Текст книги "Степь"

Автор книги: Дмитрий Манасыпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава 10
Чуть дальше, осколок прошлого и веселый коротышка

«Страх порождает слабость. Слабость порождает потери. Потери порождают боль.

Пройдя через нее, ты закалишься»

Из наставления

«Biblionecrum», гл. «Война».

M.A. Erynn, ph.d., Culto Nocto

Енот недолго рядился с приятной пухлой торговкой, чуть сбавив цену на вяленую конину. Казы даже с виду выглядела прекрасно, и он просто не мог отказаться её купить. Есть одни консервы – надоедает, конина, пусть и тоже не самый свежак, но меню разнообразить не помешает. Приготовленную таким способом конину Еноту пробовать пока ещё не доводилось, но почему-то он в ней не сомневался. Отойдя, он воткнул в нее щуп небольшого датчика, давно введенного в обиход Инженером и позволявшим определить хотя бы нескольких опасных для организма человека возбудителей всякой дряни. В выборе Енот не ошибся, и в колбасе не оказалось ни гельминтов, ни кишечной палочки, не стрептококков. А от всего остального предохраниться тяжело. Да и вообще, жить само по себе немного страшно. И вредно.

Рынок в Гае оказался неплох. Не такой большой и организованный, как в Сороке, но зато живее и бойчее, бурлящий разнообразным народом и товарами. Граница с Эмиратом чувствовалась. На прилавках ряда с провизией дорогих специй не просто хватало, их тут оказалось навалом.

Ставшие необходимыми за последние годы ковры, вешаемые для тепла на стены и раскладываемые на полу, пестрели огромными прямоугольниками у дальней стены, огораживающей рынок. Их хозяева, смуглые худощавые кипчаки, тут же торговали конями, завидной туркменчакской породой, все больше занимавшей рынок верховой силы. Тягловую, как и по всей Степи, местные предпочитали набирать из мощных широкогрудых волов с серой, отливающей голубизной, шкурой. А то, что количество рогов разное, от одного до шести, или у кого лишняя нога, ссохшаяся под животом, так что сейчас только не встречается?

– Енот, ты прямо хозяйственный, как я посмотрю? – Семерка, чем-то с утра недовольная, остановилась рядом. Отщипнула ягоды с виноградной грозди, купленной у облепленного осами прилавка, бросила в рот. – Я как-то брезгую, все-таки.

– Лошадку-то кушать? – удивился Енот. – А чего?

– Да фу просто… жалко. – Женщина вздохнула. – Хотя порой деваться некуда. Слушай, а где наш командир?

– За кибером пошел. – Енот приценился к молодой картошке, редиске и луку у сгорбленной бабульки. Бабка сидела на перекосившемся ящике, закутавшись и обернувшись несколькими платками и даже теплой шалью. Енот вздрогнул, когда монетка исчезла в сухой, с загнутыми пальцами лапке, тут же пропавшей в рукаве ватного халата.

Вчерашние мысли и воспоминания утром отошли куда-то далеко, но полностью не выветрились. Енот оглядывался вокруг, подмечая детали, ставшие такими привычными с самого детства.

Цветные пятна крашеной шерсти ковров, ломаные ассиметричные линии и плавные, похожие на траву узоры. Красные куртки наемных охранников, стоявших по границе торговли приезжих гостей. Светло-голубые мундиры стражи, мелькавшие в толпе, что еще? А почти и ничего.

Общая серовато-черно-защитная гамма окружающей жизни и людей, жизнь эту проживающих. Крашеная в коричневый и черный кожа, плотный серый брезент грубых кителей и пыльников, брюки хаки. Стоящая перед Енотом торговка горячими пирожками нацепила на шею красивый, красный с золотом платок, повесила даже яркие вишни бус, но оделась-то? Длинное платье из крашеного в светло-бежевый цвет полотна стало серым и выцвело. Даже синие широкие полосы, идущие по вороту и рукавам, вылиняли, ничуть не походя на себя недавних.

Прошел мимо старик точильщик, несущий на спине станок с хитрыми механизмами для ключей и с точильным кругом. Клетчатые панталоны, еле-еле отдавали когда-то желтоватым оттенком, клетка из черной давно превратилась просто в грязную. Пряжки туфлей, разношенных, с грубыми стежками заплаток на носу, позеленели и даже треснули. Правую ногу, на которой туфля еле держалась, старик подволакивал, шаркая и временами останавливаясь. От старика пахло пылью и машинным маслом.

Две шлюхи, стоявшие у полосатой палатки с грубо нарисованной подмигивающей красоткой, выделялись только красными лоскутами на груди. Мятые кружева вырезов выцвели, также как и светлая шнуровка корсажей. У одной сапоги когда-то были красными, а у второй на вполне себе раньше красивые ботиночки пошла редкая золотистая кожа. И та и другая обувь сейчас смотрелись просто замызганной и вытертой до непонятного цвета. Налипшие к подошвам и каблукам перья и навоз не добавляли им красоты. Девки хохотали, показывали проезжающим мимо фермерам полные бедра и порой прихлебывали из стеклянной бутыли.

Фермеры и их семьи, включая жен, буйством красок не впечатляли. Разве что несколько совсем молодых еще девчонок, так и бросались в глаза собственной юной красотой, подчеркнутой светлыми платьицами. На чем не экономили зажиточные крестьяне, так это на серебре и золоте. Хотя этим в Пустошах вряд ли кого удивишь. Серебряные бляхи на толстых кожаных поясах, пуговицы с рисунком из сусального золота, накладки на оружие, так и тянущие компенсировать внешним видом его не самые лучшие характеристики. Цепочки, кулоны, браслеты, пряжки и брошки, поблескивающие на коричневых удобных сюртуках и куртках, вплетенные украшения в кожаные темные кошели на поясах, оковка для любой камчи[20]20
  Камча – тюркское название своеобразной плетки, применяемой тюркоязычными кочевниками на территории РИ. Прим. автора.


[Закрыть], давно ставшей постоянной спутницей любого местного жителя.

В глаза бросился переходящий на дальнюю сторону рынка паренек со связкой сухой рыбы в руках. Енот прищурился, старательно высматривая что-то заставившее напрячься подсознание. Быстро пробежался глазами по худому гибкому рыбаку, что выдавали подвернутые сапоги и длинный промасленный плащ. Что не так, а? Ответ пришел сам собой, когда вместо явных признаков чего-то странного Енот просто присмотрелся к одежде. Да не должна она быть такой новой, учитывая возраст парнишки. Вряд ли он занимает такое хорошее положение среди местных хозяев прудов и небольшого озера, чтобы позволить носить и пользоваться добротно сделанными новыми вещами. И уж точно на выход у него должно быть что-то другое.

Ответа не потребовалось. Когда паренек повернулся, покосившись на громкий спор двух торговок битой птицей, ветер отбросил длинные волосы с шеи. Не заметить жабры простому человеку просто, но не чистильщику. И плащ становился понятным, чуть шевелящийся у земли, там, где ничего не должно его поднимать… у обычного человека. Рыбачок оказался вторым подмеченным мутантом на рынке, включая старуху с гусиной кожей на когтистой руке.

Ну, как к этому относиться, осознавая собственное одновременное и превосходство и ничтожество по отношению к обычным людям? Гай стоит у самого Фронтира, взгляды тут явно проще. Во вред оно или нет – не Еноту судить. Хотя, будь он главой местного КВБ, так вряд ли кто из мутантов мог бы находиться на территории города. И уж точно не стал бы отселять их в гетто. Какое отношение испытывают на себя как бы ущербные по отношению к нормальным людям создания, Енот знал уже хорошо.

Никто не станет разбираться, случись что-то нехорошее рядом с кварталом, куда наверняка заселили обнаруженных и слишком бросающихся в глаза «нелюдей». Никто не станет защищать странного получеловека, доказывающего свою правоту. А если потом случайно в город проникнут степняки, так кто виноват? Может быть, в чем-то и правы те, кто выселяет их в Пустоши, кто знает?

– Енот, вон Бирюк вышел. Нам с тобой пора двигаться. – Семерка положила на место серую мягкую шаль, связанную из овечьей шерсти. – Пошли.

– Пошли.

Бирюк покосился на них, и махнул рукой в сторону гостиницы. Выехали они через час. Михакк к тому времени оправился и спокойно сидел в седле, не покачиваясь и не пытаясь потерять сознание.

Змей уже приторочил поклажу по лошадям, включая несколько легких пластиковых фляг с водой. Трапперы и Буйный в один голос утверждали, что воды в Степи может и не быть. Вопросов о цели путешествия им никто не задавал. В Гае хватало проблем и без нескольких глупцов, решивших отправиться вглубь кровавого зеленого моря. К таким поездкам в городе всегда относились равнодушно.

Вслед им спокойно смотрели проемы окон церкви Святого духа, вырубленные киркой в камне в форме креста. Совершенно не обращали внимания стекла ратуши, украшенные серебристыми накладками в виде роз, спрятанные за крепкими стальными решетками. Плевать на них хотел даже мальчишка, разносящий горячие калачи и прячущий под длинным пальто, размеров на пять больше, извивающийся кожистый хвост. А священник братства святого Мэдмакса, перепоясанный по груди пулеметными лентами, только сплюнул, глядя на колыхающиеся в такт ходу коней груди Семерки, выглядывающие из выреза корсета. Семерка ухмыльнулась и приподнялась в седле, прогибаясь и оттопырив еще и все остальное.

Киберы простучали копытами по брусчатке, потихоньку перешедшей в серый продавленный асфальт на самом выезде из Гая, и, прозвенев по металлу моста, наконец-то, вышли на грунтовку, ведущую в Степь.

Собаки с ними не было. Хан не смог оправиться, и Енот оставил его у Шельмы. Умница пес, дыша жаром из раскрытой пасти, несколько раз лизнул ему руку на прощание. Монет, оставленных хозяйке гостиницы, вполне должно хватить на лечение пса. Да и Гизмо, несколько раз подходивший к ним, явно и не думал вышвыривать Хана на улицу. Пса таких кровей у Фронтира встретишь нечасто, и рыжебородый вполне понимал, какое сокровище может оказаться у него, если Енот не вернется. На душе скребли кошки, но деваться ему было некуда. Енот уехал, оставив друга на попечение, хотелось верить, хороших людей.

Они пылили по дороге уже несколько часов, солнце перевалило зенит, когда Михакк показал, что надо сворачивать. Спустившись в заросшую чертополохом и ковылем балку, Енот увидел небольшую речку, желтоватую и быструю.

– Пойдем по ней? – он повернулся к Михакку. – Следы заметать надо сразу, понимаю.

– Все верно, уважаемый. – Михакк кивнул. – Нам по ней немного против течения вдоль берега, а потом подъем будет. По нему пройдем до выхода в степь и дальше. Самое главное – вешки не пропустить.

– Тайный путь с вешками?

– Так и вешки тайные.

Енот кивнул. Действительно, задай глупый вопрос, получишь не самый гениальный ответ.

Вода, сильно журчала, обтекая ноги коней. Желтоватая, возле берега она становилась прозрачнее. Мельтешили мальки, стараясь схватить что-то съедобное, стрекозы звенели, мотаясь над гладью. По берегу торчал злой острый камыш, невысокий, ядовито зеленый. Бирюк ехал впереди, придерживая правой рукой оружие.

Сильно ударило по воде, как упало большое бревно. Бирюк поднял жеребца на дыбы, вскинул автомат, но не выстрелил. Вытянутое темное тело, веретеном вкрутившись в поток, ушло на середину потока. Михакк выругался.

– И что это было? – лениво поинтересовалась Семерка, поигрывая револьвером. – Гусеница?

– Змея. – Высший положил руку на новенький карабин, лежащий попрек седла. Его купила Семерка, после боя с полканами решившая вооружить мутанта. – Уж.

– Хрена се ужик. – Семерка присвистнула. – Да он размером с вагон.

– Не с вагон. – Змей оказался рядом. – Намного меньше, но здоровый. Говорили на рынке, что тут и рыба ой и велика.

– Не приведи господи попасть под карпов на одном озере… недалече здесь. – Михакк накинул капюшон, пытаясь скрыться от выскочившего солнца. – Сожрали они там немало народу. Когда гонят караван рабов, озеро как раз на пути. Их там несколько, между собой соединяются протоками. Людей загоняют в воду, помыться, постираться… ну, тут карпы и лакомятся.

– Это ж, каких они размеров? – Змей заинтересованно повернулся к нему.

– Да серьезных. – Михакк тронул коня. Бирюк, так и ехавший впереди, автомата не опускал. – Видели с твой рост, если в длину мерить. Тех, что смогли подстрелить, были куда как меньше. Но это так, сам не видел. Головы вот… те хранятся в Иркуеме, у одного из купцов, кому караван принадлежал.

– Обалдеть… – Змей явно завелся на около познавательный разговор. Семерка фыркнула и поехала догонять авангард в виде бородача. Понимая, что ему остается только приглядывать за тылом отряда, Енот приотстал.

Солнце, совершенно не желало по-осеннему нормально уходить и успокаиваться. Наоборот, уже вторую неделю подряд продолжало безжалостно палить, заставляя жутко хотеть легкого дождя и ветра. Енот качался в седле, рассматривая двух краснобаев, неожиданно нашедших друг друга, нахмуренного даже со спины Бирюка и увенчанную шляпой фигуру Семерки. И не забывая оглядываться.

В небе, зависнув крестом, висел беркут. Или сапсан, а, возможно, что и просто кобчик или даже орел-бородач. Еноту даже хотелось поставить на такого знатного седого орла-бородача, так смахивающего на Михакка. А что? Действительно похож, если чуть приглядеться. Легкая седина в бороде, хищный нос с горбинкой, прямо вылитый орел-бородач. Совсем не выглядевший злобным торговцем женским телом направо и налево. Ну, да, бабы на него и правда готовы вешаться. Вон, как блеснула глазами Шельма, только заприметив Михакка у крыльца. А у него, оказывается жена. Не очень вяжется со способом заработка, но кто его знает?

Шлюх Енот никогда не осуждал, считая, что каждый зарабатывает так, как может. Лишь бы у врача периодически проверялись, да налоги платили в казну Альянса. Может Высший оказаться заботливым хозяином? Да, вполне.

Семерка неожиданно рванула своего вороного вперед, пустив того в галоп и обкатив Бирюка водопадом из-под копыт. Понеслась вперед, совсем как девчонка. Наплевав на ужей-переростков и ужасных рыб карпов, величиной со Змея. Шляпа сбилась назад, мотаясь на шнурке, пшенично-золотистый хвост задорно вился в воздухе. Енот улыбнулся, глядя на нее. Ему нравилась эта молодая женщина, казавшаяся взбалмошной и несерьезной во всем, что не касалось ее работы. Вот только в глубине ее, и в этом он стал все более уверенным, пряталась чуть грустная и добрая девушка, так и не раскрывшаяся до конца. Что тут сделаешь, жизнь вокруг такая.

Специально прислушиваться к разговору Михакка и Змея он даже и не думал. Но обсуждение у них происходило достаточно громко и бурно, так что выбора не оставалось. Отставать ему не хотелось еще больше. Да и тема оказалась интересной.

– Что? Какие, на хрен, волколаки? Михакк, ты маленький, что ли? Оборотни, ага, еще чего расскажи. Ликантропов, настоящих, определить достаточно сложно. А если ты говоришь о целых деревнях, так это совсем сказки какие-то. Волколаки, то есть волчары переростки, согласен. Но не оборотни…

– Не соглашусь. – Михакк отрицательно помотал головой. – Я, уважаемый Змей, живу немного подольше вашего на этом свете. Всего на почти сто лет больше, но согласитесь, что это существенно больше. Вот что ты споришь, а? Неужели ты считаешь, что почти целый век мне довелось прожить без приключений и всякого дерьма? Хватало, потому и говорю, что оборотней у Камня сколько угодно, и это вовсе не бабкины сказки. Да и бабки своей я в глаза никогда не видел.

– Ты еще скажи, что существуют Высшие, сосущие кровь.

– Я такого даже не подумаю сказать, Змей. Секта «Нокто» не шутки, но они всего лишь подстраиваются к окружающему миру, пытаясь создать новую расу. Я Высший мутант, но даже мне многого про них не известно. А сталкиваться доводилось полтора раза.

– Почему полтора?

– Потому что опознать тело можно считать только за половину раза. А полный был, когда мне пришлось доставлять заказ на женщин с Черного континента. Оплату мне внесли золотом, старыми имперскими слитками. По фунту за фунт живого веса, такие дела. Такие средства у мутантов, пусть и Высших, не водятся. Женщины потом тоже не всплыли, как в воду канули. Ни тел, ни их самих, ни каких-нибудь детишек метисов. Нас, Высших, не так и много, а своего заказчика я в глаза до этого не видел.

– Слушай, Михакк, а ты можешь мне немного разъяснить кое-что?

– Что именно? – Высший заметно напрягся, даже чуть выпрямившись в седле.

– Почему вы Высшие? – Змей повернулся к нему, чуть не задев по голове широченными полями своей новехонькой шляпы. Выпендрежную кожаную штуку он прикупил на рынке, проезжая его по направлению к городским воротам.

– Тьфу ты, я даже испугался, думал, что действительно тайного выспрашивать начнешь. Мы Выс…

– А что у вас тайного?

– А не скажу. Такого договора у нас с вами не было. Ты не слышал о том, что между человеческой администрацией Альянса и советом наших старейшин заключен договор?

– Как же не знать. Я его тебе наизусть могу рассказать. Если, конечно, оно тебе надо.

– Специально учил? – Михакк засмеялся. – Нет, не стоит. Высшие мутанты, уважаемый, называются так только из-за своих свойств. Их не так много, но большинство из них не составляют чего-то, имеющего в основе своей физическую природу самой возможности. Или таланта, у нас принято называть способности именно так.

– Знаем, знаем… – Енот согласно покивал. – А…

– Не надо меня перебивать, ладно? – Михакк дернул щекой. – Знаешь? Много ты знаешь, да? Вот не надо делать вид, что у тебя ничего нет. Пусть ты и не Высший, и даже близко на него не тянешь. Кого ты знаешь из таких, как я? Файри, разве что, кого же еще. Странно, если бы ты ее не знал, конечно. Сиськи там, татуха на голове, куда там. Угадал, ахах, я ж угадал. А… да ты, Змей, из отряда Капитана, выходит?

Енот вздохнул. Дурень Змей только что умудрился слить все данные по их принадлежности, дав Михакку пусть и небольшой, но все-таки козырь. Хрен бы с тем, что он легко распознал в них чистильщиков. В конце концов, не так уж их и мало, братьев и сестер в разных отрядах. Но вот дать наводку на точную принадлежность… ничего хорошего в этом нет.

– Да ладно тебе, Змей. Тоже мне, тайна, отряд Капитана. Он так успел засветиться по Альянсу, и не только, что про него впору сказки рассказывать. Только представь, рассказ о героическом Капитане и его воинах, там и для тебя ведь место найдется. Охренеть, сказки про чистильщиков… и кто только будет их слушать, или, того хуже, читать?

– Да ну тебя, – буркнул немного расстроенный Змей. – Давай с темы не спрыгивай. Говорили про эти, таланты, вот давай и трави дальше.

– Это же скучно, Змеина. – Михакк откровенно подтрунивал над нахмурившимся молодым чистильщиком. – Ты же сам все знаешь, кто да как из известных Высших себя может вести. Про что тебе рассказать? Могу даже про Нокто немного, если не страшно.

– А не страшно, чего бояться то?

– Как знаешь… – Высший усмехнулся. – Тогда слушай…

– Подожди!

– Что? – Михакк покосился на Змея.

– Дома, про них можешь рассказать?

Высший нехорошо улыбнулся. Почему-то Енот сразу уверился в том, что хрен что важное Змей сможет вытянуть из Михакка по поводу Домов.

– Нет, не расскажу. Тебе достаточно знать о том, что их немного. И принимают в них редко, и говорить про них просто так не стоит. Знания о Домах среди чужих могут быть проданы кровью.

Енот отстал. Балка становилась глубже, стены нависали над речушкой, чуть дрожа на ветру мохнатыми боками травы. Слушать Михакка оказалось интересно, но безопасность отряда важнее. Да и про Высших каждый чистильщик знал намного больше, чем сейчас хотел показать Змей. Пополнить знания про отдельных независимых представителей племени мутантов лишним никогда не будет. Тем более, если Змей, таки слив немного о себе, умудрился развести того на хотя бы какую-то откровенность. Кроме Домов, разумеется. Кланов, союзов, семей Высших, объеденных культом «Нокто», если верить слухам.

Кибер шел легко, за неполные трое суток езды в седле Енот даже привык к этому. Зад, разбитый в первую сумасшедшую скачку, поджил и перестал ныть. Он бы даже вздремнул, но нельзя. Оставалось ждать привала и крутить головой вокруг, пока не настало это замечательное время. Автоматически следить за творящимся по сторонам и думать Енот научился давно.

Высшие мутанты… ох эти Высшие. Те из них, кто подписал соглашение с Альянсом, обязавшись не применять собственные силы во вред людям и Союзу, не внушали никакого доверия. Что говорить о тех, кто до сих пор был хозяином самому себе, возникая то тут, то там? Некоторые из них, такие, как Файри, служили честью и правдой новому миру, ставшему для них домом. Кто-то – наоборот.

Некоторые из них, чаще всего наиболее старые, являлись плодами секретных исследований еще до Полуночи. Кто-то приобрел совершенно немыслимые способности во время нее или сразу же после. Самая малая часть, те, кто рождались намного позднее, часто оказывались, как это ни странно, сильнее самых первых.

Люди-факелы, люди-невидимки, люди с потрясающей силой или скоростью, со способностью не просто дышать под водой, а превращать свое тело в необходимый для быстрого передвижения организм. Псионики и психокинетики, сканнеры, повелители ветра и ливня, существа, способные сливаться воедино с природой. Ни одного похожего на другого, ни одного повторяющего что-то уже замеченное.

Многие из них непонимающими горожанами и селянами принимались за ужасных чудовищ. Те, кто оказался слабее, сотнями гибли в самые первые годы после Полуночи. Те, что выжили, стали проклятием восстанавливаемых поселений.

Высшие мутанты не хотели ютиться в Пустошах, скитаясь по продуваемым мертвым просторам или замерзая в брошенных поселках. Большая часть находила одинокую деревеньку, устраивала там террор и заставляла людей работать на себя. Плата за ослушание чаще всего была одна – смерть. Выживших же простые фермеры и охотники убить уже практически не могли. Или уничтожали с бешеной ценой – десять, а то и больше здоровых сильных мужчин за одного мутанта. И никак иначе не выходило.

Пуля обычного охотничьего карабина легко брала неоволка, бурого медведя или даже рядового пехотного кибернетического солдата. Только целиться нужно в необходимое место. Попасть в голову высшего мутанта Сквайра Трелони, покрывающегося с ног до головы плотными пластинами из металла и кости за половину секунды смогли только два снайпера одной из первых групп Базы. Мановара, бешеного детину, бьющего на расстоянии энергетическими волнами, смог одолеть лишь целый отряд, подкрепленный «жнецами». Регенерация Лиса Скалли позволяла ему уходить из любых передряг и находить новых крепостных. Пока лаборант из отряда Лейтенанта не смешал адский коктейль из десятка различных вирусов, загнав его в колбу-пулю, которой и шандарахнули по Высшему. Тело его, также как и гектар земли вокруг, выжгли напалмом.

Конец противостоянию положил созданный самими Высшими совет старейшин. Взяв у администрации тогда еще трех союзных городов месяц срока, они сами закрыли вопрос со своими «дикими» братьями. Конец истории тех, кто не захотел подписать мирное соглашение и принять условия начавшей побеждать человеческой стороны, оказался предсказуемо страшным и окрашенным в ало-багровые цвета. Кровь и пламя, смерть и боль, ничего другого не осталось.

За прошедшие с того момента полвека Высшие стали рядовыми гражданами Альянса с не самыми обычными привилегиями. Никого не удивлял тот факт, что Высшие никак не становились обычными фермерами или ремесленниками. Большая часть выживших мутантов стала крупными торговцами, землевладельцами или фабрикантами, восстанавливающими промышленность.

Те, кто смог избежать смерти из рук таких же нелюдей, ушли кто куда. Чаще всего они пытались все же задержаться в пределах Альянса, играя в свои старые игры. С одним таким, Утренней звездой, женщиной воином, Еноту пришлось разбираться лично. Удар ее левой руки, заканчивающейся вырастающим костяным наростом с шипами, оставил след на спине. Но таких становилось все меньше.

Михакк, нашедший собственный путь, с городскими франтами, вроде того, что основал «Сухопутное пароходное товарищество» явно не дружил. Ну, в этом Енот не видел чего-то необычного. Скорее даже поддерживал его решение.

Заводить свое дело в Альянсе всегда тяжело. Вроде бы все пути открыты, поощряют любого торговца, мастерового или даже фабриканта… на бумаге и на словах. На деле все и всегда было по-другому. Взятки, откаты, травля неугодных и желающих жить честно. Можно биться головой о стену, можно смириться. Только даже став кем-то, кого не тронут хапуги чиновники коллегий или администрация города, села или деревушки, где ты решился организовать дело – ночью придут другие. Эти не будут махать в воздухе бумагой с лиловой печатью, явственно доказывающей, что колбаса мясника Кобзаря содержит в себе что-то непозволительное. Нет, им проще спалить для острастки какой-нибудь сарайчик. А потом назвать свою цену в твердой валюте, золотом или серебром, каждый месяц. Чтобы не сгорело что другое. А еще и конкуренты могут подослать кого угодно, и просто выжечь мастерскую дотла.

Михакк явно выбрал последний путь, заплатив сразу кому нужно и не имея проблем. А покупателей на его товар всегда хватало в достатке. Хотя, как понял Енот, с ним Высший решил завязать. Все дело оказалось в жене, из-за которой он с ними и поладил так быстро. Мутант хотел любыми средствами вытащить ее из Иркуема и уехать. В смысле из Альянса, а в идеале и вообще с территории бывшей Империи. Понять его в этом тоже казалось легко. Енот, окажись он обремененным семьей, наверняка тоже задумался бы о более спокойном крае для будущих детей. Хотя в том, что у Михакка, пусть и высшего, но мутанта, могут быть дети – Енот сомневался.

Михакк тем временем чуть подтолкнул кибера в бок, догоняя Бирюка. Подъехал и стал показывать на пологий спуск, виднеющийся впереди. Скорее всего, объясняя, что вот тут конец дороге по воде. Так оно и вышло.

Енот осторожно поднялся последним, оглядываясь и выжидая. Но очередной стычки, на которые оказалась такой богатой поездка, не произошло. Даже встреченная в самом начале «мокрой» части пути громадная змея – не показалась. Оставалось только скрестить пальцы в надежде, что так будет и дальше.

Высший остановился, поджидая остальных.

– Что еще? – Пробурчал Бирюк.

– Смотрите сюда. – Михакк достал из-за ворота новой, теперь уже синей бархатной рубахи небольшой оберег на кожаном ремешке. – Отсюда я еду впереди, и эта штука, если что случится со мной, должна обязательно быть у одного из вас. Это пропуск.

Змей принюхался, сильно втягивая воздух носом и чуть наклонившись к Михакку.

– Внутри странная смесь, на жире с чем-то. Или на масле?

– Да какая разница? – мутант оставил талисман висеть на груди. – Без него добраться до Иркуема можно только силой. А впятером оно у нас вряд ли получится.

– Хорошо, – кивнул Бирюк, – Но вперед я тебя все-таки не пущу. Впереди у нас Змей поедет. Я с правого бока, Семерка с левого, а Енот с тыла. Ты ж не забыл, надеюсь, что мы твои охранники?

– Забудешь, пожалуй. – Михакк усмехнулся. – Хорошо. Только не говорите потом, что я не предупреждал.

– Вот спасибо за заботу. – Бирюк тронул кибера. – Поехали, хватит ждать.

А вот Енот крепко задумался. Как он понял задачу в самом ее начале, где-то рядом с ними сейчас болтается весь отряд. Бирюк, собравший сколько возможно информации по Иркуему, не ошибся. Михакк вывел маленькую группу в местность, находящуюся очень рядом с небольшой горкой, откуда можно отправить один единственный сигнал с небольшого передатчика, спрятанного в одной из переметных сумок Змея. То есть, давая пеленг для своего обнаружения, а раз так…

То есть, заранее планировалось, что отряд окажется в самом Иркуеме. Вот только вопрос: когда и как? И что придется сделать им, вчетвером, если Семерка в конце концов пойдет с ними до конца, чтобы помочь ребятам попасть внутрь города? Возможность оказаться за воротами у тех будет только одна. Лихой партизанский наскок, захват въезда в город, сама работа и быстрый отход. И все это практически без плана, хотя у старшего офицера Тундры план был всегда. Даже для самых безумных ситуаций у него всегда оказывались готовыми карточки стрельбы и верно рассчитанное положение каждого члена отряда для конкретно выполняемой задачи. Ну, на то он и старший офицер.

Вот, только, на кой хрен Капитану с отрядом соваться в самую пасть врага? Если первоначально речь шла о том, чтобы разведать, да пронюхать, то зачем вообще соваться внутрь города? Вопросов старшому их маленькой группы Енот не задавал, хотя они и накопились. Что за игру вел Бирюк?..

Они проскакали около двух километров, когда прямо из небольших кустов неожиданно возник лохматый силуэт, странно ломающийся в жарко парящем воздухе над травой. Невысокое нечто в маскировочном халате подняло вверх руку, второй придерживая снайперку, висящую на плече.

– От так дела… – протянула Семерка. – Я его даже и не заметила.

Михакк поднял руку в ответ, придерживая кибера. Змей, проглядевший секрет, оглядывался. Никого больше видно не было, хотя почему то казалось, что таких ребятишек, лохматых и невысоких да с винтовками, в округе хватает.

– Куда? – Голос из-под желтовато-серой маски выходил странно, с легким шипением и модуляцией.

– Я Михакк и еду в Иркуем за своим, тем, что принадлежит мне. – Высший поднял оберег. – У меня с собой тамга и эти люди со мной, моя охрана.

– Я вижу. – Существо оглядело остальных. Енот сглотнул, понимая, что у него совсем не человеческие глаза. Как у ящерицы, или еще какой рептилии… или земноводного. Енот не помнил, к какому классу живых существ относятся змеи.

– Проезжайте, – «оно» махнуло рук… конечностью, – Мы теперь знаем про вас.

Минут десять все сосредоточенно молчали, тупо глядя перед собой. Даже Бирюк, которого, казалось бы, хрен чем прошибешь, молчал задумчиво и грустно. Он и дальше не открывал рта дольше всех, когда Змей не выдержал:

– Не, вы поняли кто это?

– Кто? – Семерка машинально потерла ухо. – Нет… Вы видели, как они прячутся?

– А они только так и могут. – Змей восхищенно потряс головой. – Боевые организмы предпоследнего поколения до Полночи. Созданы при помощи совмещения гена человека и пресмыкающихся. Камуфляж используют только потому, что вряд ли сейчас кто-то может восстанавливать поврежденную кожу. Собственный эффект хамелеона! Ощущают тепловые волны всем телом, а особенно железами на лицевой части!

– Вот ты ими восхищаешься-то, а?! – Михакк усмехнулся. – Как будто родственников встретил. Они твои враги, ты это помнишь? Дальние кордоны Иркуема, и они их защищают. Не было бы с вами меня, а у меня вот это херни, так вы бы сейчас уже связанные лежали. Вон там, откуда мы уехали.

– Так-то да… – протянул Змей. – Показатели у них хорошие, пусть и столько времени прошло.

– Времени прошло? – Бирюк повернулся к нему. – Они, поверь мне, только лучше стали. Как коньяк, н-а-а, со временем становится вкуснее.

После этого как-то все примолкли и снова ехали не разговаривая.