Текст книги "Дракон (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)

Он также говорил, как хотел меня.

– Раздвинь колени, – хрипло сказал он, снова ступнями шире расставляя мои ноги. Когда я подчинилась, из его света выплеснулось ещё больше боли. – Прогнись в спине, – сказал он, не сводя взгляда с моего тела. – Ниже, – потребовал он полустоном. – Ниже, Мост.

Подчинившись, я почувствовала себя почти так же, как у стены.

Слишком открытая, потерявшаяся под его руками и светом, вопреки тому, что мой рот и свет делали с ним. Похоже, именно этого он и хотел; как только та уязвимость мелькнула в моем aleimi, он испустил удовлетворённый стон.

– Да. Вот так. Я хочу, чтобы ты была очень влажной, когда я закончу.

Вскоре после этого он кончил.

Я почувствовала, как его свет сильнее открылся в этот момент.

Он издал протяжный крик, стискивая мои волосы обеими руками и толкаясь в мой рот. Он кончал довольно долго. Достаточно долго, что я снова затерялась в ощущениях, читая его, когда он на мгновение утратил контроль.

Едва закончив, он затащил меня на кровать.

Он снова перевернул меня, и прежде чем я успела перевести дух, он запустил в меня пальцы, но не в мою киску.

– Так нормально? – хрипло спросил он. – Тебя устраивает любой вариант? Оба?

Я лежала там, и смятение затопило мой свет. Я знала, о чём он спрашивает. Он хотел анального секса. И я по большей части не возражала, но не ожидала, что он начнёт с этого. Учитывая, что я только что ему отсосала.

– Ты не хочешь трахаться? – спросила я с непониманием. – …По-другому, имею в виду?

Он издал низкий смешок, шлёпнув меня по заднице тяжёлой рукой. Затем он медленно помассировал меня там. Признаюсь, это послало по моему телу и свету разряд, от которого боль ухудшилась в разы.

– Просто скажи мне, устраивает ли это тебя, – прямо сказал он.

– Да, – ответила я, но в это слово просочилось раздражение.

Я начинала думать, что он делает это только для себя.

Может, он недолюбливает меня больше, чем я осознавала. Или презирает меня сильнее, чем я осознавала. Или ему нравится трахать парней больше, чем я осознавала… или он делает это в большей степени из-за Ревика, чем я осознавала.

Он действительно будет как тот стереотипный дерьмовый парень? Он просто использует меня, чтобы спустить напряжение, а потом перекатится на бок и вырубится? Может, отправится на поиски пиццы в другой части лагеря?

Должно быть, Джем услышал часть этих мыслей, потому что он усмехнулся.

– У тебя есть что-нибудь? – спросил он снова прямолинейным и будничным тоном. Когда непонимание пронеслось по моему свету, он приласкал мою задницу, вложив больше света в свою ладонь. – Для этого, Элли. У тебя есть что-нибудь?

Я постаралась подумать. Смазка. Он ведь имел в виду смазку, верно? Я начала переворачиваться, чтобы встать с кровати и достать её, но его ладони крепче стиснули меня и удержали на месте.

– Нет, – усмехнувшись, он заговорил более твёрдым и приказным тоном. – Скажи мне. Или покажи. И не двигайся, бл*дь, пока я хожу туда.

Почувствовав, как мой свет реагирует на его тон, а лицо заливает жаром, я послала ему беглый снимок того, где смазка лежала в деревянном шкафу возле двери.

Постель скрипнула, когда он встал.

Я лежала на месте, борясь с разрядом, который змеился в моём свете. Это тоже из-за Дракона? Он пытался подготовить меня к другому виду секса? Или довести меня до такого чёртова неудовлетворения, чтобы я забыла? Я чувствовала в этом какое-то намерение, но понятия не имела, какое именно.

– Бл*дь, тогда просто перестань думать об этом, сестра, – посоветовал он от шкафа.

Я слегка подпрыгнула от его слов, но не ответила.

Когда он вернулся, движения его рук были методичными и размеренными. По-прежнему тёплыми, но он не колебался и не слишком деликатничал. Он наполнил меня холодным гелем, который заставил меня ахнуть. Затем я услышала, как он нанес ещё больше смазки на себя, и завиток тяжёлой боли выплеснулся из его света. Я чувствовала, что он смотрит на меня, глубже вплетается своим светом.

Затем он расположился за мной, массируя мою спину всё ещё скользкой ладонью.

– Откройся для меня, Элли, – мягко попросил он.

От его слов я запаниковала. Затем я осознала, что он имеет в виду моё тело, а не мой свет.

Заставив себя выдохнуть и расслабиться, я сделала так, как он просил, и толкнулась навстречу, когда он более настойчиво повторил просьбу своим светом.

Затем он очутился во мне. Это он тоже сделал умело.

Я знала, что меня ждёт, но ощущения всё равно застали меня врасплох. Хуже того, от этого мои защиты опустились как минимум на короткий промежуток времени. Я вскрикнула, невольно выгнувшись под ним. Он крепче стиснул меня, когда я отреагировала низким стоном и сжала покрывало в кулаках.

– Gaos, – пробормотал он, глубже входя в меня. – Gaos, да… мне тоже хорошо, Элли. Это так приятно, бл*дь…

Я не ответила, прикусив губу и отвернув от него лицо.

Казалось, он трахал меня довольно долго. Долго, медленно, жёстко… он был очень хорош в этом. Слишком хорош. Каждый глубокий толчок заставлял меня стонать и таять под ним. Я старалась не думать о Ревике на другом конце, старалась держать свой свет закрытым, отгораживать нас щитами, но моя боль продолжала усиливаться, когда он не дал мне кончить.

И да, может, это было бы неплохо… вроде как… если в итоге он сделает мне ещё лучше. Но он также не прикасался ко мне нигде, только стискивал мои бёдра.

Он не позволял мне прикасаться к себе.

Казалось, он вообще не был заинтересован в изучении моего тела.

Он также посылал мне свою боль и удовольствие интенсивными импульсами, от которых я извивалась под ним, потела, стонала, а потом и вовсе начала хныкать и умолять.

Кончив в этот раз, он издал надрывный крик.

Он оставался глубоко во мне, содрогаясь и удерживая мои бёдра мускулистыми ладонями. Я заскрежетала зубами, чувствуя, как он отпускает контроль, и та интенсивная боль струится по его свету.

В те несколько секунд его желание сделалось настолько мощным, что я застонала в голос, противясь ему.

Однако он лишь вошёл глубже, хватая воздух ртом, притягивая меня к себе, и боль струилась из его члена. К тому моменту я дошла до такого отчаяния, что подумывала использовать телекинез, но он вышел из меня прежде, чем я успела решить, погладил мою поясницу сильными пальцами и просто стоял там на коленях, тяжело дыша.

Несколько секунд он, казалось, просто пытался взять себя в руки и вернуть дыхание в норму.

– Мне нужно в душ, – объявил он после этого.

Изумившись, я начала переворачиваться, чтобы сердито посмотреть на него или, может, послать на три буквы, но он снова крепко шлёпнул меня по заднице.

Когда я встретилась с ним взглядом, его лицо сделалось напряжённым и серьёзным.

– Нет, – его тон зеркально вторил этому выражению. – Нет. Ты останешься здесь.

– Какого хера…

Он перебил меня так, словно я ничего не говорила.

– …Ты останешься здесь, – жёстче повторил он. – Прямо здесь, сестра. В этой самой позе. Ты будешь ждать меня здесь именно в таком положении. Ты поняла?

Его массирующие пальцы сильнее давили на моё бедро и спину, странно убаюкивая, пока он разминал линии мышц. Наклонившись, он подхватил с полу свою футболку и начал нежно вытирать меня.

– Если ты сдвинешься с этого места или сомкнёшь бедра, Элли… я не вернусь. Ты поняла? Тебе придётся просить кого-то из тех маленьких мальчиков подрочить тебе. Как ты и планировала.

Мои челюсти сжались от его слов. Однако я ничего не сказала.

Он бросил свою футболку обратно на пол.

– Ты будешь ждать меня? – спросил он.

Я мысленно поколебалась, чувствуя, как его свет притягивает мой.

Я чувствовала там желание, змеившееся в его aleimi вопреки тому факту, что он уже кончил – дважды – и вопреки тому факту, что в его голосе до сих пор не отражалось ни капли эмоций или боли. Однако я чувствовала там сильное желание, вопрос, который жил в его свете, пока он продолжал массировать мою спину и бедро.

– Элли? – сказал он.

– Да, – сердито ответила я. – Да. Я буду ждать.

Я услышала, как он улыбнулся.

– Ладно. Я позаимствую полотенце, ладно?

Я издала ещё более раздражённый звук.

– У тебя там есть мыло?

– Да, – прорычала я.

– А твоя ключ-карта? – невинно спросил он.

– Как скажешь, – отозвалась я.

В этот раз он усмехнулся.

Кровать скрипнула, когда он поднялся на ноги.

Я слышала, как он открывает шкаф, слушала шорох материала, пока он, должно быть, перебирал мою стопку чистых полотенец. Через несколько секунд дверь шкафа снова закрылась. Потом я услышала, как он возится с моей одеждой у стены, наверное, ища ключ-карту.

Затем открылась дверь в мою комнату, и я ощутила неожиданную вспышку страха – вдруг кто-то заглянет и увидит, как я лежу тут голая, приподнявшись на коленях и практически распростёршись на собственной постели в ожидании возвращения этого придурка.

Но он не оставил дверь открытой надолго.

И в душе он тоже не торопился, бл*дь.

Но мой свет не успокоился за время его отсутствия.

Вместо этого боль лишь усилилась, пока я лежала, уткнувшись лицом в покрывало и находясь практически в порно-версии «позы ребенка», которую я помнила по тем временам, когда ходила с Касс на йогу в Сан-Франциско.

По какой-то причине я не могла заставить свой разум заткнуться и вновь осознала, что для Даледжема это мог быть какой-то секс из ненависти.

Или какой-то извращённый способ отплатить Ревику. За то, что он женился на мне, за то, что не пожелал выслушать его… за все те иррациональные чувства, которым поддавались видящие, когда дело касалось безответной любви.

Эта мысль бесила меня, да.

Это также причиняло боль. Эту часть я не могла объяснить даже самой себе.

Но да, это причиняло боль.

Проблески воспоминаний о Дитрини проносились в моей голове, что тоже не помогало.

Воспоминания по какой-то части вызывали больше печали, чем злости, хотя я думала, что давно пережила это дерьмо – во всяком случае, основные моменты случившегося со мной в Пекине. Даледжем играл со мной в манере, схожей с тем, как иногда играл со мной Дитрини, особенно в начале, когда я ещё не возненавидела его до мозга костей.

Когда его уверенность ещё служила поводом для возбуждения, а не очередным симптомом буйного нарциссизма.

Я лежала, стараясь не думать о том, трахает ли Ревик кого-нибудь в этот самый момент. Я так крепко обернула свой свет щитом, что в кои-то веки была относительно уверена – я не почувствую, если он сейчас с кем-то.

В какой-то момент та печаль, с которой заигрывал мой свет, усилилась.

Она усилилась в разы.

Я осознала, что лежу там, подавляя слёзы. Я вытеснила нити Ревика и Лили, которые хотели пробиться в мой свет. Я постаралась напомнить себе, зачем я делаю это, говорила себе, что это ничего не значит. Я напоминала себе, что поступки Ревика тоже ничего не значат.

Я помнила, как он бросил стакан, крича на меня из-за Чандрэ.

Я помнила. как он обещал мне (возможно, в тысячный раз), что он больше никогда не прикоснётся ни к кому другому.

Я помнила, как обещала ему то же самое. Клялась в этом.

Как клялась в Нью-Йорке, перед всеми нашими друзьями.

Как смеялась, когда он напялил ту нелепую шляпу на церемонию в ресторане Центрального парка, а я возбуждалась из-за его костюма. Как стояла на сцене с ним, чувствуя лишь сплошное счастье. Как мы едва могли держать руки при себе. Как я чувствовала смех Вэша, хоть он и был мёртв.

Как я чувствовала, что мои родители… мои настоящие родители смотрят на нас.

Как Джон и Врег подожгли концы того огненного троса. Как Тарси стукнула Ревика за то, что подшучивал над ней на церемонии. Как Ревик пожал руку брату моего отца.

Слёзы катились по моему лицу, когда открылась дверь из коридора. Я не могла вытереть их руками так, чтобы он не заметил, так что вместо этого вытерла лицо о покрывало и стиснула зубы, когда почувствовала, что он подходит к кровати.

Его свет снова был укрыт плащом.

И всё же я ощущала завитки его aleimi, скользящего по моему свету, словно изучая отголоски, которые он уловил, войдя сюда. Подойдя к краю кровати, он положил руки на бёдра. Он оставался обнажённым, не считая тёмно-серого полотенца, и влажные чёрные волосы спадали на его плечи.

В этот раз я посмотрела на него почти с вызовом.

Он изучал мое лицо безо всякого выражения.

Затем, мягко прищёлкнув языком, он снова подошел ко мне сзади.

Кровать скрипнула, когда он забрался на матрас. Я ощутила шершавую ткань полотенца на задней стороне своих ног. Ещё явственнее я чувствовала его эрекцию, вжавшуюся между моих бёдер. Он задержался там, нежно вплетаясь в меня своим светом.

– Ты откроешься для меня? – спросил он, ласково гладя меня по заднице, потирая мою спину. – Твой свет. Ты откроешь для меня свой свет, Элли?

Стиснув зубы, я покачала головой, не доверяя собственному голосу.

Он не позволил мне соскочить с крючка.

– Нет? – переспросил он. – Тебе нужно сказать это, Элисон.

Я прочистила горло, подавляя злость. Я знала, что он наверняка чувствует эмоции в моём свете. Я знала, что он наверняка получает удовольствие от того, что я так теряю контроль. Возможно, ему даже доставляла удовольствие печаль.

– Нет, – холодно сказала я.

Он кивнул. Это я тоже скорее почувствовала, чем увидела.

– Из-за него? – спросил он.

– Да, – ответила я, сердито глядя на него.

Он кивнул с неизменным выражением лица.

– Ладно, – сказал он, и его тон был таким же пустым, как и лицо. – Хотя тебе стоит знать, что верность заводит видящих. Даже если это верность кому-то другому.

Я прикусила губу, подавляя ярость.

Если он заметил, то я не почувствовала признаков этого в его свете.

Всё ещё поглаживая меня по спине, он слегка сдвинулся назад и снял полотенце со своей талии. Я напряглась, когда он скользнул телом между моих ног, коленями ещё шире раздвигая их. Он снова стиснул мои бёдра ладонями – на сей раз крепко, почти болезненно. Сексуальная боль исходила из его света, вплетаясь в мой, пока я чувствовала, как он смотрит на меня.

– Не думаю, что двух оргазмов было достаточно, – пробормотал он.

Прежде чем я успела отпустить саркастичную реплику, он склонился надо мной, целуя мою спину губами и языком. В этот раз он использовал много света, и я ахнула, утрачивая ход мысли. Когда он начал ласкать мои рёбра, бёдра и тело спереди, я застонала, невольно распластавшись по покрывалу и выгнув спину.

Возможно, этого он и не добивался. В любом случае, он ещё некоторое время покрывал меня поцелуями, а потом приподнял своё тело, удерживая мои бёдра…

…и скользнул в меня до упора.

Моё сердце остановилось. Затем совершило кульбит.

Я почувствовала, как по его свету рябью прокатилась дрожь.

– Боги… ты влажная, – он издал тяжелый стон. – Бл*дь, ты очень влажная, Элли. Я мог бы кончить прямо сейчас.

Я постаралась двигаться под ним, но он крепко удерживал меня ладонями.

– Открой свой свет, – настаивал он. – Пожалуйста, милая.

– Нет, – рявкнула я.

Он медленно вышел, затем так же медленно толкнулся обратно, входя так глубоко, что я вскрикнула, вжавшись в матрас. Когда он сделал это снова, я с трудом удержала хватку на щите.

Заем он стал трахать меня жёстче, по-прежнему медленно, но почти брутально жёстко, и с каждым толчком бёдер его свет открывался сильнее. Я чувствовала себя парализованной, потерявшейся в ощущениях и его свете.

При мысли о Ревике меня затопило чувство вины… затем раздражение, что Даледжем не позволял себе удлиниться, не давал мне кончить… затем ещё больше чувства вины за то, что я хотела этого.

Боль закружила в моём свете, когда я снова подумала о Ревике и о последнем разе, когда я позволяла кому-то прикоснуться так ко мне.

– Прекрати, чёрт возьми, – прорычал Даледжем. – Оставайся здесь, со мной.

Он крепко шлёпнул меня по заднице, и я застонала, противясь ему своим светом, когда он жёстче вжался в меня. Он интенсивно использовал свой свет, выпуская тот из конца своего члена и потираясь о ту часть меня, которая хотела, чтобы он удлинился.

Когда он продолжил делать это, я закричала, покрывшись потом… затем стала материться, борясь с ним по-настоящему, подавляя телекинез и стараясь держать свет закрытым.

– Нет. Расслабься, – пробормотал он. – Расслабься, милая. Расслабься.

Я постаралась контролировать себя, только тогда осознав, что теряю хватку на щите. Мой свет не переставал притягивать его, пытаясь заставить его утратить контроль, удлиниться.

Он вливал в мой aleimi тепло, ободрение, но и этому я противилась.

– Ты хочешь меня, – хрипло сказал он. – Ты хочешь меня. Вот почему ты так злишься на меня, Элисон. Ты хочешь меня. Это не делает тебя неверной.

Боль взорвалась в моём свете.

Он застонал, остановившись и крепко стиснув меня; его пальцы больно впились в моё тело, пока он сдерживал себя. Он замедлил движения, трахая меня жёстче, используя больше своего света. Я чувствовала, как он притягивает меня, пытается добиться, чтобы я сказала это. Боль сочилась из него жаркими завитками.

– Ты хочешь меня, – пробормотал он. – Признайся, Элисон. Скажи мне, что ты хочешь меня.

Боль в моём свете усилилась.

Я чувствовала, как он опять намеренно замедляет меня, замедляет своё тело, вплетает свой свет в мой и отвлекает меня от желания кончить. Моё неудовлетворение усилилось, становясь отчаянным, и я стиснула покрывало.

Я издала умоляющий звук, но он лишь крепче стиснул меня, остановившись почти полностью.

– Gaos. Скажи, что ты хочешь меня, – прохрипел он. – Бл*дь, скажи мне.

– Ты придурок, – взорвалась я, подавляя слёзы. – Зачем ты делаешь это? – я подумала над своими словами, подавляя очередную парализующую волну боли. Мой голос сделался горьким. – Надеешься почувствовать его в моей киске, брат, раз ты не можешь заполучить его в свою постель?

Его пальцы до боли сжали мои бёдра.

Несколько долгих секунд он не шевелился.

Затем он полностью удлинился во мне.

Я издала протяжный низкий вопль, почти умоляя.

Сразу после этого он застонал, опускаясь всем весом на мою спину и шею, хрипя и потея. Однако он всё ещё не двигался, и я осознала, что снова борюсь с ним, пытаясь заставить начать, сделать это по-настоящему. Однако он не соглашался. Он просто держал меня и сохранял свой свет пустой стеной, казалось, на протяжении долгого времени.

Злость постепенно выходила из него импульсами, когда его руки сжались крепче, удерживая меня неподвижно.

– Ты думаешь, дело в этом? – сказал он.

Его голос был мягким, на поверхности звучала боль.

Когда я не ответила, он вжался лицом в мою шею, и та боль оплетала меня, схлестываясь с моей так интенсивно, что я заскулила. Я ощутила, как его свет с силой отреагировал на мой звук, и он хрипло ахнул мне в шею.

– Думаешь, я сейчас трахаю Ревика? – пробормотал он. – Так, что ли?

Я постаралась ответить ему, сформулировать хоть какую-то мысль.

– Да, – сказала я, кивнув в матрас. На глаза навернулись слёзы. – Да.

Он щёлкнул языком, но я почувствовала, как боль в его свете усилилась. Когда он заговорил в следующий раз, его голос звучал хриплым, почти осипшим.

– Ты ошибаешься, – только и сказал он.

Произнеся это, он тут же отпустил мой свет и поднял свою грудь с моей спины. Стиснув мои бёдра ладонями, он скользнул в меня своим членом и hirik-ом с такой точностью, что я закричала. Он сделал это снова, ещё жёстче, и я застонала, борясь с ним, а может, и с самой собой. Затем он стал подводить меня к грани – медленно, неумолимо, неутомимо.

Под конец я совершенно утратила контроль – во всяком случае, физически.

Я держалась за свой свет.

Какая-то часть меня держалась за него упрямо, сердито… может, иррационально.

Что бы ни делал Ревик. Что бы он ни делал, с кем бы он это ни делал, я не собиралась выдавать свой свет просто потому, что он это делал. Я не собиралась открываться какому-то другому видящему просто потому, что он так поступал, или потому, что он отдавал своё тело любому, кто его хотел.

Я знала, почему он делал это.

Или, как минимум, я знала, какие причины он называет самому себе. Однако я не могла заставить себя заботиться об его причинах. Уже нет.

Мне было всё равно.

И в данный момент, и, может, всегда.

Мне было всё равно, бл*дь.

Глава 39. Три месяца

«Мы всё ещё не можем его найти. Тебе надо выбираться оттуда, детка…»

«Наши люди тоже этим занимаются».

Между нами воцаряется тишина, нагруженная чем-то, что я не могу выразить.

«Наши?» – посылаю я.

«Элисон».

Его боль усиливается. Я стараюсь отбросить это, мой свет ожесточается.

«Ты не слушаешь меня, – настойчиво посылаю я. – Тебе надо выбираться оттуда. Это не сработает. Слишком многое изменилось».

«Пока что мы придерживаемся плана. Я уже близко».

Я качаю головой. «Ты сам сказал. Это не работает. Я со своей стороны мало что могу поделать. Даже если я сделаю так, как ты просишь, это не будет иметь значения, если…»

«Здесь что-то есть. Они что-то от меня скрывают».

«Ревик, чёрт возьми…»

«Я знаю, это сложно, – перебивает он. – Мне тоже сложно, – его боль усиливается, становясь невыносимой. – Но мы не можем остановиться сейчас. Не можем, иначе всё это будет впустую, – подавив что-то усилием воли, он делает свой тон ровным, будничным. – Они всё ещё думают, что я подговорил тебя, но это хотя бы вызвало какие-то сомнения. Тебе нужно убедить их, жена. Они никогда не будут доверять мне, но я не думаю, что они убьют меня сейчас. Если…»

«Нет, – посылаю я. – Нет, чёрт возьми! Ты меня не слышишь. У нас сейчас нет на это времени. Я не могу остановить его. Я даже не могу замедлить его, Ревик…»

«Тебе и не нужно, – он медлит; молчание сгущается. Больше света клубится между нами, слабые завитки огня. – Gaos… Элли. Ты в порядке?»

«Нет. Нет, я не в порядке. Я хочу, чтобы ты вернулся домой. Я хочу, чтобы ты вернулся домой, мать твою, – боль пронизывает меня, и в этот раз я вообще не могу это контролировать. – Я хочу, чтобы ты вернулся домой…»

Я моргнула, согнувшись над ВР-консолью.

Потирая глаза, я постаралась дышать, чувствуя, что мой разум вот-вот перемкнёт.

Я была голодна. И переутомилась.

Перемены во времени определенно не помогали; два видящих, которых мы отслеживали в данный момент, находились на совершенно разных континентах и часовых поясах. У нас не хватало разведчиков с высоким рангом, чтобы назначить людей на регулярные промежутки, так что нам всем приходилось спать в странное время суток, перекусывать между делом и по очереди брать смены.

Вероятно, я спала меньше многих людей здесь.

Накануне нас вежливо, но настойчиво выпроводили из главного лагеря в Лэнгли, в том числе и из старых тренировочных бараков. Они дали нам новое здание (так же вежливо), явно находящееся за пределами их конструкций и даже за их вторичной защитной стеной.

Теперь у нас имелась база, устроенная на окраинах, в старом административном здании, где размещались внештатные и контрактные рабочие, нанимаемые ЦРУ и СКАРБом.

В данный момент эта часть Соединённых Штатов была довольно заброшенной, но всё равно тот факт, что они позволили нам остаться на территории управляемого ЦРУ лагеря, стал облегчением, хотя бы потому, что мне не пришлось координировать и назначать усиленную физическую охрану вдобавок ко всем мерам Барьерной безопасности.

Но вот то, что Брукс отклонила четыре моих запроса на встречи… это уже не так хорошо.

У нас не было доступа к ней в Барьере из-за стены видящих, которую она воздвигла между собой и нами. Видимо, её злость из-за моего поступка в Денвере со временем не ослабла; если уж на то пошло, она даже усилилась.

Я по-прежнему считала, что поступила правильно.

Но да, я понимала, почему она взбешена.

Более того, судя по тому, что удалось узнать Талей, люди Брукс к этому времени убедили её, что я практически ответственна за всё, что случилось в Денвере, в том числе и за то, что Дракон снова активно действовал.

И ладно, да, тут они не совсем ошибались, но и не были стопроцентно правы.

Учитывая всё остальное, затишье с Брукс заставляло меня нервничать. Я знала, что к тому времени они выслеживали Дракона через своих видящих. Я также знала, что они наверняка очень остро отреагируют, если им представится возможность устранить его – особенно если ядерное оружие всё ещё рассматривалось как вариант.

Я по-прежнему силилась сфокусировать глаза, когда тёплые пальцы начали массировать мою шею сзади. Эти пальцы разминали мою кожу сильными чувственными движениями. Вздрогнув, я подняла взгляд, ощущая жар этого контакта.

Только тогда я заметила, что Джораг и Сурли вышли из комнаты.

Мы с Даледжемом остались одни.

И всё же я повела плечом, сбрасывая его руку.

– Тебе не стоит делать это здесь, – пробормотала я.

Он тихо фыркнул.

– Почему? Потому что они могут догадаться, что мы трахаемся? – в его голосе звучало лёгкое пренебрежение. – Поверь мне, Элисон. Они знают. Этот здоровенный ублюдок с синими глазами уже наехал на меня по этому поводу. И Чандрэ. И твой бывший любовник… тот, что китаец.

Я щёлкнула языком, раздраженно покачав головой.

И всё же я удивилась. Не из-за Чан или Джорага, правда.

Но чтобы Сурли наехал на него? Серьёзно?

Даледжем улыбнулся, обвив мускулистой рукой мою талию, и уговаривающе привлёк меня к себе. Прежде чем я успела решить, стоит ли оттолкнуть его во второй раз, он наклонился и поцеловал меня в шею, вкладывая свет в губы и язык и вплетая больше себя в мой живот. От жара у меня перехватило дыхание.

Я почувствовала, как моё сопротивление невольно уходит, и прильнула к его жёсткому телу.

– Тот Сурли оказался страшнее, если честно, – пробормотал он, крепче прижимая меня к груди. Другая его рука забралась под мою футболку, погладила голый живот, потом скользнула выше, чтобы накрыть и помять мою грудь. Я прислонилась к его груди, пока его пальцы медленно поглаживали меня, притягивали через тонкую ткань. Задней частью бёдер я чувствовала, как он затвердевает, и его свет вплетался в меня, томительно притягивая, вызывая прилив тепла к коже.

– Кажется, он всерьёз угрожал моей жизни, – сказал он тише, запустив руку между моих ног. Он поглаживал меня через одежду, вжимаясь бёдрами сзади. – …При условии, что я правильно понял эти эвфемизмы Лао Ху. Возможно, мне придется подраться с ним потом.

Он помедлил, и его пальцы сжались в моих волосах. В его свете резко вспыхнула боль.

– Gaos, – сказал он. – Ты почти закончила? Если нет, возможно, мне придётся подрочить. Я не могу думать ни о чём, кроме прошлой ночи, – его руки обхватили меня и крепче сжали, когда его боль усилилась. – Я хочу сделать это снова, – пробормотал он в мою шею. – Ту штуку, которая заставила меня кончать двадцать бл*дских минут подряд, когда я наконец-то довёл тебя… Gaos.

Я вздрогнула от боли и образов, которые он мельком послал мне, и у меня перехватило дыхание.

Затем я повернулась и твердо толкнула его рукой в грудь.

– Джем, – стиснув зубы, я отошла от него, создавая больше расстояния между нами. – Не трогай меня в их присутствии. Я серьёзно. Мне и без того проблем хватает.

Он криво улыбнулся, поднимая руки в примирительном жесте.

Я наблюдала за ним прищуренным взглядом, пока он задом наперёд пятился к выходу из комнаты.

– Потом у тебя? – спросил он. – Или у меня? – он усмехнулся. – Ну, или ты могла бы поскакать на моём члене за ужином. Может, это поможет тебе бодрствовать достаточно долго, чтобы доесть свою порцию до конца, – его улыбка сделалась ещё шире, когда он окинул меня беглым взглядом. – Я правда не думаю, что остальные будут возражать, милая, что бы ты ни говорила. Ты в любом случае громкая… так им не пришлось бы слушать тебя, пока они пытаются поспать.

Я хмыкнула, не удостоив это ответом.

Он издал низкий смешок и окончательно скрылся за дверью.

Перед уходом он послал последний интенсивный импульс жара, снова ударив им в низ моего живота и пах. Там содержалось достаточно боли, чтобы я резко втянула воздух.

Покраснев и прищёлкнув языком, я видела, как он подмигнул мне, и в его глазах проступило хищное выражение.

Как только он ушел, я потёрла лицо ладонью, стараясь собраться с мыслями.

Пять месяцев. Прошло пять месяцев.

Такое чувство, будто прошла целая жизнь.

Вытолкнув это из головы, я сосредоточилась на виртуальной консоли.

Я изучала конфигурацию светов, представленных там – большинство из них поступило от горстки разведчиков, которые охотились на Эддарда и Дракона. Куда чаще им удавалось отследить какой-то аспект или нить света Эддарда, нежели Дракона.

Я набрала инструкцию для Мэйгара, находившегося ближе всех к отголоску света, который большинство других определили как бывшего слугу Ревика.

Я смотрела на остальную часть доски, когда в моей гарнитуре раздался голос.

– Он становится собственником, – сказал он.

Я напряглась. Осознав, что линия оставалась активной на протяжении всего нашего разговора с Даледжемом, я почувствовала, как к лицу прилил жар. Как, чёрт возьми, я такое допустила. Серьёзно?

Но я знала ответ.

Стресс. Измождение. Слишком много времени, проведенного за этой чёртовой консолью. Нехватка сна… или пищи. Мы с 'Дори часто делили пассивные каналы в таких ситуациях, особенно когда координировали множество отрядов разведчиков одновременно. В данном случае мы оба так долго не говорили ни слова, что я попросту забыла.

И да. Я чертовски устала.

– Элли, – сказал Балидор, прищёлкнув. – Я не осуждаю. Я пытаюсь поговорить с тобой. Как друг.

Я издала невесёлый смешок.

– Ага.

– Я серьёзно, – помедлив, Балидор заговорил с более жёстким предостережением. – Тебя воспитывали не как видящую. Ты до сих пор… упускаешь некоторые вещи. Почему-то особенно в этой сфере. Потому и говорю, тебе надо быть осторожнее с Джемом. Он становится собственником.

Мягко щёлкнув языком, я покачала головой, хотя знала, что без видео он этого не увидит.

– Он во мне не заинтересован, – напомнила я ему. – Поверь мне, тебе не о чем беспокоиться. Особенно когда дело касается Джема.

Я ощутила сквозь линию скептицизм Балидора.

– Я не согласен, – только и сказал он.

Закатив глаза, я выдохнула, затем решила – нахер всё, я позволю этому разговору состояться.

Это первый раз, когда кто-то потрудился спросить меня напрямую, так что мне надо уважать тот факт, что Балидору хватило приличия сделать это. Может, тогда прекратится часть пристальных взглядов и шепотков, которые мне приходилось терпеть последние несколько недель.

А может, нет. Но хотя бы этот факт станет открытым.

– Слушай, – сказала я, выдыхая. – 'Дори, я понимаю, как всё это, должно быть, выглядит. И я понимаю, как прозвучали эти слова вот только что. Но Джем не заинтересован во мне. Он открыто признался мне, что влюблён в Ревика. Он признался в этом. И не раз…

– Может быть, – перебил Балидор. – Но говорю тебе, я знаю Джема. Я знаю его много лет, Элисон. Я тренировался с ним в Памире. Я видел его в других отношениях.