Текст книги "Мезозой. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 50 страниц)

47

Кирилл не знал, сколько он пробыл в спасительной темноте. Иногда его сознание прорезалось вспышками сновидений. Он видел обрывки чужих воспоминаний, принадлежащих, надо полагать, отцу.

Бродил по городу, состоящему сплошь из приземистых округлых зданий, вдыхал аромат полутораметровых цветов, похожих на васильки-мутанты, кормил какими-то оранжевыми бобами ослепительно-белую лошадь, у которой по неизвестной причине морда венчалась тонким коротким хоботом. Хобот этот мягко скользил по ладони, хватая бобы и щекоча кожу.

«– Хорошо, хоть не единорог», – думал Кирилл.

Тайя негромко и довольно урчала, мелко подрагивая от великой радости. Люди согласились уйти. Поняли, что здесь им покоя не будет. Если они когда-нибудь научатся вести себя прилично, Тайя будет рада вновь принять их. До наступления таких времен пройдет, пожалуй, бесконечность, но что такое бесконечность для мира, живущего уже миллиарды лет? Сущий пустяк.

До Кирилла то и дело долетали голоса друзей, Марьи и Вита. Большая часть сказанных ими слов оставалось непонятой, но этого и не требовалось – достаточно было интонации. Если Марья с Витом не сдерживали ликования, то Юля что-то спрашивала с тревогой, а Милан и Сеня пытались ее успокоить, но сами при этом, кажется, себе не верили.

Постепенно Кирилл начинал думать все яснее, видения пропали, остались только голоса снаружи и непроглядная тьма внутри. Кирилл чувствовал себя запертым в каком-то ящике без окон и дверей, заколоченном гигантскими гвоздями. Уж не парализовало ли его? Кто знает, какие побочные эффекты у той дряни, что вкололи ему русские шпионы.

– Я не хочу эвакуироваться, – протестовала Марья.

– И не надо… – отвечал Вит. – Ты сможешь… Вы все сможете… Нам надо только… До места, а там… Надеюсь, Кирилл поймет и не будет…

Некоторые слова вместе со звуками внешнего мира съедались, и оставалось лишь догадываться о том, что же на самом деле говорил ученый. Впрочем, вскоре слух наладился полностью. Жаль, что тогда никто ни о чем уже не говорил – очевидно, все были сосредоточены на чем-то.

Они куда-то ехали, потом Кирилла тащили в гору. Он чувствовал покачивание носилок, сознание к этому моменту было чистым, но Кирилл все еще никак не мог проснуться по-настоящему, вернуть себе контроль над телом. Он покинул его, как родной дом, и уехал в далекую и долгую командировку, а, вернувшись, никак не мог снова привыкнуть к расположению комнат и мебели.

– Кирилл! – казалось, Вит проорал ему прямо в ухо, хотя на самом деле слова были сказаны тихо, чуть не шепотом. Кирилл мысленно отшатнулся. – Ты меня должен слышать. Попробуй пошевелить веком или мизинцем руки. Не спеши, просто попробуй. Мы должны разбудить тебя – иначе нам не попасть внутрь.

Кирилл попытался сделать то, что говорил Вит, но без какого-либо проку. Если о том, чтобы пошевелить мизинцем, и речи быть не могло – Кирилл его попросту не чувствовал, как и рук и ног вообще – то с веком вроде бы могло получиться. Кирилл заставил себя сильно-сильно зажмуриться. Мозг успешно выработал эти знакомые каждому человеку ощущения, когда по сомкнутым глазам разливается приятное напряжение, но нужный импульс не послал. Ничего не вышло. Кирилл так и не проснулся. Так вот, какой ты, паралич…

Вместе с осознанием собственной беспомощности пришел ледяной страх. Кирилл слышал, как зачастило сердце, наращивая частоту глуховатых ударов с каждой секундой. Дыхание сбивалось, выдохи стали хриплыми.

– Мы переборщили, – с досадой произнес Вит. – Но, как говорится, клин клином вышибают. Юля, поставишь укол?

– Что? Еще один?!

– Иначе он впадет в кому или даже умрет, – голос Вита был пугающе спокойным. – Нам нужно дать ему небольшую дозу. Кирилл проснется и сможет протянуть несколько часов, а потом, я думаю, мы все сможем по-человечески отдохнуть, хоть и недолго.

– А он не умрет, если мы поставим второй укол? – Юля сомневалась, ее состояние выдавали дребезжащие нотки страха.

– Исключено, – отрезал Вит.

– Хватит рассусоливать, – прошипела Марья с раздражением, вклиниваясь в разговор. – Если он сейчас копыта отбросит – все зря. Нельзя это допустить. Я сама поставлю укол.

– Руки прочь.

Неужели это Юля говорит? Да быть не может. Слишком жестко, слишком металлически звучал ее голос, обычно звонкий, прозрачный, таким бы только петь, а не спорить с кем-то.

Наступило короткое молчание. Кирилл весь затих в нетерпении, если вообще можно затихнуть, находясь в таком состоянии.

Игла плавно вошла под кожу, клапан шприца пополз вниз, вталкивая в вену яд, созданный сумрачными гениями в неведомых лабораториях. Обжигающая волна мощно подхватила Кирилла и понесла вперед, все ускоряясь. Вокруг мелькали разноцветные сполохи, и у каждого был свой сочный, красивый оттенок, не похожий на другой. Из-за нарастающей скорости эти вспышки быстро превратились в размазанные полосы, ослепляющие своей яркостью. Закружилась голова, к горлу подкатил ком, и Кирилл распахнул глаза.

Первое, что он сделал – перевернулся на бок. Так сильно его не тошнило еще никогда. По правде сказать, после каких-то детских несварений и отравлений его и вовсе не тошнило до сегодняшнего дня. К счастью, все, что ярко горит – быстро гаснет. Кирилла знатно прополоскало и мигом отпустило, только глубоко в горле напоследок что-то больно екнуло.

Он задышал, сел, а потом и встал с помощью подскочившего Сени. Сердце еще колотилось, в ушах слышался гул крови, смешиваясь с шумом водопада за спиной, однако состояние возвращалось в норму.

– Сработало! – просиял Вит, выступил вперед и потрепал Кирилла по плечу. Ученый оставил на каменном полу спортивную сумку, где по-прежнему находился динозавр – оттуда торчала ветка саговника, чьи жесткие листья были наполовину срезаны клювом Яшки. Ветка колыхалась. Ее продолжали потреблять.

– А ты сомневался? – хрипло ответил Кирилл. – Чувствую себя, как мертвец, оживленный колдуном.

– Не совсем удачная аналогия, – с улыбкой ответствовал ученый. – Но в целом верно. Пойдемте, ребята, нам пора двигаться. И не наступите в… Ну, вы поняли.

– Меня снова скосит?

– Да, и очень скоро, но не так, как в первый раз. Будет легче. Препарат экспериментальный, но пока он подтверждает все, что нам о нем говорили. Так что не переживай.

– Что ж, тогда за мной. Поспешим.

Кирилл зашагал первым, с удовольствием ощущая, как подчиняются ноги. Кто бы мог подумать, что это когда-нибудь доставит ему такую радость. А руки! Каждый палец сгибался и разгибался, как положено, без малейшего усилия!

Вытянув руку вправо, Кирилл нащупал тонкую холодную ладонь Юли. Девушка ухватилась за Кирилла, словно он был ее единственным спасением.

– Ты как? – негромко спросила она.

– Все хорошо, не переживай, – Кирилл быстрым поцелуем клюнул ее в макушку и включил фонарик, до той поры ждавший его в специальном нагрудном кармашке. – Ты не бойся, я знаю, куда мы идем.

Мягкий свет разлился по пещере, выхватывая из темноты ее высокие гладкие своды без каких-либо намеков на сталактиты, кои неизменно вырисовываются в воображении Кирилла, стоит ему подумать о ходе или туннеле в горах.

Без приключений они полностью повторили путь отца Кирилла и оказались в зале. Из груди вырвался удивленный возглас, когда в дальнем углу Кирилл увидел пожелтевший, но совершенно целый скелет молодого торвозавра.

Юля испуганно отстранилась, но Кирилл прижал ее к себе, успокаивающе погладил по голове и негромко произнес ей на ухо:

– Его убил мой отец. Я видел это во сне.

Свернув вправо, Кирилл без труда нашел нужный выступ на стене. Он присел и приложил руку к камню. Поначалу ничего не происходило, и Кирилл уже начал беспокоиться, представляя, как он выглядит в глазах своих спутников, однако вскоре камень начал ощутимо теплеть. Он стал обжигающе горячим, но Кирилл не отнимал ладони – держал, сведя зубы и чувствуя, как катится по лбу пот.

Наконец, жар отступил. Толстенная стена мягко пошла в сторону, открывая уже знакомую Кириллу ярко освещенную потолочными лампами белоснежную комнату с теми самыми прозрачными капсулами и сенсорной паленью управления. В жизни она напоминала панели для совершения заказа в кафе или для выбора товара в магазине техники. Кто бы ее ни создал, в плане физиологии и мышления он не сильно отличался от жителей планеты Земля.

Где-то был спрятан хитрый датчик – как только все шестеро оказались в комнате, стена быстро, но плавно и почти бесшумно закрылась. Вместе с негромким звуком касания двух каменных глыб кто-то обрушил на голову Кириллу еще одну такую же глыбу – огромную и тяжелую. Так бывало, когда на тренировке в висок или челюсть прилетал хороший удар соперника.

– Вит, я, похоже, того…, – заплетающимся языком промолвил Кирилл. – Поддержите меня, я введу адрес на панели…

Он не думал, что силы иссякнут так резко. Вит с Марьей с готовностью подхватили Кирилла, оставив его друзей безучастно ждать. К счастью, ни Сеня, ни Милан, ни Юля не отвлекали и не мешали. Кириллу было безумно жаль, что он до сих пор не поговорил с ними по душам, не рассказал им всего, что должен. Они ведь и половины не знают, болезные, даже Юля…

Кирилл коснулся панели управления, та ожидаемо зажглась, подсветив белый шрифт команд приятным голубоватым фоном. Сознание стремилось умчаться вдаль и сигануть в невесомость, Кирилл держался на остатках воли. Даже после напряженной ночной смены в поддержке такой сонливости не бывает!

Боковым зрением он видел, как внимательно смотрят на экран панели Марья и Вит. А зачем вообще Кириллу помогать этим двум? Марья безо всякого уважения и заботы о нем, о Кирилле, отзывалась, про копыта какие-то говорила. У самой копыта, у коровы белобрысой.

– Кирилл, возьми себя в руки.

Это Вит прорычал, понимая, что вконец обмякший «пациент» начинает заваливаться на бок – ноги больше не держали.

– Даже не думайте колоть ему еще какую-нибудь дрянь, – донеслось сзади предупреждение от Юли.

– Тебя спросить забыли, – оборвала ее Марья, но наткнулась на осуждение Вита.

– Не смей, – произнес он, как хлыстом ударил. Марья заткнулась, и Вит сменил тон на более мягкий. – Ничего колоть больше не будем! Кирилл, отправь нас в Номнес, а потом засыпай. Но сделай то, что должен, черт возьми!

Должен? Да не должен он никому. Но если вывести Вита из себя, может не поздоровиться всем.

Каждый глаз видел мир по-своему, отдельную его часть под своим углом, и две «картинки» никак не хотели сходиться вместе, в общее цельное изображение. Задним умом Кирилл понимал, что это всего лишь галлюцинации, но поделать ничего не мог.

И все-таки ему удалось расшифровать список команд, а потом и выбрать нужную. Высветилась уже знакомая трехмерная карта планеты с тремя возможными пунктами назначения. Правда, здесь лаборатория, куда так стремился отец, была недоступна – видимо, после того раза система поняла, что путь туда небезопасен, и заблокировала ее, превратив в тусклую серую точку на карте, на которую нельзя нажать.

Кирилл ткнул пальцем в горную гряду. Станция немедленно подсветилась зеленым, на экране всплыло сообщение. С трудом ворочая отекшими от уколов мозгами, Кирилл расшифровал послание.

– Капсулы… Готовы. Нужно только подойти…

Последние слова вышли с такой натугой, точно челюсти Кирилла держали тисками, мешая им двигаться, а язык приклеили к нижнему небу. Но самым главным было то, что теперь долг выполнен, и Кириллу больше не нужно бороться с собой. С выражением крайнего блаженства на лице он закрыл глаза и вновь упал на самое дно темной ямы, откуда его ненадолго вынули на свет божий.

48

Сказать, что пилоты были в шоке – значит, не сказать ничего. Камеры наблюдения за всеми отсеками челнока, часть из которых были скрытыми, давали им полную картину происходящего. Они видели, как некто невидимый за считанные минуты расправился с мутантами аль-Хаккани, следом играючи зачистил целый уровень челнока от дюжины бойцов Флинна, а потом, собственно, поднялся и за самими вельможными особами.

В приступе паники те попытались вломиться в кабину пилотов, куда их, разумеется, не впустили. Однако пилотов назвать бессердечными у Фэнлоу бы язык не повернулся. Они открыли Флинну, аль-Хаккани и Уэлшу соседнюю дверь в какое-то хозяйственное помещение. Но дело в том, что для невидимки дверь эта – кусок металла толщиной чуть больше двух дюймов – не стал препятствием.

Судя по лязгу башмаков по металлическому полу, невидимка шагал неспешно и размеренно. Подошел к двери, постоял секунду-другую и отступил на чуть назад. Раздался негромкий хлопок, и дверь сама поплыла в сторону, лишившись замка.

О, что же здесь началось! Фэнлоу знал Уэлша как высокомерного зазнайку с успешным военным прошлым, а Флинна – как самого значимого деятеля мира бизнеса последних лет, всегда уверенного в себе и твердо стоящего на ногах. Что же касается саудовского шейха, то о нем Фэнлоу никакой информации не имел. К слову, шейх из всех троих повел себя достойнее всего.

Вопя что-то нечленораздельное, при виде открывающейся двери он вырвался вперед и пустил длинную очередь от бедра из такого же пистолета-пулемета, как у его хлопцев. Точнее, хотел пустить очередь. Две пули без труда прошили дверь, оставив рваные дыры, еще пара-тройка выскочила в коридор через приоткрывшийся проем, а потом аль-Хаккани запрокинул голову, сделал два неуклюжих шага назад и упал прямо в руки Уэлша, устремив на хлыща из Пентагона пустые глаза. Из аккуратной дырочки прямо на лбу шла кровь. Что ж, он хотя бы ушел, как воин. Испугался, но не сдался. Похвально. Тем более, что уж лучше так, чем… Но обо всем по порядку.

Невидимка аккуратно толкнул дверь и вошел в чулан. Комнатушка сразу сделалась неприлично маленькой. Как минимум, маленькой для одного невидимки и двух очень, очень больших людей. Труп аль-Хаккани с грохотом рухнул левее, отторгнутый испугавшимся Уэлшем.

В невидимку стрелять больше не собирались. Уэлш, весь бледный и напряженный, стоял и тупо таращился в пустоту – туда, где предположительно стоял враг. По военной привычке он вытянул руки, прижав их к телу, и вздернул подбородок, смешно дрожащий.

– Послушай, это зашло слишком далеко, – примирительно поднимая руки, Флинн выглядел точь-в-точь как дебильные плохиши из Голливуда, которые сначала наворотят дел, обмакнув в дерьмо всех своих противников, а потом, будучи припертыми к стенке, пытаются вести с ними переговоры.

На месте невидимки появился человек в ослепительно-белом костюме. Человек снял капюшон-шлем. Еще до того, как светлые волосы расплескались по плечам, Фэнлоу уже понял, что это Варнене. Он-то предполагал, что за такое серьезное задание возьмется Вит, мужчина все-таки. Но Вит все это время вел огонь какими-то то ли пулями с управляемой траекторией, то ли новомодными миниатюрными снарядами. В общем, обеспечивал прекрасную огневую поддержку.

Тем временем смертоносная блондинка молча навела пистолет – самый обычный, кстати – Флинну на лоб.

– Но какой смысл? – На слове «смысл» голос Флинна неожиданно дал петуха, да так громко, что Фэнлоу аж поморщился – так резанул его звук в наушниках.

– Таким, как ты – не место, – с расстановкой произнесла Варнене.

– Не место где? Здесь? Так мы улетаем назад! Мы прибыли помочь с эвакуацией! – Флинн сам-то верил, что говорит? Нет, не верил. Как не верил и в то, что его яркая жизнь, полная каждодневных вызовов и побед в нелегких сражениях, вот-вот оборвется от пули тридцать восьмого калибра.

– Тебе нет места нигде. За кровь всегда отвечают кровью, не слышал?

Флинн словно бы хотел броситься на девчонку. Сам-то он бы, конечно, наверняка погиб, но мог подарить лишний шанс Уэлшу спастись. Уэлш так и стоял, как на плацу в первый год своей карьеры в ВВС США, когда в числе прочих солдат встречал прибывшего на их базу высокопоставленного офицера. Но все, что сделал Флинн, это какое-то конвульсивное движение плечом. Варнене вздохнула и спокойно нажала на спусковой крючок.

Голова Грегори Флинна запрокинулась точно так же, как минуту назад у шейха, оказавшегося вовсе даже не трусом, хоть звания подонка порыв предсмертной храбрости у него отнять не мог.

Мощности пистолета не хватало, чтобы заставить пулю пробить и лобную, и затылочную кость. Возможно, Варнене нарочно выбрала именно такое оружие, чтобы не напачкать лишнего. Хотя какая разница, если весь пассажирский зал в кровищи? Ох, не понять нам этих женщин.

– Мистер Уэлш, последнее слово? – осведомилась Варнене, наблюдая, как мертвое уже тело Флинна, подавшееся от выстрела назад, шкрябает спиной и руками по стеллажам с каким-то банками и пластиковыми ведрами, а потом, наконец, падает все с тем же бряканьем костей. Этот звук вызвал в Фэнлоу такое отвращение, что его едва не вывернуло.

Не глядя на экран, он поставил видео на паузу, отвернулся и снял наушники. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Сидевший рядом Гудридж с пониманием посмотрел на шефа. Его такими картинами не смутишь. Нет, конечно, доктору тоже было не по себе, но, как всякий человек науки, он с большей снисходительностью относился к нелицеприятным сценам, включая и сцены насилия.

Фэнлоу повернулся к монитору, надел наушники и посмотрел на Гудриджа. Нейробиолог кивнул, и бывший куратор Гросвилля нажал на «Проигрывать».

Уэлш повернул голову и посмотрел Варнене в глаза.

– Понятия не имею, за что меня постигла такая участь, но, как я вижу, молить о пощаде смысла нет. Равно как и оказывать сопротивление.

– А ведь и вы были на моем месте, сэр, – в голосе Варнене проскочило какое-то темное, злое озорство. – Точнее, не вы лично, но ваше замечательное учреждение. У вас тоже был пистолет, а у вашего противника – нет. И он мог бы молить вас о пощаде, но это не спасло бы его. Сопротивляться тоже не получилось. В обмен на пулеметную очередь вы получили полушутливую пощечину, лишь больше раззадорившую вас, стервятников. Вы разодрали целую страну, сломали миллионы судеб.

Нежданно-негаданно девчонка ударила свободной левой рукой Уэлша в область виска. Короткий, легкий и острый хук, вся суть которого заключается в хирургически точном попадании.

Уэлш как бы в смущении расставил руки, но все равно упал, сев задом прямо на аль-Хаккани. Чуть выше правой скулы образовалось рассечение, отметившееся тоненьким красноватым ручейком крови. Вот-вот этот ручеек вырвется из ставшего слишком тесным рубца и заструился вниз, по гладко выбритой щеке к шее и плечам.

– Вы уже поняли, кто я? – Варнене почему-то не спешила ставить точку.

– Понял, – ответил Уэлш. Пошатываясь, он встал.

– И все равно ничего не хотите сказать?

– Мои слова ничего не изменят. А еще – пошла ты.

Высокий, суховатый и статный Уэлш с благородной сединой в ухоженных, остриженных и зачесанных набок волосах держался молодцом. Он походил на величавого аристократа, аристократа именно по духу, а не по крови.

Одновременно с хлопком выстрела он все же предпринял попытку спасти себя или, скорее, открутить башку этой бледной поганке. Пуля врезалась прямо в пах, и Уэлш осекся на середине движения. Он истошно возопил от боли, не в силах контролировать себя, прижал руки к причинному месту и согнулся пополам.

Варнене отступила на шаг, остановилась в дюйме от лица Флинна и методично, как на занятиях по стрельбе, всадила в Уэлша еще четыре патрона. Колено, другое колено, живот и правая сторона груди. Она нарочно изранила его.

После этого девчонка сменила магазин, надела свой шлем-капюшон и пропала. Только отзвук шагов, удаляющийся от чулана, говорил о том, что она покидает челнок.

Уэлш корчился еще с минуты полторы. Обильная кровопотеря сделала свое дело. Если сначала блондинка явно хотела порешить всю троицу культурно, в конце ее подвели эмоции, и она-таки устроила кровавую баню, выместив всю свою ненависть на Уэлше. Тот кричал пилотам, просил о помощи и барабанил в стену, но пилоты сидели тише воды, ниже травы. И их можно понять – ребята просто боялись, что, стоит им позвать на помощь или высунуть нос, как невидимка появится прямо за их спинами и свернет обоим шеи.

Выключив видео, Фэнлоу откинулся в кресле, вынул из ушей наушники – теперь уже насовсем – и выжидающе посмотрел на Гудриджа. Страшно хотелось курить, но на космическом судне это было строжайше запрещено.

– Сэр, у меня уже есть кое-какие выводы, – Гудридж потер подбородок. – Но поделиться ими с Вами я смогу лишь спустя несколько дней по прибытию домой. Мне нужна моя команда, нужно оборудование – все это в Иллинойсе, Вы сами знаете.

– А если не поделитесь? – вкрадчиво спросил Фэнлоу. – Чего греха таить, меня пинком вышвырнут из команды после нашего с вами возвращения. Посадить – вполне возможно, конечно, но теперь я думаю, что вряд ли. Все ж таки я весь городок вывез, эвакуировал, но уволят стопроцентно. Так с какой радости вам помогать мне?

– С такой, что, возможно, мы имеем здесь дело со слишком искусным противником. Говорю же Вам, мне нужно обговорить все с моими коллегами, включая физиков, специалистов по современным вооружениями и так далее. Чего бы мне это не стоило, я буду информировать вас обо всем. Сдается мне, что выводы, которые я сделаю, обернутся против меня самого. Поэтому, мистер Фэнлоу, мне потребуется Ваша поддержка. А Вам – моя. Должность можно потерять, но уважение и связи остаются навсегда. Вы ведь понимаете.

Фэнлоу вздохнул, закинул руки за спину и привычно прикрыл глаза. Так он частенько делал, сидя на шезлонге под вечерним или утреннем солнышком и наслаждаясь легким ветерком. Теперь берег Черроу, успевший стать родным и любимым, остался необозримо далеко, и туда уже не вернуться. Никогда.

Что ж, зато он, Фэнлоу, спас сотни людей. Всех гражданских успешно вывезли из убежища, никто не пострадал. Все раненые – а таковых было немного – пребывали в нормальном состоянии, их ежедневно осматривали врачи из бывшего лазарета Гросвилля. С ранеными отдыхали и пилоты челнока, два молодых паренька лет двадцати шести, все еще не верящих, что их пощадили, и что вот-вот они вернутся к своим женами и детям. Оба, кстати, имели семьи – это Фэнлоу спросил самолично, навещая пилотов.

До возвращения на Землю оставались считанные часы – судно уже вышло из прыжка. Глядя на сине-зеленый кусок камня, болтающийся в бескрайних космических просторах, Фэнлоу испытал такую тоску, какой прежде с ним не случалось. Никогда еще его не охватывало такое горькое отчаяние, сворачивающее внутренности и пережимающее горло.

– Ступайте, доктор, – сказал он севшим голосом Гудриджу.

Нейробиолог тотчас вышел, оставив Фэнлоу одного в маленькой уютной комнатке с иллюминатором. За дверью этой комнатки начинались настоящие царские покои, где с удобством располагался Флинн. Теперь в его хоромах проживало восемьдесят человек. В тесноте, да не в обиде. Многим даже нравилось. А в отсеке аль-Хаккани без труда можно было бы уместить сразу два Гросвилля. Любил шейх жить широко, ох, любил. И золото тоже. И камни, что подрагоценнее.

Земля была все ближе. Наверняка пилоты корабля уже связались с космодромом с просьбой прислать челнок, и пара пилотов вовсю готовится к вылету, даже не подозревая, что неделю назад пережили их коллеги на далекой засекреченной планете. Планете, давшей людям хорошего пинка человеческой же ногой, облаченной в железный сапог.

Фэнлоу не мог унять сильного волнения, заставляющего все внутри мелко колыхаться. Пальцы рук обратились в ледышки, из желудка откачали весь воздух, заменив его вакуумом, а из ног незаметно вынули кости, подменив их ватой или чем-то похожим. Мягким и противным.

– Плевать, плевать на все, – говорил себе Фэнлоу. – Моя жизнь еще не кончена. Я что-нибудь придумаю. Что-нибудь придумаю обязательно.

Это было не самоуспокоение. Трэвис Фэнлоу и впрямь не сомневался, что найдет решение для всех проблем, свалившихся на него. А еще он заставит Гудриджа рассказать все, что ученый узнает сам. Это поможет Фэнлоу выйти на след загадочной банды, состоящей, по словам Варнене, из российских шпионов. Что ж, кем бы они ни были, им в любом случае придется отвечать за содеянное. Фэнлоу об этом позаботится. Обязательно. Но сначала навестит родителей. Вот прямо завтра сядет в свой внедорожник и отправится в гости, с удовольствием проедет на машине неполные триста миль по ровному, широкому автобану. Боже, как же давно он их не видел… Постарели, наверное. Совсем постарели.

– Секция четыре, готовимся. Подходит челнок. Восемьдесят первых пассажиров – проходите в первый шлюз.

Бросив последний быстрый взгляд на Землю, Фэнлоу опустил шторку иллюминатора и направился в соседний зал – пора было организовывать людей на посадку.