Текст книги "Комиссар Его Величества (сборник)"

Автор книги: Дункан Кайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– Носит светло-коричневые ботинки, – сказал Гантон. – Высокие.

– А шляпу? Или без шляпы? Какие брюки? Курит? Что именно? В какое время ты с ним встретился?

Блэки не носит шляпу. Блэки плешивый. И все время, когда Гантон видел его, на нем были застиранные джинсы и летный жилет. Блэки курит самокрутку. Если они встречаются, то всегда в шесть часов.

– Сколько ему лет?

– Около сорока.

– Давай дальше! Уверен, ты знаешь больше.

Но знал он совсем немного. Блэки послал его в Дейвсвилл, чтобы тот посмотрел, что можно найти в доме. Гантон влез через окно, которое осталось незапертым, и тотчас же запутался в сетках.

Я пошел запереть окно («На этот раз точно, Джон. Все эти чертовы окна»), в это время Боб велел Гантону быстро одеваться. Потом надел на него наручники и заставил забраться в багажник «мазды».

– Увидимся дома, – сказал мне Боб. – Вот бумаги от старика Кёндрика.

Бросив коричневый конверт рядом с собой на сиденье «коммодора», я завел мотор и уехал. Боб тронулся сразу же после меня, направившись в Мандереч в полицейское отделение, чтобы сдать Гантона и сделать заявление.

Спустя час я уже сидел в мастерской-кабинете Боба и вскрывал конверт Тома Кёндрика...

Глава 13

В конверте было два листка бумаги, копия вырезанной из газеты истории, опубликованной в 1942 году в «Санди мейл» в Аделаиде, Южная Австралия. Военное время. Заголовок, бросающий в дрожь.

ИСТОРИЯ ЛАССИТЕРА ПОВТОРЯЕТСЯ?

* * *

Золотоискатель исчез во время своей поездки по пустыне

* * *

Прошел год с тех пор, как мы брали интервью у пропавшего вскоре после этого золотоискателя

Далее следовал текст. Мне хватило нескольких мгновений, чтобы просмотреть его и вздрогнуть от заголовка:

ЗОЛОТО

Если на Стринджер Стейшн есть золото, то все, что уже произошло, – только начало. Золото заставило людей броситься на запад, так же, как они бросились в Калгурли и Кулгарди почти столетие назад. Они громко требовали лицензий, называемых «Права старателей», огораживали свои участки земли, дрались, пили и умирали. Дни «золотой лихорадки», казалось, уже закончились, но временное затишье продлится до того момента, когда найдут новое месторождение. И оно будет найдено. Скорее всего – в Западной Австралии, где в любое время можно отыскать залежи каких-нибудь полезных ископаемых. В любой день может прийти какой-нибудь человек и сказать, чтобы взвесили и оценили большой, найденный им самородок. Подобные самородки находило множество людей даже в наши дни: «Рука веры» – в 1980 году в Виктории, «Золотой орел» – чуть больше пятидесяти лет назад в Ларкенвилле; тысяча двести тридцать пять унций. Миллион долларов сегодня. И еще больше их лежит под землей, и все верят в это.

Есть ли золото на земле, принадлежащей Джейн? Может ли стать Стринджер Стейшн новым Калгурли?

Почему бы и нет?

Второе, что бросает в дрожь, – фамилия Ласситер.

Кто он? Я расскажу вам.

Ласситер был золотоискателем и однажды пришел из жаркой центральной части Австралии весь в красной пыли, громко смеясь от счастья: он нашел большую золотоносную жилу. Как вы понимаете, люди часто делали подобные заявления и до него, но им не верили, а Ласситеру поверили, потому что он принес с собой немного найденного золота. Совсем чуть-чуть, но говорил о тоннах.

И тут же выяснилось, что Ласситер наткнулся на эту жилу, почти заблудившись. Он не знал, где очутился. Потом он заболел. Выздоровев, решил, что его находка – всего лишь результат бреда, одна из фантазий, вызванных лихорадкой. Но ведь он принес золото...

Ласситер снова бросился на поиски этих залежей, но не сумел их отыскать. Он не помнил места, и не было ни карты, ни какого-либо ориентира, который смог бы ему помочь.

В течение нескольких лет ученые пытались извлечь факты, которые могли таиться где-то в дальних уголках его памяти. Его подвергали различным испытаниям, применяли гипноз. Между тем не теряющие надежду золотоискатели бросились на охоту, двигаясь по каким-то только им ведомым меткам, которые, как они считали, оставлены Ласситером. Они искали, искали, и некоторые нашли. Но не золотоносную жилу Ласситера.

Наконец, сам он снова решил отправиться на поиски своего золота. Теперь в его экспедиции были лошади, верблюды и даже самолет. Ничего хорошего из этого не вышло. Самолет разбился, беда следовала за бедой. В конце концов все его помощники вернулись. Он остался один, а потом исчез навсегда, и больше его никто никогда не видел.

Много лет спустя в пустыне под камнями была обнаружена табакерка со спрятанными в ней бумагами. Оказывается, Ласситера захватило одно из племен аборигенов, странствующих по Центральной Австралии. Они не причинили ему вреда, однако от себя не отпустили. Он был вынужден странствовать вместе с ними, совершая быстрые, по многу миль в день, переходы от одного водоема к другому. И все же он ухитрился делать на клочках бумаги записи и прятать их.

Конечно, Ласситера уже давно нет в живых. Но с тех пор люди стараются отыскать золотоносную жилу, на которую некогда он наткнулся. Для этого используются самые современные методы обнаружения золота, вплоть до самолетов с металлоискателем на борту. Но все бесполезно.

Итак, что же нашел Джака Грин? Было ли это месторождение, обнаруженное Ласситером, или что-то совсем другое?..

Я начал читать...

"Суббота, Аделаида.

Уже прошел год с тех пор, когда мы последний раз видели Джака Грина, золотоискателя, заявившего пять лет назад о том, что он нашел «небольшие, но богатые» залежи золота где-то в глубине покрытой красной пылью Центральной Австралии.

Прошел уже год с тех пор, когда смелый Грин со своим караваном, состоящим из двух лошадей и двух верблюдов, отправился на запад, держа путь в пыльную и жаркую пустыню Гибсона в поисках золота, которое однажды мельком увидел и вновь потерял.

Последний, кто видел Грина, был Гарри Грэхем, работающий на телеграфе. Грин оглянулся и помахал ему на прощанье рукой; Грэхем помахал ему в ответ.

И вот с тех пор ничего. Ни весточки, ни следа, никто из путешественников его тоже не встречал. Грин исчез.

Поэтому сейчас возникает много разных вопросов.

Жив ли он? Или Джака Грин умер от болезни, жары, голода и жажды в этих страшных бескрайних пустынях Центральной Австралии?

Может, он до сих пор ищет свое золото?

У Джака Грина была мечта, ставшая явью. Он всегда говорил, что грезит о том дне, когда найдет золото. И он нашел его, но потерял. Грин провел в пустыне большую часть своей жизни. Как никто другой, он знал секрет, как выжить в ней. А может быть, Грин еще жив и до сих пор разыскивает свой «маленький пакетик золота», как он обычно говорил, который «принесет сотням людей комфортабельную жизнь».

Может быть, он попал в плен? Ведь захватило же в плен много лет назад странствующее племя аборигенов знаменитого золотоискателя Ласситера и не отпустило до самой его смерти. Может быть, та же участь постигла и Джака Грина?

Читателей должно заинтересовать, что между Грином и Ласситером немало общего. Оба с востока, из Сиднея. Оба искали только золото, оба нашли его и потеряли из-за болезни, свалившей их в момент триумфа.

И теперь, когда Грин исчез и в течение года о нем ничего не было слышно, вероятно, можно провести и последнюю печальную параллель: оба отдали свои жизни золоту, погоне за ним.

Год назад, покидая Аделаиду, Грин дал интервью журналисту «Санди мейл», где говорилось, что он был настроен довольно оптимистично. "Я очень хорошо помню маршруты последних переходов, – рассказывал он, – и планирую следовать точно по моему старому пути. Надеюсь отыскать следы. Может быть, остатки костра или пустую табакерку, которую когда-то выбросил.

На этот раз я намерен отыскать свое золото. Я уже заявлял, что его будет достаточно для того, чтобы сделать комфортной жизнь сотен людей. Если я найду это золото, то буду первым из них. Остальные пойдут по моим следам".

Читатели зададутся вопросом: что за человек был этот Джака Грин, отправившийся один в опасную пустыню Центральной Австралии, зная непереносимый климат, убивший многих славных путешественников, но твердо веря в то, что он найдет залежи золота, лишь мелькнувшие однажды перед его изумленными глазами?

Грин был невысокого роста – пять футов и семь дюймов, но человек крепкого сложения и недюжинной силы; обладал притом силой воли и твердым характером. Многие желали участвовать в его последней экспедиции, но не все выдержали – повернули назад. Грин однажды сказал, что не хочет оставаться ни перед кем в долгу, поэтому перестал пить пиво и даже курить, в течение двух лет откладывал каждый пенс, который получал, работая механиком на фабрике в Аделаиде. Накопив достаточно средств, купил лошадей, верблюдов, провизию и отправился в свою последнюю экспедицию.

Это случилось год назад...

Дон Гей".

Я начал перечитывать статью, когда зазвонил телефон.

– Боб? – спросил голос.

– Его сейчас нет, – ответил я.

– Это его сын?

– Нет, всего лишь друг. Боб скоро будет. Что-нибудь передать?

– Передайте, что звонил Рик Муир. Пусть позвонит, у меня для него кое-что есть.

– Хорошо.

Повесив трубку, я снова принялся перечитывать статью и подумал, что сказал бы ее автор, Дон Гей, узнай он, что Грин не только не погиб, но прожил в полной безвестности еще тридцать лет на севере Западной Австралии. Гей был убежден, что он погиб. «Грин мечтал о жене и ферме с пасущимися стадами» – так грустно мне было читать строки статьи Гея.

...Эти его ежегодные отлучки с фермы Стринджер Стейшн... Для чего они совершались? Во имя данных им когда-то и невыполненных обещаний? Или, может быть, его свободный дух угасал под гнетом монотонного существования и требовал время от времени разрядки? Но в это как-то не верилось. Меня преследовала неотвязная мысль, что Джака нашел свое золото и решил никому об этом не говорить. Никому, кроме жены. Из процитированных репортером слов Грина было ясно, что тот высоко ценил «комфортную жизнь». И нашел способ достичь ее.

Боб вернулся, и я тотчас дал ему статью. Когда он кончил чтение, я рассказал ему о своих соображениях. Боб покусывал губы, в сомнении качал головой.

– Тебе что-то не нравится? – спросил я.

– Твоя идея о комфорте на ферме, парень. Ты считаешь жизнь на Стринджер Стейшн полной удобств и удовольствий?

– Не для меня, конечно.

– Большинство людей мыслят примерно так же. Хотя знаешь что? Предположим, он нашел золото где-нибудь в пустыне между Элис и Кимберли.

– Это, должно быть, недалеко от его дома. Он обычно исчезал на месяц. Только на месяц.

Боб кивнул.

– Несколько дней туда, несколько дней там, несколько дней обратно. Он ездил, чтобы что-то там взять. Но не золото, можешь быть уверен.

– Почему ты так думаешь?

– Один верблюд и, может быть, навьюченный мул. Не смеши меня!

– Тебе звонил парень, – сказал я. – Номер записан в блокноте на столе.

Боб поднял трубку и набрал номер.

– Рик? Это Боб. – Он внимательно слушал, потом сказал: – Спасибо.

Положив трубку на место, подошел ко мне:

– Полицейский самолет приземлялся на Стринджер Стейшн. Там пусто. Нет даже аборигенов. Где же она может быть?

– У нас осталась только одна ниточка, – ответил я.

– Пивная, где Гантон встретился с Блэки? – уточнил Боб.

Я кивнул в ответ, и Боб сказал:

– Гантон сейчас в тюрьме. Завтра состоится суд.

Боб занялся руководством по танкам Шермана, медленно и внимательно просматривая каждую страницу. А я задумался, анализируя все имеющиеся у нас факты. Кстати, станок, который мы привезли со Стринджер Стейшн, мы так и не осмотрели до сих пор. Да еще эти чертовы буквы, наверняка содержащие в себе какой-то намек на секрет, заключенный в Стринджер Стейшн: ферма оказалась настолько ценной, что кто-то ради овладения ею решился даже на похищение или убийство. Я не мог придумать ничего нового. Грин, отправившийся на поиски золота, может быть, нашел что-то еще? Что именно? Да что угодно, от алмазов до долларов, которые перевозил потерпевший катастрофу самолет, летящий из Дакоты и доставлявший деньги на американскую базу. Все это могло быть в реальности и дать Грину желанный комфорт. И, кстати, могло быть погружено на пару вьючных животных.

Но не золото! (Если только он не нашел большой слиток, подобный «Золотому орлу».) Потому что оно обычно встречается в виде небольших вкраплений в тяжелых породах, если конечно, это не золотая россыпь, и для того чтобы их извлечь, потребуется специальное механическое и химическое оборудование.

Механическое. Тут мне пришла в голову мысль, что я слишком поверхностно осматривал станок, привезенный со Стринджер Стейшн и стоящий сейчас на полу посреди комнаты Боба. Он был фута три высотой и оканчивался сверху неким подобием стола: плоский верх с двумя или тремя отверстиями, назначение которых было совершенно непонятно. Этот стол был установлен на прочном стальном каркасе, очевидно, предохранявшем его от колебаний.

Обойдя вокруг станка, я подозвал Боба, попросив и его взглянуть. Мы оба стояли, как истуканы: ничего, что указывало бы на цели его применения, никакой маркировки типа «Дж. и С. Смит, чугунолитейные заводы, Сидней, Австралия», что могло бы подтолкнуть нас мыслить в правильном направлении.

– Камнедробилка? – предположил Боб.

Я повернул этот загадочный станок на бок. Небольшой электрический моторчик, покрытый пылью, был привинчен под столом: Красная и черная кнопки для включения и выключения мотора. Больше ничего. Снова и снова осматривая его со всех сторон, я так ничего и не обнаружил. Оставалось посмотреть его днище. Где-то же должна быть какая-то табличка с указанием изготовителя. Еще одна – такая же, какая была когда-то на этом столе и держалась на шурупах или заклепках. Теперь я понял, откуда появились эти отверстия: заклепки вырваны, и табличка исчезла.

Раздосадованный, я повернул станок на другую сторону, и мы с Бобом, стукнувшись лбами, одновременно бросились рассматривать его. Минуту-другую мы дружно трясли головами, оправляясь от удара. Потом осторожно, все еще видя перед собой мерцающие звездочки, я наклонился вперед и сказал:

– Здесь что-то есть.

– Не вижу, – ответил Боб.

– Это затерто.

Все было покрыто пылью, сквозь которую просвечивала полоска, сделанная из какого-то непонятного металла.

– Дай тряпку, – попросил я.

Когда я все начисто вытер, перед нами возникла полоска длиной в несколько дюймов, над которой явно кто-то поработал напильником.

– Ставлю доллар. Здесь было имя изготовителя, – сказал Боб.

– Было, да сплыло, – разочарованно ответил я. – Наверное, кто-то основательно потрудился до нас.

– Ничего страшного. Есть много способов определить, что же это за имя. Начнем с простейшего.

Боб положил лист бумаги на поблескивающую поверхность и начал заштриховывать ее карандашом – так дети переводят на бумагу изображение, монетки. На листе проступили какие-то едва заметные каракули, и это было хоть что-то. Все остальное было старательно отшлифовано напильником.

– Еще более загадочно, чем эти чертовы письмена, – в ярости сказал я.

– Кажется, похоже на Дуббин, – сказал Боб.

– Нет, – ответил я, вглядываясь в листок. – В Дуббине две буквы "б". Это не то.

– Тогда, может быть, Дудин?

– Нет, – задумчиво сказал я. – Посмотри повнимательнее. Первая и третья буквы "Б" или "Р". Поэтому может быть Бубин. Рубин, Бурин... Чертовы игры! – воскликнул я. – Что за дьявольщина!

– Думаешь, какая-то фамилия?

– Ну! – сказал я.

– Давай-ка посмотрим телефонный справочник.

– Ты считаешь, что эта штука была изготовлена в Перте?

– Нет. Но в телефонной книге есть длиннющий список фамилий, которые хоть подскажут нам...

– Подожди!

– Что?

– На бумаге еще что-то проступило. Правда, очень слабо. Посмотри – в верхнем правом углу.

Карандаш наш снова заработал. Что-то «проявилось» в виде отдельных точек, оставшихся от другой маркировки. Напильник стер почти все буквы, но так как все же они скорее выпирали над поверхностью, чем были вдавлены, кое-что осталось.

На заштрихованной графитом бумаге читалось, хотя и не очень четко, другое слово: Белы.

Телефонный справочник подсказал нам две комбинации: Рурин и Рубин. Больше подходящих фамилий в нем не оказалось.

– Но ведь в этом справочнике указаны не все существующие фамилии, – сказал я.

– Здесь их двести тысяч!

– Однако нет ни Брежнева, ни Горбачева, – парировал я.

– Ты прав. С чего бы им тут быть?

– Ну довольно, давай-ка ближе к делу.

– Итак, мы предположительно имеем фамилию изготовителя этого станка: Рурин или Рубин, живущий где-то в Бельгии, – сказал я. – Верно?

Боб кивнул.

– Теперь достань справочник «Желтые страницы», – попросил я, – и найди мне телефон бельгийского консула.

– Разве здесь есть бельгийское консульство? – удивился Боб, перелистывая новый справочник. – Надо же! – Его палец уперся в строчку. – Есть и консул и даже торгпред. Террас, шестнадцать.

– Номер телефона?

Торгпред Бельгии перезвонит позже в «Макдональд и Слаутер», ответила секретарша. Я сказал, что в данный момент нахожусь в другом месте, и оставил номер телефона Боба.

– Хорошо, – ответила она. – А каким именем вы интересуетесь? Какой фирмой? – Девушка говорила с легким французским акцентом.

– Рубин или Рурин, – сказал я. – Или тот, или другой. Кажется, они изготавливают оборудование.

– Я могу сказать вам, – ответила девушка и засмеялась. – Это Рубин, Очень старая компания и довольно известная в своей области.

– И что же это за область?

– Изготовление станков для шлифования и резания. Рубин всегда занимался изготовлением инструментов.

Я почувствовал, как у меня сжало желудок. Амстердам и Антверпен, подумал я, так много общего, включая изготовление инструментов.

– С каким видом материалов работают станки, изготовляемые Рубином?

– С драгоценными камнями, – ответила девушка.

* * *

Мало-помалу секреты начали раскрываться.

Мэри Эллен Эммет /Стринджер/ Грин, очевидно, была необычайно умной женщиной. Перед ней стояла цель: передать необходимую информацию так, чтобы любители совать нос в чужие дела не смогли ни о чем догадаться, и она должна была найти такой способ, чтобы оказаться понятой только ее внучатой племянницей. Почему она просто не послала Джейн письмо? Возможно, она это сделала, но в то время Джейн была уже далеко от родного дома. Довольно трудно отыскать женщину среди шестидесяти миллионов человек, проживающих в Британии, особенно нелегко, если ты стар, поездка до почты и обратно занимает целый день, а твой адвокат находится от тебя на таком же расстоянии, как Лондон от Вены или Мадрида. Мэри Эллен, по всей видимости, знала, что, когда завещание будет получено, за дело возьмутся юристы и Джейн найдется. Поэтому Мэри Эллен могла рассуждать так: Джейн отыщут и сообщат о наследстве, таким образом для нее будет приоткрыт вход в тайну, и его сможет обнаружить только одна Джейн.

Теперь мы знали о Грине, «рэнджмене», исчезнувшем в пустыне и объявившемся год спустя на Стринджер Стейшн. Грин, который был старателем, нашел что-то такое, для чего ему понадобилось привезти из Бельгии станок для резания и полировки. Значит, он нашел драгоценные камни? Это точно!

Но вот какие?

* * *

Мы снова вернулись к анаграмме: буквы, беспорядочно вышитые на двух полосках, буквы, из которых, возможно, складывается название камней, найденных на самой Стринджер Стейшн или где-то поблизости.

G AD и MA RS

Чушь какая-то. Я снова начал выстраивать эти буквы по кругу, в столбик, в строчку, овалом, и как только не писал. Меня не оставляла надежда, что случайно подобранная комбинация вызовет в мозгу какой-то импульс.

Ничего не получалось. Я снова уставился на буквы со все возрастающим отчаянием и уверенностью в том, что Мэри Эллен Эммет была слишком умна для меня.

Всего семь букв. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. И все. Надеюсь, несложно будет сделать в уме нужные вычисления. Я сделал. Получилось пять тысяч сорок всевозможных комбинаций из семи букв, чтобы только написать их, понадобится несколько часов. Жаль, что у меня не было соответствующим образом запрограммированного компьютера. Я тут же вспомнил Дона Фрисона, который работал на университетском компьютере – огромной машине, обладающей большими возможностями. Однажды он рассказывал, что они могут задавать машине двадцать видов различных программ.

Дон был моим старым приятелем, поэтому я тотчас же позвонил ему.

Мне ответил женский голос. Английский голос. Было сообщено, что Дон сейчас на востоке и вернется только завтра. Я объяснил, что мне нужно и какой я жду помощи на что женщина холодно и официально ответила, что компьютер не предназначен для выполнения работ со стороны, если это не одобрено руководством... и т. д. и т. п. В таких ситуациях я обычно бываю крайне нетерпелив, начинаю ругаться и угрожать, после чего приобретаю врага на всю жизнь. Но сейчас я был кроток. В современных компьютерах имеются словари, поэтому, если запустить в него наши семь букв, он составит из них все возможные комбинации, сверит их с имеющимся словарем, после чего отбросит варианты, которые отсутствуют у него в памяти, и выдаст лист с оставшимися словами. Как-то вечером, сидя в баре. Дон пытался объяснить мне все это, но я был уже не в состоянии что-то понимать. Люди, помешанные на компьютерах, не могут даже поверить, что вам может быть совсем не интересно слушать об этих системах, их достоинствах и недостатках, – настолько это интересно им самим. Загнав как-то раз Дона в угол, я стал долго и нудно рассказывать ему о гражданских правах и правонарушениях, завещаниях и прочей ерунде, стараясь показать ему, каким нудным порою бывает он сам. Но Дон, по-моему, этого не понял...

– Когда он завтра приедет, вы не могли бы передать ему мою просьбу? – спросил я.

– Естественно.

– Скажите ему, что у меня есть очень важная анаграмма, которую надо срочно решить. Запишите, пожалуйста, эти буквы: г-а-д-м-а-р-с. Мне надо знать, какое слово из этих всех букв можно составить.

– Наша машина не предназначена для решения кроссвордов, мистер Клоуз, – важно сказала англичанка.

– И передайте мистеру Фрисону, что я с удовольствием заплачу, какой бы результат он ни получил.

– А какие гарантии?

– Мы давние приятели, – ответил я, – у нас с ним одинаковое представление о порядочности. И если он не получит этой записки и ему не передадут, насколько это для меня важно, у вас будут серьезные неприятности. Гарантирую.

– Все будет передано.

– Ну и как? – спросил Боб.

– Одна из этих женщин.

– Каких?

Я поднял руки в отстраняющем жесте.

– Ты имеешь в виду англичанок? – скорчив мину, спросил он. – Ты только что напоролся на холодное английское непонимание, не так ли? Вот причина, парень, по которой я эмигрировал оттуда много лет назад. Ты вышел победителем в этом разговоре?

– Поживем – увидим.

– А идея использовать компьютер довольно интересная.

Я поднял трубку, набрал телефон своего офиса и попросил подозвать Марию. Пришлось поговорить с двумя женщинами, прежде чем я добрался до нее.

– Надеюсь, я не оторвал тебя от важных дел?

– Нет, – ответила она. – Я только что собиралась тебе позвонить. Просто хотела удостовериться, что ты нашел ту английскую леди, которую так легкомысленно потерял. Должна сказать, она очень привлекательна, поэтому можно понять, почему ты так переживал.

– Я не нашел ее, – ответил я. – Она...

– Не нашел? И даже следа?

– Да, Мария, даже следа...

– Это печально.

– Это хуже чем печально!

– Не могла же она просто исчезнуть?

– Как видишь, могла.

– Чем я могу тебе помочь?

– Постарайся припомнить еще раз все, что она сказала, направляясь к такси.

– Но я уже обо всем говорила тебе. Имей в виду, что там ничего странного не было.

– Пожалуйста, Мария. Повтори еще раз.

– Ну, хорошо. Увидев такси, она сразу же сказала: «Вы должны извинить меня», потом, перебежав газон, села в машину. Вот как все было. Просто невозможно поверить, что... Джон, у тебя появилась какая-нибудь идея относительно того, где она может находиться?

– Нет.

– Но ты хоть обратился за помощью? К полиции, детективам?

Мне не хотелось говорить ей, что вместо детективов и полиции я обратился за помощью к отставному копу, моему дальнему родственнику, поэтому покривил душой, отвечая:

– Да, но это не помогло. Наш штат слишком большой. Очень сложно искать.

– Бедный Джон! Бедная девушка! Джейн, верно?

– Да.

– Желаю удачи! И если я чем-нибудь смогу помочь... Да, Джон, я звонила тебе домой, но там никто не отвечал. Где можно разыскать тебя?

– В данный момент – у моего друга, – ответил я, давая номер телефона Боба, и повесил трубку.

Уже наступил вечер. Дневной свет исчез, как исчезла и Джейн, подумал я. Она скрывается или ее скрывают где-то в огромных пустынных просторах Западной Австралии, настолько бескрайних, что было бы явной глупостью пытаться искать вслепую. То же самое, что обнаружить иголку в стоге сена, даже не зная, с какой стороны к нему подступиться.

И все-таки эта информация где-то здесь, в Перте! Этот город – сердце, центр Западной Австралии, составляющей треть континента. Здесь есть все: суды, регистрационные отделы, правительство, корпорации, финансовые магнаты.

Если Стринджер Стейшн будет менять владельца, то придется соблюсти все формальности. Если какой-то владелец лицензии заявит о находке золота, алмазов, урана, бокситов или еще чего другого, это должно быть зарегистрировано здесь. Наверняка в Перте хранится часть тайны, я уже в этом не сомневался.

Подойдя к окну, я смотрел на башни, подобно указующим перстам устремленные в ночное небо. Возможно, это «что-то» лежит в сейфе одного из тысяч городских офисов. Возможно, внезапно осенило меня, даже и в моем офисе кто-то знает что-то очень важное, а может быть, владеет какими-нибудь справками или документами о Стринджер Стейшн...

– Я поехал в офис, – заявил я Бобу.

Деловая часть Перта, особенно ночью, удивительно красива и выглядит весьма миролюбиво. Благоухающий от обилия зелени и цветов воздух, тихие улицы. Вы можете легко припарковать машину, выйти из нее и вдыхать нежную смесь цветочного аромата и воды, что делает его, по крайней мере для меня, одним из самых приятных городов мира. Выйдя из голубого «коммодора», я достал из кармана три ключа: от входной двери, запасного (пожарного) выхода и кабинета. Мой кабинет приветствовал меня привычным рабочим хаосом, разбросанными по столу бумагами. Одна корзина для бумаг была переполнена, другая – абсолютно пуста.

С чего начать? Со Стринджер Стейшн, с чего же еще? Но скоросшивателя с этим делом здесь не оказалось. Я уже начал паниковать, но вспомнил об отделе регистрации. У меня был ключ и от этой двери, поэтому найти документы не составило особого труда. Все бумаги на месте – все бумаги я видел и раньше. Но раньше я просматривал их мельком, прочитывая лишь казавшиеся мне важными, и подшивал в папку. На этот раз буду читать все. Все. И очень внимательно. Усевшись в кресло и положив ноги на выдвинутый ящик стола, я постарался сосредоточиться.

Сосредоточиться! Я прочитал всего несколько слов, как на бумаге начало возникать лицо Джейн. Посмотрел в окно и увидел в стекле ее отражение. Старательно читал каждое слово, но понимал лишь суть десятой части. Тогда я сказал себе, что ее жизнь, может быть, зависит от того, что я сейчас делаю. Меня начали терзать мысли, что она, возможно, уже не жива. Но в глубине души я чувствовал, я знал, что это не так. Она должна быть жива, хотя бы потому, что – кроме нее – никому не разгадать тайну трактира в далеком Торнтоне. Джейн должна остаться в живых. Но где, где ее искать?..

Приковав все внимание к папке с документами о Стринджер Стейшн, я стал их перечитывать заново, с начала до конца, и не нашел ничего, что могло бы мне помочь. И вдруг, закрывая папку, обнаружил даты поступления документов, выписанные на небольшой квитанции, прикрепленной к скоросшивателю. Первая дата – 1922 год, когда Мэри Эллен переехала жить на Стринджер Стейшн. Стринджер выиграл ферму в ту-ап, и название фермы было вполне законным и обоснованным.

Но кто-то же владел ею раньше! Тот человек, который проиграл ферму. Шестьдесят лет – это две моих жизни, но для истории подобный срок ничего не значит. Как фамилия того человека, который владел фермой и оказался таким дураком, что отдал ее, проиграв в ту-ап? Я просматривал заметки на полях, переворачивал страницы, тщательно изучая оборотные стороны каждой из них. Это должно быть здесь – это папка Стринджер Стейшн! Я вновь посмотрел на ярлык, перевернул его и увидел:

«Смотри также: Эммет М.Э. и Диксон Дэвид».

Эммет М.Э. меня не интересовала, все бумаги Мэри Эллен были уже подшиты, но вот этот Дэвид Диксон... Он был владельцем фермы, которая наверняка досталась ему по наследству от отца. Дэвид Диксон – тот идиот, который за одну ночь потерял все свое состояние. И несомненно, потом всю жизнь ругал себя последними словами.

Но о чем это говорит?

Я уже готов был вот-вот рехнуться. Взяв в руки этот чертов гордиев узел, я вертел его так и сяк, где-то чуть распускал, где-то разматывал, но так и не мог, по примеру Александра Македонского, нанести по нему решающего удара.

Диксон Дэвид в возрасте двадцати девяти лет унаследовал Диксон Стейшн. Тут же стояла его подпись.

Диксон Стейшн – вот как называлась ферма в течение пятидесяти лет, пока не так упали в игре монетки, и ферма стала Стринджер Стейшн, которая, к чести второго мужа Мэри Эллен, не изменилась на Грин Стейшн. Но не мог же дух Дэвида Диксона унести Джейн? В документах было написано, что Диксон умер в 1925 году, сейчас ему было бы сто лет.

Я помчался обратно к Бобу, опять проезжая по мосту Нарроус и любуясь прекрасным безлюдным ночным городом. Но едва я начинал думать о Джейн, как у меня на глаза навертывались слезы, и я спешил включить радио, чтобы отвлечься и хоть немного различать дорогу. Один из этих противно-слащавых голосов, принадлежащий некоему существу среднего рода с американо-австралийским акцентом, сказал, что сейчас в память та-тата-та, для тебя, бабушка, для тебя, дедушка, и т. п. прозвучит последняя песня Каунта Джона Маккормака «Когда улыбаются ирландские глаза».

Я раньше никогда не слышал этой песни, а мои скупые слезы тут же превратились в Ниагарский водопад, и я срочно настроился на другую волну, слушая диктора, бодро передающего какие-то объявления. Но в ушах по-прежнему звучал голос Маккормака, и поэтому я подъехал к Бобу, все время видя на лобовом стекле лицо Джейн и в страшной безнадежной тоске, сжирающей мое сердце. Надо мной расстилались бескрайние небеса, вдали брезжил горизонт, и где-то там была Джейн.

Где? Как мне отыскать ее?

Где?