Текст книги "Избранный (ЛП)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

от их происхождения. Но если пойдешь со мной сейчас, я могу гарантировать -

гарантировать – что они скоро вновь окажутся с тобой, возможно, даже на следующем

закате.

Лейла обхватила себя руками.

– У тебя нет такой власти.

Его бровь, та, что с татуировками рядом, выгнулась.

– Может, у меня нет, но у них есть.

Когда он шагнул в сторону и показал на дверь, Лейла прикрыла рот ладонью. Одна

за другой все женщины дома вошли в комнату, и даже в сравнении с Вишесом они

образовывали свирепую группу, выстраиваясь перед ней полукругом. Даже Осень была с

ними.

Заговорила Бэт, Королева, голос ее звучал тихо, чтобы не потревожить детей.

– Я поговорю с Рофом. Как только он вернется из тренировочного центра. Мы

разберемся с этим. Плевать я хотела на то, что произошло между тобой и Кором – как мать

матери, я забочусь лишь о тебе и детях. И мой муж выслушает мои доводы. Поверь мне.

Лейла буквально рухнула в объятия Королевы, и когда Бэт крепко ее обняла, к ним

подошла Белла и погладила Лейлу по волосам.

– Мы позаботимся о них, пока тебя не будет, – сказала женщина Зеда. – Все мы. Они

ни на секунду не останутся одни, так что постарайся не волноваться.

Кормия тоже шагнула вперед, бледно-зеленые глаза ее коллеги-Избранной

увлажнились.

– Я останусь в этой комнате на весь день, – она указала на кровь. – Я не оставлю их.

Элена, шеллан Рива, кивнула.

– Как медсестра я заботилась о сотнях младенцев на работе. Я знаю младенцев от и

до. С ними ничего не случится, я обещаю.

Остальные пробормотали что-то в знак согласия, одна из них протянула Лейле

салфетку. Так она поняла, что снова плачет.

Отстранившись от Бэт, она постаралась как можно тише высморкаться. Она хотела

сказать что-нибудь, хотела высказать свои страхи и благодарность...

https://vk.com/vmrosland

Королева положила руки на плечи Лейлы.

– Тебя не лишат родительских прав. Не бывать этому. И я точно знаю, куда ты

направляешься. Этот дом безопасен, абсолютно полностью защищен – Ви наладил охрану,

а я сама занималась украшением, когда год назад Братство купило это место.

– Там безопасно, – заявил Ви. – Как в банковском хранилище. И я проведу весь день

с тобой как гребаный сосед по комнате.

– Так я под стражей? – нахмурилась Лейла. – Я пленница?

Брат лишь пожал плечами.

– Ты под защитой. Вот и все.

Черта с два «вот и все», подумала она. Но ничего не могла поделать. Все это было

выше ее, и она слишком хорошо знала причины, приведшие к этому.

Вернувшись к Лирик и Рэмпу, она обнаружила, что слезы катятся по щекам

быстрее, чем она успевала осушать их влажным комком, в который превратилась салфетка.

Воистину, когда все женщины дома пришли и вступились за нее, что-то в центре ее груди

оттаяло, и эмоции вновь захлестнули ее.

Она хотела поднять обоих своих малышей, ощутить запах их сладкой кожи,

прижать их к сердцу, баюкать их головки, целуя. Но сделай она что-то из этого, она бы уже

никогда не сумела их оставить.

Руки ее тряслись, когда она подтянула плюшевые одеяла поближе к их

подбородкам.

– Дети мои, – прошептала она. – Мамэн вернется. Я не... бросаю вас...

На этом ее прощание закончилось. Она задыхалась так сильно, что говорить стало

невозможно.

Ее путь к тому, чтобы обрести два этих драгоценных благословения, начался,

казалось, в прошлой жизни, когда она почувствовала в себе жажду и умоляла Куина

услужить ей. Затем последовали бесконечные месяцы беременности и срочные роды.

На этом пути было столько всего невозможного, столько вызовов, которые она не

могла предвидеть. Но одного она никогда не рассматривала: оставить детей на попечение

других, неважно, какими бы компетентными и любящими ни были эти "другие", она не

могла и помыслить о таком.

Это было слишком ужасно.

– Пойдем, – категорично сказал Вишес. – Прежде чем наступит рассвет, и все

усложнится еще сильнее.

Бросив прощальный взгляд на каждого из своих детей, Лейла подобрала складки

халата и вышла из спальни. Ей показалось, будто она оставила позади свое сердце и душу.

13

Следующим вечером на закате Куин не осознавал, что солнце полностью свалилось

за западный горизонт. С одной стороны, он находился глубоко под землей в клинике

тренировочного центра, так что не мог выглянуть в окно и увидеть, что гигантский

пылающий шар уступил смену луне. С другой стороны, он был под тем типом лекарств,

которые заставляют тебя забыть собственное имя, не говоря уж о том, который час. Но

главная причина, по которой он упустил кончину дня?

Даже со всем дерьмом, происходящим в его жизни, у него была лучшая гребаная

галлюцинация. За все время.

Сознательная часть его мозга – пересевшая на заднее сиденье, находившееся так

далеко от руля, что с таким же успехом могло быть пристегнуто к кузову грузовика -

прекрасно осознавала, что то, что ему виделось в больничной палате, абсолютно

совершенно точно не могло происходить на самом деле. Но вот в чем прикол. Он был

настолько под кайфом, что как и боль от операции, перенесенной шесть часов назад,

https://vk.com/vmrosland

события предыдущего вечера подверглись временной амнезии – а это значило, что он был

особенно возбужден.

Это неудивительно. Тот факт, что он был засранцем-кобелем с огромным

сексуальным влечением, доказан временем.

И эй, учитывая, как хорошо он вел себя накануне вечером, ему не нужно было

разочаровывать людей еще больше.

Так что да, лежа на этой больничной койке, с проводками и трубочками,

отходящими от него, будто он стал гребаным дублером Кора, Куин видел Блэя с его

округлыми руками и покатой спиной, сидящего в углу на стуле цвета каши.

Ширинка мужчины была расстегнута, член торчал наружу... и кулак Блэя

обхватывал эту толстую длину, вены на мускулистом предплечье набухли, пока он

поглаживал себя.

– Хочешь это? – низким голосом спросил гипотетический Блэй.

Куин зашипел, прикусывая нижнюю губу – и что вы думаете, подвигав бедрами он

почти не почувствовал боли в шве на боку.

– Да, черт подери, да, я хочу этого дерьма.

Ненастоящий Блэй сполз на стуле ниже, чтобы раздвинуть колени еще шире. И

когда он сделал это, надетые на нем черные джинсы туго обтянули мышцы бедра, а

ширинка расстегнулась до конца. И... о да, воин хорошенько трудился над собой, грудная

мышца с той стороны напрягалась и расслаблялась вместе с плечом, пока он медленно и

основательно себя поглаживал.

Куин тяжело сглотнул, его проколотый язык отчаянно желал этой головки, этого

ствола. Он хотел компенсировать то, что вылетело из его никчемного рта в момент ярости,

и секс был неплохим лекарством, вовсе неплохим.

И Не-Совсем-Здесь-Блэй собирался ему позволить.

Плывя в своем маленьком море иллюзий, Куин ощутил ложное облегчение от

прощения, которого в реальной жизни не существовало. Вот только будь он проклят,

учитывая его состояние на остаток его дней, Куину придется довольствоваться этим. В

своей маленькой фантазии он собирался запрыгнуть на поезд Блэя и молиться, что как

только действие лекарств закончится, он сумеет как-то перенести это воссоединение на

реального мужчину.

– Что ты хочешь сделать со мной? – прошептал Почти-Блэй. – Куда отправится твой

язык?

Так, довольно разговоров.

Резким рывком Куин перешел в сидячее положение – потому что так ты и

поступаешь, когда у тебя большие планы. Он совершенно точно намеревался пересечь

больничную палату, упасть на колени и широко раскрыть рот, пока не осушит Блэя досуха.

И это будет лишь прелюдией к примирительному сексу, которым они будут наслаждаться

следующие двенадцать-пятнадцать часов.

Так что да, черт подери, он приподнялся вертикально – но на этом его прогресс

закончился. Его живот выдернул чеку из гранаты, о наличии которой Куин и не

подозревал, и его внутренности выбросили эту хрень прямо в легкие, взрыв боли

отшвырнул его обратно в лежи-спокойно позицию и вызвал рвотные спазмы.

И будь он проклят, этот меткий стрелок был жестоким очистителем, стершим

Гипотетического Блэя с его изумительно твердым членом из этой комнаты...

Когда раздался чей-то крик, Куин прижал руку ко рту, чтобы проверить, не он ли

кричал. Неа. Губы сжаты.

Куин нахмурился и посмотрел на закрытую дверь.

Что это... кто же мог так кричать? Это не мог быть Кор. Если Братство каким-то

образом сумело вновь его поймать, они никогда не привели бы его сюда.

Да какая разница. Не его проблема.

https://vk.com/vmrosland

Глянув налево, Куин смерил расстояние от себя до домашнего телефона на

прикроватном столике. Примерно две сотни ярдов. Может, две с половиной сотни15.

Будь он гольфистом, у него закончились бы клюшки, и он потащился бы к своему

гольф-кару.

Со стоном Куин начал процесс перекатывания набок и вытягивания руки как можно

дальше. Почти у цели. Ближе. Ииии... почти.

После нескольких пассажей с похлопыванием в воздухе и ласк самыми кончиками

пальцев, он наконец-то ухитрился поднять старомодную трубку из ее гнезда. Даже

умудрился положить ее себе на грудь, не уронив эту хрень.

Поднести ее к уху тоже было плевым делом.

Но ох, черт бы подрал этот набор номера.

Ему пришлось удалить капельницу из руки. Грязно, но необходимо – открытое

отверстие в устройстве капало каким-то дерьмом прямо на пол, а его кровь сочилась

оттуда, где трубка входила в сгиб его локтя. Кому какое дело. Он вытрет... когда сможет

нормально стоять без тошноты.

На мгновение, уставившись на двенадцать кнопочек телефона в аккуратном

маленьком квадратике, Куин не мог вспомнить цифры. Но отчаяние сделало его память

куда более точной, чем она имела право быть, и он вспомнил скорее схему набора, чем

последовательность цифр.

Один гудок. Два гудка. Три...

– Алло? – сказал женский голос.

Солнечный свет примерно на девяносто семь процентов ушел с неба, когда Блэй

открыл дверь и вышел на новое крыльцо черного хода в доме своих родителей. Воздух

был холодным, очень холодным и таким сухим, что ноздри будто забило песком.

Черт, он ненавидел декабрь. И не только потому, что иногда воцарялась такая стужа,

но еще и из-за того, что пройдет еще где-то четыре месяца, прежде чем погода смягчится и

тебе перестанет казаться, что перед каждым выходом наружу нужно закутываться в парку.

Зажав губами сигарету, он зажег свою золотую зажигалку от Van Cleef & Arpels -

одну из сорока, подаренных ему Сэкстоном за время их отношений – и заслонил ладонью

веселый оранжевый язычок пламени. Первый вдох был...

Охренеть каким ужасным.

Приступ кашля заглушил то, что должно было стать блаженным воссоединением

двух старых друзей – его легких и никотина. Но он быстро восстановился и через три

затяжки вернулся в норму, знакомое покалывание в голове вызвало ощущение, будто он

стал легче, чем есть на самом деле, дым, опускающийся по горлу, был подобен

эротичному массажу для его пищевода, каждый выдох вызывал по всему позвоночнику

ощущения, напоминавшие хиропрактику16.

Он слышал, что курение – это стимулятор. А легкое гудение во фронтальной доле

его мозга положило этой идее конец. Но странно, как все в плохой привычке его

успокаивало. Потенциальное расслабление начало зарождаться в то мгновение, когда он

нашел старую нетронутую пачку красных Данхилл в прикроватной тумбочке в своей

комнате наверху, и оно достигло кульминации в этот самый первый момент полу-

спокойствия, впервые с тех пор, как он появился здесь двенадцать часов назад под

предлогом проверить больную лодыжку матери.

Он постучал кончиком сигареты о хрустальную пепельницу, которую он аккуратно

устроил на перилах крыльца, а затем сигарета вновь вернулась между его губ, вновь вдох,

вновь выдох.

15 182-230 метров.

16 Хиропрактика (от греческого cheir – кисть руки, и praxis – действие) – один из самых древних

методов лечения различных заболеваний с помощью мануальной терапии (воздействия рук),

https://vk.com/vmrosland

Сосредоточившись на занесенном снегом луге позади дома, Блэй жалел свою мать.

Она вынуждена была оставить их настоящий семейный дом, когда лессеры напали на то

место – эпизод, без которого он мог быт прожить, но именно этот случай доказал, что даже

бухгалтеры вроде его отца и гражданские женщины вроде его матери могут надирать

задницы, когда потребуется. Но да, оставаться там после такого было невозможно – и

побродив с места на место, погостив у родственников, его родители наконец купили этот

новый колониальный дом посреди ферм и обширных пустых земель.

Его мать ненавидела этот дом, хотя вся бытовая техника была новой, окна легко

открывались и закрывались, и ни одна половица не скрипела. Но с другой стороны,

возможно, именно это и вызвало ее неприязнь, но что поделать – и ведь это был неплохой

участок. Десять акров с хорошими деревьями, отличным широким крыльцом и впервые с

централизованной системой кондиционирования воздуха.

В которой, живя в северной части штата Нью-Йорк, ты не нуждаешься, за

исключением последней недели июля и первой недели августа.

И в течение этих примерно четырнадцати жарких ночей ты реально радуешься

наличию этой системы.

Уставившись на замерзший пруд с его усиками камыша и S-образными снежными

заносами, Блэй позволил своему мозгу обдумывать все эти не проблемные вопросы

относительно недвижимости, систем кондиционирования и плохих привычек, которые на

самом деле были не такими уж плохими.

Видит Бог, это было чертовски проще, чем то, что не давало ему уснуть весь день.

Прибыв сюда прошлой ночью почти на рассвете, он не нашел в себе смелости

рассказать родителям, что произошло. Дело в том, что когда Куин заявил, что он, Блэй, не

является отцом этих двух детей, парень одновременно уничтожил все права его родителей

как бабушки и дедушки. Так что да, он не собирался объяснять, почему он...

Скрип двери позади заставил его развернуться.

– Привет, мамэн, – сказал Блэй, пряча сигарету за спиной. Как будто он чертов

претранс, совершающий что-то нехорошее.

И все же хорошие мальчики любили радовать своих мам, а Блэй всегда был

хорошим мальчиком.

Его мамэн улыбнулась, но ее глаза скользнули по пепельнице, и да бросьте, как

будто она не почувствовала запах в воздухе? И не то чтобы она когда-то говорила ему

бросить, вот только она вела себя как Куин. Она не была поклонником курения, хоть и не

нужно было беспокоиться о риске рака.

– Тебе звонят, – она кивнула через плечо. – В кабинете твоего отца есть телефон,

если тебе хочется уединения.

– Кто звонит?

Он спросил это, чтобы выиграть немного времени, хотя было очевидно, кто звонил

– но она, казалось, не возражала.

– Это Куин. Он кажется... немного не в себе.

– Готов поспорить, так и есть.

Блэй вновь перевел взгляд на пруд. Вновь закурил, потому что внезапно сделался

каким-то дерганым.

– Я не хочу выглядеть любопытной, Блэй. Но я знаю, что между вами двумя что-то

происходит, иначе он тоже был бы здесь. То есть, твой Куин никогда не упускает шанс

поесть моей еды.

– Скажешь ему, что меня нет? – он стряхнул пепел с сигареты, хотя на кончике

почти ничего не было. – Скажи, что я только что ушел. Или еще что-нибудь.

– Поздно. Я сказала, что ты всего лишь вышел на крыльцо. Извини.

– Все хорошо, – придержав пепельницу, он затушил сигарету. – Не возражаешь, если

я оставлю это здесь? Я все уберу перед уходом.

https://vk.com/vmrosland

– Конечно, – его мамэн шагнула в сторону и придержала дверь распахнутой. Когда

он не вошел туда немедленно, она, казалось, опечалилась. – Что бы там ни было, вы

справитесь. Становление молодыми родителями меняет все, но нет ничего, к чему вы не

могли бы приспособиться.

Ну, очевидно, только один из нас – молодой родитель, так что...

Блэй подошел и поцеловал ее в щеку.

– Кабинет? Уверена, что папе он не понадобится?

– Он на чердаке. Думаю, упорядочивает наш багаж, как бы странно это ни звучало.

– Нет ничего странного, когда дело доходит до папы и организации. По цвету или

форме?

– Сначала по форме, потому по цвету. Кто знал, что эти чудовища Самсонит17 из

семидесятых проживут так долго?

– Тараканы, Твинкис18 и Самсонит. Вот что останется после ядерной войны.

Внутри было намного теплее, и пока он шел в отцовское рабочее пространство, его

Найки скрипели по свежевыкрашенным полированным сосновым полам. Включив

светильник над головой, Блэй поразился тому, сколько всего было в этом месте. Стол

напротив не был вычурным, всего лишь добротная модель из Office Depot с черными

ножками и медово-коричневой столешницей, на которой стоял телефон и старомодный

калькулятор с горбом-рулоном белой ленты. Кресло было черным, кожаным и пухлым, а

компьютер был Маком, а не ПК.

Лучше не говорить Ви, подумал Блэй, закрывая за собой дверь.

Здесь было несколько окон, все с плотными, все еще задернутыми шторами, что

говорил о том, что его отец сегодня еще не садился за работу для консалтинговой фирмы,

которую он основал. Удаленная работа была раем для вампиров, желавших трудиться в

человеческом секторе, и идеально подходила, если ты был бухгалтером, который

зарабатывал на жизнь тем, что управлял цифрами.

Усевшись за отцовский командный центр, Блэй поднял трубку и прочистил горло.

– Алло?

Раздался щелчок – его мать положила трубку на кухне, в гостиной или где там она

ответила на звонок. Затем на линии остались лишь статические помехи.

– Алло? – повторил он.

Голос Куина настолько охрип, что был едва слышен.

– Привет.

Долгое молчание. Неудивительно. В тяжелые времена обычно именно Блэй

стремился возобновить общение, во многом потому, что не мог вытерпеть разлуку, а Куину

всегда было тяжело открывать свои «чувства». Впрочем, этот мужчина неизбежно

сдавался, и они обсуждали проблему как взрослые – а потом Куин хотел часами служить

ему в сексуальном плане, словно пытаясь компенсировать свои межличностные слабости.

Это был хороший план. Обычно срабатывал.

Но не сегодня. Блэй не собирался играть в эту игру.

– Так вот, я извиняюсь, – сказал Куин.

– За что? – последовавшая пауза говорила о том, что Куин думал «ты знаешь, за

что». – И да, я собираюсь заставить тебя сказать это вслух.

– Я извиняюсь за то, что сказал, когда был вне себя. Насчет Лирик, Рэмпа и тебя.

Мне правда очень жаль... я чувствую себя дерьмом. Я был просто охренеть как зол и не

мог мыслить трезво.

– В это я верю, – Блэй провел кончиками пальцев по клавиатуре счетной машинки с

ее числами в центре и символами по краям. – Ты действительно был не в себе.

– Я поверить не мог, что Лейла подвергла их опасности таким образом. Я сделался

просто психом.

17 Марка чемоданов

18 Бисквитные батончики с кремовой начинкой, популярное лакомство в Америке.

https://vk.com/vmrosland

Теперь была очередь Блэя согласиться, подтвердить, что да, любой бы вышел из

себя. И сделать это было несложно.

– Она действительно рисковала их жизнями. Верно.

– Я хочу сказать, разве ты можешь представить свою жизнь без этих двоих?

А что, да, могу. Я большую часть дня этим занимался.

Когда в горле образовался комок, Блэй кашлянул в кулак, чтобы избавиться от него.

– Нет, не могу.

– Они – самое важное, что есть в моей жизни. Эти двое и ты.

– Я знаю.

Куин выдохнул как будто с облегчением.

– Я так рад, что ты понимаешь.

– Понимаю.

– Ты всегда меня поддерживал. Всегда.

– Верно.

Последовала очередная пауза. Затем Куин спросил:

– Когда ты вернешься? Мне нужно тебя увидеть.

От этого соблазнительного тона Блэй закрыл глаза. Он точно знал, что у Куина на

уме. Кризис миновал, время для секса – и эй, это была вовсе не неприятная перспектива.

Но бросьте, Куин был ходячим оргазмом в говнодавах, доминирующей непреодолимой

силой природы в горизонтали, он был способен заставить мужчину чувствовать себя

самым желанным на земле.

– Блэй? Подожди, с твоей мамэн все хорошо? Как ее лодыжка?

– Лучше. Она хромает, но ходит. Док Джейн сказала, что еще одна-две ночи, и

можно будет снять манжету. Нога хорошо заживает после падения.

– Здорово. Передай, что я рад слышать, что она поправляется.

– О, передам.

– Так... когда ты возвращаешься домой?

– Я не вернусь.

Долгое молчание.

– Почему?

Блэй провел пальцами по цифрам на клавиатуре, сначала по возрастающей, от нуля

до девятки, потом по убывающей. Он не нажимал достаточно сильно, чтобы что-то

появилось на подсвеченном экране или чтобы рулон бумаги ожил и начал печатать.

– Блэй, мне честно очень жаль. Я чувствую себя дерьмом. Я никогда не хотел

причинять тебе боль.

– Я верю в это.

– Я был не в том расположении духа.

– И проблема во мне.

– Слушай, я поверить не могу, что вытащил пистолет и спустил курок. Мне блевать

хочется всякий раз, когда я об этом думаю. Но теперь я успокоился, Лейла покинула дом.

Это первое, о чем я спросил, когда пришел в себя. Она ушла, дети в безопасности, так что

я в норме.

– Погоди, пришел в себя от чего? Тебя ранили после моего ухода?

– Я, э... это долгая история. Возвращайся домой, и я расскажу тебе лично.

– Они лишили Лейлу прав?

– Пока нет. Но лишат. Роф поставит себя на мое место. В конце концов, он отец.

Комок в горле Блэя опять вернулся, но уже не такой большой. Кашля не

потребовалось.

– Лейла должна иметь возможность регулярно видеть детей. Им нужна их мамэн, и

нравится тебе или нет, она должна присутствовать в их жизни.

– Хочешь сказать, она с Кором будет водить их в МакДональдс поесть гребаной

картошки с колой?

https://vk.com/vmrosland

– Я не собираюсь с тобой спорить. Это не мое дело, помнишь?

– Блэй, – теперь просочилось нетерпение. – Что еще ты хочешь от меня услышать?

– Ничего. Ты ничего не...

– Сейчас я пришел в себя. Я знаю, что был неправ, крича на тебя так, и...

– Прекрати, – Блэй потянулся за пачкой сигарет, но потом засунул их обратно в

карман рубашки. Не то чтобы он собирался курить в доме. – Ты успокоился? Хорошо,

возможно, это поможет тебе быть более здравомыслящим в том, что касается Лейлы. Но

вот в чем штука, когда люди злятся, они говорят правду. Ты можешь сколько угодно

извиняться за то, что разозлился, кричал и все такое. Однако ты никогда не сможешь

изменить того, что в тот момент, в ту самую секунду, когда ты не мог подсластить,

сгладить или быть милым – ты высказал во всеуслышание то, во что действительно

веришь. То, что я не родитель этим детям.

– Ты ошибаешься. Я просто был зол на Лейлу. Это не имеет никакого отношения ко

мне.

– Твои слова напрямую относятся ко мне – и слушай, я ведь понимаю. Ты

биологический отец этих детей. Никто не сможет забрать это у тебя – это священно, и этот

факт был предрешен, как только Лейла благодаря тебе забеременела. И вот почему твои

надежды, что Роф притворится, будто с прошлой ночи и далее Лейлы не должно быть в их

жизни – хрень полная. Она в их крови, как и ты сам – и да, она сделала очень плохой выбор

во время беременности, но дети благополучно родились, и она ни на секунду не оставила

их с самых родов. Ты чертовски хорошо знаешь, что она без ума от них – и ни от кого

более, включая Кора. Если ты лишишь ее прав? Тогда ты будешь просто жесток, потому

что она напугала тебя до смерти, и ты хочешь проучить ее, хочешь заставить ее страдать.

И это недостаточная причина, чтобы забирать ее у Лирик и Рэмпа.

– Она якшалась с врагом, Блэй.

– И он на самом деле не причинил ей вреда. И твоим детям тоже, – Блэй выругался. -

Но это не мое дело...

– Да когда ты перестанешь тыкать меня носом в это!

– Я говорю это не для того, чтобы позлить тебя, – внезапно на глаза навернулись

слезы. – Я говорю это потому, что это моя новая реальность, и я пытаюсь к ней

привыкнуть.

Он ненавидел хрипотцу в своем голосе – особенно потому, что Куин слишком

хорошо его знал, чтобы не заметить. И на этой ноте...

– Слушай, мне пора...

– Блэй. Прекрати. Позволь мне увидеться с тобой...

– Пожалуйста, не надо.

– Что происходит? – голос Куина сделался напряженным. – Блэй. Что ты там

делаешь?

Откинувшись в отцовском кресле, Блэй закрыл глаза... и образ Лирик, прижавшейся

к его груди, пронзил его сердце точно меч. Боже, он мог вспомнить каждую мелочь в ней:

ее большие, прекрасные глаза, еще не определившиеся с цветом, ее розовые щечки, пушок

светлых волос.

Он помнил, как улыбался ей, и сердце его так наполнялось любовью, что все тело

казалось прекрасным воздушным шариком, надутым до предела, но не угрожающим

лопнуть.

С появлением детей все стало казаться более постоянным, словно они с Куином,

уже забетонированные вместе, привязали себя друг к другу стальными путами и затянули

концы.

Он не знал, что было хуже: потерять свое место в жизни этих детей или не ощущать

больше этой безопасности.

– Мне пора идти, – резко произнес он.

– Блэй, брось...

https://vk.com/vmrosland

Положив трубку в гнездо, он не грохнул ею. Не взял весь аппарат и не швырнул его

в идеально упорядоченные ряды книг по экономике и бухгалтерии.

Он не был зол.

Злиться на правду было глупо.

Лучше потратить свое время на привыкание к ней.

Намного логичнее, даже если от этого на глаза наворачивались слезы.

14

– Серьезно. Я всего лишь приму душ и еще немного посмотрю в окно. Вот и все.

Когда Вишес ничего не ответил, Лейла развернулась в кресле, в котором провела

последний час. Он тоже остался на прежнем месте, на этой крошечной кухне вместе с ней,

прислонившись к гранитной столешнице рядом с плитой и тихо куря. Безопасный дом, в

котором они провели день, оказался милым ранчо, достаточно маленьким, чтобы быть

уютным, но в то же время достаточно большим для небольшой семьи. Все в нем было

выполнено в различных оттенках светло-серого с тщательно подобранными акцентами

светло-желтого и веселенького голубого – так что вместо мрачности все казалось легким,

воздушным и современным.

При других обстоятельствах она была бы в восторге от каждой детали. Но сейчас

дом казался ей тюрьмой.

– Брось, Вишес. Ты серьезно думаешь, что я заявлюсь к передней двери особняка и

потребую, чтобы меня впустили? И у меня ведь нет ключа или чего-нибудь в этом роде, -

когда он все равно не ответил, она закатила глаза. – Или нет, ты беспокоишься, что я ищу

возможность еще раз разозлить нашего Короля. Потому что ты же видишь, как для меня

все удачно складывается.

Вишес перенес вес с одного говнодава на другой. Одетый в черные кожаные

штаны, майку и примерно двадцать килограмм оружия и ножей, в этом сошедшем с

картинки доме он напоминал призрака, оказавшегося не в том месте. Или очень даже в том

месте. С прошлой ночи он определенно был вестником судьбы – и в качестве соседа по

комнате он был таким же веселым, как и ее нынешнее настроение.

Лейла кивнула на телефон, который держала его рука в черной перчатке.

– Иди на свою встречу. Об этом говорило смс, не так ли.

– Читать чужие мысли невежливо, – пробормотал он.

– Я не в твоем мозгу. Просто твое выражение ясно показывает, что ты хочешь пойти

и чувствуешь себя здесь пойманным в ловушку. Мне не нужна нянька. Я никуда не уйду.

Мои дети в доме Короля, и если я не стану играть по его правилам, я их больше никогда не

увижу. Если ты думаешь, что я хоть каким-то образом стану ему перечить, ты выжил из

своего гребаного ума.

Отвернувшись к окну, она осознавала, что выругалась, и ей было плевать. Она

беспокоилась о Лирик и Рэмпе, не спала и не ела.

– Я пришлю кого-нибудь другого, – раздался клацающий звук, будто Вишес писал

смс в ответ. – Может, Лэсситера.

– Я лучше побуду одна, – она вновь развернулась. – Я устала плакать перед

публикой.

Вишес опустил руку. Было ли это потому, что он отправил то, что печатал, или же

потому что согласился с ней, она не знала – и на самом деле ей было плевать.

Приобретенная беспомощность, подумала она. Разве не так это называлось? Она

слышала, как Марисса и Мэри использовали этот термин, говоря о ступоре, в который

иногда впадали жертвы домашнего насилия.

Хотя в ее случае она не подвергалась насилию. Она научилась этому неосознанно.

https://vk.com/vmrosland

Она вернулась к созерцанию ночи, передвинувшись так, чтобы иметь возможность

смотреть сквозь раздвижные двери за столом. По ту сторону широких стеклянных панелей

находилось крыльцо, и в свете прожекторов она заметила скудный слой льда и снега,

следила за остатками замерзшей коричневой листвы, кувыркающейся по застывшей

местности. Днем, сидя без сна в подвале, она включила местные новости в полдень.

Очевидно, в сторону Колдвелла направлялась необычайно ранняя метель, и

действительно, вскоре она услышала вдалеке бурчание машин, посыпавших дороги солью.

Возможно, человеческие дети к тому времени вернутся из школы, и эта мысль

заставила ее проверить дома по ту сторону забора. Она мало что видела, лишь свет на

вторых этажах, и она представляла, как человеческие дети уютно устроились в

постельках, пока их родители ненадолго присели посмотреть телевизор перед сном.

Как она им завидовала.

И на этой ноте, Боже, она надеялась, что Ви уйдет. Она с ума сойдет взаперти с его

недружелюбным присутствием – хотя идея о Лэсситере вместо него вызывала мысли о

самоубийстве.

– Ладно, – пробормотал Вишес. – Вернусь, когда что-нибудь узнаю.

– Пожалуйста, не присылай этого ангела.

– Неа. Это сделало бы твое наказание жестоким и нетрадиционным.

Она перестала задерживать дыхание и вздохнула.

– Спасибо.

Брат поколебался.

– Лейла. Послушай...

– Я рискую выбесить и тебя тоже, но ты ничего не можешь сказать, чтобы я

почувствовала себя лучше или хуже. Между прочим, именно так ты понимаешь, что

находишься в аду. Никакой надежды, одна лишь боль.

Звук тяжелых шагов Вишеса по кафелю громко разносился по тихой маленькой

кухне, и по какой-то причине Лейла вспомнила о любви Брата Тормента к фильмам про

Годзиллу. Буквально накануне, она спустилась, чтобы размять ноги, и обнаружила Тора,

лежащим на диване в бильярдной, Осень уснула на его теле, а на большом экране над

камином показывался «Годзилла против Мотры».

Она думала, что тогда все было сложно. Теперь? Она хотела бы вернуться в те

безмятежные ночи, когда на уме у нее была лишь вина и самобичевание.

Когда Ви остановился перед ней, она расправила плечи, пока не почувствовала боль

в основании черепа.

– Да, – огрызнулась она, – я включу сигнализацию после твоего ухода. И я знаю, как

работает пульт. Ты показывал мне ранее, хотя уверяю тебя, сейчас мне наплевать даже на

«Игру престолов».

Для нее нехарактерно было вести себя как стерва, но она провалилась в

пресловутую кроличью нору, забыв, кем и чем была в нормальной жизни.

– Кор сбежал. Прошлой ночью.

Лейла отпрянула так резко, что едва не свалилась со стула. И прежде, чем она

успела спросить, Брат сказал:

– В процессе никого не убили. Но в итоге он запер Куина в Гробнице – там мы его

держали. И он оставил ключ.

Сердце Лейлы заколотилось, но прежде, чем она успела что-то сказать или

собраться с мыслями, Вишес выгнул бровь.

– Все еще чувствуешь себя в безопасности?

Она перевела на него тяжелый взгляд.