Текст книги "Комиссар Его Величества (сборник)"

Автор книги: Дункан Кайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

У «Западной Австралии» был свой газетный архив. В течение многих лет увлеченные люди делали вырезки, систематизировали и нумеровали их.

Полный надежд, я позвонил в редакцию: может быть, хоть раз Стринджер Стейшн упомянута на страницах газеты.

– Не вешайте трубку... Извините. О Стринджер Стейшн ничего нет.

Затем я вспомнил о Христовой Общине, этом скромном интеллигентном самоотверженном братстве, что с безграничной верой и активностью борется с дьяволом во всех его проявлениях. Слышал, что там тоже есть свой архив. К счастью, в справочнике был их телефонный номер.

Вперед! Не унывай! Крути диск телефона – и тебе ответят.

– Я адвокат Джон Клоуз. Мы получили письмо, в котором как свидетель завещания упоминается один из членов вашего братства.

– Вы хотите знать, где он сейчас живет?

– Скорее всего жил. Бумага датирована 1941 годом. Имя этого человека Нейсмиш.

– Вы не знаете его, мистер Клоуз? – после небольшой паузы произнес голос.

– Я?

Наступила выразительная тишина, настаивающая на том, что я должен его знать. Потом голос в трубке сказал:

– Отец Нейсмиш умер всего несколько недель назад. Вы не ошиблись в его возрасте. Ему было 93 года.

У меня в голове зазвучали колокольчики, пробуждающие память.

– Мы говорим о святом из Бангл-Бангла, не так ли?

– Так его любили называть журналисты. Имеющаяся у вас подпись, мистер Клоуз, должна быть подлинной. Вряд ли кто-нибудь осмелится подделать подпись отца Нейсмиша.

– Вам случайно не известно, посещал ли отец Нейсмиш когда-нибудь Стринджер Стейшн?

Мой собеседник рассмеялся:

– За семьдесят лет, мистер Клоуз, отец Нейсмиш не один раз побывал в каждом отдаленном уголке Австралии. Он ходил пешком, ездил на лошади и даже на верблюдах.

– Не вел ли он какой-нибудь дневник?

– У отца Нейсмиша не было никакого имущества, – мягко ответил голос в телефонной трубке, – он жил аскетом и проповедовал бедность.

– О. – Я не нашелся, что ответить.

– По всей видимости, вам стоит поискать в городском архиве, – посоветовал голос.

В этот день голова была занята другими событиями: исчез продавец нового магазина, на берег была выброшена огромная акула и т. д. Я сделал записи в ежедневнике. Кроме того, занес отчеты о проделанной работе в коммутатор. Нет, это вовсе не бесполезное устройство, подобные системы часто применяются в юридических конторах, иначе к концу недели в делах начинается полная неразбериха. Просто у нас помехой этому, как и большинству здравых идей, является Миллер Банбери, похожий на ядовитого паука, притаившегося на своей паутине в темпом углу. Он нажимает пару кнопок – и такое ощущение, будто он вес время стоит у тебя над душой.

Так и случилось на следующее утро.

– Бр-р-р, – раздалось по внутренней связи.

– Да? – ответил я.

– Что там насчет Стринджер Стейшн? – Банбери никогда не начинал разговор со слов «Добрый день. Говорит Банбери». Он вечно брюзжит и ворчит. Банбери мог бы написать книгу под названием «Привила брюзжания и ворчания». Его нос смотрит в небо, и мне кажется, что его позвоночник оканчивается поросячьим хвостом.

– Дело записано в журнал.

– Чертова чепуха! В задницу все! И что это еще за каракули: «...доставлено неизвестным аборигеном»?

Я объяснил ему, что сейчас в Перте нехватка юристов, и у меня есть два предложения о работе, и что в Западной Австралии, как известно мне, нет недостатка в судебных делах, а фирма «Макдональд и Слаутер» не что иное, как соковыжималка, и не следует требовать от меня быстрой работы. Но даже и в такой форме Банбери ничего объяснить невозможно, он сразу же начинает поучать вас, как надо жить и относиться к работе.

– Чертовы дураки, – брюзжал он, – нацарапай его чертово имя.

– Вы знаете что-нибудь о Стринджер Стейшн?

– Слышал.

– Мне бы очень помогло, если бы вы рассказали мне, что вам известно.

– Ленивый ублюдок, сам хорошенько поработай, сам!

Клац. Трубка легла на рычаг.

А пошел ты! В конце концов, небо голубое, светит солнце, только вот между мной и солнцем сидит в засаде Банбери. Когда-нибудь, наконец, партнеры его вышвырнут. Однажды это непременно произойдет. А потом Банбери их по одному перестреляет, а может быть, забодает. (Ходят же слухи, что его отец, которого он никогда не видел, – племенной бык из Арнхем-Лэнда!)

Ладно, хватит! Надо беречь время и нервы. В Лондон я лечу в следующий понедельник – на ближайшие дни не было билетов.

Ну ладно, значит, сейчас можно заняться городским архивом.

– Шарлин, вызови мне, пожалуйста, такси.

– Хорошо, мистер Клоуз, – быстро ответила она и подняла телефонную трубку.

Ехать было недалеко, но в поездке каждый цент на счету. Все еще стояла жара, но новые машины были оборудованы кондиционерами, и в них не так ощущалось пекло.

В городском архиве быстро отыскали нужные сведения. Западная Австралия занимает территорию около миллиона квадратных миль, и при населении всего в полтора миллионов найти оставленный человеком след не очень трудно.

– Стринджер Стейшн, почтовое отделение 19448, Кунунурра, – ответила служащая, просмотрев какие-то бумаги. Потом уточнила: – Зарегистрировано на имя Мэри Эллен Грин.

– У меня написано Эммет, – заметил я. – Мэри Эллен Эммет.

– Мэрри Эллен Грин, урожденная Эммет, – ответила девушка. – Молодой человек, полагаю, сейчас в Кунунурре очень жарко.

– Как возле ворот.

– Каких ворот?

– Тех, что являются вратами ада.

– О, этих! Но там еще жарче.

– Так что насчет Стринджер Стейшн?

– Владение площадью восемьдесят две квадратные мили, – ответила девушка и достала карту.

– Вы мне дадите ее копию?

– Только вы должны ее вернуть.

– Мы все кому-то что-то должны, – философски заметил я.

– Я целиком с вами согласна, – ответила девушка.

Вернувшись и офис, я занялся родственниками Мэри Эммет Грин. Вряд ли кто-нибудь из них отыщется здесь, в Австралии: она завещала все состояние сестре, живущей в Англии. Но проверить необходимо, благо у нас есть телефоны, радиотелефоны и прочие чудеса техники, распространенные в Западной Австралии. Я набрал номер телефонной службы.

– Да, в Стринджер Стейшн есть радиосвязь, но вот уже долгое время ею никто не пользовался, – ответила телефонистка. – С тех нор как умерла миссис Грин.

– Кто сказал вам о ее смерти?

– Не вешайте, пожалуйста, трубку, проверю.

Я приготовился к долгому ожиданию, но девушка вернулась довольно быстро.

– Отец Нейсмиш лично позвонил и сообщил об этом. Он находился там в момент се смерти, совершил захоронение и подписал заключение о смерти.

– Разве священник это делает?

– Прежде, чем стать священником, отец Нейсмиш был врачом, – сухо ответила девушка. – Странно, что вы об этом не знаете.

– Должно быть, просто вылетело из головы.

– Он похоронил ее и поехал дальше.

– После чего умер сам.

– Да, вы правы. Какой был человек! Представляете, похоронил ее, и даже могилу выкопал сам. И это в его-то девяносто лет, да еще в Кунунурре.

– Может быть, эта тяжелая работа и убила его, – предположил я.

– Убил его какой-то негодяй в автомобиле. Никто не знает, кто он, потому что эта скотина даже не остановилась. Святой отец переходил дорогу южнее Касерины. Боже мой, это была единственная асфальтированная дорога на тысячи миль, и он погиб, переходя ее.

Поблагодарив девушку, я повесил трубку. Как это я пропустил сообщение о смерти отца Нейсмиша, наверняка об этом и писали и говорили, – он был довольно известным человеком. Пролистав свой ежедневник, я понял: в то время я был в десятидневном пешем походе, а под кустами и эвкалиптами не лежали газеты, телевидение же и подавно отсутствовало. Правда, я брал с собой двухволновый приемник, но старался по возможности не включать его, наслаждаясь оторванностью от мира.

Хорошо, с этим ясно. Ясно и то, что Стринджер Стейшн находится в Богом забытом месте и не жил там никто, кроме старой женщины и нескольких аборигенов. А когда женщине пришло время умирать, рядом с ней – благодарение Богу – оказался старый священник, исполнивший и роль диагноста, давшего заключение о смерти, и могильщика, и даже коронера. После чего он сам быстренько отправился на свою встречу с Создателем. Странно, что он погиб, пересекая единственное на тысячи миль шоссе. Хотя, может быть, и нет в этом ничего странного. Как-то по пути от Дарвина на юг я видел на шоссе немало раздавленных змей и кроликов, а однажды даже сбитого верблюда, его ноги были задраны вверх, и издали невозможно было понять, что это такое. Все они тоже переходили единственное на тысячи миль шоссе.

Итак, что у меня есть? Главный вопрос, как нашлись эти бумаги? В Кунунурре отец Нейсмиш, без сомнения, имел дело с завещанием, которое он подписал много лет назад. Потом он отправился на восток и его сбила машина, но бумаги-то скорее всего были с ним?

Я постучал пальцами по столу. Коронер в Кунунурре «без сомнений» признал, по его словам, «сообщение отца Нейсмиша о том, что, прибыв на Стринджер Стейшн, тот обнаружил миссис Грин умирающей от старости и общего изнеможения». Старый священник остался и ухаживал за ней, потом проводил ее в последний путь. Вначале он даже колол ей пенициллин, хотя было ясно, что миссис Грин умирает. Похоронив ее, священник отправился в Кунунурру и там успел отдать в нужные руки все бумаги, прежде чем какой-то негодяй сбил его. Все верно.

Кроме...

И тут существовало огромное кроме.

Почему, когда все шло как по Кокеру [3]3
  Эдвард Кокер (1631 – 1675) – автор учебника арифметики в XVII в.


[Закрыть], появился некий абориген, вручивший мне завещание на ступенях офиса «Макдональд и Слаутер» и не сказавший при этом ни слова? Свидетельство о смерти, вердикты коронера, все бумаги были на месте, кроме самого завещания.

Где-то далеко, к северу отсюда, существует свыше восьмидесяти квадратных миль земли, на которой никто не живет, которую никто не обрабатывает, но которая кому-то принадлежит. Кому же?

О'кей, подумал я. Призовем на помощь логику. Отец Нейсмиш пришел, увидел умирающую старую леди и остался с ней. Она умерла, он похоронил ее. Оглядевшись, он обнаружил, что вокруг никого, за исключением нескольких пастухов-аборигенов, их жен и детей. А еще нашел завещание, или миссис Грин сама успела сказать о нем.

Интересно, правильно ли я размышляю?

Что он сделал потом? Завещание – ценный документ. Если достопочтенный отец Нейсмиш пошел в Кунунурру, взяв с собой все бумаги, то почему не взял завещание и не удостоверился, что оно попало в надежные руки?

Ответ: он сделал то, что должен был сделать.

И все же почему – должен? Все остальные бумаги попали в Кунунурру и прошли процедуру регистрации – все, кроме завещания. А завещание попало в коричневые руки, в карман аборигена, а другой – а может быть, десятый или двадцатый – абориген вручил мне конверт и исчез, не произнеся ни слова.

Восемьдесят две квадратные мили земли.

Много земли. Много денег.

С которыми боролся отец Нейсмиш.

Я выдвинул правый нижний ящик стола – и как мой предшественник, а он использовал его как подставку для ног, – с удовольствием водрузил на него свои ноги и задумался. Старик был священником и ее духовником. Может быть, когда он добрался до Стринджер Стейшн, миссис Грин, еще в сознании, дала отцу Нейсмишу соответствующие инструкции о завещании или обратилась с просьбой... Могла миссис Грин сказать: «Только не Кунунурра»?

Да, могла. Но почему? Может быть, она опасалась, что ее завещание попадет в грязные руки? Так вполне могло быть.

И причиной этого могло быть только одно – уверенность, что эти руки, заполучив завещание, уничтожат его и лишат ее наследников и преемников законного наследства.

Но я вовсе не был уверен, что я прав, хотя при этой версии все факты выстраивались в одну вполне логичную цепочку.

Возникал еще один вопрос, вполне профессиональный для юриста: в случае, если Мэри Эллен Грин, урожденная Эммет, умерла бы, не оставив завещания, кто мог бы претендовать на ее наследство?

Наша фирма часто занимается подобными делами. Каждые пять минут консультаций стоят пятьдесят австралийских долларов, таким образом, час стоит шестьсот долларов. Кому-то это покажется дорого, но если клиент знает, что при получении наследства его ожидает крупная сумма, то обычно не скупится.

Чем я сейчас располагаю? Где-то должны быть документы, удостоверяющие новых владельцев, я их должен найти. Следует приступить к обычному процессу подтверждения завещания, но прежде надо поискать наследников, начиная с йоркширского «Пенни-банка», если он, конечно, еще существует.

Я телеграфировал в Лондонскую адвокатскую контору, которая часто помогала нам в подобных делах. У них работал партнер из Австралии по имени Грег Такер, филиал банка был в самом Йоркшире. Для юристов это несложная работа, потому я надеялся на скорый ответ.

Пока все шло нормально. Начало было положено.

Глава 2

Чтобы знать, что такое двадцатичетырехчасовой перелет, надо испытать его на себе. Понедельник – Перт, вторник – Лондон, и вы совершенно выпотрошены. Спиртное, еда, дремота, из которой вываливаешься каждые пять минут. Одним словом, приземляешься далеко не в лучшей форме и, пошатываясь, выбираешься, наконец, из железного брюха самолета.

Тут же служащая аэропорта поинтересовалась, не я ли мистер Клоуз, и протянула записку. Меня хотел видеть мистер Такер. Чего мне в этот момент определенно не хватала, так это сильной дозы Грега Такера. По-своему он был неплохим парнем. Мы оба родом из Олбани, только произносили мы это слово по-разному: я – на австралийский манер – говорил «ол», а Грег произносил «Оулбани». Мы познакомились в Западно-австралийском университете, где Грег слыл суперангличанином, поскольку, не родившись в свое время в Англии, делал все, чтобы его считали англичанином.

А вот и он, одетый, как и положено в феврале: котелок, пальто на вельветовой подкладке, блестящие черные ботинки, в руке зонт-трость. Но думаю, так он одевался в любое время года.

– Привет, старик, – приветствовал меня Грег. – Позволь мне пожать твою руку.

– Как ты узнал?

– Позвонил в твою фирму. И мне сообщили номер рейса. – Грег, по своему обыкновению, пристально посмотрел на меня. – Должен сказать, к моему удивлению, они там довольно квалифицированные.

Честно говоря, я почти ничего не замечал вокруг, так как был далеко не в лучшей форме, и только теперь смутно разглядел стоящую рядом девушку, но проклятый австралиец тут же взыграл во мне:

– Кто бы говорил о квалификации, ты, чертов ублюдок!

Грег снова посмотрел на меня. Слабая улыбка тронула губы Грега.

– Позвольте представить мистера Клоуза из Австралии. Джон, это Джейн Стратт.

– Добрый день, Джейн, – сказал я, повернувшись к ней и протянув руку. – Вы его девушка?

В ответ я поймал на себе ее ровный спокойный взгляд.

– Прошу прощения, Джейн. Нравы в этих колониях... – проронил Грег.

Он, очевидно, заметил, что в данный момент я полуживой, и сделал здравое предложение встретиться позднее в Кенсингтон-Хилтон, где я должен был остановиться на пару ночей.

Итак, я добрался туда, привел себя в порядок и, выйдя, чтобы присоединиться к Грегу и мисс Стратт, чувствовал себя уже не так скверно.

В аэропорту Джейн Стратт была в плаще, а сейчас – и темно-зеленой униформе с погонами. На сиденье рядом с ней лежала фуражка с кокардой.

– Капитан Джейн Стратт, – представилась она. При моем появлении Грег поднялся с места. – И вовсе не его девушка, – добавила она.

– Да. Прошу прощения. Это, конечно, не извиняет меня, но мы с Грегом...

– Я уже встречала австралийцев, мистер Клоуз. Ничего страшного, поверьте!

– Итак, мы начнем все сначала, – сказал Грег. – Кофе? Так вот что произошло, – продолжал он, – йоркширский «Пенни-Банк» стал частью нового Йоркширского банка. Я разговаривал с сотрудниками, и они быстро предоставили мне сведения относительно держателя счета и его наследников.

– Джейн Эммет? – спросил я.

– Джейн Эммет – во втором поколении. В первом – ее отец, Генри Эммет, в третьем – ее дочь, и в четвертом...

– В четвертом, и последнем, – живо подхватила капитан Стратт, – я.

– Внучка Джейн Эммет, – пояснил Грег.

– Почему же «в последнем»? – поинтересовался я у девушки.

Она засмеялась.

– От Альдершота до Йоркшира очень далеко.

– Но вы совсем не это хотели сказать.

– В следующий раз, мистер Клоуз.

– Как вы думаете, – спросил Грег, он, очевидно, куда-то спешил, – могу я вас покинуть и предоставить вам в дальнейшем действовать самостоятельно?

– Меня это вполне устраивает, – заметил я.

– И меня тоже, – отозвалась Джейн.

Грег положил на столик деньги и ушел, взяв с меня обещание позвонить ему перед отъездом.

Глядя в удаляющуюся спину Грега, мисс Стратт сказала:

– Он изъяснялся очень загадочно. Сказал, что вы еще в аэропорту должны были сообщить мне о какой-то моей выгоде.

– Меня всегда поражал подход англичан к делу. Скажите, как я должен обращаться к вам – сэр, мадам, мисс, миссис?

Она пожала плечами:

– Да хоть ваше превосходительство.

– Капитан. Я буду называть вас капитаном. Так дело вот в чем, капитан: у меня на руках завещание. Грег вам говорил о нем?

– Да. Его оставила моя внучатая тетя, сестра бабушки Джейн.

– Вы когда-нибудь встречались с ней?

– Нет. Кажется, она уехала отсюда сразу после воины, еще до моего рождения.

– Ваша бабушка умерла?

– Да.

– Когда это произошло?

– В 1972 или 1971 году.

– Сколько у нее было детей?

– Только моя мама.

– Она жива?

– Мама умерла в прошлом году, – покачала головой Джейн.

– У вас есть братья или сестры?

– Моему брату было десять лет... Он нашел на пляже бомбу, оставшуюся с воины, и взорвал ее. Поэтому осталась только я одна.

– Все эти сведения, конечно, будут проверены.

Джейн засмеялась.

– Мистер Такер сказал – «тщательно проверены».

– Это в стиле мистера Такера. А сейчас, капитан...

– Зовите меня Джейн.

– Спасибо. Я не хочу вас сильно обнадеживать, но если вы окажетесь единственной родственницей, то ферма и все остальное – ваше. Если же у Мэри Эллен Эммет где-то отыщется давно пропавший сын... – Я пожал плечами.

– Лучше сразу знать о всех неприятных возможностях... – сказала Джейн. – Но что я буду делать с фермой?

– Владеть, как и многие другие люди. Кстати, у меня нет никаких сведении о других родственниках, и в завещании все оставлено вашей бабушке.

– Что означает – «ферма и все остальное»? Животные?

– Все.

– Я ничего не знаю о животных, – поежилась она.

– Возможно, вы пожелаете продать ферму.

– Так сразу я не могу решить. А она большая, эта ферма?

– Все относительно, – ответил я. – Свыше восьмидесяти квадратных миль. Это к северу от Перта. Очень красивые места.

Девушка сидела не шевелясь и даже, кажется, не моргая. До нее только сейчас стало доходить, что если все это реальность, то она очень богата.

– Это, кажется, называется первородство, если наследство идет но женской линии, как у меня: от внучатой тети – к бабушке, от бабушки – к маме, от мамы – ко мне.

– Да, вы правы.

– Ой, но я совсем ничего не знаю. А сколько акров в восьмидесяти двух квадратных милях?

– В одной квадратной миле – шестьсот сорок акров, – если верить моему калькулятору.

– Но это значит пятьдесят две тысячи акров! Господи, как много!

– Совсем небольшая австралийская ферма.

Джейн посмотрела на меня, подняв брови.

– Вы хотите узнать что-то еще? – спросил я.

– Только то, что вы сами мне скажете. Я не осмеливаюсь спрашивать.

– При объявлении наследства всегда возникают два деликатных вопроса, – помог я. – Первый – цена недвижимости и второй – наличные деньги.

– Продолжайте.

– Я не могу вам ответить.

– Почему?

– Стринджер Стейшн еще не оценивали.

– Не подумайте, что я корыстна. Совсем нет. Просто всегда думала, что сестра бабушки Джейн давно умерла, и никогда не надеялась...

– ...На получение наследства и наличные деньги? Может, в Стринджер Стейшн и есть какая-то сумма, хотя в это мало верится. Возможно, в каком-то банке есть счет, но это надо еще проверить. Побеседовав с вами, я выполнил свои обязанности по информированию ближайшего родственника. Теперь надо навести соответствующие справки, официально подтвердить, что других родственников не существует. Эта процедура может продлиться несколько недель, а возможно, даже месяцев.

– О! – Она выглядела разочарованной.

– Но скорее всего это не так долго. Когда ваши права как единственного наследника подтвердятся, банки ознакомят вас со счетами. У вас хорошее будущее. Что вы предпочитаете коллекционировать – меха или автомобили?

– Не говорите мне об автомобилях. Два дня назад я попала в аварию...

– Столкновение?

– Да, какой-то идиот капрал не справился с управлением.

– Вас не ранило?

– Нет. Видели бы вы, как он выпрыгнул из машины и пустился наутек! Мужчина называется!

– Ну не все же мужчины такие, – запротестовал я.

– Чертово меньшинство! – Ее глаза мрачно сверкнули. – Я ему устрою, этому капралу.

– Будьте снисходительны, у вас же такая радость!

– Снисходительной? Да я готова убить ею!

– Какая у вас машина?

– "Даймлер В-8" 1969 года.

– Так ото почти антиквариат! И сами за ней ухаживаете?

– Да, я почти восстановила его, на это ушло почти два года. Вот почему так обидно.

– Вы сможете купить себе две новых.

Мы заказали ленч, и у меня так разыгрался аппетит, словно это был ужин. Затем портье закачал такси, и Джейн уехала. Предварительно мы условились, что она позвонит мне на случай, если у меня появятся какие-нибудь новости. Один из наших работников-студентов в настоящее время обзванивал банки в поисках счетов.

Добравшись до своего номера в гостинице, я рухнул в постель и попытался заснуть, по не смог: очень устал, меня одолевали разные мысли. Феминистка, думал я о Джейн. Инженер-механик по образованию, самоуверенная, упрямая, привыкшая командовать... Помоги, Господи, пастухам-аборигенам, когда эта девушка доберется до Стринджер Стейшн, – они будут так же улепетывать от нее, как тот капрал.

* * *

После этого я провел несколько прекрасных деньков в Италии. Природа будто собрала здесь все самое лучшее: альпийский снег и австралийское солнце, холодный и чистый воздух Лыжные прогулки были великолепны. Я загорал, ел и пил, как никогда в жизни, будто подсознательно накапливал силы, к чему-то готовясь. Хорошо еще, что не знал к чему...

Едва сойдя на лондонскую мостовую, я позвонил Грегу:

– Привет, старик! Как дела?

– Как долетел, Джон? – вопросом па вопрос ответил Грег. – Ты располагаешь каким-то временем?

– У тебя проблемы?

– Джейн Стратт, она в госпитале.

– Что с ней?

– Авария. Ушибы и перелом лодыжки. Она в армейском госпитале в Альдершоте, и...

– ...Согласно одному из твоих чудесных английских обычаев я обязан ее там посетить. Мой клиент в госпитале, следовательно, я должен туда идти?

– Она хочет поговорить с тобой.

– О чем?

– Такое дело... Я получил известия из Перта. Нашли два банковских счета. На сто двадцать тысяч и на восемьдесят тысяч долларов. Она хочет обсудить это с тобой.

– Она осведомлена о наших поминутных гонорарах? Плюс городской налог плюс отложенный полет плюс...

– Сделай девушке одолжение.

– Доложи об этом Миллеру Банбери, – посоветовал я. – О'кей. Я сообщу в «Кантас». Задержусь на день-другой. Где я могу остановиться?

Грег предложил один из отелей, но я забраковал его, арендовал машину, сунул уставшие ноги в ботинки (увы, не лыжные) и направился в Альдершот, претендующий на звание города. Здесь все было цвета хаки: машины, грузовики, униформы, указатели. Но простыни в госпитале оказались белыми.

– Я благодарна, что вы приехали в такую даль, – сказала, увидев меня, Джейн. Она хорошо смотрелась в бело-голубом халатике. На ней, пожалуй, не было никаких отметин аварии, кроме гипса, охватывающего лодыжку. Протянув мне в знак приветствия руку, она поморщилась.

– Больно? – спросил я.

– С каждым днем все меньше.

– Грег сказал – столкновение?

– Да, в городе. Торопилась, стала переходить дорогу и вдруг обнаружила себя... сидящей на асфальте. Если бы не успела так быстро отпрыгнуть...

За последнее время это уже второй инцидент, участницей которого она невольно оказалась – женщина-водитель и женщина-пешеход, – подумал я.

– В обоих случаях не было моей вины. – Джейн будто прочитала мои мысли.

– Это вы так говорите.

– Я бы подала на него в суд, если бы сумела найти, – мрачно сказала Джейн. – И если бы знала хоть одного мало-мальски умного юриста.

– По всему миру на дорогах происходят аварии, – поспешил я успокоить ее. – Слишком много аварий.

– И мужчин – тоже, – ответила она.

– Есть приятное известие. Грег, наверное, уже сообщил вам о деньгах на счетах, не так ли?

– Сказал только, что есть маленькая приятная новость, сказал, что об остальном расскажете вы.

– Есть двести тысяч приятных новостей. И все они из Австралии. В пересчете на английские хорошие новости это больше восьмидесяти тысяч.

– Боже мой! Я богатая! В самом деле богатая! – воскликнула Джейн, вскинув обе руки, но тотчас же сморщилась от боли и медленно опустила их.

– Я бы сказал, будете богаты.

Она присвистнула, а я чуть не подскочил от неожиданности. Женщины обычно не свистят, не правда ли? Но Джейн это шло.

– Вот что я хотела еще спросить... – Она колебалась. – Я лежала здесь и думала, как мне хотелось бы поехать и посмотреть на ферму, на Стринджер Стейшн. У меня есть месяц отпуска, я могла бы его использовать и...

– Подтверждение завещания всего лишь формальность. Если не возникнет никаких вопросов, выдается заключение, известное как «общая форма». В противном случае назначается настоящая проверка.

– Появились какие-нибудь вопросы?

– Насколько мне известно, нет.

Джейн, как ребенок, радовалась свалившемуся на нее богатству.

– Мне очень хочется поехать. Я купила атлас, нашла на нем это место, Кунунурру, оно словно на краю света. Сколько еще пройдет времени, пока закончатся все формальности?

– Вот вернусь и займусь этим вопросом. Посмотрим, что можно сделать.

– Спасибо.

– В Кунунурре тепло.

– Вы имеете в виду – жарко?

– Совершенно верно. Там не место для английских леди с нежной белой кожей, тем более в начале марта.

– Я выдержу, – ответила она с вызовом.

– Даже ящерицы прячутся в тень, когда начинается жара. Почему бы не подождать. Тем более что должна еще зажить ваша нога.

Джейн с сомнением посмотрела на нее.

– Врачи сказали, на это уйдет недели три, а то и целый месяц.

– Отлично, вот и используйте свой отпуск, чтобы окрепнуть и окончательно поправиться.

Хмурость ее как рукой сняло. Передо мной снова была молодая жизнерадостная девушка. Стройная, независимая, уверенная в себе.

– Что вы имеете против мужчин? – дружелюбно спросил я.

Она подняла на меня глаза.

– Уже один тон чего стоит, когда вы произносите слово «мужчина»...

– И вы удивлены? Один разбил мою машину, другой сбил меня, и я сломала ногу. И оба сбежали.

– А вы... вы сможете прожить без них? Одиноко не будет?

Джейн Стратт рассмеялась:

– Я заметила, вы тоже были удивлены, увидев меня в форме. Считается, что женщине не место в армии, женщина не должна заниматься техникой, потому что может поломать свои длинные ноготки. А я признаю борьбу только на равных.

– И мужчины не могут одолеть вас?

– Обычно они проигрывают.

– А вы, как правило, на коне?

– Как правило.

Достав блокнот и ручку, я попросил:

– Давайте-ка вернемся к делу. Расскажите мне о вашей семье. В течение нескольких секунд она смотрела на меня так, будто предлагала сразиться.

– Мэри Эллен и Джейн Эммет сестры, так? – спросил я. – Других сестер или братьев не было?

– Был еще один брат, но он погиб в первую мировую войну.

– Вы это сможете доказать?

– Он погиб семьдесят лет назад. Разве нужны доказательства?

– Не сердитесь, я хочу ускорить дело, поймите же.

– У меня где-то лежат его медали. Одной его наградили посмертно. Его имя записано в Книге Памяти. Этого достаточно?

– Полагаю – да. Детей не осталось?

– Он погиб, ему и девятнадцати не исполнилось. Он, правда, был женат, и, если и успел стать отцом каких-нибудь незаконнорожденных, мы об этом никогда не слышали.

– Расскажите о сестрах.

– Мэри Эллен на год старше Джейн. Они обе служили сестрами милосердия в конце войны во Франции, ухаживали за ранеными, потом уехали в Австралию.

– Продолжайте.

– Жили в местечке... каком-то Фри... Дальше не помню.

– Во Фриментле?

– Совершенно верно! Работали вместе, думаю, у них был свой дом.

– Действительно был. Его купила Мэри Эллен.

– Мама рассказывала мне, что они собирались купить дом вместе, но... женщина не всегда хочет жить одна...

– Адам, – сказал я, – старик Адам собственной персоной. Мужчина, между прочим.

Джейн нахмурилась:

– Бабушка рассказывала, что этот человек был пьяницей. Однажды его принесли в госпиталь совершенно не державшегося на ногах, он где-то поранился. Не помню, в чем там дело, да это и не важно. Бабушка не смогла его удержать, а Мэри Эллен смогла. Сестры были очень дружны, а этот человек разъединил их. Он женился на Мэри Эллен, а бабушка вернулась домой. Мужчину звали... Подождите, я сейчас вспомню....

– Грин, – подсказал я.

Джейн покачала головой:

– Нет, Стринджер, вот как. Теперь я понимаю, почему ферма называется Стринджер.

– Вполне возможно. Продолжайте же!

– Он был нехорошим, жестоким человеком, этот Стринджер. Бабушка рассказывала, он пил и был заядлый игрок.

– Во что он играл?

– Во все и на все. Бабушка говорила, что из-за своей пагубной страсти он мог разориться.

– Так и случилось?

На лице Джейн промелькнуло подобие улыбки.

– Нет. Через год он даже выиграл ферму. Я забыла название... Когда подбрасывают монету...

– Это называется ту-ап, старинная австралийская игра. Вы думаете, он выиграл именно Стринджер Стейшн?

– Восемьдесят две квадратные мили! Боже! Могу себе представить, что было с человеком, который ее потерял!

– Вероятно, он тогда напился. Что дальше?

– Не помню точно, но кажется, этот парень Стринджер продолжал закладывать и через пару лет умер.

– Но тогда кто был этот Грин? Ведь накануне своей кончины Мэри Эллен носила фамилию Грин? Миссис Грин...

– Бабушка никогда не рассказывала об этом. Мэри Эллен писала редко, за пятьдесят лет всего несколько писем, и все. По-моему, Грин пришел однажды на ферму и...

Не знаю, как все это рисовалось Джейн. Но я-то хорошо себе представляю английскую ферму: крытый соломой дом, ворота из жердей – и незнакомец, постучавшийся однажды в дверь. Джейк не имела представления о масштабах страны, о которой мы говорили. Для начала надо заметить, что Стринджер Стейшн совсем неподалеку от края Большой Песчаной пустыни, поэтому случайный прохожий там почти обречен на гибель от жары и жажды.

В моем представлении все выглядело несколько иначе: одинокая вдова, на тысячи миль кругом никого, кроме аборигенов. И как-то появился мужчина, скорее всего рабочий, ищущий подходящее занятие или что-то в этом роде. Она предложила ему остаться. Потом он женился на своей хозяйке и купил пивоварню. Скорее всего он – белый, межрасовые браки были тогда крайне редки...