Текст книги "Комиссар Его Величества (сборник)"

Автор книги: Дункан Кайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

– Прогуливался один.

– Он ходил пешком или ездил на машине?

– Верблюд, – уточнил Билли. – Мул, лошадь.

* * *

Джейн занималась приготовлением салата на ленч, когда послышался звук приближающегося самолета. Он не из наших любимых! Я настороженно выглянул, чтобы посмотреть, кто это, прежде чем этот кто-то на самолете без опознавательных знаков заметит наш автомобиль и очень удивится. Но это оказался Стейнби, которого мы ожидали только завтра. Я спрятал пулемет в своей спальне и сказал Билли, чтобы тот забрал его и спрятал, когда мы улетим. Мне не хотелось, чтобы Стейнби увидел пулемет, поскольку если я встречал старого сплетника, то это был именно Стейнби, а я вовсе не желал, чтобы наш пулемет оказался когда-нибудь в руках незваных визитеров.

– Здравствуйте, – произнес Стейнби извиняющимся тоном. – Филлер хочет, чтобы завтра я отвез его в Брум, оттуда в Хедленд, потом в Том-Прайс, после чего в Маунт-Магнет, а затем в Перт. Я вернусь обратно через пять дней, целых пять дней. Куча денег, представляете себе? Поэтому прилетел раньше и подумал: может, мы сумеем сговориться? Хочу сказать, все будет честно – вы меньше заплатите мне за рейс. Идет?

– Если мы улетим сегодня?

Стейнби явно уловил в моем голосе больше радости, нежели огорчения.

– По рукам?

– Ну? – Я посмотрел на Джейн.

– Помнится, это я оплачивала рейс, – сказала она.

– Совершенно верно, – торопливо согласился я. – На вашем месте, мистер Стейнби, я бы спросил мисс Стратт.

– Прошу прощения, леди, – извинился Стейнби, – но вы слышали о моем предложении, не так ли?

– Вы разговаривали с ним, – холодно заметила Джейн.

– Я думал, что он...

– Нет.

– И правильно.

– Что вы себе позволяете?..

Джейн снова на глазах превратилась в самоуверенного капитана Стратт. Я забавлялся, слушая их разговор, и с трудом сдерживал улыбку. Очаровательно, не правда ли?

Но ей не удалось сбить с толку Стейнби.

– Послушайте, милая, – подлизывался Стейнби. – Разве деньги бывают лишними? Как насчет того, чтобы снизить цену на пятьдесят баксов?

– Сто, – сказала Джейн, – и я выброшу эту тарелку с овощами и жареными яйцами.

– Семьдесят пять и два яйца?

И они ударили по рукам.

Стейнби заставил нас мигом собраться. Он был похож на ходячее руководство для коммивояжеров: сначала приближаетесь к нужной цели, затем пожимаете руки, и лишь потом предлагаете товар, после чего двигаетесь в сторону нового покупателя. Он знал, что мы прилетели на Стринджер Стейшн практически без багажа, значит, мог предположить, что и в обратную дорогу повезем мало вещей и сборы не займут много времени. Честно говоря, я совсем не сожалел, что уезжаю на день раньше. В мои намерения не входило возвращаться сюда, а если я когда-нибудь и вернусь, то только вместе с хорошим радиопередатчиком. С меня достаточно.

Мою голову занимала другая проблема. Не так давно я говорил о том, что ввожу в заблуждение моих читателей по поводу Билли Одна Шляпа. Но еще хуже обстоят дела с описанием Джейн, потому что она очень красивая девушка, и нескольких дней, проведенных в ее обществе, мне хватило, чтобы влюбиться. Оставаться вдвоем на Стринджер Стейшн, имея сопровождающим одного Билли, было бы прекрасно. Но я солиситор [8]8
  Солиситор – в Великобритании адвокат низшего ранга, не имеющий права вести дела в высших судах. Выполняет также функции юрисконсульта.


[Закрыть], и моя профессия имеет свои правила, одно из которых не рекомендует делать пассы возле наследницы, когда чернила, подписавшие утверждение завещания, еще не просохли.

Итак, через полчаса мы уже летели обратно. Стейнби был отличным летчиком и не болтал лишних пустяков, вроде: входите, садитесь, взлетаем, полет... Когда самолет достиг нужной высоты и Стейнби смог немного отвлечься, Джейн, перекрикивая шум мотора, спросила:

– Вы слышали когда-нибудь об аэропланах без опознавательных знаков?

– Аэропланах? – улыбаясь, обернулся он. – Только англичане называют сейчас самолеты аэропланами, а все остальные, включая австралийцев, говорят аэрокрафты, как проклятые янки. Значит, говорите, без опознавательных знаков?

– Да. Вообще без каких-либо знаков. Вообще без ничего!

– Где вы видели такой?

– Пролетал однажды над Стринджер Стейшн. «Лайтнинг».

– Да, есть тут один такой. Может быть, два.

– Это разрешено, без опознавательных знаков?

– Нет, но их хозяев трудно выловить. Всего таких самолетов, кажется, штук шесть. Хорошо известен «спитфай», есть еще два «лайтнинга», один из которых вы, вероятно, видели, потом... сейчас припомню... еще один американский, типа «грумман» сам никогда его не видел. О, еще «тайфун». Вот вроде и все. Да, еще поговаривают о «джэп зеро», но, кажется, его никто не встречал.

– Откуда они здесь?

Стейнби снова осклабился.

– Все осталось после войны. С немцами, японцами. Вы слишком молоды, чтобы помнить о ней.

– После войны?

– Ну, когда японцы были на Тиморе, достаточно было пересечь море, чтобы оказаться на СТ.

– СТ?

– Прошу прощения, это Северная территория. Как вам должно быть известно, японцы бомбили Дарвин и Брум, и все были уверены, что они перейдут в наступление. Чтобы дать им отпор, решили перевезти на север военную технику. Танки, аэропланы в ящиках, которые в случае необходимости можно быстро собрать. Но это не понадобилось, а со временем стало ясно, что и не понадобится: они так и не перешли в наступление. Все силы были брошены в другое место, в Новую Гвинею. Какую-то технику забрали, а что-то осталось здесь.

– Вы хотите сказать, что правительство Австралии просто бросило ее? – недоуменно спросила Джейн.

– Слышал, будто они забыли, куда ее свезли, – ухмыльнулся Стейнби. – А может, были слишком заняты. Во всяком случае, через три или четыре года после окончания войны большинство оставшейся техники исчезло.

– Вы хотите сказать, ее украли, не так ли?

Стейнби рассмеялся:

– Техника была, с позволения сказать, приспособлена к мирным делам, как там говорится: «Перекуем мечи на орала». В данном случае танки – на бульдозеры. А знаете, это совсем несложно, просто требуется много сварочных работ. Половина плотин на наших фермах, расположенных на СТ, сделана именно танками.

– И американцы не искали свою потерянную технику?

– Нет, леди. Они жаждали поскорее вернуться домой.

– И эти самолеты до сих пор летают? А откуда взялся «спитфай»?

– Многие давно этим интересуются. Он не был у американцев на вооружении, верно. Но я сам лично видел «спит».

– Вы знаете, кто летает на них? – спросил я. Это мог быть один из тех «лайтнингов», который участвовал в нашем похищении. И если так...

– Никто этого не знает. Страна большая, отыскать трудно.

– А если с помощью радара?

– Это чертово чудовище под названием радар! Но он есть только у военных – вооружение, принадлежащее АНЗЮС [9]9
  АНЗЮС – тихоокеанский пакт безопасности (Австралия, Новая Зеландия и США),


[Закрыть], поэтому воробьи вроде меня и летают свободно. Ребята на радарах ищут в основном китайцев да русских. Всего-то и надо опуститься до трехсот футов, и радар вас потеряет. Вот кто-то и держит «спит» у себя в амбаре и катается на нем в свое удовольствие. Молодые развлекаются тем, что пролетают прямо над головами фермеров. Смешно глядеть на перепуганных людей. Затем взмывают вверх и исчезают. «Джандакот» завален жалобами.

– "Джандакот" – это частная авиакомпания возле Перта, – пояснил я Джейн.

– Там есть музей авиации. В нем самая разнообразная информация, если вас это интересует.

Стейнби был прекрасным организатором. Прежде чем отправиться за нами, он заказал два места на дневном сверхзвуковом самолете, летящем из Кунунурры в Перт. Я сказал, чтобы он аннулировал их: у нас были еще кое-какие дела в Кунунурре.

– Ладно, – сказал он. – Вы хотите остановиться где-нибудь здесь?

Отказавшись от его рекомендаций, мы нашли небольшой мотель с плавательным бассейном и кондиционерами.

Здесь был телефон, и я взялся обзванивать все местные банки, чтобы узнать, не открывала ли в них счет миссис Грин или, может быть, арендовала сейф. Все отвечали «нет», кроме одного. Миссис Грин имела открытый счет в Перте, о котором я уже знал, а также сейф. Вызвав такси, я отправился в банк, оставив облачившуюся в купальник Джейн загорать с книгой возле бассейна.

Пока я ехал, мне рисовалась такая картина: коммивояжёр, остановившийся переночевать в нашей гостинице, увидел возле бассейна очаровательную девушку и, делая попытку познакомиться с ней, спрашивает: «Что вы читаете, дорогая?» – «Справочник по боевым танкам», – отвечает та...

Служащий банка был очень осторожен: оглядев меня, тщательно проверил удостоверение, потом послал охранника принести ежегодный юридический справочник и, позвонив в Перт, дал Шарлин мое подробное описание.

– У вас длинные ресницы? – сухо спросил он.

Я похлопал перед ним глазами, чтобы он убедился сам, после чего мы наконец спустились в подвал, и он открыл сейф. Внутри лежал небольшой синий пакет.

Больше ничего.

Я увидел британский паспорт, выданный в 1947 году Мэри Эллен Грин. Служащий положил его в конверт, и я ушел.

Вернувшись в отель, я надел плавки и спустился в бассейн.

– Привет! – Джейн подняла на меня глаза. – Ну как, повезло?

– Да, – Я протянул ей конверт. – И все?

– Давай посмотрим.

Паспорт ни разу не продлевался, поэтому через пять лет утратил силу. С фотографии на нас смотрела Мэри Эллен, ее лицо нельзя было назвать очаровательным, но оно было красивым для ее возраста: седеющие волосы, высокие скулы, ясные глаза, прямой нос.

В то время ей было около пятидесяти, на столько она и выглядела. Джейн долго смотрела на фотографию, потом сказала:

– Она выглядела так же и в двадцать.

– Неужели?

Джейн игнорировала мое замечание и пролистала странички паспорта.

– Только одна длительная поездка. Здесь нет штампа об отъезде из Австралии и прибытии в Англию.

– Мэри Эллен была британской подданной.

– В те годы все австралийцы являлись британскими подданными?

– Нет. Либо австралийскими, либо британскими.

– "Интересно, она так и сохранила подданство Англии?

– У нее было двойное гражданство. Мэри Эллен до конца своих дней оставалась англичанкой.

– Черт! – внезапно воскликнула Джейн.

Резиновая полоска, шедшая по корешку паспорта и прикрепленная в месте, где содержались сведения о сделанных прививках: желтая малярия, оспа и т.д., – внезапно лопнула, и в руки Джейн посыпались бумаги. Собирая их, она с улыбкой прочитала одну:

– Каюта 147. «Астурия».

– Они плавали в Англию?

Джейн перевернула страницу.

– Нидерланды. Она была в Голландии. Порт прибытия – Хук.

– Они, – поправил я. – Не одна же она путешествовала?

– Не знаю, здесь только ее паспорт. Может, она беспокоилась, чтобы ее паспорт не потерялся, потому и хранила его в сейфе? Но почему нет паспорта Грина? Где он?

– Потерян или выброшен, – сказал я. – Зачем его хранить, если Грин умер много лет назад?

– Или украден, – спокойно добавила Джейн.

– Не могу представить себе зачем. Паспорт был действителен до 1952 года. Грин умер в 1971-м. Сейчас его использовать нельзя. Возможно, ей не хотелось ворошить воспоминания о счастливых днях, и она сожгла этот паспорт.

– Хм-м. Звучит неубедительно. – Джейн нахмурилась. – Все же мы очень мало о нем знаем. У нас нет их брачного свидетельства, фотографий.

– Есть шанс, что в департаменте, где выдаются паспорта, осталась его фотография.

– И, помимо этого, мы знаем, что его звали Джон Джозеф Грин и умер он в 1971 году.

– Нам известно больше.

– Что еще?

– Когда они поженились, он был или холостяк, или разведен.

– Может быть, он двоеженец?

– Не старайся тщательно отыскивать других отпрысков, – посоветовал я. – Думай об утверждении завещания.

– Ты сказал, что все уже мое, что все подписано и так далее...

– Это тебе не поможет, если найдутся законные сыновья.

– Давай надеяться, что не найдутся. Так зачем же они ездили в Голландию?

– Я там никогда не был. Расскажи мне.

– Тюльпаны, сыр, беспошлинное спиртное и сигареты...

– Они отправились туда на чертовски огромном лайнере. Между прочим, я не заметил на ферме признаков того, что они оба любили выпить. Ни пустых бутылок, ни пепельниц.

– Я уверена, что она не пила.

– Почему ты так уверена?

– Они были методистами, Мэри Эллен и моя бабушка. Трезвенность внушалась им с раннего детства и так глубоко и серьезно, что это осталось на всю жизнь. Когда им было шесть лет, они дали обет. Я видела его, он висел у бабушки в небольшой деревянной рамке.

– Он обязывал, этот обет?

– Да, дело чести. В Австралии не так?

– Подобное здесь крайне редко, Джейн. Раз уж мы заговорили на эту тему, как насчет того, чтобы выпить пива?

Мы сидели в тени, но все равно было очень жарко.

– Не думаю, что когда-нибудь откажусь от пива.

Когда я вернулся с двумя ледяными бутылками, обернув их салфетками, чтобы не отморозить руки, Джейн сказала:

– Из Голландии они отправились в Бельгию.

– Большая прогулка?

– Могу понять, почему они туда поехали. У нее был брат, он погиб в Сомме.

– Я думал, это во Франции.

– Это во Фландрии. Знаешь, есть французская Фландрия и бельгийская. Они поехали на его могилу.

– Возможно, ты права.

– Порт Хук. Странно.

– Почему?

– Очень неудобно туда добираться, если ты находишься в Йоркшире.

– Может быть, они не были в Йоркшире? Ведь легче ехать из Лондона.

– Ну да.

– Значит, они отправились из Лондона.

* * *

При всех заботах мы были достаточно легкомысленны. Ужас безводной пустыни остался позади, хотя не настолько, что его можно было игнорировать. Все еще существовала загадка, связанная со смертью Мэри Эллен Грин, – очевидно, тайна, довольно важная для убийц. До тех пор, пока мы не постигнем природу того, что нам грозило, мы не сможем себя защитить.

Глава 9

На следующее утро мы улетели в Перт. Я нудно ворчал насчет мест, которые нам достались, но все же с удовольствием смотрел в окно на реку Суон, освещенную солнечными лучами, высокие стройные здания, выстроившиеся вдоль террас на ее берегах. Мысли о Миллере Банбери мгновенно стерли улыбку с моего лица. Я совсем забыл о предстоящей встрече с этой старой скотиной, и не было никаких шансов избежать ее. В офисе меня остановит Шарлин, а потом вломится Банбери и разорвет на части, требуя ответа на вопрос: согласна ли англичанка Джейн продать ферму и если нет, то почему?

Вот я и старался оттянуть момент встречи. Взяв капитана Стратт, багаж и руководство по танкам, я отвез все это в «Кингс-Амбассадор», уютный отель на Хай-стрит, где, как мне казалось, она будет в относительной безопасности. Токарный станок я спрятал на чердаке в доме моего друга (его жена решила, что я сошел с ума, но вопросов не задавала). Потом отправился в свой офис. Встретившаяся в холле Шарлин улыбнулась своей лучезарной улыбкой и поплыла мне навстречу.

– Мистер Банбери хочет меня видеть тотчас? – предупредил я ее распоряжения.

– Верно, – сказала Шарлин и процитировала шефа: – «Сразу же, как только вернется».

– Где он?

– Ах! – мечтательно произнесла Шарлин, без сомнения, вспоминая свой замечательный отпуск. – В Перте была масса денег из Малайзии, часть их утекла, как я полагаю, в карман Банбери.

– Когда он вернется?

– Через несколько дней.

Кот из дома – мыши в пляс... Так или иначе, на моем столе не было срочных дел: я долго отсутствовал, и всем неотложным занимались мои коллеги, остальное подождет.

* * *

Я поднял было телефонную трубку, но передумал. «Воздержись», – сказал я самому себе, отправился домой и позвонил оттуда.

Первым делом я набрал номер Боба Коллинза, суперинтенданта полиции в отставке, отца жены моего брата. Боб – англичанин, много лет назад приехал в Западную Австралию и остался здесь.

– Сядь, – сказал я, – и слушай.

Я начал рассказывать. Боб не перебивал, потом сказал:

– Чертовски странно. А правовая позиция?

– Простая, но довольно необычная. С наследством Джейн все в порядке, поскольку существует завещание. Но у нее нет никаких родственников, она последняя в своем роду, ни кузена, ни дяди, ни тети, нет даже троюродного брата.

– А в случае ее смерти?

– Все идет государству – bona vacantia, если уж ты хочешь точное определение по-латыни. Хотя по правде говоря, Боб, думаю, штат в любом случае заберет землю. На том основании, что ее не возделывали много лет.

– А эта твоя девушка тоже возделывать ее не собирается?

– Она инженер и женщина. Боб. Она ведь не скотовод.

– И она тоже забросит землю?

– Трудно сказать.

Боб Коллинз рассмеялся.

– Итак, она в опасности только потому, что является последней в роду. А если бы у нее было десять братьев, разбросанных по свету?

– Полагаю, их могли бы переловить одного за другим.

– Хотя это довольно сложно.

– Поэтому быстро женись на ней.

– Эй! Кто, я?

– Спаси ее жизнь, парень. Сколько Клоузов разбросано по всей Австралии? На свадьбе Мэри их было, по-моему, около тысячи.

– Тебе показалось, потому что ты оплачивал счета.

– И все обожают шампанское. Где сейчас младший?

– Ян? Он уже два года с экспедицией в Антарктиде.

– И до него трудно добраться, понимаешь, что я имею в виду?

– Боб, эта мысль никогда не приходила в голову ни мне, ни ей.

– Ты хочешь спасти ее жизнь?

– Не ценой же своей собственной.

Боб рассмеялся.

– Как она выглядит?

– Довольно хорошенькая.

– Тогда за чем же остановка?

– Профессиональная этика, – сказал я. – Давай-ка поговорим о другом.

– О чем?

– Где ты обычно проводишь отпуск?

– В...

– Я знаю, знаю.

– Отличное место, чтобы сделать предложение. Хочешь арендовать его?

– Все в твоих руках, Боб. Да, если я тебя попрошу, ты мог бы сделать для меня одно дело?

Я заручился согласием Боба и едва положил трубку, как зазвонил телефон.

– Мистер Клоуз, вашу клиентку зовут Джейк Стратт? – это был голос Шарлин.

– Да.

– На почту пришел пакет на ее имя. Из Англии.

– Хорошо. Я его заберу.

* * *

У меня был «рейнджровер», конечно, не такой надежный, как старая «тойота» на Стринджер Стейшн, но довольно ходкий и не подбрасывающий вас так, что вы отбиваете себе зад. Взяв с собой небольшой чемоданчик со сменой одежды и умывальными принадлежностями, я поехал к гостинице. Припарковав машину возле «Кингс-Амбассадор» и прихватив полученный на почте пакет, я поднялся к Джейн.

– О, хорошо, – сказала она, беря в руки ножницы. Как было указано на таможенной квитанции, это были личные бумаги. – Письма Мэри Эллен к моей бабушке, – пояснила она. – Я попросила, чтобы их выслали.

– А где они были?

– У одного старого друга хранился мой портфель со всяким семейным барахлом: фотографии, свидетельства о рождении. И они, эти письма. – Джейн вытащила бумаги и держала в руках небольшую стопку писем в бледно-голубых выцветших конвертах.

Всего около дюжины – не слишком частая связь между любящими сестрами, если принять во внимание срок, хотя Джейн называла еще меньшее число, когда упоминала о них.

Она уселась за чтение, а я тем временем вскипятил воду, заварил чай и сел в ожидании, когда и меня позовут посмотреть их. Меня не позвали, поэтому, естественно, пришлось о себе напомнить.

– О, извини, – сказала Джейн.

Это были письма тридцатых годов, когда Мэри Эллен после смерти Стринджера жила одна и описывала, как она боролась с засухой, жаловалась на пастуха-дезертира.

Вдруг Джейн воскликнула:

– Вот, она пишет о Грине! Рождественское письмо от декабря 1942 года.

"Дорогая Джейн! Бог знает, когда ты получишь это письмо! Возможно, если оно дойдет, ты будешь осуждать меня за то, что я хочу тебе сказать. Дело в том, что я снова выхожу замуж, а причина в том, хотя я не жалуюсь (почему я должна жаловаться, если во многом другом я так удачлива), что порой мне бывает очень одиноко здесь.

Я должна рассказать тебе о нем, потому что он будет твоим зятем. Его зовут Джон Джозеф Грин, он моих лет, родился в местечке под названием Пиктон, что недалеко от Сиднея. Если ты посмотришь на карту, моя дорогая, то увидишь, что это в трех тысячах километрах отсюда, я там ни разу не была, и в такой поездке нет смысла. Как и многие другие, вся его семья умерла в 1919 году во время эпидемии инфлюэнцы. Он одинокий, как и я, очень красивый и спокойный мужчина. Мы с ним неплохо подходим друг другу, и, кроме того, он хорошо помогает мне на ферме. Джон много путешествовал по Австралии, он что-то вроде исследователя, но теперь хочет осесть на одном месте. Мы вполне устраиваем друг друга, и ты можешь не беспокоиться за меня. Ты не должна думать, что я глупая и романтичная, поскольку в свои сорок лет выхожу замуж, – я это делаю обдуманно и осознанно.

(Я заметил, что упоминаний о том, что Грина привел Билли-старший, в письме не было.)

Скоро мы должны пожениться. Я надеюсь, это случится, когда странствующий священник, отец Нейсмиш, нанесет сюда свой следующий визит.

Я представляю, как ты поднимаешь брови, и слышу, как ты говоришь: «Мэри стала католичкой?» Нет, конечно! Просто отец Нейсмиш – очень хороший человек, иезуит, и проводит свою жизнь, служа Богу в отдаленных местах. И что еще более важно, он может обвенчать нас. Если бы не он, нам пришлось бы совершать очень неудобную поездку.

Надеюсь получить твое благословение и пожелания добра.

Джейн, я уверена в Джака и буду счастлива с ним".

– Что значит Джака? – спросила Джейн.

– Прозвище, что же еще? Подобно тому, как я зову тебя Ойлкен Стратт.

– Не задирайся! Джака – сокращенное от Джон, да?

– Получается так.

Мы продолжили чтение писем. Я, конечно, ничего не нашел в них, поскольку читал уже после Джейн. Вдруг она сказала:

– Слушай!

– Я весь внимание.

– Это письмо она написала в 1970 году. Обыкновенное письмо, ничего особенного, но здесь есть постскриптум. Слушай: «Джейн, я никогда не интересовалась твоим финансовым положением, но теперь, когда твое здоровье стало уже не таким крепкий, не хочу, чтобы ты испытывала лишения, поскольку имею больше, чем мне необходимо для собственных нужд. В йоркширском „Пенни-банке“ в Брэдфорде я открыла счет на твое имя. Когда тебе понадобится, используй эти деньги. Если они тебе не нужны, все равно пусть лежат, и пожалуйста, не позволяй твоей гордости протестовать, потому что, хотя я не рядом с тобой, я всегда думаю о тебе!»

– Еще деньги, – пошутил я. – Наследство делается все больше и больше.

Джейн печально улыбнулась:

– Я должна просто жить и наслаждаться ими.

– Я скажу тебе, что мы сделаем.

– Сейчас, дай только я прочитаю последнее письмо.

Быстро пробежав его глазами, она отложила листок в сторону.

– Ничего особенного. Так что же мы сделаем?

– Мы отправимся в департамент, где ведется запись всех землевладельцев, чтобы посмотреть, кто соседствует с фермой Стринджер Стейшн. А потом мы их всех проверим.

– Может быть, с этим лучше справится полиция?

Я рассказал Джейн про Боба Коллинза.

– Ты можешь поддерживать с ним контакт. Полиция обо всем знает, но сейчас от нее мало толку.

Джейн подошла к окну, из которого открывался вид на реку Суон, в водах которой играли солнечные лучи. Несколько минут понаблюдав за течением, она восхитилась:

– Удивительное место! – И, помолчав, добавила: – Как ты думаешь, эти ужасные люди знают, что мы не погибли?

– Наверняка знают.

– Но как? Они же не могли узнать про солдат-норвежцев!

– Если бы мы просто проехали через Кунунурру, одно дело. Но мы задержались там, звонили по телефону, загорали. Конечно, им известно, что мы остались живы.

– И они знают, что мы вернулись в Перт?..

– Да. И поэтому мы не останемся здесь.

– О Боже! Снова путешествовать. Куда же мы отправимся после регистрационной палаты?

– У моего друга здесь неподалеку есть коттедж.

– Он знает, что ты с молодой особой женского пола?

– Собственно говоря... знает.

– Это для него привычно?

– Он думает, что я собираюсь жениться на тебе, – сказал я, чувствуя себя в этот момент омерзительно.

Естественно, это ее как громом поразило. После взрыва возмущения («Если бы я хотела выйти замуж, думаешь, я до сих пор бы этого не сделала?») последовал сарказм («Как благородно с моей стороны удостоить ее такой чести!»). Затем пошли оскорбления в адрес юристов Перта, которые настолько беспомощны, что позволяют неизвестным особам даже похитить себя! Ее глаза метали молнии, ноздри трепетали.

– Ну почему все так? – отбушевав, спросила она наконец.

– Потому, – ответил я, – что у меня тут около тысячи всяких тетей, дядей и кузенов!

– И всей этой тысяче хочется запустить свои жадные австралийские лапы в мои деньги?!

– Знаешь, – вымолвил я, ошарашенный, после некоторого раздумья, – ты похожа на... австралийское насекомое.

– Уж не имеешь ли ты в виду этого... оззи-моззи? Что ж, благодарю за комплимент!

– Да, здесь водится муравей, который так называется. И он выделяет такой... медовый нектар, деликатес, что ли, на редкость вкусный. У этого насекомого сладенькое тельце, зато кусачая и вредная головка. Естественно, все желают заполучить сладкую часть и никто не хочет головку... Ты, Джейн, напоминаешь мне этого милого муравья, только в человеческом обличье. Никогда не забывай об этом!.. Да, мои многочисленные родственники встали бы стройными рядами на защиту твоей безопасности... А ты... ты подумала...

Считаю, что на ее «почему?» я ответил вполне достойно, и она понемногу начала остывать.

Джейн была очень обидчива, как, впрочем, все современные независимые женщины. Конечно, я находил в ней массу прочих достоинств, за исключением, пожалуй, ее нетерпимости к одной-единственной вещи: при малейшем намеке на то, что ее кто-то начинает опекать, она буквально взрывалась от обиды. По отношению ко всему другому отличалась сдержанностью манер, интеллигентностью, трезвостью в оценках, уравновешенностью.

Выяснение отношений задержало нас на добрых полчаса, поэтому посещение регистрационной палаты откладывалось на другое время. Вместо этого я отвез ее в Мандереч [10]10
  Мандереч – прибрежная зона отдыха.


[Закрыть] и потом на обед.

Джейн, к которой вернулись ее рассудительность и спокойствие, спросила:

– Почему прибрежная зона отдыха Перта так далеко?

Вопрос следовал за вопросом. Пройдя сквозь облако москитов, облепивших яркую вывеску ресторана, мы уже изрядно чесались, но, несмотря на это, чувствовали себя превосходно. Мандереч – отличное место для рыбной ловли. Вся экзотическая рыба и многое другое было для нее в диковинку, и вскоре она уже рассуждала об экспорте австралийской фауны для стола англичан. Красное вино вызвало аналогичные стремления. Как я уже говорил, мы получили от еды массу удовольствия, однако о женитьбе больше не разговаривали.

Мне хотелось все-таки увезти Джейн на пару дней в тихое местечко под названием Дейвсвилл, где находился коттедж Боба. И я увез ее туда.

К коттеджу можно было добраться по воде и по суше. Боб, большой любитель ловли креветок и крабов, имел две моторные лодки. Одна часто использовалась для развлечения гостей, вторая, более мощная, спускалась на воду, когда внуки Боба изъявляли желание прокатиться на водных лыжах. Голубой «коммодор», стоявший возле коттеджа, предназначался для прогулок по окрестностям.

Пропустив Джейн в дом, я тщательно закрыл за собой дверь и разбрызгал повсюду специальную жидкость в надежде, что она убьет всех моззи. Необходима была осторожность: я знал манеру Боба всюду развешивать сетки: незваный гость, влезший в окно, тотчас обнаружит себя запутавшимся в нескольких милях прочной нейлоновой тюрьмы, которая падала с потолка. Однажды я выполнял для Боба роль подопытного кролика. Если вы попались, то попались крепко, а если будете барахтаться и стараться освободиться, то лишь ухудшите свое положение; если же останетесь хладнокровным, вы все равно обречены, потому что сеток слишком много, и для каждой из них Боб приспособил специальные веревки. Только если у вас в руке нож, стоит попробовать разрезать нити и выбраться, но если он находится, скажем, у вас за поясом, то вытащить его вам уже не удастся: сетки только туже будут обтягивать вас при каждом следующем движении. Точное повторение ситуации с мухой, очутившейся в сетях паука.

Однажды я сказал Бобу: «Что, если в роли незваного гостя окажется обыкновенный мальчишка, который попадет в твои сети и умрет от голода?» Но у Боба была твердая позиция: во-первых, чужакам здесь нечего делать; во-вторых, на каждой внешней стене дома висят таблички: «Осторожно – частная собственность умело защищена». И эти надписи, должно быть, работали, потому что погибших в сетях пока еще не было обнаружено.

Все это я объяснил Джейн, но не продемонстрировал. Я всего лишь показал ей, что холодильник работает и наполнен продуктами, что их много еще и в чулане. А в замаскированном шкафу в комнате Боба хранятся полицейский пистолет и охотничье ружье. В деревянных домах такие секретные шкафчики устроить довольно просто.

– Ну, до утра, думаю, все будет в порядке, – бодро улыбнулась Джейн.

И на этом мы разошлись спать по своим комнатам.

На следующее утро, прежде чем выехать в Перт, я постучал в ее дверь, окликнув по имени. Ответа не последовало. Повторение не дало результата. Тогда я обшарил весь дом. Все было в порядке, сети висели на своих местах, но Джейн нигде не было. Коттедж окружали семь или восемь акров земли, покрытой кустарником. Я покричал ей из двери, не беря в расчет эти пространства. Потом, надев ботинки, вышел из дома и начал рыскать, подобно охотничьей собаке. Я искал ее следы, думал об австралийских змеях, нервных и пугливых. Дайте им шанс, и они уйдут с вашей дороги. Но наступите на змею – и тотчас расплатитесь за это. Обшарив кусты, я заторопился к воде, решив, что Джейн, вполне возможно, отправилась на утреннее купание, и услышал металлический звук небольшого работающего мотора. Джейн стояла в лодочном домике с набором инструментов и смазкой в руке.

– Снова Ойлкен Стратт, – сказал я, – и босиком.

– Просто проверила моторы. Маленький не заводился, сейчас все в порядке. Зато большой работает как шелковый и совершенно бесшумный. А что плохого в том, что я босиком?

Я объяснил ей, что такие прогулки могут быть чреваты встречей с тигровой змеей, что в этой части Австралии встречаются гадюки, и, если я еще раз увижу ее без обуви, пусть она в дальнейшем заботится о себе сама. Мы двинулись обратно к коттеджу. Джейн послушно шла сзади меня, ступая в мой след. Змей мы не увидели.

Позавтракав, я выбрал себе дорогу на север через Пэйньярру – небольшой городок, похожий на многие другие, но имеющий в своей истории одно темное пятно. Именно здесь произошло последнее массовое убийство аборигенов. Погибло человек пятьдесят или около того. Приехав в Перт, я оставил машину на стоянке в конце Веллингтон-стрит, там ее наверняка никто не найдет, никто даже и не посмотрит в ту сторону.

Такси до регистрационной палаты. Телефонный звонок в Дейвсвилл. Джейн ответила, что читает про конструкцию танков и уже неплохо разбирается в этом. Я принялся за работу. Через два часа я уже знал земли, которые граничили со Стринджер Стейшн, знал и их владельцев. С записями в кармане я взял такси до дома моего бывшего преподавателя.

Том Кендрик в свои восемьдесят был стройный как тростник и такой же прямой. У него были два увлечения: одно – физическое, другое – интеллектуальное. Первое – это ежедневное плавание в бурунах Скарбороу-Бич (которые легко могут затянуть в воронку, или у вас может свести ноги, чего, кстати, с ним самим никогда не происходило), а второе – это история Западной Австралии, куда его привезли из Глазго еще младенцем и которую он глубоко полюбил на всю жизнь.