Текст книги "Дракон (ЛП)"
Автор книги: Дж. С. Андрижески
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 44 страниц)
«Торек, – послал он, глянув на меня. – Ты не против Торека? Или Рэдди. Как-то раз ты сказала мне, что считаешь его привлекательным».
«Не против ли я?» – я уставилась на него, встревожившись. Мой разум вернулся к нашему предыдущему разговору, но он никогда не спрашивал об этом в Барьере, кто бы ни закрывал нас щитами. Подумав о том, что он имел в виду, я гадала, действительно ли он предлагает то, что, как мне казалось, он предлагает.
«Не против чего?» – настороженно послала я.
Он не ответил.
Я почувствовала, как боль в его свете усилилась.
Я едва могла уложить в голове, что он собирался сделать, когда Ревик кивком головы показал кому-то подойти ближе. Я почувствовала, как всё моё тело напряглось, мышцы превратились в камень.
Затем Ревик ласкал меня обеими руками, и его свет источал ободрение.
«Ты хотела этого, – мягко послал он. – Ты хотела этого, Элли. Ты просила меня об этом. Позволь мне сделать это для тебя, пожалуйста. Я уже не смогу после того, как мы начнем трахаться».
Я ощутила, как свет и дурное предчувствие в моём свете усиливаются.
Затем Рэдди сел рядом с нами, и я почувствовала, как эта боль превратилась в некое подобие паники. Я не знала, о каком именно моём желании говорил Ревик.
Я не знала, какого чёрта он…
Но Ревик уже наклонился к уху Рэдди, говоря едва слышно, уговаривая, бормоча на прекси. Однако это было не настолько тихо, чтобы я не расслышала, и я осознала – Ревик хочет, чтобы я это услышала; в его свете присутствовала некая просьба о разрешении.
– Моя жена хочет посмотреть, как я тебе отсасываю, брат, – сказал он, глянув на меня. Когда я не пошевелилась и не покачала головой в ответ на его вскинутую бровь, он посмотрел на Рэдди.
– Тебя это устраивает, брат? – спросил он.
Свет Рэдди выпустил густой импульс жара, который был таким интенсивным, что у меня перехватило дыхание.
Прежде чем я успела обдумать слова Ревика, другой разведчик уже расстегивал свой ремень, и его рвение превратилось в агрессивную спешку, а пальцы свободной руки Рэдди сжались в моих волосах.
Как только он справился со своими брюками, он другой рукой сжал волосы Ревика.
Агрессия в его свете усилилась.
– Не злись на меня, если я буду смотреть на твою жену, – пробормотал Рэдди, по-прежнему сжимая волосы Ревика. Он наклонился ближе и покрыл поцелуями его лицо. Его ладонь в моих волосах сжалась крепче, а потом я увидела, как он посмотрел на моё лицо и снова глянул на Ревика. – И я буду смотреть на тебя тоже, брат, – сказал он тише. – Обещаю тебе, я буду смотреть. Но я не смогу ничего с собой поделать… не злись, пожалуйста.
Я ощутила в Ревике боль от его слов, но он лишь кивнул.
Затем он опустил рот.
Я наблюдала, затерявшись в спутанном комке эмоциональных реакций, ожесточённо ударивших по моему свету. Как только я осознала, что он делает, и что он не просто играет с идеей, а действительно делает, моя боль усилилась в разы и превратилась в интенсивную ревность, пока я наблюдала.
Думаю, какая-то часть меня не могла поверить. Та же часть также не могла отвернуться.
Я никогда не видела его с другими, не так.
Я мельком видела, как он трахает Кэт, когда вошла в разгаре всего действа в Вашингтоне.
Я видела его прошлое в Барьере, в том числе и его прошлых любовников, и я однажды видела через Барьер его секс в настоящий момент… но я никогда не видела этого вот так, чтобы он делал это прямо передо мной, настолько сильно переплетаясь со мной светом, что я не могла нормально думать.
Рэдди тяжело вздохнул спустя несколько минут пребывания во рту Ревика.
Затем я стала помогать Ревику, скользнула глубже в его свет, когда он открылся, показала ему те вещи, которые узнала от Лао Ху – вещи, которые я научилась делать светом и языком. Не знаю, почему я это сделала. Может, потому что я ревновала и не хотела оставаться в стороне.
Может, я сделала это для того, чтобы сильнее возбудить Ревика.
Или заставить его ревновать.
Как бы там ни было, я практически уверена, что сработало всё и сразу.
Ревик издал низкий стон, стараясь повторить то, что я ему показывала, и ревность клубами выходила из его света, а ладонь крепче сжала мою руку. Через несколько минут Рэдди уже кричал, стискивая волосы Ревика обеими руками и глядя на меня. Затем свет Рэдди вторгся в мой вместе со светом Ревика, и его боль сделалась такой сильной, что я не могла мыслить связно.
Ревик жестко вытолкнул его из моего света.
Рэдди тут же отступил, но лишь застонал.
– Gaos, – выдавил Рэдди, издав очередной стон. Он опустил голову к уху Ревика, говоря с нами обоими. – Gaos, трахни её брат. Она испытывает такую боль. Пожалуйста. Трахни её, пока делаешь это со мной. Пожалуйста, gaos. Я сделаю всё, о чём ты попросишь. Пожалуйста… пожалуйста…
«Я не могу, – послал Ревик нам обоим. – Я не могу. Я хочу, но не могу».
Я обхватила его пальцами, когда он сказал это, и я ощутила правду в его словах.
Внезапно я осознала, что он делает – во всяком случае, отчасти. Вдобавок ко всему остальному он использовал свет Рэдди, чтобы успокоить свой aleimi.
Он думал, что оргазм Рэдди ему поможет. Он думал, что сумеет использовать это и мой свет впоследствии, чтобы заставить шип спрятаться. Он предпочитал такой вариант вместо того, чтобы кончить от моей руки или рта.
Он хотел быть во мне, когда наконец-то кончит. Это я тоже почувствовала.
Ревик издал низкий стон, услышав мои мысли. Его пальцы крепче сжали мою руку, когда он провел языком по Рэдди.
«Я не хочу, чтобы ты мне дрочила, Элли. Не сегодня. Не сегодня…»
Эта Ревиковская логика имела для меня смысл в том затуманенном состоянии, но в то же время она сводила меня с ума. Я также осознала, что он делает это для меня.
Он думал, что делает это с Рэдди в качестве услуги для меня.
Когда это понимание снизошло на меня, боль в моём свете усилилась и сделалась почти невыносимой. Когда я подумала об этом, Ревик опустил руку и заставил меня отпустить его.
«Прекрати, – послал он, и его боль вплеталась в меня. – Пожалуйста, перестань, Элли. Я кончу, бл*дь. Я не хочу кончать так. Пожалуйста, детка… gaos. Я уже едва держусь».
Я отпустила его, вместо это обхватив ладонями его бока.
Я наблюдала за ним с Рэдди, чувствуя, как это скопление боли и ревности в моём нутре усиливается. Я скользнула глубже в его свет, снова помогая ему… пока не почувствовала, что они оба с трудом сдерживают оргазм. Я услышала, как Рэдди просит Ревика раздеть меня, и ощутила ответный прилив злости в свете Ревика.
Моя ревность усилилась, когда Рэдди снова начал поглаживать Ревика по волосам, успокаивая его светом, пальцами и голосом.
Однако это возбуждало меня – то, что они делали друг с другом. Я не могла отрицать, как сильно это меня возбуждает, даже когда я осознала, что другие снова наблюдают за нами.
Я ощущала вспышки ревности в адрес Рэдди, и не только от меня.
К тому времени это всё так сильно меня возбуждало, что я едва могла это вынести. Я осознала, что притягиваю Ревика своим светом так сильно, что он застонал, полностью выпустив изо рта другого мужчину и прислонившись лицом к его животу, чтобы перевести дыхание. В этот момент он посмотрел на меня, и его глаза светились ярким, изумрудно-зелёным свечением, а челюсти сжались от боли.
Затем Рэдди отстранился от него, накрыв рукой свой член.
Через несколько секунд он со стоном кончил, другой рукой сжимая мои волосы и забывшись в разрядке. Теперь я ощутила его свет в наших светах, и Ревик отреагировал на резкий прилив желания, который Рэдди адресовал мне.
Я почувствовала, как свет Ревика открылся в момент оргазма Рэдди.
В те несколько секунд я почувствовала, как он делается покорным в такой манере, в какой он никогда не делал этого со мной – а может, просто в другой манере, чем со мной. Почему-то из-за этого он ощущался странно юным. Это напомнило мне те моменты из его детства в Баварии, когда он подвергался насилию практически от всех вокруг.
Это также напомнило мне о свете Ревика в тот момент, когда он шел с Даледжемом по пирсу в Макао.
Оба воспоминания вызвали вспышки боли в моём свете.
Отчасти это была боль разделения.
Отчасти нет.
Я всё ещё боролась с конфликтом эмоций, когда Ревик снова накрыл меня своим телом, улёгшись между моих ног.
Я наблюдала, как он старается убрать жёсткую часть своего члена.
Ему удалось сделать это медленно… болезненно… после чего его свет и руки переключились на меня. Он сдернул с меня платье, стащив его сначала с плеч, затем ниже, по талии, бёдрам и ногам. При этом он целовал меня, сначала нежно, потом всё крепче, а избавившись от платья, обнял руками и навалился своим весом.
В этот раз я ощутила так много его света, что у меня перехватило дыхание, и я едва не утратила контроль просто от того, что он лежал на мне.
Он закрыл глаза на несколько секунд…
Затем он вошёл в меня.
Первое время мы оба просто лежали, тяжело дыша.
Затем Ревик вскрикнул. Его боль достигла невыносимого пика, и я почувствовала эмоции, выплеснувшиеся из его света насыщенным облаком. Любовь. Какая-то потерянная, наполненная горем тоска. Нежность. Сожаление. Страх, но в сочетании с таким свирепым желанием защитить, что мне больно было это ощущать.
Я не хотела чувствовать, как он снова уговаривает себя на это.
Бл*дь, я просто не могла вынести наблюдения за тем, как он опять будет это делать.
И мы оба знали.
Мы знали, что это единственный выход. Оба.
В какой-то момент Ревик глубоко толкнулся в меня.
Он так глубоко удлинился, что я, кажется, закричала в голос. Не думаю, что после этого мы оба совершили хоть один полноценный толчок. Он пригвоздил меня к подушкам, проникая ещё глубже, и издал очередной, более слабый стон, когда почувствовал, как я теряю контроль над своим светом.
Когда он открыл глаза в этот раз, они блестели слишком ярко. Я осознала, что он плачет, и что-то в моей груди разломилось само по себе.
Я открыла свой свет ещё сильнее…
И Ревик сильно кончил, хрипя моё имя и стискивая руками мою спину. Отпустив себя, он говорил со мной на каком-то незнакомом языке, плакал, гладил меня по лицу и шее. Другая его ладонь сжимала мою спину, и я чувствовала, как он бросает в меня свет, теряя контроль и кончая во второй раз, даже не выйдя из меня.
Казалось, нам обоим потребовалось долгое время, чтобы хоть немного успокоиться.
Затем из его света просочилось смущение, вновь напомнив мне о нашем первом разе, в той хижине в Гималаях. Я гадала, неужели ему действительно важно, что подумают другие, но потом осознала, что вообще не чувствовала в нём осознания чьего-то присутствия.
Это смущение адресовалось мне.
Я стиснула его волосы, притягивая его лицо обратно к моему.
Ревик поцеловал меня, хватая ртом воздух и закрывая глаза.
Я хотела что-нибудь сказать ему, может, приободрить или сообщить, что он ведёт себя нелепо. Но я не сделала этого. Может, я чувствовала в нём слишком много страха… а может, мы оба испытывали слишком сильную угрозу, слишком ревновали.
Я чувствовала его злость на Чандрэ, но понимала, что настоящая проблема не в ней, как и моя настоящая проблема не в той видящей из Адипана, Маре.
Я до сих пор ощущала неподалеку Рэдди, наблюдавшего за нами.
Я чувствовала и другие взгляды, но мне было всё равно. Уже всё равно.
Я осознала, что смотрю на одного лишь Ревика, наблюдаю за его вздымающейся грудью, пока он силился контролировать свой свет. Он встретился со мной взглядом, и опять я ощутила из его света тот жёсткий прилив любви, который ослепил меня, заставил всё перед глазами померкнуть.
Я ощущала в нём такое сильное горе, что моя грудь заболела.
«Я обожаю тебя, – он целовал меня в губы, притягивая и смягчая свой свет. – Я обожаю тебя, Элли. Не забывай это, пожалуйста. Что бы ни случилось. Пожалуйста, жена. Не забывай меня. Не забывай нас. Пожалуйста, боги, не забывай…»
Боль скрутила мой свет, пока я слушала его бормотание.
Но я не могла.
Я просто… не могла.
Я не могла пока об этом думать.
Возможно, я никогда не буду готова думать об этом.
Глава 14. Ушёл
На следующее утро он просто… ушёл.
Не могу сказать, что я была удивлена.
Шокирована – да. Я была шокирована.
Я была парализована, как только осознала, что он действительно, по-настоящему ушёл. Часть меня отключилась, потерявшись в реальности того, что его здесь больше нет.
Эту часть мне не пришлось изображать.
Мы не обсуждали конкретные сроки (по очевидным причинам), так что хоть я и подозревала, что это время приближается, сам шок был абсолютно искренним. Мне не пришлось трудиться, чтобы найти слова, которые прозвучат реалистично. Мне не пришлось изображать соответствующие выражения лица.
Честно говоря, я не смогла бы поговорить с кем-то, даже если бы захотела. Я часами не чувствовала и не признавала никого, даже когда все обнаружили уход и начали выпытывать у меня, почему он ушёл, куда он мог направиться, что он мог делать.
Но да, не могу сказать, что я была удивлена.
Прошлой ночью я ощущала в нём некоторые вещи.
Были вещи, которые причиняли мне боль, даже когда он говорил их. Не думаю, что он когда-либо вот так признавался мне в любви. Ни в хижине, ни в наши нежные моменты с тех пор. Он ничего не утаивал. Он не подбирал слова, не оставлял ничего невысказанным, не откладывал на потом. Он говорил со мной так, словно не ожидал увидеть меня вновь.
Он говорил со мной так, словно это его последний шанс сказать мне эти вещи.
Так что да, это причиняло адскую боль.
Он позволил мне делать всё, чего я хотела.
Он дал мне всё, о чём я просила, даже те желания, в которых я не была уверена, как та ситуация с Рэдди, например. Я чувствовала его сердце даже в самых интенсивных вещах, которые он мне предлагал. Я чувствовала, что он хочет дать мне какие-то вещи, сделать для меня что-то – практически что угодно, как бы больно это ни было для нас.
Он предложил мне побыть с другими в его присутствии.
Однако этого я вовсе не хотела. Его просьба лишь заставила нас обоих расплакаться.
Никакие его слова в той записке, которую он оставил, тоже не удивили меня.
Он извинился передо мной. Он умолял простить его за то, что он собирается сделать.
Он освободил меня от моих брачных клятв…
Он сказал мне, почему делает это. Ни одна из причин меня не удивила. Это были те же самые причины, которые он твердил мне неделями… сотни разных способов сказать, что он действительно верил – это единственный способ уберечь меня и Лили. В глубине своего света и сердца он верил, что мы оба скоро погибнем, если он не сделает этого.
Он просил меня не искать его.
Он умолял не искать его.
Он предостерегал меня подумать о Лили, прежде чем я сделаю нечто поспешное, что может убить всех нас троих. Он говорил, что на мои плечи ложится защита Лили. Он сказал, что сделает для нас обоих что угодно, но воспитывать её буду я. Он сказал, что доверяет мне сделать это за нас двоих.
Я нашла эту записку привязанной к моему запястью, когда проснулась на матрасе у бассейна на крыше. Он накрыл меня простынёй в какой-то момент. Он накрыл меня простынёй и привязал к моей руке шелковый шарф с запиской, словно боялся, что я её не найду.
А может, так он просто пытался смягчить ситуацию.
Если так, то это не сработало.
Должно быть, он ушел сразу же, как только я задремала – сразу же, как только я закрыла глаза. Рассвет уже проглядывал на горизонте, когда я опустила голову на матрас. Я проснулась всего через несколько часов, но где-то в этот период без сознания мой муж ушёл от меня.
Даже тогда я знала, что это наверняка случилось в последний раз.
Ему не нужно было сообщать мне, куда он направляется.
Эту часть я уже знала, хотя определённо не была готова думать о том, что означало его отправление туда.
Но да, я знала.
Он направился в единственное место, куда он мог пойти, учитывая причины его ухода и те вещи, которые он говорил мне прошлой ночью – вещи, на которые он намекал и говорил последние восемь-девять недель. Он отправился туда, куда, как я подозреваю, он собирался пойти с тех самых пор, как очнулся после Дубая.
Он ушёл, чтобы защитить меня и Лили единственным известным ему способом.
Если в процессе это разрушит то, что осталось от моего мужа, я знала, что он это допустит.
Я знала Ревика.
Я знала, что им движет – и плохое, и хорошее.
Я также знала, что как только я смогу почувствовать эту часть… по-настоящему почувствовать… это сокрушит меня.
Больше, чем просто сокрушит. Это разобьет моё сердце так, что я уже не оправлюсь, уже никогда не смогу жить, даже если моё тело будет существовать без него и дальше. Даже если он найдёт способ сохранить жизнь нам троим.
Потому что я знаю, что в конечном счёте он сделал это для меня.
Он говорил, что это для Лили, и может, это тоже правда, но не по большей части.
Он снова разбился о камни ради меня.
Глава 15. Наблюдать за приближением смерти
Джон обводил взглядом собравшихся за столом, подавляя неверие.
Последние несколько минут никто не произносил ни слова.
Похоже, никто в данный момент не испытывал желания говорить.
Джон наблюдал, как все они смотрят на Элли с мрачными выражениями. Их глаза и лица в некоторых случаях выражали горе (иногда открытое горе, как у Джакса, Рэдди и Ниилы), но похоже, никто не ставил под сомнение её слова.
Никто, похоже, вообще не желал выступать против нее.
Джон заметил, что Элли не смотрела на всех них.
Её взгляд оставался прикованным к реке.
Она, казалось, смотрела туда большую часть встречи, хотя Джон сильно подозревал, что она не замечала никакой части вида, раскинувшегося под шестидесятиэтажным жилым домом.
Они снова находились на крыше.
Они поднялись сюда отчасти для того, чтобы спастись от удушающей жары жилого дома внизу. Кондиционеры больше не работали ни в одном из здешних зданий, учитывая, что электричество внутри городских стен было крайне ограниченным. В большинстве комнат царило тропическое пекло, даже если открыть окна и двери, чтобы создать легкий ветерок.
Джон подозревал, что они также перебрались сюда, чтобы использовать более плотную конструкцию, которая была возведена для ритуала «связывания» прошлой ночью.
Однако сложно было думать обо всём этом сейчас.
Проблески прошлой ночи оставались в свете Джона, и в прошедшие часы у него не было времени переварить это. Учитывая, что случилось после пробуждения (эта записка Ревика и пропажа его зятя), Джон даже не успел смутиться.
И всё же определенные образы стояли перед его мысленным взором, и он знал, что сложно будет избавиться от них в ближайшее время.
Джон не мог поверить, что с момента его засыпания прошло меньше двенадцати часов.
Когда молчание затянулось, Элли прочистила горло.
– Будут проблемы? – спросила она. – С тем, что я озвучила? Если так, то стоит обсудить. Детали организации, имею в виду.
В её голосе не было эмоции. Вообще ни капли.
И опять никто не заговорил.
Элли прочистила горло во второй раз.
– С её стороны ничего, – добавила она. – …Чан. Но думаю, я сумею нагнать её прежде, чем она доберется до Мумбая. Я возьму с собой Талей. И Ниилу, если это возможно. А также Рэдди и Иллег. Может, ещё кого-нибудь. Мы можем поддерживать те же протоколы безопасности. Балидор будет руководящим офицером на период моего отсутствия. При условии, что тебя это устраивает, брат Врег.
Джон глянул на мускулистого китайского видящего. Врег не поднимал взгляда, лишь показал неопределённый жест согласия пальцами, пробормотав:
– Конечно, Высокочтимый Мост.
Элли кивнула, её взгляд опять вернулся к горизонту за краем крыши.
– Хорошо. Само собой, у тебя по-прежнему останется власть над всеми армейскими аспектами. Но кому-то нужно быть за главного. Я посчитала, что Балидор будет наиболее логичным кандидатом…
Её речь оборвалась, словно она собиралась сказать больше, но передумала.
Молчание сгустилось.
Обведя взглядом каменные лица видящих, сидевших по ту же сторону стола, что и он, Джон почувствовал, как в его грудь возвращается тяжелая боль. Видя отсутствующие, печальные выражения в их светах и лицах, он ощутил, как что-то в нём сломалось.
Он заговорил, выпалив слова прежде, чем осознал своё намерение.
– Ты, бл*дь, издеваешься? – в голосе Джона звучало неверие и жёсткое обвинение. – Бл*дь, ты издеваешься надо мной, Эл?
«Брат…» – предостерёг Врег.
«Отъе*ись! – рявкнул Джон, переключившись на мысленное общение. – Вы действительно все будете сидеть и ничего не предринимать, пока она делает это? Что с вами не так? Они вас накачали чем-то во сне, что ли?»
Врег не ответил.
Джон посмотрел обратно на Элли.
В какой-то момент этого молчания взгляд её зелёных глаз скользнул от горизонта к его лицу. Она бесстрастно изучала его, словно не знала, но пыталась определить, что он может сделать. Джон увидел, как её миндалевидные глаза прищурились, а губы поджались, пока она осматривала его своим светом.
Он не ощущал там злости или хоть капельки желания оправдаться. Он вообще не ощущал никаких эмоций. Если уж на то пошло, она выглядела озадаченной, задумчивой.
И всё же Джон не дал ей шанса заткнуть его.
– Ты не пойдёшь за ним? – потребовал Джон с обвинением в голосе. – За Ревиком. Ты не пойдёшь за ним? Серьёзно? Мать твою, он же твой муж, Эл.
Он видел, как она стиснула челюсти.
Но лишь немного.
После этого она как будто не могла заставить себя выдержать его взгляд.
Она пожала плечами, но этот жест показался Джону совершенно наигранным, чуть ли не натужным. Он наблюдал за её тонкими пальцами, которыми она теребила подол своей длинной футболки. Он задавался вопросом, не принадлежала ли футболка Ревику, затем сердито вытолкнул это из головы.
– Элли? – произнес он хрипло.
Она сильнее дёрнула за футболку и в этот раз пожала плечами уже в человеческой манере.
– Он ясно дал понять, что не одобрит этого, – сказала она. – Ревик.
Она произнесла его имя с трудом, словно выдавила через силу.
Джон уставился на неё с разинутым ртом.
– И ты его послушаешь? – переспросил он. – Когда он явно не в своём уме, бл*дь? Ты позволишь ему просто… сбежать? Совершить самоубийство? Ты прекрасно понимаешь, чёрт возьми, куда он наверняка направился, Эл! И ты знаешь, почему он делает это так, почему он сбежал тайком и никому не сказал. Это всё то дерьмо в Дубае. Он убеждён, что убьет тебя и Лили, если…
– Джон, – она посмотрела ему в глаза.
Отрешенное выражение ушло из её взгляда, пусть и на мгновение. В голосе появилось открытое предостережение, а губы поджались в жёсткую линию.
– Я не хочу говорить об этом, – сказала она, качая головой. – Эта часть не обсуждается.
– Не обсуждается? Хера с два не обсуждается! Да что с тобой не так, чёрт возьми, если ты…
– Джон, – она наградила его суровым взглядом.
– Эл, – рявкнул он, и его голос исказился от сарказма.
Прежде чем он накрутил себя, чтобы снова заговорить, её свет метнулся вперед, затыкая его.
Джон едва ощутил, когда это случилось. Это появилось и исчезло… а потом ему стало сложно дышать, и он почувствовал, как волоски на руках встали дыбом. Резкий, похожий на электричество заряд вибрировал по его коже и свету. Что бы ни вышло из её aleimi, это прикоснулось к нему на доли секунды даже с другой стороны стола.
Разряд в этом одном-единственном касании едва не заставил его сердце остановиться.
Его злость сменилась страхом, а потом, когда её свет отступил, ещё более сильной злостью.
Когда Джон в следующий раз встретился с ней взглядом, её глаза резко сфокусировались.
– Джон. Прекрати, – она подняла ладонь, голос звучал холодно. – Ревик выдвинул официальную просьбу. Официальную просьбу, – её тон сделался ещё жёстче, по-прежнему содержа в себе то предупреждение. – Это была супружеская просьба, Джон. В результате это не твоё чёртово дело, бл*дь. Ты меня услышал?
Он вздрогнул. А вместе с ним и несколько видящих, сидевших рядом.
И всё же Джон не опустил взгляд.
Нарочито позволив её словам повиснуть в воздухе, Элли обвела их всех взглядом, и предостережение в её голосе усиливалось по мере того, как она задерживалась на каждом лице.
– …Ни один из вас не имеет права голоса. Это ясно? – произнесла она. – Ни один, чёрт возьми. Я уважаю желания своего мужа. Если вы решите отправиться за Ревиком сами, без меня, это ваше решение. Но для этого вам придется оставить меня. Вы дезертируете из этого лагеря. Я хочу, чтобы в этом отношении всё было предельно ясно. И я не буду рассматривать никакие петиции, хоть официальные, хоть неофициальные, которые будут нарушать его озвученные пожелания – хоть это будет включать меня, хоть нет.
Джон уставился на нее. В этот раз вместо злости у него отвисла челюсть.
Он серьёзно не мог поверить тому, что слышит.
Затем он почувствовал, как начинает дышать тяжелее, а на глазах выступают слёзы.
Врег прикоснулся к нему с другой стороны, его пальцы источали тепло, любовь, но Джон отпрянул, не отводя взгляда от лица Элли.
– Он отец твоего бл*дского ребёнка, – сказал Джон. – Что, Эл? Слухи действительно правдивы? Тебе стало скучно? Ищешь новых завоеваний?
Он говорил это не всерьёз.
Он даже не мог довести мысль до конца.
Он также не верил в это.
Конечно, до него доходили слухи о какой-то странной истории между Элли и Чандрэ на стене, но он не поверил тогда, и он не верил теперь. Или, точнее говоря, он знал – что бы ни случилось, это совершенно точно, чёрт возьми, не означало то, о чём шептались видящие.
Элли не спала с Чандрэ.
Она не спала ни с кем, кроме Ревика. И она не станет этого делать. Джон не верил, что кто-то из них будет изменять, если их кто-нибудь не вынудит.
Но это вызвало воспоминания о прошлой ночи, заставившие его вздрогнуть прежде, чем Джон сумел это заблокировать.
Он закрыл свой свет и отвел взгляд от её лица.
Он произнес эти слова, чтобы задеть её, но главным образом, чтоб достучаться до неё.
Он хотел, чтобы она вышла из того помутнённого состояния, в котором пряталась, вне зависимости от того, что с ней сейчас не так. У него складывалось ощущение, что после странности прошлой ночи он вышел в какую-то чудную альтернативную реальность, где его сестру-воительницу заменили роботом, накачанным валиумом6.
Элли, которую он знал, никогда бы не позволила Ревику уйти.
Элли никогда бы не позволила ему уйти вот так, что бы он ни написал ей в какой-то чёртовой записке. Она не стала бы уважать пожелания своего мужа, если это означало, что он навредит себе ради неё. Она никогда бы не позволила ему пожертвовать собой в какой-то извращённой попытке защитить её.
Она бы этого не потерпела, бл*дь.
Чёрт, да она не отпустила его даже тогда, когда Ревик добровольно примкнул к Дренгам.
– Теперь у нас есть дочь, – сказала она, награждая Джона холодным взглядом.
– То есть, тебя устраивает, что эта дочь будет расти без отца? – парировал Джон. – Тебе так нормально, сестрёнка? Серьёзно?
Он увидел, как она вздрогнула. То есть, по-настоящему вздрогнула.
Боль заструилась по его свету. Джон понимал, что это её боль, но не позволил себе смягчиться.
– Что ты творишь, Эл? – спросил он.
И снова Врег положил ладонь на его руку, выдохнув предупреждающий импульс света, но Джон лишь оттолкнул пальцы своего супруга, по-прежнему наблюдая за лицом Элли.
Даже для его собственных ушей его голос прозвучал юным.
– Эл? – позвал он. – Какого хера? Что происходит? Что ты делаешь?
Её нефритовые глаза вновь встретились с ним взглядом.
Та предостерегающая холодность, боль и заряд померкли на глазах Джона, оставив её пустой, словно потерявшейся в непредсказуемости его вопроса. Джон почувствовал, как вернулась её озадаченность. Тот жар, искривший там, на мгновение просто… погас.
Словно его затушили мокрой тряпкой.
Это ничто просочилось во всё выражение её лица к тому моменту, когда она заговорила.
– Я только что сказала тебе, – ответила Элли. – Я отправляюсь в Денвер, Джон. С Чандрэ и другими. Мне надо поговорить с президентом Брукс. Мне надо удостовериться, что они не разбомбят Китай ядерным оружием, – она нахмурилась ещё сильнее. – Разве ты не понимаешь? Я не могу сейчас рисковать и отправляться с остальными. Не тогда, когда они могут использовать Ревика, чтобы отследить меня. Тебе придется поехать с Лили и Мэйгаром без меня. Тебе придется защитить мою дочь. Я найду какой-то способ вернуться к вам позднее, хорошо?
Джон в неверии уставился на неё.
Он открыл рот, собираясь заговорить вновь.
В этот раз Врег более настойчиво положил ладонь на его руку.
Когда Джон начал отстраняться, Врег сжал его крепче, отказываясь отпускать и стиснув до боли. Джон встретился с ним взглядом, и импульс злости выплеснулся из его света. Используя свой aleimi, Врег с силой шлёпнул его.
Этого оказалось достаточно, чтобы заткнуть Джона как минимум ненадолго.
А потом задеть его чувства.
Он открыл рот, но Врег перебил его, используя свой разум, чтобы снова надавить на него.
«Она в шоке, брат, – послал Врег, и его мысли были настойчивыми. – Послушай меня, мать твою. Тебе надо прекратить. Сейчас не время для этого».
«Но она уезжает! – послал Джон, сверля его сердитым взглядом. – Бл*дь, она уезжает, Врег! Когда же именно будет хорошее время, чёрт возьми?»
Врег заметно покачал головой.
«Не сейчас, брат. Тебе нужно контролировать себя, иначе для неё станет только хуже. И для всех нас, если она потеряет контроль над своим светом, – в тоне Врега проступила угроза, пока он продолжал импульсами посылать тепло в aleimi Джона, стараясь успокоить его. – Ты сейчас не помогаешь ей, ilyo. Я знаю, ты стараешься как лучше, но сейчас не время. Доверься мне. Тебе нужно перестать. Мы поговорим с ней попозже, когда она придёт в себя. Когда она сможет нас услышать. Na?»
Джон открыл рот, но вмешался другой голос.
«Он прав», – послал Балидор.
Опешив, Джон повернулся и встретился взглядом с лидером Адипана.
Сделав это, он вздрогнул, потерявшись в выражении этих светло-серых глаз и человеческих чертах видящего средних лет.
Балидор выглядел…
Боги, он выглядел сломленным.
То есть, по-настоящему и реально сломленным.
Джон никогда не видел лидера Адипана таким. Даже когда всё было совсем плохо, в период их пребывания с Ревиком в Сан-Франциско. Балидор не выглядел таким, когда Элли одна уехала в Китай… или когда Касс чуть не убила её.
Может, одного лишь факта того, что лидер Адипана выглядел вот так, хватило, чтобы Джон заткнулся. По какой-то причине он сдал назад, а его свет заструился вокруг него резкими завитками страха и раздражения.
Он старался контролировать свой aleimi, но и это ему не удавалось.
«И… что? – в этот раз Джон обратился к ним обоим, чувствуя, как поражение просачивается в его свет. Он пытался подавить его, но не мог. – Мы просто позволим ей уехать? Позволим отправиться в Соединённые Штаты, где её наверняка убьёт СКАРБ или американская армия? А Ревику мы позволим что? Совершить самоубийство в Сингапуре?»
