Текст книги "Дракон (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 44 страниц)

Глава 46. Племянник

Он открыл глаза, ахнув от шока, вызванного светом и звуком.

Он находился не там, где ожидал быть.

Его разум вился вокруг него беспомощными кругами, борясь с болью, которая хотела накатить, ощущая, как она подкрадывается к нему по мере того, как свет возвращался к телу, уже пульсирует в затылке, шее, почках.

Ревик чувствовал себя так, словно из него только что выбили всё дерьмо.

Не просто из его тела – из его света тоже.

Он не в том месте.

Эта мысль повторялась, пока он пытался прояснить зрение.

Наконец, обретя способность видеть, Ревик осознал, что стоит коленями на газоне, его руки связаны за спиной. На шее был ошейник. Он чувствовал, что тот крепится к чему-то прямому и металлическому, что держал охранник, стоявший за его спиной. Они также приковали ошейник и запястья цепями к скованным лодыжкам.

Факт наличия ошейника медленно откладывался в сознании, но как только он осознал это, удар был жёстким.

Он также понял, что с его зрением всё хорошо, но ему сложно было видеть что-то своим светом. Его свет…

Ну, он не болел. Во всяком случае, Ревик ничего не чувствовал.

Его свет просто пропал.

Ошейник не причинял боли.

Он просто убил… бл*дь, он убил всё.

Всё. Будто весь aleimi просто выдрали из его тела.

Ревик никогда прежде не ощущал такого. Как и с тем присутствием в органической комнате, его пугала сама чужеродность. Его пугал тот факт, что он вообще ничего не видел.

Он ахнул, сопротивляясь, пытаясь найти те верхние структуры в своем свете… но они тоже исчезли. Всё исчезло.

Его не просто ослепили.

Такое чувство, будто они лишили его всех чувств, отрезав его от мира. И более того… они отрезали его от большей части его самого. Страх рябью пробежал по его сознанию, когда он понял, что это может значить.

Боги.

Что это может сделать с его женой и дочерью.

– Нет… – прохрипел он. – Нет, боги… вы не можете. Снимите это с меня! Снимите это с меня! Вы убьёте их… вы убьёте их, бл*дь… пожалуйста…

Он посмотрел вверх, стараясь сфокусировать взгляд.

– Пожалуйста… – прохрипел он. – Пожалуйста. Вы должны снять это с меня… пожалуйста…

Там стоял Менлим.

Его силуэт проступил перед глазами.

Глаза цвета мочи смотрели на лицо Ревика. Поначалу неподвижные, его глаза не моргали, пока он наблюдал за Ревиком с тем же циничным бесстрастием, которое Ревик ощущал в разумной комнате. Затем Менлим нахмурился, и его глаза как будто потемнели.

– Ты правда считаешь меня дураком, – сказал он.

Мягко щёлкнув языком, он заговорил так тихо, что Ревик с трудом расслышал его.

– Ты правда думал, что ты и твоя жена можете одурачить меня этой нелепой шарадой? – его голос окрасился презрением. – Ты верил… что? Будто я не узнаю, что в мои ряды внедрились, племянник?

Ревик почувствовал, как его сердце сжалось, боль ударила откуда-то издалека.

Он открыл рот, чтобы заговорить, но видящий перебил его.

– Ты думал, что если притворишься пьяным дегенератом, это действительно одурачит меня… племянник? Когда именно я создал для тебя эту роль? Много лет назад? – впервые его слова окрасились жёстким холодом. – Я тренировал тебя… высокомерный и неблагодарный ты трус. Я учил тебя подлизываться к эго, разоружать. Я учил тебя манипулировать. Я учил тебя позволять другим недооценивать тебя, прикидываться дурачком. Я учил тебя вести множество афер, одну поверх другой…

Грудь Ревика сжалась ещё сильнее, и он вовсе не мог дышать.

Выпрямившись, Шулер невесело фыркнул.

– Теперь я начинаю думать, что в молодости ты воспринял эту личность слишком близко к сердцу, племянник, – пробормотал он. – Возможно, ты намного глупее, чем я подозревал.

Та боль в голове Ревика ухудшилась. Какая-то его часть старалась думать, потом дать отпор. Та же часть его старалась промотать его мысли вперед, попытаться спасти ситуацию, использовать свой свет, как-то отмазаться…

– Не трать слова впустую… племянник.

Глаза Менлима мерцали как зеркала, странно яркие в уличных прожекторах, озарявших эту часть газона.

– Я прекрасно знаю, что именно ты и твоя шлюха-жена задумали. Я знал до твоего прибытия в те доки в Гонконге. Я знал до того, как ты покинул Бангкок. Так что сделай мне одолжение и не обращайся со мной как с идиотом, за которого ты меня явно держишь.

Ревик ещё сильнее стиснул зубы, так, что даже стало больно.

Но страх пересилил любую злость, которую он мог чувствовать.

Элли. Он должен предупредить Элли.

Она направлялась сюда.

Она на пути сюда…

– Для этого тоже слишком поздно, – холодно сказал пожилой видящий. – Для многого уже слишком поздно, Нензи.

Менлим посмотрел на охранника справа от себя.

Он показал ему жест, взмахнув рукой.

Видящий с татуированным лицом без промедления шагнул вперед. Сняв органический ремень с пояса, он замахнулся рукой и с силой ударил Ревика по лицу и шее, отчего у того перехватило дыхание. В этом ремне содержался заряд, из-за которого удар ощущался как стекло, как нож на коже, а не как ремень.

Ревик ахнул от шока, и от боли на мгновение всё перед глазами побелело.

Застонав, он с трудом снова сфокусировал глаза, поднимая голову.

Менлим смотрел на него с презрением в глазах.

– Мне стоит похвалить твой выбор стратегии, племянник, – сказал видящий с желтыми глазами. – Гениально было поручить твоей жене играть роль неверной, лживой изменницы и шлюхи. Это роль, которая ей явно подходит лучше всего.

Татуированный видящий замахнулся, ещё сильнее ударив его ремнём, на сей раз по шее и ключице.

Ревик застонал, ощутив вкус крови, когда край оружия рассёк ему губы.

Он знал, что Менлим не станет бить его просто из злости. Это тоже было просчитанным.

Он хотел, чтобы Ревик открыл свой свет.

Наверное, он изобьёт его до бл*дского кровавого месива, чтобы заставить открыться.

В отличие от того времени, когда Ревик был ребёнком, теперь он не будет переживать о сокрытии шрамов.

Менлим мягко щёлкнул языком, когда Ревик поднял взгляд.

– Думаю, в этот раз ты просчитался, племянник, – сказал он. – Сдаётся мне, игра перестала быть игрой для неё… возможно, для них обоих. Судя по тому, что я видел в отчётах разведки, она начала испытывать настоящие чувства к этому видящему, с которым ты её свёл. Мне говорили, что их свет теперь так переплетён, что они сами выглядят почти как связанные супруги.

Увидев, как Ревик вздрогнул, Менлим склонил голову.

– Уверен, для неё это обернулось бы весьма сложной дилеммой, – добавил он, – в том случае, если бы ты когда-нибудь вернулся. Возможно, в итоге она поблагодарит меня за то, что я избавил её от этого выбора.

Ревик почувствовал, как то тошнотворное чувство в его нутре усилилось.

Менлим ещё пару секунд наблюдал за его глазами, затем пожал плечами, приподняв ладонь.

– Что ж, – сказал он, с прискорбием щёлкнув языком. – Полагаю, для двуличных естественно быть неверными… даже со своим видом. И всё же я думал, что тебя обеспокоит то, как быстро твоя жена переметнулась. Мне интересно, обсуждали ли они, как будут вместе воспитывать вашего ребёнка в случае, если ты потерпишь неудачу…

Татуированный видящий снова ударил его, заставив Ревика вскрикнуть.

После удара его голова свесилась, и видящий снова ударил его, пока он хватал ртом воздух, силясь перевести дыхание. Он не мог контролировать свой свет, вообще не чувствовал его, но потеря не умаляла боли. Он чувствовал, как тёплые капли стекают по лицу сбоку, знал, что его щека рассечена. Он знал, что делает Менлим, но никак не мог это остановить.

– Это их не убьёт, – сказал Менлим.

Ревик поднял взгляд, щурясь сквозь боль, чтобы посмотреть на другого видящего.

– Ошейник, – пояснил Менлим. – Это не убьет твою пару. Или твою дочь.

Боль опустошила разум Ревика, смешиваясь с облегчением, и он знал, что другой это почувствует. Его свет открылся, и видящий снова ударил его, достаточно сильно, чтобы Ревик ахнул.

Менлим приподнял бровь, слегка нахмурившись, и стал снимать перчатку с одной руки, палец за пальцем.

– Какой бы заманчивой ни была перспектива избавиться от твоей пары – наконец-то освободить себя от гадкого насилия, мук и сказочек, которые ты пытаешься навешать на уши своим людям… ваша дочь не должна страдать за ваши преступления.

Он кивнул видящему с ремнём, и татуированный мужчина снова замахнулся.

На сей раз он ударил его сильнее.

Опустив голову, Ревик ахнул, сплёвывая кровью. Удар мог бы сбить его на землю, если бы не охранник с шестом, удерживавший его вертикально.

Боль в его сердце усилилась, пока он прокручивал в голове слова Менлима.

– Мы подождем, пока твоя сучка-пара не придёт к нам, – повседневным тоном продолжал Менлим. – Мы устраним её, брат… и это будет правильно, учитывая всё остальное. К тому времени, возможно, ты сам захочешь это сделать. К тому времени ты не будешь нуждаться в наших уговорах. Как только от неё избавятся, мы определим, как лучше всего вернуть собственность, которую она у меня украла…

Татуированный видящий снова ударил его, вырвав крик из горла Ревика.

И снова он не мог быть уверен, что это вызвано физической болью.

– Полагаю, когда всё будет сказано и сделано, какой-то небольшой элемент тебя даже можно будет спасти, Нензи, – сказал Менлим, награждая его откровенно презрительным взглядом. – Конечно, ты безвозвратно утратил право на любую добровольную роль в моей администрации. На данном этапе я с удовольствием лишь этот твой заблуждающийся ум всей свободы воли, чтобы попытаться спасти то, что осталось от твоего света. И к сожалению, это принесет мне столько же удовольствия, сколько боли принесло бы мне это ещё несколько лет назад.

В его голосе зазвучала холодная злость.

– …Ты позор своей расы, Нензи. Позор всего, что ты должен был отстаивать…

Татуированный видящий снова ударил его, на сей раз наискосок тела.

Проморгавшись от крови, которая теперь стекала в глаза, Ревик посмотрел в лицо Менлима.

От выражения там… даже от очертаний его черепа, обрамленного резким оранжевым освещением… его детство накатило на него ожесточённым потоком эмоций и воспоминаний. Тот примитивный, животный ужас вернулся с такой силой, что его затошнило от адреналина, поступившего в кровь.

– Пожалуйста, – его слова звучали низко, почти хрипло. – Пожалуйста… оставь их в покое. Я сделаю всё, что ты захочешь…

Менлим тихо фыркнул, качая головой.

– Время для мольбы давно прошло, племянник.

Он снова кивнул татуированному видящему, который ударил Ревика по рукам и спине.

Ревик охнул, дёрнувшись вперед, но его остановили оковы.

Легонько шлёпнув перчатками по одной ладони, Менлим покачал головой, поджав губы и окинув его взглядом.

– Конечно, я знаю, что никакое количество битья не достигнет многого, – сказал он, и то плохо скрываемое отвращение вернулось в его голос. – К счастью, в нашем распоряжении имеются другие средства убеждения. Это скорее напоминание тебе о твоём месте. И, возможно, напоминание, с кем ты имеешь дело… поскольку, похоже, чем старше ты становишься, тем больше нуждаешься в этом уроке.

Татуированный видящий опять ударил его, на сей раз так сильно, что Ревик охнул и на какое-то время ослеп от боли.

Видящий пнул его по почке, и он застонал, лишившись зрения от шока и боли. Перед глазами всё потемнело. Он был уверен, что отключится.

Однако этого не случилось.

– Я бы предпочёл получить тебя добровольно, племянник, – голос Менлима опустился до бормотания, точно он говорил сам с собой. – Я всегда хотел получить тебя добровольно. Всегда. Я никогда не хотел видеть тебя таким. Внедрение средств уговаривания всегда планировалось лишь как запасная мера… план Б, если тебе так угодно. Последний вариант.

Он повернулся, посмотрев в лицо Ревика этими жёлтыми глазами.

– Вопреки тому, что ты думаешь, я никогда не хотел сделать тебя рабом, Нензи. Никогда.

Татуированный видящий снова шагнул вперед, собираясь ударить его по лицу, но на сей раз Менлим поднял два пальца, останавливая его.

– Нет. По лицу больше не надо. Я не хочу, чтобы он ослеп до того, как мы разберёмся с девчонкой.

Ревик напрягся, тяжело дыша и отходя от ударов.

Он поднял взгляд и увидел, что Менлим опять смотрит на него с бесстрастным выражением.

– Товарищи, – вежливо сказал он. – Будьте добры, приведите её.

Ревик почувствовал, как его горло сдавило.

Он знал эту часть вечернего шоу. Какая-то более тёмная, отдалённая часть его разума поняла это ещё до того, как он их услышал.

И всё же, когда послышались крики, он повернулся, силясь разглядеть сквозь кровь и опухающую плоть. Его глаза старались осмыслить, что они вытащили перед ним.

Но это было знакомо.

Так чертовски знакомо, что его затошнило ещё до того, как он узнал её лицо.

Наложницу, Чарли, тащили через газон три охранника Менлима в униформе. Она сопротивлялась и орала на них на китайском.

Ревик поначалу не мог осмыслить её слова. Но они сбивали его с толку. Паника, понимание. Они сказали ей о своих намерениях? Она знала?

Потом он увидел девочку.

Он осознал, что большая часть слов Чарли была о ней.

– Нет! Пожалуйста! Только не её! Только не её! Со мной делайте, что хотите, но не причиняйте ей вреда, пожалуйста! – кричала Чарли. – Только не её! Боги… пожалуйста, не её! Она никогда не была для вас угрозой!

В её голосе звучало столько страха, столько горя, боли и ужаса, что Ревик ощутил, как всё его тело откликнулось. Боль сокрушила его, затмевая его разум и стирая любое подобие рассудка. Он боролся с удерживавшими его путами, но едва мог пошевелиться.

Они даже не потрудились ударить его, чтобы заставить остановиться.

Теперь, увидев её, он не мог отвести взгляда от девочки.

Как видящая, она не могла быть старше шестнадцати.

По человеческим меркам она выглядела примерно на семь лет.

– Нет! – в панике завизжала Чарли. – Пожалуйста! Пожалуйста! Gaos, пожалуйста! Я сделаю всё, что вы захотите! Что угодно! Братья… возлюбленные братья! Пожалуйста! Не вредите ей, пожалуйста! Пожалуйста!

Слёзы текли по лицу Ревика. Они ослепляли его. Они ослепляли его сильнее крови, но недостаточно. Он всё равно мог её видеть. Он всё равно не мог отвернуться.

Они вытолкнули девочку на поляну перед ним.

Он видел, как она споткнулась. Он видел, как она восстановила равновесие, на округлом личике отразилось непонимание.

Какая-то часть Ревика потерялась там, уставившись на её маленькое тельце. Она была одета в такую ночнушку, какие носили десятки лет назад – в другую эпоху. Какой-то мультяшный персонаж был нарисован голубым и жёлтым на выцветшей розовой ткани – кажется, единорог. На ногтях пальцев ног у неё виднелся розовый лак, по большей части облезший.

На лодыжке темнел синяк, может, полученный в ходе какой-то игры.

Ревик ощутил на себе взгляд и осознал, что девочка смотрит на него.

Почти сам того не осознавая, он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

Китайская внешность, как у её матери. Светло-зелёные глаза.

Она смотрела на него сквозь завесу прямых чёрных волос, лицо выражало непонимание, в глазах мелькали проблески страха, но теперь и чего-то ещё. Сопереживание. Она пребывала в смятении, боялась за свою мать. Но это сочувствие в его адрес ощущалось так, будто в сердце Ревика вонзили кол… тепло её света, которое он ощутил бы, если бы соприкоснулся с ней светом.

Лили тоже была такой.

Лили чувствовала всё. Она любила всех.

Ревик задохнулся, чувствуя, как что-то в его груди сломалось.

– Нет… – он едва слышал собственный голос. Какая-то часть его кричала, кричала в ночной воздух, но слова раздавались едва слышным шёпотом. – Боги, пожалуйста, нет… нет…

– Пристрелите её, – ровно сказал Менлим.

Ревик почувствовал, как всё его тело отреагировало. Он задёргался в своих путах. Он дышал слишком часто, хватал ртом воздух, стонал от боли, качая головой и по-прежнему глядя девочке в лицо.

– Нет, – простонал он. – Нет… боги, нет. Я сделаю что угодно… что угодно. Пожалуйста…

Татуированный видящий достал пистолет из кобуры. Повернувшись к девочке, он поднял оружие, с неподвижным лицом прицелившись ей прямо в голову.

– Нет, – прохрипел Ревик, когда какая-то его часть пробудилась по-настоящему. – НЕТ! Пожалуйста, братья… пожалуйста. Менлим! – он посмотрел на своего старого опекуна, слыша мольбу в своём голосе. – Брат… дядя! Я сожалею! Я очень сожалею, бл*дь! Пожалуйста! Пожалуйста, не делай этого! Я сделаю что угодно, всё, что ты захочешь, всё…

В холодном воздухе прозвенел выстрел. Отчётливый. Громкий в утренней тишине.

Ревик повернул голову…

…и увидел, что девочка упала в траву.

Татуированный видящий убрал пистолет в кобуру, и лицо с высокими скулами оставалось лишённым выражения.

Так просто. Так абсолютно просто, бл*дь.

Ревик смотрел на траву, и его сердце билось так сильно, что груди было больно. Её ступни были босыми. Он знал это, но при виде этих маленьких ножек, бледно-розовых пяточек, его разум перемкнуло и едва не отключило. Одна ножка вытянулась прямо, другая согнулась под грациозным углом, маленькие ладошки остались раскрытыми к небу.

Что-то в его разуме замкнулось в те несколько секунд тишины.

Затем молчание закончилось.

Чарли закричала.

– НЕЕЕТ! НЕЕЕЕЕЕЕТ! Убийцы! Убийцы!

Она кричала, оглушительно визжала, её голос превратился в протяжный вой потрясённого горя.

Ревик просто стоял на коленях, чувствуя, как какая-то его часть сломалась, отброшенная в детство фрагментами, сломанными частицами окровавленной травы и дыма. Он смотрел на маленькое тельце в траве и видел Жизель. Он видел Кучту. Он видел всех девушек, с которыми целовался и дурачился на траве, которым показал слишком много себя, и их пришлось устранить.

Незнакомцев, которых Менлим заставил его убить.

Друзей.

Пирна. Муж Пирны.

Ларен.

Элиза… Элиза. Его Элиза. Он убил и её тоже.

– НЕЕЕЕЕЕЕТ! – вопила Чарли. – Боги, нет! Нет! Она не может быть мертва! Джуней! Джуней! Ответь мне! Ответь мне, Джуней!

Её голос надломился, сдавленное рыдание уносилось в ночное небо.

Ревик не мог ощутить её свет.

Но он всё равно болезненно вздрогнул, печаль того крика так глубоко проникла в него, что он не слышал и не чувствовал больше ничего. В те несколько секунд он хотел умереть. Он хотел умереть так сильно, как не хотел уже десятки лет.

Он стал причиной этого. Это из-за него.

Это всегда из-за него.

– Неет! – встав коленями на траву, Чарли всем телом вырывалась из рук охранников. Она дёргалась, рыдала и кричала, пока Менлим не кивнул, и они её не отпустили. Она ползла, сотрясаемая рыданиями, пытаясь добраться до своей дочери. – Нееет! Джуней!

Менлим снова кивнул татуированному видящему.

Ревик закрыл глаза. Он закрыл их крепко, но это не помогло. Это ничего не заглушило. Даже ошейник не мог это сделать. Уже нет.

Ещё один выстрел прозвенел над травой у стен Города.

Крики и вой внезапно оборвались.

В этот раз Ревик почти не вздрогнул.

Он стоял на коленях, уже даже не пытаясь думать сквозь боль. Он потерпел провал. Он подвёл Чарли. Он подвёл свою жену. Он подвёл свою дочь и сына.

Элли. Лили. Мэйгар. Другие… все те видящие и люди из Списков, что ещё живы. Врег. Джон. Балидор. Его тетя. Вэш. Гаренше, который умер в Башне Госсетта. Торек. Кали. Все те бесчисленные, кто сражался, умирал, рисковал жизнями ради него.

Элли была права. Это всё было впустую.

Менлим знал. Он знал ещё до того, как они это затеяли.

И теперь его жена направлялась сюда.

Она направлялась сюда, чтобы спасти его.

Глава 47. Один месяц

«Ревик?»

Я жду, мой свет совершенно неподвижен, пока я напряжённо сосредотачиваюсь на том высоком, тихом месте. Я ищу его бледный, сине-белый свет. Тот чистый хрустальный отпечаток, что свойственен только ему.

«Ревик? Ты там?»

Мне отвечает тишина.

Больше чем тишина.

Я больше его не чувствую.

«Ревик? – посылаю я теперь уже тише, более робко. – Ревик? Ты меня слышишь?»

Прикусив губу, я всё равно посылаю ему информацию, говоря себе, что это может помочь, что он может услышать. Я знаю, что заполняю молчание, и никто на другом конце не слушает.

«Мы используем карту, – говорю я ему. – Мы отправляемся в те или иные места, но каждый раз он добрался туда раньше нас. Он убил Эддарда. Он также убил одного из других».

Лили на мгновение проплывает перед моими глазами.

Я моргаю, чтобы подавить это чувство, зная, что оно может отобразиться в данном пространстве. Зная, что моя тоска по дочери не поможет ему, не поможет ни одному из нас.

Прошло много недель, и я его не чувствую.

Я даже не чувствую, как он занимается сексом. Я не чувствую его опьянение.

Я не чувствую, чтобы он смотрел за мной и Джемом.

«Ревик? – я подавляю страх. Я стараюсь удержаться за ту высокую вибрацию. – Детка, ответь мне. Мне нужно, чтобы ты ответил мне. Я пойму, если ты злишься. Обещаю тебе, я пойму. Можешь орать на меня, сколько хочешь, но пожалуйста, ответь мне. Пожалуйста. Я боюсь».

Ничего.

Какая-то часть меня держится за идею, что он злится, и это наказание.

Однако я в это не верю.

Уже нет.

«Ревик, ответь мне! Ответь мне, иначе я заставлю тебя пожалеть о том, что ты этого не сделал, – я сглатываю, борясь с болью. – Я заставлю тебя смотреть. Я заставлю тебя наблюдать каждую проклятую секунду! Я открою свой свет… я отсосу ему и открою свой свет. Я использую телекинез. Я сделаю это так, будто он – это ты. Я покажу ему то место во мне, то место в нас обоих…»

Прикусив губу, я жду, дыша слишком часто, чувствуя слёзы на своём лице.

Чувствуя, будто зашла слишком далеко.

«Ответь мне, мать твою! Ответь мне!»

Но он не отвечает.

«Ревик…»

– Что ты делаешь?

Я подпрыгнула, затем повернулась, чувствуя себя застанной врасплох, и вытерла ладонью щёку.

– Ничего, – я прочистила горло, выдавив из себя полуулыбку и покачав головой. – Ничего. Как у тебя успехи с этой штукой? – я кивнула в сторону трёхмерного изображения, сиявшего над его наладонником. – Есть что-то?

Даледжем нахмурился, изучая моё лицо своими тёмно-зелёными глазами.

Я увидела, когда он решил не настаивать, вздохнул и мягко прищёлкнул языком, давая мне знать, что не будет расспрашивать… и, возможно, вернётся к этому позднее.

– Ты имеешь в виду, помимо ещё одного мёртвого тела? – хмыкнул он, с прискорбием глядя на одну сторону персидского ковра. – Оно всё ещё мертво.

Ковер покрывал большую часть первоклассной гостиной и, должно быть, стоил тысячи долларов при покупке. К сожалению, он был практически испорчен трупом, который гнил на его волокнах с одной стороны, и это если ещё не считать плесневелый запах от дождей.

Я проследила за его взглядом, и мои глаза мельком сосредоточились на дорогой туфле с высоким каблуком, надетой на ногу с чулком. Босая нога, валявшаяся рядом, выглядела странно невинной в сравнении и заставляла меня морщиться, когда я вспоминала, кто это.

– И именно здесь он хотел нас видеть? – спросила я, всё ещё глядя на её ногу.

– Тот же маркер, – сказал он, выдавая голосом раздражение и снова сосредоточившись на органическом ключе. – Мы именно там, где должны быть согласно этой dugra-te штуке. Я начинаю думать, что он просто показывает нам результаты своего труда. Как кот, который оставляет мёртвую мышку на подушке своего любимого человека.

Он сделал жест, обводя здание в целом.

– Здесь больше никого нет, – добавил он. – Ни хранилища, которое ты сказала мне искать. Никаких других тел. Их света просто погасли на доске примерно через час после нашего прибытия. Как и в последних двух точках.

Я заставила себя подумать, сосредоточиться на этом, на настоящем.

– Кто это был? – спросила я. – Кем она была в реальной жизни?

– Дипломатический представитель Дубая в Британии, – тут же ответил он. – До заражения, во всяком случае.

Он продолжал читать диаграмму, прищурившись.

– Согласно людям Балидора. у нее было шесть поддельных личностей. Здешняя – человек, очевидно. Она была не только дипломатом, но и выдающимся бизнесменом. Имела хорошие связи благодаря своему положению. Иммигрировала сюда с Ближнего Востока, когда согласилась на должность дипломата в 2013-м. Ария Спартен. Похоже, фамилия по мужу. Детей нет.

Он бросил на меня ровный взгляд.

– …Естественно. До заражения она была активно вовлечена в индустрию искусства здесь, в Лондоне. Управляла галереей в Сохо. Была совладельцем ещё одной галереи возле Вестминстера.

– Есть другие значимые личности?

– Остальные, похоже, теперь нейтрализованы. Согласно этой штуке, она была женой некого шейха в более ранней человеческой жизни. Она видящая, так что большинство этих личностей уходят далеко в прошлое.

Я кивнула, по-прежнему стараясь думать.

– И что? – сказал он. – Это хрень собачья, верно? Он ни к чему нас не ведёт. Даже к самому себе. Он просто показывает на свои убийства. Мы даже не можем обогнать его, потому что он подсвечивает следующее только тогда, когда мы добрались до предыдущего. И мы всё ещё понятия не имеем, зачем он это делает. Мы даже не знаем, будет ли от этого какой-то прок, учитывая слова Балидора про то, что тела заменяют самих себя.

Я нахмурилась, осматривая дорогую квартиру, в которую мы проникли.

– Мы уверены, что здесь нет хранилища для тел? – сказала я, размышляя вслух.

– Я же сказал тебе, я поискал, – ответил Даледжем, закатывая глаза. – Как и в последних двух местах. Здесь ничего нет, Мост. Ничего, что мы могли бы уловить сенсорами. Никаких конструкций в окрестностях, не считая той, что на данной квартире. Ничего такого, что ещё не опознали бы местные, и большая часть сведений исходит от наших союзников здесь, в Британии.

– Мы можем им доверять? – спросила я, бросив на него взгляд.

Даледжем пожал плечами.

– Не меньше, чем во всех остальных местах.

Я кивнула, зная, что он прав.

Большинство видящих здесь были верными, хотя я не сомневалась, что люди Тени проникли в местную группу, как они делали это во всех остальных местах.

Чёрт, да Эддард и эта женщина – наглядные доказательства.

Пока что Менлим, похоже, предпочитал прятать свою сеть среди нашей, а не в более очевидных зонах, кишащих Шулерами. Даже теперь, после заражения, ни одна из этих точек не показывалась в городах Тени.

Все они оставались за их пределами.

Лондон был одним из немногих городов, где имелись реальные работающие силы разведчиков прямиком из обучающих программ Сиртауна под началом Вэша. Я знала, что нельзя доверять им всем, но в то же время понимала, что со стороны Тени было бы глупостью хранить здесь что-то важное.

Ну, видимо, что-либо, за исключением его удобно заменяемых людей сети.

Здешний ведущий разведчик, достаточно взрослый и необычно темнокожий видящий по имени Джасек, мне сразу очень понравился.

Я познакомилась с ним, когда впервые приехала в Лондон; он возглавлял группу разведчиков, которые вводили Ревика в курсе дела после его плена у Териана. И именно с ним я говорила, пока Ревик всё ещё был в Каире.

Тогда я инстинктивно доверяла ему, хотя теперь понимала, что это могло быть ошибкой, поскольку в то время я его толком не знала. Его необычный цвет кожи и текстура волос сделали его отличным кандидатом для разведки, так что его ещё в детстве завербовали в Охрану Семёрки.

Балидор говорил мне, что ему предлагали вступить в Адипан, но он отклонил из уважения к своим родителям, которые, видимо, не хотели, чтобы он исчез в пещерах Памира на неизвестно сколько лет.

Если честно, это вроде как вызвало у меня симпатию к нему.

Он был в Списке видящих и помечен как Уровень 1, так что мы снова работали с ним над вербовкой. Велись разговоры, чтобы переместить его и его пару к главной группе Списочников, поскольку имелись обоснованные опасения, что его убьют, если узнают, кто и что он такое.

У нас было мало видящих первого уровня.

В общей сложности шестеро, что больше, чем из двух других списков, но всё равно мало.

Двумя из них были Врег и Балидор, вместе с Джасеком и женщиной-видящей, которая, по их мнению, всё ещё находилась где-то в Китае. Местоположение двух других мы не знали, хотя они родились в Америках (одна в Южной Америке, другая в Северной) и обе были женщинами.

Никому в нашей группе не были знакомы их имена.

Мы заметили много гендерных пар. В человеческом Списке первый уровень присвоен только двум людям, Джону и Данте – это мужчина и женщина. Первый уровень в Списке посредников – это Четвёрка, я, Ревик, Фигран и Касс – два мужчины, две женщины.

В Списке видящих их соотношение равнялось три к трём.

Вытеснив это из головы, я посмотрела в длинное окно справа от себя, где открывался вид на Гайд-парк, который выглядел более диким и заросшим.

Странно было вернуться в Лондон.

Я старалась не думать о первом разе, когда я посетила этот город, и о том, как относительно близко мы находились к старой квартире Ревика на площади Белгрейв.

Усилием воли вернувшись в настоящее, я кивнула в ответ на слова Даледжема, запоздало согласившись с ним. Это наша третья точка на карте и третье тело.

Это также третий раз, когда мы не получили ничего нового в плане разведданных.

Первое тело, которое мы нашли (оно принадлежало Эддарду), оказалось самым пугающим, хотя бы потому, что я его немножко знала. Вид его распахнутых грязно-карих глаз, радужки которых уже подёрнулись молочной дымкой, вид редеющих каштановых волос, липших к невзрачным и безвыразительным чертам лица… всё это напоминало знакомую сломанную куклу.

Я дольше всего стояла над ним, просто глядя и пытаясь воспринять его как реального.

В тот момент это ещё не ощущалось как закономерность.

И Даледжем, и я посчитали, что мы просто опоздали, как и с Новак.

Сияющая точка на карте продолжала светиться примерно час после нашего прибытия, то есть, после гибели видящего из сети.

Потом свечение меркло, и начинала светиться новая точка.

Что бы ни гасило один огонёк и ни зажигало следующий, оно наверняка связывалось с нами, а не со смертью самих видящих – если только мы не прибывали на места убийств ровно в одно и то же время после смерти.

Или же это провоцировалось чьим-то вторжением на место убийства, хотя мы не смогли обнаружить триггер.

Даледжем заметил, что сама карта указывала на какую-то Барьерно-спутниковую технологию. Однако даже со всеми его невероятными навыками обращения с органикой Джем не сумел отследить это до источника и понять, как это на самом деле работает.

Мы вынуждены были исходить из предположения, что Дракон знал, где именно мы находимся в данный момент.

– Следующая уже показывается? – спросила я.

Даледжем кивнул, прищёлкнув себе под нос. Бросив на меня мрачный взгляд, он своим разумом подчеркнул новую, более яркую точку на карте и развернул проекцию, показывая мне детальную карту физических координат.

Каир.

Бл*дь.

Это будет намного труднее.

Я всё сильнее соглашалась с Даледжемом – это напрасная погоня.

В лучшем случае Дракон забавлялся, водя нас туда-сюда и оставляя нам свои жуткие хлебные крошки как след. В худшем случае он отвлекал нас от того, что происходило в Китае и на базах, которые мы оставили в Колорадо и Лэнгли.