Текст книги "Бессмертный (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Глава 18
Сисси разбудил тот еще будильник: теплые, широкие мужские ладони ласкали ее бедро, талию… поднимаясь выше, обвиваясь вокруг нее…
Когда ее голую грудь обхватила рука, она со стоном выгнулась, прижимаясь к чему-то твердому и горячему.
Эрекции Джима.
Распахнув глаза, она уставилась на яркое солнечное утро. Джим был позади нее, прижимался, и да, это было потрясающее пробуждение. Она внезапно перестала видеть и слышать все вокруг, воспринимая только его.
Поворачиваясь к нему лицом, она хотела сказать что-то, но он, очевидно, еще спал. Его глаза были закрыты, и он пробормотал что-то, что она не смогла разобрать.
– …Сисси…
Она улыбнулась, услышав свое имя.
– Я здесь…
К слову о внезапном пробуждении. Джим резко проснулся, его голубые глаза были настороже, мускулы напряглись… словно в прошлом его будил далеко не тихий сигнал будильника.
– Привет, – прошептала Сисси.
– Привет. – Он немного отодвинул бедра. – Эм… доброе утро.
– Тебе следовало разбудить меня прошлой ночью.
– Мне нравилось смотреть, как ты спишь.
Прилившая к щекам кровь разлилась по всему телу.
– Это все херес. Я не дружу с алкоголем.
– Я ни о чем не жалею. – Он смахнул прядку с ее лица. – Как ты себя чувствуешь?
– Возбужденной.
Когда Джим закашлялся так, будто кто-то треснул его под зад, она рассмеялась.
– Прости. Я всегда говорю, что думаю.
– Это хорошо. – Он встретил ее взгляд. – Очень хорошо.
Внезапно лицо Джима стало для нее невероятно четким, его глаза, губы, напряженный взгляд, прожигающий до мозгов. Потянувшись, она провела рукой по его подбородку, волосам.
Нимб вокруг его головы сиял еле заметным золотистым светом.
– Уверена, что хочешь этого? – спросил он низким голосом.
Она не могла не улыбнуться.
– Ты такой джентльмен.
– Нет, вовсе нет.
Сисси обвила руки вокруг него.
– А я думаю, что да, и да, я уверена. Первый раз всегда должен быть с ангелом.
– Я сделаю так, чтобы тебе понравилось, – прошептал Джим, опуская голову. – Обещаю.
Его поцелуй был мягким и медленным, и она позволила ощущениям жара и легкого опьянения завладеть ее телом. Джим не торопился, облизнув ее нижнюю губу перед тем, как скользнуть внутрь… и потом он просто целовал ее.
Кажется, целую вечность. Пока сексуальная неудовлетворенность не начала затмевать наслаждение.
Но Джим понимал ее. Она только собралась сказать что-то, как его рука скользнула вокруг нее, лаская спину, плечи… руку.
Когда он нашел ее грудь, Сисси до смерти жаждала его прикосновения, и она выгнулась к нему навстречу, шурша покрывалами…и находя его эрекцию. Жадно желая познать Джима, она сама начала изучать его, опуская руку к его бедрам.
Он взял ее руку и убрал со своего тела, а потом поцеловал в центр ладони и уложил на спину.
– Но я…
Джим припечатал ее рот своим и накрыл грудь ладонью. Потом сцеловал дорожку по ее шее к ключице.
– Нравится?
– Боже… да…
Он втянул сосок, и от прокатившейся по телу похоти она выгнула спину, еще глубже толкаясь грудью в его рот. Он руками последовал за волной, выгнувшей ее тело, находя путь к ее бедрам. Раздвигая ноги, Сисси хотела, чтобы он вернулся туда, где был вчера вечером… и Джим не разочаровал ее.
Его пальцы скользнули по складкам, и как только он прикоснулся к ней, еще одна разрядка, сильнее первой, которую она испытала с ним, грозилась завладеть ею.
– Пожалуйста, – выдохнула Сисси. – Пожалуйста…
Он потирал ее лоно, не прекращая посасывать грудь, и чувствуя все это в купе с собственной нуждой, она оказалась на грани. Но вместо того, чтобы столкнуть ее, Джим удерживал ее на краю, не позволяя приблизиться ни на дюйм.
Она впилась ногтями в его мощные плечи. – Джим… я не могу больше…
Он снова накрыл ее рот своим, целуя… опять слишком долго и медленно.
– Ш-ш, детка, я рядом.
И тогда он, наконец, накрыл ее своим телом. Сисси совсем ничего не соображала и не понимала, что он делал, когда Джим замер. Но потом осознала, что он спускал джинсы.
– Ты уверена в этом?
– Боже, да.
Судя по тому, насколько обезумевшая она извивалась под ним, Сисси не могла понять, как он держал себя под контролем… но это дорогого стоило. Его подбородок был стиснут, голос – осип, а по мощному телу прокатилась мелкая дрожь, когда устроился между ее бедер.
Она все равно не чувствовала его у своего лона… только там, где его бедра касались ее.
– Я умру, если ты не…
Он оборвал ее поцелуем, и тогда Сисси наконец получила желаемое. Что-то округлое прижалось к ее лону… а потом он передвинулся, направляя руку между ними. Он знал, куда прикасаться и – Господи Боже – она задрожала.
Не от страха.
Подушечкой пальца он нашел клитор и начал выписывать небольшие круги. Оргазм, с которым он играл уже давно, ожил с неистовостью, и в этот раз Джим не остановился. Он продолжал, пока наслаждение не вырвалось на свободу, унося ее все выше, ярче того, что она испытала в гостиной.
И тогда он вошел в нее.
Она была в тисках наслаждения и не заметила, как он уперся в барьер, не ощутила боли. Даже когда он отстранился и прорвался сквозь преграду. И потом он был глубоко внутри… и застыл всем телом.
Медленно возвращаясь к реальности, Сисси начала осознавать невероятное чувство наполненности, ранее незнакомое и такое правильное, она ощутила, как слезы подступили к глазам. А потом поняла… что Джим дрожал. С головы до пят, его массивное тело содрогалось, мускулы сжимались в серии произвольных спазмов.
– Джим?
Наклоняя голову в бок, она посмотрела на его лицо. Он уперся взглядом в изголовье, сосредоточенные и стеклянные глаза, подбородок сжат, дыхание рваное.
– Джим… что не так?
Когда она двинулась под ним, он зашипел: – Не шевелись.
– Хорошо, – выдохнула она.
– Дерьмо.
– Что…
Он вышел из нее, и все. Мужчина уткнулся лицом в матрас рядом с ее головой, его руки подогнулись, огромные мускулы бицепсов бугрились под кожей. Потом его бедра с силой вжались в нее, животом к ее тазу.
Сейчас он содрогался. Всем телом. И так сильно, что кровать ударилась о стену, раз, два… третий раз.
Джим, шумно выдыхая в подушку, обмяк как отпущенная резинка.
Не зная, что делать, она попыталась обернуть руки вокруг него, но он скатился с нее и отвернулся.
Ей оставалось лишь смотреть на татуировку Мрачного Жнеца на его спине, фигуру в черном балахоне и с косой, с протянутой костлявой рукой.
Очевидно, она что-то сделала не так.
***
Внизу, на кухне Эд сидел за столом и снова посмотрел на часы. Десять утра.
Народ, пора пошевеливаться, подумал он, многозначительно посмотрев на потолок.
Но нет, любовные пташки, очевидно, вымотались до изнеможения и залежались в кровати до позднего утра.
Тем временем, он сидел здесь с двумя пакетами задубевших МакМаффинов и целой кучей остывшего кофе.
Он вовсе не бесился.
Ладно. Он бесился.
Легко отказаться от секса, если не находиться в непосредственной близости, и будучи слишком занятым выживанием, чтобы думать о делах постельных. Но эту амнезию сложно поддерживать, когда понимаешь, что никогда не получишь того, что происходило сейчас в этом доме.
И, черт, может, от всего этого он еще сильнее скучал по Эдди.
Он прекрасно поразвлекся, приводя женщин этому истукану. Эдди был хорош во всем, за что бы ни брался, все знал, прекрасно сражался, был сдержанным голосом разума посреди бушевавшего хаоса. Цыпочки, с другой стороны, всегда были его слабым звеном. Один взгляд от горячей телочки, и он уже заикался как астрофизик на выставке AVN. Но у него был сексуальный запал льва… и тогда в игру вступал Эд.
Большую часть времени он чувствовал себя обузой для парня, но когда он приводил пару добровольцев?
То словно становился главным, и ему это нравилось.
Постыдно, но это – его единственный вклад в их отношения. Судя по всему, на что способен Эдди.
Был способен.
– Доброе утро.
Эд резко вернулся к реальности. Ну, одна спустилась, одна готова, подумал он, когда Сисси вошла в кухню. Ее волосы были влажными, но расчесанными, и она пахла шампунями-кондиционерами, которые он купил ей во время бесславной поездки в «Таргет» с Девиной. Какой-то «Пантин».
– Хэй, – сказал он. – Я привез завтрак примерно час назад. Думаю, когда-то он был вполне сносным… когда я покупал его.
– Спасибо, но я не голодна. – Она выдвинула стул и села. – Не откажусь от кофе.
Судя по тому, как она отводила глаза и периодически поглядывала на дверь, проверяя, не спускался ли ее мужчина, Эд, решил что с девственностью покончено. Блин, Джим – счастливый, удачливый сукин сын. Эда совсем не тянуло к девочке. Просто… вау. Быть с женщиной в ее первый раз… доставить ей удовольствие. Это честь.
Он сделал еще глоток явы. Только посмотрите на него, распустил сопли.
– Где Джим? – спросил он.
– Наверху… в душе, наверное. Кто знает.
– О.
Мда. Гром в раю?
– Слушай, я собираюсь в «Хоум Депо», за фанерой…
– Чудесно. – Она подскочила с кофе в руке. – Пошли.
Так, может, он сильно ошибся относительно того, чем они занимались.
– Хорошо, я позову Джима. Если только ты не хочешь сама…
– Нет, давай ты. У тебя есть ключи? Я заведу машину.
– Да. Конечно. – Он наклонился в бок и достал связку. Бросив ключи ей, он удивился своему желанию поиграть в семейного психолога. Старый Добрый Дядя Эдриан. Но будто он соображал хоть что-то? – Я найду Джима.
– Договорились.
Когда Сисси вышла из кухни с гордо поднятой головой и расправленными плечами, он задумался, что же произошло на самом деле. А потом, когда появился Джим, то выглядел он так, словно ему нассали в ботинки: мрачный взгляд, нахмуренные брови, вид как у змеи.
– Завтрак? – сухо предложил Эд.
– Нет, спасибо, я не голоден. Не откажусь от кофе.
В этом доме точно эпидемия.
Джим даже не посмотрел в его сторону. Наверное, к лучшему. Казалось, он мог убивать взглядом.
– Мы с Сисси собираемся в «Хоум Депо».
– Сейчас?
– Нет, в следующем месяце. – Эд встал. – Конечно, сейчас. Останешься здесь, караулить шмотки…
– Я с вами.
Джим уверенной походкой направился к двери и громко хлопнул за собой. Он даже кофе оставил на кухне, от этого его настроение станет несомненно лучше, как же.
– Блеск, – пробормотал Эд. – Предвкушаю, как окажусь с этими двумя в замкнутом пространстве. Хэштэг – «офигенно».
Глава 19
– Девина, я хочу помочь тебе всем, чем только могу. Но это сложно сделать, когда ты молчишь.
Сидя на диване цвета овсянки, Девина понимала, что женщина права. В конце концов, люди не способны читать мысли. Но, черт, с чего же начать?
– Срыв связан с твоей работой? – пробормотала терапевт. – Я знаю, ты сказала, что твой коллега пытается подставить тебя в гонке за позицию вице-президента. Или проблема в мужчине, про которого ты рассказывала?
А, да, хорошее напоминание о том, сколько всего она скрывала, дабы разум этого профессионала по социальной работе не разлетелся вдребезги: Девина превратила войну в состязание за карьерный рост в корпорации, Джима – в соперника за место вице-президента. Потом, когда между ней и спасителем дела приняли горизонтальное положение, она свела все ближе к правде.
Что Джим был ее любовью, отношения с которой у нее развивались не так хорошо.
– Знаешь, я впервые вижу тебя такой.
Девина прокашлялась.
– Молчаливой, да?
– Нет, без макияжа. Ты очень красивая без так называемых помощников красоты. – Ты никогда не думала о том, чтобы вообще перестать краситься?
Девина прикоснулась к лицу.
– Кажется, я просто забыла про макияж.
– Твои руки перевязаны. Ты поранила себя?
– Да.
– Девина, я хотела бы узнать, как. Я хочу помочь.
Господи, голос женщины был таким успокаивающим, как нежное объятие, хочешь-не хочешь, но раскроешь душу, даже если это не в твоей натуре.
– Случилось происшествие. Со всеми моими вещами.
Женские брови поднялись на округлом лице. Сегодня на ней был очередной мешковатый наряд, с юбкой в пол и блузкой, сшитой наверняка из палатки. Все в приглушенных коричневых тонах, как и офисные стены, ковер, диван и очки на ее шее. Даже коробка с клинексами цвета миндального печенья.
Как фотография с эффектом сепии.
Хотя предметы цвета древесины, скорее всего, были данью семидесятым.
– …Девина, что произошло?
Девина снова сосредоточилась на женщине.
– Ты не знаешь, кто я на самом деле.
– Не знаю? – терапевт слегка улыбнулась. – Ты удивишься, как много я о тебе знаю.
Да-да. Точно.
– Я не… люблю людей. Я устроена иначе.
– Но внутри тебя есть любовь. – Девина начала возражать, но терапевт покачала головой. – Ты же любишь свои вещи… ты беспокоишься о них, бережно хранишь. Это не здоровое отношение, в нем есть пагубная зависимость, но ты способна испытывать привязанность. К несчастью, ты выбираешь вещи, потому что так безопаснее… что можно понять. Неодушевленные предметы не совершают неожиданных поступков, не могу разбить сердце или предать. Вещи безопаснее. А с людьми сложнее.
Ну, да, подумала Девина. Но ее также не привлекали романтические слюни-сопли, ведь – алло! – она же Зло.
– Он любит другую, – выпалила она.
– Твой мужчина?
– Которого я люблю… да, он любит другую. Но он мой. Он должен принадлежать мне, не ей.
– Вы состоите в отношениях?
– Еще как.
Терапевт кивнула. – И ты чувствуешь его неверность?
– Он живет с другой. В смысле, мы были вместе, когда он встретил ее. Я просто не ожидала… – Она откинула волосы назад. – Вот в чем дело: у нас была ночь любви, во Фредмонте, да? И она была чудесной. Наш самый фееричный секс. – Джим так жестко оттрахал ее раком, что она лбом протерла дыру на ковре у изножья кровати. – Но следующим утром? Он уехал домой к ней. Он бросил меня и уехал… к ней. И я точно знаю, дело не в ее сногсшибательности. Боже, да у нее фигура как у карандаша. Плоская, как доска, а ее волосы? Я вас умоляю. У некоторых крыс волос больше и фигура лучше. Это гребаный стыд, что она может ему нравится.
– Ты считаешь, что у вас были моногамные отношения?
– Ну конечно. – Разве он мог хотеть кого-то кроме нее? – Мы любим друг друга.
– Но он встречается с другой женщиной.
– Да.
– Так, что заставило тебя позвонить? Ты только что сказала, что у тебя случилось «происшествие» с твоими вещами?
Девина чуть не сломалась, вспомнив беспорядок в подвале.
– Плохо уже то, что после нашей ночи он был с ней. Но потом я подставилась ради него. Я нарушила одно из главных правил, чтобы спасти его… работу.
– Мы говорим о корпоративной политике, законах города или штата?
Кажется, правила и установки Создателя больше подходили под понятие федеральных законов.
– Законы высшего уровня. Я спасла его работу… а потом воочию наблюдала, как он подошел к ней, а не ко мне…
Хорошо, она отказывалась думать о чудесном воссоединении Сисси и Джима после его возвращения из Чистилища.
Гребаный ад, ее сейчас стошнит.
– Она тоже работает в компании?
– Как он может так поступать со мной? – пробормотала Девина.
– Знаешь, думаю, для тебя будет более продуктивно сосредоточиться на себе и том, чего ты хочешь добиться. Ты не можешь контролировать его и его решения. Ты можешь лишь беспокоиться о себе и ставить себя превыше всего остального. В конечном итоге, люди должны заслужить право быть в твоей жизни, и по твоим рассказам, твой мужчина совсем не старается. Для тебя может быть полезней избегать его и переосмыслить ваши отношения. На расстоянии виднее.
– Невозможно не встречаться с ним. По крайней мере, весь следующий раунд.
– Раунд?
– Неделю. – В зависимости от того, сколько ей потребуется времени для победы. – Или около того.
Терапевт подалась вперед, ее пухлые коротенькие пальцы обхватили коричнево-золотые очки для чтения.
– Девина, для тебя важно осознать, что никто никому не принадлежит. Отношения появляются и уходят из наших жизней постоянно. Некоторые расставания бывают болезненней других, но затем всегда следует осознание… понимание самих себя, мира вокруг, других людей.
– Но почему должно быть так больно? – прошептала она, наклоняя голову набок. – Почему?
Лицо терапевта еле заметно изменилось, странный свет вспыхнул в ее взгляде.
– Мне жаль, что тебе приходится проходить через это, правда. Я просто думаю, что нет иного способа усвоить урок, который нам необходимо знать. – Терапевт раскрыла, а потом сложила очки. – Знаешь, люди постоянно спрашивают меня об этом, и это мой единственный ответ. Хотела бы я, чтобы все было иначе, но чем больше я вижу, тем сильнее убеждаюсь, что подобно тому, как дети растут и взрослеют через боль, так же закаляются души. Получая вызов, растягиваются, становятся сильнее только посредством страданий… потерь, сердечных мук, разочарования. Девина, ты делаешь, что должна. И я очень горжусь тобой.
Девина долго смотрела на женщину. Забавно, сейчас терапевт не казалась такой тупой, сидя на этом своем мягком диване. Она выглядела… величественной… в своей мудрости.
И она сопереживала ей. Даже если Девина была одной из восьми клиентов по 175$ в час, терапевт проявляла искреннее участие.
– Как ты это делаешь? – спросила Девина.
– Делаю что?
– Проявляешь столько заботы? Это не съедает тебя живьем?
Печаль отразилась на ее круглом лице без резких черт.
– Это моя ноша. Мой рост и мое взросление. Моя работа.
– Я рада, что не занимаюсь твоим делом.
Терапевт улыбнулась.
– Нет, Девина, это не для тебя.
Девина посмотрела на часы и похлопала рукой по дивану в поисках сумки.
– Мне пора. Я выпишу… черт. Где моя сумочка?
– Не помню, чтобы ты с ней заходила.
– Ой. Я могу выписать в следующий раз чек сразу за два сеанса? Или вы предъявите мне счет?
– На самом деле, сейчас я буду выставлять счета твоей страховой. Они обо всем позаботятся.
– О, прекрасно. – Девина встала. Помедлила. – Я не знаю, что делать со всем этим.
– Хочешь – верь, хочешь – нет, но таким образом ты ищешь свой путь. Доверься мне. И, наверное, нам стоит оставить запланированную встречу на этой неделе. Что скажешь?
– Да, хорошая идея. – Она уж приукрасит свое лицо к следующему тет-а-тет. – Увидимся.
– Девина, будь добра к себе.
Да. Точно.
Помедлив в дверях, она оглянулась через плечо. Терапевт не сдвинулась с места, не шевелилась. И, тем не менее, за какие-то секунды… что-то изменилось.
Что-то…
Так, она сходит с ума.
Неудивительно, что ей нужно бывать здесь три-четыре раза в неделю.
– Спасибо, – пробормотала она. – Знаешь, за…
– Я знаю. – Терапевт снова улыбнулась. – И я хочу, чтобы ты помнила кое-что. Мне не кажется, что этот мужчина искренне любит и уважает тебя. Я понимаю, что ты веришь в то, что любишь его, но я сомневаюсь, что этот мужчина искренне любит и уважает тебя. Знаю, это сложно – двигаться дальше, когда чувства сильны, но порой только так мы и можем сберечь себя. Я также готова поспорить, что если ты сделаешь то, что должна, то правильный мужчина появится в твоей жизни, и ты не только узнаешь его, но и сможешь построить с ним здоровые отношения.
Девина резко рассмеялась. – Сложно представить, но спасибо за веру в меня.
– Увидимся послезавтра.
– Договорились.
Девина вышла и позволила двери захлопнуться позади. Когда она пересекала комнату для ожидания, следующий клиент уткнулся в зачитанный журнал, будто не хотел, чтобы кто-то знал, что он нуждается в услугах мозгоправа.
По крайней мере, у нее было некое направление. Терапевт права. Она могла рвать и метать из-за Джима и его многочисленных предательств, но это пустая трата времени на дерьмо, которое она изменить не могла. Она должна сосредоточиться на дальнейшем участии в войне, и это очень просто, по сравнению с попыткой забыть ублюдка.
К тому же, учитывая розовые сопли, в которых увязли Джим и Сисси? Она знала, как выиграть раунд.
Чем миленько пошлет их нахрен.
Но кое-что она должна сделать в первую очередь: разобраться с безобразием, которое она устроила со своей коллекцией. Ей нужно убрать беспорядок – в доме, в голове, в себе. Наведет чистоту и в путь.
Катись к дьяволу, Джим Херон.
Выходя в вестибюль здания, она чувствовала себя мертвой, но, по крайней мере, все еще шла вперед.
Выйдя на солнечный свет, она помедлила мгновение и, нахмурившись, подняла взгляд на пятиэтажное здание из стекла и стали.
Забавно, но у нее не было страховой компании.
***
В это время в Раю, Найджел сидел за столом только с двумя из троих друзей-архангелов. Тем не менее, Берти и Байрон пребывали в приподнятом настроении, несмотря на отсутствие Колина. С другой стороны, для них вернулось хотя бы подобие нормальности… а это всегда хорошие новости в разгар войны.
Налив в фарфоровую чашечку Эрл Грея и сделав глоток, он не чувствовал этой легкости, хотя эта трапеза была значительным прогрессом по сравнению с безжалостной пылью Чистилища.
Вот что чувствовали люди, когда переживали болезнь и катастрофу? Он одновременно был рядом с коллегами, ощущал стул под собой, тяжесть одежд на плечах, изогнутую ручку чашечки… и все же его здесь не было, разум пытался связать вместе два звена между тем, где он побывал и где сидел сейчас.
Без особых успехов.
По правде, хотя его тело двигалось, сознание было еще по ту сторону Рая, и он чувствовал гудящее, жужжащее головокружение, ассоциировавшееся с расколом.
Ему казалось, что если ему удастся зацепиться за что-то четкое, то это поможет процессу реинтеграции.
Но Колин ясно выразил свое мнение в гостиной, покачав головой…
Вдалеке, на другом краю лужайки, появилась фигура в белом, постепенно приближаясь… и дыхание замерло в горле у Найджела. Высокий и мощный, Колин шагал как воин, коим был, и он быстро сократил расстояние… и своим приходом привнес опустошение, от которого Найджел пошатнулся.
Сев, он поприветствовал Таквина, ирландского волкодава, и все остальные замерли и умолкли.
В повисшем глухом молчании Найджел отметил, что темные волосы были влажными после недавних купаний, и от мужчины пахло сандалом и специями.
– Сейчас, раз мы все присутствуем, – хрипло сказал Найджел, – Я хочу официально принести извинения за свои действия.
Или, скорее так: «Прости меня, Колин. И я бы хотел поговорить наедине».
– Чтобы в полной мере включить спасителя в войну, я…
Колин оборвал его:
– Думаю, все мы согласимся с тем, что в печальном свете войны, лишь одно имеет значение – что будет дальше.
Понимай как: «Меня не интересуют объяснения, ни публичные, ни в частном порядке».
Найджел пару мгновений пытался оправиться от удара в живот.
– Да. Разумеется. – Он прокашлялся, а Байрон и Берти заняли себя подсчетом смородины в своих булочках. – Верю, вопрос в том, сказать или нет спасителю о его грядущей роли в войне.
– Ты допускаешь, что он выиграет этот раунд, – пробормотал Колин.
– Он не допустит поражения.
– Позволь напомнить, этот ангел собственноручно отдал флаг врагу.
– Он изменился.
– Потому что отправился в Чистилище и сумел вернуться? – Глаза Колина ничего не выражали, когда он, наконец, бросил на него взгляд поверх чайных сэндвичей на подставке. – Значит, это место преображает. К несчастью, слишком мало, слишком поздно и все такое.
– Это не место, а природа ошибок меняет человека. Скорбь из-за глупых поспешных поступков может быть мощным катализатором.
– Многое может служить катализатором.
Понимай как: «Например, предательство любимого».
– Чаю? – спросил Берти, пытаясь прекратить перебранку.
– Нет, благодарю. – Колин откинулся на спинку, уставившись на Бастион Душ. – Пища – последнее, что меня сейчас интересует.
Байрон поставил чашечку на блюдце, словно он потерял аппетит… но его глаза за розовыми стеклами сияли.
– Найджел, я поддерживаю твой оптимизм. Я надеюсь, что мы одержим верх… и хотя я всегда уважал твою преданность правилам войны, я понимаю, что если Джим узнает, что он – последняя Душа, это может оказаться полезным.
– Если, конечно, мы не проиграем раунд, – вмешался Колин. – Как проиграли три других.
– Девине не одолеть Джима. – Найджел сделал глоток из фарфоровой чашечки. Чай был на вкус как помои, хотя сделан так же, как и всегда. – Зная, кто стоит на кону.
– Думаешь, это повлияет на исход? – Колин холодно улыбнулся. – Любовь не настолько надежна. По крайней мере, исходя из моего опыта.
С этими словами, архангел встал. – Прошу меня извинить, я собираюсь проверить окрестности замка.
– Тебе составить компанию? – спросил Берти.
– Нет. Спасибо.
Когда Колин ушел, Берти и Байрон снова заняли себя созерцанием красот, старательно избегая Найджела.
– Таквин, – пробормотал он. – Ты пойдешь за ним?
Ирландский волкодав хрюкнул, а потом ускакал вслед за Колином, держась на расстоянии и так тихо, как могло животное весом в десять стоунов и напоминавшее швабру.
– Думаю, мне нужен отдых, – сказал Найджел, откладывая салфетку на пустую тарелку. – Прошу меня извинить.
Он не любил поддаваться эмоциям. Показывать печаль и боль другим?
Выражаясь словами спасителя, да хрен бы вам.
