Текст книги "Дракон (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 44 страниц)

Он всё равно ощутил желание положить пальцы и ладонь на сканер.

Чувствуя, как это притяжение усиливается, какая-то часть его воспротивилась.

Ему снова пришло в голову задаться вопросом, насколько сильно им сейчас манипулируют – например, та конструкция или органика, которая жила здесь, внизу, конструкция над Городом, сам Менлим. Он уже некоторое время знал, что на него влияют конструкции Дренга, несмотря на то, что Менлим придерживался, по крайней мере, базовых условий их соглашения.

Просто работа и жизнь здесь влияли на него.

В последнее время он чувствовал это больше в мелочах, чем в значимых аспектах.

Его настроения. Его желание выпить. Его желание трахаться… даже желание, чтобы его ударили.

Агрессия, которая поднялась в его свете, гнев, который не совсем походил на него. Лёгкость, с которой он соскальзывал в негативные настроения в своей голове. Лёгкость, с которой он становился параноидальным… и циничным… и презирающим людей. Та часть его разума, которая хотела нарисовать его свет другим, превратить его одиночество… даже его боль… во что-то исключительное, даже благородное.

Его грёбаное эго. Эго, смешанное с тем проклятым комплексом спасителя, который всё ещё преследовал его с детства. Тем же комплексом спасителя, из-за которого Элли постоянно на него нападала.

Хуже всего этого было чувствовать себя отрезанным. Чувствовать себя одиноким. Чувствовать себя здесь так отчаянно, бл*дь, одиноким, отчего боль разделения была почти постоянной.

Ревик не останавливался, пока всё это входило и выходило из его света.

Теперь он поднялся на эту платформу, оглядывая затемнённое пространство и чувствуя себя слишком близко к потолку. Как только он встал на платформу, освещение пола в этом большом пространстве усилилось. Не намного, но достаточно, чтобы лучше понимать размеры, которые растянулись примерно в пять раз дольше, чем представлял себе разум Ревика – достаточно, чтобы он увидел этот этаж как ещё один зелёный органический, но не такого тёмного цвета, как разумный лифт.

В отличие от других, эта комната напоминала лабораторию.

В ней было больше ауры «науки» и «исследований», чем в пещере с баками или той массивной подземной теплице, хотя ничто в физических деталях не опровергало это впечатление или не подтверждало его.

Сама комната казалась совершенно пустой.

Нечто вроде гигантских крышек люков покрывало этот органический пол, утопленный в живом металле и протягивавшийся почти вровень с ним по краям. В отличие от мерцающей зелёной органики, эти круглые диски светились более светлым серебристо-серым цветом, как полированная сталь. Будучи выпуклыми, они выступали из поверхности пола примерно на пятнадцать сантиметров, так что по ним было бы трудно ходить.

Они смутно напомнили ему крытые ракетные шахты, которые он видел в Сибири. Поэтому, конечно, его мысли сразу же обратились к бомбам, какой-то системе противовоздушной обороны.

Но здесь, внизу, это не имело никакого смысла.

Сделав вдох, Ревик вознёс безмолвную молитву Предкам.

Затем он положил голую ладонь и пальцы на сканер.

Глава 44. Зловещая долина

Тут же сработала сигнализация. Ревик почувствовал это в высших частях своего света.

Это заставило его щит уплотниться ещё до того, как его разум осознал то, что он почувствовал.

Движение перед ним привлекло его внимание.

Изо всех сил стараясь не думать о теперь уже оглушающем сигнале тревоги в Барьере, Ревик наблюдал, как первый из этих похожих на люки дисков поднялся из пола.

По мере подъёма под ним появился цилиндр из органического стекла зелёного цвета.

Ревик уставился на проступившее кольцо тел и лиц.

Они образовали причудливый круг, обращенный наружу, и каждое лицо было идентично соседнему.

Форма тела каждой фигуры тоже была одинаковой, даже более похожей, чем однояйцевых близнецов. Точность в росте и пропорциях бросала вызов его уму и зрению. Это встревожило его, вызвав эффект зловещей долины⁷, как будто он смотрел на живых кукол.

Не помогло и то, что он узнавал лицо и тело каждого человека в округлом ряду фигур.

Это был Эддард.

Он никогда раньше не видел Эддарда голым.

Тело было безошибочно узнаваемо, даже без одежды. Ревик переводил взгляд с одного тела на другое, отмечая одинаковые родинки, одинаковые вялые пенисы, одинаковые проплешины и даже одинаковые послеоперационные шрамы от аппендикса, которого у него, возможно, никогда и не было.

Ревик остановил внимание на повязках, имевшихся на каждом теле, пока движение справа не заставило его взгляд и свет переместиться в ту сторону.

Еще одна крышка люка мягко поднялась.

Ревик обнаружил, что смотрит на другое лицо и тело, которые он узнал, хотя и не так хорошо, как Эддарда. Однако он узнал её по Госсетт-Тауэр в Нью-Йорке. Он определил бы её как видящую, возможно, с ближневосточными корнями, если бы она была человеком.

Он застрелил её.

Оглядывая ряды её внутри цилиндра из зелёного стекла, Ревик почувствовал смутную тошноту, отметив её выбритую область гениталий и кольцо в пупке, а его глаза скользнули вверх по её длинным тёмным волосам и татуировке, которую она носила на одной груди. Каждое тело выглядело как одна и та же женщина в возрасте сорока с лишним лет, если бы она была человеком. Если бы она была видящей, то являлась бы примерно ровесницей Балидора.

Поднималась третья крышка люка.

Ревик поймал себя на том, что почти заворожённо смотрит на ряд тел пожилой женщины, Новак… Ну, Ксарет, согласно документам, которые Балидор раскопал на неё.

Адипан также опознал её как видящую.

Глядя на ряд морщинистых, похожих на ящериц лиц в стазисе со шлемом из седых волос, Ревик задавался вопросом, имели ли они какое-либо грёбаное представление о том, кем на самом деле были эти существа.

Были ли они клонами оригиналов? Или эти тела были просто тщательно продуманной дымовой завесой? Неужели существа, стоящие за ними, как Териан, пришли из совершенно другого тела или места?

Тошнота в его животе усилилась, когда он увидел, как поднимается четвёртый цилиндр, заполненный кольцом тел, напоминавших человека европейской внешности шестидесяти с чем-то лет. Он тоже мог быть видящим, но цвет кожи и черты лица были настолько необычны для видящего, что Ревик поймал себя на том, что сомневается в этом.

Ревик тоже вспомнил, как застрелил его в Нью-Йорке.

Спрыгнув с платформы, он начал ходить между цилиндров, когда всё больше людей начали подниматься, и чувствовал, как его чувство беспокойства усиливается.

На всех лицах было вялое выражение, глаза закрыты. Руки висели по бокам, зафиксированные на месте тонкими органическими петлями, которые удерживали конечности каждого тела в одном и том же месте. Все они носили одинаковые браслеты с разными номерами.

Скорее всего, идентификационные бирки. Возможно, идентификаторы итераций или версий.

Сигнализация конструкции отключилась сама по себе, но Ревик не питал иллюзий, что его присутствие до сих пор не обнаружено. Он ещё не чувствовал, что кто-то приближается, но знал, что это случится. Поняв, что его местоположение раскрыто, что это больше не имеет значения, он вошёл в Барьер на достаточный промежуток, чтобы по-настоящему осмотреть комнату.

Сразу же он получил сигнал от противоположной стены.

Отключившись, он пошёл в ту сторону.

Он перешёл на бег трусцой к тому времени, как пересёк четверть комнаты. Он почувствовал движение в конструкции сразу же, как только открыл свой свет.

Они определённо шли за ним.

Достигнув органической стены, Ревик не стал ждать, а положил ладони на колеблющуюся тёмно-зелёную поверхность. Почувствовав органику своим светом, на сей раз напрямую, он сразу же ощутил протоколы безопасности. Он не стал ждать, а скользнул дальше в Барьер, напрямую разговаривая с органикой.

«Впусти меня… – сказал он ей. – Произошла ошибка. Преследую субъекта. Время ограничено…»

«…нет ошибок дигойзу ревику отказано в доступе…»

«Я из охраны, – послал он, сильнее давя на протокол принятия решений и работая над настоящим взломом своим светом. – Не Дигойз Ревик. Ты допустила ошибку. Неправильное распознавание личности».

«…нет ошибки личность подтверждена дигойзу ревику ака мечу не разрешено входить активировать газ через четырнадцать секунд если субъект не будет держаться на установленном безопасном расстоянии и не будет ждать извлечения направленно командой…»

«Телекинез возьмет верх», – послал Ревик скорее для того, чтобы посмотреть на её реакцию.

«…телекинез активирует протокол конструкции шесть-семь-девять-ноль-четыре…»

«Отключить, – послал Ревик. – Тебе приказано тут же отключить его».

Он ввёл последовательность кода, но эта бл*дская штуковина продолжала изменяться, пока он разбирал структуру. Обернув свой свет вокруг различных точек входа, он надавил сильнее.

«Отключить протокол, иначе неминуемо вторжение в систему безопасности».

«Нельзя отключить только отец может отключить протокол безопасности шесть-семь-девять-ноль-четыре».

Ревик поморщился.

«Что внутри? – послал он, пытаясь надавить на другой рычаг и продолжая манипулировать aleimi-структурой стены. – Опиши содержимое комнаты».

«…не могу разгласить информацию дигойзу ревику ака мечу отказано в доступе к описанию содержимого активировать газ через семь секунд если субъект не отступит на установленное расстояние…»

Убрав руки от стены, Ревик попятился.

Он продолжал пятиться, пока не почувствовал, что протокол безопасности отключился.

Стоя в нескольких метрах от разумной стены, он снова скользнул в Барьер, пытаясь увидеть или почувствовать, что жило по другую её сторону.

Это защищалось Барьерным полем, что неудивительно.

Однако мощность этого поля удивляла. Ревик не мог ничего видеть или чувствовать сквозь него, даже используя самые верхние структуры своего света.

Он чувствовал тягу войти в комнату.

Что-то за этой дверью притягивало его свет как бл*дский магнит.

Спешка сдавливала его грудь, когда он почувствовал, что активность конструкции усилилась. Эта спешка каким-то образом причиняла ему боль, заставляя вспыхнуть почти не прекращающуюся боль разделения и обостряя более тактические области его разума и света.

В поисках чего бы он ни пришёл сюда, часть этого находилась за данной бл*дской дверью. Даже не имея никаких логических оснований, Ревик всё равно был в этом уверен.

Он чувствовал, что та верхняя часть его света соглашается. Более того, ему казалось, что там он чувствует память, какой-то резонанс, который он не мог объяснить. Может, подобно синдрому фантомной конечности, он ощущал, как какая-то его часть, отделённая Элли от конструкции Дренгов, напоминает ему.

Секреты. Он знал секреты.

Возможно, он даже не осознавал многие из них.

Они вырубят его, если он пойдет туда.

Более того, он знал, что Менлим воспользуется этим как поводом отменить их соглашение, подсадить его на вайры, бросить в Барьерную тюрьму, начать взламывать его свет по-настоящему. Вот тогда действительно начнется обратный отсчёт. Не только пребывания здесь, но и самой его жизни. Жизни Элли и их дочери. Ревик не сомневался, кто станет их первой мишенью, как только они взломают его по-настоящему – при условии, что они нашли способ сохранить его в живых без его жены.

Как только Элли будет мертва, они отправят его за Касс.

Они заставят его выследить собственную дочь. Они заставят его выследить Мэйгара.

Он всё это знал. Он знал.

Но они с Элли говорили об этом. У них не было хороших вариантов.

Все варианты были плохими. Некоторые были даже хуже плохих.

У них также не было роскоши осторожничать. У них не было роскоши времени. У них не было роскоши не рисковать близкими. У них не было роскоши не рисковать самими собой. Все эти варианты исключались после Дубая.

Сам разум Ревика был бомбой с часовым механизмом.

Поскольку жизнь Лили связана с ними, даже ухода Ревика никогда не будет достаточно, если они не хотят самолично вручить её Менлиму и Дренгам.

Они с Элли согласились.

Они согласились во всём, как бы тяжело это ни было.

Стиснув зубы, Ревик посмотрел на наручные часы. Будучи неизменно консервативным, Менлим пришлёт сюда людей через считанные минуты. Это при условии, что они доберутся сюда вдвое быстрее, чем он.

Ревик шагнул к стене.

Сигнализация немедленно вновь активировалась. Ощутив заряд электричества, дрожью пробежавший по его aleimi, он сократил расстояние до разумной органики за два шага, снова положив ладони на стену.

В этот раз он не ждал.

Он сразу же врезался в Барьер достаточно глубоко, чтобы увидеть всю aleimi-структуру разумной машины. Он тут же сделал снимок, повернул её раз, два, снова сделал снимок, пока его разум не запечатлел каждую деталь её формы и очертаний.

Он развернул свой свет.

…и подсоединился к каждой точке контакта или конструкции, которую он только мог найти.

Чтобы увидеть это всё и получить доступ, ему пришлось активировать несколько верхних структур своего света. И всё же он старательно избегал любых комбинацией, которые он использовал для телекинеза, потому что знал – этого наверняка окажется достаточно, чтобы активировать протокол безопасности и вырубить его.

Он также действовал быстро.

Возможно, намного быстрее, чем ему когда-либо приходилось в подобной ситуации.

Он соединил свой aleimi с этими структурами ещё до того, как завершил один вдох.

Затем он воспламенил тот жёсткий свет.

…разом сокрушив несколько дюжин тех структур.

Он не ждал.

Взорвав следующие несколько ещё быстрее, его свет простирался, двигаясь как жидкий огонь, не спеша, но и не колеблясь, не замедляясь. Его разум оставался напряжённо сосредоточенным и методичным, пока он изучал каждый фрагмент того полумерного поля. Он сломал каждую найденную часть структурного aleimi, сокрушая и взрывая индивидуальные зёрна как куски стекла.

Более крупные взрывались синхронными вспышками.

Затем постепенно, разделавшись с этими, он начал один за другим устранять беглые элементы, которые силились измениться и перестроиться перед ним.

Некоторые из них трансформировались достаточно быстро, чтобы ускользнуть от него, так что их пришлось заново искать.

Во второй раз он сломал их быстрее.

Казалось, это заняло много времени. Слишком много времени.

Но в итоге ему уже нечего было ломать.

Пространство сделалось тихим. Тёмным.

Ну, не совсем тёмным, хотя для aleimi Ревика всё ощущалось именно так в сравнении с прежней живой массой. Теперь световое поле вокруг стены сочилось медленными схемами движения, как пруд, слегка колышущийся от ветра.

Там не жило намерения. Никакого разума… никаких мыслей.

Не осталось тех математических точных геометрических схем.

Когда перед его глазами прояснилось, физическая стена тоже потемнела.

Он просканировал её, на сей раз поверхностно. Снаружи она выглядела мёртвой. А может, пустой как амеба вместо хорошо выдрессированной сторожевой собаки. Аккуратно входя в поверхностные слои своим светом, Ревик активировал ручной переключатель для двери.

Механизм тут же отреагировал и плавно убрал панель в стену.

«Нензи…» – заговорил голос в его голове.

Он был таким громким, что Ревик поднял голову, уверенный, что это динамик.

«Нензи… племянник. Ты нарушаешь наше соглашение».

Осознав, что это Барьерная коммуникация через конструкцию, Ревик стиснул челюсти.

Он глянул обратно на дверь.

Теперь она открылась почти полностью. Он сверился с часами на запястье, осознав, что прошло меньше минуты. Заглянув во всё ещё расширяющийся проход в стене, он гадал, будет ли достаточно просто постоять здесь и заглянуть в другое помещение.

Однако комната по ту сторону оставалась полностью погружённой в темноту и каким-то образом защищалась от освещения в комнате, где стоял Ревик.

Ему придется зайти внутрь, чтобы посмотреть.

«Нензи, – повторил голос. – Наше соглашение. Ты его нарушаешь».

«Разве?» – пробормотал он в своём сознании.

«Да, – тут же ответил голос. – Нарушаешь».

Ревик почти слышал прищёлкивающее урчание пожилого видящего. Он почти видел неодобрительную хмурую гримасу и то, как он сложил руки на пояснице, глядя на него жёлтыми глазами с лица, похожего на череп. Наверное, он был одет в один из тех бл*дских костюмов, его седая бородка была безупречно подстрижена, ноги обуты в дорогие кожаные ботинки.

Пунктик Дренга, живущего в трупе видящего.

Только тогда Ревик осознал, что не видел здесь тел Менлима.

Должно быть, он держал их в другом месте. Ещё более тёмном и глубоком, чем эта бл*дская пещера.

Чёткий голос заговорил холоднее.

«Мы согласились, что в рамках нашего соглашения твой доступ к секретной информации будет ограничиваться по мере необходимости, – напомнил ему Менлим. – Мы оба согласились, что это необходимо для успешного функционирования данного хрупкого партнерства, учитывая твою роль здесь… и условия относительно твоего света… и тот факт, что ты ясно дал понять – ты никогда не почувствуешь ко мне никакой верности, племянник, что бы ни вскрылось…»

«Я также помню, что ты согласился не называть меня племянником», – пробормотал разум Ревика.

Он не ожидал ответа.

Он его и не получил.

Движение конструкции над его головой активировало аспекты его верхних структур почти без его желания, заставив его свет ещё ярче вспыхнуть в Барьерном пространстве. Ревик посмотрел на открытую дверь, в ту темноту, колеблясь в своём свете.

Они вырубят его.

Он знал, что они это сделают.

Голос Менлима сделался ещё холоднее, лишившись всякой притворной вежливости.

«Если ты переступишь этот порог, племянник, наше соглашение аннулируется. Знай это. И знай, что я предупреждал тебя перед тем, как ты сделал то, что собираешься сделать, – голос Менлима громче зазвучал в сознании Ревика. – Я не дурачил тебя и не пытался скрывать свои намерения. Я прямым текстом сказал, что я сделаю. И это намного больше, чем ты сделал для меня со своей стороны».

Ревик почувствовал, как по спине пробежали предостерегающие мурашки.

Но он должен это сделать.

Должен, говорил он себе.

В противном случае всё это было зря.

Он рисковал своей семьей впустую.

Пока он думал об этом, ноги несли его к проходу в органической стене.

⁷Эффект «зловещей долины» – явление, основанное на гипотезе, сформулированной японским учёным-робототехником и инженером Масахиро Мори. Она подразумевает, что робот или другой объект, выглядящий или действующий примерно как человек (но не точно так, как настоящий), вызывает неприязнь и отвращение у людей-наблюдателей.

Глава 45. Существо

Свет вспыхнул вокруг него в ту же секунду, когда Ревик переступил порог. Его нога опустилась на очередной зелёный плиточный пол, более зелёный по сравнению с тем, что он оставил позади.

Подняв взгляд, он только тогда осознал, насколько высоко в стене простирался этот проём. Он образовывал органическое с виду отверстие, овальное или треугольное, но в то же время прямоугольное, как минимум шесть метров в высоту. У Ревика возникла тревожная мысль, что это походило на то, будто он вошёл в утробу – словно расступилась завеса между бёдрами какого-то гигантского существа.

Он на ходу посмотрел вверх, чувствуя, как напрягаются его мышцы, а свет реагирует на новую конструкцию, в которую он вошёл.

Не конструкция.

Это была не конструкция.

Ревик остановился как вкопанный.

Чувствуя, как во всём его свете сработали тревожные звоночки, Ревик напрягся, оставаясь почти у входа и задержав дыхание, пока сердце гулко стучало в груди.

Его жизнь в опасности.

Действительно в опасности – и не от Менлима.

Не двигаясь, если не считать глаз, он задержал дыхание, уставившись на округлые пульсирующие стены комнаты, чувствуя себя так, будто находится в гигантском органе. Его разум каталогизировал измерения, сканировал каждый сантиметр пространства, который он мог видеть, не поворачивая головы.

Он искал системы безопасности и ничего не нашёл. Он поискал усерднее, используя больше зон своего света, пытаясь определить конкретную природу угрозы.

Комната была совершенно пустой.

Несколько долгих секунд Ревик не мог осмыслить, что он чувствует, на что он вообще реагирует. Он ощущал, что опасность усиливается, а не уменьшается, и это посылало всё больше и больше торопливых предупреждений в более примитивную, животную часть его разума и света, но он до сих пор не мог определить, что в комнате являлось источником угрозы.

Затем он осознал, в чём дело.

Здесь не было конструкции.

Он чувствовал саму комнату.

Комната пульсировала жизнью. Не жизнью сторожевого пса, как он почувствовал в разумном лифте… нет, это нечто совершенно иное.

Чем дольше он пытался определить природу сущности за стенами этой комнаты, тем менее подходящим казался термин «искусственный интеллект» или «живая машина». Обе категории казались неуместными для описания этого.

Там жила осознанность. И не просто осознанность. Не просто разум.

Ревик не мог найти слов для того, что чувствовал внутри этого пространства.

Нечто… нечто совершенно иное, бл*дь, жило здесь.

Боль переполнила его вместе со страхом, когда он подумал об Элли и о том, как он, возможно, только что безвозвратно похерил всё для них обоих. Чем бы ни была эта штука, она катастрофически опасна. Смертоносно опасна, но и этим всё не ограничивалось – это не только смерть его тела.

Эта штука ощущалась как конец света.

Настоящий конец, возможно, и для видящих, и для людей.

Возможно, для самой Земли и всего живого на ней.

Ревик не мог объяснить, почему он так думал. В его разуме не появлялось конкретных сценариев, что может воплотиться через животное, которое жило в этих стенах.

Просто это казалось правдой.

Чем бы ни была эта штука, она ещё не живая. Она не действовала и не была активирована, но однажды это случится. Как только она по-настоящему запустится, Дренгам уже никто не будет нужен – по крайней мере, в живом разумном состоянии.

Эта штука ощущалась так, будто она разработана, чтобы исключить случайные факторы.

Она разработана, чтобы выводить из строя умы людей и видящих.

Ревик втянул вдох.

Эта штука сканировала его, бл*дь.

И всё же это было слишком простое слово для описания её действий.

Ревик ощущал прикосновения как кожа к коже, словно оно ласкало те его части тела, что не скрыты одеждой, окружало его свет и тело в открытом пространстве. Свет и воздух мерцали; Ревик улавливал проблески образов, словно оно презентовала разные аспекты или проекции, чтобы посмотреть, как он может отреагировать.

Пальцы, ладони, глаза, хвост обернулся вокруг его ноги… член потёрся об его задницу, заставив Ревика резко вздрогнуть и повернуться, но там никого не было.

Он рванулся вперед, глубже в комнату, не сумев сдержаться.

Ощущение прикосновения отстранилось вместе с остальным.

Ревик почувствовал, как его внутренности сжались. Он осмотрелся по сторонам, увидел больше проблесков и фигур, когда та тошнота плотно завладела его нутром.

Создание подбиралось ближе, змеясь… удушающе близко.

Оно во второй раз окружило свет Ревика. Снова притягивая его, на сей раз его свет, а не тело. Он почувствовал, как усилилась боль разделения, перед глазами замелькали образы Лили…. Элли… Мэйгара… его матери.

Элли с тем другим мужчиной… Элли открывает свой свет. Элли чувствует боль к кому-то другому, к этому мудаку, кем бы он ни был… Элли отталкивает Ревика…

Его боль разделения сделалась невыносимой, смешиваясь с той другой, более тёмной и глубокой болью.

Заброшенность. Это ощущалось ближе к смерти, к потерянности.

К потере его семьи.

К повторной потере его семьи. Его матери. Его отца.

Его сестры, в честь которой была названа Лили.

Его сердце сжалось в груди. В горле встал ком, дыхание перехватило.

Сделав ещё один заход, существо в комнате окутало его всего.

Не утруждаясь проблесками, оно полностью вторглось в его свет, поглощая почти физической волной присутствия и энергии. Это ощущение заставило Ревика застыть и задержать дыхание. Страх сделался неописуемым, он не мог думать… это было хуже клаустрофобии или травм, которые он помнил в своём свете. Волоски на руках и на шее сзади встали дыбом, реакция оказалась настолько интенсивной, что он совсем перестал дышать. Он знал, что мог бы опустошить мочевой пузырь, если бы оно не держало его тело и свет так плотно.

Он не мог пошевелиться.

А может, он просто знал, что не надо шевелиться.

Может, он знал, что если пошевелится, эта штука может переломить ему хребет, бл*дь.

Присутствие. Жизнь. Разум. Знание. Намерение.

Ни одно из этих слов не охватывало мириады смыслов, которые продолжал искать свет Ревика. Он так много ощущал от этой штуки, что не мог охватить это любой частью его разума или света.

Он улавливал лишь маленькие кадры… отпечатки.

Любопытство этой штуки, раздражение из-за того, что Ревик сделал с его питомцем-ИИ, охранявшим наружную стену. Слои эмоционального безразличия… расчетливость, оценка… возможно, презрение, а может, просто пренебрежительность теперь, когда оно увидело его по-настоящему.

Ревик чувствовал, как оно оценивает сами последствия его нахождения здесь, связь с внешними событиями, какую-то волну замысловатых нитей и последовательностей, которые он не мог увидеть.

Дело не только в Городе, Дренгах, его жене или мире.

Это простиралось наружу, охватывая столь замысловатую хронологию, что Ревик не мог осмыслить её даже самыми верхними частями своего света. Нити переплетались друг с другом, со щелчком вставая на пути. Эта штука манипулировала рычагами, нитями, узлами, частицами, двигая их совокупно или по отдельности просто для того, чтобы посмотреть на полученный эффект.

Ревик ощущал это всё как едва слышный шепоток в верхних частях его света.

Те же части его света могли видеть больше, чем любой видящий на Земле – больше, чем Балидор, Тарси или даже Вэш – больше всех, если не считать его жены.

Все те верхние уровни теперь говорили ему, что он в подмётки не годится этой штуке, чем бы она ни была.

Оно слишком иное. У него слишком много движущихся частей, слишком много структурированных сегментов, слишком много способов мышления, анализа и понимания. Ревик никак не мог получить доступ ко всему этому, что бы он ни делал своим светом. Он подозревал, что оно действовало на совершенно ином уровне по сравнению с его светом. Такое ощущение, будто он смотрел в многомерный калейдоскоп, в саму материю которого вплетался порядок, смысл, цель и разумность.

Его разум плыл сквозь эти изменяющиеся и перестраивающиеся частицы света, силясь понять, но не имея возможность даже каталогизировать большую часть увиденного.

Он не мог это осмыслить; это он чувствовал. Сколько ни смотри, это не принесёт понимания. Это всё равно что потеряться в плотном море извивающихся молний.

Его зрение помутилось, переполнившись сложными структурами, подобными дышащим математическим уравнениям…

Серебристые змеи. Холодный огонь.

Животная паника в его свете усилилась.

Он почувствовал, как существо подытоживает его мириадами способов, словно человек, препарирующий лягушку на металлическом столе. Он знал, что оно может убить его просто потому, что сочло неинтересным.

Металлические змеи извивались, решая. Решая, что с ним делать.

Решая его судьбу.

Ревик знал тот отголосок. Он его знал…

Он хрипло вздохнул.

Затем всё потемнело по-настоящему.