Текст книги "Роковухи"

Автор книги: Дороти Кэннелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава десятая

– Мертва! – Я пятилась от кровати, давясь слезами и приторным запахом туалетной воды.

– Вижу, не слепая! – рявкнула Рокси. – И кто виноват?

– Как – кто виноват? Никто…

– Пусть только попробуют ткнуть пальцем в Рокси Мэллой!

– Опомнитесь!

Я силой усадила ее в кресло. Хорошо бы еще привязать, как близнецов, да ведь не дастся, знаю я свободолюбие ее высочества!

С какой, спрашивается, стати она понесла дичь о чьей-то вине? Кому понадобилось убивать мисс Шип? Наяде?! Произнесенные в запальчивости угрозы трудно принять всерьез. И то, что покойная еще час назад вовсю радовалась жизни, тоже ничего не значит. Кто из нас застрахован от сердечного приступа? Да никто! А меньше всех – дамочка, за которой охотилась половина мужского населения города. Это ж сколько нужно сил, чтобы отражать атаки любвеобильных джентльменов. Поневоле сердце сдаст.

– Кошмар. Не приведи господи помереть в таком виде. – Миссис Мэллой терзала зубами кулак.

Не слишком лестно для мисс Шип, но возразить нечего – невеста выглядела ужасно. К тому же декорации для сцены с участием хора ангелов были выбраны неудачно. Суровый модернизм особняка не добрался до супружеской спальни. Полагаю, Наяда захлопнула дверь перед носом у дизайнера и обставила любовное гнездышко по образу и подобию гримерки в кабаре "Тин-Кин Алли". Море оборочек и финтифлюшек, но что ужасало более всего, так это обилие зеркал. Стены в зеркалах. Потолок зеркальный. Всюду, куда ни повернись, взгляд натыкался на уснувшую вечным сном невесту. Неудивительно, что миссис Мэллой, спрятав лицо в ладонях, скороговоркой читала одну молитву за другой.

– Вам плохо, Рокси? Спустились бы в гостиную, отдохнули немного. Там роскошный диван.

– Угу. А вы, значит, тут одна останетесь?

– Да ладно вам! – Я выдернула упрямицу из кресла и подтолкнула к двери. – Теперь-то уж она меня точно не укусит.

Легко хорохориться перед миссис Мэллой. Страх пробрал меня до костей, едва я осталась наедине с Глэдис Шип. Боже, что за челюсти! Так и кажется, что они сомкнутся на моей руке и отхватят пару пальцев, стоит лишь приблизиться к кровати. А глаза-шампиньоны! Их остекленевший взгляд будет теперь преследовать меня долгие ночи напролет.

– Послушайте-ка, мисс Шип… – Бочком, бочком, в обход кровати к телефону! – Заключим джентльменское соглашение. Я не виню вас за экстравагантный наряд, а вы не скалите зубы, идет?

Надо же! Звук моего собственного голоса вдохнул жизнь не только в обстановку, но и в тело мисс Шип. Не скажу, чтобы она восстала из мертвых с готовностью Фло Мелроуз, но некоторую одушевленность все же обрела.

– Прошу прощения. – Я набрала номер доктора Мелроуза. Великая вещь – привычка. Мне и в голову не пришло звонить в справочную и узнавать телефон городской "скорой". – Доктор Мелроуз? Это Элли Хаскелл.

– Да? – Готова поклясться, что в сдавленном смешке доктора зазвенел тревожный набат. – Фло в полном порядке, миссис Хаскелл, как вы сами могли убедиться на неудачной вечеринке у Шельмусов.

– Бога ради, успокойтесь. Я не собираюсь вас шантажировать. Несчастье с мисс Шип.

– Великолепно!

– Она умерла!

– Превосходно!

Я онемела, но, к счастью, не перестала дышать в трубку. Громко и натужно. Что и помогло доктору очнуться от эйфории и понять наконец суть.

– Срочно приезжайте, доктор.

Дело сделано. Осталась самая малость – вынести общество мисс Шип до появления живого собеседника.

– Доктор выехал, – утешила я злосчастную невесту. Вполне достаточно, чтобы не прослыть невежей. Казалось бы, самое время для молитвы… так нет же, у Элли Хаскелл все не слава богу. В стрессовой ситуации, к примеру, она начинает безостановочно молоть чушь. – Знаете, мисс Шип, я не питала к вам особо теплых чувств… И вовсе не потому, что осуждала ваш фривольный образ жизни, нет! Просто вы казались мне такой смешной… Теперь-то я понимаю… Сама хороша. Клубок комплексов и физических недостатков. Признайтесь, мисс Шип… – Ежась от порочных ухмылок купидонов, я упорно гнула свою линию: – Признайтесь как на духу… Вы что, решили доказать всем красоткам в мире, что внешняя оболочка не имеет к сексуальности никакого отношения?

Посмертное интервью было прервано голосами и топотом в коридоре. Спешно распахнув дверь, чтобы поприветствовать доктора Мелроуза, я нос к носу столкнулась с пропащей блондинкой в атласном пурпуре. С возращением в родные пенаты, мадам.

– Элли! – Волосы Наяды стояли дыбом, словно она натянула на голову шапочку с сотней дырочек – уморительное изобретение парикмахеров для окраски "перышек". – Какого дьявола здесь творится? Миссис Мэллой опять набралась?

– Насколько я могу судить, нет.

– Но она городит черт знает что!

– Наяда…

Стараясь заслонить от нее кровать, я на глазах раздалась в объеме. Натолкнувшись на мощную преграду, наставница роковух подперла плечом косяк и поехала по стене вниз. Так-так. Не стоит перекладывать с больной головы на здоровую, миссис Шельмус. Если кто сегодня и хватил лишку, то отнюдь не Рокси.

– Это ужасно, понимаю… но Глэдис Шип мертва. – Мне хотелось поддержать Наяду, но рука не поднялась. В детстве, расквасив коленки, я не выносила ничьего прикосновения. А во время родов не то что касание – дыхание Бена казалось слишком тяжким грузом. Все силы уходили на ощущение боли и борьбу с ней.

– Не верю!

Так убедись, Фома неверующий.

Вряд ли мне достало бы смелости выговорить этот самый логичный из ответов, но Наяда, поднырнув под моей рукой, уже прорвалась в спальню, споткнулась и рухнула бы на целлофановый сверток, если бы не моя самоотверженность.

– Чертова кукла! Элли, я окажусь за решеткой!

– Вздор. Это естественная смерть.

– Ты в самом деле безголовая или притворяешься?! Сказала тоже – естественная! Чересчур удобно. Я грозилась ее убить, и вот нате вам – мамзель мертва. По-твоему, кто-нибудь поверит в сердечный приступ?

– Жизнь – она вся сплошь из совпадений…

– Я тебя умоляю!

– Возьми себя в руки, Наяда. Доктор Мелроуз уже едет. – На цыпочках просеменив по паркету, я пригладила непокорные золотые локоны, помассировала окаменевшие плечи подруги и получила заслуженную награду. Дыхание Золушки выровнялось, голосок обрел если не прежнюю звонкость, то хотя бы человеческие интонации.

– Где Лео?

– Миссис Мэллой сказала – поехал тебя искать.

– Все пропало, Элли! – Небесно-голубые глаза наполнились слезами. – Уж кто-кто, а Лео мне этого не простит. Он не поверит, что я ее не убивала! Ты-то хоть веришь, птенчик? – Наманикюренные пальчики сплелись с моими, распухшими от стирки.

– Конечно, Наяда.

Чего не скажешь, чтобы утешить до смерти напуганную подругу… Однако уже в следующую секунду утешение обернулось убеждением. Ясно, что мисс Шип убили, но сделал это кто-то другой. Наяда всегда была импульсивна и открыта. Вне себя от бешенства, она запросто могла бы столкнуть разлучницу с лестницы или снести ей полголовы тяжеленным канделябром. Но втихомолку подмешать яд в шампанское? Такое вероломство не для нее. Версия отравления вполне логична, поскольку ни дырки от пули во лбу Глэдис, ни торчащего из груди кинжала мы не заметили. Что же до личности преступника… надо ли далеко ходить? Ведь только вчера бедный Тобиас чуть не протянул лапы… По чьей вине? Что за отрава едва не лишила меня пушистого любимца? Держу пари, та самая, из-за которой сказочная ночь любви мисс Шип и Лайонела закончилась, не успев начаться.

Наяда встала, зябко потирая руки.

– Ну и холодина. Представляешь, каково ей?

Моим попыткам представить себя на месте мисс Шип положил конец доктор Мелроуз. Деловито помахивая черным саквояжиком, он молча отодвинул нас с дороги и приступил к осмотру тела очаровательной невесты. По поводу прозрачной тоги и вишенки в пупке док не обмолвился ни словом.

А вот Наяда разразилась целым монологом:

– Нет, какова наглость! Воспользоваться идеей из моего руководства для соблазнения моего же мужа! Впрочем, мне-то что? Им было хорошо вместе – ну и на здоровье. В конце концов, "Само Совершенство" учит дарить любовь, а не заглатывать мужчин целиком, как щука карасей.

В безмолвном, но красноречивом взгляде доктора неприязнь граничила с ненавистью. Будь его воля, с каким наслаждением мистер Мелроуз затянул бы мертвую петлю на тонкой шейке причины всех своих несчастий, отомстив за двухмесячную пытку сексуальными фантазиями.

– В полицию сообщили?

– Нет еще, – хором отозвались мы.

– В таком случае… – Он шагнул к телефону.

– Минуточку! – Наяда прошмыгнула мимо доктора, схватила трубку, спрятала за спину и с ангельски-невинным видом захлопала ресницами. – Стоит ли поднимать шум? Средних лет дама… прямо скажем, потрепанная жизнью… скончалась во сне. Подпишите свидетельство о смерти – и дело с…

– Миссис Шельмус! – Доктор щелкнул замком саквояжа. Громадная ладонь в густой шерсти протянулась к Наяде. – Будьте так любезны отдать трубку. Вы препятствуете исполнению врачебного долга.

– Вы что, не видите, она в шоке! – не выдержала я.

– Вижу. И сочувствую.

– Значит, мисс Шип…

– В данный момент я могу лишь строить догадки, миссис Хаскелл. Вскрытие покажет.

Хладнокровный и достойный уважения ответ профессионала. Нехорошо, Элли. Признайся, что была несправедлива к доктору. Связанный клятвой Гиппократа, он верой и правдой служит королеве и отечеству.

– Послушайте! – Наяда шмякнула трубку на аппарат. – Не убивала я этот… презент с сюрпризом! Но если вы не поможете, мне конец. К чему расследование, если убийцу преподнесли полиции на тарелочке с голубой каемочкой? Мотив – лучше не придумаешь. Возможностей навалом. Пожалуйте в наручники и за решетку.

– Не позавидуешь…

Уловив в скрипучем голосе доктора участливую нотку, лидерша роковух пустила в ход все дарованные ей природой средства обольщения.

– Доктор, дорогой мой… – Она забавно надула губки. – Разве с вами такого не было? Кажется, что весь мир ополчился против тебя и спасения ждать неоткуда, если только какая-нибудь добрая душа не предложит свою помощь…

– Было, – металлически-безжизненно прозвучало в ответ.

– Так почему бы вам не войти в мое положение и не черкнуть в свидетельстве "острая сердечная недостаточность"?

– Как вам будет угодно.

Медленно, с натугой, словно колесо на ржавой оси, доктор развернулся… и мне стало трудно дышать. Прежде не видела и в будущем не желаю встречаться с таким презрительным взглядом. Доктор Мелроуз посчитал меня предательницей! Он решил, что Наяда его шантажирует, с моей подачи, разумеется. Но винить надо было свою нечистую совесть – это она сыграла с ним злую шутку. Ни я, ни Бен данное доктору слово не нарушили. Третьей была Фло… которой ничто не мешало разыграть амнезию, а потом доложить нашему научно-сексуальному шефу о плачевных результатах эксперимента с Хэллоуином. Ладно, предположим. И что дальше? Исполнить свой гражданский долг и шепнуть на ушко доктору, чтобы звонил в полицию? Или принять сторону Наяды и утешаться тем, что, дескать, все мы дамы, все мы роковые, а роковуха роковухе глаз не выклюет?

* * *

Домой, домой… Упасть прямо с порога в объятия Бена и забыть этот вечер как страшный сон… Мечта не только неисполнимая, но и чудовищная в своем цинизме. Грешникам нет места в раю.

Преступный сговор с Жаклин Диамант – цветочки по сравнению с моей ролью в сегодняшней сделке между Наядой и доктором Мелроузом. Молчание – далеко не всегда золото, иногда от него разит чем-то куда менее благородным, и тогда без мочалки и мыла не обойтись. Увы! Путь в ванную мне преградил Бен.

– Наконец-то, солнышко! Я уже заждался! – раздался его голос с верхней площадки лестницы.

В пижаме цвета пыльной зелени любого другого приняли бы за санитара тюремной больницы. Бентли Т. Хаскелл даже в этой спецодежде выглядел супермоделью, рекламирующей мужское нижнее белье. Каждый звук его встревоженного голоса впивался ядовитым жалом мне в сердце. Но главное испытание ожидало впереди.

Когда Бен привлек меня к себе, я съежилась, всхлипнула и чуть не выложила ему всю страшную цепочку событий, начиная с моего вступления в "Само Совершенство".

Давай, Элли, давай! – зловеще процедил внутренний голос. – Облегчи свою совесть! Почему ты одна должна мучиться? Взвали все свои грехи на Бена. О гибели Нормана-Дормана расскажи, о том, как с твоего молчаливого – преступного! – согласия Наяда вынудила доктора подписать фальшивое свидетельство. И пусть ненаглядный сам выбирает – вырвать ли ему из груди сердце и, швырнув к твоим ногам, мчаться в полицейский участок или положиться на женскую интуицию и ради спокойствия Наяды оставить на свободе настоящего злодея.

Я отстранилась, не смея поднять на мужа глаза.

– Спишь на ходу, солнышко?

– Почти.

– Не удалась вечеринка?

– Не то слово.

– Бедная моя.

– Как малыши?

– Покапризничали немножко и заснули.

– Тогда не буду к ним заходить. Вдруг проснутся.

Его улыбка ослепляла даже сквозь полуприкрытые веки.

– А я заслужил награду?

Боже, какая мука! Слезы жгли мне глаза; в горле застрял мерзкий комок. Что может быть чудеснее… чем избавиться от тревог вместе с одеждой и…

А что потом, Элли? Каково тебе будет утром? Нет уж. Сначала вернись в лоно закона, а до тех пор ты – не жена Бену!

Одно хорошо… Есть стимул напрячь мозги, вычислить убийцу мисс Шип и поквитаться с ним и за ее смерть, и за собственные страдания.

– В чем дело, солнышко?

– Прости. – Да здравствует наша безразмерная кровать. Отделив меня от мужа, она неожиданно заняла полспальни и помогла преодолеть искус. – Я тебя слишком ценю и уважаю, дорогой, чтобы заниматься любовью в глубоком трауре.

– Что?

– Я скорблю по мисс Шип. Она умерла несколько часов назад, после приема у Наяды.

– Силы небесные! – Звучный хлопок ладонью по лбу. – Вот идиот! На жене лица нет, а я решил, что ее скука на вечеринке заела. Или мутит от угощения – мало ли, что там могли подсунуть гостям… провизия-то не из "Абигайль"! – Он не острил. Каждый по-своему справляется с шоком. Бену, например, для успокоения достаточно вспомнить о любимом ресторане. – Ужасно… Сердечный приступ?

– Да… Доктор Мелроуз посчитал… записал в свидетельстве…

– Солнышко! – Бен подался вперед, но вовремя понял, что мне не выдержать его объятий. Тонкая натура, а вынужден жить в одном доме с преступницей. – И как же это?.. Глоток пунша – и конец?

– Ее обнаружили в спальне Шельмусов.

– Кто?

– Миссис Мэллой… и я.

– О-о-о…

– Там… все так сложно, Бен. Лайонел объявил о разрыве с Наядой. Собирался жениться на мисс Шип.

– Шутишь?!

– Разве такими вещами шутят? Наяда уже знала. Это был прощальный вечер.

– Ну и ну! Нужно было заранее вызвать "скорую". Неудивительно, что у мисс Шип сердце подкачало. Странно, что у нее одной.

Я опустилась на кровать.

– Ох, Бен… сил нет. Давай отложим до завтра.

– Извини… – Он весь так и лучился нежностью, а я… я стремительно погружалась в пучину стыда и раскаяния. – Больше ни слова об этой трагедии. Сбегаю-ка я на кухню… Стаканчик теплого молочка – то, что доктор прописал!

Меня передернуло. Образ оскорбленного доктора Мелроуза как живой возник перед глазами.

– Нет, не нужно.

– Что ж, тогда спокойной ночи, родная. – Бен нашел мою руку и не отпускал до тех пор, пока сон не забрал его у меня.

А я осталась наедине с темнотой, превращавшей знакомые предметы в злобных монстров из преисподней. Никогда еще мне не было так одиноко…

И долго ты еще будешь упиваться своими горестями, Элли Хаскелл? Встряхнись и принимайся за дело.

Я и встряхнулась. Приподнялась на подушках и уставилась на черный экран окна, приветствуя парад подозреваемых.

Первой явилась сама мисс Шип.

Не отводите взгляд, мадемуазель. Признавайтесь – может, вы собственными руками порешили себя в приступе раскаяния? Целлофановый нарядец, вишенка в пупке… Гениально задумано. Не для того ли, чтобы навечно остаться в памяти Лайонела Шельмуса самым лакомым из десертов?

Глэдис Шип освобождает место для своего несостоявшегося красавца жениха.

Не так-то легко разрушить брак и начать все заново, согласны, сэр? Неужели в самый последний момент вы пошли на попятную и не придумали ничего лучшего, чем этот по-джентльменски удобный выход из положения?

Кто следующий? Счастливая слесарная семейка? А почему бы и нет? Мистер Бладжетт подозрительно нервно щиплет усики, а его половина – живое олицетворение вечной улыбки, чего народная мудрость велит остерегаться.

Думаете, мистер На-все-руки-мастер, я забыла о вашей интрижке с неотразимой Глэдис Шип? Не надейтесь. Отсюда два прекрасных мотива для убийства: раскаяние и извечная женская ревность.

Уплыли оба. Теперь очередь вдовствующей Жаклин.

Отдаю вам должное, дорогая. Трагическая смерть Нормана-Дормана была разыграна как по нотам. А если начистоту? Не отвели ли вы наивной дурочке из Мерлин-корта роль группы поддержки? Скажем, не рассчитали удар и в пылу ссоры кокнули муженька… Сценарий с куклой в этом случае пришелся бы очень даже кстати. Знаю, что для полиции вы сочинили другую версию. А если бы вам попался дотошный полицейский, злой на весь мир, потому что от него накануне ушла жена? Вот когда в ход пошел бы джокер из рукава! То бишь Элли Хаскелл, уж эта идиотка с готовностью подтвердила бы, что в момент смерти благоверного вы были беспомощнее младенца. С полицией все сложилось удачно, вы празднуете победу… И вдруг на сцене объявляется мисс Шип. Муха в супе. Ложка дегтя в бочке меда. Назойливая Глэдис живет… жила по соседству с вами. Помнится, в доме напротив той ночью светилось окно… Что, если это и есть дом незабвенной памяти Глэдис? Что, если она отвела часок своему хобби, устроилась у окошка полюбоваться птичками, а попала на финал драмы «Из жизни знаменитости»? Ваши бесчисленные сигареты на вечеринке, миссис Диамант, вполне могут свидетельствовать о неприятном тет-а-тет с Глэдис…

С Жаклин разобрались. Боже правый, кого я вижу! Мистер Уолтер Фишер!

Рискну предположить, глубокоуважаемый сэр, что в вашем бизнесе случилось досадное затишье и вы решили слегка подправить дела… Что? Советуете не тянуть резину и вызвать, наконец, главного подозреваемого?

Ах, мистер Глэдстон, мистер Глэдстон…

Только вот этого не нужно. Не давите на патриотические чувства. Клеветать на джентльмена, который отдает предпочтение серым шерстяным тройкам и печет роскошные шоколадные торты, – это так не по-английски… А что прикажете делать? Факты – вещь суровая. Вспомните лосося! Обидно до слез, сэр, но приходится признать, что сначала вы задумали покончить с женой и развязать себе руки для воссоединения с прежней пассией. Обстоятельства сложились как нельзя удачнее для всех, кроме бедняжки Тобиаса. Ваш план сорвался, а на следующий день выяснилось, что и возлюбленная сорвалась с крючка. Вы повторяете попытку, сменив лишь жертву, но не способ. Мотив? Старо как мир – «Так не достанься же ты никому!» Если не вам, то и не Лайонелу Шельмусу.

Черт, как спать хочется. Еще один такой зевок, и физиономия треснет пополам. Тогда уж мне не занять место свидетеля на суде. То-то удача для мистера Глэдстона…

Опасную игру затеяли, миссис Хаскелл.

Зловещий шепот убийцы донесся из глубин сна… сна… где Глэдис Шип, верхом на терракотовой вазе у водопада в доме Шельмусов, бренчала "Наша встреча близка", а ее преподобие в тени лестницы листала то ли Библию, то ли руководство роковух…

Первый станет последним, Элли, а последний – первым.

Как это мило, как по-христиански – напомнить мне, что первое место в списке подозреваемых должна занять сама викариса!

* * *

Вот и утро. Тусклое, как полуистертая монетка.

– Элли, солнышко, я должен быть уверен, что не бросаю тебя в самый тяжелый момент! – Склонившись над кроватью, Бен виновато улыбнулся. Изумрудные глаза сверкнули, точно лучик солнца тайком пробрался в пещеру и заглянул в сундук с пиратским кладом. – И рад бы взять выходной, да заказов уж очень много…

– Отговорки, друг мой, одни отговорки! – Я обняла любимого. – Марш на работу. У нас с малышами дел по горло.

У двери Бен оглянулся:

– Не знаешь, как там Фло Мелроуз?

– Видела ее вчера на приеме. Поговорить не удалось, но выглядела она достаточно живой.

– Отлично. До вечера, солнышко.

Проводив тоскливым взглядом его неподражаемый профиль, я вскочила с кровати. Вперед, Элли, навстречу новому дню и в погоню за убийцей Глэдис! Торопись, пока сексуальное воздержание тебя не угробило.

Утренние материнские заботы уже через каких-нибудь полчаса заметно остудили мой пыл. Логичные, казалось бы, ночные догадки в свете дня обернулись нагромождением нелепиц, не стоивших и выеденного яйца. Мисс Шип запросто мог сгубить инфаркт – если не от эскапады Наяды, то от неожиданно свалившейся удачи. Еще бы! Заполучить такого красавца в придачу к состоянию и голливудскому особняку! Хороши же мы с Наядой… Взяли грех на душу ради сокрытия убийства, которого не было. Остается лосось… Боюсь, и с этим покушением полиция разобралась бы в два счета.

Если что-то и было отравлено, мадам, то не рыба, а ваше собственное воображение.

– Что скажете, звездочки мои ненаглядные? – В целом свете не найдется больше таких прелестных деток! Ясноглазые, с кудряшками цвета липового меда и солнечными улыбками. – Чур, правду, и одну только правду. Как по-вашему, должна мамочка позвонить тете Наяде и вбить в ее золотистую головку немножко здравого смысла? Доктор Мелроуз отправил бы свидетельство о смерти в мусорную корзину, а мы стали бы жить-поживать да добра наживать…

Двойное "агу" моих очаровательных крошечных мудрецов.

– Малодушно, говорите? Прячу голову в песок, потому что не знаю, как сцапать убийцу? Вы целиком и полностью правы, мои дорогие.

Без комментариев. Мамочка в растерянности схватилась за корзину с грязным тряпьем и поволокла к стиральной машине. Размечталась. Старушка приобрела спартанскую закалку и стойко терпела тычки и пинки, которыми я регулярно одаривала ее по совету мистера Бладжетта.

– Мазохистка чертова!

Что оскорбления, что тумаки – нашей стиральной машине все нипочем. Стряхнув пену с рук, я двинулась к телефону.

– Доброе утро. Вас беспокоит Элли Хаскелл из…

– Элли! – взвизгнула в ответ трубка. – Какой сюрприз! Не могу поверить, что слышу ваш голос в этот чудный, чудный день!

– Прошу прощения…

– Да ладно вам, Элли, не притворяйтесь! Нам ли, роковухам, не узнать друг друга?!

– Молли?

– Так точно! Единственная и неповторимая – для моего Джока! Вы созванивались (энтузиазма в голосе если и поубавилось, то лишь самую малость) с Наядой?

– Сегодня? Нет.

– Так вы не в курсе?! У Шельмусов приспущен флаг!

– Чт-то? – Интересно, способность изображать идиотку – это врожденный талант или он развивается с возрастом от безбожного вранья?

– Глэдис Шип умерла!

Спокойно, Элли. Сделай глубокий вдох и постарайся закончить разговор, пока эта щебетунья не выудила из тебя все твои тайны.

– Я знаю, Молли. Тысяча извинений, ужасно хочется поболтать, но сейчас никак не могу. Близнецы одни в манеже. Будьте так любезны, попросите мужа приехать. Стиральная машина отказывается со мной сотрудничать.

– Непременно! Еще секундочку, Элли…

– Да?

– Порадуйтесь за Глэдис. Что может быть лучше, чем умереть от счастья и любви?

– Надеюсь, мисс Шип с вами согласна, – кисло отозвалась я. – В любом случае вы заслуживаете медали за оптимизм, Молли.

– Спасибо на добром слове! Думаю, Наяда тоже обойдется без траура.

– Скорее всего.

– Она мне звонила. Лайонел, говорит, полночи проплакал в ее объятиях. Неплохо, а?

– М-м-м…

– Ах да, чуть не забыла! Прощание сегодня в шесть. В похоронном бюро Фишера!

– Очень мило…

* * *

Чего-то в Мерлин-корте недоставало, но чего именно, я сообразила лишь ближе к вечеру. Миссис Мэллой! Близнецы то и дело склоняли головки набок, прислушиваясь, не раздастся ли знакомое цоканье каблучков. Тобиас бродил как неприкаянный, понурив хвост, в тоске по блюдечку молока, которое ее высочество сунула бы ему за моей спиной. Ночью я высадила Рокси у ее дома, и она упорхнула, не сказав, когда заглянет. Волноваться как будто преждевременно. Попробовала бы я заикнуться, что Мерлин-корт без миссис Мэллой – не Мерлин-корт… Такова, значит, благодарность, миссис X., за мою доброту? Я на вас спину гну, мозоли натираю, а вам все мало? Рокси Мэллой сама себе хозяйка!

– Ваша правда, миссис Мэллой, – твердила я всю дорогу до телефона. Желчная тирада Рокси как родилась, так и скончалась в моих смятенных мозгах. Есть ли на свете что-нибудь тягостнее длинных, безответных гудков в трубке?

И есть ли что-нибудь досаднее незваного гостя, являющегося в самый неподходящий момент, когда ты по самую макушку утопаешь в тревожных предчувствиях?

– Фредди! – Я уронила трубку. – Ты в своем репертуаре. Мог бы и постучать для разнообразия.

– Не нужно оваций, кузиночка! Не вгоняй меня в краску! – Фредди упал на колени, точно какой-нибудь лицедей из шекспировской труппы, трижды ударил себя в грудь и на чудовищной скорости пополз через всю кухню ко мне. – Имеющий ухо да услышит!

Самое смешное, что меня умилила не поза и даже не обращение к Священному Писанию, а чахлая, жалобно мотающаяся косица.

– Ладно уж, поднимайся. Будет тебе ухо. Выслушаю я твои скандинавские вирши. А потом… считай, я у тебя в неоплатном долгу, Фредди, если ты посидишь часок с близнецами.

* * *

Домик в Макрелевом проезде, от презрительно поджавшего губы почтового ящика до окон за кружевными ресницами штор, дышал безмолвием и королевской надменностью. Не хватало лишь миссис Мэллой с ее острым язычком.

Больно много вы из себя воображаете, миссис X. Какого черта шастаете в моих владениях?

– Я же по дружбе, Рокси… – Робкий шепоток растворился в небесах, как дым, что вился из трубы соседнего домика. Труба дома миссис Мэллой выглядела навеки замерзшей, и мне вдруг почудилось, что дом перестал дышать…

В промежутке между убытием из Мерлин-корта и появлением на церемонии прощания в бюро Фишера вы имели возможность убить миссис Рокси Мэллой.

Казенный полицейский жаргон заезженной пластинкой звучал в ушах всю дорогу до особняка Мелроузов.

Идея навестить Фло явилась внезапно, как кролик из шляпы иллюзиониста. Что я надеялась выведать у докторши, известно одному богу, да еще, пожалуй, моей машине, которая вырулила по нужному адресу без каких-либо усилий со стороны водителя. Через несколько минут я уже стояла на крыльце и ждала, пока Фло выйдет из ступора.

– Элли Хаскелл! – Взгляд миссис Мелроуз был пуст, как стены в коридоре, зато изумленно раскинутые руки в бурых пятнах говорили о многом. – Зачем вы… Что вас привело?..

– Случайно оказалась поблизости и подумала, не подбросить ли вас в бюро Фишера?

– Благодарю за любезное предложение. – Нервная улыбка Фло упорхнула куда-то в глубь дома. Да и внимание хозяйки было явно нацелено не на гостью. – Вы очень добры, Элли, но я не поеду. Неважно себя чувствую.

– Ах вот как…

Не глазей на эти пятна, Элли! Смотри куда угодно, хоть в пол… весь точно в таких же бурых следах. Густо-кровавая цепочка тянулась по всему коридору и исчезала под закрытой дверью одной из комнат.

– Нам обязательно нужно как-нибудь встретиться, Элли. Кофейку выпить, пообщаться. Согласны?

Иными словами – скатертью дорога. Ну уж нет. Так не пойдет. Если ей есть что скрывать, то, значит, мне есть что разнюхать. Следовательно, придется входить в роль тупой деревенщины, которая, по словам Фредди, удается мне на все сто.

– Еще как согласна! Давайте прямо сейчас и договоримся. – Я решительно захлопнула входную дверь. – Где ваш ежедневник? Надеюсь, у вас не расписана каждая минута на месяц вперед? – Возмездие будет страшным. Боюсь, эту идиотскую ухмылку придется соскребать с кожурой.

– Но, Элли… Сейчас не самое подходящее время…

– А когда оно настанет, подходящее-то? Мы сами теряем время и все время пытаемся выкроить подходящее время, а время тем временем, – еще одна ухмылка слабоумного, – проплывает мимо.

– Пожалуй, вы правы. – Фло дернула плечом, скосила глаза на лестницу и с неожиданно кошачьей грацией метнулась к двери по левую сторону прихожей. – Одна радость: мимо нас оно еще проплывает, а для мисс Шип уже остановилось. Не предчувствие ли привело ее в церковь накануне смерти?

– Накануне?

– Ну да, той ночью, когда Джон переехал вашего бедного кота, а я заработала амнезию. На обратном пути я заметила Глэдис с велосипедом в воротах церкви. Жуткая картина! Прямо-таки дрожь пробрала. Луна выглядывала поверх ее головы… как нимб.

Выходит, это не мистера Глэдстона, а мисс Шип я заметила у церкви, пока согревала Тобиаса и ждала Бена с корзинкой… Отсюда вывод: доктор Мелроуз подпадает под подозрение. Предположим, мисс Шип после трогательного свидания со своим бесценным органом собралась нажать на педали, как вдруг увидела злодея с перекинутым через плечо телом и узнала доктора Мелроуза. На вечеринке… или незадолго до нее, по привычке застенчиво хихикая, Глэдис выдала доктору все, что думает о его полуночном приключении. И подписала себе смертный приговор. Если я права, то доктор перещеголял в лицедействе моего кузена. В спальне Шельмусов возмущение было разыграно гениально! Фальшивое свидетельство позарез было нужно самому доктору Мелроузу, а не Наяде…

– Проклятье! Ежедневник как сквозь землю провалился! В мастерской оставила, что ли?

Покачивая обнаженными – нет сомнений! – бедрами и бюстом под монашеским балахоном, Фло распахнула дверь в комнату, насквозь провонявшую скипидаром и масляной краской. Стены здесь, в отличие от тех, что в коридоре, были сплошь увешаны портретами… голыхмужчин.

– Только честно. – Фло проскользнула между двумя столами, больше смахивающими на козлы для пилки дров, и обвела рукой свою галерею. – Грубую правду приемлю. Грубую лесть – ни за что.

– Они прекрасны! – выпалила я с жаром профсоюзного оратора на стачке. – Что за формы! Какая четкость исполнения! – Мой взгляд был прикован к юному блондину, на прокорм которого родители явно не жалели средств. – А вы… не преувеличили? Все как в жизни?

– Тютелька в тютельку.

– Мама родная! – Япоскользнулась в бурой луже и без помощи Фло не удержалась бы на ногах.

– Извините, Элли. На пол я расходую больше краски, чем по назначению.

– А-а-а! – Вот и разгадка. Бурые пятна на руках и на полу – всего лишь следы невинного хобби.

– Ну наконец-то! – Миссис Мелроуз с торжествующим видом потрясала ежедневником. "Наконец-то", похоже, относилось ко мне. Еще минута, и я сделаю тебе ручкой, нахалка!

Поздно! – отчаянно просигналил следующий взгляд Фло. Приготовившись к встрече с доктором Мелроузом, я повернулась… и уставилась на джентльмена несравнимо более приятной наружности, в банном халате цвета забродившей пьяной вишни.

Нет, в обморок я не упала. Искусством обмороков мне никогда не овладеть. Пятясь к двери по скользкому линолеуму, натыкаясь на углы столов, я молила небеса о счастье неизлечимой амнезии.