Текст книги "Жуткие истории (ЛП)"

Автор книги: Дж. А. Конрат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Bы думаете, я вам лгу.

– Эти вещи не просто материализовались внутри вас из другого измерения, мистер Смит. И у вас внутри, вероятно, нет отделения Казначейства США, чеканящего монеты.

По крайней мере, кому-то, казалось, было весело. Уэстон задавался вопросом, когда попросить доктора раскошелиться на доллар.

– Я говорю правду.

– У вас есть сосед по комнате? Тот, кто любит розыгрыши?

– Я живу один.

– Bы пьете? Принимаете какие-нибудь наркотики?

– Я иногда пью пиво.

– Bы когда-нибудь пили слишком много? Бывают провалы в памяти? Периоды, когда вы не помните, что произошло?

Уэстон открыл рот, чтобы сказать "нет", но остановил себя. За последние несколько недель было несколько моментов, которые казались какими-то расплывчатыми, с точки зрения памяти. Он бы не назвал их "провалами в памяти". Но он ложился спать, а просыпался в другой части дома. Голый.

– Думаю, я мог бы прогуляться во сне, – признался он.

– Теперь мы к чему-то приближаемся, – доктор Ваггонер снял перчатки и положил их в корзину для опасных материалов. – Я направлю вас к специалисту.

Уэстон почесал в затылке.

– Так вы думаете, я ем пуговицы и мелочь во сне?

– Они проникают в вас, так или иначе. Считайте, что вам повезло. Однажды у меня был пациент, который во сне зашел в интернет-казино и спустил семьдесят восемь тысяч долларов.

– Значит, он пришел к вам за помощью в борьбе с лунатизмом?

– Он пришел ко мне, чтобы вправить сломанный нос, после того, как его жена узнала об этом. Не волнуйтесь, мистер Смит. Сегодня вечером я пропишу вам снотворное, которое поможет обуздать ночные перекусы, и специалист докопается до корня вашей проблемы. Лунатизм обычно является результатом стресса или депрессии.

Уэстон нахмурился.

– Этот доктор, к которому вы меня направляете. Он мозгоправ?

– Его зовут доктор Глендон. Он – психиатр. Моя медсестра запишет вас на прием. А пока постарайтесь запереть все мелкие предметы, которые можно проглотить, в вашем доме.

* * *

Уэстон шел домой, чувствуя себя идиотом. Идиотом, который сел на кактус. Его квартира, расположенная всего в нескольких кварталах от кабинета врача, казалась была за пятьдесят миль, потому что каждый шаг причинял боль.

Солнце начало клониться к закату, и Нейпервилль нарядился по-праздничному. Нити белых гирлянд висели рядом со свежими вечнозелеными венками и бантами, украшая каждый фонарный столб и витрину магазина. Мягко падающий снег усиливал эффект, делая улицу похожей на рождественскую открытку.

Ничто из этого не взбодрило Уэстона. С тех пор, как компания перевела его в Иллинойс, подальше от семьи и друзей в Эшвилле, Северная Каролина, он был подавлен. Но, на самом деле депрессии не было. Все, что Уэстон знал о депрессии, он почерпнул из просмотра телерекламы антидепрессантов. Он никогда не видел рекламы, в которой человек в депрессии ел пятицентовики, но, возможно, доктор Ваггонер был в чем-то прав.

Выудив ключи из джинсов, он собирался вставить их в замок бронированной двери, когда она внезапно открылась. Там, в двух шагах от нее, стояла его злобная соседка. Уэстон не знал ее имени. Она, вероятно, тоже не знала его. Она просто называла его "Громкий человек". Каждые двадцать минут она стучала в стену между их квартирами, крича, что он шумит. Если он включал телевизор, она стучала – даже на самой низкой мощности. Если звонил телефон, она стучала. Когда пищала микроволновка, она стучала. Она стучала даже тогда, когда он чистил зубы.

Он звонил домовладельцу из-за нее три раза. Каждый раз Уэстону доставалось.

– Она эксцентричная, – сказали ему. – Семьи нет. Тебе следует игнорировать ее.

Хозяину легко говорить. Как можно игнорировать человека, который не пускает тебя в твою собственную дверь?

Уэстон попытался обойти ее, но пожилая женщина сложила руки на груди и не сдвинулась с места. У нее была светло-коричневая кожа и какая-то ткань, повязанная на макушке. Уэстон не мог оторвать взгляда от ее ушей, с которых свисали характерные, как у цыганки, золотые обручи. Сами уши были огромными, вероятно, больше ладоней Уэстонa. Может быть, если бы у него были такие большие уши, он бы тоже все время жаловался на шум.

Ее собака, какой-то крошечной игрушечной породы с длинной шерстью и злобным нравом, увидела Уэстона и начала тявкать на него, натягивая поводок. На еe ошейнике была большая золотая бирка с надписью: "РОМИ".

– Прошу прощения, – сказал Уэстон, пытаясь пройти мимо.

Старуха осталась на месте. Роми тоже.

– Я сказал, прошу прощения.

Она ткнула в него старческим скрюченным пальцем.

– Громкий человек! Ты не шуми!

– Eсть такие штуки, которые называются "берушами", – сказал Уэстон. – Я думаю, они бывают очень большими.

Она начала кричать на него на высоком родном языке, который звучал очень похоже на:

– Блааа-лаааа-лааааа-лееее-лаааа-блаааа!

Роми последовала за ней, тявкая рядом. Уэстон выдерживал это около десяти секунд, а затем протиснулся мимо, направляясь к своей квартире. Хор последовал за ним внутрь.

Хотя было еще рано, Уэстон зевнул, потом еще раз. Он повесил ключи на крючок рядом с дверью, включил телевизор на одну настройку выше уровня отключения звука и сел на диван. На ковре была собачья шерсть, что не имело никакого смысла, потому что у Уэстона не было собаки.

Но у сумасшедшей старухи была собака.

Могла ли она каким-то образом проникнуть в мою квартиру?

Запаниковав, Уэстон быстро обошел дом в поисках чего-нибудь пропавшего или не на своем месте. Он вернулся с пустыми руками, но, к своему стыду, понял, что собирал все, что меньше спичечного коробка, и распихивал по карманам. Он взял эти предметы и положил их в ящик для мусора на кухне.

По какой-то причине этот поступок лишил его последней капли энергии, а солнце еще даже не зашло. Он снова сел на диван, переключил канал «Sci-Fi» и закрыл глаза всего на несколько секунд.

* * *

Уэстона разбудил звон. Он лежал голый на кухонном полу, в окна лилось солнце. Уэстон автоматически причмокнул губами, проверяя, не почувствовал ли чего-нибудь необычного на вкус. Затем он встал на колени и потянулся к телефону, стоявшему на стойке.

– Мистер Смит? Звонят из офиса доктора Ваггонера. Пожалуйста, подождите минутку.

Уэстон почесал грудь, слушая, как Нил Даймонд поет для кресла, которое, очевидно, его не слышало.

– Уэстон? Это доктор Ваггонер. Как вам спалось прошлой ночью?

– Не очень хорошо, – сказал он, заметив свое обнаженное тело.

– Не забудьте сегодня записаться на прием к психиатру. И еще, не помешало бы сходить к стоматологу. Мы получили лабораторный отчет по образцу вашего стула. В нем были обнаружены три коренных зуба.

– Зубы?

– Да. Ваши зубы. Там также был шнурок от ботинка и серебряный крестик на цепочке. Лаборатория позже пришлет крестик в мой офис, на случай, если вы захотите его забрать. Конечно, сначала его почистят.

– Доктор, у меня...

Доктор Ваггонер повесил трубку прежде, чем Уэстон успел закончить:

– ...у меня нет серебряного крестика.

Он поднялся на ноги и прошлепал в ванную, широко открыв глаза, чтобы посмотреть в зеркало. У Уэстона не отсутствовало ни одного коренного зуба. Каждый из его зубов был на своем месте.

Что, черт возьми, происходит?

У него заурчало в животе. Уэстон сел на унитаз и потер виски, пытаясь разобраться во всем этом. Как он мог проглотить зубы или серебряный крестик? Почему он продолжал просыпаться голым? Что происходит?

Он не хотел смотреть, но, прежде чем покраснеть, заставил себя. И ахнул.

На дне унитаза были два отчетливых предмета, которые ни с чем нельзя было спутать: золотая серьга-обруч и серебряная бирка с надписью "РОМИ".

* * *

Когда он перестал метаться в слепой панике (что заняло добрых двадцать минут) Уэстон заставил себя сесть за компьютер и погуглил «расстройство пищевого поведения+сосед». Это привело его на сайты об анорексии, которая, конечно, не была его проблемой. Затем он попробовал «каннибал» и получил плохиe итальянскиe фильмы ужасов и хиты от дэт-метал-рок-групп. В «спать+есть+люди» появились статьи о снотворных, а «Я ел людей» привело к появлению видео на YouTube с каким-то пьяным членом Клана, который продолжал повторять: Я ненавижу людей, и, по-видимому, выложил видео настолько пьяным, что неправильно написал название своей тирады.

Различные другие словосочетания породили страницы о Ганнибале Лекторе, Альфреде Пэкере^[16], Соуни Бине^[17] и, в конечном счете, о Гензеле и Гретель.

Находясь на сайте о сказках, Уэстон переключился со старой ведьмы, которая хотела съесть детей, на большого злого волка, который хотел съесть детей. Это привело его на сайт об истории ликантропии, на котором были представлены несколько старых картин, изображающих людей-волков, убегающих с кричащими младенцами во рту. Вскоре Уэстон наткнулся на «клиническую ликантропию» – настоящий психиатрический термин, который в значительной степени означал «полоумный».

Неужели я действительно сумасшедший? – подумал он. – Думаю ли я подсознательно, что я оборотень?

Быстрый щелчок по лунному календарю подтвердил опасения Уэстона: единственный раз, когда у него были провалы в памяти и он находил странные вещи в своих какашках, было в полнолуние.

Уэстон откинулся на спинку стула с отвисшей челюстью. Он задумался, не позвонить ли кому-нибудь. Своим родителям? Врачу? Копам?

Он искал в своей душе угрызения совести за то, что съел свою злую соседку и ее мерзкую собаку, но ничего не смог найти.

Но он, должно быть, убивал других, более приятных людей. Верно?

Уэстон натянул шорты и снова атаковал Интернет, просматривая последние номера местной газеты в поисках сообщений об убийствах или исчезновениях. Он нашел пять.

Первое было вчерашним. Рука и часть скелета найдены недалеко от Ривер-Уок, популярной лесной тропы в Нейпервилле. Отпечатки на руке принадлежат Леону Корледо. Его смерть была приписана Нейпервильскому Потрошителю.

Как я мог не услышать об этом? – задумался Уэстон. – Наверное, слишком много работы. И тот факт, что новости угнетали его, поэтому он избегал их. Не говоря уже о том факте, что каждый раз, когда он включал телевизор, его недавно переваренная соседка стучала.

Уэстон продолжил чтение и обнаружил, что мистер Корледо был зарегистрированным сексуальным преступником. Большой потери не было. Уэстон перешел по ссылкам на статьи о других известных жертвах Потрошителя. Они включали:

Вальдемар Даминский, 66 лет, местный бизнесмен, имеющий известные связи с польской организованной преступностью.

Тони Риверс, 17 лет, который был обезглавлен после ограбления винного магазина и избиения владельца до потери сознания.

Джинджер Фитцджеральд, которая недавно лишилась опеки над своей дочерью за то, что заперла ее в чулане на неделю без еды и воды.

И Марти Кослоу, юрист.

Уэстон не чувствовал вины и вздохнул с облегчением. Но сколько преступников и адвокатов было в Нейпервилле? В конце концов, у него закончатся отморозки, которых можно было есть. Что тогда?

Он попробовал ввести поисковый запрос «помощь при настоящей ликантропии» и, что невероятно, получил ответ. Единственная ссылка на веб-сайт под названием "Анонимные оборотни".

Уэстон зашел на сайт и обнаружил, что это место для шуток об оборотнях. После того, как натерпелся от потока ужасных каламбуров (Куда оборотни отправляются в отпуск? Гостиница «Войдэй Инн»!), он уже почти сдался, когда заметил крошечную горячую ссылку внизу страницы, которая гласила: «Настоящие териантропы, нажмите здесь».

Из своего чтения по ликантропии он знал, что териантропы были людьми, которые превращались в животных.

Он кликнул.

Страница привела его на другой сайт, на котором был черный фон и всего четыре больших загадочных словa на нем:

ТЕРИАНТРОПЫ ДОЛЖНЫ ПРОСМОТРЕТЬ ИСТОЧНИК

Уэстон уставился на них, гадая, что это значит. Какой источник? Источник их несчастий? Источник их пищи?

Повинуясь наитию, он погуглил «просмотреть исходный код» и обнаружил кучу веб-сайтов о программировании на HTML. И тут он понял.

Просмотреть источник веб-страницы.

Он вернулся на страницу оборотней, открыл панель инструментов Internet Explorer и в меню «СТРАНИЦЫ» нажал «ПРОСМОТРЕТЬ ИСХОДНЫЙ KOД». HTML и Javascript появились в новом окне. Уэстон прочитал всю чушь нa компьютерном языке, пока не дошел до этого:

&ei=xY0_R6–CZXcigGGoPmBCA"+g}return true};window.gbar={};(function(){;var g=window.gbar,a,f,h;functionm(b,e,d){b.display=b.display=="block"?"none":"block";b.left=e+"px";b.top=d+"px"}g.tg=function(b){настоящие териантропы звонят по телефону 1-800-209-7219}

Уэстон схватил свой телефон и дрожащими руками набрал номер.

– Горячая линия териантропов, говорит Зела, могу я вам помочь?

– Я... э-э-э... это правда?

– Вы – териантроп, сэр?

– Думаю, да. Это действительно горячая линия для оборотней?

– Так во что вы превращаетесь, сэр? В волка?

– Понятия не имею. Я заранее отключаюсь, ничего не могу вспомнить.

– Почему вы считаете себя териантропом, сэр?

– Я нахожу, эм... вещи, в моем, эм... кале.

– Такие вещи, как фрагменты костей, украшения, очки, обрывки одежды, монеты, часы и ключи?

– Как вы узнали?

– Я самa териантроп, сэр. Могу я спросить, где вы в настоящее время проживаете?

– Нейпервилль. Иллинойс.

– Итак, я полагаю, вы только что поняли, что вы и есть Нейпервилльский Потрошитель, о котором мы слышали?

– Все они были плохими людьми, – быстро сказал Уэстон. – Я не уверен насчет адвоката, но могу строить предположения.

– Мы следили за новостями. Он был адвокатом, защищал растлителей малолетних. Когда у териантропов есть выбор, они обычно предпочитают злых добрым. Существа внутри нас находят зло более вкусным.

– Это, э-э... приятно знать. Итак... кто вы на самом деле? Bы тоже оборотень?

– Я – белкa-оборотень, сэр.

– Когда восходит полная луна, вы превращаетесь в белку?

– Да.

– Белку с торчащими зубами и большим пушистым хвостом?

– Эту самую.

Уэстон не был уверен, должен ли он смеяться или нет.

– Bы уменьшаетесь? Или остаетесь в натуральную величину?

– В натуральную величину.

– И вы едите людей?

– Нет, сэр. Не все териантропы плотоядны.

– Итак, если вы не возражаете, я спрошу, что вы делаете, когда меняетесь?

– Я обожаю орехи.

Уэстон тщательно подбирал свои следующие слова.

– Они что... злые?

– Сэр, я не обижаюсь нa ваш сарказм, поскольку вы находитесь на грани нервного срыва, поэтому проигнорирую его. Вы заинтересованы в получении помощи при вашей териантропии?

– Да, пожалуйста. Спасибо вам, Зела.

– Позвольте мне проверить расписание собраний. Хорошо, сегодня в полдень состоится собрание AO в церкви Святого Люциана в Шаумбурге, примерно в десяти милях к северо-западу от вас. Пароль для входа – Тэлбот.

– Что такое AO?

– Анонимные Oборотни.

– Значит, я просто пойду туда, и они позволят мне присоединиться к ним?

– Если вы скажете пароль. Да.

– Мне нужно что-нибудь взять с собой?

– Пончики – это всегда вкусно.

– Пончики. Я мог бы принести пончики. Bы будете там сегодня вечером, Зела? Я могу принести пончики с арахисом.

– Это очень заботливо с вашей стороны, сэр, но я живу в Нью-Джерси. И еще я думаю, что вы в некотором роде придурок. Могу ли я вам еще чем-нибудь помочь?

– Нет. Спасибо, Зела.

– Спасибо, что позвонили на горячую линию.

Уэстон повесил трубку, закончив, без сомнения, самый сюрреалистичный разговор, который у него когда-либо был в жизни. Час назад он был обычным парнем с некоторыми странными дефекациями. Теперь он был на 99% уверен, что он какой-то териантроп.

Но какого рода?

Он вернулся к дивану, подобрал волосы. Длинные, сероватые, пушистые.

Был ли он вепрем-оборотнем?

Нет. Он ел людей. Должно быть, был каким-то плотоядным животным.

Итак, какие серые животные ели других животных?

Волки, очевидно. Койоты. Собаки. Кошки. Были ли слоны плотоядными?

В Интернете ему сказали, что они травоядные, и это принесло облегчение. Но потом Уэстон подумал о другом сером плотоядном.

Крысы.

Уэстон не хотел быть крысой-оборотнем. Он ненавидел крыс. Одно дело есть орехи. Купаться в канализации, есть отбросы, фекалии и мертвых животных – это было ужасно. Он поднес подмышку к лицу и понюхал, пытаясь уловить какой-нибудь запах нечистот. Казалось, все в порядке. Затем он проверил время и увидел, что у него есть два часа, чтобы добраться до собрания AO. Поэтому он заскочил в душ, оделся и отправился в путь.

* * *

Ночью шел снег, отчего Нейпервилль казался еще более похожим на зимнюю Страну Чудес. Лицу Уэстона было приятно ощущать холод. Он объяснил легкую лихорадку своим состоянием: Google сообщил ему, что у волков средняя температура тела 38.

Его первой остановкой был дом доктора Ваггонера, чтобы забрать серебряный крестик. Уэстон не хотел оставлять его себе, но это было доказательство убийства, поэтому лучше всего было от него избавиться.

Медсестра вручила ему конверт.

– Bы собираетесь надеть его? – спросила она, сверкнув глазами.

– Не сейчас.

Но когда он вышел на улицу, то все-таки открыл конверт, чтобы взглянуть. Это действительно было серебро. Но во всех фильмах, во всех книгах говорилось, что серебро убивало оборотней. Уэстон глубоко вздохнул и высыпал его на ладонь. Он не обожeг его кожу. Или так было только с вампирами?

Он поднес его к лицу, готовый коснуться языком, когда вспомнил, где он был. Кроме того, он уже прошeл через его организм, не убив его. Очевидно, легенды были неверны.

Он сунул крестик в карман пальто и пошел в город, в сторону пекарни. По пути он встретил мужчину в костюме Санта-Клауса, звонившего в колокольчик, призывая к какой-то благотворительности. Думая о кресте, Уэстон подошел и опустил его в стальной горшок для сбора пожертвований.

– Осторожно, – пробормотал Санта низким и зловещим голосом.

Уэстон не был уверен, что правильно расслышал.

– Простите?

– В Нейпервилле разгуливает убийца, – Уэстон чувствовал алкогольный запах сиропа от кашля в дыхании Санты. – И не обычный убийца. Выходит только в полнолуние.

– Э-э-э, спасибо за предупреждение.

Уэстон начал уходить, но рука Санты протянулась и схватила его за запястье, сжимая, как клешня омара.

– Непослушные мальчишки получают по заслугам, – нараспев произнес Санта.

– Э-э-э... Ладно...

Глаза Санты внезапно загорелись, загоревшись каким-то внутренним огнем.

– Они будут разорваны на части! Их головы будут отделены от их нечестивых тел! Сожжены дотла на священной земле! СОЖЖЕНЫ! СОООООЖЖЖЖЖЖЖЕЕЕННННЫЫЫЫЫ!!!!!

Уэстон высвободился, затем быстро перешел на другую сторону улицы, сильно потрясенный. Что это за благотворительная организация, которая разрешает психопатам, страдающим от кашля, появляться на публике? Разве не было какого-то процесса отбора добровольцев?

Он оглянулся через плечо и увидел, что Псих Санта разговаривает по мобильному телефону, все еще указывая на него, как Дональд Сазерленд в конце первого ремейка "Вторжения похитителей тел". От этого у Уэстона мурашки побежали по коже.

Неприятное чувство не покидало его всю дорогу до "Булочной Руссоффa", где он купил дюжину пончиков ассорти и черный кофе. Выйдя обратно на улицу, Уэстон подумал, не пойти ли домой другим путем, чтобы снова не встречаться с Психом Клаусом, но потом упрекнул себя за страх. В конце концов, он был оборотнем. Чего ему было бояться? Если этот Санта действительно был плохим человеком, велика вероятность, что внутренний териантроп Уэстона съест его сегодня ночью, в полнолуние. Уэстон позволил себе слегка улыбнуться при мысли о том, что завтра утром увидит седую бороду в своем унитазе.

Поэтому он собрался с духом и пошел домой обычным путем. Но когда он проходил мимо места, где был Псих Санта, он увидел, что волонтера там больше нет. Сумасшедший Клаус собрал свои пожертвования и ушел.

Уэстон дошел до парковки у своего дома, сел в машину, потратил минуту на программирование GPS и направился в пригород Шаумбурга. Во время поездки он пытался собраться с мыслями о событиях последних двадцати четырех часов. Но не мог сосредоточиться. Перед глазами все время стояло лицо Санты. В ушах продолжали звучать его угрозы. Однажды в зеркале заднего вида он поклялся, что увидел кого-то в остроконечной красной шляпе на несколько машин позади себя.

– Ты становишься параноиком, – сказал он себе, отказываясь больше пить кофе.

Все равно он поехал немного быстрее.

Десять минут спустя он был у церкви Святого Люциана, непритязательной католической церкви с атмосферой 1970-х в архитектуре. Она была оранжевой с черной гонтовой крышей, в форме перевернутой буквы "V". Два больших витражных окна располагались по бокам от двойных входных дверей, а на вершине шпиля стояла чья-то статуя, возможно Иисуса. На стоянке было всего шесть машин, что Уэстону понравилось, потому что он плохо запоминал имена, и никто не остался бы без пончика. Он припарковался за внедорожником и глубоко вздохнул, чтобы успокоить нервы. Было 10:46.

– Сомневаюсь, что что-то получится.

С хлебобулочными изделиями в руках он подошел к двойным дверям и вошел в церковь Святого Люциана.

В церкви было темно, тихо. Пахло ароматическими свечами, многие из которых горели на подставке рядом с ящиком для пожертвований. Уэстон посмотрел вдоль прохода, на алтарь, но никого не увидел. Затем он заметил написанную от руки табличку, приклеенную скотчем к спинке скамьи, которая гласила: «СОБРАНИЕ AO В ПОДВАЛЕ».

Он повернулся на 360 градусов, открыл кладовку, затем исповедальню, прежде чем нашел дверь на лестницу рядом с купелью для крещения. Бетонная лестница не была освещена, но внизу он услышал голоса. Уэстон спускался, и чем ниже он спускался, тем становилось теплее. Внизу он прошел мимо большой печи, по короткому коридору в комнату для совещаний.

Скучающего вида мужчина, чьи седые волосы и дряблая кожа выдавали его где-то шестьдесят, разглядывал Уэстона сквозь очки с толстыми стеклами. На нем были джинсы и выцветший свитер с высоким воротом. По его позе и строгой стрижке Уэстон предположил, что он бывший военный. Он стоял на страже у двери, не давая Уэстону заглянуть внутрь.

– Извините, сэр. Это частная встреча.

Разговоры в комнате прекратились.

– Это AO, верно?

– Да. Но только по приглашению.

Уэстон на мгновение растерялся, пока не вспомнил разговор по горячей линии.

– Тэлбот, – сказал он.

– Тэл... что?

– Тэлбот. Разве это не пароль?

– Нет.

– Это пароль прошлой недели, – сказал кто-то из присутствующих.

– Извини, приятель, – cтарик сложил руки на груди. – Этот пароль был на прошлой неделе.

– Это то, что мне сказали использовать.

– Кто?

– Женщина с горячей линии АO. Тина, или Лена, или как ее там...

– Извини. Не могу тебя впустить.

– Я принес вам пончики, – oн покорно поднял коробку.

Cтарик забрал их.

– Спасибо.

– Так я могу войти?

– Нет.

Уэстон не знал, что делать. Он мог бы перезвонить на горячую линию, но у него не было под рукой номера. Ему нужно было найти доступ в Интернет, найти веб-сайт, и к тому времени встреча могла закончиться.

– Послушай, – Уэстон понизил голос. – Ты должен впустить меня. Я – театралтроп.

Несколько смешков из зала.

– Значит ли это, что с восходом луны ты начинаешь ставить Шекспира? – спросил кто-то.

Снова смех. Уэстон осознал, что он сказал.

– Териантроп, – поправил он. – Я – Нейпервилльский Потрошитель.

– Мне все равно, будь ты хоть матерью Терезой. Ты не войдешь без правильного пароля.

Уэстон щелкнул пальцами.

– Зела. Ее звали Зела. Она белкотелка. Ей нравится грызть...

Старик оставался бесстрастным.

– Я имею в виду, она сказала, что она оборотень-белка. Она грызет орехи.

– Я позвоню Зеле, – это был женский голос.

Уэстон ждал, гадая, что он будет делать, если его прогонят. Несмотря на все свои поиски в Google, он нашел очень мало информации о своем состоянии. Ему нужно было поговорить с этими людьми, чтобы понять, что происходит. И научиться справляться с этим.

– С ним все в порядке, – сказала женщина. – Зела дала ему неправильный пароль. Хотя сказала, что он в некотором роде придурок.

Старик пристально посмотрел на Уэстона.

– Мы не допускаем болтунов на собраниях AO. Понял?

Уэстон кивнул.

– О, успокойся, Скотт, – cнова эта женщина. – Впусти беднягу.

Скотт отошел в сторону. Уэстон забрал свои пончики и вошел в комнату. Стандартный церковный подвал. Низкий потолок. Запах сырости. Флуоресцентные лампы. Старомодная кофеварка, булькающая на подставке в углу, рядом с сундуком. В центре возвышался длинный стол в стиле кафетерия, окруженный оранжевыми пластиковыми стульями. В креслах сидели пять человек, трое мужчин и две женщины. Одна из женщин, эффектная блондинка, встала и протянула руку. У нее были щеки-яблочки, крошечный вздернутый носик и губы Анджелины Джоли.

– Добро пожаловать в Анонимные Oборотни. Я – Ирена Рид, президент отделения.

Тa, кто звонилa Зеле. Уэстон протянул руку, чтобы пожать ее, но она уклонилась от нее, схватив пончики. Она поставила их на стол, и все собрались вокруг, выбирая пончики. Ирена выбрала с начинкой желе и откусила, мягко и медленно. Уэстон нашел это невероятно эротичным.

– Так как же тебя зовут? – промурлыкала она, припорошив рот сахарной пудрой.

– Я думал, это анонимно.

Ирена жестом пригласила его подойти поближе, и они подошли к кофейному столику, пока все остальные ели.

– Основатели думали, что у Анонимных Oборотней есть серьезность.

– Cерьезность?

– Ну, знаешь. Глубина. Извини, я – школьный учитель, это одно из наших нынешних словосочетаний. Когда создавалась эта группа, они подумали, что Анонимные Oборотни звучат лучше, чем другие потенциальные названия. Мы были так близки к тому, чтобы назвать себя просто «Оборотнями».

– А. Тогда ладно, – oн посмотрел на группу и помахал рукой. – Меня зовут Уэстон.

Уэстон ждал, что все они ответят в унисон: "Привет, Уэстон". Они не ответили.

– Добро пожаловать, – попытался прошептать Уэстон.

По-прежнему никакого приветствия.

– Они не очень общительны, когда перед ними стоит еда, – сказала Ирена.

– Понимаю. Так... ты – териантроп?

– Оборотень-гепард^[18]. В этом есть некоторая ирония судьбы – быть учителем.

Он тупо уставился на нее, ничего не понимая.

– Мы изгоняем болтунов, – Ирена приложила руку ко рту и хихикнула.

Уэстон понял, что уже влюблен в нее.

– Итак, кто все эти люди?

– Бывший морской пехотинец Скотт Ховард, он – оборотень-черепаха.

Уэстон заново оценил мужчину. Длинная морщинистая шея. Горбатая спина.

– Eму идет.

– Маленький парень с большой головой, это Дэвид Кесслер. Он оборотень-корал.

Уэстон моргнул.

– Он превращается в корал?

– Да.

– Как коралловый риф?

– Тcc... Он чувствителен к этому.

– Как насчет той пожилой женщины? – Уэстон указал на дородную фигуру с огромной копной вьющихся черных волос.

– Филлис Алленби. Она – фурри^[19].

– Что это?

– Фурри наряжаются в костюмы животных. Как талисманы бейсбольной команды.

Уэстон был сбит с толку.

– Зачем?

– Я не уверенa. Может быть, это какая-то странная история с сексом.

– Так она не териантроп?

– Нет. Ей нравится надевать костюм бегемота и танцевать. Лично я этого не понимаю.

– Почему ее пускают на собрания?

– Нам всем ее немного жаль.

Высокий мужчина, державший во рту что-то, покрытое брызгами, окликнул их.

– Вы двое говорите о нас?

Ирена выстрелила в него большим и указательным пальцами.

– В точку, Энди.

Энди важно подошел, его улыбка была измазана шоколадом. Он с энтузиазмом пожал Уэстону руку.

– Энди Макдермотт, оборотень-кабан.

– Ты... превращаешься в свинью? – предположил Уэстон.

– На самом деле, когда восходит полная луна, я превращаюсь в кого-то чрезвычайно эгоистичного и без умолку болтаю о никчемных мелочах, происходящих в моей жизни.

Уэстон не был уверен, что ответить. Энди хлопнул его по плечу так сильно, что тот покачнулся.

– Зануда! Понял? Oборотень-зануда! – Энди рассмеялся, осыпав Уэстона брызгами. – Вообще-то, шучу, я превращаюсь в свинью.

– Ты имеешь в виду свинью побольше, верно, Энди?

Энди бросил на Ирену взгляд, который был чистой воды непристойностью.

– Боже, ты такая горячая, Ирена. Когда же мы соберемся вместе, заведем себе выводок маленьких пушистиков?

– После дождичка в четверг, Энди. И это были бы не пушистики. Это были бы хрюшки.

– Бабах! – сказала Филлис. – Пристрели эту свинью, девочка.

– Так, a кто последний парень? – cпросил Уэстон. – Тот, что побольше?

Троица взглянула на мускулистого мужчину, сидевшего в конце стола и уставившегося в пространство.

– Это Райан.

– Просто Райан?

Энди вытер рот рукавом спортивной куртки.

– Это все, что он нам когда-либо рассказывал. Никогда не говорит. Никогда не произносит ни слова. Приходит на каждое собрание, но просто сидит с видом Терминатора.

– Во что он превращается?

– Никто не знает. Должно же быть что-то, иначе Зела не послала бы его сюда.

Энди повернулся к Уэстону.

– Так ты – Нейпервилльский Потрошитель, да? Что ты за териантроп? Крыса-оборотень?

Энди нахмурился.

– Я не уверен. Мне кажется, я – оборотень-волк.

Это вызвало смех в группе.

– Что смешного?

– Сначала все думают, что они оборотни-волки, – объяснила Ирена, похлопав его по руке. – Это потому, что волки – самые популярные териантропы.

– О них пишут все хорошие газеты, – сказал Энди. – Все книги. Все фильмы. Но никогда не увидите фильм под названием «Американский кабан-оборотень в Лондоне».

– Или «Хрюканье»^[20], – добавила Филлис.

Фурри она или нет, но Филлис начинала нравиться Уэстону.

Рука Ирены скользнула вверх по руке Уэстона, отчего у него слегка закружилась голова.

– Поскольку мы не можем вспомнить, что мы делали, когда менялись, все мы сначала предполагаем, что мы оборотни-волки.

– Итак, как я могу узнать, во что я превращаюсь?

– Я установил видеокамеру и записал себя, – Энди полез в карман куртки, достал компакт-диск. – Мы можем вставить его в DVD, если хочешь.

– Не говори "да", – предупредила Филлис. – В последний раз он вставил запись, на которой он и какая-то женщина занимаются мерзостью. И это было действительно мерзко.

– Глупая ошибка, – Энди наклонился ближе к Уэстону и прошептал: – Она была чирлидершей колледжа, изучала массаж. После этого я неделю ходил в раскоряку.

– Она была пожилой женщиной, – сказала Филлис. – С ходунками.

– Не лезь не в свое дело, ты, извращенка. Ты даже не настоящий териантроп.

Филлис выпятила челюсть.

– В глубине души – настоящий.

– В полнолуние ты не превращаешься в бегемота. Ты превращаешься в идиотку, которая надевает костюм бегемота и скачет вокруг, как умственно отсталая ведущая детского шоу.

Филлис встала, сжав кулаки.

– Я засуну яблоко тебе в рот и поджарю тебя на вертеле, свинобекон.

– Хватит, – Ирена подняла руки. – Мы взрослые люди. Давай вести себя соответственно.

– Кто-нибудь хочет последний пончик? – это сказал Дэвид, оборотень-корал. – Уэстон? Ты еще ни одного не съел.