крепче стиснул меня, обвив рукой за талию, и заговорил мне на ухо. – Возможно, нам реально придётся разлучиться на какое-то время, док, иначе я трахну тебя на одном из этих шезлонгов... и нет, я абсолютно не шучу.
Я рассмеялась, стискивая его руки в ответ.
Я не могла оторваться от него. Я чувствовала тот же импульс в нём.
Блэк снова зашептал так, будто мы были детьми, прячущимися за школьными трибунами.
– Думаю, нам надо договориться о каком-то символе, – сказал он мне на ухо. – О каком-то способе дать друг другу знать, что нам надо заняться сексом ПРЯМО СЕЙЧАС, пока мы не начали вести себя как безумцы...
Я снова расхохоталась и в очередной раз осознала, каким счастливым ощущался Блэк.
Какими счастливыми ощущались мы оба.
– Почему ты смеёшься? – поддразнил он. – Я смертельно серьёзен, док. Мы ещё даже не добрались до тортов, а мне уже сложно вести себя хоть относительно прилично...
Я обняла его обеими руками под пиджаком смокинга и стала массировать его поясницу, затем бедро. Я почувствовала, как Блэк подумывал попросить меня перестать, а потом одна из его мускулистых ладоней обхватила мою задницу, притянув меня ближе.
Я вновь поразилась тому, насколько совершенно странным всё ощущалось.
Счастливым. Безумным. Глуповатым. Странным.
Чудесным.
Мир теперь ощущался лучше.
Я почти испытывала чувство вины за то, насколько лучше я чувствовала себя.
Я поверить не могла, насколько я была счастлива заполучить всего Блэка себе.
Больше никакого Корека.
Больше никакого «Дракона» или «Черепахи».
И мир ощущался легче.
Не только наш с Блэком мир.
Не только мы, хотя в настоящий момент мы с Блэком определённо находились на переднем плане в моём сознании.
Всё. Всё ощущалось легче.
Всё казалось мне иным, странным, прекрасным.
Мы ещё ничего не пили, а я уже чувствовала себя совершенно опьяневшей.
Логически я понимала, что это из-за прекращения тёмных ритуалов Чарльза, действий тех фанатичных видящих, которые контролировали всё и отбрасывали тень на свет мира. Я знала, что это из-за обрушения конструкции моего дяди над Соединёнными Штатами, из-за конца их ненавистнического желания отомстить людям из другого мира, наказав людей здесь.
Я знала, что это из-за исчезновения всех тех видящих.
Всех, кроме Чарльза... А Чарльз заперт где-то там, где он больше ни с кем не сможет провернуть своё извращённое дерьмо, по крайней мере, ещё очень-очень долго.
Ковбой сказал, что несколько видящих из нашей команды тоже исчезло – предположительно шпионы, которых Чарльз внедрил в ряды беженцев-видящих, нашедших нас в Сан-Франциско и других местах. А может, они просто были очень религиозными, и тот парень Дракон решил забрать их вне зависимости от их политических взглядов.
Но для меня и Блэка этим всё не заканчивалось.
Такое чувство, будто наши света раскидали, разобрали на кусочки и по-новому собрали воедино. Мы оба были выбиты из колеи. Мы оба привыкали к тому, что Дракона и Черепахи больше нет в наших светах.
Всё ощущалось таким странным.
Всё ощущалось таким абсолютно изумительным и странным.
Я не могла поверить в то, насколько я счастлива.
Может, я правда пьяна. В конце концов, нам предстояло разобраться ещё с массой проблем.
– Все знают? – спросила я вслух. – О нас? О том, что случилось?
Я осознала, что просто стою и смотрю на толпу видящих и людей. Блэк переплёл наши пальцы. После моих слов он поцеловал мою руку, вместе со мной наблюдая за толпой и прижимаясь ко мне своим телом. Я смотрела, как он улыбается и теребит обручальное кольцо, которое разработал для меня в Нью-Йорке и которое образовывало комплект с его кольцом.
– Нет, – просто ответил он. – Не все. Только некоторые.
Я кивнула, по-прежнему наблюдая за нашими друзьями.
К ним я тоже не чувствовала ничего, кроме любви.
Затем я увидела Туза и Мику, целующихся у бассейна.
– Боже, – сказала я, не подумав. – Ну наконец-то.
Блэк рассмеялся. В этом звуке слышалось так много счастья, что я крепко сжала его ладонь и улыбнулась ему. Он наклонился и поцеловал меня в щёку.
– Вот именно, – сказал он. – Наконец-то, бл*дь, серьёзно. Мы все уже несколько месяцев говорили Тузу, что он идиот.
Затем Блэк помедлил и посмотрел на меня серьёзным взглядом.
– Что касается твоего вопроса, я не рассказал большинству наших людей. Не всё. Некоторые даже могут не знать, что все видящие Чарльза исчезли... но я сказал Джему и Ярли, что они могут делиться этой информацией с кем угодно и как угодно.
Он наклонился, проложив дорожку поцелуев по моей шее, и ещё больше его света и боли влились в меня.
Я крепче сжала его пальцы.
– ...Само собой, большинство видящих это почувствовало. Даже если они не знают детали, они почувствовали перемену в Барьере. Они заметили потерю этих светов.
Блэк слегка повысил голос, чтобы я слышала его слова сквозь нарастающий шум толпы. Он также наклонился ближе, чтобы нас не подслушали.
– Я не говорил большинству про нас, – добавил он. – Про то, что дракона больше нет. И что ты потеряла возможность прыгать между измерениями. Про это знают только ребята из внутреннего круга. Даледжем, Ник, Ярли, Кико, Джакс, Ковбой, Энджел, Мэнни. Мы собирались обсудить потенциальные последствия того, чтобы сообщить это широкой публике. В данный момент это даёт нам немного свободы... хотя бы потому, что люди боятся нас сильнее, чем обычных видящих. Мы поговорим о том, стоит ли это использовать. И что это для нас – инструмент или помеха.
– А Брик знает? Вампиры?
Блэк покачал головой.
– Не знаю, – сказал он. – Я им не говорил. Не знаю, что они слышали или выяснили той ночью. Иногда легко забыть... что у них нет зрения видящих. Они не заметили бы перемен в нашем aleimi. И честно говоря, те структуры настолько высокие, что большинство видящих тоже не заметит. Но Брик может быть в курсе. Ты же знаешь, какой он.
Я кивнула, чувствуя, как сжимаются мои челюсти.
Блэк поколебался, затем добавил:
– Я хочу сказать Дексу. Я собирался сделать это сегодня... но решил подождать. Мне показалось, что лучше не создавать путаницы, пока мы не поговорим с остальными. В конце концов, большая часть его претензий ко мне сводилась к сверхъестественному.
Я нахмурилась, вспомнив, что этой ночью Декса не было с нами.
Декс всё ещё сидел под охраной в номере наверху.
После того, как он попытался убить Ника, никто не доверял ему настолько, чтобы пустить на вечеринку.
Эта мысль вызывала во мне грусть.
– И во мне тоже, док, – пробормотал Блэк.
Он погладил мои обнажённые руки под рукавами платья.
Каждое прикосновение заставляло меня дрожать и закрывать глаза.
Блэк пожал плечами, всё ещё глядя на мои руки.
– Я ходил к нему ранее. К Дексу. Похоже, ему лучше, док. Правда лучше. Честно, я едва не рассказал ему про Дракона. Я подумал, может, это поможет ему немного расслабиться... ведь хотя бы часть странностей ушла. Меньше видящих. Босс больше не превращается в гигантскую огнедышащую ящерицу...
Я хрюкнула, не сумев сдержаться.
– В итоге, – добавил Блэк, – я ему не сказал. Я не хотел читать его. И я честно не мог решить, станет ли от этого лучше или хуже. А может, всё вернётся на исходную точку. Я решил, что лучше подождать.
Я кивнула, сжав его ладонь.
Я понятия не имела, что сейчас поможет Дексу почувствовать себя лучше.
Я всё ещё не до конца понимала, что сильнее всего тревожило Декса.
Я знала, что во многом дело сводилось к Кико. Я знала, что худшее – это то, что Ник едва не убил Кико. Ник был одним из самых близких друзей Декса.
Я также знала, что всё не ограничивается поступком Ника.
И всё же мне хотелось, чтобы мы могли выпустить Декса из того номера.
Не надо Дексу никакого сумасшедшего галлюциногенного тортика видящих. Хотя, если так подумать, Декс был бы благодарен. Участие в каком-то декадентском, полурелигиозном, потенциально гиперсексуализированном языческом ритуале видящих – это не в духе Декса даже в лучшие его дни. Учитывая всё сейчас и то, что он думал о сверхъестественном в целом...
– О нет... Джем сделал ему торт.
Мои глаза широко распахнулись.
Я посмотрела на Блэка.
– Чего?
– Торт, – пояснил Блэк. – Декс получит торт. Он может швырнуть его в нас или отказаться есть, но Джем чертовски непреклонно настаивал на том, что он получит свой торт. Даледжем получает имена из серий ритуалов и медитаций, которые он проводит в подготовке к проведению церемонии. Он сказал, что из этих ритуалов получил очень детальные указания, в том числе и по дизайну каждого торта, и относительно того, кому полагаются торты. Декс был в списке. И Ник тоже, хотя я сомневаюсь, что хоть одного вампира включали в нечто подобное. Иронично, но там также есть Хирото и Юми. И сестры Ника.
– Серьёзно? – я подумала об этом, нахмурившись. – А это точно хорошая идея? Мы собираемся накачать наркотиками родителей Ника? Хирото почти девяносто лет.
Блэк пожал плечами.
– Это не моя юрисдикция, док. Тебе придётся обсудить это с Джемом.
Я поколебалась, нахмурилась, затем снова поколебалась.
Я постаралась решить, стоит ли спорить на эту тему с Блэком или попытаться найти Джема и поспорить с ним. Прежде чем я успела принять решение, из динамиков вокруг бассейна раздалась музыка.
От гулких тяжелых басов ритма что-то в моём сердце ёкало.
Музыка видящих всегда задевала меня как ни один другой вид музыки, при этом звуча совершенно чужеродно. Я всегда мгновенно узнавала её ещё до того, как мой разум успевал повесить на неё соответствующий ярлык. Я знала, что данный стиль – это нечто, что несколько видящих принесли со Старой Земли и переделали здесь.
Я всё ещё понятия не имела, как это называлось.
И снова я остро осознала, как мало здесь видящих теперь.
Думать об этом было странно.
Мне казалось, что я должна испытывать чувство вины.
Но я его не испытывала. В основном я чувствовала облегчение.
Все видящие, которых я любила, до сих пор здесь.
– Сколько? – спросила я у Блэка. – Сколько осталось?
Мне не приходила в голову мысль, что он не будет иметь представления.
Я знала его. Я знала, что он немедленно попытался бы определить численность. Более того, Блэк наверняка уже разработал план, как организовать какой-то официальный пересчёт, обновляющийся в режиме реального времени. А тем временем он определённо попросил бы пересчитать, сколько его людей осталось здесь.
Даже будучи в больнице со мной, он организовал бы подобное.
Я знала Блэка.
Он точно сделал бы это.
– Мири, – он казался растерянным. – Нам обязательно говорить об этом сегодня? Мы только что...
– Знаю, – я посмотрела на него. – Сколько, Блэк?
Он посмотрел на толпу, слегка нахмурившись, затем обратно на меня.
– У нас пока нет окончательных цифр...
– Я знаю. Но ты имеешь некоторое представление.
Он выдохнул, выглядя раздражённым, а из главных зданий курорта начали выкатывать тележки. Эти тележки были заставлены круглыми и квадратными тарелками. Каждая тарелка была керамической, а глазурь имела один из оттенков заката.
На каждой находился свой красочный торт с мастикой.
Торты Даледжема везли сюда.
Торты, как и тарелки, все были разными: по форме, по размеру, по цвету, по узору, украшавшему похожую на фарфор глазурь.
– Может, тысяч пять, – сказал Блэк. – Может, чуть больше. Может, меньше.
Я ощутила лёгкий укол в сердце.
Пять тысяч.
Когда межпространственные врата только открылись, тут было около двух миллионов видящих.
Это... невероятно, правда.
Я честно понятия не имела, что столько видящих следовало за Чарльзом, следовало его религии.
Я честно думала, что мы сохраним около половины видящих.
Может, треть.
Но я вообще не угадала.
– Не думаю, что они забрали только людей Чарльза, – пояснил Блэк, явно услышав мои мысли. – У меня не было времени поговорить с остальными, но и Ярли, и Джем со мной согласны. Мы полагаем, что у тех существ, Черепахи и Дракона, имелись свои мотивы, наверняка связанные с колонизацией другого измерения или мира. Они наверняка не хотели, чтобы их новая колония состояла только из членов культа твоего дяди. Похоже, они забрали всех, кто не имел тесной энергетической связи с тобой или мной... или с кем-либо из нашей группы.
Я наблюдала, как видящие на террасе у бассейна начали подходить к тележкам, брать тарелки, читать написанное на тортах, затем передавать другим – в основном видящим, но также и людям в толпе.
Я не видела Ника, но знала, что он где-то здесь.
Я гадала, что он думает о том, что видящие накачают наркотиками его родителей, которым уже за восемьдесят лет.
– Дорогая, – Блэк обнял меня мускулистой рукой, привлекая вплотную к себе. – Что такое? Я думал, ты не против. Я думал, ты сказала, что это к лучшему. Для нас обоих. Для всех. Раньше ты ощущалась счастливой. Ты ощущалась очень счастливой. Не думаю, что когда-то чувствовал тебя такой счастливой. Я даже расплакался, настолько счастливой ты была.
Я посмотрела на него.
Увидев беспокойство в его глазах, я погладила его щёку и подбородок и потянулась, чтобы поцеловать его.
– Я счастлива, Блэк, – заверила я его. – Счастлива как никогда. Как никогда в жизни. По какой бы то ни было причине. Я сама не верю в то, насколько я счастлива.
Я увидела, что часть напряжения ушла из его глаз.
Однако Блэк продолжал изучать моё лицо, и я видела там остаточное беспокойство.
– Но ты чувствуешь что-то. Верно? Что это, Мири? Что ты чувствуешь?
Я подумала над его вопросом.
При этом я ощутила, как мои губы поджались.
Я была счастлива. Меня устраивало, что все эти видящие исчезли.
Может, я чувствовала себя капельку виноватой... из-за того, что меня это так устраивает, и я так счастлива... но меня правда всё устраивало. И я реально была счастлива.
Меня определённо устраивало, что мы с Блэком были обычными видящими.
Меня стопроцентно устраивало, что люди арестовали моего дядю.
Я была не в восторге от того, сколько работы нам предстояло, чтобы заставить людей доверять нам к этому безумию, но всё лучше, чем смотреть, как мой дядя разрывает этот мир на куски. И может, большой, публичный судебный процесс с цирком в СМИ поможет нам, как и надеялся Блэк. Если отдать им Чарльза как козла отпущения, на которого можно все свалить, возможно, это поможет нам сгладить отношения с людьми.
С другой стороны, может, и не поможет.
Но если так, мы просто попробуем что-то ещё.
В любом случае, я испытывала облегчение из-за того, что худшее, похоже, закончилось.
Я порадовалась, что мы не будем сражаться в какой-то безумной войне видящие-против-видящих-против-людей-против-вампиров.
Конечно, вампиры никуда не девались.
Нам всё ещё предстояло разобраться с ними.
Мы ни за что на свете не могли доверять Брику. Чёрт, да мы не могли доверять даже моей сестре Зои, как бы мне этого ни хотелось, хоть наши отношения и немного оттаяли.
Вспомнив всё, с чем нам предстояло разобраться, вспомнив, что моя сестра жива (если быть вампиром – это быть живым), вспомнив Брика и его безумие, я задрожала.
