Текст книги "Держи ухо востро!"

Автор книги: Дональд Уэстлейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

8

Адрес был следующий: Авалон Стейт Бэнк Тауэр, Пятая авеню, возле Собора Святого Патрика. Туда и направлялся девятнадцатилетний Джадсон Блинт, уже изрядно взмокший в непривычной одежде – светло-сером спортивном пиджаке от Gар, гавайской рубашке, застегнутой на все пуговицы и аквамариновом галстуке от JC Рennеу, черных носках из Wal-Магt и черных же шнурованных туфлях от Масу's. Он прошагал под августовским солнцем более двадцати кварталов от станции Пенн, куда приехал ранее с Лонг-Айленда. Молодой человек начинал настоящую жизнь, и теперь каникулы, которые он сам себе устроил после окончания средней школы, закончились.

Да, вот и громадина Авалон Стейт Бэнк Тауэр внезапно выросла перед ним, холодная, безличная и серая, но его такие вещи не испугают. Он – победитель, и парень знал, что он победитель, и сегодня собрался доказать, что он реально победитель!

Войдя через стеклянные двери внутрь, он осмотрел лобби слева направо, нашел справочный стенд, и пошел к нему. Объединенные курсы комиссаров – комната 712.

То, что надо. И когда он уже собрался отойти, его взгляд зацепился за знакомое название: Лечебные исследования – комната 712.

Тот же офис? Заподозрив неладное, он пробежался по всему списку, и в самом конце наткнулся на еще одно знакомое название: Компания Супер Стар Мюзик – комната 712. Да что тут происходит?

Джадсон Блинт приехал в город сегодня, думая, что он разгадал самую большую тайну в этом уравнении, которая состояла в том, чтобы найти офис Курсов комиссаров, таким образом, он мог бы встретиться с владельцем компании, неким Дж. К. Тейлором. Мистер Тейлор не хотел быть найденным – и он ясно дал это понять – но Джадсон использовал методы, почерпнутые из дистанционного детективного курса комиссаров плюс несколько методов из старых фильмов про частного детектива и парочки его собственных, и все эти ухищрения привели его сюда. В Лечебные исследования? Или в Супер Стар?

Испытывая сильнейшее любопытство, Джадсон вошел в лифт, вышел на седьмом этаже, проследовал к номеру 712, и там, на окрашенной двери увидел табличку с уже знакомыми тремя названиями, а ниже обнаружилось и четвертое, незнакомое: Мейлохда. Атташе по экономическим вопросам.

Мейлохда? Это что еще такое? Страна? Кто такой этот Дж. К. Тейлор, в конце концов?

Есть один способ узнать. Вздохнув глубоко, Джадсон повернул ручку, и вошел в номер 712.

Вот это бардак! Он оказался в маленькой загроможденной приемной, где непосредственно стол регистратора был погребен под кучами всяческих бумаг. Все свободное пространство у стен занимали серые металлические боксы от пола до потолка, из которых буквально вываливались маленькие коричневые картонные коробки. Компьютер и принтер на поцарапанном сером металлическом столе были единственными опрятными вещами в комнате, но и они были задвинуты на задний план грудой наклеек, книг и падающими башнями того, что было очень похоже на неоплаченные счета, судя по всему, со всего мира. Колонны винных коробок, некоторые пустые, некоторые полные, занимали большую часть пространства. И посреди всего этого, складывая книги в такую же винную коробку, стояла та, кого, вероятно, и можно было принять за регистраторшу.

О, боже! Она была воплощением мечты Джадсона, причем не самой спокойной. Нет, больше из тех, что навевают разные видео-игры. Ей было лет тридцать, этакая брюнетка со строгой прической, мерцающим взглядом, и ртом, умеющим говорить только «нет». Только в несколько раз круче.

Она взглянула на Джадсона, когда он вошел, и сказала:

– Что-то хотел?

– Я пришел, – Джадсон решил, что тут единственная стратегия – смелость, – на встречу с Дж. К. Тейлором.

Держа книгу в одной руке, она осмотрела его с ног до головы.

– Боюсь, его нет на месте. Тебе назначено?

– Конечно.

– Да? – не поверила девушка.

Достав из внутреннего кармана своего пиджака белый большой конверт, Джадсон продолжал, страшась того что будет дальше, но и боясь остановиться.

– Я должен передать ему свое резюме.

– О, ты, значит, должен, да? – Ее холодные глаза явно не излучали дружелюбие.

– Я надеюсь получить тут работу. – говорил Джадсон. – На Курсах комиссаров. Я прошел обучение, знаете.

– Нет, не знаю.

Джадсон хмуро оглянулся на дверь за собой, вспоминая все эти надписи.

– Он, что, реально представляет все это?

На ее лице появилось подобие улыбки.

– А что? Ты во все написал?

– Ну, да.

– А в Супер Стар ты прислал стихи, чтобы наложили музыку, или музыку, чтобы подобрали стихи?

– Стихи. Я прислал стихи.

– Большинство так и делает. А до этого пишут гребаные книги, полагаю.

– Да, мэм, – кивнул Джадсон, и ощутил как загорелись его щеки. До этого момента ни одна женщина не произносила при нем фразу «гребаная книга». Или вообще слово «гребаный», если уж на то пошло. И снова эта ледяная улыбка.

– Наврал про возраст, так ведь?

– Да, мэм, – пришлось улыбнуться в ответ.

Она протянула руку.

– Давай посмотрим резюме.

– Да, мэм.

Он передал ей бумагу, и она обошла стол, предложив ему:

– Садись на коробки, стулья все заняты.

О, да, уж они были заняты. Он присел на одну из винных коробок, а женщина присела за свой стол, открыла конверт и принялась читать резюме. Комната погрузилась в тишину, да такую, что он мог слышать собственное дыхание.

– Сколько тебе лет? – подняла она на него взгляд.

– Двадцать четыре.

Она кивнула.

– Отлично врешь. Зрительный контакт, и все такое.

– Мэм?

– Я бы не обратила на тебя внимания, – сообщила она, – если бы не это резюме.

И она помахала перед ним тремя листками компьютерной распечатки, которую он сотворил дома.

– Спасибо, мэм.

– Очень впечатляет.

– Спасибо, мэм.

– Прекрасный образчик лжи.

– Это… мэм?

Она улыбнулась листку в своих руках нежнее, чем улыбалась до этого самому Джадсону.

Проведя пальцем по напечатанному тексту она произнесла:

– Так, что у нас тут? Банкротства, смертельные случаи, слияния. Каждый пункт из этого стажа работы востребованная специальность и делает тебя главным претендентом на получение должности, но в то же время не может быть доказан. – Она обратила свою улыбку к Джадсону, добавив в нее льда. – Должно быть долго и упорно трудился над этим.

Смешанные сигналы, которые Джадсон получал от этой женщины, сводили его с ума. Она обвиняла его в том, что он лжец, но, казалось, не сердилась из-за этого. Это что, его умение врать может приносить положительные плоды? Например, очень полезно для работы? Не зная, принесет ли ему удачу признание своей лживой натуры или же отрицание оной, он просто сидел там, уставившись на нее, очень хорошо сознавая, что в данной ситуации он – птичка, а она – змея. Женщина презрительно отбросила резюме на свой заваленный стол.

– Мы никого не нанимаем.

– О.

– На самом деле… – сказала она, но тут зазвонил телефон. Найти трубку в беспорядке на ее столе она смогла только ко второму звонку.

– Мейлохда, Атташе по экономическим вопросам. О, привет, Джон. – Ответила она на звонок, и улыбнулась совсем уж тепло, выказывая любовь к этому неизвестному Джону. Джадсон закипел от зависти, и прислушался.

– Несомненно скажу ему. В десять сегодня вечером, в «Бар и Гриле». Он должен сюда скоро приехать, помочь мне вывезти кое-что из этого дерьма. Поговорим позже.

Она повесила трубку, и, нахмурившись, поглядела на Джадсона.

– Так на чем я остановилась?

– На самом деле…

– Ага, спасибо. На самом деле, сейчас я как раз в процессе закрытия всех этих отделений. Мейлохда отлично справляется, так на фиг вся эта возня с остальными?

– Мэм, а что такое Мейлохда? Страна?

– Конечно же. Ты в курсе, что в Объединенных Нациях есть почти двести разных национальностей? Нет.

– Конечно же, нет. И, бьюсь об заклад, ты не назовешь даже двадцати из них. Мейлохда такая же как и Лесото.

Уверен так и есть.

– Как и Малави.

– Почему бы нет?

– Так же как и Бутан, – закончила она, и тут дверь распахнулась, и в комнату вошел настоящий человек-монстр. Может ли это быть Дж. К. Тейлор? Джадсон мог поклясться, что нет. Человек был ужасен. Словно Джадсон заснул в какой-то видео-игре, а проснулся в сказке с жутким людоедом. Мужчина когда вошел полностью заполнил собой дверной проем. Голова у него походила на наконечник ракеты с круглыми, оттопыренными ушами по бокам. Тело в широких коричневых слаксах и зеленой футболке-поло, по размеру и сложению напомнило Хаммера, как будто он маскировался под простого игрока в гольф.

Этот громила посмотрел на Джадсона без тени любви, и сказал:

– И что это такое?

– Как раз выясняем, – ответила ему женщина. – Парень пришел с поддельным резюме, но, черт возьми, отлично сработанным, и сказал, что он хочет эту работу.

– Ты закрываешься, – напомнил ей монстр. – Посвяти свое время проекту Мэйлохда.

– Знаю, Крошка (Тини), – сказала женщина, а Джадсон проглотил все слова, пока пытался уразуметь, как этот человек может называться Крошкой?! И когда он смог, наконец, собраться с мыслями, женщина как раз говорила:

– …скучать по всему этому. Знаю, что у меня нет на все это времени, но зато вот есть этот ребенок.

Джадсон задумался: «Это она обо мне, что ли?» Точно.

– Тебе же восемнадцать? Девятнадцать? Да? – Она взглянула прямо на него.

Да уж, эти люди ему не по зубам. Джадсон приехал сегодня с Лонг-Айленда, даже не подозревая, что здесь его ждут люди, с которыми ему и не сравниться. И остается ему только сесть в поезд и уехать в даль, пока не он превратится для них в маленькую, ничего не значащую точку.

– Девятнадцать, – вздохнув, ответил он, поднялся на ноги, и потянулся, чтобы забрать свое резюме, хотя и понимал, что еще раз им воспользоваться у него не хватит духу.

– Подожди, – остановила его женщина. От удивления он так и замер над ее столом, держа в протянутой руке листки. Он посмотрел на нее, и она одарила его более солнечной улыбкой, нежели раньше, вроде как одобрительной улыбкой.

– Присядь-ка на минутку, – попросила она.

– Да, мэм.

Он сел на место, а она обернулась к человеку-горе по имени Тини.

– Пока не забыла: звонил Джон, хочет встретиться с тобой в десять в «Бар и Гриле».

– Хорошо, – сказал Тини, и вдруг, указав на Джадсона, спросил: – А это нам на что?

– Он заставил меня задуматься, и я поняла – если у меня будет офис-менеджер, то он мог бы позаботиться обо всех старых проектах, мне не пришлось бы их бросать, а все внимание сконцентрировать на Мейлохда.

Тот подумал и кивнул, соглашаясь:

– Неплохо.

Она встала, обошла стол и, протянув руку, с совсем теплой улыбкой на лице, произнесла:

– Добро пожаловать в компанию, Джадсон.

Он подскочил. Рукопожатие у этой женщины оказалось твердым.

– Спасибо, мэм.

– Я Дж. К., – в очередной раз ошеломляя его, заявила женщина. – Джозефина Кэрол Тейлор. Ну, ты умненький мальчик, наверное уже сам догадался, да?

Уж он умел быстро оправляться, что вообще полезный, и как он сейчас понял, просто необходимый для такой работы.

– Да, конечно. Приятно познакомится Джей-Кей.

9

Когда Дортмундер вошел в бар в десять вечера, то завсегдатаи как обычно кучковались у барной стойки слева, в то время, как Ролло в фартуке, состав которого уже сам по себе вскоре можно заносить как рецепт в местную кулинарную книгу, стоял по правую сторону. Вообще-то он ничем важным не был занят, просто стоял, прислонившись к навороченному кассовому аппарату, которым, собственно, никогда и не пользовался. Ролло предпочитал держать его открытым, ожидая, что вся эта высокая технология когда-нибудь прекратит свое существование.

Дортмундер направился прямиком к Ролло. На полдороги он сообразил, что в баре что-то явно не так. Было тихо, причем было не просто тихо, а стояла гробовая тишина. Ни один из посетителей не шевелился. Кроме Ролло и кучки завсегдатаев в баре была занята только одна кабинка справа. Там сидели два пижона в ярких атласных рубашках – один в изумрудной, а второй в абрикосового цвета – с широкими контрастными воротниками. И даже несмотря на эти рубашки, парни тоже хранили молчание.

Да что такое случилось? Поминки что ли? Вроде ни у кого не наблюдалось черных повязок на рукаве, однако лица у завсегдатаев были довольно вытянутыми. Они все – и мужчины, и те, в бабских нарядах – сидели сгорбившись над своими напиткам с тем отсутствующим взглядом, который обычно означает – все, терапия тут бесполезна. Короче, все это напоминало плакаты времен социалистического реализма, на которых рабочие выглядят сильно угнетенными проклятыми буржуями. Дортмундер даже заозирался, почти ожидая увидеть черные цилиндры, утопающие в сигарном дыму. Но ничего подобного не было видно.

И Ролло тоже был сам на себя не похож. Он стоял, сложив мясистые руки на груди и вперив такой же потерянный взгляд на свой кассовый аппарат.

Дортмундер сначала убедился, что попал прямо на линию этого взгляда, а потом позвал:

– Ролло?

Тот моргнул.

– О.

Видно, что он узнал Дортмундера, но на его лице ничего похожего на гостеприимность вообще не отразилось. Вместо этого он потряс головой, и извинился:

– Прости.

– У нас встреча должна быть в задней комнате, – напомнил Дортмундер, и указал за спину Ролло, на случай если вдруг тот забыл.

– Ничего подобного, – снова покачал головой Ролло.

Это было неожиданно. Вообще-то это был беспрецедентный случай.

– Ты других людей туда пустил? – удивился Дортмундер.

– Нет, она занята, – как-то противоречиво ответил Ролло.

Дортмундер был сбит с толку. Для того чтобы собраться, обсудить дело, разработать план всегда использовалась задняя комната этого бара. Всегда. Это помещение было безопасным, а управляющие пеклись о своем бизнесе, так что напитки оценивались тут по двойному тарифу. Они здесь всегда собирались. И сегодня все должны прийти именно сюда, подумал Дортмундер. Стараясь сообразить, как обойти это препятствие, Дортмундер предложил:

– Думаю, мы можем подождать, ну, пока она освободится. Посидим в одной из….

Ролло снова затряс головой.

– Прости, Джон. Просто забудь о той комнате.

Дортмундер уставился на него. Слова были, какими то нереальными.

– Забыть про нее? Ролло, да что…?

– Какие-то проблемы, Ролло?

Дортмундер взглянул направо и там оказался этот пижон в изумрудной рубашке с доисторическим воротником. Роста этот тип был небольшого, но выглядел крепко, хоть и казалось, что состоит не из костей, а из хрящей. Башка у него была большая и несуразная, так что только с боку он и смотрелся вполне сносно. В профиль этот тип сошел бы на голову с римской монеты, но в анфас это был типичный ястреб, повстречавшийся с ветровым стеклом автомобиля.

Этот человек на Дортмундера не смотрел, но было ясно, что он в курсе его присутствия, и вовсе не рад этому факту.

– Ролло? – снова позвал он.

– Никаких проблем, – мрачно ответил тот, и обратился к Дотрмундеру: – Извини, Джон.

Дортмундер все никак не мог прийти в себя.

– Ролло, а мы не могли…?

– Он же извинился, Джон.

Дортмундер взглянул на этот изумруд.

– Мы знакомы?

– Не думаю, что ты хотел бы, – сообщило ему изумрудное чудо, и вроде никаких движений не последовало, но Дортмундер уже смотрел ему за плечо, туда где сидел в кабинке абрикосовый товарищ, и таращился на него хищным взглядом, словно кошка на мышку.

Что Дортмундер хотел сделать или сказать дальше, он сам так и не узнает, потому что именно в этот момент справа произошло движение, и в помещение вошел ничего не подозревающий Энди Келп.

– Мы первые? Эй, Ролло, так да? – улыбаясь возвестил он.

– Нет, – ответил Ролло.

– Джон ты уже взял бутылку? Надо…

– Ролло сказал тебе уже – нет. – Вставил изумрудный. – Вежливо сказал, я сам слышал.

Келп шагнул назад, и осмотрел парня с ног до головы.

– С какой летающей тарелкой к нам это залетело?

Изумрудный свою впечатляющую рубашку носил навыпуск, поэтому его молниеносное движение руки за спину на пояс не встретило никаких преград. Келп удивленно глядел на него, приподняв бровь, и все еще улыбаясь.

– Энди, – напряженно сказал Ролло, и когда Келп обернулся к нему, все еще улыбаясь, продолжил: – Нам тут не нужны проблемы, Энди. Поверь, проблемы нам тут не нужны.

Изумрудный так и стоял с рукой сзади на поясе, не спуская глаз с Келпа.

– Проблемы, Ролло? – подошел и абрикосовый.

– Все хорошо, – заверил, Ролло. – Джон, подожди минутку.

И он нырнул под стойку.

Все в баре напряглись. Даже завсегдатаи едва шевелились. Но тут Ролло вынырнул с бутылкой Амстердасмкого бурбона «Собственного производства», держа ее как младенца. Он протянул бутылку Дортмундеру, и сказал:

– Возьми домой. Извини за неудобства. И спасибо за терпение.

И вот Дортмундер уже держит бутылку в руках. Он еще никогда не получал здесь выпивку нахаляву. Однако радость омрачали обстоятельства получения этого подарка.

– Ролло, я могу что-нибудь сделать?

– Иди домой, Джон, – просто сказал Ролло, но затем наклонился над стойкой и прошептал Дортмундеру так, что только люди у бара услышали: – Окажи услугу. Сделай так, чтобы Тини не расстраивался.

– Но он расстроится, ты же знаешь.

– Пожалуйста, – попросил Ролло.

Келп посмотрел на Дортмундера.

– Джон?

Делать нечего.

– Он сказал «пожалуйста», – Дортмундер вздохнул, и пошагал к выходу.

Всю дорогу до двери они чувствовали на себе чужие взгляды.

10

– Если тебе не нравится маршрут по которому я еду, – шипела на своего единственного сына мамаша Марч, – почему бы тебе тогда не угнать себе машину и самому искать дорогу к «Бар и Гриль»? И тогда поглядим, кто первый доберется до места.

– Да, неважно кто за рулем, – ответил ей неблагодарный щенок, – или на скольких машинах мы поедем! Просто я бы не стал въезжать в Центральный парк летним вечером. Ты что не видишь все эти экипажи, этих лошадей, скачущих тут и там? Всех этих туристов, познающих настоящий Нью-Йорк, катаясь верхом или на двуколке?

– Да, ведь они даже не едут никуда! – возмутилась его мать. Правый палец она уже нацелила на кнопку гудка, но так и не нажала.

– Естественно они куда-нибудь едут, – как всегда не согласился ее сын. Он поерзал и сдвинул свои колени в сторону от работающего кондиционера.

– Они ездят вокруг огромного кольца посредине парка со скоростью, кажется, семь миль в час. Потом они вернутся на Пятьдесят девятую и, спасибо тебе большое, пойдут пешком в свой отель, откуда позвонят своей тетушке Фло и радостно сообщат – угадай что? – что они только, что познали самый настоящий Нью-Йорк, разъезжая по Центральному парку в течение сорока минут, и вдыхая лошадиный пердеж. Заставляя тем самым, ничего не подозревающих людей опаздывать на встречу.

– Меня не туристы волнуют, – сказала его мамаша. – И не тачки и не лошади. А коп у меня на хвосте. Не оборачивайся!

– Почему же? – И Стэн развернулся всем корпусом. Позади них ехала патрульная машина, и правда так близко, что он мог разглядеть шпинат в их бутербродах на приборке. – Я могу как и все гуляющие в этом парке, глазеть куда хочу. – Он повернулся обратно, и, глядя вперед, произнес: – Как ты это допустила?

– Я поворачивала в парк и за мной никого не было, а потом, бац, и они тут как тут! Наверное, развернулись на сто восемьдесят градусов. Поверь, Стэнли, я не желала, чтобы меня по Нью-Йорку сопровождала машина копов.

– Не повезло, – примирительно сказал Стэн.

Согласившись, его мать продолжала:

– Эти лошади, и кареты, и туристы не стояли бы на нашем пути, Стэнли, если бы я могла сигналить. Но с этим полицейским на хвосте? Они любят изводить таксистов, особенно когда есть зрители.

– Ну, вот уже и Семьдесят вторая. Никогда так медленно не доезжал…

– Хватит.

– Когда мы наконец выберемся из парка, думаю, тебе следует…

– Я выбираю дорогу, Стэнли!

– Прекрасно.

– Хорошо.

– Ты – водитель.

– Именно.

– Профессиональный водитель.

– Вот именно.

– Годы опыта за…

– Заткнись уже, Стэнли!

Так что он заткнулся, и когда они наконец-то выбрались из парка, отделались от туристов, лошадей и копов, он ей даже ни словом не обмолвился, что это было ошибкой сворачивать направо на Западный Центральный парк. Он не сказал ей, что лучше было бы проехать на запад по Амстердам до Колумбус, и только потом повернуть направо, а там по улице с односторонним движением и светофорами вернуться на Амстердам с правыми поворотами. Нет, так нет, пусть едет своей дорогой, по двусторонней улице, без светофоров и с только левыми поворотами до самого конца. Отлично!

В итоге, они все же добрались до Амстердам, но как только мамаша Марча припарковалась у гидранта в квартале от бара, из здания вышли Дортмундер с бутылкой в руке, и Келп.

– Встреча уже кончилась? Мы не могли настолько опоздать! – удивленно воскликнул Стэн.

– Поаккуратней, Стэнли!

– Просто сказал, – пробормотал Стэн, и вылезая из машины, крикнул парням:

– Джон? Энди? Что случилось?

Дортмундер показал ему бутылку.

– Что-то странное происходит в «Бар и Гриле».

– Что, он закрылся?

– Там какие-то парни, и, видимо, им прямо сейчас понадобилось уединиться.

К ним на тротуаре присоединилась мамаша Марча.

– Закрыто на приватную вечеринку?

– Типа того, – ответил Келп, и тут раздался гудок.

Все обернулись, и увидели, как Тини открывает заднее окно в длинном лимузине. С тех пор как он понял, что обычные такси не соответствуют его формам, он предпочитал заказывать лимузин если возникала нужда куда-либо ехать.

– Все на тротуаре, – веско сообщил он в открытое окошко.

К нему подошел Дортмундер, и пояснил:

– Мы не можем воспользоваться задней комнатой в баре. Нам нужно другое место.

– Другое место? Но другого места у нас нет! – воскликнул Стэн.

Келп поинтересовался:

– Джон, а Мэй в кино пошла, да?

Это обычное явление, когда Джон по каким-либо причинам уходит из дома.

Прищурившись, Дортмундер спросил:

– И что?

– А то, что, кажется, мы соберемся у тебя дома, – пояснил Келп.

– Почему у меня? Почему не у тебя?

– Анна Мари дома, и ей это может не понравиться, Джон.

– А Джози это наверняка не понравится, – подал голос из лимузина Тини.

– Вам точно не захочется переться к нам в Канарси, – сказал Стэн.

Дортмундер порычал, поворчал и даже ногой пошаркал, и выдал:

– Не пойму, почему все пошло наперекосяк.

– Джон, на тротуаре жарко, а у тебя отличная гостиная с кондиционером.

Стэн крикнул Тини:

– Встретимся там. Остальные поедут в мамином такси.

– Заметано, – ответил тот, и, сказав что-то своему водителю, опустил стекло.

– Ладно тебе, Джон, ты же знаешь что это единственно верное решение, – сказал Келп.

– Хорошо, хорошо, – проворчал Дортмундер, потом добавил: – Зато у меня хоть эта бутылка есть.

– Ага, давай, загружайся.

Когда они все уселись в такси к мамаше Марча, она сказала:

– Вы в курсе, я включу счетчик? Не хочу, чтобы меня копы тормознули.

– Прекрасно, Стэн заплатит, – ответил Дортмундер.

– Никаких счетчиков, мама, – заявил Стэн, и она дулась на него всю дорогу.