Текст книги "Отравители"

Автор книги: Дональд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Понятно, – сказала Чарли, глядя мне в глаза. – Вы не очень приятный человек, не так ли?

– Не сомневаюсь, позже вы найдете достаточно приятного человека, чтобы ходить к нему на свидания и даже выйти замуж, если, конечно, приложите усилия, – сухо сказал я. – В настоящее же время вам нужен мерзкий отвратительный профессионал. Такой, как я. Я оказываю вам услугу, делясь профессиональным опытом.

– Понятно. Прошу прощения, – сказала Чарли со вздохом. – Итак, я знаю, что бы вы сделали на месте этих мафиози. Но что бы вы сделали на моем месте?

– Почистил бы туфли, – ухмыльнулся я, глядя на ее грязную обувь. Затем я перестал улыбаться и сказал: – Совершенно очевидно, что вам следует убрать этих троих и дать шанс Френки вернуться домой с полным грузом.

– Убрать? В каком смысле?

– В том, что их нужно устранить с пути, – сказал я. – И совершенно неважно, как: с помощью пули на брата, ручной гранаты или мексиканской полиции. Кроме того...

– Я слушаю.

Я потер болевшую диафрагму и продолжил:

– Я уже говорил, что это не мое дело, и опять-таки в нашей профессии мы держим при себе наши чувства, но у меня есть личный интерес к этим господам. Если вы займетесь Бернардо, то я могу взять на себя тройку Сапио-Тилери-Джейк. Помните, если я отдам вам Уорфела, за вами человек по имени Николас.

– Но разве вы не говорили, что Николас – кодовое имя той... которая умерла?

– Я говорил, что она это мне сказала, а это не совсем одно и то же.

– Вы хотите сказать, что она лгала даже перед смертью?

– Как еще она могла отомстить мне? – Я пожал плечами. – Так или иначе, ее песенка была спета, и она понимала, что все это из-за меня. Единственное, что она могла сделать – это на прощание так крепко мне наврать, чтобы я окончательно запутался. Ей на радость. Не утверждаю, что так оно и было, но сильно этого опасаюсь.

Высокая девушка внимательно смотрела на меня через очки.

– Значит, вы помогаете мне вовсе не по доброте душевной? Значит, у вас есть по-прежнему свое задание?

– Вам это так важно? – передернул я плечами. Она поколебалась, но когда все же заговорила, в интонациях засквозили ледяные нотки:

– Нет – если во имя ваших интересов вы не сорвете мою операцию. Так или иначе, я бы не советовала вам приносить мои интересы в жертву вашим, Мэтт. Вы потом очень пожалеете.

Я посмотрел на нее. Лицо ее излучало холод, глаза сверкали странным фанатическим блеском. Я сказал:

– Послушайте, Чарли, это ведь угроза? Вы всерьез?

– Вполне, – отвечала она не дрогнувшим голосом и не отводя глаз от меня. – Эта операция имеет огромное значение и для меня и для множества невинных людей. Не вздумайте ее сорвать. Вы очень пожалеете.

Я плохо реагирую на угрозы, даже когда они исходят от красивых высоких девушек в роговых очках, и даже если эти девушки с обезоруживающей прямотой сознаются в отсутствии чувства юмора.

– Теперь настал мой черед, – сказал я. – И по этому поводу могу заявить следующее: не становитесь у меня на пути, Чарли, и не ставьте на нем других людей, как бы плохо вы ко мне ни относились и в каких бы поступках меня ни подозревали. Скорее всего ваши подозрения неосновательны. У меня нет ни малейшего желания позволить Уорфелу благополучно доставить груз героина. Я сделаю все, чтобы вы его взяли с поличным. Помните это на всякий случай. Но имейте в виду и другое: если вы вдруг на меня рассердитесь и пошлете за мной кого-то с заданием помешать, этот человек назад не вернется. Ясно?

– Вы просто невероятны, – тихо сказала она.

– Господи, одна угроза родила другую, вот и все, – но лучше уж вы мне верьте, иначе кто-то может погибнуть. А теперь хватит строить рожи друг другу. Вы обещали мне навести справки о Соренсоне.

– Вам не надоело твердить об одном и том же? – буркнула Чарли, а когда я промолчал, продолжила: – Я навела о нем справки. У него действительно есть опыт химического анализа – в основном в области газов, но в случае необходимости он способен работать в интересующем нас качестве. Но все же это самая невероятная кандидатура для лаборатории Уорфела... – Она помолчала, я ждал, что она продолжит, но она сказала: – Но хватит о Соренсоне. Теперь об этом человеке из синдиката. О Тилери и двух его партнерах. Где вы намерены их найти? И как собираетесь с ними поступить?

– Сначала мне надо их отыскать, а потом уж думать, что с ними сделать, – сказал я. – Но у меня есть неплохой след. Через две двери по коридору.

– Неужели вы думаете, эта блондинка наведет вас на них? Даже если она в курсе, она ничего не скажет.

– Не волнуйтесь, Чарли, – отозвался я. – У вас есть свои маленькие тайны, у меня свои. Она недовольно махнула рукой.

– Делайте, что хотите, только помните: для меня это все крайне важно, и не только для меня, но...

– Но и для тысяч невинных людей, – продолжил я. – Буду помнить об этом. В общем, я отправляюсь в путь, только вот приведу себя в порядок в ванной. А вы пока располагайтесь. Можете позвонить по телефону, если нужно... В чем дело?

– Ни в чем! Просто когда я ехала сюда, то вспомнила: я слышала по радио предупреждение о новом смоге в Лос-Анджелесе. Надеюсь, это не помешает нашим планам. Но вдруг это помешает Уорфелу. – Она замолчала, погрузившись в проблемы, не дававшие ей покоя. Потом она взглянула на меня:

– Мэтт!

– Да?

– Я погорячилась.

– Я тоже, – сказал я. Признаться, я покривил душой, но и она, похоже, тоже.

Глава 16

Подходя к номеру Роберты Принс, я снова заключил с собой небольшое пари, как и ранее, при тех обстоятельствах. Девица сказала, что приведет себя в порядок, пока я разбираюсь там у себя в номере, но скорее всего, у нее за это время могли возникнуть новые идеи. В конце концов это были голливудские края или с ними соседствующие, и стоит их обитателям-хищникам заполучить хороший сценарий или даже просто сносный, они соберутся всем скопом, набросятся на одну маленькую идейку и выжмут из нее все.

Я постучал в дверь, но ответа не услышал. Дверь оказалась не заперта. Я вошел, ибо пообещал, что скоро вернусь, а Роберта ничего против этого не имела. Первое, что бросилось мне в глаза, – это ее клетчатый черно-белый брючный наряд. Его части валялись на полу вперемежку с прочими элементами одежды, интимными и не очень. Второе, что я заметил, – это закрытую дверь ванной, в которой работал душ. Я решил сделать пометку в своей мысленной записной книжке, что я опять выиграл у себя деньги.

– Роберта! – крикнул я, постучав в дверь ванной. – Мисс Принс! Бобби! Все в порядке?

Вода перестала литься. Затем дверь открылась, и на пороге появилась Роберта. Как я и предполагал, на ней ничего не было, если не считать полотенца, которое она превратила в тюрбан, чтобы уберечь от брызг свои длинные светлые волосы. Второе полотенце было у нее в руках для того, чтобы вытираться, но она держала его так, чтоб не очень загораживать мне вид.

Несмотря на некоторое сходство с борзой, она все же обладала более женственным телом, чем я думал. В конце концов и борзые бывают разных полов, а в данном случае не могло быть никаких сомнений насчет пола Роберты Принс. У нее был ровный гладкий загар. Я понял, в чем состоит разница между срамной наготой и интересной обнаженностью: в загаре.

– Принесите мне мой халат из шкафа, – попросила она ровным хриплым голосом. – Такой голубой, махровый. Вы увидите.

– Сейчас, – сказал я, улыбаясь и не двигаясь. – Сколько же вам пришлось стоять под душем. Бобби, чтобы наконец иметь возможность совершить этот эффектный выход?

Она сначала смутилась, потом рассмеялась.

– Очень долго. Я чуть не растворилась целиком. Почему вы так долго?

– У меня была гостья. Дама из полиции, интересующаяся наркотиками. Она что-то разнюхала. Нам пришлось сверить наши наблюдения и разработать стратегию.

– Разнюхала? И хороший у нее нюх? Я не мог взять в толк, почему ее так заинтересовало обоняние Шарлотты Девлин, хотя в моем сообщении было кое-что, отчего ей следовало бы забеспокоиться. Но в данной ситуации я был рад любому продолжению диалога. Что касается обещания, данного мною Чарли, я только взял на себя обязательство не разглашать сведения о ее здоровье тем, на кого именно она работает. Ну а Роберта Принс вряд ли могла передать эти ценные сведения в ФБР.

– Кажется, в детстве у нее была астма, и сегодня утром с ней случился приступ, но в целом она в порядке.

– Очень жаль! – сказала Роберта. – Как было бы хорошо, если бы все легавые утонули в своих собственных соплях и мокроте. Ну, если вы уже изучили товар, то, может, передадите мне халат?

Я по-прежнему не двигался.

– Товар? – переспросил я, нагло на нее уставясь. – Но это подразумевает возможную куплю-продажу...

Она тоже посмотрела на меня. В ее глазах появилось жестокое выражение.

– Почему бы нет? Вы мне делаете деловое предложение?

– Это зависит от того, имеются ли в виду наличные или иные средства обмена. Я работаю в государственной организации, Бобби, и нам платят не так много, чтобы мы могли позволить себе покупать расположение голливудских дам – по крайней мере за наличные.

– Но пистолет у вас есть? И вы умеете им пользоваться. А мне нужна защита. От Френки Уорфела, да и теперь, пожалуй, от этих гадов тоже. Зачем, собственно, я затеяла этот стриптиз? – После паузы она спросила: – Ну что, договорились?

– Договорились, – сказал я, облизывая губы, словно они у меня от волнения пересохли, тем более что они действительно пересохли, хотя и не от волнения. Просто у меня была такая привычка, и она раздражала меня самого. – Конечно, договорились, – повторил я.

– Ну что, подпишем договор прямо сейчас? – спросила она ровно, без какого-либо выражения.

– Можно, – пожал я плечами. – Стоило ли снимать столько одежды, чтобы потом через какое-то время еще раз снимать?

– Тогда сними все это барахло с кровати, а я запру дверь, – деловито сказала она и повернулась к двери.

Я подошел к кровати и сбросил с нее на пол все, кроме нижней простыни и подушки. Когда я повернулся, то увидел, что она идет ко мне, на ходу разматывая свой тюрбан, отчего ее светлые волосы красиво разметались по шоколадным плечам.

Она медленно приблизилась ко мне, посмотрев на меня, и затем отстегнула единственную застегнутую пуговицу моего пиджака. Она высвободила пиджак из моих рук и бросила его на пол. Она вытащила мой револьвер, покривилась и осторожно положила его на столик у кровати. Затем вытащила рубашку из брюк и расстегнула все пуговицы. Я стоял не шелохнувшись. Она легонько ткнула меня кулаком под ребра, где показалась краснота. Я поморщился.

– Голая стерва-садистка, – прокомментировал я.

– Так точно, – промурлыкала она. – Голая стерва-садистка и мазохистка. Разве это не то, что тебе хочется? У тебя есть какие-то пожелания, милый? Может, ты хочешь постегать меня ремнем по голой попке? Как, никакого воображения, просто секс, секс? – Она просунула обе руки под мою рубашку, крепко притянула к себе и поцеловала в губы. – По крайней мере, хоть наконец-то попался высокий мужик, – прошептала она. – Господи, как утомительно все время прикидываться, что ты ниже на пару дюймов, чтобы не задевать мужское самолюбие. Ну, ты сам снимешь брюки или тебе помочь? Я прокашлялся и резко сказал:

– Хватит, Бобби. Как говорят в Голливуде, стоп-кадр. – Разумеется, я играл наугад. До последнего момента я не мог решить, как себя повести. Конечно, самое безопасное подыгрывать ей, но даже если не принимать во внимание моральные аспекты – решительно меня не волновавшие, – в этом варианте были практические неудобства. Впрочем, надо признаться, что меня несколько поколебал этот приятный здоровый загар и выражение шаловливой невинности на ее лице, проступившее через весь этот голливудский грим.

Она некоторое время стояла неподвижно в той же позиции. Потом отпустила меня и отступила на шаг.

– Это еще что такое? – мрачно осведомилась она. – Ты пед или что?

– Ладно, ладно, Бобби, успокойся. Ты прекрасно знаешь, кто я такой: правительственный агент. И ты прекрасно знаешь, кто ты такая: девица, которую приставили к правительственному агенту, чтобы узнать получше, что он собирается делать со сведениями, которые ему скормили, потом передать новую информацию людям, числом три, чтобы они могли соответственно отреагировать. – Я нахмурился, изображая негодование. – Господи Иисусе, ну почему у вас на Западном побережье все так шаблонно мыслят. Почему есть ко мне один-единственный ключ – подсунуть девку!

Бобби Принс глубоко вздохнула и хотела что-то сказать, но раздумала.

Тогда сказал я со злостью, почти не наигранной:

– Неужели ты решила, что я клюну на эту старую приманку? Неужели я поверю, что ты так расстроилась из-за бедного меня, что вмешалась и из-за этого тоже пострадала? Неужели я могу в это поверить после того, как Беверли Блейн разыграла сюжет с ее страшным похищением, а потом еще добавила финальную сцену? Боже мой, я же на работе. Если бы ты знала, сколько раз меня пытались поймать на эту удочку? Даже моя фирма подсовывала мне несчастных и заблудших созданий! Ну, а этот дряхлый сюжет с "посмотри-на-меня-голенькую-и-желанную"? Вы что, думаете, я никогда раньше не видел голую женщину? – Я вздохнул, как человек, у которого лопнуло терпение. – Бога ради, Бобби, поди прикройся, а то замерзнешь. Когда-нибудь, когда я буду в настроении и ты тоже, я с удовольствием окажусь с тобой в одной постели. Я давно искал себе высокую очаровательную блондинку, но сейчас, до обеда, мне совершенно не хочется заниматься любовью только ради успокоения маленького пузана по имени Тилери.

– Ну вообще-то это предложил Сапио. У Тилери были другие идеи. – Боби понизила голос, начала было говорить дальше, но передумала. Она подошла к шкафу, открыла дверь и застыла, прислонясь лбом к косяку. – Да, у вас неплохой ремешок, папочка. Больно сечете бедную девочку по голой попке.

– Сама напросилась. Надень платье и пойдем поедим. Она словно не расслышала:

– Я должна быть в ярости, – размышляла она вслух. – Как и всякая женщина, чье лилейно-белое тело отверг мужчина.

– Чье это лилейно-белое тело? – полюбопытствовал я. Не глядя на меня, она сказала:

– Либо ты высокоморальный джентльмен, который не позволяет себе воспользоваться сложным положением женщин и просто пытается скрыть свою сентиментальность крутым разговором, либо ты расчетливый сукин сын.

– Я не высокоморальный джентльмен. Исходи из этого.

– Что же ты хочешь? И почему ты не пожелал немного подыграть мне, а оставил в заблуждении, что я сразила тебя своей прелестью и обаянием?

Она вовсе не была дурочкой. Я немного поразмыслил, потому что ставка в игре была все же высокой, и сказал:

– Мне нужны три веши. Это Джейк, Тилери и Сапио. Если у них тут имеются дружки, они мне тоже понадобятся.

– О, Господи! – тихо охнула Роберта. – Как меня только угораздило в это впутаться? Куда я залезла?

– Пока никуда, даже в платье. Короче, поскорее одевайся и давай поедим.

– Почему я должна обманывать их ради тебя?

– Откуда мне, черт возьми, знать, почему? Ну, может, потому, что, для начала, они не очень спрашивали тебя, хочешь ты в этом участвовать или нет. Правильно? И еще потому, что, может, тебе хочется выйти из игры, а я могу тебе в этом помочь? Может быть, учти. Это не обещание. А может, потому, что я расчетливый сукин сын, которому понадобилась твоя помощь.

– Помощь для чего?

– Кончай, – буркнул я. – Ты что хочешь, чтобы я произнес пламенную патриотическую речь о жизненно важной операции, которую поручило мне правительство, или прочитал тебе лекцию обо всех беднягах, которым будет скверно, если Френк Уорфел провернет свое грязное дельце? Ты не производишь впечатление ни большой патриотки, ни поборницы гуманных ценностей. Извини, если я ошибаюсь.

Она коротко рассмеялась, вытащила из шкафа короткое пышное платье и надела на себя, потом подошла ко мне и аккуратно заправила мою рубашку обратно в брюки и застегнула все пуговицы. Затем она взяла револьвер со столика и заткнула его мне за пояс.

– Я ничего не обещаю, – сказала она. – Ничегошеньки! Эти типы умеют внушить страх. Знаешь, что бывает, когда они узнают про обман?

– Знаю, – сказал я, – и учти: я не смогу защищать тебя бесконечно. Сейчас да, но потом, если я не выторгую что-то для тебя, тебе придется изворачиваться. Без посторонней помощи.

Она нахмурилась:

– Ну, вот, ты опять за старое, – пробормотала она. – Ну почему бы тебе немного не покривить душой, не соврать, что если я буду работать на тебя и правительство, то мне обеспечена полная безопасность? Зачем эта честность?

– Все рассчитано, – пояснил я. – Так оно лучше действует. Сначала ты отказываешься лечь в постель с девицей, которая прикидывается не той, кем является, ты ей режешь правду-матку, и она делается кроткой, послушной и выполняет все, что ей не скажешь.

– Вот негодяй! – сказала Роберта. – Что ты со мной делаешь! Накорми меня ланчем и дай мне все это немного обмозговать.

Глава 17

Ресторан располагался в большом, похожем на амбар помещении с длинными стеклянными дверями – они были заперты, – за которыми виднелся внутренний дворик с бассейном. От воды поднимался пар, напоминая о том, что на улице, несмотря на солнце, было прохладно.

Внутри столы и стулья в стиле "рустик" были расположены так, что у стеклянных дверей образовалось большое пространство – для танцев и прочих увеселений. Но это все случалось вечером, а теперь ресторан был почти пуст.

– "Маргарита"! – презрительно поморщилась Роберта, когда мы сели за столик на двоих. – Милый, я уже начала думать, что ты настоящий мужчина. Пожалуйста, не порть впечатление – не вздумай предлагать мне "Маргариту".

Отчасти она явно тянула время, обдумывая мое предложение, но отчасти и разыгрывала сцену для Тилери и К°, если они вели наблюдение. Она, возможно, хотела, чтобы у них сложилось впечатление, что она развлекает лихим разговором правительственного агента, изображая из себя женщину, которую он мечтал встретить всю жизнь. Поражая своей незаурядностью, она укрепляла его в убеждении, что ей вполне можно доверить все свои душевные тайны и, конечно же, ту секретную информацию, которой его снабдили. Я сидел напротив нее и, как умел, подыгрывал, изображая смущение в связи с тем, что мое предложение было так напрочь отвергнуто.

– А чем плоха "Маргарита"? – робко поинтересовался я.

– Да ничем, – отозвалась Роберта, – если ты любитель пойла для туристов из сока кактуса и куантро. Впрочем, здесь они пользуются не настоящим куантро, а местным заменителем, который именуется "контрой". – Она наклонилась вперед и похлопала меня по руке. – Не будь таким, как все эти большие люди, милый. Не пытайся поразить меня своими обширными познаниями в мексиканской продукции – алкогольной и прочей. Учти, я ведь родилась в Юме, штат Аризона, на самой границе. Я впервые отведала текильи – это даже была скорее пулька с червячком в бутылке – в нежном двенадцатилетнем возрасте. Господи, я быстро познакомилась со всеми местными напитками, а даже если бы и не познакомилась сама, то меня выучил бы один из этих жирных бизнесменов, хобби которых состоит в том, чтобы возить в Мексику юных блондинок и обучать их фольклору, в то же время усердно потчуя их местными напитками, чтобы довести до нужной кондиции. Нам-то с тобой не надо изображать из себя туристов. Пусть здешние сукины дети наслаждаются коктейлями с кусочком лимона, посыпанного солью, – я-то уже это проходила. Ты лучше раздобудь мне настоящий мартини с водкой, ладно?

Монолог получился неплохой, и актерская игра тоже оказалась на уровне, но я не очень-то вслушивался, поскольку понимал, что не я составляю основную аудиторию. Я не оглядывался, не шарил взглядом по залу, чтобы установить, есть ли другие слушатели. Я просто сидел, изображая на лице внимание, а также любовный интерес, размышляя при этом, что же она мне может рассказать по делу и что я в таком случае предприму.

– Да, – сказал я. – Да, разумеется, моя дорогая. Поскольку никто не сбивался с ног, чтобы нам угодить, я сам отправился к круглому бару в конце зала и вернулся с двумя мартини, один из которых поставил перед моей блондинкой, заслужив от нее благодарную улыбку.

– Ты прелесть, милый, – нежно сказала она. – Но скажи мне честно и откровенно – почему я должна подставлять ради тебя свою шею?

Сейчас на ней было короткое-прекороткое желтое льняное платье с ярким кушаком. Я заметил, что и чулкам она предпочитала колготки. Впрочем, с таким коротким платьем иначе и быть не могло: когда она садилась, взору открывалось практически все. Вообще-то обычно я не так остро реагирую на подобные детали, хотя и редко совсем упускаю их из вида. Похоже, я все-таки в глубине души сожалел об упущенной возможности. Получалось, что, хочу я того или нет, мой траур по Аннет О`Лири подошел к концу. Целомудренное настроение приказало долго жить.

Я сел и попробовал коктейль. Неплохо, конечно, хотя время от времени я с удовольствием заказываю "Маргариту". Но ни за что на свете я бы не стал портить бенефис Бобби.

– Честно и откровенно? – переспросил я. – Ты меня ставишь в трудное положение, киса. Честно и откровенно я не могу придумать ни одного резона, по которому тебе следовало подставлять из-за меня свою шею.

– Тогда почему же ты не взял билет, который тебе предлагали, и не отправился в путь? То есть у тебя нет же предрассудков против того, чтобы лечь в постель с девушкой, особенно когда та этого добивается так страстно, как я. Если бы ты пошел мне навстречу, то, глядишь, чего-нибудь узнал бы или там подслушал...

– Что я мог узнать! – хмыкнул я. – Если бы ты сочла меня помешанным на сексе остолопом, ты бы не искала во мне ровным счетом ничего. Ничего ценного. Я решил, что лучше попытаюсь убедить тебя в том, что я человек неглупый, надежный и даже с некоторыми моральными принципами. Может, ты сумеешь использовать человека с моральными принципами в целях собственного самосохранения.

– А ты действительно неглупый человек с некоторыми моральными принципами? – осведомилась Бобби. – Человек, которому я могу доверять?

– Мы похоронили последнего парня с моральными принципами, который сунулся в наш рэкет, давным-давно, – ухмыльнулся я. – Он, кажется, продержался шесть недель, да и то исключительно потому, что именно это время пошло на дискуссии, стоит ли посылать его на задание. В моей работе только полный идиот может кому-то доверять, Бобби.

– Ну вот ты опять подрываешь мою веру, – вздохнула она. – Ты что, хочешь, чтобы у меня все в голове перемешалось, да? Ты же ломаешь свой собственный замысел! Неужели тебе не понятно, что я хотела бы видеть в тебе рыцаря в блестящих латах на белом коне, который спешит на выручку бедной мне? – Я промолчал, и она, усмехнувшись, отпила водки, разбавленной вермутом. – Нет, я все-таки должна понять, почему ты это сделал... Вернее, почему этого не сделал. Ты же хотел меня, очень даже хотел. Почему ты не взял меня, а разговоры не отложил на потом? Нормальный мужик решит, что сперва надо показать бедной маленькой девочке все, на что он способен, после чего она уж стала бы его наложницей на всю оставшуюся жизнь и была бы счастлива пойти на что угодно, лишь бы это счастье повторилось...

– Может, я просто неуверенный, замученный комплексами бедняга, – ухмыльнулся я в ответ. – Может, у меня имеются большие сомнения насчет мужского обаяния. – Помолчав, я спросил: – Хочешь знать правду?

– Ее-то я и добиваюсь все это время. Я глубоко вздохнул и сказал:

– Правда заключается в том, что... – Я прокашлялся и начал с начала. – Правда заключается в том, что ты сделалась очень миленькой, когда смыла весь этот киногрим с мордашки. Просто я не мог так поступить с тобой... в этих обстоятельствах. – После паузы я добавил: – Ну, а теперь можешь пускать звуковую дорожку.

Она смотрела в свой стакан, крутя его между пальцами. Ее светлые длинные пряди мешали мне видеть ее глаза.

– Ты меня дуришь, – прошептала она наконец. – Неужели не понятно, что именно это я и хотела бы думать. Бедная наивная дурочка... Вот ты и пустил в ход это оружие. Разишь наповал.

– Конечно, дурю, – признался я. – Немного. Трудно удержаться. После стольких лет упражнений. Но только отчасти. – Самое смешное, что я и правда говорил с ней честно и откровенно.

Она вздохнула, подняла стакан и осушила его одним глотком. Потом, аккуратно поставив его на стол, сказала:

– Я не знаю, где они сейчас, Мэтт, если тебя интересует именно это. Они не говорили мне, где их искать. Но поскольку сегодня вечером они хотят предпринять что-то крутое, а до этого им нужно выяснить, что удумали вы с этой девицей из полиции, они, конечно же, выйдут на меня. Они должны ко мне сегодня зайти попозже днем – наверное, это будет Тилери. Может, он о чем-то проговорится. Тогда я тебе скажу. На большее я не способна. – Она судорожно вздохнула. – Мэтт!

– Да?

– Ты правда хочешь есть?

– Если честно, – отозвался я, – то пища сейчас занимает меня меньше, чем кое-что еще. Она тихо засмеялась.

– Меня тоже. Допивай свой чертов коктейль и пошли доделаем дело, пока я окончательно не спятила.

Позже, значительно позже, я проснулся и попытался уклониться от явно враждебной руки, трясшей меня за плечо. Я, впрочем, не стал думать и гадать, так это или нет. Те, кто просыпаются в сомнении и начинают размышлять, в чем дело, живут, как правило, недолго. Однако мои импульсивные движения привели к тому, что я уткнулся носом в массу длинных волос и учуял приятный аромат. Тут я вспомнил все остальное.

Я снова откинулся на подушку. Бобби, стоявшая надо мной, откинула длинные волосы, которые попали мне в лицо.

– Боже, неужели ты всегда так просыпаешься? В следующий раз я возьму шест и буду будить тебя с другого конца комнаты.

Она была одета полностью – точно так, как во время выхода в ресторан, и в какой-то момент я засомневался, произошло ли между нами что-нибудь, хотя скорее всего да. Тут на ее загорелом лице появился легкий румянец, отчего я укрепился в убеждении, что я не ошибся. Мы сбросили одежду до того, как расстались с грызшими нас сомнениями.

– Я, кажется, заснул, – сказал я. – Который час?

– Половина пятого.

– Да! – привстал я. – Неплохо поспал. Извини.

– За что? Кто, по-твоему, больше нравится девушке: человек, который засыпает в ее теплых объятьях, или тот, кто смотрит на часы, после того как дело сделано, и берется за штаны? Я дала тебе поспать так долго, как только осмелилась.

– Осмелилась?

– Видишь ли, – сказала она, – тебе лучше здесь не быть, когда заглянет Тилери. Впрочем, если он за нами следит, то все равно не появится, пока не убедится, что я одна. – Она поколебалась и продолжила: – Разумеется, если ты не доверяешь мне поговорить с ним с глазу на глаз...

– Я же говорил тебе, – ухмыльнулся я, – люди нашей профессии никогда и никому не доверяют, и даже если из этого правила есть исключения, мы не заявляем о них во всеуслышание. Могут подумать, что мы утрачиваем профессионализм. Где мои трусы?

Обнаружив их на полу, она отфутболила их ко мне.

– Мэтт!

– Да?

– Ты, наверное, чувствуешь себя большим молодцом, – в голосе Бобби возникли ледяные нотки. – Заставил девушку помогать тебе с риском для жизни да еще получил бесплатное угощение. Но ты, конечно, большой ловкач...

– Бобби! Ты что, передумала? – спросил я, отыскав рубашку и надевая ее на себя. – Ты что, купила подержанную машину? Знаешь, как это бывает: на вид все в порядке, на слух тоже – мотор гудит, как надо, но когда ты выезжаешь на ней, то все думаешь, а не надули ли тебя и не подсунули какое-то барахло?

Бобби состроила мне гримаску и сказала:

– Нехорошо читать чужие мысли, милый. Именно так я и думаю. Тебе ли меня упрекать?

– Нет, я тебя не упрекаю, – уже на полном серьезе ответил я. – И у тебя есть еще время передумать. Но если все остается по-прежнему, – я встал, застегнул молнию и пояс и продолжил: – Но если все остается по-прежнему, то я уже говорил: я не даю никаких гарантий. Ясно?

– Ясно, – сказала она, облизывая губы. – Именно так я тебя и поняла. Вот потому-то я чувствую себя такой дурой. Раньше я считала себя довольно смекалистой особой, но теперь вот я ни с того ни с сего рискую головой, а ты даже...

Ее речь прервал телефонный звонок. Мы вздрогнули, обернулись. Бобби глубоко вздохнула и сняла трубку.

– Да, да, это Бобби, – она поймала мой взгляд и кивнула. – Да, конечно, я узнала голос, и у меня кое-что есть для вас, только сейчас вот мне говорить трудно. Я могу перезвонить? О`кей, тогда перезвоните вы. Он в сортире, но я не уверена, что... Через десять минут я его выпровожу, и тогда позвоните...

Она поставила телефон, посмотрела на меня. Я сказал:

– Намек понял. Только позволь, я завяжу шнурки. Бобби и не подумала улыбнуться. Она сказала:

– Это Тилери. Я пыталась вызнать, куда ему можно позвонить, но номер не прошел.

– Понятно. Я все слышал. Ты вела себя верно.

– Что мне сказать ему, когда он перезвонит?

– В основном правду. Сообщи ему, что моя очаровательная подружка натаскана на ловле контрабанды наркотиков. Что она хочет с помощью мексиканской полиции прикрыть лабораторию в Бернардо, когда Уорфел выйдет в море с товаром, чтобы его уже никто не мог предупредить. Затем она отправится на север и будет поджидать его возвращения с товаром. Как она надеется поймать его с поличным и помешать выбросить героин в воду, я не знаю, но подозреваю, что у нее есть какие-то соображения. Что касается меня, то официальная часть моей программы с устранением Беверли Блейн закончилась, и я в принципе могу оказать содействие моей подруге, но пока в основном я валяю дурака и пытаюсь соблазнять блондинок, приняв мартини, и болтать то, о чем мне следовало бы помалкивать.

– Мэтт!

– Да?

– Мне страшно. – Бобби снова облизала губы. – Я знаю этих гадов. Похоже, Тилери нарочно звонил при тебе, чтобы проверить, как я на это отреагирую. Если бы я стала говорить в твоем присутствии, он бы понял, что я его вожу за нос.

– Может, и так, – сказал я. – А может, просто у него не хватает людей, чтобы следить за нами, и он просто позвонил, потому что настало время. – Я взял пиджак и сделал шаг в сторону Бобби.

Она сделала шаг назад и резко сказала:

– Нет, не целуй меня. Убирайся отсюда поскорее, а я уж сама устроюсь на кресте.

Когда я дошел до двери, она крикнула:

– Я позвоню тебе в номер, ладно?

– Ладно, Бобби...

– Иди! – сказала она. – Иди, не останавливайся, закрой за собой дверь, и дай тебе Бог, чтобы я не пришла в себя, пока тебя нет.