Текст книги "Степь"

Автор книги: Дмитрий Манасыпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Глава 13
Когда приходит ярость

«Ярость необходимо контролировать. На поле боя она лишь мешает. Боец Дома всегда хладнокровен и спокоен, и убивает врага без злости. Потому что только так правильно»

Из наставления

«Biblionecrum», гл. «Чувства».

M.A. Erynn, ph.d., Culto Nocto

Бирюк проверял патроны. Закупаться в иркуемских лавках или у местных военных ему не хотелось. Своя голова дороже всего остального, а только боеприпасы и помогают сохранять эту ценность. Потому бородатый чистильщик сидел и проверял патроны в магазинах и даже вскрыл несколько пачек с клеймом Пармского завода из неприкосновенного запаса.

Решение купить киберконей сейчас казалось верным на сто процентов. Хотя, вначале он и сомневался, опасаясь поломки старой техники и прочего геморроя. Посчитав имеющиеся боеприпасы, что Бирюк вез с собой в переметных сумах, собственная идея показалась ему просто блестящей. Воевать, серьезно и ожесточенно, можно целых два раза, как минимум. Особенно если действовать с умом.

– Что делать будем? – Семерка зашла в его комнату и села на хлипкий стул. – Парня вытаскивать надо.

– Надо. – Бородач достал запасные магазины, до сих пор пустовавшие и начал их набивать. – Дорогая, а тебе оно зачем? Я тебе слово дал помочь, сдержу, не переживай. Городок мы нашли, а то, что пока никак в нем напакостить не сможем – да и ладно. Весной поедешь на север, к морю, и, ту-ту, в сторону туманного Альбиона.

– Закрой пасть, пока еще какого говна не ляпнул. – Семерка закурила. – Он влез в это только из-за меня, дуры. Я свои долги плачу всегда.

– А, вон оно чего. – Бирюк покивал и начал заниматься оружием. – Ну, раз так, то как твоя нога?

– Хорошо. Края не расходятся, Змей нашел тут у аптекаря в лавке какие-то совершенно не подходящие друг другу компоненты и сварил что-то типа клея. Замазал, теперь даже прыгать могу.

– Прыгать не надо. Ты ж своей «Ведьмой» так ни разу и не пользовалась?

– Нет. А что ты задумал?

– Мы сюда приехали вроде как Михакку помочь жену забрать. Вот и заберем.

– Ты в своем уме? – Семерка прикурила следующую. Пальцы чуть тряслись, женщина нервничала. – Тут даже дуэли запрещены, а ты его дом штурмовать собрался?

– Дуэли запрещены, а вот за дележом территории никто особо не следит. – Бирюк снял крышку автомата. Придирчиво провел мизинцем по металлу внутри. – Только же чистил, и снова грязь. Да и живет Хамза не в городе, вообще-то.

– Думаешь, мы втроем сможем взять одного из самых серьезных авторитетов Иркуема? Я же, когда ты Михакка, подряжал, знать ничего не знала. Сейчас расспросила…

– И что? – Бирюк оторвался от своего занятия. – Михакк поставил условие. Ты знаешь, где сейчас Енот?

– Да. У Алой королевы, ты же и сам это прекрасно помнишь.

– Он может нас туда провести. Не знаю как, но может.

– Ты и туда сунуться собираешься?

– А другого варианта у меня нет, красавица. Это ты живешь для себя, я-то – нет.

– И ты готов штурмовать не только дом одного из главных местных воров, но и замок местной правительницы? Ради того, что для тебя является самым главным?

– Да не замок у нее. Усадьба, пусть и в городе, пусть и с забором и башнями.

– Какая разница? – Семерка вздохнула. – Почему?

– Почему? – он почесал бороду. – Сколько лет уже ее отпустил, а все чешусь, вот ведь. Почему… Семерка, ты любишь наш с тобой дом? Альянс, города, деревни, степь даже эту треклятую?

– Хм, хороший вопрос, дай подумать… – она усмехнулась. – Вопрос с иронией и подковыркой, надо понимать. Тем более что у тебя половина как раз такие.

– Да нет никакой подковырки, что ты. Прямо и честно – любишь, нет?

– Черт, Бирючина, вот ты вопросы задаешь иногда, философ доморощенный. Люблю, наверное.

– А без «наверное»?

– Не знаю… – Семерка задумалась. – Ну, так-то да. Пусть у меня и дома-то своего нет, но всеж таки мне здесь хорошо. Думала и на покой выйти, да ты же не дашь. Соблазняешь поездкой на запад, вот и не знаю даже. Если я свой дом люблю, так чего уезжать?

– И то верно, – усмехнулся Бирюк. – А там, говорят, настоящая цивилизация, даже нельзя ходить с автоматом по главным городам. Исключительно с пистолетами, и то, могут лицензию попросить. Зато, представь только – торговля с колониями, всякие были невидали со всех краев, и даже рабство официально разрешили. Приедешь, вся такая отсюда, да с деньгами, да с красотой и упорством. Женишь на себе лорда какого-нибудь, глядишь и вообще – уедешь на Караибы. Там ром, кофе, сигары настоящие, экспорт сахарного тростника. М?

– И белые штаны?

– Почему белые штаны? – оторопел Бирюк. – Платье и юбка, ты ж леди.

– Да книжка одна, а, ладно. – Семерка закурила. – А сигары-то, да… Экспорт сахарного тростника, говоришь? Красивые мулатки в прислуге, м-м-м, а заводит.

– Ну, тут я тебе не советчик, хотя и сам бы от мулаток не отказался.

– Заставил ты, Бирюк, голову ломать. А ты сам любишь наш с тобой дом, такой замечательный и добрый? Где можешь пойти купить хлеба, а в себя придешь на каменоломнях Эмирата?

– Люблю. – Бирюк взялся за «Гризли». – А почему? Сейчас, вот прям сейчас и попробую объяснить. Дерьма у нас хватает, что сказать. Без этого, подруга, сама понимаешь – никуда. Кто виноват? Да мы сами и виноваты, во всем виноваты. А я, Змей, Енот тот же… пытаемся исправить. Выдрать из нашей жизни грязь хотя бы настолько, насколько сил хватит. Пойти ради этого на чистое безумие, навроде того, что тебе сейчас предлагаю. Для чего, для кого? Ты же знаешь, сколько людей на такое только плюнут и пальцем у лба покрутят, да и крутят. Я чистильщик, как и все мои братья. Нас боятся, зовут, когда совсем припрет, а потом, когда все сделано, тут же стараются забыть. Попробуешь объяснить, что не ради их денег все делаешь – не поверят.

– Это верно. Я тоже не особо верю… или верила. Сейчас сижу здесь, тебя слушаю, даже задумалась.

– Хорошо. Ты бывала когда-нибудь у Итиля, на его излучине?

Семерка стиснула зубы, буркнула через них:

– Да. Не совсем там, но понимаю, о чем говоришь.

– Там курган есть, прямо чуть ли не над рекой. На нем крест, говорят, раньше стоял. Я туда залез, подруга, и просто постоял минут пять. Туда посмотрел, сюда… красота такая. Приволье, трава стоит, по горушке лес растет, река внизу. И там же остатки форта догорают, что спалили карлики из подземного города. Тогда мы их всех смогли достать, прищучили, вырезали, не глядя – мужик, баба, ребенок…

– Не надо. Пожалуйста. – Семерка, явно волнуясь, прикурила.

– Да как скажешь, хотя было за что. Так вот стою я, смотрю на это на все, на город на том берегу, на остатки от него сохранившиеся. Корабль там гнил, старый, ржавый, какой-то небольшой речной лайнер, что ли. М-да, на крыльях такой, Инженер потом рассказал, что они прямо над водой шли, да быстро.

– Ракета… – шепнула Семерка. – Они так назывались, папа знал.

– Наверное. Так вот, стою, смотрю и понимаю, что все же это наше было. Спокойствие, раздолье, ни стрельбы, ни тварей каждую ночь, ни наемников или Эмирата этого. И все просрали, до самой мелкой и незаметной с первого взгляда вещи.

– И вы хотите защитить что осталось?

– Да. Хотя бы что-то и вернуть бы. Всего дел-то.

– Действительно. – Семерка затушила окурок в жестянке. – Знаешь, Бирюк, что?

– Что?

– Вы все больные. На всю голову.

– Есть немного, подруга, не отнять.

– Но! – женщина усмехнулась. – Мне бы такую мечту.

– Кто ж мешает?

– Брось, не для меня это, лучше обойдусь, чем есть, Енота помогу выручить и дело ваше до конца довести. Мне, знаешь ли, страх как захотелось свою собственную сахарную плантацию. И несколько мулаток, вот честно. Но я тебя поняла, м-да. Давай помогу чего-нибудь. Карабин вон дай, почищу. И обсужу с тобой вместе, как замок местной королевы штурмовать будем.

– На. – Бирюк передал женщине самозарядку на десять патронов. – Любой замок можно взять приступом… или хитростью. Енот Енотом, и хорошо, что он у нее. Если жив, конечно. Мы сидим без дела, прячась за ставнями, третий день подряд. Достаточно, чтобы иногда нарушить собственные правила и прогуляться туда-сюда, людей послушать, посмотреть. И заметить много интересного.

– Что, например?

– Что?.. – Бирюк неслышно встал и посмотрел за дверь. – Помнишь Стока этого гребаного?

– И?

– Ты ведь понимаешь, когда против тебя стоит биосолдат, а когда нет? Вот и я понимаю. Только тебе, подруга, только не обижайся, видно с гулькин хрен. Ничего тут не поделаешь, так уж сложилось. Вот этот самый Сток, видела, какой он весь из себя ладный, чистенький и красивый? Что?

– Я ненавижу таких как он. – Семерка хрустнула пальцами, совершенно не обратив на это внимания. – Ненавижу тварей, сволочи поганые. Вся жизнь под откос из-за них, папа, мама, братишки… гниды конченые.

– Ты откуда? – Бирюк отложил в сторону оружие, вытер руки и чуть приобнял снова дымившую Семерку.

– Мы жили у Итиля. Ферма, работники, рядом деревня большая, там солдаты. А эти… они шли в сторону Камня, отряд, почти сотня бойцов. Раскатали деревню по бревнышку и отправили взвод к нам. Я осталась целой, меня нашли приехавшие на пожар охранники с каравана. По реке отправили вниз, там госпиталь. Но когда увидела эту скотину… – женщина всхлипнула. – Мне так стало страшно, Бирюк, так страшно. Как будто мне снова четырнадцать, и я там. Дом горит, трое расстреливают мужиков, отец уже погиб. А меня тащат в хлев, и слышу, как кричит мама. Первого и второго я запомнила, никогда не забуду и найду. Остальные… ничего не сделаешь, отключилась. Сволочи…

Она зашлась в сухом и практически беззвучном плаче, прижимаясь к Бирюку, пахнувшему маслом, сталью и смертью. Бородач гладил ее по спине и молчал. Что можно сказать душе, давно вроде бы успокоившейся, и снова встретившей свою извечную боль? Да ничего, потому что слова здесь бесполезны. Хотя, наверняка кто-то из знакомых Бирюка мог бы выговориться, сходить в церковь, напиться и забыть. Но не эта женщина со светлыми волосами, нет. Бородач не завидовал биосолдатам, тем двум, кого запомнила четырнадцатилетняя девушка, брошенная на прелое сено в хлеву.

И такое успокоение для нее окажется самым лучшим. Найти и убить, больше ничего. Бирюк был полностью согласен в этом с Семеркой.

– Так. – Семерка отстранилась от него. – Спасибо, но лучше забудь. Минутная слабость, девушке простительно. И что, значит, у тебя за план?

– Вытаскиваем женушку Михакка, и он ведет нас внутрь дома Алой королевы.

– Вот так вот берет, и ведет? План, как незаметно добраться до нее продается в лавке за углом?

– Не. – Бирюк усмехнулся. – Наш добрый друг Горностай, чью жизнь мы спасли в Степи, та еще скотина. И мне не будет стыдно его выкрасть и дать Михакку покопаться в его голове. Он же сканнер, пусть и не самый сильный. Но должно хватить и имеющихся в его загашнике мутанта талантов.

– Хм… хорошо. Не слишком легко?

– Есть такое дело, подруга. Но другой вариант будет хуже и глупее. Хотя и действеннее и контролируемее.

– Какой?

– Взять дворец наглостью, силой и умением.

– Втроем?

– Да нет. Но вряд ли так выйдет. Тем более нам бы быстрее все делать. Вдруг Енот еще жив?

В дверях появился Змей. Сел на пол, вытянув ноги и поставил в угол свою «снайперку».

– А мне, как понимаю, потребуется что-то для боя на короткой дистанции?

– Верно мыслишь, отрок. – Бирюк усмехнулся. – И оно есть у меня. Что там с людьми Хамзы, получилось проследить?

– В обед уехал десяток. На территории дома осталось еще полтора. Слуги не в счет. Из серьезных противников – трое. Все бывшие гвардейцы королевы, как удалось узнать.

– Пойдем, как сумерки наступят. Слежка?

– Да… Хамза посадил троих, даже дал станцию. Один выходит на него каждые два часа и бодро рапортует о спокойствии и нашей страшной пьянке.

– Что сделал?

– Устроил показательную операцию трахеотомии на втором из его корешей. Первого пришлось просто убить. Бандит проникся профессионализмом и тем, как хотелось орать его товарищу. Но я тому рот зашил и еще сверху замотал клейкой лентой. Ее тут очень делают клейкой, прямо чересчур.

– Да ты, кадет, садист.

– Исключительно в профессиональных целях. До этого делал один раз, и то, работал ассистентом. Потренировался.

– Ладно, хвалю. Перевожу тебя из щитомордника в разряд титанобоа.

– Вот спасибо. – Змей встал. – Пойду, приготовлюсь. Замотаю моего трусишку и поставлю к нему самострел с таймером и замком.

– То есть все продумано, и дергаться или врать он не станет, потому как если кто другой станет ствол от него убирать, так кирдык? – Семерка покачала головой. – Какой милый мальчик ты, Змейка, да?

– С волками жить… – Змей не договорил.

– А как он у тебя говорить по рации-то сможет? – поинтересовался Бирюк. – А?

– Нос у него длинный… как раз на кнопку нажимать.

Бирюк лег на лохматый от пожухлой травы гребень холма напротив усадьбы. Сумерки навалились неожиданно быстро. Трое выбрались из города в повозке торговца дровами, успели добраться до большого дома Хамзы еще засветло. Четвертый, высланный вперед Змей, ждал их на соседнем высоком холме.

– Все, уже ни хрена не видно, – он показал на крепкую стену, опоясывающую дом. – Вон там и там часовые, попарно. И один ходит по кругу.

– А почему так? Еще же два угла свободных. – Удивился Бирюк.

– Там автоматические пушки стоят. Я бы не хотел с той стороны заходить.

– Фига себе, – протянула Семерка. – Все веселее становится. Какой план?

– Для начала осмотримся. Кто догадался взять с собой прибор ночного видения, кроме меня? Так и думал, что никто.

– Да не, у меня есть. – Змей отстегнул от пояса большие очки с плотной маской.

– А у меня прицел ночной. Для «Ведьмы». – Семерка полезла в рюкзак. – Только вот глушитель у нее старый. Слышно будет.

– Очень надеюсь, что не сильно. – Бирюк уже начал накручивать толстый, крашеный в матово-черный цвет глушитель на «питбуля». – Михакк, тебе с нами идти, значит.

– И пойду. – Высший снял с плеча оружие, приобретенное днем. Немного странный автомат с интегрированным глушителем Бирюк покрутил в руках и одобрил. – Мне больше ничего и не остается.

– Тогда поступим таким образом. – Бородач натянул на голову капюшон, замотал лицо черным большим платком. Голос стал звучать глуше. – Семерка, с тебя ребятки на постах. Но не раньше, чем мы подберемся под стену. Перелезем вон там, между секторов, которые охраняют люди. Вот только кто мне скажет – те самые автоматические, как бы, пушки – такие уж автоматические? Или у Хамзы есть скрытый человеческий резерв наводчиков, стреляющих из них с помощью оптической связи, э?

– Теоретически – вполне возможно. – Змей тоже начал затягиваться в черное. – И, скажу вам, наверняка.

– Это плохо. – Бирюк сплюнул. – Курить хочется, эх. Значит, нам надо действовать очень быстро. Днем в чем-то лучше было бы. Отстрелили к чертям механизм наводки и все. Если бы, ага…

– Да уж, толку нет, судить и рядить что да как бы и если бы. – Семерка осторожно отщелкнула сошки своей винтовки. – Я остаюсь здесь до самого конца? Или как?

– Если мы сможем попасть внутрь и отключить пушки, мигну фонарем три раза. Тогда двигай туда и занимай позицию по стене, стереги нас. Все, времени мало, и стемнело уже. Ждать чего-то – смысла нет. Твой трус с рацией, Змей, последнее что передал?

– Что мы пьем внизу. И бузотерим.

– И хорошо. Пошли, ребятки.

Семерка залегла на гребне, включила ночной прицел. Драгоценная батарейка, купленная в Парме, наконец-то подошла к большой трубе ПНВ, что так долго просто катался вместе с ней взад-вперед. Опробовала она его всего два раза, но результатом оказалась довольна.

Мерцающая зеленая картинка с мелькающим снегом помех, и на ней уходили, осторожно, ползком, трое ее напарников. Таких странных, свалившихся как снег на голову, и ставших по разным причинам необходимыми. Семерка улыбнулась собственным мыслям. Надо же, она переживает за судьбу Енота, которого унесли на носилках сразу после окончания боя. И кто унес? Сама Алая королева, такие дела.

– Стареешь, видно, сентиментальная стала. – Женщина приникла к окуляру. Три еле заметных тени ползли уже где-то посередине между холмом и усадьбой Хамзы. – Раньше-то как, дорогая, сделали дело, деньги попилили и разошлись. А сейчас, милая, ты вся какая-то романтичная. Тоже, придумала себе новую жизнь.

Семерка водила винтовкой, старательно прицеливаясь в бойцов, стоящих на постах. Двое с левого угла молодцы, спрятались в выступе с бойницами, и их и не видно. А вот двое напротив этих… м-да, одно слово – разгильдяи.

Надеяться на попадание в блок управления автоматическими пушками она даже не думала. Главное убрать караульных раньше, чем они смогут помешать ребятам попасть в «мертвую» зону орудий. Женщина выдохнула, выбирая спуск. «Ведьма» мягко, но сильно лягнула ее в плечо. Один из бойцов тут же пропал со стены. Винтовка сухо кашлянула еще раз, убирая второго.

Со стороны усадьбы загрохотало, раскатисто и глухо, полетели хорошо заметными огненными плевками трассирующие. Семерка выругалась. Задумка Бирюка не удалась.

Женщина сплюнула, стараясь поймать в прицел третьего на стене. Где он, где, зараза? А… вот ты, дорогой. Палец снова потянул на себя спусковую скобу. Она не поняла, что случилось, прежде чем холм рядом ней взорвался летящими в сторону пучками травы и кусками дерна. Прилетевшие со стороны крепости-усадьбы стальные плевки автоматической пушки заметить было сложно.

– Да твою же мать! – Бирюк высунулся из-под стены, выстрелил. Змей возился у стены, на ходу меняя первоначальный план. Ничего другого им не оставалось. В рюкзаке ученого, аккуратно обернутый в ткань, лежал прямоугольник взрывчатки. Сделал ее сам Змей еще вчера. На всякий случай… вот он и представился.

Бирюк смог сбить со стены двух прибежавших охранников, но потом в дело включились пушки. Со стороны холма, где оставалась Семерка, выстрелов больше не было. Когда яркие точки ОФЗ[22]22
  ОФЗ – Осколочно-фугасно-зажигательные боеприпасы крупнокалиберного автоматического оружия. Прим. автора.


[Закрыть] пролетели в ту сторону, бородач про себя помолился по ее душу.

Сейчас всем троим пришлось вжаться в стену, лишь изредка огрызаясь в сторону противника, прочно сидящего на стене. Спасало одно – ее же выступ, не дававший возможности кинуть гранату. Те отлетали от твердого карниза и летели в сторону. Паритет – одни наверху, другие внизу. Ни взад, ни вперед. Только у «гарнизона» Хамзы в наличии и время, и дополнительные силы, а у Бирюка с товарищами ни того, ни другого.

Тело одного из часовых, патрулировавшего наружный периметр и не успевшего уйти за стену, несколько раз вздрогнуло, принимая в себя пули от его бывших товарищей. Еще живых. После выбитой из него информации толку от парня с грубой кожей на лице больше не оказалось. Бирюк убил его ударом ножа под лопатку, а сам с товарищами распластался по жесткой колючей земле, прикрываясь им как щитом.

– Фейчаф… – прошипел Змей через зубы, сжимающие шнур запальника. – Отфодим ф фторону.

Они отползли, стараясь не шуметь. Змей щелкнул пальцами, заставив Бирюка присмотреться к нему очень внимательно. На кончиках указательного и среднего заплясал огонек. Но удерживать его чистильщику давалось с явным трудом. По лицу и заметно отросшей бородке пробежали капли пота. Но конец шнура зашипел и вспыхнул, огонек бойко побежал в сторону заложенной взрывчатки.

Место для закладки Змей выбрал верно, подогнав прямоугольник точно под один из углов, над которым торчал выступ для охранников. И не прогадал.

Грохнуло не особо громко, но результат превзошел все ожидания. Стена завалилась внутрь, стуча падающими блоками. Кто-то из часовых, находившихся в защитном выступе наверху, орал от боли. Крик поднимался все выше, поднимаясь вверх откуда-то из-под невидимых из-за пыли и дыма кусков ограждения. Не воспользоваться моментом и просто помереть – сейчас стали равнозначными понятиями. Бирюк ринулся в пролом первым.

Он смог пробежать до «мертвой зоны» попадания автоматических молотилок раньше, чем они среагировали. И это навело Бирюка на определенные мысли. Вряд ли, если залпы не поспели за ним, установки действительно полностью механизированные. Электроника для таких игрушек сложная и дорогая, и даже местных преступный царек вряд ли позволил бы себе такое. А, значит, что? Да то, что где-то, не так уж и далеко, за гашеткой и поворотным устройством сидит человек. Ну, или мутант, роли особой это не играло. Осталось только найти его и покончить с опасностью. Помог случай в виде отползающего в укрытие охранника.

При падении со стены парень сломал себе обе ноги и сейчас пытался убраться внутрь усадьбы, надеясь на силу рук. Бирюк не дал его надеждам осуществиться.

Сапог бородача вдавил голову часового в липкую от прошедшего дождя грязь. Бирюк оглянулся, не заметив кого-то из других охранников. Со стороны дома его закрывала совершенно глупая статуя голой бабы с обломанными руками, а пушки сюда уже точно не доставали.

– Где сидит стрелок из орудий? Говори!

– А не пошел бы ты?

Бирюк пнул по перелому. Раненый заорал и тут же замолк, ощутив приставленный к голове ствол.

– Говори, живым оставлю.

– Лестница идет за домом.

– Вход внутрь оттуда тоже есть?

– Есть.

– Спасибо.

Убил он его быстро, прострелив череп. Врать нехорошо, но не врагу.

Дело оставалось за малым – успеть добраться до указанного мертвецом каземата, выжить и разнести его к черту. Вот только сказать или подумать всегда куда проще, чем сделать.

Охрана дома начала стрельбу через бойницы. Змей и Михакк отвечали, прикрываясь обломками стены. Бородач прислушался, стараясь понять: сколько стволов сейчас против них? Выходило, что пять. Хотя рассчитывали даже на меньшее количество. Если, конечно, никто сейчас не заходит парням в тыл.

Он двинулся в сторону временно замолчавших орудий. Побежал, низко пригибаясь к земле и стараясь спрятаться за чем-либо. Повезло, двор у Хамзы не пустовал. Несколько больших фургонов, полуразобранная бронемашина, орудием которой к счастью никто не успел воспользоваться, тюки, сваленные прямо на землю. Бирюк порадовался про себя безалаберности хозяина и тому, что бежать осталось всего ничего. Нужная ему лестница уже замаячила впереди, и он поднажал, пролетев оставшиеся метры.

Да, каземат. Сделанный глупо и дилетантски. Успел ли кто-то внутри рассмотреть смазанную темную тень, взмахнувшую рукой? Бирюк над этим задумываться и не собирался. Граната влетела в щель, как специально сделанную под ее металлическое яйцо. Грохнуло, плеснуло наружу пылью и дымом, криков практически не было.

С замком, запирающимся изнутри, Бирюк не церемонился. Просто на время заменил магазин на другой, в приемнике которого нагло выглядывали красные головки бронебойных патронов. Вбежал внутрь, водя по сторонам стволом. Пусто.

Мешок в серой форме, еще стонущий и булькающий кровью, прочертила короткая очередь, заставив замолчать. Бирюк подошел к механизму управления пушками и выругался. Воспользоваться ими в собственных целях уже не выйдет. Осколки повредили и оптику прицела и рукоятки с гашеткой.

– Дай дураку стеклянный хрен… – злой на самого себя он покрутил головой, стараясь найти вход внутрь коридора, ведущего по галерее в дом. – Так… ну, вот нам сюда.

Бирюк вытер пот, выглянул в коридор. Наружные стены, поставленные из бревен и саманных кирпичей, кое-где прошивались пулями чуть ли не насквозь, но не здесь. Сердце дома, три этажа с переходами и лестницами, Хамза заказал из тесаного камня, толстого и прочного. Где-то здесь, если им повезло, он сейчас и отсиживался.

Тройка рисковала всем, и в первую очередь – жизнью жены Михакка. Если, конечно, та существовала на самом деле. Бирюк плана дома-крепости не знал, в отличие от хозяина. Пойманный и выпотрошенный на быструю руку боец рассказал про два хода, и сейчас Змей должен взорвать один и перекрыть второй. Но не врал ли пленник, которому Бирюк предварительно пообещал свободу и жизнь, чьим телом потом прикрывался от выстрелов?

Дверь, толстая, явно дубовая, оказалась прямо перед носом. Бородатый чистильщик бесшумно опустился на колено, стараясь услышать хотя бы что-то. Повезло, сидящий в засаде боец чуть шевельнулся, задев карабином о стену. Бирюк довольно улыбнулся, прикинув – куда надо стрелять. Жаль, что дверь не прошьешь очередью, тут и калибра «питбуля» не хватит с его же скорострельностью. А вражина, услышав стук пуль, вязнущих в древесине, наверняка сместится.

А не перелезть ли ему в эту галерейку по стене и напасть сзади? Бирюк осторожно толкнул раму, распахнув окно полностью. Выглянул, прикинув, за что можно ухватиться, довольно кивнул сам себе.

Кому-то крохотный выступ, оставленный каменщиками по внутренней стене, показался бы неудобным. А предположение о том, что по нему можно подняться – нелепым. В том смысле, что вряд ли кто смог бы перебраться по нему до другого конца галереи. Особенно, если вздумавшему совершить подобный маневр прицепить с десяток полных магазинов, обрезанный дробовик за спину, патронташ к нему, два пистолета и знатный бирюковский «мочет». Но самому Бирюку смеяться не хотелось. Тем более, такая практика в его багаже присутствовала. Правда, сам он тогда был намного моложе. На целых пять лет.

В том месте, откуда он хотел перебраться в окно следующего крыла дома, Бирюк рассмотрел что-то вроде красивого лепного подоконника. Можно ли полагаться на него, и выдержит ли он вес немаленького чистильщика? А кто ж знает, пока сам не попробуешь.

Бирюк как можно тише спустился за свое окно, повиснув на пальцах. Ухватился одной рукой за твердую доску из гранита, выпирающую наружу и начал спускаться. Получилось на удивление хорошо и гладко. И уж совсем великолепным сюрпризом оказался то чувство облегчения, когда его собственные сапоги натолкнулись на еще один схожий выступ, невидимый изнутри дома.

– Попляшем, девочки, – бородач аккуратно двинулся вперед, нащупывая самым концом подошвы опору. – Вот прям щас приду и устрою вам вечеринку.

Пальцы чуть скользили, и один раз под ними мягко и влажно расплющился какой-то мерзкий и противный комок. Если собственный нюх не подвел Бирюка, то только что он вляпался в птичье дерьмо. Липкую и вонючую пасту он еле смог очистить о каменное ребро пройденного участка. И только потом двинулся дальше.

К намеченной цели Бирюк добрался минуты через две. Пять метров, охренеть не встать, всего пять метров. Зато ни разу не задел металлом о камень, не сопел и не кряхтел. Хотя, казалось бы, возраст… да уж. Теперь оставалось только понять – как добраться до тех, кто внутри, и только потом уже попасть в сам «внутри». Помогла страсть хозяина этой великолепно-роскошной берлоги к внешним эффектам.

Высмотренная им «лепнина», притаившаяся на самом углу здания, оказалась только самом началом целого ансамбля архитектурных изысков. Не говоря про еще одно оконце, прячущееся за углом. И именно его закрывал от Бирюка здоровенный голый мужик из камня, душащий ручищами какую-то страшную скотиняку. Присматриваться к элементу декора, чтобы разобраться в подоплеке поединка, по понятным причинам бородач не стал. А вот воспользоваться правой рукой неизвестного героя и несколькими изгибами убиваемого чуда-юда, не преминул.

Вид в окна, открывшийся Бирюку, несказанно его порадовал. Ожидающая его троица душегубов все сделала правильно, за одним небольшим исключением – не стала ждать его со стороны улицы. Ну, что сказать? Бородач вполне их понимал, ведь он сам поверил в возможность добраться сюда по стене только сейчас. Вытер мокрые от пота ладони о ткань брюк и не стал дожидаться еще более удобного случая. Вскинул «питбульа» и просто расстрелял всех троих мутантов, подло и со спины.

А вот уже после этого Бирюк залетел внутрь как можно быстрее. О своем появлении в этом крыле он заявил звоном разлетающегося стекла так же громко, как бьют в колокола в некоторых церквях. И попасться возможным бегущим сюда «прихожанам», сидя на каменном дядьке ему совершенно не хотелось. Он оказался прав.

Стрелять в него начали спустя три секунды после приземления. Возникшие в дальнем конце коридора две угловатых от одетой брони фигуры старательно поливали все вокруг свинцом. Бирюк укрылся за телом одного из погибших людей Хамзы, трясущегося от шпигующих его пуль. Противники показались куда опытнее и умнее пока встреченных. Не те ли самые какие-то там бывшие гвардейцы?

Смысла в глушителе не было совершенно, теперь-то хозяин дома совершенно точно знал – кто и где находится. Во всяком случае про Бирюка – точно. Бородач не поднимал головы, надеясь, что патроны у обоих стрелков закончатся хотя бы с небольшой разницей во времени. Но повезло ему намного больше. Когда первый из бронированных начал менять магазин, у второго заклинил его пистолет-пулемет. Этим он и воспользовался.

Один из защитников усадьбы погиб сразу, второй умудрился начать отступать. Но Бирюк ему этого не позволил, успев попасть в ногу пониже колена. Боец упал, Бирюк рванул вперед, на ходу продолжая стрелять.

Второго он добил, когда пробегал мимо, скатившись по крутой лестнице вниз. Можно было бы прихватить оружие и боеприпасы, но время поджимало. Чистильщик перемахивал через несколько ступеней, вьющейся по спирали лестницы. Скорее всего, что пленный, рассказавший про два спуска в подвал, про этот или не знал, или наврал. В любом случае Бирюк заранее приготовился к тому, что просто у них ничего не выйдет. Заметив впереди мелькнувший силуэт, он уже собрался открыть огонь. Змей его опередил:

– Это я, Бирюк, свои!

– И чего ты тут делаешь?

– Ты же сам сказал – взорвать, как получится один спуск, и добраться до второго.

– Этот какой?

– Второй.

– А чего я не слышал взрыва?

– Там хватило двух гранат, снял с охранников. Завалил хорошо, никто не выберется.

– Хорошо. Где Михакк?

– Должен быть здесь. Не знаю…

– Ясно. – Бирюк принюхался.

На нюх, сколько бы он не курил, жаловаться не приходилось. Спасибо неизвестным родителям, подарившим ему много хорошего. Запах Михакка, оставшийся в замкнутом пространстве коридора, бородач нащупал сразу же. И ему очень не понравилось то, куда он вел. Высший прошел здесь совсем недавно и исчез через единственный проход, ведущий вниз. Не дождавшись ни кого из них двоих.

– Что-то не то, – он заменил магазин. – Пошли за нашим хитрым другом, может, поймем, что к чему.

Сколько лет Хамза стаскивал сюда свое добро, пять, больше? Бирюк удивленно покрутил головой, поражаясь увиденному в высоком сводчатом подвале.

Сваленные в углу богатства в виде валенок, тулупов и овчинных полушубков, сапог из юфти и шевровой кожи, комплектов армейской экипировки, белья и мехов. Тюки с тканями с Юга и Эмирата, какие-то коробки, барахло отовсюду, оружие и патроны. И золото, аккуратное сложенное небольшой пирамидкой из слитков в одном углу.

Сам Хамза стоял посередине зала, прикрываясь невысокой широкобедрой женщиной с темными волосами. Услышав шаги вошедших, он покосился в их сторону, но ствол от подбородка пленницы не убрал. Михакк оказался здесь же, прижавшийся спиной к еле заметной дверце в стене. И пропускать Хамзу он явно не собирался.