Текст книги "Мезозой. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 50 страниц)

28

Случается, что люди неожиданно попадают на одну волну. Трудно описать это чувство тому, кто никогда его не испытывал. Можно только добавить, что порой такое происходит с теми, кто давно знаком, но чаще все же с незнакомцами, едва узнавших или даже увидавших друг друга.

Чаще всего это случается на вечеринках, когда алкоголь или наркотики сшибают напрочь все кандалы и зажимы, и люди буквально начинают понимать друг друга с полуслова. Трезвому ловить на таких мероприятиях нечего, а вот пьяному – раздолье. Так и случается спонтанная близость, обычно неуклюжая и не такая уж приятная, а наутро и вовсе постыдная. Люди просто чувствуют друг друга, и им не нужны слова. Есть в этом что-то животное, а значит, что-то природное, и, следовательно, прекрасное. Да не в алкоголе, конечно, а в языке чувств. А то, что поутру не хочется смотреть друг на друга… Что ж, здесь в дело вступает как раз-таки похмелье, будь оно неладно. Алкоголь до добра не доводит. Но ведь полное взаимопонимание возможно и у абсолютно трезвых людей.

В коматозном сне обычной жизни подобные чудеса случаются редко, но очень метко. Каждое из них окрыляет, дает силы, дарует новый запал. И самое приятное, что такую подпитку получают в равной степени оба, даже если приятный миг взаимопонимания длится считанные минуты.

Они проговорили до пяти утра. И между ними не было ничего из того, что должно бы, по уму, быть, и в чем нет ничего плохого. Дальше теплых объятий и дразнящего поцелуя на прощание дело не заходило. Оба понимали, что не стоит сразу нырять друг другу в душу, но иначе не получалось. Провожая гостя, Марина не сумела скрыть тоски – она была в ее словах и глазах.

Спускаясь вниз по затхлому подъезду с давно не крашеными стенами, Кирилл все ждал, когда же и на него накатит. Ощущение было, будто он покидал свою квартиру. Свою крохотную однушку, небогато обставленную, как и подъезд, требующую ремонта, но очень чистую и уютную. Он будет очень сильно скучать. Даже если новые впечатления захлестнут с головой, а имя Марины уйдет из памяти, что-то глубоко внутри останется.

Дорогу в отель Кирилл помнил смутно, да и не хотел о ней думать. Ноги сами понесли его туда, откуда он прибыл, оставив ум в покое и дав ему вволю набормотаться.

Ему двадцать семь, ей – двадцать четыре. Но она умнее, интереснее, ярче, чем он. Поменяй их местами, и у Кирилла в жизни все бы осталось по-прежнему – унылая работа, бедность, спорт как единственная отдушина. А вот Марина, родись она в Евросоюзе, сейчас бы точно не прозябала. Жизнь, жизнь, несправедливая ты штука.

Улицы умерли окончательно. Клубы затихли, припаркованные там и сям машины погрузились в предутреннюю дремоту, в окнах не горел свет. Кирилл, кажется, оставался единственным бодрствующим существом в этом городе. Воскресенье, что и говорить. Интересно, как там Сеня с Миланом? Окосел-таки серб как следует или нет? А где неугомонные близнецы? Небось, уже храпят без задних ног, возможно даже в полицейском участке, с их-то характером.

Странно, но сам Кирилл спать совершенно не хотел. При этом он знал, что стоит дойти до постели и упасть, как сон мгновенно обрушится мягким обухом. Это значит, что тело устало, но душа поет.

Он будет вспоминать эти посиделки на кухне при свете тусклой ламы, вкусный зеленый чай и домашний пирог с вишней. И, конечно, разговоры. Они обсудили все, что могли обсуждать молодые люди – знаменитостей, моду, шутки, фильмы, музыку, даже новости и политику. И почти всегда сходились во мнениях, причем безо всякого принуждения. Никто не стремился никому угодить, подлизаться, добиться чего-то гадким лицемерием и лестью. Здорово было, других слов и не подобрать.

И ведь надо же такому случиться, что задержаться в этом городе нельзя даже на день. Даже на один день! Марине через четыре часа на работу, да и Кириллу пора хоть немного поспать. Космический путь может оказаться сложным и болезненным, он много слышал подобного из рассказов тех, кто летал. Таких людей с каждый днем становилось все больше. Гроско, Кэттл и Санбим стремительно распространяли свое влияние на другие системы, начиная со своей родной – Луна, Марс, спутники Сатурна… Ресурсы, как выяснилось, с такими возможностями искать и добывать совсем не сложно, равно как и наладить стабильную логистику. Спрос на все это рос, как на дрожжах – очнулся Китай, вышла из стагнации экономика США, Индия впитывала нефть, газ и металлы, как огромная сухая губка, брошенная в воду. Даже Евросоюз начал помалу вставать на ноги – в этом году ожидался скромный рост. Пресловутый кризис перепроизводства и всемирный экономический застой, отнявший у человечества почти тридцать лет и остающийся главной темой во всех учебниках истории, постепенно превращался в неприятный пережиток прошлого.

Наконец, прямо по курсу показалось величественное здание отеля. По прикидкам Кирилла, дорога отняла у него минут сорок. Значит, скоро наступит уже «нормальное» утро. Наверное, стоило взять такси, но пеший рывок сделал свое дело. Успокоенные ритмом шагов, мысли перестали напоминать клубок шипящих змей и разбрелись по своим углам. В сознании, захваченном водоворотом последних событий, наступил штиль. Кирилл чувствовал себя прекрасно, не смотря ни на что.

Он вошел в мягкий полумрак лобби, кивнул стоящим за стойкой сонным девчонкам, поднялся на лифте на последний этаж и вошел в номер. Доносящееся с двух сторон посапывание сняло еще один камень с души – ребята вернулись целыми и невредимыми. А витающее в воздухе перегарное амбре свидетельствовало еще и о том, что они неплохо провели время.

Стараясь не шуметь, Кирилл приоткрыл окно, расстелил постель и поскорее скользнул под одеяло, ощущая, как земное притяжение становится сильнее. Стоило сомкнуть веки, как перед глазами заплясали странные фигуры на странном фоне, а сверху тепло и тяжело навалился сон. Кирилл недовольно сморщился, ощутив в области затылка едва заметное электрическое покалывания, но это его не разбудило.

29

– И снится нам не рокот космодрома, не эта ледяная синева…

– Хорош уже, – поморщился Кирилл. – Голосишь хуже тех теток, рвущих глотки в караоке. Что это вообще такое?

– Без понятия, – пожал плечами Сеня. – Бабушка пела, и как-то зацепилось, что до сих пор помню.

В столовой царила удивительная атмосфера возбуждения, предвкушения и страха перед неизвестностью. Гости отеля, никак не связанные с Гроско, оказались в меньшинстве – их едва ли набиралось три десятка, в то время как внезапно понаехавшие восточноевропейцы превзошли их числом в несколько раз.

Настроение рабочей молодежи передалось и остальным, и вот уже весь отельный ресторан заседал в молчаливом напряжении. Даже близнецы сидели чуть насупленные, глядели в тарелку и отчаянно жевали говядину, выловленную из супа, да выпячивали здоровенные губищи.

Кирилл ощутил призрачное прохладное дуновение, и голова сама повернулась налево. Так и есть, через три стола от ребят сидела Марья с подругами. Глаза-сапфиры уткнулись в стол, однако уйти скрытно не удалось. Кирилл чуть задумался, прищурился, и понял, что его слегка озадачило. На сей раз Марья смотрела не на него, а на Сеню, бодрого и выспавшегося после хорошей прогулки. Что, неужто чувствует, что Кирилл бесповоротно увлечен другой?

Арсентию на сей раз его радар изменил, все внимание забрала вкусная еда – принесли вкуснейший рис с отбивной – и, казалось бы, амурные приключения прямо сейчас его не волновали. К тому же они с Миланом неплохо провели ночь в каком-то захолустном маленьком клубе, где кроме них, упитого в дрова аборигена и нескольких симпатичных и общительных дам не первой свежести никого не было.

Милан все утро был какой-то загадочный, все тихонько улыбался и не спешил вступать в разговор, только щурил красные от недосыпа и похмелья глаза. Он не покидал комнату, поэтому расспрашивать Сеню Кириллу пришлось прямо при сербе. Арсентий ограничился обтекаемым ответом, мол, хорошо провели время, и многозначительно подмигнул. Кирилла, в свою очередь, так и подмывало самому поделиться своей историей, но пока для этого все не находилось времени. Да и у Сени, понятное дело, голова была забита сейчас совсем другим. Работа и деньги, вот на чем сосредоточился Арсентий.

Об этом думали все без исключения, кроме Кирилла. Он для себя все решил. Что бы ни случилось и как бы все ни повернулось, он поедет. Как-то не верилось Кириллу, что за год эта шумиха с отправленным в нокаут дебоширом не рассосется. Выйдет он из комы, никуда не денется, и будет и дальше наглеть, пока опять не получит по рогам. А если выйдет, то год – вполне достаточное время, чтобы забыть об удачливом беглеце.

К тому же вернется Кирилл при деньгах, и тогда ну эту Польшу и этот Крулевец, заберет мать и перевезет ее, например, в Португалию, будут греться на солнце и отдыхать. Одиннадцать тысяч да на двенадцать месяцев – это ведь сто тридцать две тысячи евро! Плюс премии! Эх, целое состояние… Хороший дом на красивом берегу…

– Доедай уже, – нетерпеливо буркнул Сеня. – Все уходят.

– Так и ты иди, – отмахнулся Кирилл, с трудом говоря с набитым ртом. – Заодно место займешь мне и не будешь над душой стоять. Когда еще так вкусно покушаем?

Сеня беззлобно выругался и поплелся в конференц-зал. Милан сделал виноватое лицо, пожал плечами и тоже встал из-за стола. Кирилл ничуть не обиделся. Наоборот, даже полегчало, ему всегда нравилось есть в одиночестве.

И все-таки из столовой Кирилл вышел не последним. Ему удалось опередить пару припозднившихся девчонок, увлеченно что-то обсуждавших. Видать, тоже вчера хорошо погуляли – обе какие-то сонные, томные, немного помятые.

Кирилл глянул на часы, висевшие прямо над выходом. Ничего, еще пять минут. Кивнув на прощание приветливой официантке и получив в ответ «всего доброго!», он направился к лифту, от волнения с трудом сгибая ноги.

30

Джозеф принадлежал к эталонным бизнес-сотрудникам, какие стоят на постаментах в отдельном зале Парижской Палаты мер и весов. Именно такими представляют себе руководителей и исполнителей среднего пошиба.

Джозеф мог быть настойчивым, харизматичным, обаятельным и в то же время очень строгим, практически суровым. Последнюю его ипостась Кирилл увидел в конференц-зале, едва усевшись рядом с машущим рукой Сеней.

Главный «рекрутер» был собран, сосредоточен и не расположен к смеху и шуткам. Все это осталось вчера, сегодня пора заняться бизнесом. Его вид, выражение лица девятибалльной волной смывали улыбки и легкомысленное настроение некоторых ребят, кого еще не проняла тревожная торжественность момента. Стоило их взглядам упасть на Джозефа, как лица серьезнели.

Ровно в три часа дня верная Сандра закрыла дверь и начала разносить файлы с договорами. На сей раз не электронные, а старомодные, бумажные. Такой Кирилл подписывал несколько лет назад в своем колл-центре, а сейчас там тоже ввели в оборот сенсорные формы для контрактов.

– Попрошу тишины, – сухо промолвил Джозеф.

От вчерашней доброжелательности не осталось и следа. Такой тон оказался непривычным для собравшихся, и без того тихие шепотки стихли. В зале воцарилась идеальная тишина, нарушаемая только Сандрой с ее туфлями на каблуках и негромкими «спасибо», раздающимися каждый раз, когда она вручала новому человеку экземпляр договора, распечатанный на приятной гладкой бумаге.

Сеня, Милан и Кирилл получили свои одними из последних.

– Итак, давайте все вместе пройдемся по каждому пункту, дабы избежать разночтений, недоразумений и прочих глупостей. Помните, в случае отказа вы ничего не должны нам. Единственное – вам сегодня же нужно уехать домой, иначе можно получить штраф и годовой запрет на въезд в Россию. Обратный билет, понятное дело, покупается за свой счет.

Интересно, откажется кто-то или все же нет?

Договор оказался весьма простым для понимания, обилия заумных терминов в нем не было, равно как и слишком длинных предложений, чья громоздкость убивала всякий смысл. Напротив, составитель словно делал все возможное, чтобы контракт был максимально простым и недвусмысленным.

Условия вовсе не казались какими-то кабальными – пятидневная рабочая неделя или график «два через два», сорок часов в неделю, переработки только по желанию сотрудника с совершенно невообразимой доплатой в сто сорок евро в час. Кирилл столько зарабатывал за неделю, а здесь – за час. За час!

Сотрудники обязаны по прибытию пройти медицинское обследование и вакцинацию – и здесь порядок, где подвох-то? А нет его, кажется. Гроско – уважаемая компания, им не с руки вытирать о кого бы то ни было ноги, разве что об исполнительных директоров конкурентов. Простые трудяги в категорию тех, над кем весело издеваться, никак не попадали, масштаб не тот.

Единственным настораживающим моментом явился пункт, в котором длина контрактного года указывалась как триста семьдесят четыре земных дня (восемь тысяч девятьсот семьдесят шесть земных часов). Джозеф, предвидя недоумение в рядах будущих межпланетных тружеников, сразу пустился в разъяснения:

– Дело в том, что сутки на Тайе по продолжительности аналогичны земным – и здесь нам несказанно повезло, не нужно ломать голову с пересчетом. А еще большой удачей для нас явилась и вполне приемлемая длина года, всего на девять дней длиннее года на Земле. Так что перечисление зарплаты будет производиться на тридцать первый день – в десяти месяцах Тайи тридцать один день, в декабре и январе – по тридцать два.

Не пугайтесь, никакой особенной перестройки во временном плане вам не потребуется. Единственное, климат на Тайе значительно теплее нашего, зима почти отсутствует, но это, как раз, вряд ли будет проблемой. Кто не любит загорать и резвиться в открытом бассейне? У вас будет такая возможность в течение всего года.

Казалось, на секунду вернулся уже знакомый Джозеф, этакий весельчак, нарочито простой и близкий к простым людям, однако брови снова сошлись, слегка нахмурившись, а глаза похолодели.

– Итак, я даю вам еще десять минут на то, чтобы ознакомиться с договором самостоятельно. Пожалуйста, пройдите по всем пунктам – особенно внимательно прошу прочесть пункт о неразглашении. Поверьте, это очень важно. Мы не хотим судиться, нам не нужны все эти проблемы, поэтому давайте просто будем держать в секрете то, что еще не готово к превращению в достояние публики. Родным вы все равно что-то рано или поздно сболтнете, это в порядке вещей, но дальше семьи информация уходить не должна. Понимаю, что это не самое простое условие. Поэтому подумайте. Да, и обратите внимание, что пункт касательно неразглашения действует только до первого февраля, так что уже совсем скоро вы сможете даже видео снимать и просить родных или друзей выложить их в сеть.

Джозеф дал знак Сандре, и они покинули зал, оставив молодежь изучать бумаги. Как ни странно, никто не начал переговариваться и что-то обсуждать, каждый выискивал среди мелких букв подводные камни, на которые может налететь неопытный и охочий до денег юный гастарбайтер. Тем же был занят и Кирилл, но никаких результатов не получил, как ни старался.

Поэтому, когда вернулся Джозеф, он уже успокоился, уверившись, что, как минимум, рабство и пожизненная каторга ему не грозят. А уж деньги Кирилл как-нибудь отработает. Небольшие накопления у матери имеются, кое-что придется одолжить, и уже через два месяца она сможет лечь на операцию. Только бы успеть…

Усевшись, Джозеф отхлебнул воды и поставил стакан обратно на стол. Звук гулко прокатился по безмолвному залу, эхом отскочил от стен и вернулся обратно, прежде чем окончательно рассеяться.

– Пора решать. Есть ли среди вас кто-то, передумавший принимать участие в нашем проекте?

31

Передумавших, как ни странно, не обнаружилось. Ни единого. Джозеф переспросил, но никто не поднял руки, хотя по выражениям лиц Кирилл с уверенностью мог насчитать как минимум два десятка тех, у кого никаким энтузиазмом и не пахнет. Возможно, это нормально, что люди внутренне колеблются, взвешивают все за и против, и вся эта борьба отражается на их лицах… В конце концов, это у них с Сеней нет выбора, и им легко, а если бы выбор был? Тогда пришлось бы решать, а это ой как непросто. Далекая планета, затерянная черт знает где, это даже не другой континент. Оттуда на выходные домой не смотаешься.

– Признаться, я поражен… – Джозеф растерянно развел руками. – Впервые нет желающих нас покинуть. Что ж, в таком случае прошу вас подписать договоры и оставить их на своих местах. Даю вам два часа на сборы, в восемнадцать ноль-ноль встречаемся у выхода из отеля. Уже сегодня мы начнем свой путь.

Кирилл ожидал, что все ринутся прочь из зала, сломя голову – связаться с близкими, попрощаться, поплакать в подушку от страха перед бездонной ледяной пустотой, куда предстоит окунуться через несколько часов. Но нет, народ расходился вяло, будто бы не желая покидать ставший чуть ли не родным конференц-зал и видя в нем последний оплот земной цивилизации.

– Идем, надо позвонить домой, – проговорил Кирилл. – Потом такой возможности долго не будет. Джозеф ведь сказал, что всю информацию от родных и близких мы будем получать только раз в месяц.

– Да, странное дело… Сервер будет приезжать к нам, привозить данные, забирать в обмен наши и уезжать, и никакой тебе прямой связи… Слушай, а мы себя не раскроем?

– А какая, блин, разница? Пока полицаи чухнут, что к чему, мы уже будем в каком-нибудь Созвездии Лебедя. Да, и звоним из автомата. Я, кстати, наберу соседку, а она позовет мать – у нее, сегодня как раз выходной. Так что, глядишь, даже обойдется.

– Соседке, говоришь? А это идея!

Первым делом друзья поднялись в номер, быстро привели комнату в порядок – вещи уже успели как-то сами собой разбросаться повсюду – и потопали обратно, к Сандре.

Девушка работала с невероятной скоростью. За четверть часа она успела просканировать все договоры, введя их в базу данных, и отдала друзьям их экземпляры, заодно вручив конверты с финансовой информацией и картами. Джозеф милостиво позволил всем желающим дать доступ от корпоративного счета родным и близким и вообще людям, кому доверяют сотрудники, и это стало для Кирилла самым большим облегчением. Как же иначе мать получит эти деньги вовремя? Через триста семьдесят четыре дня ее на этом свете уже не будет, и Кирилл вернется, можно сказать, в никуда. Уж лучше на ходу выпрыгнуть из корабля в открытый космос, чем ехать домой вот так.

Друзья сдали остатки драгоценной валюты в обменном пункте отеля – курс, кажется, был грабительским – и, не думая, запустили все мятые купюры и блеклые монетки в телефонные автоматы. В данный конкретный момент потеря на невыгодном курсе страшила их менее всего.

– Да, – гаркнула прокуренным голосом Светлана Павловна, на первый взгляд строгая и даже злая, но на деле крайне доброжелательная и интеллигентная женщина.

– Светлана Пална, здравствуйте, это Кирилл.

– Ой, Киря, привет!

– Можете позвать маму? У меня очень срочное сообщение. И пусть бумажку с ручкой захватит!

– Да, конечно, погоди.

Из трубки донесся шаркающий звук удаляющихся шагов, затем скрип двери и тишина. Едва ли она заняла больше минуты, но Кирилл весь умаялся ждать, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и бесцельно читая памятку пользователям телефона на нескольких языках.

– Кирилл!

– Мама! Ты как?

– Н-нормально. Плохо. Ты где, Кирилл? Куда ты исчез?

– Прости, пожалуйста, мам, я делаю, что могу. Не знаю, сколько времени у меня на разговор, поэтому пока отложим сантименты и перейдем к делу. Ручка и бумага при тебе?

– При мне.

– Запиши номер моего счета.

Кирилл прижал руку к трубке, прикрыв рот, и начал негромко диктовать. К счастью, пароль ему попался удачный, и здесь не пришлось прибегать к каким-то сложным ходам.

– Помнишь, сколько лет было отцу по паспорту, когда вы поженились? Прекрасно! Запиши это число. А теперь умножь его на номер дома тети Иры – это первые цифры пароля. Затем впиши день своего рождения, день месяца, да, и инициалы своего отца. И закончим это годом, когда мы с тобой переехали в новую квартиру.

– Так, все. Записала. Все помню. Дай прочту…

– Нет-нет, не надо. Ты все правильно записала, я знаю. Через тридцать два дня на этот счет начнут поступать деньги. Богом молю – не стесняйся, бери все. Я вернусь домой через год и месяц, – Кирилл специально взял с запасом. – И не нужно волноваться за меня, ясно? Если ты не воспользуешься этими деньгами – значит, я уехал зря. Ты мне живой нужна, мама, а не скромной.

На другом конце провода раздались осторожные всхлипы. Мама не решалась рыдать в голос, чтобы не беспокоить Кирилла, но и полностью успокоиться не выходило.

– Мам, соберись, мне нужно еще кое-что сказать.

– Так говори уже, – голос стал глуше.

– Искать меня нет смысла. Я в очень далеком месте, на связь смогу выходить ровно раз в месяц, с задержкой. Так что пиши мне письма, с тобой скоро свяжутся и скажут, как отправлять сообщения. – Кирилл утер со лба пот. Господи, да он весь мокрый, хоть опять в душ беги. – Еще раз, чтобы ты поняла – НЕ волнуйся, береги себя. Ты сильная, мама, и тебе нужно просто выдержать тридцать один день. На тридцать второй деньги будут на счету. Ты снимешь их, внесешь как предоплату за операцию и запишешься. Это понятно?

– Понятно, – кажется, мама начала успокаиваться.

– И еще. Я работаю абсолютно легально, я не в бегах и не на каторге. Никто не мучит меня, на почки и легкое тоже претендентов нет, да и не предвидится. Просто это своеобразная работа в необычном месте, и только поэтому она так хорошо оплачивается. И нет, это не радиоактивная шахта и не вредное производство. Я все расскажу, когда вернусь. Тебе этот год надо провести в заботе о себе. Мне двадцать семь, я взрослый, теперь я буду помогать тебе, а не ты – мне.

Запас воздуха в горящей от усталости груди иссяк, и Кирилл вынужденно взял паузу. В нее мигом вклинилась мать.

– Да поняла, я поняла! – в сердцах воскликнула она. – Ты береги себя, Кирилл. Ты же знаешь, что эти деньги не значат…

– Значат, значат! – настала очередь Кирилла возопить, что заставило девиц за стойкой регистрации непонимающе переглянуться. – Ты скажи, все ясно или нет?

– Да, все ясно. Ради Бога, только не впутывайся ни во что плохое, прошу тебя!

– Обещаю, – обессиленно произнес Кирилл. – Клянусь.

Связь прервалась. Закончились деньги. Они с Сеней запустили примерно поровну, и друг завершил свой диалог спустя пару мгновений.

– Уф-ф, – он помотал головой. – Маман, как всегда, весь мозг вынесла. И тебе, вижу, тоже.

– Типа того, – криво усмехнулся Кирилл. – Зато дышать стало легче. Пойдем в номер, что ли?