Текст книги "Происхождение (ЛП)"

Автор книги: Дж. А. Конрат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Что я хочу после клятвы под страхом казни, так это знать, какого черта я здесь делаю.

– Говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Следуйте за мной.

Рэйс направился к Красной двери, а Энди последовал за ним. Коридор Красного рукава выглядел точно так же, как и Желтого: белый и стерильный, с пронумерованными дверями, на этот раз с надписью КРАСНЫЙ. Но через несколько десятков ярдов Энди заметил существенную разницу. Рэйсу пришлось остановиться перед воротами, преграждавшими коридор, напоминавшими тюремную дверь с толстыми вертикальными стальными прутьями в тяжелой раме.

– Титан, – пояснил Рэйс, нажимая какие-то цифры на клавиатуре, встроенной в стену. – Они могут остановить несущегося носорога.

Раздался звуковой сигнал и металлический звук, когда дверь отперлась. Дверь распахнулась внутрь, и Рэйс придержал ее для Энди, а затем с громким лязгом закрыл за собой. Энди почувствовал себя в ловушке. В пятидесяти ярдах дальше они наткнулись на еще одну преграду из прутьев.

– Зачем такая защита? – спросил Энди. – У вас тут проблема с носорогами?

– Ну, рога у него есть, это точно.

Рэйс открыл вторые ворота, и Красный рукав резко оборвался у дверей Красная 13 и Красная 14.

– Он был найден в Панаме в 1906 году рабочими, копавшими канал, – сказал Рэйс. – Последние сто лет он находился в каком-то глубоком сне, как в коме. До прошлой недели. На прошлой неделе он проснулся.

– Он?

– Мы называем его Баб. Он пытается общаться, но мы не понимаем, что он говорит.

Опасения Энди усиливались с каждым вдохом. У него возникло иррациональное желание развернуться и бежать. А может быть, это было не так уж и иррационально.

– Баб – человек? – спросил Энди.

– Нет, – усмехнулся Рэйс. Генерал явно наслаждался собой.

Видимо, у него не часто бывают посетители, – догадался Энди.

– Так кто же он?

– Посмотрите сами.

Рэйс открыл дверь Красной 14, и Энди чуть не задохнулся от животной вони. Это был не запах фермы. Это был мускусный, тошнотворный, кисло-сладкий запах крупного хищника.

Заставив себя двигаться, Энди сделал два шага в комнату. Она была большой, размером со спортивный зал, половина была заполнена медицинским оборудованием. Задняя часть была отгорожена массивной полупрозрачной перегородкой, стеклянной или пластиковой. За ней находился...

– Господи Иисусе, – пробормотал Энди.

Разум Энди не мог обработать то, что он видел. Зубы. Глаза. Когти.

Эта штука не должна была существовать в реальной жизни.

– Биикс э биил, – сказал Баб.

Энди пролетел мимо Рэйса в сторону коридора.

– Я обещаю никому не говорить.

– Мистер Деннисон...

Энди уперся в титановые прутья и выругался сразу на нескольких языках. Его ладони были мокрыми от пота, и у него началась гипервентиляция.

Рэйс догнал его, положив руку на плечо.

– Прошу прощения, что не подготовил вас, но здесь мало развлечений, и так забавно наблюдать, как люди впервые видят Баба.

Энди отпрянул от него.

– Баб? Вельзевул! У вас там Сатана!

– Возможно. Отец Трист думает, что это демон низшего уровня, вроде Молоха или Рахаба, но раввин Шотцен признает, что это может быть Мастема.

– Я бы хотел уйти, – сказал Энди, стараясь чтобы его голос звучал спокойно. – Прямо сейчас.

 – Не волнуйтесь. Он не представляет опасности. Я даже входил к нему. Он просто страшно выглядит, вот и все. А эта перегородка из плексигласа рассчитана на восемь тонн. Это так же безопасно, как посещение обезьянника в зоопарке.

Энди его слова не успокоили.

– Вы сумасшедший, – буркнул он.

– Послушай, Энди, – перешел генерал на доверительный тон, одновременно переходя с ним на "ты", – я присматриваю за Бабом уже более сорока лет. К нам приезжали лучшие умы в мире – врачи, ученые, священнослужители, да мало ли кто еще. Мы многое выяснили, но все остальное – лишь теория. Баб сейчас в сознании и пытается общаться. Ты – ключ к этому. Неужели ты не понимаешь, как это важно?

– Я... – начал Энди, соображая, как бы выразится точнее.

Рэйс закончил мысль за него.

– Боишься. Конечно, ты боишься. Любой испугается, увидев Баба. Нас учили бояться его с самого рождения. Но, перефразируя Сэмюэля Батлера, скажу: мы не знаем дьявола, потому что библию написал Бог. Просто подумай о том, что мы можем узнать от него.

– Вы военный, – покачал головой Энди. – Думаю, у вас несколько иные цели, – он обвиняюще посмотрел на генерала. – Скорее всего, вы рассматриваете Князя Тьмы как универсальное оружие, и пытаетесь понять, как его можно применить.

Дружелюбная улыбка исчезла с лица Рэйса, его глаза сузились.

– У нас есть возможность, мистер Деннисон, – вновь перешел он на официальный тон. – Возможность, которой у нас не было с тех пор, как Христос ходил по земле. В этой комнате находится легендарное существо, и то, что он может поведать нам о мире, вселенной и самом творении, поражает воображение. Вы были выбраны, чтобы помочь нам, работать в нашей команде. Многие бы убили за такой шанс.

Энди сложил руки на груди.

– Вы думаете, я поверю не только в то, что дьявол безобиден и просто хочет поболтать, но и в то, что самый большой правительственный заговор в истории мира имеет только добрые намерения?

С бесстрастным видом Рэйс обдумывал ответ, а затем разразился хохотом.

– Черт, неужели в это так трудно поверить?

Энди не мог не оценить его самоиронию.

– Генерал Мердок...

– Рэйс. Зови меня Рэйс. И я понимаю тебя. Я так давно участвую в Проекте, что для меня все это – норма. Тебе нужно поесть, отдохнуть, подумать. Мы перекусим, и я покажу тебе твою комнату.

– А если я захочу уйти?

– Это не тюрьма, сынок. Я уверен, что ты был не единственным парнем в списке президента. Ты волен уйти, когда захочешь, если только ты никому об этом не скажешь.

Энди сделал глубокий вдох, и почувствовал, что приходит в норму. Рэйс открыл ворота, и они направились обратно.

– Мир действительно катится в ад, не так ли? – сказал Энди.

Рэйс усмехнулся.

– Конечно. И у нас есть место в первом ряду.

Глава 2

Завтрак был легким, но сытным, состоял из банановых кексов, сосисок и кофе. Кофе был единственным свежим продуктом. Еда в комплексе состояла из полуфабрикатов и требовала всего лишь разогрева в микроволновке. Рэйс сказал Энди, что нет смысла держать поваров для небольшой группы, постоянно работающих в комплексе. Это требовало бы постоянного пополнения запасов свежих продуктов. Вместо этого два огромных морозильника несколько раз в год пополнялись всем необходимым – от сыра и хлеба до «Твинки» и «Сникерсов». Молоко – продукт, который плохо замораживается, – хранилось в вакуумной упаковке.

– Сколько человек здесь сейчас? – спросил Энди, размешивая сахар в кофе.

Они сидели на оранжевых стульях за столом Formica с узором из подсолнухов. Зеленая 2 – или харчевня, как ее называл Рэйс, – служила одновременно и столовой, и кухней. Декор, за исключением микроволновок, повторял оформление закусочных 1950-х годов.

– Восемь, включая тебя. Священнослужители: священник и раввин, время от времени отлучаются на короткое время. Все остальные здесь постоянно. Хочешь верь, хочешь нет, но за исключением изоляции и заточения под землей, здесь почти как на курорте. У нас есть сауна, бассейн на четыре беговые дорожки, полная библиотека, даже площадка для игры в ракетбол.

– Кто платит за все это, если об этом знает только президент?

– Социальное обеспечение. Теперь ты знаешь, почему пособия такие низкие.

Энди прикрыл рот кулаком, чтобы подавить зевок. Набив желудок, он вдруг понял, как сильно устал.

– Я провожу тебя в твою комнату, – сказал Рэйс. – Если у тебя еще не было возможности, найди время составить список вещей, которые тебе нужны из твоей квартиры: одежда, книги, что угодно. Я знаю, что ты кое что прихватил с собой, туалетные принадлежности и прочее, но все остальное, что тебе может понадобиться, просто скажи. Это касается и вещей, которые могут понадобиться для исследований. Никаких ограничений. В шестидесятые годы, в шутку, два парня попросили ледовый комбайн. Привезли на следующий день. Конечно, это разозлило президента Джонсона. Этот человек умел ругаться так, как никто из моих знакомых.

– Я все еще не уверен, что останусь.

– Это самое забавное в Бабе. Некоторые кричали, падали в обморок, впадали в истерику при первой встрече с ним. Но ни разу никто не ушел сам, не закончив свою работу. Любопытство – мощный мотиватор.

А еще оно убило кошку, – подумал Энди.

Они вышли из столовой и направились вниз по Голубому рукаву через Голову Осьминога. Проходя, они встретились с женщиной, выходящей из комнаты с табличкой Голубая 5. Она была небольшого роста, и лабораторный халат, который на ней висел, как на вешалке, был ей слишком велик, даже несмотря на закатанные рукава. Ее иссиня-черные волосы были подстрижены под каре, идеально обрамляя треугольное азиатское лицо.

Энди был очарован. Давно он не встречал такой красивой женщины. Со своей подругой Сьюзан, теперь уже бывшей, он встречался не так уж долго и уже достаточно давно.  До Сьюзан он часто ходил на свидания. Он был не красавец, но способность говорить на десятках языков нравилась женщинам. После Сьюзан он больше не пытался строить отношения. Она забрала не только его сердце. Она забрала и его уверенность в себе.

– Доктор Джонс, это Энди Деннисон, переводчик. Энди, это доктор Саншайн Джонс, наш постоянный ветеринар, – представил генерал их друг другу.

– Привет, – кивнул Энди, широко улыбаясь. – Знаете, когда я был ребенком, у меня был ретривер по имени Саншайн. Я обожал эту собаку.

Доктор Джонс уставилась на него, поджав губы.

– Я ни в коем случае не сравниваю вас с собакой, – быстро сказал Энди, видя, что его замечание было принято в штыки. – Но мир тесен: и вас, и мою собаку зовут одинаково.

Она ничего не ответила, и улыбка Энди сдулась.

Рэйс, наблюдавший за этим обменом любезностями с едва скрываемым удовольствием, вмешался, чтобы разрядить обстановку.

– Мистера Деннисона вызвали сегодня в три часа ночи. Он познакомился с Бабом всего час назад. Можно сказать, у него была типичная реакция.

– Эй, я из Чикаго, – сказал Энди с бравадой. – Меня мало что испугает.

– Правда? – наконец произнесла доктор Джонс. В голосе не слышалось дружелюбия. – Следующее кормление Баба в полдень. Может быть, вы захотите помочь?

– Конечно.

Доктор Джонс кивнула, а затем пошла по Голубому рукаву к Голове Осьминога.

Энди подождал, пока она пройдет через дверь, прежде чем прокомментировать знакомство.

– Очень интенсивная дама.

– Она здесь уже неделю, с тех пор как Баб очнулся, и я ни разу не видел, чтобы она улыбалась. Хотя она чертовски хороша в своем деле. Именно она выяснила требования Баба к питанию.

– И какие же?

– Помнишь тех овец, которых ты учуял?

Энди нахмурился, банановые кексы, казалось, устроили переполох в его желудке.

– Ну, – сказал Рэйс. – Вот твоя комната.

Рэйс открыл дверь в Голубую 6. Энди окинул ее быстрым взглядом. Все было устроено как в гостиничном номере: кровать, стол, телевизор, комод, умывальник. Единственное, чего не хватало, так это вида из окна.

– Наш водонагреватель барахлит, так что пока у нас только тепловатая вода. Телефон на тумбочке – только внутренний. Они есть во всех комнатах в Самхейне. Нажми знак решетки, затем номер рукава, за которым следует номер комнаты. Голубой рукав – номер один, желтый – номер два... рядом с телефоном есть список. Я в Голубом 1, так что просто нажми #11, чтобы вызвать меня. Или нажми *100 и включи громкую связь.

Энди зевнул, зная, что ничего из этого не запомнит.

– Единственная внешняя линия находится в комнате управления, – продолжал Рэйс, – и по понятным причинам она ограничена. Если тебе нужно связаться с кем-то за пределами комплекса, то тебе нужно напрямую обговорить это со мной.

Энди посмотрел на кровать и почувствовал, что сейчас заснет стоя.

– Мне нужно проснуться к какому-то определенному времени?

– Я думаю, ты уже обговорил это с доктором Джонс. Хотя я не думаю, что тебе пока стоит наблюдать за кормлением Баба, даже чтобы произвести впечатление на симпатичного доктора.

– Все так плохо?

– Я участвовал в двух войнах, сынок, и даже я считаю, что это достаточно плохо.

Энди пожал протянутую руку Рэйса и пробормотал слова благодарности, хотя не совсем понимал, за что именно благодарит. Перед сном он попытался набросать список необходимых вещей, но, нацарапав три пункта, отрубился.

Его разбудило жужжание. Энди не сразу вспомнил, где находится, но даже поняв это, не мог найти источник звука. Оказалось, это был его телефон, жужжащий, как рассерженная пчела.

Он поднял трубку.

– Мистер Деннисон? Это доктор Джонс.

Энди моргнул и пожелал доброго утра. Часы на комоде показывали 12:07, так что технически сейчас был полдень, но это не укладывалось в его сонной голове.

– Вы можете встретиться со мной в Оранжевой 12, скажем, через пятнадцать минут?

– Конечно. Оранжевая 12.

Доктор повесила трубку. Энди потер глаза и почесал подбородок, ощутив щетину. Он сел в постели. Подумал о демоне. Почувствовал, как сердце начинает колотиться.

Думай об этом, как о очередной работе переводчика, – сказал он себе.

Рядом с дверью в ванную стоял его чемодан. Вздохнув, он открыл чемодан и осмотрел одежду и личные принадлежности, аккуратно упакованные. Электробритва лежала в кармане на молнии, и подхватив ее вместе с зубной щеткой и пастой, направился в ванную.

Побрившись, он заскочил в теплый душ и быстро освежился. Через пять минут он уже был одет в хакисы и светло-голубую джинсовую рубашку. После недолгих раздумий он оставил две верхние пуговицы расстегнутыми, после чего и направился к Оранжевому рукаву.

Добравшись до центра комплекса – Головы Осьминога, как называл его Рэйс, – он увидел там двоих мужчин, сидящих за центральным столом. Оба были старше его по меньшей мере на тридцать лет. Тот, что сидел слева, был в очках с круглыми линзами на таком же округлом лице. У него была лысая голова и седая козлиная бородка, а большой зеленый свитер плотно облегал его тучное тело. Другой мужчина был его комической противоположностью: высокий и сухопарый, щеки впалые, глубокие морщины и хмурое лицо. Он вел себя нервно, в то время как его собеседник был само спокойствие.

Энди они напомнили Берта и Эрни из "Улицы Сезам".

Когда Энди вошел, они вели напряженную беседу, и не отреагировали на его появление.

– Как обычно, – сказал пухлый грудным голосом, – ты сужаешь свое представление о христианском аде до церковных учений, а Данте, Мильтон и Блейк добавляют его для полноты картины. Но концепция подземного мира восходит к Месопотамии почти четыре тысячи лет назад, что предшествует и христианству, и иудаизму.

Худой мужчина вздохнул, словно на своих плечах нес весь мир.

– Я знаю о Месопотамии, как и о египетских, заратуштрийских, греческих и римских верованиях в ад. – У него был тонкий, писклявый голос, который соответствовал его внешности. – Я также знаю о сложности объяснения присутствия зла в божественно созданной вселенной. Но мне кажется, что воплощение зла в виде Сатаны имеет больше смысла, чем дуалистический Бог, который одновременно прощает и гневается.

Толстяк поднял руки и закатил глаза.

– Хватит о темной стороне Бога. Со второго века до нашей эры мой народ верил в отдельное злобное божество, в данном случае Мастема, который был создан ха-Шемой, чтобы делать за него грязную работу, а именно, наказывать за грехи. Именно Мастема, а не Адонай, стоял за испытаниями Иова. Та же Мастема, который искушал пророков Моисея и Иисуса.

Худой поморщился.

– Я ненавижу, когда ты называешь Иисуса пророком.

– Вы, должно быть, священнослужители, – сказал Энди дождавшись паузы, чтобы вставить слово.

– Я думал, это очевидно, – толстяк повернулся к Энди. Тот догадался, что это раввин Шотцен. – Дьявол как падший ангел или дьявол как целенаправленное творение Бога, чтобы быть альтернативой Его свету?

– Я атеист, – признался Энди.

Повисло молчание.

– Ты не веришь свои глазам? – спросил переводчика отец Трист. – Ты видел Баба, верно?

– Да.

– Так вот, он – неопровержимое доказательство того, что Бог существует. Если существует дьявол, должен быть ад, а если есть ад, то есть и рай, и Бог.

Энди не собирался поддерживать этот разговор.

– Я видел существо, который был похож на дьявола. Но называть его демоном из ада, по-моему, еще рано.

– Еще один Фома неверующий, – сказал Трист Шотцену. – Здесь у нас в плену один из приспешников Сатаны, если не он сам собственной персоной, и каждый, кто видит его, сомневается. Почему бы не освободить его? Раз он не дьявол, то и бояться его нечего. Баб, вероятно, стал бы выступать в ток-шоу, а затем мог бы рекламировать безалкогольные напитки.

Взволнованный священник снова повернулся к Энди и выставил указательный палец в его сторону.

– Величайший подвиг Сатаны – убедить нас в том, что его не существует. Он не хочет, чтобы мы верили в него, и это облегчает ему распространение зла. Люцифер – мастер лжи.

– Я не согласен, отец, – вклинился Шотцен. – Бог хочет, чтобы мы знали, что дьявол существует. Именно его адское существование направляет нас на путь истины и света.

Энди направился к двери, ведущей в Оранжевый рукав, сбегая от философской дискуссии. По правде говоря, Энди догадался, что спорящие даже не заметили его ухода.

Коридор Оранжевого рукава выглядел новее, чем остальные помещения, ярко окрашен и с блестящей плиткой, но запах здесь стоял, как от скотоводческого двора. Энди сморщил нос.

Доктор Джонс ждала его у входа в Оранжевую 12, держа в руках планшет, который пристально изучала. Она даже не подняла глаз на Энди, когда он подошел.

– Я готов к кормежке, – сказал Энди. Он увидел, промелькнувшую ухмылку на лице женщины.

Она вошла в Оранжевую 12, ничего не ответив. Энди последовал за ней. Помещение было большим, почти как место заточения Баба. Справа находилось несколько пустых загонов, а слева была огороженная территория, где копошились почти две дюжины овец. Энди никогда раньше не видел овец и был удивлен их размерами. Они были по пояс высотой и тучные, как кучка серого зефира на зубочистках.

– Это настоящая трава, на которой они лежат? – спросил Энди.

– Искусственный газон. Моя идея превратить эту часть комплекса в биосферу была отвергнута как слишком сложная. Сказали, что искусственный газон долговечен и легко чистится.

– Похоже, что они его едят.

– Да, я говорила им, что так и будет. Пойдемте.

Доктор Джонс подошла к шкафчикам возле загона и достала оттуда кожаную сбрую, напоминающую поводья для лошади. Поводья передала Энди, а сама снова полезла в шкафчик и достала полдюжины коробок хлопьев Cap'n Crunch. Она подошла к ограде и позвонила в большой колокольчик, висевший на столбе, который обычно вешали коровам на шею, чтобы те не потерялись. Животные повернули головы на звон.

– Они едят сено, но любят хлопья на завтрак. Чтобы заставить их подойти, мне приходится их приманивать. Проблема в том, что они пугливые. Каждый раз, когда они подходят за лакомством, одно из них забирают.

Доктор Джонс начала открывать коробки и высыпать их в кормушку за загоном. Овцы наблюдали некоторое время, прежде чем первая из них подошла. Она сунула морду в хрустящее лакомство и начала жевать. Доктор Джонс погладила животное по голове.

– Подать шлейку? – спросил Энди.

– Нет, это Вули. Он – овца-Иуда. Он всегда подходит первым, а за ним идут остальные. Если мы его поймаем, больше некому будет подавать им пример.

Вули заблеял в знак согласия, всасывая хлопья, как пылесос. Вскоре к нему присоединились еще две, протискиваясь внутрь. Доктор Джонс схватила одну из них за загривок. Это выглядело грубо, но животное, казалось, не замечало этого и продолжало свою трапезу.

Доктор Джонс ловко накинула упряжь овце на шею, затянув ремни свободной рукой. Держа вожжи подмышкой, она открыла последнюю коробку с хлопьями и поманила пойманное животное к воротам. Несколько других овец последовали за ней, а Вули недовольно фыркнул, что его оставили в стороне.

– Отгони остальных, пока я открываю ворота, – сказала Энди доктор Джонс.

Энди, чувствуя себя полным болваном, замахал руками и зашипел. Овцы уставились на него тупым взглядом, и краем глаза он увидел ухмылку невозмутимой доктора Джонс.

– Давай, овца! Вперед! Шевелитесь! Вперед!

Стадо медленно отступило, и доктор Джонс, открыв ворота, повела своего пленника в один из пустых загонов. Запрев его, она пошла за своим планшетом.

Энди погладил овцу по голове и уставился в ее глаза с вытянутыми зрачками. Глаза Баба. Он вздрогнул, поняв, что не хочет снова увидеть демона так скоро.

С помощью рулетки доктор Джонс измерила длину овцы и ее высоту в плечах. Она записала результаты измерений, а затем нажала несколько кнопок на цифровом дисплее рядом с загоном. Он зафиксировал вес овцы. Она записала и это.

– Итак, люди называют вас Санни?

– Нет, если они хотят, чтобы я им ответила.

Черт, – подумал Энди. – Как такая симпатичная женщина может быть такой холодной?

– Я думала, что все ветеринары должны быть веселыми. Любовь к животным и тому подобное...

Она посмотрела на него пустым взглядом, а затем начала осматривать зубы овцы.

– И как вас зовут? Неофициально.

– Сан. Люди зовут меня Сан.

– Сан^[6]. Это уникально.

– Моя мать была вьетнамкой. Она влюбилась в американского солдата, который привез ее в эту страну до падения Сайгона. Саншайн^[7] – было одним из первых английских слов, которые она выучила. И оно ей понравилось.

– О, я думаю, она знала, что это имя подойдет к вашему веселому нраву.

Сан осматривала глаза овцы, придерживая пальцами раскрытые веки. Овца протестовала против осмотра, отворачиваясь.

– Подождите-ка, – сказал Энди, щелкнув пальцами. – Вы вьетнамка.

– Нет, – сказала Сан.

Но Энди не смог удержаться, ухмыляясь.

– Вы вьетнамка.

Лицо Суна стало еще более суровым.

– Я же сказала, что – нет. Откройте загон.

Энди поднял задвижку на воротах. Сан вывела овцу из загона и подошла к входной двери.

– Я дважды бывал во Вьетнаме, – сказал Энди. – Прекрасное место. Во всех фильмах о войне оно выглядит как ад, но на самом деле оно очень спокойное, как вы думаете?

– Я не знаю. Я там никогда не была. Я американка.

Энди решил заткнуться.

Они повели овцу по коридору к Голове Осьминога, где раввин и священник все еще спорили.

– Вот и еще одна, жалкая тварь, – раввин Шотцен указал подбородком на овцу.

Отец Трист нахмурился.

– Я не понимаю, почему вы не можете сначала гуманно убить овцу. – Он скрестил руки на груди, явно чувствуя себя неловко.

– Баб берет их только живыми, ребята, – ответил Сан. – Вы это знаете.

Раввин покачал головой.

– Как насчет какого-нибудь обезболивающего? Может быть, морфин?

– Мы не знаем, как это повлияет на организм Баба.

– Как насчет хотя бы сигареты? Последнего ужина?

– У нее были хлопья, – сказал Энди.

– Вы, господа, можете провести последний обряд, если хотите, – сказал Сан.

И снова Энди уловил слабый намек на ухмылку на ее лице.

– Святотатство, – возмутился раввин. Но он подошел к овце и, держа ее за голову, произнес несколько слов на иврите.

– Возможно, Баба можно обучить шохету^[8], – сказал Энди. – Тогда он сможет есть в соответствии с шехитой^[9].

Если Шотцен и был впечатлен знаниями Энди, то не показал этого. Вместо этого пухлый священнослужитель покачал головой в знак протеста.

– Баб не будет есть кошерное мясо. Он тварь, пьющая кровь.

Раввин вернулся на свое место. Сан повела овцу к Красной двери. Отец Трист отвернулся, не желая видеть, ка животное уводят на убой.

– Рабби Шотцен произносит эту молитву каждый раз, когда мы скармливаем Бабу овцу, – сказала Сан Энди, когда они вошли в коридор Красного рукава.

– Это была не молитва. Раввин просто извинялся перед овцой за то, что ее убьет не мясник шохет.

Сан ввела код для первых ворот, и Энди запомнил пятизначный номер. Ворота из титановых прутьев распахнулись, но овца не сдвинулась с места.

– Она его чует, – пояснила Сан. Она достала из кармана черный лоскут ткани и накрыла им глаза животного. – Они спокойнее, когда не видят.

После нескольких сильных рывков за поводья овца двинулась вперед.

– Вы ветеринар, вы должны заботиться о животных. Разве вам не жалко отправлять их на смерть?

Сан вздохнула.

– Вы когда-нибудь ели гамбургер?

– Конечно, но...

– Баб – хищник, как лев, как акула, как вы и я. Как бы все вокруг ни были шокированы привычками Баба в еде, если бы они когда-нибудь побывали на скотобойне, то почувствовали бы еще более сильное отвращение.

– Но вы же ветеринар.

– Я ветеринар, который ест гамбургеры. Я также провела шесть месяцев в Африке, изучая львов.

Энди поздоровался на четырех языках африканских племен.

Она не впечатлилась.

Они подошли ко вторым воротам, и Энди набрал цифры на панели. Ничего не произошло.

– Коды разные, – сказала Сан. – Протокол безопасности.

Овца попыталась пройти на звук открывающейся тяжелой двери, но Сан придержала поводья.

Энди тоже остановился. Мгновение тянулось.

– Вам не обязательно входить, – сказал Сан. – Мне просто нужно было, чтобы вы помогли в Оранжевой 12.

Она давала ему возможность увильнуть от созерцания кормежки существа, но он знал, что ее оценка о нем упадет еще ниже, если он ей воспользуется.

Энди вошел.

Запах снова поразил его, пьянящий и мускусный, от которого Энди чуть не вырвало. Здесь еще кто-то находился. Среди медицинского оборудования стоял мужчина в лабораторном халате. Он был высоким и серьезным, с тонкой линией рта и широкими выразительными глазами. Его светлые волосы были короткими и вьющимися. Энди определил, что ему около сорока лет.

– О, время кормления, – сказал мужчина.

– Доктор Фрэнк Белджам, это Энди Деннисон, – представила сопровождающего Сан. – Он переводчик.

– Хорошо, хорошо, нам как раз он нужен. Может, теперь мы сможем понять, что он говорит. Да, да, да.

– Фрэнк – молекулярный биолог. – Сан сказала это так, как будто это объясняло странные речевые обороты и птицеподобные движения доктора. – Как продвигается секвенция, Фрэнк?

– Медленно, медленно, медленно. Наш мальчик – да, он мальчик, хотя нет никаких признаков внешних гениталий – его мочевой пузырь опорожняется через анус, как у птицы. У него 88 пар хромосом. Мы наблюдаем более 100 000 различных генов, что примерно в четыре раза больше, чем у человека. Миллиарды кодонов. Даже Cray^[10] с трудом выделяет последовательности. Пока ничего, но связь появится, я в этом уверен.

– Все живое на Земле, от плоских червей до слонов, имеет общие последовательности ДНК, – пояснила Сан. – Доктор Белджам считает, что Баб также разделяет несколько таких цепочек.

Доктор Белджам несколько раз кивнул.

– У Баба те же четыре основания, что и у всего живого, те же 20 аминокислот. Даже принимая во внимание его... иное анатомическое строение, я считаю, что он земной, то есть у него есть земные родственники. Мы пытаемся сопоставить его с козами, баранами, летучими мышами, гориллами, людьми, крокодилами, свиньями, со всем, на что он похож, чтобы вписать его в животное царство... но сейчас время кормления, так что давайте посмотрим, сможем ли мы стать свидетелями еще одного чуда?

Сан провела овцу мимо Энди и направилась к вольеру Баба. Энди, который избегал смотреть в ту сторону, наконец повернулся туда.

Сначала Баба не было видно. В вольере, размером с баскетбольную площадку и высотой около тридцати футов, протекал ручей, росли деревья, кусты и трава. Листва местами была настолько густой, что даже существо размером с Баба, очевидно, могло в ней спрятаться.

– Все ненастоящее, – сказал доктор Белджам. – Искусственный кустарник, искусственные камни, искусственный ручей. Это должно напоминать местность, где он был найден, в Панаме. Но не думаю, что нам удалось его одурачить.

– Где он? – спросил Энди, осторожно приближаясь к плексигласовой защитной перегородке. Он всматривался в деревья, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь красное.

Баб упал прямо сверху, пол задрожал, когда он приземлился всего в трех футах перед Энди.

Энди вскрикнул и отпрыгнул назад, завалившись на задницу.

Сан рассмеялась.

– Вы забыли, что он умеет летать?

Энди не обратил внимания на насмешку Сан. Баб присел перед ним, его черные крылья трепетали за спиной, как парашют.

У Энди пересохло во рту. Демон был самым удивительным и ужасающим существом, которое он когда-либо видел.

Огромные копыта.

Массивные мускулистые черные ноги с коленями, согнутыми назад, как задние конечности козла.

Когти размером с огромные кинжалы.

Баб подошел к плексигласу и склонил голову набок, изучая человека, стоявшего перед ним. У него была огромная голова с черными бараньими рогами и пастью, полной зазубренных треугольных зубов.

Акульих зубов.

Морда была плоской, со свиным рылом, и он фыркал, отчего запотевало стекло. Его эллиптические глаза – черные раздвоенные зрачки в роговице цвета кровавой мочи – смотрели на Энди с таким интересом, который способны испытывать только разумные существа.

Он был так близко, что Энди мог сосчитать грубые рыжие волоски на широкой груди демона. Переводчик ощутил животный запах, смешанный с запахами субпродуктов и фекалий.

Баб поднял коготь и уткнул его в плексиглас.

– Хач ви хеу, – произнесло существо.

Энди заорал, по-крабьи пятясь назад пока не уткнулся в овцу. Та заблеяла в тревоге.

Баб, как по команде, отступил от перегородки. Его огромные крылья сложились за его массивной спиной. Он подошел к большому дереву и сел там на корточки, ожидая.

Сан провела овцу мимо плексигласа к дверному проему на другой стороне комнаты. Они вошли, и через минуту внутри вольера, слева от Баба, открылся небольшой люк.

Энди хотел предостеречь Сан, чтобы не открывала люк, но потом понял, что отверстие было слишком узким, чтобы Баб мог в него пролезть.

Существо наблюдало, как овца вошла в его владения. Люк за ней закрылся.

Овца стряхнула повязку с глаз и оглядела свое новое окружение. Увидев Баба, она издала крик, очень похожий на человеческий.

Через мгновение... меньше чем через мгновение, Баб вскочил и пролетел по воздуху почти двадцать футов, полностью расправив крылья. Он схватил овцу когтями, имитируя летучую мышь, поймавшую мышь.

Энди отвернулся, ожидая услышать блеяние. Когда предсмертного рокота овцы не последовало, он рискнул посмотреть.

Баб вернулся к дереву, присев на корточки. Овца была зажата в его огромных руках. Но она была цела и невредима. Более того, Баб гладил ее по спине и издавал тихие звуки.

Блеял.

– Он разговаривает с овцой, – сказал доктор Белджам. – Он собирается сделать это. Чудо.

Энди наблюдал, как овца прекратила вырываться. Баб продолжал гладить животное, его отвратительная морда приобрела торжественное выражение. В комнате воцарилась тишина. Энди понял, что затаил дыхание.