Текст книги "Пиратский граф (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Распопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Епископ закивал и стал сыпать именами, датами и событиями, так что я всё запоминал и впитывал в себя, сразу сортирую в голове людей по степени их значимости и опасности.

Когда он закончил, нам пришлось разыграть сценку его ареста и под вой его любовницы, грустного и печального епископа со связанными верёвкой руками провели по улице так, чтобы это было видно многим. Спектакль удался, жители даже вышли и повозмущались на самоуправство наёмников, которые арестовывают священников. Пара ударов по спинам плетью и возмущение улеглось, так что мы отправились в тюрьму, где устроили епископа с максимальной роскошью и удобствами прямо в комнате нового начальника тюрьмы, который недавно заменил старого, который почему-то внезапно решил покончить с собой, спрыгнув со скалы в море.

По оставленной записке было понятно, что муки совести за свои преступления привели его к этому. Так что человек, который пришёл на весьма хлебное место только благодаря мне, теперь был готов на всё, только чтобы на нём остаться. И такая необычная просьба, как поселить у себя на время целого епископа и никому об этом не рассказывать, ничуть его не удивила, а даже обрадовала. Так что, оставив двух довольных обществом друг друга мужчин в окружении еды и вина, я отбыл домой, поскольку и самому пора было поужинать.

Глава 9

Во дворе наших домов, обнесённых растущей вверх каменной стеной, меня дожидался всадник, который при виде моей повозки направился к нам, едва не попав на копья весьма недружелюбно настроенных швейцарцев.

– Ваше сиятельство! – закричал испуганно он, – я просто хочу с вами поговорить! Это срочно и не терпит до завтра.

– Пропустите, – махнул я рукой и когда он подъехал я узнал старейшину еврейской общины города, и по совместительству их же раввина.

– Исаак Яглом, – сказал я, показывая, что узнал его.

– Совершенно верно ваше сиятельство, – радостно вскрикнул он, косясь на копья наёмников, – я тот человек, который благодарен вам за участие в деле Давида.

– Что вы хотите Исаак? – поинтересовался я, – время позднее, что такого не может потерпеть до завтра?

– Мой родственник нотариус, ваше сиятельство, – тихо сказал он, – рассказал мне совершенно удивительные вещи об одной заключённой недавно сделке.

Я тяжело вздохнул. Как я не уговаривал епископа не привлекать к нашему соглашению нотариуса, он настоял на своём и мне пришлось согласиться, поскольку в противном случае он отказывался вообще со мной говорить. И вот теперь я пожинал плоды болтливости этого нотариуса.

– Мне казалось ему заплатили достаточно, чтобы он держал язык за зубами, – спокойно сказал я, показывая Бартоло, чтобы вынес меня из повозки.

– Это так и есть, ваше сиятельство, – закивал головой иудей, – просто это дело касается всей иудейской общины города, а вы знаете как к нам относятся христиане, чтобы я мог пустить подобное на самотёк.

– Ханс, найдите этого нотариуса и отрежьте ему язык, – попросил я спокойно швейцарца, смотря за реакцией на это иудея.

Тот вздрогнул, но лишь на мгновение.

– Ваше сиятельство я сэкономлю вашим людям время, – сказал он, – я попросил Иосифа отправиться в длительное путешествие в Кастилию, так что думаю он уже как пару часов находится в пути.

– Проверь, – кинул я капитану и тот отошёл к своим людям, отдать приказ.

– Что же Исаак Яглом, – заметил я, показывая ему в сторону моего дома, – вы определённо завладели моим вниманием. Ужин?

– Не откажусь, но не буду есть не кошерную еду ваше сиятельство, прошу меня просить, – склонил он голову.

– С этим в моём доме проще, – хмыкнул я, – Бартоло позови Иосифа.

Парень кивнул и бросился внутрь, так что когда мы зашли в дом, нас уже ждал мой учитель.

– Синьор Иньиго, – он поклонился мне с вопросительным взглядом.

– Поделишься едой со своим братом? – спросил я его.

– Конечно сеньор Иньиго, попрошу вашего повара приготовить тоже, что он обычно готовит для меня, – поклонился он и пошёл на кухню, чтобы предупредить повара о необходимости дополнительной порции еды.

– Весьма необычно видеть в свите кастильского дворянина иудея, – осторожно заметил Исаак, пока мы проходили в гостиную и устраивались за столом.

– Это мой учитель, – ответил я переходя на иврит и видя, что это не стало для него удивлением.

– Прекрасное произношение, ваше сиятельство, – покачал головой Исаак, – мой дядя был прав.

– Дядя? – поднял я бровь.

– Авраам Сениор, или как мы его ласково называем Авраам-старший, – улыбнулся Исаак, – прислал мне письмо, где весьма красочно описал, какой вы замечательный человек ваше сиятельство и как он был рад знакомству с вами.

– Если вы были столь же рады, как и он знакомству со мной, – хмуро заметил я, вспомнив дедушкиного знакомого, с которого поимел сто двадцать шесть флоринов за перевод записки, – почему не пришли ко мне в первый же день?

– Ваше сиятельство, вы должны понимать, – еврей растерянно развёл руками, – мы все здесь в Аликанте связаны одной цепью. Так что я не мог прийти к вам первым, не рискуя всей общиной, а жизнь моих людей для меня является главным смыслом жизни.

– Какая ваша роль в этой схеме? – поинтересовался я.

– Банкиры, ростовщики, аукционеры, не более того, – спокойно ответил он.

Нам пришлось замолчать, поскольку стали вносить разогретую для меня еду, а ему принесли ещё горячую, только что приготовленную. И хоть мы разговаривали на иврите, я не хотел, чтобы была хотя бы малейшая возможность, что нас могли подслушать. Так что дождавшись, когда мне всё приготовят, я выпроводил людей из комнаты, снова оставшись один на один с евреем.

– Имена? – попросил я и он без запинки перечислил всех, кого мне упомянул епископ, добавив к ним ещё несколько неизвестных мне.

– Последний – это тоже мудехар? – решил уточнить я.

– Младший брат главы общины, отвечающий за связь с пиратами, ваше сиятельство, – кивнул он.

– Они как оба, вменяемые? – задумчиво поинтересовался я у него.

– Если вы о том ваше сиятельство, что они не захотят становиться на вашем пути, то да, они сразу вышли из дела, как только по городу поползли слухи о том, что ночам стали пропадать люди, – спокойно ответил иудей, – мне и им стало понятно, что рано или поздно вы подобными методами докопаетесь до правды. Так что уверен, что они тоже хотели бы получить от вас прощение.

– Как и вы Исаак, – задумчиво произнёс я.

– Конечно ваше сиятельство, это и есть цель моего разговора с вами, – согласился он, – я готов заплатить выкуп, чтобы роль евреев не была оглашена на суде. Скажите только вашу цену и я уверен, что мы можем с вами договориться.

– Да уж, представляю, если это вскроется, – хмыкнул я, – еврейские погромы по всей стране, выселение общин из городов и прочие прелести.

– Дядя меня об этом также предупредил, – спокойно согласился он, – и сказал, что не будет меня покрывать, поскольку своя община ему дороже.

Его слова заставили меня задуматься. Я и так собирался открыть в Аликанте одно дело, которое сулило стать началом моего капитала, а если уж привлекать к нему людей, то лучше сразу тех, кто на этом деле собаку съели, точнее ягнёнка. Так что перспективы подобного сотрудничества обещали быть весьма выгодными.

– Вот что я решил Исаак, – я перевёл на него взгляд, – ваша община заплатит мне выкуп в размере двадцати тысяч флоринов, чтобы я забыл о ваших прегрешениях в этом деле. Но это будет потом, после расследования и суда, а прямо сегодня вы разрываете любые связи с этой работорговлей и залегаете на дно. Можете говорить что угодно, главное держитесь от всего этого как можно дальше.

– Слушаюсь ваше сиятельство, я согласен, – серьёзно кивнул он, поняв, что сейчас решается не только его судьба, но и всех евреев в городе.

– А когда я разгребу эти Авгиевы конюшни, то мы и поговорим о награде, – закончил я, вызвав у него огромное удивление тем, что я отказался от лёгкого золота, которое он готов был мне отдать прямо сейчас.

– Вы пугаете меня ваше сиятельство, – его лицо окаменело.

Он тут явно намекнул, что я могу потом изгнать всех евреев из города, завладев их собственностью и имуществом.

– Даю вам слово Исаак, что если вы не разочаруете меня, то эта встреча запомнится вам на всю жизнь, – хмуро улыбнулся я, откладывая от себя ложку и нож, показывая тем, что встреча окончена. Он это сразу понял и поднялся.

– Поговорите с Аббасом ибн Фазихом, – попросил его я, – скажите, что я готов поговорить с ним и даю слово, что он останется живым после этой встречи.

– Конечно ваше сиятельство, – поклонился еврей, прежде чем я позвал Алонсо, чтобы его проводили до ворот, – был рад, что познакомился с вами лично.

Я лишь кивнул, отпуская его, поскольку мне нужно было подумать, что делать дальше.

* * *

Едва Исаак, вытирая холодный пот со лба, направил свою лошадь в сторону дома, как из подворотни вышли две тени, укутанные в плащи. Лошадь испуганно заржала, шарахнувшись в сторону и едва не сбросила всадника из седла. Только крепкие бёдра и природная ловкость позволила ему удержаться, и почти сразу лошадь схватили за сбрую, не давая ей шевелиться.

– Ты спросил за нас? – раздался голос с горловым акцентом.

Исаак облегчённо выдохнул, поскольку узнал его.

– Да Аббас, он готов поговорить с тобой и дал слово, что не тронет тебя, – тихо ответил он мавру, – но хочу дать тебя совет.

– Да Исаак? – удивился мужчина.

– Едва взойдёт солнце, будь у его дома, – ответил иудей, которого разговор с этим крайне странным ребёнком испугал до животного ужаса, – он и правда всё знает, так что как только об этом станет известно остальным, к нему помчатся предавать нас, все его братья по вере.

– Шакалы! – выплюнул ругательство араб, – а нас выкинут из города, если не мы поторопимся.

– Я с ним договорился, – ответил иудей, – желаю тебе того же.

– Спасибо Исаак, я этого не забуду, – кивнул араб, отпуская лошадь и снова уходя со вторым мужчиной в день подворотни.

Когда всадник уехал, он повернулся к брату.

– Ты слышал его, остаются дни до того, как все побегут каяться в своих грехах к новому хозяину города.

– Мы узнали брат, куда пропадают люди, – тихо ответил тот, – малыш Адиль ночью прокрался мимо патрулей и проследил, как люди графа вывозят какого-то человека к скале за городом. Он увидел, как после пыток, мёртвое тело сбросили затем в море.

– Тогда после сегодняшнего покушения, время пошло не на дни, а на часы, – кивнул головой Аббас, – послушаюсь совета неверного и утром буду у порога этого карлика.

– Будь осторожен брат, – смуглая рука легла на плечо мужчины, – я не хочу, чтобы и ты пропал.

– Все говорят, он человек слова, будем просить Аллаха, чтобы это коснулось и нас, – ответил Аббас, – идём, у нас ещё есть дела.

* * *

Утром, едва мне доложили, что у ворот меня ждут два мудехара, я сразу сказал, чтобы меня одели, а их провели в дом. И вскоре лично встретил безоружного высокого араба, который осторожно, словно загнанный в ущелье волк, озирался по сторонам.

– Тебе нечего бояться в моём доме Аббас, я сам пригласил тебя, – сказал я на арабском, обращаясь к нему, – и как говорил пророк Мухаммад, да благословит его Господь и приветствует: – «О люди! Приветствуйте друг друга миром, кормите и угощайте, молитесь ночью, когда другие спят, – и вы благополучно войдете в Рай».

Если бы сейчас из соседней двери вышел Папа и прочитал краткую молитву перед ним, он не был бы так поражён, как от моих слов. Всё его изумление, и просто ошеломление было написано на лице и понятно без слов.

– Прошу за мной, – показал я в сторону гостевой комнаты и араб, с трудом приходя в себя, пошёл за Бартоло, у которого я сидел на руках. Бернард был ещё очень слаб и пока отлёживался у себя в комнате, страдая, что не может быть мне полезным.

– Садись Аббас рядом, – показал я ему место рядом собой за столом, поскольку сел на стул лицом к двери.

Тот вздрогнув сел, куда я сказал. Вошедшие слуги, испуганно косясь на мавра, расставили тарелки с нарезанными и очищенными маринованными фруктами и овощами, что ещё больше вызвало его удивление.

– Я попросил повара приготовить телятину специально для гостя, – сказал я, – так что можем пока покушать фрукты и поговорить.

Он, подражая мне взял пару долек замоченных в рассоле яблок, поскольку на дворе была зима и свежих было неоткуда взять, и осторожно их пожевал. Я последовал его примеру, больше налегая на капусту.

– Вы знаете наш язык господин Иньиго, наши обычаи, – медленно заговорил он, – это непривычно для меня.

– Я человек мира Аббас, – пожал я плечами, насколько это мне позволил горб, – учусь то тут, то там, чтобы лучше понимать людей.

– Вчера я говорил с иудеем, господин Иньиго, – араб внимательно посмотрел на меня, – он сказал, что вы хотели говорить со мной.

– Да, если хочешь, чтобы с твоей общиной в этом городе ничего не случилось, – улыбнулся я ему, – то расскажи мне пожалуйста обо всём, чем ты занимаешься. Меня интересуют имена, дни поставок живого товара, капитаны пиратов, с которыми вы работаете. В общем всё, чтобы понять, где я оказался, а главное, как мне с этим поступить.

– Сначала я бы хотел получить от вас гарантии того, что с правоверными ничего не случиться, – покачал он головой, – ставки слишком высоки.

– Именно поэтому всё что я тебе дам Аббас, это моё слово, – мило улыбнулся я ему, – и то я считаю, что это возможно слишком много, поскольку ты пришёл ко мне даже не вторым. Я могу всё узнать от вас в застенках палача.

Араб вздрогнул от моих слов, и кивнул.

– Тогда я согласен на ваше слово господин Иньиго, – согласился он и почти сразу стал рассказывать, открывая мне многие детали, о которых почему-то «забыл» упомянуть иудей. Роль евреев сводилась не только к разруливанию денежных потоков, но ещё и подделке документов. Что добавляло к их сожжению на костре за работорговлю христианами, ещё и вначале смерть через повешение.

Нам пришлось прерваться, когда принесли куски мяса молодого телёнка, затомлённые в рагу из муки и собственных мясных соков, а также хлеб. Мы поели немного, успокоив желудки и затем продолжили разговор, макая хлеб в подливку и подъедая куски мяса руками. Точнее одной правой, как я помнил, и видя сейчас как ест он, ещё раз убедился, что не зря учил арабский и эту культуру у сеньора Жозе. Эти знания мне пригодились в совершенно неожиданном месте.

Аббас всё видел и всё замечал, даже то, что пью я из уважения к нему не из своего привычного кубка, а наливая настой в пиалу.

– Всё очень вкусно господин Иньиго, – поблагодарил меня он, наконец отодвигая от себя блюдо, где не осталось ни крошки хлеба, – благодарю вас за еду.

– В общем так Аббас, – я посерьёзнел, – ваша община мне должна двадцать тысяч флоринов, за свои преступления и связь с работорговцами. Готовьте деньги, а пока разрывайте пока все связи с местными, но не с пиратскими капитанами и залегаете на дно, причем так глубоко, что когда я всё дерьмо подниму на поверхность, вас среди него не должно быть.

– Я всё понял господин Иньиго, – кивнул он, – а почему мне не нужно разрывать отношения с пиратами?

– У меня для тебя и них будет другое предложение, – улыбнулся я, – путь и не такое прибыльное, как торговля рабами, но зато абсолютно законное.

– Понял господин Иньиго, я предам им это, – согласился он.

– Тогда приходи ко мне в гости снова Аббас, – сказал я, – когда всё закончится.

Он тут же поднялся и поклонился мне.

– Погоди я провожу тебя, – остановил я его, – побуду для тебя гостеприимным хозяином до конца.

– Я это уважаю господин Иньиго, – кивнул он и я позвал Бартоло, вскоре пошёл с ним вниз.

– Это тебе и брату, что с таким волнением ждёт тебя за воротами, от меня подарок, – я показал Бартоло передать арабу два серебряных неапольских перстня с рубинами.

Тот удивился, но с поклоном взял их.

– Хочу, чтобы ты знал Аббас, – мой голос похолодел, – я всегда добрый с теми, кто со мной честен, а вот с другой стороной моего характера, как говорил один мой хороший друг, я никому не советую познакомиться.

– Я понял господин Иньиго, благодарю вас за гостеприимство, – араб поклонился, поблагодарил меня ещё раз за приём в столь ранний час и вышел, спокойным шагом идя к воротам. Где одним движением вскочив на коня и они с братом быстро поскакали вдоль улицы в сторону порта.

* * *

– Брат? – мужчина краем глаза смотрел на бледное лицо едущего рядом с ним всадника, – ты напуган?

– Он говорит на нашем языке, знает сунну Пророка, мир ему и благословление Аллаха, у него много золота и крепких воинов, – Аббас хмуро посмотрел на брата, – это самый опасный кафир, которого я знаю Наиль.

Мужчина удивился.

– Я не узнаю тебя брат, не ты ли водил на абордаж всего десяток правоверных, когда вам противостояло пятьдесят трусливых христианских собак?

– Ты не говорил с ним, – покачал тот головой, доставая два перстня и показывая их брату, – подарок. Как видишь, он даже знает, что нам нельзя носит золото и шёлк.

– Я не оставлю его у себя брат, да и думаю ты тоже, – покачал головой Наиль, – лучше продадим и выручим за них золото. Я даже отсюда вижу, что они дорогие с большими камнями.

– С подарком от другого кафира, я бы так и поступил брат, – покачал головой Аббас, надевая один из перстней себе на палец, – но с ним, лучше сделаю вид, что принял его дар. Ты если не хочешь, можешь продать свой, я не буду тебя неволить.

– Не понимаю тебя брат, – Наиль взял дорогую вещь и спрятал её в кошель, – не понимаю.

– Я сам пока не понимаю, но чувствую сердцем, что поступаю правильно, – ответил Аббас, поскольку, как только перстень оказался на его пальце, ему сразу стало легче, а своим инстинктам он привык доверять.

– Смотри сам, я продам свой, не хочу иметь ничего общего с этим карликом, который отчего-то тебя напугал, – легкомысленно сказал Наиль и пришпорил своего скакуна, радуясь, что удалось раздобыть драгоценность, не прилагая к этому никаких усилий. Перстень тянул не меньше, чем на триста полноценных флорентийских флоринов, а это значило, что сегодня он с ребятами знатно повеселиться. Настроение сразу от этих мыслей пошло вверх.

Глава 10

Пара дней у меня ушло на то, чтобы разобраться с привезёнными портовыми документами. Я их все отсканировал, пролистав и довольно долго потом разбирался, хоть как-то пытаясь отсортировать нагромождение цифр. Никакой системности в записях не было, а только желание скрыть истинные веса и количества ввозимого товара, чтобы заплатить меньше пошлины короне. Разумеется, никаких рабов в них указано не было, обычные стандартные товары в виде продовольствия, шерсти, металла и прочего.

Потратив на каталогизацию всех записей восемь часов, я по итогу стал представлять объём проходящих через порт товаров, и он был крайне мал, похоже город и правда богател только от нелегальной работорговли, поскольку на том официальном товаре, что был отражён в документах разбогатеть было нельзя.

– Похоже настала пора встретиться в давно ожидающими меня людьми, – решил я, приказывая Бартоло подготовиться к выезду.

Меня переодели, завернули в толстое одеяло и понесли к выходу. После последнего покушения у меня завелась привычка сразу осматривать те крыши, которые я видел, так что и этот раз не стал исключением. Первым же делом я быстро пробежался внимательным взглядом по всему сектору, откуда мог быть произведён выстрел. Небольшой горящий огонёк привлёк моё внимание, а в голове сначала возникло непонимание, что маленький огонь делает на крыше, но затем быстро простроилась логическая цепочка вида: огонь-фитиль-огнестрельное оружие-аркебуза или мушкет.

– Бартоло упал на землю, – приказал я одновременно с прозвучавшим грохотом выстрела.

Парень привыкший мне повиноваться во всём, даже не раздумывая рухнул вниз, придавливая меня сверху своим телом, а я почти сразу за этим услышал глухой удар чего-то тяжёлого в косяк двери, где мы недавно стояли. Подняв голову, я увидел, как там расщепилось дерево от попадания пули большого калибра и щепки торчат, образуя небольшую воронку.

Всё это произошло буквально за секунды, так что швейцарцы опять стояли столбами, не понимая почему Бартоло со мной валяется на земле, и только капитан быстро сообразил и указал на крышу, откуда был слышен грохот выстрела и главное виднелось большое дымное облако от сгоревшего пороха.

– Быстро туда ослы! – заорал он и первым бросился за ворота, чтобы в этот раз попытаться поймать убийцу.

– Синьор Иньиго? – на меня сверху посмотрел испуганный парень.

– Знаешь Бартоло, – я тоже задумчиво на него посмотрел, – я планировал тебя высечь. Причём так, чтобы ты не мог ходить несколько дней.

– За что синьор Иньиго? – расширившиеся глаза парня и навернувшиеся слёзы на них показали мне, что он и правда не понимает причину.

– Инэс Гордо де Сантос, использует тебя, чтобы собирать сведения обо мне, – ответил я, – эта женщина спит сразу с тремя мужчинами, от каждого получая что-то нужное ей.

– Нет! Инэс любит меня синьор Иньиго! – отшатнулся парень от меня, – это неправда!

– Ханс проводит тебя к её дому, в те часы, когда к ней приходят другие, – спокойно ответил я, – убедишься сам. Но не это главное. Теперь, когда ты спас меня от пули, и порка видимо отменяется до лучшего времени, хочу тебе сказать главное. Отныне тебе запрещается встречаться с женщинами, кроме тех, что я подберу тебе сам, поскольку свой язык в отношениях с женщинами, ты не в состоянии держать на замке. Поэтому хочешь оставаться у меня на службе, будешь спать с тем, с кем я скажу, иначе можешь собирать вещи и проваливать, расчёт я тебе дам.

– Но синьор Иньиго… – он замолчал, видимо вспоминая, что такого наговорил Инэс и опустил голову, понимая правдивость моих слов.

– Можно хотя бы подобрать ту, что мне самому понравится? – жалобно спросил он, видимо принимая новые условия работы на меня.

– Как тебе Глория? – я, всё ещё лёжа на земле показал ему взглядом на высыпавших испуганных слуг, а также на новенькую служанку, которую по заданным мной параметрам нашёл Алонсо, пока Бернард лечился от ранения.

Парень настороженно посмотрел на красивую, одетую в новую, чистую одежду девушку, которая очень старалась, будучи на испытательном сроке, поскольку оплата, которую ей предложили была по местным меркам заоблачная.

– Она симпатичная, – с трудом выдавил из себя Бартоло.

– Сегодня же начнёшь за ней ухаживать, – приказал я, – никакого насилия, всё только по взаимному согласию.

– Синьор Иньиго! – возмутился он, – я не насильник!

– Да, – согласился я с ним, – ты болтун. Так что поднимай меня с земли, пока я не простудился и давай подождём результатов погони.

К нам все боялись подойти, видя, как мы тихо разговариваем, но зато когда парень поднялся на ноги, аккуратно поднимая меня тоже, нас обступили швейцарцы и слуги, обеспокоенно разглядывая меня.

– Я цел, благодаря нашему герою Бартоло, – громко сказал я, – он увидел огонь фитиля и упал на землю. Так что у нас новый герой, устроим сегодня праздник. Слугам и швейцарцам выплатят в качестве подарка по месячному жалованию, так что благодарите за это Бартоло.

Радостный гомон тут же пошёл от людей.

– Да здравствует синьор Иньиго! Да здравствует Бартоло! – крикнул кто-то и под эти скандирования мы вернулись в дом.

Лицо парня было таким красным, что он всё время молчал и лишь слабо улыбался, только когда мы остались в комнате одни, он стыдливо заметил.

– Синьор Иньиго, это вы увидели огонь, а не я, зачем вы всех обманули?

– Чтобы ты стал героем, – хмыкнул я, – а Глория обратила на тебя внимание.

– Это не правильно синьор Иньиго, я должен сам завоевать её расположение, – нахмурился он.

– Вот это и делай, – кивнул я, – а чтобы ты перестал думать о своей прошлой возлюбленной. Алонсо!

Управляющий вошёл в комнату и поклонился.

– Ханс не вернулся? – поинтересовался я у него.

– Капитан швейцарцев сеньор Иньиго, – ответил он, – разговаривает сейчас на конюшне с человеком, которого они притащили туда пять минут назад.

– Неужто поймали убийцу⁈ – не поверил я, поскольку в расторопность наёмников не сильно-то и верил ещё после первого покушения.

– Не знаю сеньор Иньиго, выяснить? – поинтересовался у меня управляющий.

– Пошли лучше сами посмотрим, – решил я и он взял меня к себе на руки.

Мы спустились вниз, и подходя к свежему строению, которое построили для наших лошадей, услышали крики боли. Зайдя внутрь, я увидел, как капитан избивает человека, привязанного верёвками к столбу. У того уже виднелись кровоподтёки по всему телу, а также резаные раны на ногах и руках. Тем не менее, он пока ничего не говорил, лишь кричал от боли, когда удары или порезы были особенно болезненными.

Когда Алонсо со мной на руках подошёл ближе, Ханс остановил экзекуцию и повернулся ко мне. Он выглядел очень довольным.

– Синьор Иньиго, в этот раз бегунок оказался не таким быстрым, – с улыбкой объяснил он, показывая на него и на огнестрельное оружие, которое стояло прислонённое тут же рядом к загородке. Судя по короткому стволу, это была всё же аркебуза, хотя я ни разу в жизни их пока здесь не видел, только из воспоминаний Евгения Орлова мне пришло это название.

– Не нужно устраивать бесплатное представление Ханс, эти крики пугают слуг и привлекают к дому ненужное внимание, – тихо и мирно сказал я, – свяжите его, покормите чтобы восстановил силы и ночью вывезете к скале, подальше от города. Возьмите у кузнеца молот и разбейте ему им все суставы, а если продолжил молчать и дальше, то точильным камнем для правки меча, спилите все зубы.

Моя тихая, даже монотонная речь пробрала не только швейцарцев, которые изумлённо посмотрели на меня, узнавая новое для себя, но даже пленник осознав, что его ждёт, забился в путах.

– На этом всё, заканчивайте балаган, – приказал я, обращаясь затем к Алонсо, – уходим, у меня ещё куча дел назначено на сегодня.

– Я всё расскажу, только прошу убить меня без этих пыток, – неожиданно заговорил пленник.

– Вот Ханс, – я улыбнулся удивлённому швейцарцу, – видишь, как нужно разговаривать с людьми, а ты сразу избивать, резать.

– С вашими методами синьор Иньиго, и правда это кажется детскими играми, – немного обиженно признался он, – часто общаетесь с палачами?

– Познакомился к Неаполе с двумя мастерами короля Альфонсо V, – кивнул я, видя, что пленник внимательно слушает наш диалог, – просто профессионалы, нет слов. Представляешь из более чем двух сотен допрашиваемых ни один не промолчал.

– Да уж, представляю себе, – он покачал головой и перевёл взгляд на пленника, – говори.

– Меня нанял сеньор Карлос Сан-Мигель-де-Салинас, – сказал тот, – меня и ещё троих человек. Мы всегда работаем вместе.

– В какую цену оценили мою голову? – заинтересовался я.

– Пятьсот флоринов сеньор, – чуть тише ответил он.

Я всплеснул руками.

– Почему так дёшево-то⁈ – искренне изумился я, – я определённо стою дороже!

– Это мы тоже поняли сеньор, – кивнул он, – когда стали пытаться подобраться к вам ближе. Но ваши слуги шарахаются от всех незнакомцев, денег не берут, а охраны всегда кругом столько, что близко не подобраться для того, чтобы дать вам яд. Пришлось прибегнуть к более рисковым средствам, которые подставляют нас.

– Арбалет и аркебуза, – кивнул я, задумавшись, – как она попала к вам? Я не видел огнестрельного оружия в Кастилии и Италии.

– Из Нюрнберга сеньор, – ответил убийца, – немцы называют их ручной кулевриной.

– А где твои сообщники? – поинтересовался я.

Он замолчал и склонил голову, явно не собираясь об этом говорить. Я разумеется не сомневался, что он заговорит под пытками, но другое дело зачем? Люди, которые так оригинально подходят к убийству других людей, мне определённо могли пригодиться и самому.

– Вот что, – решил я, показывая всем, кроме Ханса выйти из конюшни. А когда территория очистилась, я продолжил.

– Напишешь записку своим дружкам, и предложишь им убить этого Карлоса Сан-Мигель-де-Салинаса, – сказал я, – если справятся, я заплачу вам тысячу флоринов и отпущу тебя на волю.

Изумление на лице Ханса и даже самого убийцы было неподдельным.

– Вы хотите перекупить контракт сеньор? – удивился он, – но мы так не работаем. У нас есть честь!

– Честь у убийц⁈ – настала моя очередь удивляться, – вот уж новости, так новости.

– И тем не менее сеньор, – он даже с какой-то гордостью об этом говорил, – именно поэтому мы лучшие в Кастилии и берём за работу дорого.

– Так вы ещё и не местные, – хмыкнул я, – что же, тогда я дам вам пятьсот флоринов, верните их нанимателю, если вы такие уж щепетильные. Скажите, что убить меня не получилось, после чего убьёте его и получите ещё тысячу.

Капитан наёмников с огромным удивлением посмотрел на меня, а убийца задумался.

– Выглядит справедливо, – наконец принял он решение, – я согласен сеньор.

– Ханс ночная прогулка пока отменяется, – обратился я к швейцарцу, – обеспечь написание записки и доставки туда, куда он скажет.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – склонил он голову.

– А тебе мой новый друг, лучше начать молиться богу, – повернулся я к убийце, – поскольку если твои дружки решат тебя кинуть и пропадут с моими пяти ста флоринами, я тебе сильно не позавидую. Твоя смерть растянется на недели, я прикажу отрывать от тебя щипцами мясо каждый день по кусочку и залечивать раны. Причём всё это будет продолжаться до тех пор, пока ты не сдохнешь от боли или инфекции.

Сказал я ему мирным, спокойным тоном, заставившим его вздрогнуть и сразу же мне поверить.

– Я постараюсь написать им об этом сеньор, – хмуро заметил он.

– Ну вот и отлично, – согласился я, – Ханс оставлю всё в твоих руках.

– Слушаюсь сеньор Иньиго, – поклонился мне швейцарец.

Когда мы вышли из конюшни, нам навстречу ковылял обеспокоенный Бернард.

– Сеньор Иньиго! – он обеспокоенно посмотрел на меня, – как вы⁈ Не ранены?

– Так, – я поманил свободных наёмников к себе, и показал пальцем на Бернарда, – этого связать и унести в его комнату, а будет сопротивляться ещё и не развязывать пару часов.

Видя, как к нему с широкими и добрыми улыбками на лицах направляются друзья, швейцарец испуганно отступил назад.

– Бернард, – ласково позвал его один из друзей, – просто стой на месте и дай нам выполнить приказ сеньора Иньиго.

Несмотря на рану и зная бывших своих людей, огромный швейцарец мухой метнулся обратно в дом, под громкий ржач наёмников.

– Позовите ему доктора, пусть осмотрит рану, – приказал я, – если разойдутся швы, я действительно прикажу привязать его к кровати, чтобы не шатался по дому и не бередил её.

Меня со смешками заверили, что всё это сделают и я с Алонсо наконец смог погрузиться в повозку и направиться к тюрьме, где меня ожидали встречи с разными людьми.