Текст книги "Избранный (ЛП)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Пока-пока.

Не сказав ни слова и не поколебавшись, Роф просто исчез. Что доказывало правоту

Тора насчет того, что Король творит, что ему угодно – а еще что он охренеть как ступил, не

остановив мужчину на лестнице.

– Проклятье! – пробормотал Тор, доставая оба своих сороковых из кобур.

Его собственная дематериализация обрубила остальные проклятья, шумной толпой

надрывавшиеся в его никчемном мозгу. А затем он вновь обрел форму в густых лесах, в

месте, откуда его силой выставили не более часа назад.

О... Боже.

Кровь. На холодном порывистом ветру... он чувствовал кровь Кора.

Сукин сын выбрался наружу? Какого хрена? Потому что это дерьмо доносилось не

издалека, как если бы внутри пещеры была нанесена какая-то травма.

Нет, это было у самых его ног, в опавшей хвое и грязи. След.

Побега.

Хоть его инстинкт выследить мужчину был почти всепоглощающим, Роф был

важнее. Развернувшись на своих говнодавах, он побежал за своим правителем.

– Мой Господин! – Тор осмотрел окрестности в поисках движения. – Какого хрена с

тобой не так! Нам надо увести тебя отсюда!

Роф проигнорировал его и направился в пещере, откуда голоса братьев эхом

разносились по всей округе, служа ему ориентиром. Тор подумал остановить мужчину, но

уж лучше внутри с Братством, чем быть легкой добычей в лесу.

Черт, после этого у них состоится разговор.

Замечательная ночь для всего дома. Зашибись просто.

Запах крови стал сильнее, и да, Тор ощутил в груди укол ревности. Куин, очевидно,

набросился на ублюдка. Но что-то пошло не так, совсем, совсем не так. Из пещеры вел

след босых ног и крови, и Куин тоже истекал кровью. Этот запах был не менее сильным.

Был ли брат все еще жив? Кор каким-то образом взял над ним верх и завладел

ключом от ворот? Но как такое вообще возможно? Кор лежал на той каталке полумертвый.

Когда Тор и Король углубились в пещеру, свет факелов у ворот дал им ориентир, и

затем они с Рофом вышли к остальным – и Тор оказался лицом к лицу с ситуацией, которая

была столь же необъяснимой, сколько неожиданной.

Куин находился по ту сторону огромных ворот святая святых, сидел задницей

прямо на каменном полу, упираясь локтями в колени. Кровь текла из нескольких мест

сразу, дыхание его было прерывистым, что говорило о возможном переломе ребер. Одежда

его была в полном беспорядке и вся заляпана кровью, которая могла принадлежать как

Кору, так и ему самому, а костяшки его пальцев были расшиблены.

Но странность заключалась в другом.

Ключ от ворот находился снаружи. Лежал себе на земляном полу, как будто его

нарочно туда положили.

https://vk.com/vmrosland

Трое его братьев уставились на эту штуку так, будто она вот-вот рванет, и всюду

люди переговаривались друг с другом. Впрочем, вся болтовня прекратилась, как только

собравшиеся заметили присутствие Рофа.

– Какого хрена! – воскликнул кто-то.

– Иисус, Мария и Иосиф! – так, это был Бутч. – Какого черта?

Еще больше братьев присоединились к этому оркестру, но Король был не из их

числа.

– На что я смотрю! Кто-нибудь, мать вашу, скажите мне, на что я смотрю!

В последовавшей тишине Тор подождал, пока первые, так сказать, ответчики введут

его в курс дела.

Вот только никто, похоже, не набрался смелости.

Ну ладно, нахрен все, подумал Тор.

– Куин в сознании, истекает кровью и заперт в Гробнице. Ключ, – Тор покачал

головой, глядя на ворота, – по эту сторону ворот. Куин, Кор там с тобой или нет?

Хотя след крови в лесу вполне обеспечивал ответ на этот вопрос.

Куин уронил голову и взъерошил темные волосы, его ладонь описывала круги в уже

спутанных прядях.

– Он сбежал.

Таааааааааааак, хотите поговорить о слове на букву Б? Как будто всем до единого

членам Братства на ногу упало пианино, и все они использовали Б-слово в качестве

обезболивающего.

Ощущение неотложности выдернуло Тора из всего этого. Развернувшись, он

вытащил сотовый, включил на нем фонарик и пошарил лучом вокруг себя. Отследить

неровные следы на рыхлом песке и грязи было несложно, и он прошел за ними к выходу

из пещеры. Кор скорее волочил ноги, чем шагал, на его способность передвигаться явно

повлиял и месяц, проведенный в лежке на спине, и то, что там у них произошло с Куином.

Вернувшись в чащу леса, Тор присел и описал маленьким фонариком круг. Позади

него между Рофом и Братством разгорелся огромный спор, низкие голоса эхом

разлетались меж почтенными каменными стенами, но он позволил им заниматься своими

делами. Двигаясь вперед, он выключил фонарик и засунул телефон обратно в карман на

заднице. Он не взял пальто, уходя из особняка, но ночная температура в двадцать пять

градусов11 его не волновала.

Он был слишком занят игрой в собаку-ищейку, принюхиваясь к воздуху.

Кор отправился на запад.

Тор перешел на бег, но он не мог двигаться слишком быстро. Когда ветер налетал с

разных сторон и ослабевал, держать след становилось сложнее.

А потом он просто оборвался.

Развернувшись, Тор вернулся немного назад, вновь находя след крови... и ага, снова

потерял его.

– Ах ты траханый ублюдок, – прошипел он в ночь.

Как, раздери его черти, этот слабый раненый кусок дерьма умудрился

дематериализоваться, Тору никогда не понять. Но с фактами нельзя не согласиться:

единственное объяснение тому, как след может оборваться столь резко – это то, что

ублюдок каким-то образом нашел в себе силы и волю перенестись.

Если бы Тор так страстно не ненавидел этого мудака... он бы почти зауважал этого

сукина сына.

Обретя материальную форму, Кор оказался голым в куче какого-то припорошенного

снегом кустарника, глубоко в лесу, состоящем уже не из сосен, а из кленов и дубов.

Задыхаясь, он заставил свои глаза работать, и когда пейзаж предстал перед ним ясно и в

фокусе, он знал, что сумел убраться с территории Братства. Мис, это защитное размытие

11 По Цельсию это примерно -4.

https://vk.com/vmrosland

окружения, отмечавшее их территорию, исчезло, и умение ориентироваться вернулось к

нему.

Хотя он все равно понятия не имел, где находится.

В ходе своего побега он сумел дематериализоваться трижды. Один раз – примерно в

пятидесяти ярдах от пещеры; второй раз – еще на какое-то расстояние оттуда, может, на

милю прочь от горы; и затем сюда, на этот ровный участок парка, который говорил о том,

что он убрался на приличное расстояние от места, в котором его держали.

Перекатившись на спину, он наполнил легкие воздухом и взмолился о силе.

Непосредственная угроза жизни миновала, и на него навалилась непреодолимая

слабость, столь же смертоносная, как и любой другой враг. И был еще холод, который

усугублял нехватку энергии, замедляя его и без того хилые рефлексы и сердцебиение. Но

все это – не главная его проблема.

Повернув голову, он посмотрел на восток.

Горизонт начнет теплеть от неизбежного наступления рассвета уже через час. Даже

в таком состоянии он обнаженной кожей чувствовал уколы предостережения.

Силой подняв голову с земли, он поискал убежище – пещеру, возможно, гору

валунов... перевернутый гниющий грузовик, обеспечивающий пустое пространство, в

которое он мог спрятаться. Он видел лишь деревья, стоящие рука об руку, их голые ветки

образовывали навес, который не обеспечивал и половины должной защиты от рассвета.

Он будет охвачен пламенем, как только солнце полностью встанет.

Однако, тогда ему хотя бы будет тепло. И по крайней мере все закончится.

Определенно, какие бы ужасы это ему ни готовило, это не сравнится с пытками,

которые несомненно устроило бы ему Братство – пытки, которые были бы впустую, если

предположить, что они хотели информации о Шайке Ублюдков.

Во-первых, его солдаты последовали бы протоколу и перебрались бы в другое

место после его исчезновения. В конце концов, смерть или попадание в плен были двумя

единственными объяснениями его отсутствию, и не было никаких причин гадать, что из

этого произошло.

Во-вторых, он не сдал бы своих воинов, даже если бы его выпотрошили в процессе.

Бладлеттер не сумел его сломить. И никто другой не сможет.

Но опять-таки, сейчас это все уже неактуально.

Перекатившись на бок, Кор подобрал ноги к груди, обхватил себя руками и

задрожал. Листья под ним не служили мягкой постелью, их замерзшие съежившиеся края

впивались в его кожу. И когда ветер носился по местности точно истязатель в поисках

жертв, он, казалось, уделил Кору особенное внимание, кидая на него со всех сторон

лесной мусор, крадя еще больше угасающего тепла его тела.

Закрыв глаза, он почувствовал, как к нему возвращается кусочек его прошлого...

Это был декабрь его девятого года, и он стоял перед ветхим, крытым соломой

коттеджем, в котором остановился со своей кормилицей. На самом деле, каждым

вечером, как только наступала ночь, его выгоняли сюда и приковывали на цепь за шею,

терпя внутри лишь тогда, когда на востоке угрожающе начинало всходить солнце, и

появлялись люди. Большую часть одиноких холодных часов, особенно сейчас, зимой, он

съеживался у наружной стены его дома, двигаясь на привязи, чтобы оставаться за

ветром.

Желудок его был пуст, и таковым останется. Никто из его расы в этой

крошечной деревеньке никогда не приблизится к нему, чтобы предложить пищу для его

голода, и его кормилица определенно не станет кормить его, пока не будет вынуждена – и

даже тогда это будут объедки трапез, съеденных ею.

Приложив грязные пальцы ко рту, он почувствовал искривление, пролегавшее

между его верхней губой и основание носа. Дефект всегда был таким, и из-за него его

мамэн отослала его прямо после родов, передав в руки кормилицы. Не имея никого, кто бы

заботился о нем, он пытался хорошо поступать с этой женщиной, пытался сделать ее

https://vk.com/vmrosland

счастливой, но ничто ее не радовало – и ей, казалось, доставляло удовольствие снова и

снова повторять ему, как его кровная мамэн отослала его с глаз долой, как он стал

проклятьем для достойной женщины благородных кровей.

Его лучшей стратегией было убраться прочь от кормилицы, прочь с ее глаз, прочь

из ее дома. И все же она не позволяла ему сбегать. Он как-то раз попробовал и добрался

до края полей, окружавших их деревушку. Однако как только его отсутствие было

замечено, она пришла за ним и избила так сильно, что он съеживался от страха, кричал

от ее ударов, умолял о прощении, сам не зная, за что.

Вот как его посадили на цепь.

Металлические звенья вели от круглого ошейника на его горле к железной коновязи

на углу дома. Больше никаких хождений, никакой перемены позы, если только ему не

нужно было облегчиться или спрятаться в укрытие. Грубая кожа на шее натерла

больные мозоли на коже, и поскольку ошейник никогда не снимался, язвы так и не

исцелялись. Но он давно научился терпеть.

Вся его сознательная жизнь сводилась к терпению.

Подбирая колени к худой груди, он обхватил руками кости ног и задрожал. Его

облачение сводилось к старому потертому шерстяному плащу кормилицы и паре

мужских брюк столь огромного размера, что он мог подвязать их под мышками веревкой.

Ноги его оставались голыми, но если держать их под плащом, они не мерзли.

Ветер порывисто дул меж голых деревьев, и этот звук напоминал вой волка, и Кор

расширившимися глазами всматривался в движущуюся тьму на случай, если услышанный

им звук действительно имел волчью природу. Он до ужаса боялся волков. Если за ним

придет один и целая стая, то он окажется съеденным, он в этом совершенно уверен,

цепь не позволяла ему сбежать на деревья или дотянуться до двери дома.

И он не верил, что кормилица спасет его. Иногда он вполне был уверен в том, что

она приковала его в надежде, что его сожрут. Его смерть от дикой природы освободит

ее, и в то же время, если так случится, это будет не ее вина.

Он не знал, перед кем она несла ответственность. Если мамэн отреклась от него,

кто платил за его содержание? Отец? Этот мужчина никогда не признавал его, и уж

точно не появится...

Зловещий вой пронзил ночь, и Кор съежился.

Это ветер. Это должен быть... просто ветер.

Ища что-нибудь, чтобы успокоиться, он уставился на озерцо теплого желтого

света, лившегося из единственного окошка домика. Подрагивавшее представление света

и теней разыгрывалось в переплетенных зарослях мертвого малинника, окружавшего

дом, отчего колючие ветки двигались как живые – и он старался не видеть ничего

зловещего в этом постоянном движении. Нет, вместо этого он задержал взгляд на свете

и попытался представить себя внутри, перед очагом, греющим руки и ноги, как его

слабые мышцы сбрасывают тургорное напряжение – защитную реакцию на холод.

В своих тщетных мечтах он представлял, как его кормилица улыбается ему,

протягивает руки, призывая его уютно устроиться в безопасности рядом с ним. Он

фантазировал, как она гладит его волосы и не обращает внимания на то, что они

грязные, предлагает ему еду – неиспорченную и нетронутую. Потом он бы выкупался,

очистив свою кожу и сняв с шеи ошейник. Мази смягчили бы его боли, а потом она

сказала бы ему, что его несовершенство не имеет значения.

Она простила бы ему его существование и прошептала бы, что его мамэн на

самом деле любит его и скоро за ним придет.

И тогда он наконец-то уснул бы беспробудным сном, страданиям пришел конец...

Очередное завывание ветра прервало его раздумья, и он поспешил вернуться в

реальность, вновь всматриваясь в заросли и стоящие скелеты деревьев.

https://vk.com/vmrosland

Так было всегда, это метание между ощущением необходимости осознавать свое

окружение на случай нападения... и его поисками убежища в мыслях, чтобы избежать

того факта, что он ничего не мог поделать, чтобы спасти себя.

Прижав голову к плечу, он снова зажмурил глаза.

Он тешил себя еще одной фантазией, хотя и нечасто. Он притворялся, что его

отец, о котором кормилица никогда не говорила, но которого Кор представлял

беспощадным борцом за благо расы, приехал на боевом коне и спас его. Он представлял,

как великий воин обращается к нему, зовет к себе и сажает высоко в седло, с гордостью

называя его «сыном». Они пустятся вскачь галопом, и грива будет хлестать Кора по

лицу, когда они отправятся на поиски приключений и славы.

На самом деле это было так же маловероятно, как и то, что его с

распростертыми объятиями примут в дом...

Вдалеке послышался топот лошадиных копыт, возвещающий о чьем-то

приближении, и на мгновение его сердце встрепенулось. Он как по волшебству заставил

появиться свою мамэн? Своего отца? Неужели невозможное таки свершилось...

Нет, не всадник. Это был невероятный экипаж, достойный королевских особ, с

блестящим золотым корпусом и подобающей парой белых лошадей. Сзади даже ехали

лакеи, а впереди сидел кучер в униформе.

Это был член глимеры, аристократ.

И да, когда лакей спрыгнул и помог выйти женщине в платье и горностаевых

мехах, Кор никогда не видел кого-то столь прекрасного или пахнущего хоть вполовину

столь изысканно.

Переместившись так, чтобы можно было выглянуть из-за угла лачуги, он

вздрогнул, когда грубая кожа вновь царапнула по ключице.

Величественная женщина не потрудилась постучать, лакей широко распахнул

перед ней скрипучую дверь.

– Харм женился на ней сразу после рождения мальчика. Все кончено. Ты свободна -

он не станет больше удерживать тебя.

Его кормилица нахмурилась.

– Что ты говоришь?

– Это правда. Отец помогал с немалым пособием, требовавшимся на его

содержание. Наш кузен теперь обрел достойную шеллан, а ты свободна.

– Нет, это невозможно...

Когда обе женщины вернулись в коттедж и захлопнули дверь пред носом лакея,

Кор вскочил на ноги и заглянул в окно. Сквозь толстое, полное пузырей окно, он смотрел,

как его кормилица продолжает выказывать шок и недоверие. Однако другая женщина,

должно быть, успокоила ее сомнения, затем последовала пауза... а потом проявилась

великая перемена.

Воистину, столь всеобъемлющая радость заполнила его кормилицу, что она

походила на холодный очаг, который вновь разожгли, больше не являлась изнуренным

призраком уродства, к которому он привык, а чем-то совершенно иным.

Она сделалась лучезарной, даже в своем изодранном одеянии.

Ее губы двигались, и хоть он не мог слышать ее голоса, он в точности понимал,

что она говорит: Я свободна... я свободна!

Сквозь искаженное стекло он видел, как она оглядывается по сторонам, словно в

поисках важных вещей.

Она покидает его, подумал он с паникой.

Словно прочитав его мысли, кормилица помедлила и посмотрела на него сквозь

стекло, отсветы огня играли на ее раскрасневшемся обрадованном лице. Когда их

взгляды встретились, он в знак мольбы приложил ладонь к грязному стеклу.

– Возьми меня с собой, – прошептал он. – Не бросай меня так…

https://vk.com/vmrosland

Другая женщина глянула в его сторону, и то, как она содрогнулась, говорило о

том, что от одного его вида у нее скрутило внутренности. Она что-то сказала

кормилице, и та, что заботилась о нем всю его жизнь до сего момента, ответила не

сразу. Но потом лицо ее ожесточилось, она выпрямилась, словно подготавливая себя к

бурной вспышке.

Он начал колотить по стеклу.

– Не оставляй меня! Пожалуйста!

Обе женщины отвернулись от него и поспешили к выходу, и он побежал вперед,

чтобы перехватить их прежде, чем они заберутся в экипаж.

– Заберите меня с собой!

Рванувшись вперед, он достиг конца своей цепи, и его тело отлетело назад,

отдернутое за шею. Он жестко приземлился, на мгновение лишившись дыхания.

Женщина в прекрасном платье не обратила внимания, подобрав юбки и пригибая

голову, чтобы сесть в экипаж. А его кормилица спешила следом, держа руку у виска,

чтобы защитить свои глаза от него.

– Помогите мне! – он царапал веревку, обдирая собственную плоть. – Что со мной

станет!

Один из лакеев закрыл позолоченную дверцу. И доджен поколебался, прежде чем

вернуться на свое место сзади.

– Недалеко отсюда есть сиротский приют, – хрипло сказал он. – Освободи себя и

пройди пятьдесят лохенов к северу. Там ты найдешь других.

– Помогите мне! – закричал Кор, когда кучер хлестнул вожжами, и лошади

сорвались с места, экипаж затрясся по грязной проселочной дороге.

Он продолжал вопить, пока не остался в одиночестве, звуки отъезда становились

все тише, угасая в отдалении... пока не осталось ничего.

Когда подул ветер, следы слез на лице заледенели, и сердце его заколотилось в

ушах, из-за чего невозможно было ничего расслышать. От прилива беспокойства и

волнения он так разгорячился, что отбросил назад плащ, и кровь засочилась из ран на

горле, покрывая голую грудь и эти огромные штаны.

Пятьдесят лохенов? Сиротский приют?

Освободить себя?

Такие простые слова, исходившие от угрызений совести. Но ему от них никакой

помощи.

Нет, подумал он. Теперь он полагается лишь на самого себя.

Хоть ему и хотелось свернуться клубочком и зарыдать от страха и горя, он знал,

что ему нужно собраться ради крайне необходимого убежища. И держа это на уме, он

собрал все свои эмоции и обеими руками ухватился за цепь. Наклонившись, он изо всех сил

потянул, стараясь избавиться от оков, звенья которых зазвенели от движения.

Натягивая ее изо всех сил, он подумал, что экипаж, возможно, уехал не так

далеко. Он все еще мог нагнать их, если просто освободится и побежит...

Он также говорил себе, что это не его мамэн только что покинула его и лгала ему

все это время. Нет, это была всего лишь кормилица неизвестного происхождения.

Невыносимо было думать о ней иначе.

12

Казалось совершенно уместным, что Куин был вынужден смотреть на своих

братьев через железные решетки – не то чтобы он хотел смотреть на них. Но да, отделение

его от остальных живых существ древними непроницаемыми вратами казалось уместным

отказом в действии.

Он не вписывался ни в какую компанию.

https://vk.com/vmrosland

И очевидно, они от него тоже были не в восторге.

Сидя задницей на голом каменном полу пещеры, прислонившись спиной к еще

нетронутой секции полок с сосудами, он смотрел, как Братство беспокойно мечется и

рычит по ту сторону железа, меряя шагами коридор, натыкаясь друг на друга и крича на

него. Хорошие новости – относительно «хорошие», как ему казалось – что шум всей этой

драмы утихал, благодаря какому-то трюку вселенной, или, возможно, виной тому его

падающее кровяное давление, приглушавшее мир вокруг

Только к лучшему. Он уже был экспертом в матершинстве. Даже их самые

креативные конструкции с Б-словом не могли научить его новым ругательствам.

Кроме того, если это он был предметом обсуждения в этих предложениях, кому это

было нужно? Он уже бесчисленное количество раз мысленно принес себя в жертву,

спасибо большое.

Уронив голову, он закрыл глаза. Не лучшая идея. Его бок просто убивал его, и не

имея ни малейшего отвлечения, боль приняла пропорции веселого зеленого великана12.

Он, должно быть, что-то себе там сломал. Может, заработал разрыв печени или почки

или...

Когда волна тошноты вздулась в его животе, Куин распахнул веки и посмотрел в

противоположную от этого зоопарка порицания сторону. К слову о разгромленном месте.

Искореженная каталка, сломанное медицинское оборудование, все эти разбитые сосуды и

маслянистые черные сердца на каменном полу. . как будто ураган прошелся по пещере.

Второе место, которое он разгромил. Если считать стрельбу в спальне Лейлы.

Хотя об этом бардаке он сожалел.

А о другом? Да, о нем он тоже сожалел – но не собирался отступаться от своих

бескомпромиссных требований относительно ее самой и его детей.

Со стоном Куин вытянул одну ногу, затем другую. На кожаных штанах была кровь.

На его говнодавах тоже. На костяшках пальцев обеих рук. Ему, наверное, потребуется

медицинская помощь, но он ее не хотел...

Внезапная тишина привлекла его внимание, и он глянул в сторону ворот. Ох,

потрясающе. Охренеть как замечательно.

Король стоял прямо перед этими железными решетками, выглядя совершенно

взбешенным и прямо стоя в своих говнодавах. И очевидно он желал тет-а-тета вблизи:

Вишес шагнул вперед и уже вставлял ключ в замок с той стороны, механизм издал

лязгающий звук, сдаваясь и позволяя вратам отвориться.

Вошел лишь Роф, и затем они вдвоем оказались заперты. Было ли это для того,

чтобы не дать другим братьям напасть на Куина? Или чтобы не дать ему сбежать от того,

что запланировал для него Король?

Выбор, выбор.

Когда Роф подошел ближе и остановился, Куин опустил взгляд, хоть этот мужчина

и был слеп.

– Ты здесь для того, чтобы изгнать меня из Братства?

Будь прокляты эти огромные крутые говнодавы, смутно подумал он. С его почти

лицом-к-ботинку точки зрения они казались размером с Субару13.

– Я реально охренеть как устал встречаться с тобой вот так, – рявкнул Роф.

– Не ты один.

– Хочешь рассказать мне, что произошло?

– Не особо.

– Позволь мне перефразировать, мудак. Ты расскажешь мне, что произошло, или я

буду держать тебя здесь взаперти, пока ты не похудеешь до скелета.

12 Сленговое название вертолёта HH-3E в американской армии в период Вьетнамской войны.

Подобно многим другим неофициальным названиям военной техники, название "веселый зелёный великан"

пришло из мира поп-культуры и рекламы. Jolly Green Giant – символ компании по переработке продуктов

Green Giant Co., от названия сорта гороха.

13 Марка легковых автомобилей.

https://vk.com/vmrosland

– Знаешь, строгие диеты не дают долгосрочного результата.

– Дают, если добавить свинца.

Куин посмотрел на пистолет в кобуре, покоящийся под огромной левой рукой Рофа.

Хоть глаза Короля были ни на что не годны, можно было поспорить, черт подери, что он

способен всадить пулю куда угодно, ориентируясь лишь на слух.

– Послушай меня, – сказал Роф. – Я тебе помогу. Ты можешь опустить объяснение,

почему тебе показалось хорошей идеей прийти сюда и без разрешения напасть на моего

пленника. Здесь я сложу гребанные дважды два самостоятельно. Почему бы тебе не

рассказать мне, как он умудрился тебя запереть здесь?

Куин потер лицо, но недолго. Движение заставило его живот взбунтоваться еще

сильнее – эй, да у него еще и головная боль имеется. Может, сотрясение?

#КупиОдноВтороеВПодарок

Он прочистил горло.

– Когда Фьюри ушел, он дал мне ключ, чтобы запереть себя с Кором. И я так и

поступил.

Это новый протокол. Когда Кора только взяли под стражу, охранявшие его

запирались снаружи. Однако со временем они изменили эту процедуру из практических

соображений – со всеми различными комплектациями смен, медицинскими проверками и

поставкой лекарств. И да, возможно, они расслабились после того, как ублюдок целый

месяц просто пролежал на каталке как дерьмовый объект современного искусства.

– И? – прорычал Роф.

– Я отвлекся. Так что я забыл вытащить гребаный ключ из замка.

– Ты... отвлекся. На что? Планы как разгромить тут все? – когда Король показал на

разрушенные сосуды, будто мог их видеть, стало очевидно, что вонь лессеров достигла его

носа. Плюс, алле, вся галерка психовала из-за беспорядка. – Какого хрена, Куин. Серьезно,

ты выжил из своего гребаного ума?

– Ага, кажется, так и есть, – кратковременная вылазка. Ха-ха. – Или это был

риторический вопрос, и тебе не нужен был ответ? Эй, почему бы нам не перестать

обсуждать Кора, чтобы ты мог рассказать, что ты собираешься сделать с его женщиной,

Лейлой.

К слову о тошноте.

В последовавшей тишине Роф скрестил руки на груди, его бицепсы так надулись,

что Скала14 на его фоне казался Карандашиком.

– Прямо сейчас я подумываю лишить родительских прав вовсе не Лейлу.

Куин резко глянул вверх и тут же вынужденно закашлялся, подавляя рвотный

рефлекс, голова его загудела.

– Погоди, что? Она совершает измену, помогая и поддерживая нашего врага...

– А ты только что позволил сбежать ценному ресурсу Братства, потому что выжил

из своего чертова ума. Так что давай забудем про это дерьмо с изменой. От этого твои яйца

сожмутся лишь сильнее, поверь мне.

Сложновато спорить с фактами, подумал Куин. Хорошо, что его эмоции плевать

хотели на логику.

– Просто скажи мне, что ты выставил ее из дома, – потребовал он. – И что мои дети

останутся со мной. Мне важно лишь это.

На долю секунды Куин подумал о той бессмыслице, которую нес Кор перед тем,

как ублюдок ухромал прочь. Поток дерьма о Лейле. О любви. О том, что больше не желает

идти против Рофа.

Ага, как будто он в это поверит.

Король смотрел на него сквозь солнцезащитные очки.

– Что я сделаю или чего не сделаю – это не твое гребаное дело.

14 Дуээйн Дуглас Джоэнсон – американский киноактёр, продюсер, певец и рестлер, известный под

псевдонимом Скалаэ.

https://vk.com/vmrosland

Погодите-ка. Была ли хоть какая-то вероятность, что...

– Ты серьезно! – Куин совершил попытку подняться, но ничего не вышло. Даже

захрипев и блеванув в сторону, он продолжал говорить сквозь тошноту. – Она лишилась

своих прав! Она кормила врага!

– Если он такой враг, почему Кор оставил ключ?

– Что?

Роф ткнул указательным пальцем в направлении ворот.

– Кор запер тебя, но оставил ключ. С чего бы ему делать это?

– Я не знаю, черт подери!

– Ага, и теперь мы никак не можем у него спросить, не так ли, – сорвался Роф.

Куин покачал головой.

– Он все равно наш враг. Он всегда будет нашим гребаным врагом. Плевать я хотел,

что он там говорит.

Черные как смоль брови Рофа вновь скрылись за краем солнцезащитных очков.

– Так что он сказал тебе?

– Ничего. Нихрена он мне не сказал, – Куин обнажил клыки. – И не беспокойся, я

верну его. Я выслежу этого мудака и...

– Черта с два ты это сделаешь. С этого момента я отстраняю тебя от службы.

– Что! – в этот раз Куин поднялся, хоть и чувствовал себя так, будто вот-вот обольет

Короля блевотиной с головы до ног как на обряде экзорцизма. – Бред собачий!

– Ты слетел с гребаных катушек, и я не понесу за это ответственность. А теперь

будь хорошим маленьким социопатом и заткнись нахрен, пока тебя везут лечиться.

В порыве ядерной злости на него нахлынула ослепляющая ярость, вновь

отключившая мозг Куина – и когда его сознание уселось на заднее сиденье, он смутно

осознавал, что его рот движется, будто он орет на Короля. Но он понятия не имел, что

говорил.

– Знаешь что? – скучающим тоном оборвал его Роф. – На этом мы с тобой закончим.

Это было последним, что услышал Куин.

А последнее, что он увидел? Массивный кулак Короля, летящий в направлении его

челюсти.

Вот вам и фейерверки, а затем свет выключился, никого не осталось дома, ноги

ушли из-под него, и его вес боулинговым шаром полетел на пол пещеры.

Его последняя мысль, перед тем как он вырубился в полете?

Два сотрясения друг за другом творят чудеса с его психическим здоровьем. Да, как

раз в таком дерьме он и нуждался.

В своей спальне в особняке Братства Лейла стояла над колыбелями, глаза ее бегали

между двумя ее спящими детьми. Лица Лирик и Рэмпа были ангельскими, с пухлыми

щечками, розовой гладкой кожей, опущенными темными ресничками и изогнутыми как

крылья бровками. Оба они усиленно дышали, как будто в момент отдыха старательно

работали над тем, чтобы вырасти больше, сильнее, умнее.

Воспроизводство рода в действии, раса Девы Летописецы продолжала сама себя.

Чудо. Бессмертие для смертных.

Почувствовав позади себя чье-то присутствие, она произнесла тихим хриплым

голосом.

– Тебе лучше достать свой пистолет.

– Зачем?

Она обернулась через плечо на Вишеса. Брат стоял на пороге ее комнаты, выглядя

посланником судьбы. Кем он, по сути, и являлся.

– Если хочешь, чтобы я их оставила, тебе придется отправить меня в Забвение.

Неудивительно, что Роф прислал Вишеса, чтобы выставить ее. Иметь дело с

Вишесом – все равно что иметь дело с айсбергом. Холодный, несговорчивый воин, не

https://vk.com/vmrosland

отступающий от своей цели. А остальные мужчины в доме? Особенно те, что с детьми,

или Фьюри как Праймэйл, или Тор, который сам потерял женщину и ребенка? Всех этих

Братьев можно было склонить в сторону от их курса, и тем самым позволить ей остаться

или разрешить забрать с собой сына и дочь.

Но не Вишеса.

И в ее случае, наверное, не Тора. Он хотел убить мужчину, с которым она предала

Братство.

Она посмотрела на пистолет в кобуре под рукой Ви.

– Ну?

Вишес лишь покачал головой.

– Это ни к чему. Ну же, идем.

Она повернулась к своим детям.

– Куин убил его? Кора? Он мертв?

– Фритц ждет снаружи. Нам предстоит дорога. Мы уезжаем сейчас же.

– Как будто я чемодан, который нужно перевезти, – у нее не осталось слез, ужас

происходящего был столь велик, что она онемела изнутри. – Кор мертв?

Вновь заговорив, Вишес оказался прямо позади нее, его голос прошелся по ее шее,

заставляя волоски приподняться от предостережения.

– Смотри на вещи разумно...

Она развернулась и прищурилась.

– Не смей говорить так, будто я неблагоразумна, раз не хочу оставлять их.

– Тогда не забывай, в каком положении находишься, – он погладил свою козлиную

бородку рукой в перчатке. – В итоге ты можешь лишиться любых прав на них, независимо