Текст книги "Бессмертный (ЛП)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 40

Сидя на мраморном полу напротив Колина, Найджел боялся шелохнуться. Хотя, как правило, он не любил долгие периоды бездействия, казалось, будто вечность прошла с тех пор, как ему позволили беспрепятственно наблюдать за мужчиной, и он, черт возьми, воспользуется счастливой возможностью… особенно, раз остальные ушли, оставив их вдвоем наедине.

Прошло много времени, прежде чем Колин оправился от истощения, и когда его веки медленно поднялись, Найджел подскочил в тишине, ухватываясь за последнюю возможность высказаться.

– Колин, мне очень, очень жаль. Я не должен был бросать тебя так, как это сделал. Я должен был поделиться с тобой своими страхами, совместно принять решение. Логика, которой я руководствовался…

Он указал на свою голову.

– … была ошибочна. Я виню в этом только себя и не ожидаю, что ты простишь меня. Но я должен объясниться.

Колин ухватился за край раковины и рывком сел. Потом он потер лицо. Сделал глубокий вдох. Провел рукой по коротким темным волосам.

– И да, – сказал Найджел, – это нечестно с моей стороны вызывать тебя на разговор сейчас, когда ты неважно себя чувствуешь. Но как еще мне сказать об этом.

Колин скрестил ноги в лодыжках и положил руки на бедра. Его ладони медленно скользнули вверх-вниз.

Найджел прокашлялся. – Я сожалею об этом… – Его голос сорвался. – Больше, чем ты догадываешься. Но прося Джима бросить Сисси, я чувствовал, что это нечестно, раз я не способен принести подобную жертву сам. Настоящий лидер не может требовать от других того, чего не сделает сам. Ты – воплощение Рая для меня. Для меня нет больше жертвы, чем разлука с тобой… поэтому я действовал самостоятельно. – Он хотел взять архангела за руку, но знал, что это будет глупо с его стороны. – Во время моего пребывания Чистилище, боль от расставания с тобой во много раз превысила страдания, причиняемые самим местом. Я был… убит горем, и то, что я сделал это во имя победы над Девиной, служило слабым утешением. Если бы я только мог вернуться назад, то выбрал бы иной путь. Я бы…

Когда его голос затих, столько слов застряло в его горле, повисло на губах, скручивало разум, но все они – лишь вариации уж сказанного. Тем не менее, был соблазн уступить мучению, продолжить говорить, в надежде изменить что-то между ними.

Но Колин ненавидел тратить время впустую, и Найджел уже высказал свое оправдание, какое-никакое.

Опуская взгляд, Найджел поднялся на ноги и обнаружил, что едва стоит, будучи на грани обморока. Особенно, когда он отвернулся, чтобы выйти из уборной и пересечь огромное пространство лофта, в котором когда-то обитала Девина.

Пустота служила превосходной метафорой его состоянию.

– Я не верю, что ты понимаешь, каково мне было.

Услышав голос Колина, он обернулся так быстро, что пришлось вскинуть руки в воздухе. С гулко бьющимся сердцем, он прошептал: – Расскажи мне.

Даже если это убьет его.

Он стоял в дверях уборной, видя в лице Колина ненависть.

– Я стоял над твоим телом. Я рыдал… над твоим телом. Я поднял тебя и отнес к реке, а потом сидел перед костром, пожиравшим твое тело. Оно горело много часов.

Закрыв глаза, Найджел накрыл глаза рукой.

– Нет, – рявкнул Колин. – У тебя нет на это права. Не смей закрываться от своих поступков. Я ничего не мог сделать с тобой после… ты бросил меня одного со всем этим. Я не знал… черт подери, я не знал, почему ты сделал это с собой. Поэтому будь добр присутствовать здесь и сейчас.

Найджел опустил руки и запретил своим глаза смотреть куда-либо, только на Колина… хотя его грудь сдавило так сильно, что он не мог сделать вдох.

– Ты думаешь, что я тебя не знаю?

– Нет, ты знаешь меня лучше всех.

– Вот почему я снова чувствую себя оскорбленным. – Колин скрестил руки на груди. – Ты думал… милостивый Господи, Найджел, ты реально думал, что я не знал, что ждало нас в войне в тот момент? С чем ты имел дело и все возможные варианты? Джим проигрывал, привязанный к той невинной, к Сисси, с легкостью расставался со своими победами, и ты думаешь, я не понимал всего этого и…

Когда Колин не закончил, Найджел прокашлялся. – И что?

– Ты считаешь, что я не отпустил бы тебя, даже если бы это меня уничтожило?

Найджел снова накрыл лицо руками, и в этот раз Колин не прокомментировал его своеобразную вуаль из ладоней.

– Я бы отпустил тебя, – хрипло выдохнул Колин. – Потому что это решение было единственно верным в этой проклятой войне. В тот момент нам нужен был другой спаситель, и единственный способ вывести Джима из игры… именно это ты и сделал.

Это казалось по-новому опустошительным, подумал Найджел в последовавшем молчании.

Колин выругался.

– Я бы тоже пошел на жертву. Но ты либо недостаточно доверял мне, либо – что еще хуже – ты знаешь меня настолько плохо, после всего, что было. Я – солдат, и поэтому никогда не пожертвую логикой ради чувств. Даже если эмоции… сокрушительны.

Найджел почувствовал момент, когда исчез ангел, хотя это произошло без звука и движений. Вместо того, чтобы последовать за Колином в Рай, он, однако, рухнул на колени, окруженный пустотой.

Он не знал, как быть с сожалением. До сих пор он шел по своей бессмертной жизни рука об руку с рассудительностью и самоконтролем… и по этой причине никогда не чувствовал превосходства.

Сейчас, он чувствовал связь с человечеством на принципиально новом уровне.

Пережив страдания, становится легче проявлять сострадание.

Глава 41

– Ты действительно наелась?

Когда Джим присел рядом с ней на крыльцо ветхого особняка, Сисси в очередной раз глубоко вздохнула. Она делала так множество раз с тех пор, как они вернулись сюда, вчетвером съели пять пицц с пепперони и разошлись каждый своей дорогой.

А это значит, что Эд и Эдди направились на чердак.

А Джим присоединился к ней.

После целого дня дождливой погоды, ночь выдалась прохладной и сырой, пахла влажной землей и растениями. А вдыхая запах лосьона после бритья Джима, Сисси казалось, будто она завернулась в его кожаную куртку.

– Сисси?

– Что… о, прости. Да. Боже, да. Не думаю, что когда-нибудь я снова смогу поесть.

Черт. Может ей не следовало использовать именно такую формулировку.

В самом конце дороги автомобиль свернул на их улицу и осторожно приблизился к ним. На мгновение все ее тело напряглось, но это был не большой черный «Мерседес-Бенц» с оторванным значком.

Она расслабилась сразу же, как распознала в нем «Лексус».

– Так странно, – пробормотала Сисси. – Я чувствую отсутствие больше, чем раньше замечала присутствие.

– Чего… а, ты про это. – Джим прокашлялся, будто не желая давать этому имя. – Ты имеешь в виду то, что мы вытащили.

– Да. – Она положила руки на свой живот, набитый пиццой, и потерла его. – Я даже понятия не имела, что оно находилось там, управляло мной. Но сейчас, когда его нет, я чувствую… себя. Это не значит, что я забыла…что со мной сделали или чего я лишилась. Мои ощущения остались теми же, что и прежде. Просто… фундамент уже иной. Более твердый. Больше… меня? Кажется, я несу чепуху.

– Нисколько. Я тебя прекрасно понимаю.

Она пристально наблюдала, как он долго затянулся, а кончик сигареты ярко вспыхнул.

– Клянусь, это одна из моих самых любимых черт в тебе.

Он приподнял брови.

– Что именно?

– Ты всегда понимаешь меня.

– Ты мыслишь весьма здраво. И к тому же чертовски умна.

Он наклонился и запечатлел поцелуй на ее губах, и это казалось таким естественным: легкое касание, дать и получить что-то в ответ, жаркий трепет, последовавший за этим. И все, что ей нужно было сделать, чтобы не дать ему отстраниться – положить ладонь на его сильную руку.

Как будто он снова знал, чего она хочет.

Склонив голову на его предплечье, она смотрела на него, пока он продолжал всматриваться вперед. К сожалению, озабоченность, проявившаяся в чертах его лица, напомнила ей, что подобные мгновения между ними были скорее исключением, а не правилом.

Война все еще продолжалась.

– И что дальше? – спросила она резко.

– С тобой? Ничего. Ты чиста.

– Я имею в виду Девину.

Джим нахмурился, а холод, отразившийся в его глазах, напомнил, что он был не только ее любовником, но и солдатом.

– Ты не должна беспокоиться об этом. – Он наклонился и снова поцеловал ее. – Ты в безопасности. Ты свободна.

Пока ты сражаешься – нет, подумала Сисси.

Казалось преступлением осквернять это мгновение между ними разговорами о последнем раунде. Но она чувствовала, что в его голове крутились те же самые мысли. Должны были. Он должен был думать о том, где найти следующую душу, и что Девина предпримет…

– Я на самом деле очень бы хотел, чтобы ты познакомилась с моей мамой, – резко сказал он.

Когда Сисси отодвинулась, он пристально посмотрел на нее.

– Дым лезет тебе в лицо? Черт, прости, давай я потушу сигарету.

– Нет, нет, нисколечко, – она прервала его. – Честно, все в порядке. Я уже привыкла к этому, и знаешь, мне даже нравится.

Возможно, потому что запах табака ассоциировался с ним.

– Ты просто удивил меня, – пробормотала она.

– Моя мама.

– Ну, да. Я бы тоже с удовольствием познакомилась с ней. – Боже, чем больше Сисси думала об этом, тем больше… – Я действительно была бы очень рада познакомиться с ней.

– Она бы полюбила тебя.

Сисси моргнула несколько раз. Такие слова от мужчины вроде него? Были лучшим комплиментом, что она когда-либо слышала.

– Какой она была?

Джим глубоко затянулся и выдохнул кольца дыма, которые поплыли в сторону света, лившегося из дома.

Ночь становилась значительно светлее, когда ты не одна, подумала Сисси. И нет чувства, объединяющего сильнее, чем подобный разговор между ними.

Ну, за исключением секса.

Чем они и займутся чуть позже.

– Она была невысокой, – наконец произнес Джим. – Но сильной. Черт, она была сильной. Знаешь, на большинстве ферм женщины трудятся дома – и это огромный труд. Фермеры встают до восхода солнца и заканчивают только после заката, а еще им нужна еда и кто-то, кто бы хранил семейный очаг, занимался детьми, счетами и персоналом. Моя мама, она делала и то, и другое. Однажды я видел, как она разделала столетний дуб – он свалился на наш палисадник в результате торнадо – за два учебных дня, зато дров нам хватило на всю зиму.

– Ты скучаешь по ней? Наверное, это…

– Я скучаю по всему. Скучаю по той жизни, земле и по ней. – Он потер бровь большим пальцем, словно пытаясь скрыть от нее свою слабость. – Я думал, что вернусь туда. Ну, знаешь, по окончании службы. Я собирался поработать здесь, в Колдвелле, только до тех пор, пока не буду уверен, что Матиас не станет проблемой. – Он взглянул на нее. – Я не хотел, чтобы это дерьмо последовало за мной на запад. Ни за что. Ферма в Айове должна была стать моим пристанищем на пенсии. Местом моего последнего упокоения.

– Думаю, и твоя жизнь оказалась не такой, какой ты ее себе представлял.

– Так и есть. – Он пристально посмотрел на нее. – Но я встретил тебя.

Она улыбнулась и поцеловала его в предплечье.

– Ну вот, ты опять заставляешь меня краснеть.

– Разве?

– Да.

Он издал звук, что-то среднее между «ммм» и «подожди, пока мы не поднимемся наверх, женщина, а затем поговорим о смущении».

Но вскоре, он вновь уставился перед собой.

– Джим?

– Что?

Боже, она ненавидела этот вопрос.

– Что дальше?

***

Видимо, Джим был неандертальцем. Что, в принципе, неудивительно, учитывая, насколько жестоким он мог быть. Это также не делало его героем своего времени. Но реальность такова, что в тот момент, когда Сисси озвучила свой вопрос, он мог думать лишь о том, что не хочет видеть Сисси и близко ко всему этому, и перебирать в уме, как уклончиво ответить или вообще промолчать.

Он вспомнил кое-что услышанное о парашютистах, ребятах, выпрыгивающих с самолетов в зонах боевых действий. Вооруженные силы проводили проверку их психического состояния, в результате которой выяснился интересный факт: подавляющее большинство никогда не чувствовало страха в процессе работы. Никто. А вопрос выживания? Возможно, в конце концов, такая работа подходит только тем, чьи надпочечники на работе спят глубоким сном.

Но не эта информация потрясла его: почти сто процентов испытуемых ответило, что единственный раз, когда они действительно боялись: при своем последнем прыжке. Как будто они знали, что кидали кости и оказывались в выигрыше слишком часто, и ожидали, что в конце случай возьмет свое, будто судьба доберется до них и схватит только потому, что это ее последний шанс.

Именно так он себя и чувствовал сейчас.

Сисси еле спаслась, и не единожды, а дважды. Он не хотел рисковать ею в третий раз.

А как только он подумал об опасности, в которой она находилась, естественно ему пришлось вспомнить и о Девине…и внезапно невероятной силы ярость поселилась у него внутри, настолько сильная, что вымела все мысли о Сисси. К черту войну. К черту души. К черту всех и вся.

Девина потерпит неудачу, и не потому, что проиграет в войнушку Создателя.

Для него конечный результат может быть только таким; видя Сисси сегодня в ванной, это стало последней каплей. Она снова страдала, ее пытали… снова. Внутри него что-то сломалось: даже несмотря на то, что он сидел рядом с ней, курил как обычный человек и был готов подняться с Сисси наверх и заняться с ней любовью как обычный человек, он был монстром.

Внутри он был ненормальным, отвратительным сукиным сыном в шаге от безумия.

И до тех пор, пока он не уничтожит Девину, он не сможет сконцентрироваться на чем-то другом.

– Джим? Что произойдет дальше?

Он прочистил горло и отвернулся от нее – якобы для того, чтобы потушить сигарету о пепельницу, которую принес с собой, а также потому что ненавидел лгать ей.

– Как и всегда.

– И что это значит? – настаивала она.

– Я нахожу душу, как-нибудь, и приступаю к работе.

– Ты переживаешь по поводу последнего раунда?

– Нет, совсем нет. – По крайней мере, это была правда, поэтому он снова повернулся к ней. – Я чувствую себя отлично. Чувствую себя сильным. Я готов покончить с этой игрой должным образом.

И это также чистая правда. Его внутренний гнев замечательно прочищал мозги. Метафорический стеклоочиститель промыл его фильтр относительно мира, войны и самого себя. С ним? Он ясно видел, что ему следует сделать и куда пойти. Цель понятна, он способен отключить посторонние шумы и телодвижения, концентрируясь исключительно на том, чтобы произвести выстрел на поражение.

– Джим?

– Да?

– Все в порядке?

Он прижал ее к себе теснее и поцеловал в лоб.

– Лучше некуда. Никогда не чувствовал себя лучше.

Дрожь, прошедшая сквозь нее, заставила его нахмуриться.

– Снаружи холодно, – сказал он. – Давай зайдем внутрь.

– Хорошо.

Он помог ей подняться и прижал к себе ближе, направляясь к парадной двери. Внутри он захлопнул дверь, запирая на замок, даже несмотря на то, что его защитные заклинания были лучше, чем все замки «Шлаг».

Он посмотрел на нее, прикрыв глаза.

– Идем в постель?

– Да.

Правильный ответ. Такой правильный.

Они добрались до лестницы, держась бок о бок даже при подъеме по лестнице. Что было замечательно. От чего становилось тошно? В тот момент, когда они проходили мимо напольных часов, которые никто не настраивал и не заводил, чертова штуковина издала гонг. Еще один. И третий.

Джим стиснул зубы и оглянулся. Сделав несколько быстрых вдохов, он представил, как подходит к этому членососу с бензопилой… топором… огнеметом.

Четвертый… пятый… шестой…

– Что там? – спросила Сисси, когда они добрались до второго лестничного пролета.

…седьмой… восьмой…

Он слышал вопрос Сисси, но был слишком занят подсчетом ударов, хотя чертовски хорошо знал конечный результат.

– Джим?

…девятый… десятый… одиннадцатый… двенадцатый…

– Джим.

…тринадцатый.

– Сукин сын, – пробормотал он, прежде чем смог заставить себя вернуться к разговору. Он не позволит отвратному куску дерьма испортить время, которое ему предстояло провести со своей женщиной.

Сфокусировавшись, он уставился на дверь в ванную, которой всегда пользовался, и внезапно захотел изменить пункт назначения, оканчивающийся в ее спальне. Особенно когда представил ее скользкую от горячей воды грудь с мыльной пеной, стекающей с сосков.

Дернув Сисси за руку, он потянул ее за собой.

– Пойдем сюда со мной.

Глава 42

Будто она могла отказать ему, когда он так смотрит на нее?

Когда Джим потянул ее в сторону ванной, Сисси последовала за ним, потому что ее тело совершенно точно желало того, что отразилось в его глазах. Однако ее разум… ее инстинкты? Они размахивали красными флажками – что-то было не так с Джимом, она ненавидела этот жесткий блеск в его глазах.

Но что она могла сделать? Было уже поздно, а день выдался изнурительным для всех, кроме того, всегда есть завтрашнее утро. Она поговорит с Эдди и Эдом, может они смогут помочь.

Джим пропустил ее вперед, а затем закрыл и запер за собой дверь, пока она моргала и вздрагивала. Лампа над старомодной раковиной была включена, по-больничному яркое освещение на белой плитке казалось таким же романтичным, как и проверка зрения, но Джим позаботился об этом. Дотянувшись, он открутил две лампочки из трех, а затем завесил оставшуюся полотенцем, аккуратно и не слишком близко к источнику тепла.

– Лучше? – спросил он.

Сисси кивнула, по какой-то причине почувствовав смущение, хотя, ну же, как будто они уже не делали этого раньше. Однако сейчас было по-другому… может, потому, что казалось слишком запланированным, намеренным. Или, нет, возможно, потому, что освободившись от демона, она чувствовала, будто собирается быть с ним в первый раз. Прежде? Несмотря на то, что все было изумительно, эта зараза затуманивала ее…

Срань… Господня, подумала она, когда Джим стянул свою футболку через голову, обнажая пресс, грудные мышцы, сильную шею, голову. Даже при таком рассеянном свете его мускулы были прекрасно очерчены, скорее высеченные, чем рожденные, мощные даже несмотря на то, что сейчас он ни с кем не сражался.

Наклонившись, он включил душ, его движения отличались согласованностью, пока он крутил краники, пытаясь отрегулировать воду.

Что до нее? Он мог возиться с температурой следующие двадцать часов.

Только если после он займется ею. Выпрямившись, Джим подошел к ней с горящим взглядом, будто он не только хотел ее, но и нуждался в той связи, которая вскоре возникнет между ними.

– Ты так красива, ты знаешь об этом, – не вопрос, констатация… и как же это было потрясающе. – Но на тебе слишком много одежды.

– Ты собираешься решить эту проблему?

Понимай как «Ну же, действуй».

– Или мне сделать это самой?

– Я позабочусь об этом.

Сисси подняла руки над головой, пока Джим снимал с нее толстовку, а затем его руки были повсюду, начиная с талии и вверх до простого белого бюстгальтера. Опустив голову, он носом отодвинул белый хлопок в сторону и добрался до соска…

Зашипев, Сисси расслабилась, ее тело прогнулось в его сильных руках. Пока он продолжал работать над ней, ее одежда исчезла, штаны, трусики и бюстгальтер, не осталось ничего кроме обнаженной кожи для его глаз, рук и губ.

Мгновением позже Сисси перенесли через край огромной викторианской ванны на ножках, а Джим присоединился к ней под струей горячей воды, когда он задернул занавеску, его тело было в полной боевой готовности пойти дальше. Но вместо того, чтобы позволить ей обвить его талию ногами или поднять вверх ее ногу, чтобы он вошел в нее? Дотянувшись до мыла, Джим растирал его ладонями снова и снова, пока мыльная пена не упала к их ногам, кружась в ароматном водовороте вокруг стока. Его руки были такими нежными, ничего не упускающими, что ей хотелось лечь и сосредоточиться только на том, как он ее ласкает, уделяя особое внимание ее шее, ключице, груди, животу, бедрам, ягодицам.

А когда Джим закончил с каждым дюймом ее тела? Он взял шампунь и приступил к ее волосам, а это, естественно, означало, что ей пришлось прижаться к нему, скользкой от мыла напротив его сильного тела.

Конечно, Сисси пришлось развлечь себя, пока он работал над ней.

Дотянувшись до его эрекции, она взяла его в ладони, от чего он чертыхнулся и сбился с ритма.

– Ты уверена, что хочешь этого? – спросил Джим.

– О, да. Абсолютно.

Сисси водила руками вверх и вниз по его длине, а мыло служило идеальной смазкой, и о, Боже, она любила чувствовать его. Твердый и горячий, с этой бороздкой и округлой головкой. Вскоре он врезался в стену, его огромный вес сдвинул душевую занавеску с изящной перекладины с кольцами.

Его взгляд был одурманенным и одновременно сверхбдительным, пока он пристально глядел не на то, что она делала, но на ее лицо, как будто физическое трение было хорошим, но и только, а на самом деле его заводил тот факт, что именно она делала это с ним. Затем он закрыл глаза и стиснул зубы, его дыхание становилось все чаще и чаще, пока он все ближе и ближе подходил…

Джим кончил перед ней, и ей понравилось наблюдать за ним.

Но восстанавливался он не долго.

Джим глубоко поцеловал ее и поменялся местами, подставляя ее под струю, напор воды ударил по макушке, заставляя запрокинуть голову. Услышав скрип ванны, Сисси посмотрела вниз и увидела Джима на коленях перед собой.

Его руки казались горячей водой по всему ее телу, так же как и его рот – его губы пропутешествовали к развилке ее бедер.

К вершине ее женственности.

А затем Джим лизнул, его язык вытянулся, вкушая ее.

Слава Богу, он все контролировал, запрокинув ее ногу на свое плечо, углубляя проникновение, его руки поддерживали ее, не давая упасть. На сей раз именно Сисси запуталась в занавеске, схватив перекладину, используя ее, чтобы стоять прямо.

Джим губами довел ее до оргазма, а его лицо, вид того, где он был и что делал, перебросили ее через край секундой позже. Но он не остановился.

И Сисси не хотела, чтобы он останавливался.

Тепло и влажно, все было теплым и влажным, начиная с жара, окутывающего их, и заканчивая водой, сбегающей по ее спине, и тем, как он занимался любовью с ее сердцевиной…

Треск стал шоком, он не то чтобы разорвал пузырь секса, но взорвал его к чертям.

В одно мгновение Джим оказался на ногах, готовый к бою – но вокруг не было ни одного врага.

Сисси подняла руки, а с ними и мокрую, мыльную душевую занавеску.

– О, дерьмо. Я сорвала…

Взглянув наверх, она увидела обрывки ткани, висящие на линии из крючков, прикрепленных к металлическим кольцам, свисающих с потолка.

– Плевать, – прорычал Джим, подхватив ее на руки, выбравшись из ванной.

Оставив воду включенной, он прижал ее спиной к двери, и, обернув ее ноги вокруг своей талии, вошел в нее сильным толчком. Впившись ногтями в его плечи, Сисси отдалась сексу и, ох, мужчине, и хотя в душе было замечательно, сейчас было намного лучше.

И именно в этом она сейчас и нуждалась.

Соединившись таким образом? Она могла притвориться, что они будут вместе… навечно.