Текст книги "Черная Завеса (ЛП)"
Автор книги: Дж. С. Андрижески
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Дж. С. Андрижески – Чёрная завеса
(Тайна Квентина Блэка #16)
Перевод: Rosland
Редактура : Rosland
Русификация обложки: Rosland
Они считали, что война всё же закончилась.
Они верили, что выиграли последнее сражение.
Они думали, что завеса наконец-то пала.
Блэк и Мири проводят свадьбу видящих, о которой они мечтали и планировали до того бардака в Калифорнии, приведшего к смерти одного из лучших друзей Блэка.
Свадьба видящих, проводимая «самой старшей душой», Даледжемом, с индивидуальными галлюциногенными тортами, обещает ночь безумного дебоширства и мистических видений, блуждания в пустыне и пророческих проблесков будущего. Блэк обещает Мири, что никто не пострадает, и будет весело. Все будут заниматься сексом, пить до отключки, купаться в джакузи, вести глубокие дискуссии и хохотать как припадочные, празднуя последний ритуал, прежде чем Мири и Блэк уйдут в закат.
Но всё идёт не по плану
Буквально через несколько минут после того, как Блэк и Мири доели последний торт, на вечеринку заявляются непрошеные гости.
Блэк и Мири оказываются в мрачной головоломке многовековой давности, в загадке, полной смерти, чёрной магии, убийств и трагедий прошлого.
Запертые без возможности сбежать, они вынуждены разгадать эту загадку, если хотят вновь увидеть своих друзей живыми.
Глава 1. Завеса
Его мать назвала его Фаустусом.
Фаустус из клана Ксареле... Фаустус, «Счастливчик»... иногда это удлинялось до «Счастливчик Люцифер» – давнее прозвище, полученное им во время работы на спецназ, секретное подразделение советской армии.
В этом мире его чаще называли по вымышленному имени в России.
Карл (Чарльз) Васильев.
Он был Чарльзом Васильевым десятки лет. Почти столетие.
Однако в его собственном сознании он никогда не переставал быть Фаустусом.
Фаустус – это его имя видящего. Его настоящее имя.
Это имя дала ему мать... за столетия до того, как её забрали в лагеря.
До того, как видящие стали жить в страхе.
Теперь Фаустус смотрел сквозь мерцающую смертоносную стену шипящего электричества.
Он сталкивался с подобными стенами прежде. Данная технология прошла через двери в этот мир позднее, её разработали на Старой Земле через годы после ухода Чарльза. Возможно, это был более замысловатый тип стены, но в итоге суть оставалась той же.
Это тюремная стена, запиравшая его в камере.
Точно то же, что он пережил от рук людей на Старой Земле.
Точно то же, что он пережил от рук людей, видящих и вампиров здесь.
На сей раз его схватили люди. В итоге это всегда оказывались люди, как и в его родном мире. Они точно так же столетиями ловили и порабощали его народ. Положение дел не изменилось. Люди не изменились... даже в другом измерении. Он так и не сумел заставить свою племянницу Мириам или её мужа Квентина увидеть это.
Они слишком молоды.
Слишком молоды. Слишком глупы. Слишком безгранично высокомерны и переполнены своим отвратительным идеализмом.
Тот же идеализм едва не уничтожил его народ на Старой Земле.
И уничтожил бы, если бы другие не восстали против этого.
Из-за таких дураков, из-за этой глупости и молодости он снова оказался тут.
В стенах его собственного сотворённого людьми гроба.
И всё же, по очередной извращённой прихоти судьбы, оказывается, в итоге Фаустусу надо было бояться не людей.
Его же люди предали его, уничтожили его.
Они передали его врагам. Они унизили его. Превратили в раба.
И всё же, вопреки всему этому... они позволили ему жить.
Однако это существо, возможно, поступит иначе.
Фаустус смотрел в пару прозрачных глаз из потрескавшегося хрусталя.
Он ждал, когда это существо появится. Он знал, что это лишь вопрос времени, когда он придёт. Теперь Фаустус уже знал его.
Он понимал, что тот не сможет остаться в стороне.
Животный король был предсказуемым, если уж на то пошло.
Предсказуемо мелочным. Предсказуемо продажным и трусливым. Предсказуемо жестоким.
Теперь существо улыбалось, открыто изучая лицо Чарльза, и в его глазах из потрескавшегося хрусталя виднелся хищный интерес.
– Это стоило того, друг? – поинтересовался вампир.
Его голос струился в манере, свойственной его расе.
Шёлковый. Манящий. Слегка сексуальный.
Всё в этих существах было уловкой, маскировкой, манипуляцией, обманом. Их король, естественно, выражал эти качества ещё в большем количестве по сравнению с его подданными.
Фаустус скривил губы от отвращения.
Это существо сейчас назвало его «другом», пусть и в насмешку.
Это слегка перебор.
– Это не будет иметь значения, – сказал ему Фаустус. – Моя смерть. Слишком поздно. Теперь они знают о вас. Они все знают о вас. Важно то, что люди не оставят это просто так.
Его губы скривились ещё сильнее.
– Ещё менее вероятно, что они будут игнорировать ваш вид. Вы – существа из их кошмаров, кровосос. У них существовали мифы о вас ещё до того, как вы показали им своё истинное лицо. Вы питаетесь их кровью. Какого компромисса вы ожидаете, если они в буквальном смысле являются вашей добычей? Вся ваша эволюция сводится к совершенствованию способностей вашего вида убивать их. Убивать их детей. Убивать их иллюзии свободы воли.
Ощутив правдивость своих слов, Чарльз улыбнулся.
Он не смог сдержаться.
Он не сумел даже остановить изгибание губ в улыбке.
– Теперь они будут охотиться на вас... друг. Они будут охотиться на мою суку-племянницу. Они будут охотиться на её супруга. Все вы будете жить в страхе. Вечно. Какие бы жалкие слова вы ни выманили из червяков, какие бы перемирия вы ни подписали... в итоге всё будет бесполезно. Они никогда не будут вам доверять. Они никогда не перестанут искать способы использовать вас в свою пользу. Они никогда не оставят вас в покое. Никогда. Это не в их натуре.
Губы вампира дернулись.
– О, я согласен, кузен. Воистину согласен.
Фаустус сердито посмотрел на него.
– Тогда как ты можешь одобрять это? То, что сделали мои племянница и племянник? Как ты можешь отдать всю власть обратно людям? Ты должен понимать, что ваша численность не сумеет противостоять им... или их оружию... как бы вы ни притворялись. Стычка на границе это подтвердила. Мои армии уничтожили бы вас и большую часть вашего вида...
Вампир издал мелодичный, музыкальный смешок.
Фаустус умолк, настороженно изучая бесцветные глаза.
Бэйшл продолжал улыбаться ему, и выражение его лица было почти нежным, граничило с любящим. Его луизианский акцент стал заметнее, когда он нарушил молчание...
– Ох, Чарльз. Ты такой очаровательно предсказуемый. До сих пор так уверен, что ты самое умное существо в комнате, хотя все доказательства указывают на обратное. Так уверен, что в твоих угрозах есть вес... хоть ты уже выложил все карты на стол.
– Забавно. Я думал то же самое о тебе.
Вампир улыбнулся.
– Я практически уверен, что ты думал об этом.
– Твоя раса умирает, брат. Она уже мертва. Просто ты ещё не принял это.
– Тем не менее, это твоей расы становится всё меньше и меньше.
– Мои ушли, чтобы быть с их Богом, – сказал Фаустус. – Они теперь распространились по всем измерениям. Они никогда не исчезнут. Никогда.
Бэйшл, «Брик», вампирский король улыбнулся.
Брик. Фаустусу так и не объяснили это имя1. Предположительно это какое-то прозвище, которое понравилось вампиру настолько, что он решил его сохранить.
Фамилии не существовало, Фаустус никогда её не слышал.
Ну, если не считать фамилий, разбросанных по холдинговым компаниям, документам на недвижимость, портфелям ценных бумаг и другим нематериальным активам. Те «фамилии» запоминались лишь тем, что никогда не повторялись и все принадлежали ранее погибшим людям.
Бэйшл, как и большинство представителей его вида, вовсе не был живым.
Он не имел семьи, кроме его мёртвых братьев и сестёр.
Вампирский король сделал шаг ближе, и его пальцы проворно скрутили концы сигареты видящих, палочки hiri, как её называли в Старом Мире. Он закончил придавать ей более-менее цилиндрическую форму – распространённое действие после доставания слегка смятой версии hiri, хранившейся в традиционной упаковке.
Он смотрел на Фаустуса этими мёртвыми бесцветными глазами, и на его привлекательном лице с крупными чертами, выступающим подбородком и носом появилась улыбка. Его драматичные золотисто-каштановые волосы оттеняли нетипично большие глаза с длинными чёрными ресницами и подчёркивали белую вампирскую кожу.
В этой красоте было нечто первобытное.
Даже когда он был человеком, там жило животное.
– Ты сейчас так доволен собой, Чарльз, – заметил Брик. Его луизианский акцент вновь сделался заметнее. – Мне правда ненавистно рушить эти твои иллюзии, мой старый друг. Особенно сейчас, так близко к концу. И всё же мне кажется, что тебе надо узнать несколько вещей прежде, чем мы опустим завесу над этими отношениями.
Бэйшл аккуратно поместил hiri между губ.
Всё ещё наблюдая за глазами Фаустуса, он запустил руку в карман зелёного ретро-костюма. Под зелёным как лес пиджаком вампир носил тёмно-красную рубашку и чёрный галстук. Он достал из внутреннего кармана серебряную зажигалку с выступающим черепом сбоку – скорее всего, в представлении вампира это было шуткой. Однако зажигалка не выглядела дешёвкой, которую можно купить на заправке или в магазине сигарет. Она казалась сделанной на заказ. Трёхмерный череп выступал из металлического основания как живая картина, почти предмет искусства.
Фаустус смотрел на этот дизайн, пока вампир щелкал зажигалкой, чтобы вспыхнуло пламя.
Он наблюдал, как вампир пососал кончик hiri, чтобы та загорелась, затем захлопнул зажигалку и вернул её в карман тёмно-зелёного пиджака.
Он выдохнул дым со знакомым сладким запахом.
Бэйшл посмотрел на кончик hiri с некоторым сожалением.
– Полагаю, теперь мне придётся научиться обходиться без них.
Как обычно, его манеры, внешность и слова являлись чем-то средним между пародией и мультяшным злодеем.
Вампир не торопился – сделал ещё одну большую затяжку сигаретой hiri, посмотрел на зеленовато-серый металл окружавшего их коридора. Он выдохнул ещё больше дыма, затем взглянул в глаза Фаустуса.
– Однако, боюсь, я вынужден тебя разочаровать, Чарльз, – привлекательный, похожий на пирата вампир опустил сигарету вдоль своего бока. – И разочаровать тех, кто с нетерпением ждал этих волнительных событий, спланированных вместе с тобой.
Он неопределенным жестом обвёл камеру и коридор.
– В конце концов, драма в зале суда – это всегда лучшая драма. Особенно когда дело касается финала, приносящего удовлетворение.
Бэйшл сделал очередную чувственную затяжку hiri, и его глаза оставались неподвижными.
– Но, боюсь, мы с моими союзниками пришли к разным выводам. Мы решили... те из нас, кто действительно родом из этой крупицы пыли в изумительном творении мультивселенной... те, кто здесь принимает настоящие решения... те, кто здесь является местными... мы решили, что твоё присутствие больше не нужно на этой маленькой драгоценной планете, Чарльз.
Он сделал грациозно пренебрежительный жест одной рукой.
– С сожалением сообщаю, что решение было единодушным.
Взгляд вампира изменился на глазах Чарльза.
Ранее там виднелось веселье, любопытство, некое томное удовлетворение, как у кота, наконец-то поймавшего птичку... но теперь не осталось ничего.
Все чувства как будто ушли с этого белого лица, из этих хрустальных глаз.
Теперь они вторили сути вампира.
Они выглядели мёртвыми.
– Боюсь, у нас возникла потребность вернуть ситуацию к тому виду, которым мы наслаждались в прошлом, – добавил Бэйшл, выдохнув ещё одно облако дыма со сладким запахом. – Видишь ли, мы скучаем по тому миру. И пусть мне весьма нравятся твои племянница и племянник, они тоже получат выговор. Им придётся выслушать весьма суровые слова и согласиться на довольно строгие условия относительно пребывания в этом аккуратном маленьком пузыре, который мы называем домом...
Фаустус хотел не интересоваться словами вампира.
Он хотел не поддаваться раздражающей попытке завлечь его, пробудить в нём нервозность, страх или любопытство... или что там вампир пытался пробудить в нём сейчас.
– Но это проблема не для сегодняшнего дня, да? – Бэйшл-Вампирский-Король улыбнулся, показав грациозный жест рукой с сигаретой. – Ибо я слышу, что милая Мириам вновь очнулась от того, что ты с ней сделал. Они летят, чтобы завершить свадебную церемонию... буквально через несколько дней. Радостные новости, да?
Фаустус не ответил.
Он наблюдал за глазами вампира.
Он видел там лёгкие завитки крови, напоминавшие струйки алого дыма.
Он не мог отвести взгляда от полного отсутствия чувств в этих глазах.
Он знал, что означает это выражение.
Вопреки собственному желанию он повёлся на насмешки вампира.
– Ты убьёшь меня сейчас? Сейчас, Бэйшл? – он ответил на этот хищный взгляд, и в его голосе звучал укор. – Людям это очень не понравится. Ты лишишь их шарады правосудия и нормальности? Или в этом и заключается смысл?
Фаустус видел, что глаза вампира на мгновение дрогнули от того, как он его назвал.
– ...О, прошу прощения, «Брик». Я же не должен знать твоё настоящее имя, так? Твоё данное прародителем имя? Нам, простым смертным, не дозволяется его произносить.
Тон Чарльза сделался ещё более укоризненным.
– Кем бы ты себя ни считал, как бы ты себя ни называл, ты не можешь верить, будто люди считают вас «местной» расой. В этом явно человеческом мире вы такие же пришельцы, как и я. Возможно, вы даже более чуждые. Определённо более опасные.
Улыбка вампирского короля не дрогнула.
То пустое выражение ни на секунду не уходило из потрескавшегося хрусталя глаз.
Когда он заговорил, его тон показался почти скучающим.
– Так интересно, как быстро фортуна может повернуться спиной, – голос Брика изменился, обретая гипнотизирующую вампирскую мелодичность. – Должно быть, тебе так тяжело, Чарльз. Не иметь вообще никакой власти. Знать свою судьбу, понимать её... возможно, даже принять как неизбежность... и всё же быть не в состоянии отпустить роль, которую ты когда-то играл. Ты ничего не можешь с собой поделать, да? Ты просто неспособен не противиться этой беспомощности. Не противиться реальности твоего поражения. Ибо ведь это на самом деле беспокоит тебя, не так ли, Чарльз? Поражение?
Улыбка вампира стала заметно шире.
Та же улыбка всё так же не отражалась в его глазах.
Он наблюдал за Фаустусом как за бабочкой, которую пришпилили булавкой, вонзённой в грудную клетку.
– Ты просто не в силах вынести тот факт, что тебе нечем мне угрожать, – поражался вампир. – У тебя никакой возможности воплотить в жизнь хоть небольшую месть или вызвать хоть капельку страха. Ты не можешь пробудить даже слабую эмоцию во мне или в ком-то другом. Ничего, кроме, пожалуй, жалости. Для типа вроде тебя это просто пытка.
Улыбка вампира сделалась задумчивой.
– Поэтому ты угрожаешь мне людьми... знанием моего имени... ты ищешь все возможные рычаги давления. Что угодно. Но печальная правда заключается в том, что у тебя ничего нет, Чарльз. У тебя ничего не осталось. Ты не можешь даже сдуть в мою сторону семена одуванчика... если бы ты вообще мог дотянуться до меня сквозь стены тюрьмы.
Бэйшл снова плавным жестом указал на своё окружение.
Фаустус ощутил, как его ярость усиливается.
Пока существо говорило, это чувство нарастало – возможно, потому что он чувствовал честность в словах существа. Бэйшл даже не пытался намеренно задеть его. Жалость была искренней, как и настоящее сожаление из-за того, каким ничтожным существом стал Фаустус.
В глазах вампира это лишило его кончину всякого веселья.
И почему-то этот факт до невозможности разъярил Фаустуса.
Он злился не просто на вампира.
На всё. На всех. На каждое предательство или пренебрежение.
На те годы, что он провёл в том дерьмовом измерении, куда забросила его племянница.
Его кровная родня сделала это.
Она предала расу, Единственного Бога... его самого.
И они обрекли его на это последнее унижение после всего, что он сделал, что он пытался сделать для них, после всех тех раз, когда он проявлял милосердие и смотрел сквозь пальцы. И его родственница просто обратилась к его Богу, попросила бросить его позади, когда Бог наконец-то пришёл за ним. И этот Бог послушал Блэка... послушал его неверующую племянницу Мириам... а не его, самого верного среди всех его слуг... боги всевышние.
Это было невыносимо.
Невыносимо, бл*дь.
Это предательство хуже смерти.
Возможно, как и сам Бэйшл, Фаустус не мог не выразить некую его часть.
– Я призвал его сюда. Я, – Фаустус до боли стиснул руки в кулаки. – Я строил церкви в его имя. Я проводил ритуалы. Я убивал ради него. Я назвал его Единственным Истинным Богом. Единственным истинным богом для нашей расы. Я провёл его с собой через миры.
В его груди зародилась боль такой силы, что он не мог дышать.
– И они сказали ему бросить меня здесь? Бросить МЕНЯ?
Он уставился на вампира, ослепнув от боли.
Боль разделения раздирала его свет. Сердечная боль. Суровое воспоминание обо всех вещах, что он принёс в жертву. Даже его супруга. Он отдал её вампирам в рамках изначальной сделки с ними. Он отдал её им.
Но опять-таки, тут не найти удовлетворения.
Это не подходящая аудитория для его жалоб.
Его слова не вызвали у вампира никакой реакции.
Даже жалости.
Даже смущения из-за него.
Ничего.
Если уж на то пошло, это заставило Бэйшла полностью утратить интерес к Фаустусу.
Похоже, Брику надоело, он устал от перепалки.
Устал от него.
Как раз когда Фаустус подумал об этом, вампир выдохнул с чистым притворством.
Удерживая окурок hiri полными губами, Брик освободившимися руками поправил рукава и манжеты, не глядя в глаза видящего. Он одёрнул края, выравнивая их с рукавами пиджака, и заговорил, не поднимая взгляда.
Его тон сделался открыто скучающим, почти нетерпеливым.
– Ты же знаешь про человеческую группировку, да, Чарльз? «Архангел»? Мне говорили, что они тебе знакомы.
Фаустус не ответил.
Он сохранял неподвижную маску разведчика, но вампиру впервые удалось выбить его из колеи. «Архангел»? Человеческая группировка наёмников? Та, что мнила, будто в этом мире они сажают королей на трон и свергают обратно?
Фаустус определённо знал о них.
За последние шесть десятков лет он периодически внедрял шпионов в их ряды.
Он знал, что Блэк также сталкивался с этой группировкой наёмников. Один из их членов взбунтовался и едва не убил его.
Ничего из этого он не сказал вампиру.
Брика, похоже, детали их прошлого тоже не интересовали.
– Ну, я поболтал с кое-какими их старшими офицерами. В итоге у меня состоялась более долгая беседа с их лидерами. «Священники» – кажется, так они называются?
Брик пожал плечами, будто это была ещё одна деталь, которую он не считал интересной.
Фаустус невольно разинул рот. Последние шестьдесят лет Фаустус пытался добиться такой «беседы» с руководством «Архангела». Он так и не пришёл к успеху. Он узнал, что их называют «Священниками», но не сумел приблизиться к ним.
– Что ж, – Бэйшл вздохнул, поджав губы. – Оказывается... они уже решили, что им тоже не нравится этот новый мир, созданный тобой, Чарльз. Как я и сказал, в этом отношении у нас почти не возникло разногласий. Более того, они весьма обрадовались, когда я сообщил им, что Квентин Блэк и его жена организовали перемещение твоих «последователей» в другое место... и те уже не вернутся.
Бэйшл помедлил, взглянув в глаза Фаустуса.
– Конечно, по-прежнему стоит вопрос с Квентином и его женой. До сих пор сохраняются некоторые разногласия насчет того, как разбираться с хаосом, порождённым их весьма... ну... нетрадиционными способностями видящих. Мириам в особенности вызывает опасения среди сотрудников «Архангела». Но они также не питают нежных чувств к склонности Квентина превращаться в летающее огнедышащее создание. Вся эта драма и привлекаемое внимание... они не в восторге.
Брик бросил на Фаустуса бесстрастный взгляд, и лёгкая улыбка снова заиграла на его полных губах.
– Они бы хотели, чтобы они вообще перестали это делать. Больше никаких драконов. Никаких прыжков между измерениями. Никаких драматичных небесных сражений над Голливудом. Видишь ли, лидеры «Архангела» уже планировали устранить их обоих. Но я посчитал, что я в долгу перед Квентином и его очаровательной женой, так что мне удалось изменить их мнение.
Бэйшл помахал рукой перед лицом, разгоняя дым.
– Я заключил новую сделку с нашими весьма кровожадными человеческими друзьями. До тех пор, пока я способен склонить твою племянницу и её мужа к сотрудничеству, они могут выбраться из этой ситуации живыми. Но ты знаешь, как это сложно для дорогого Квентина. Он противится даже самым разумным просьбам. К тому же, он просто обожает внимание людей. Залечь на дно, не устраивать сцены всякий раз, когда он оказывается в объективе человеческих камер... для него это может оказаться слишком сложным. На самом деле, зная Квентина, я даю лишь 50% вероятности, что они сумеют не спровоцировать паранойю «Архангела» и не навлекут на себя гибель в первый же год.
Он улыбнулся.
При этом стали видны самые кончики его клыков.
Фаустус вздрогнул от этой вспышки белизны.
Это всё равно что увидеть полоски тигра, притаившегося в кустах.
Он хотел сказать себе, что не видел этого.
Что этого нет на самом деле.
Бэйшл продолжал тем скучающим тоном.
– Конечно, прежде чем они согласятся уйти в закат, я попрошу их выполнить последнюю задачу. Она потребует от них использования их весьма уникальных даров. «Архангел» согласился пойти мне на уступки, когда я объяснил, зачем это нужно. Они на удивление здраво мыслят... учитывая то, как они любят убийства.
Брик снова улыбнулся, сверкнув бритвенно острыми клыками.
– Конечно, мне надо будет передать условия этого соглашения Квентину и его очаровательной жене, – Брик подмигнул, и в ясных глазах проступило более хищное выражение. – Будем надеяться, что они не будут противиться условиям, которые я для них выторговал. Как тебе известно, Квентин, похоже, упивается возможностью чинить сложности. Похоже, он и своей жене передал эту привычку.
Бэйшл испустил очередной притворный вздох.
Расправив широкие плечи, он убрал hiri от своих губ и выдохнул сладкий дым.
– Конечно, в итоге они согласятся, – добавил он. – Естественно, они согласятся. В конце концов, они же не абсолютно безумны. И это правда лучшее решение для всех. И для них тоже. Более того, они вскоре поймут, что у них нет никаких альтернатив соглашению, которое я выторговал... что бы они ни думали о некоторых неприятных практических аспектах.
Вампирский король улыбнулся уголком губ.
Фаустус уставился на него.
– Ты правда никогда не устаёшь слушать собственную болтовню. Да, Бэйшл?
Вампир продолжил так, будто он ничего и не говорил.
– ... Как я и сказал, это правда лучше для всех. Не говоря уж о том, что это куда лучше любой сделки, которую Квентин мог бы выбить самостоятельно. Видишь ли, они весьма решительно настроились убить его. Я помог им понять, что это не лучший курс действий в нашем новом мире. Плохая карма, видишь ли. Плохие энергии. Не говоря уж о том, что это совершенно непрактичная растрата уникальных полезных навыков. Навыков, к которым мы в теории можем прибегать... умеренно, разумеется.
Фаустус почувствовал, как его раздражение усиливается.
Вампир слишком наслаждался, заполучив его в качестве заворожённой аудитории.
– А так я весьма доволен нашим нынешним соглашением, если позволишь так выразиться, – Бэйшл говорил слегка нараспев, поддаваясь этому тягучему луизианскому акценту. – Я весьма удовлетворён тем, что мы возвращаемся к прежнему положению дел. Лишь с небольшим количеством изменений, которые удобно контролировать – после нашего последнего небольшого приключения вместе...
– О, да во имя Господа, – прорычал Фаустус.
Вампирский король поднял руку.
– Ну же, ну же. Не надо спешить, Чарльз. В конце концов, всё это назревало давно.
Энергетическое поле внезапно отключилось.
Фаустус подпрыгнул, не сумев скрыть свою реакцию. Он инстинктивно сделал шаг назад.
Это была ошибка.
Как только он сделал это, любые шансы проскользнуть мимо вампира испарились. Вот так запросто Фаустус пригласил тигра в свою клетку.
Он позволил тигру заполнить дверной проём камеры.
Фаустус смотрел, как вампир переступает черту, на уровне которой находилось энергетическое поле.
Его сердце уже быстрее застучало в груди.
Те прозрачные глаза из потрескавшегося хрусталя начали изменяться по-настоящему. Алые струйки расходились наружу от чёрных зрачков, напоминая вспышки на солнце, скрытом затмением.
Чарльз попятился ещё дальше. Во рту пересохло.
Его челюсти сжались, пока он смотрел в эти кроваво-красные глаза.
Брик улыбнулся, его движения были обманчиво ленивыми.
– Видишь ли, мы решили отмотать время назад, Чарльз, – Брик небрежно подошёл ближе. – «Архангел» и я. Мы бы хотели полностью забыть о твоей маленькой попытке завоевать наш мир. Мы бы хотели полностью забыть о тебе.
Чарльз уставился на него.
Потребовалось несколько секунд, чтобы слова вампира хотя бы отложились в его сознании.
– Ты с ума сошёл, – он выпалил слова со смешком. В этом звуке вообще не было юмора. В горле всё ещё стоял ком, во рту было сухо как в пустыне. – Миллиарды людей? Ты думаешь, что вы сумеете убедить миллиарды людей в том, будто они не видели то, что они видели? Это невозможно, Бэйшл. Поверь мне. Мы думали о таких вещах на Старой Земле... давным-давно.
Брик улыбнулся.
Он сделал ещё один шаг вглубь клетки видящего.
– Тебе не надо об этом беспокоиться, Чарльз, – его тон сделался терпеливым, убаюкивал той ленивой напевностью. – Но вообще я думаю, что ты переоцениваешь своё влияние на наш мир. В конце концов, очень немногие знают, что они видели. Или что они на самом деле знали. В наши дни так много дезинформации... так много лжи. Так много правительственных учреждений, которые могут ошибаться. Так много коррупции в СМИ, в оборонной сфере...
Фаустус продолжал в неверии таращиться на вампира.
Но его слова откладывались в голове.
Откладывались, хоть он того и не хотел.
– Ты с ума сошёл, – выпалил он.
Брик пожал плечами, и даже сейчас этот жест показался пассивным, безразличным.
– Посмотрим.
Та ленивая улыбка сделалась шире, снова показав кончик белого клыка.
– «Архангел»... они такие занятые пчелки. Умные маленькие насекомые с параноидальными и преданными умами. Нельзя не восхищаться людьми, правда. Само собой, даже ты, Чарльз, временами видел их сильные стороны вопреки своей иррациональной ненависти к ним? Они бывают такими креативными, такими изобретательными. Такими совершенно безжалостными, когда они хотят чего-то...
Радужки вампира слегка светились в тёмной камере.
– Они заверили меня, что у них имеется немалый опыт в таких вещах, – добавил Брик. – И если мы правы, думаю, даже Квентин и его жена в итоге могут одобрить такое решение. Это дает мне надежду, что они выберутся живыми из этого бардака, который они помогли создать...
Фаустус окинул взглядом камеру, ища оружие или что-то, что он мог использовать.
Поскольку органико-электрическое поле отключилось, он использовал своё зрение видящего, пытаясь найти рядом людей, на которых можно надавить или заставить помочь.
Он никого не почувствовал.
С другой стороны, он и не смог бы. Он всё ещё находился внутри Пентагона. Он сам воздвиг поле, нейтрализующее способности видящих вокруг.
Кроме того, вампиры всегда находили способ блокировать зрение видящих.
В этом они были мастерами.
– Судя по выражению твоего лица, ты понимаешь, насколько плохо твоё затруднительное положение, Чарльз... и насколько серьёзно я настроен зачистить твой бардак.
Фаустус повернул голову. Он уставился на вампира, тяжело дыша.
Вампир тоже изучал его, серьёзно поджав идеальные губы.
Его глаза теперь сделались полностью красными, залились тем сияющим, нечеловеческим алым цветом.
– Я думал, что в рамках нашего компромисса позволю Квентину самому с тобой разобраться. Или даже Мириам. Я беспокоился, что они обидятся, если я позабочусь о тебе сам.
Глаза Брика заметно похолодели.
– Затем я осознал, что должен сделать это. Что они никогда не смогут сделать то, что нужно. Даже Квентин. Поскольку ты кровный родственник его жены, необходимые шаги в его глазах выглядят почти недопустимыми.
Холодность Брика сделалась более заметной.
– Малышка Мири тоже не смогла бы это сделать, Чарльз. Боюсь, она до сих пор любит тебя вопреки всему.
Бэйшл остановился.
Теперь он стоял в центре камеры.
Он слегка развёл руки в стороны, и Фаустус, возможно, впервые осознал, каким чертовски крупным был вампир. Что-то в его манере держаться, лукавости, чисто раздражающей натуре делало его физически менее устрашающим, чем он был на самом деле.
Посмотрев на него теперь, Фаустус ясно увидел его.
Он увидел Короля Бэйшла таким, какой он есть.
Возможно, впервые за все эти десятки лет он оказался лицом к лицу с истинным Вампирским Королём и посмотрел в его кроваво-красные глаза.
Он наблюдал, как удлиняются острые как бритва клыки, смоченные слюной.
Когда реальность этого отложилась в его сознании, по нему пронёсся шок.
Всё кончено.
Всё реально кончено.
Он хотел испытать облегчение.
Он хотел испытать некое чувство завершённости... но и этого не ощутил.
Не будет облегчения. Не будет завершённости.
Он не сумел добиться успеха ни в чём из того, что он пытался сделать.
Может, именно по этой причине он не сумел промолчать.
– Миры никогда не заканчиваются, вампир, – Фаустус буквально выплюнул эти слова. – Они всегда возвращаются, – он смотрел в белое как мел лицо Брика.
Его сердце гулко стучало в груди, пока животное наблюдало за ним, склонив голову набок. Фаустус чувствовал, как его грудь сдавило; воздух с трудом выходил из лёгких. Он смотрел на своего врага, на тварь, с которой он сражался с момента своего прибытия в этот мир; на врага всех врагов.
Он видел лишь животное.
Свирепое, хищное животное.
– Я вернусь, – яростно выпалил Фаустус. – Единственный Бог...
Но это всё, что он успел сказать.
Глава 2. Пробуждение
Он обвился вокруг меня, уткнувшись лицом в мою шею, прижимая меня к своему мускулистому телу. Я всё ещё лишь наполовину проснулась, когда он начал покрывать поцелуями мою шею, запустив ладонь под больничную сорочку, чтобы погладить мой живот.
Боль пронеслась по мне с такой силой, что я заёрзала на кровати.
Я распахнула глаза так, будто меня ткнули электрической дубинкой.
Я вспомнила, где нахожусь.
Я очнулась во вторник, а теперь был четверг.
Доктора попросили меня задержаться в больнице на несколько дней.
Они практически настаивали.
Что-то связанное с чрезвычайным обезвоживанием, несмотря на капельницы, и опасно низким содержанием железа в крови. У меня также не хватало кальция, витамина D и нескольких других элементов. Конечно, мой человеческий доктор всё равно действовал наугад, поскольку я вовсе не была человеком.
