Текст книги "Операция "Ананас" (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

7. В зобу дыханье спёрло

Дверь распахнулась, и в тусклом свете веранды появилась женщина в наброшенном на плечи цветастом платке. Увидев меня, она едва заметно вздрогнула и бросила быстрый взгляд наружу, пытаясь понять, один я или нет.

– Здрасьте, – кивнул я и шагнул вперёд. – Я к Серёже. Он когда появится?

Она испуганно помотала головой и одновременно пожала плечами.

– Ну, подожду, значит. Чайком напоите?

Я опять шагнул к ней, она попятилась, отступила, пропуская меня внутрь, и я сделал ещё шаг и закрыл за собой дверь.

– Чай? – подмигнул я.

Она молча повернулась и пошла в дом. Щёлкнула выключателем. Плечи опущены, на лице волнение – ничего хорошего от меня она не ждала. Ну и зря, я же не разбойник, в отличии от её Серёжи. Я человек мирный, но мой бронепоезд, конечно, стоит на запасном пути.

Стены в комнате были оштукатурены и побелены, под низким потолком светила голая лампочка на шнурке. Пол, покрытый оргалитом, поблёскивал свежей коричневой краской. Пахло дровами и дымом, немного угарно. Небольшие окна с занавесками были закрыты.

Печка, неровно обложенная белым квадратным кафелем, стол, покрытый скатертью с кистями, старый диван – обстановка нехитрая и самая обычная. Вместо ковра на стене висел гобелен с цветочным орнаментожм, рядом – старые чёрно-белые фотографии в рамках. Моряк с печальной улыбкой, солдат с винтовкой и примкнутым штыком, молодой парень в кепке рядом с трактором. Сироты на фотках не было.

– Садитесь, – кивнула хозяйка на стул, стоящий у стола, и подошла к буфету, начала собирать на стол.

Я присел, покрутил головой, рассматривая незатейливый интерьер. В углу висел радиорепродуктор, старый, как в кино про войну. Диктор тихо и монотонно бормотал, зачитывая новости о достижениях народного хозяйства.

Тик-так, тик-так… На стене висели ходики с серыми металлическими шишками-грузиками на цепочке. Тик-так, тик-так…

– Из милиции что ли? – хмуро спросила хозяйка, ставя передо мной деревянную, расписанную под хохлому мисочку с клубничным вареньем.

Ягодки были одна к одной, целенькие, плотные, блестящие, утопленные в сиропе. Запахло клубникой. Никаких тюков с награбленным добром, никаких особых удобств, не было ничего, что бы указывало на плюсы профессии Сироты. Надо же, всё как у обычных людей… Здесь на всей улице у соседей, я не сомневался, быт был точно такой же.

– Нет, не из милиции, – помотал я головой.

Она испытующе глянула через плечо и кивнула.

– Молодой вроде ещё…

– Я знакомый Сирот… Сергея. Просто знакомый.

– Ага, – кивнула она. – Просто… Ну пейте, чай как раз вскипел недавно.

– А вас как зовут? – поинтересовался я.

Она не ответила и поставила передо мной большую белую кружку с грубым коричневым изображением цветка. На белом фаянсе отчётливо виднелась тёмная трещина. Варенье пахло так волшебно, что я взял ложку и зачерпнул из мисочки.

Рот наполнила ароматная сладость. Тягучий сироп был приторным, а ягодка шершавой из-за мелких семечек. Шершавой и упругой.

– М-м-м… – прикрыл я глаза. – Вкусно как. Сами варили?

Хозяйка снова промолчала, села за стол и, подставив под челюсть руку, уставилась на меня тяжёлым взглядом. Чай тоже оказался вкусным, чёрным с травами, с малиной и смородиной.

– Обалденно, – покачал я головой. – Очень вкусно. Спасибо.

Какое-то время мы сидели молча.

– Когда придёт Серёжа ваш, знаете? – спросил я через несколько минут.

Она пожала плечами. Немногословная. Ну, ладно, я, собственно, не с ней пришёл разговоры разговаривать. Закинул в рот ещё одну клубничку, раскусил, разжевал, запил душистым чаем…

Наконец, минут через десять хлопнула дверь. Хозяйка, бросив на меня вопросительный взгляд, хотела встать, но я помотал головой.

– Сиди.

Она подчинилась. Хорошая девочка. В комнату вошёл Сирота… Немая сцена удалась, сказать нечего. Он, надо отдать ему должное, челюсть не уронил, но замер, оценивая ситуацию. Рука юркнула в карман, а глаза сверкнули зло и грозно, зубы остались сжатыми.

– Здравствуй, Серёжа, – кивнул я. – А я уж заждался. Думаю, придёшь ты или не придёшь?

Он прищурился и коротко кивнул своей сожительнице. Та быстро зыркнула на меня, вскочила и вышла. Серёжа Сирота медленно вразвалочку подошёл к столу, перевернул стул спинкой от себя и сел на него верхом, сложив на спинке руки.

– Ты чё, баклан, из ума выжил? – прищурясь процедил он.

– Чего агрессивный-то такой? – усмехнулся я.

– Тебе чего надо?

Он сжал челюсти и заиграл желваками.

– Поговорить хотел, —пожал я плечами.

– Да неужели? А чё свалил тогда? Была ж возможность побазарить, а ты домой к бабе моей пришёл. Испугал вон её. Нездоровая канитель, в натуре.

– Да что ты, – улыбнулся я. – Не пугал вроде. А вот ты мою напугал, да ещё и в вонючий грузовик запихал.

– Говори, чё хочешь, – нахмурился он.

– Нет уж, ты говори. Ты ж послал ко мне дебилоидов своих. Говори теперь, чё надо, пока мы один на один.

– Слушай, а ты борзый кент, – хмыкнул он. – В натуре борзый. Второй раз меня удивил.

– На том стоим. Давай, излагай, любезный, что за надобность у тебя ко мне.

– Надобность?

Сирота ухмыльнулся и вынул из кармана ножичек. Щёлк! Нажал кнопочку и выскочило мерцающее переливающееся жало. Я не отреагировал, просто продолжал спокойно смотреть на него. Он аккуратно положил своё «пёрышко» перед собой на скатерть.

– Ну ладно, – кивнул я. – Козыри на стол, да?

Завёл руку за спину и достал из-под ремня тяжёлый свёрток, положил его перед собой и развернул углы тряпицы. ТТ сверкнул воронёными гранями, как чёрный бриллиант.

Сирота растянул губы в улыбке.

– Ну, вот, а говорил, «нет волыны, нет волыны». Нашёл стало быть?

– Может, и нашёл, – кивнул я. – Дальше что?

– Дальше? – Сирота осклабился. – Ствола мало. Дел ты наделал, накосячил, короче, въезжаешь? Может, ты и нормальный кент, да только как тебя отпускать-то?

– Не понимаю, – удивился я. – Какие косяки? Я тебя первый раз сегодня увидел, вообще-то.

– Да я что, величина не самая крупная, – спокойно усмехнулся он.

Надо сказать, он никак не отреагировал на пистолет, не было никакого мандража или чувства неуверенности, ничего такого. Стойкий дядя, может, и не глупый.

– Ну давай, – кивнул я. – Расскажи уже.

– Есть несколько моментов. Да ты пей чай, пей, и викторию наяривай. Любка моя старалась.

Я кивнул, но интереса к варенью больше не проявлял.

– Короче. Есть такой авторитетный кент, звать Голод. И ещё один фраер приблатнённый Зуб. Голода ты ментам подставил, так? Так. А Зуба на бабки прокинул.

– Чего? – покачал я головой и усмехнулся. – Зуба? аЗубу хер отстрелили, если ты не в курсе, причём, без моего участия. Знаешь почему? Рот широко открывал. На чужое, кстати.

– Ну, может, и так, – пожал плечами Сирота. – Но я не прокурор, чтобы разбираться. Голод маляву прислал, поэтому и то. Сначала бабки, потом перо в бок. Они воткнутся в лёгкие от никотина чёрные…

Сирота улыбнулся и подмигнул.

– Да ещё и ствол, – продолжил он, – тот, что у молодого Храпа увёл. Это он, кстати?

Я помолчал. Первое желание было подтвердить, что да, он, чистый храповский ствол, а потом сдать Сироту Ирине. Выйти и сразу позвонить, чтоб его тёпленьким взяли за хранение да ещё и с отягощением в виде кровавого следа, тянущегося за пушкой.

– Нет, – мотнул я головой. – Тот ствол давно уже в милиции, из него мента грохнули.

Я решил попробовать с этим Сиротой… Не знаю, не то, чтобы решил, просто надо было попробовать… Союзники в «социально близкой» среде были нужны, а опираться лишь на взбалмошного Сапфира было не слишком разумно.

– У этого ствола история так себе. Не советую при себе иметь в случае задержания.

– О как! – хмыкнул он. – А зачем принёс тогда?

– Ну… шнырь твой просил сильно. Плакал.

Сирота заржал.

– Шестак что ли? Ты его, значит, пожалел за слёзы его? И чего мне делать с волыной этой?

– Да, что хочешь, то и делай. Можешь Шестака своего на кичман законопатить.

– Э! Ты за языком присматривай.

– Ладно, – усмехнулся я. – Кстати, Любу твою я не пугал и не угрожал, я такими делами не занимаюсь.

– А какими ты занимаешься?

– Я? Только серьёзными. А ты? Ты за что сидел?

– Да ни за что! – весело воскликнул он и развёл руками.

– Понятно, – засмеялся я. – Не скажешь, значит.

– Да, чё хорошему человеку не сказать? По сто третьей я шёл. Семерик отмотал.

– Это что? Грабёж что ли?

– А ты, я вижу явно не мусор, – осклабился Сирота. – Если не придуриваешься, конечно. Предумышленное, от трёх до десяти.

– А-а-а… – кивнул я.

– Так вышло, – сказал он и недовольно поморщился, посмурнел.

– Типа, не мы такие, жизнь такая?

– Типа, – подтвердил он и, помолчав, добавил. – В драке…

– Бывает… Ладно, Серёга, пора мне.

Я встал.

– И чё, пушку свою мне оставляешь? Не боишься, что я тебя из неё же прям и вальну?

Пистолет был незаряженным, так что на этот счёт я не переживал.

– Смотри, – кивнул я, – если Шестака захочешь убрать, можем провернуть. Хотя, у него свой ствол имеется, насколько я понял.

– Не, не имеется, усмехнулся Сирота. Это же мой был.

Сказав это, он опустил руку и вытянул из кармана ПМ.

– Вот он.

Он направил пистолет на меня.

– Ну, тем более, – спокойно кивнул я.

Внешне спокойно, но внутри… сердце ёкнуло, конечно. Надо было не разводить все эти дискуссии и политические забавы, а сразу его обезвредить или вообще устранить. И Любу устранить? Нет, устранять Любу я, разумеется, не стал бы… Собственно, и он не должен был бы в меня стрелять, поскольку вопрос с деньгами оставался открытым.

– Будь здоров, пора мне, – сказал я. – Псам своим скажи, пожалуйста, чтоб не лезли. В другой раз жалеть не стану.

– Не, ты бессмертный или чё? – заржал он. – Не боишься? Ну, ты и кент, в натуре. Ладно, присядь, чё вскочил? Не добазарили ещё.

– Да вроде я всё сказал.

– Присядь, говорю.

Он положил ствол на стол и показал рукой на стул. Я присел.

– Нравишься ты мне, – хмыкнул он. – Не охота тебя в расход пускать.

– И мне тебя, – улыбнулся я.

– И чё мы с этим делать будем?

– Пушку отдай тем, кто просил. Бабок у меня нет, это херня. Шестака с его дебилами отзови, а если дело какое будет наклёвываться, я тебе свисну. Вот и всё, собственно.

– И чё у тебя за дела?

– Бывают интересные, а бывают и не очень. На интересные охотников много, но делать все надо, правильно?

– Не знаю, – пожал он плечами.

– Как тебя искать, если что?

Я не знал, как объяснить самому себе, но чувствовал, что из этого может что-то получиться. Во-первых, он казался мне неглупым парнем, во-вторых… было в нём что-то такое… он выглядел чужеродным в своей среде, что ли… Убил кого-то в драке, если не врёт. На зоне, например, приобщился, так бывает, к воровской культуре. Впрочем, надо будет пробить его досье. Но, как бы то ни было, я решил попробовать…

– Через Любку только, – прищурился он. – Ты… Ты, типа думаешь, я повёлся на твой трёп?

– А почему нет? Я ж ничего такого и не сказал. Золотых гор не обещал, не разводил. Будем на связи и все дела. Жизнь покажет, что к чему, может, пригодимся друг другу.

– Хм…

Он задумался.

– Ладно. Будь здоров, Иван Петров.

Сирота не ответил. Я снова встал и вышел из комнаты. На стуле на веранде сидела Люба. При моём появлении она вскочила и бросила испуганный взгляд мне за спину.

– Поговорили, – улыбнулся я. – Спасибо вам, Любовь, за угощение. Варенье было просто чудесным.

Она молча кивнула, но осталась напряжённой. Я попрощался и вышел на крыльцо. Спустился по ступеням, остановился во дворе, прислушался. Вроде всё было спокойно. Пахло весной, сладко, волнующе. Юное сердце не могло не реагировать, хотя мозги были заняты совсем другим.

Я подошёл к воротам и открыл калитку. Оглянулся. На крыльце стояла Люба и смотрела мне вслед. Пройдя по тёмной, плохо освещённой улице, я дошёл до автобусной остановки и встал под бледным фонарём. Людей не было, машин тоже не было. Чтобы поймать попутку пришлось бы чесать на магистраль. Минут десять по темноте. Не переломать бы руки-ноги. Я вздохнул.

– Эй, друг, закурить не будет?

Откуда они нарисовались? Сзади ко мне подкатили два чувачка, явно местных. В широких кепках, в широких штанах, руки в карманах, на рожах ухмылки. Один из них сделал жест двумя пальцами, поднеся их к губам, будто держал сигарету.

– Не курю, братан. И тебе не советую.

– А чё так?

Чувачок сделал удивлённое лицо. Его приятель смачно плюнул на землю и вопросительно кивнул.

– Тебя каким ветром занесло, зёма?

– Вообще-то вас не касается, но ладно, раз любопытные такие. К дружбану в гости заходил.

– Да ты чё? – покачал он головой и придвинулся чуть ближе.

– Чёт борзый какой-то, – сказал он своему товарищу.

– В натуре, – согласился тот. – Ох**вший вконец.

– А ты чё борзой такой? – ещё больше приблизился ко мне тот, что плевался. – А? Ты к кому приходил, а? Чё, язык проглотил?

– Он его в очко засунул, – ухмыльнулся второй и тоже придвинулся чуть ближе.

– Ближе не советую подходить, – сказал я, чуть качнув головой.

– Чё сказал? – протянул первый. – Ты к кому тут ходишь, фраерок? К Люське Бойковой?

Он дёрнулся, чтобы подойти вплотную, но я коротко, хотя очень даже ощутимо пнул его по лодыжке. По кости. Дыщ!

Он взвыл. А второй, подвис. Он не сообразил, что именно произошло и тупо уставился на своего дружка. Тот вопил во весь голос. Когда тупой сообразил, что случилось, глаза его вспыхнули гневом, ноздри расширились, он занёс руку назад, замахнулся и… тут же получил по уху. Резко и сильно. Парняга отлетел в сторону и, увлекая за собой своего воющего соратника, завалился на землю.

– Э, ты чего творишь? – раздался позади меня недовольный голос.

– Да вот, объясняю аборигенам, что не курю, – усмехнулся я и повернулся назад.

Сзади стоял Сирота, я его по голосу узнал.

– А ты чего, погулять решил перед сном? – кивнул ему я.

– Вы кто такие? – спросил он, подаваясь вперёд и всматриваясь в лица поверженных хулиганов.

В свете фонаря они казались бледными потусторонними сущностями, корчащимися в пыли. Вдоль дороги мёртвые с косами стоят. И тишина…

– Сирота… – прокряхтел один из гопников…

– Ну? – навис он над ними. – Вы чё, сучки, на братана моего наехали?

– Нет, нет, Сирота, мы ничё… Просто спросили, к кому приходил…

– Ну-ка, свалили отсюда оба. В туман-нах. Мухой, я сказал. Чтоб не видел вас больше.

Повторять не пришлось. Горе-хулиганы подорвались, как лани в лесу.

– Район у нас тут неспокойный, – тихо сказал Сирота, когда плохиши смылись. – Криминогенная обстановка неблагоприятная. Одному в потёмках шастать не след, нарваться можно. Понял?

– Ну… ладно, – пожал я плечами. – Понял, как не понять.

– А ты лихой, – хмыкнул он. – Вон, туда иди. Там поймаешь тачку, а то здесь глухо у нас, только бакланов каких-нибудь поймать можно.

Я пошёл по такой же тёмной улице. Увидев телефон-автомат, позвонил Ирине.

– Жаров, это ты мне грузовик пригнал?

– Я.

– Зачем?

– Я думал, его искать будут.

– Искали, точно... Вечно у тебя бардак какой-то. Ладно, сейчас я спать ложусь, голова болит, не до тебя мне. А вот завтра придёшь и всё мне объяснишь, понял?

– Ладно, Ириш, договорились.

Я повесил трубку и двинул дальше. Вскоре вышел на большую дорогу и направился в сторону центра. Машин было мало, и останавливаться никто не хотел. Глухое место, бродяга какой-то. Понять можно. Наконец, остановился грузовик. Я доехал до центра и прошёлся до дома.

У подъезда стояли две «Волги» с водителями в штатском. Подумал было на Ананьина, но его машины тут не было. Я поднялся на площадку и прислушался. За дверью раздавались голоса. Да что ж вам всем надо? На этот раз тут были явно не бандюки.

Я развернулся, собираясь от греха подальше уйти в общагу, но в этот самый момент дверь открылась и я услышал знакомый голос:

– Заканчивайте здесь, утром доложите. Я в гостиницу… Жаров! А ну-ка!

– Нет, Илья Михеевич, это не я, – бросил я, не оборачиваясь.

– Заикин, Жаров здесь. Давайте, принимайте.

Твою мать! Да что же это такое.

– Не квартира, а сумасшедший дом какой-то, – помотал я головой и обернулся. – В чём проблема, гражданин Ананьин? Чего вам надо от меня?

– Заходи-заходи, – скривился тот. – Давай, прямиком в спальню. Иди, не останавливайся.

В квартире было многолюдно. Суровые личности в штатском и в милицейской форме сновали туда-сюда. В спальне всё было перевёрнуто вверх дном. Из шкафов всё выбросили на пол. Матрас перевернули, бельё сняли.

У стеночки стояли понятые – соседи из квартиры напротив. Дед и довольно молодая женщина, жена его сына. Но это ещё ничего, можно было бы с этим как-то разобраться. Помимо этого всего, было кое-что похуже.

Комод был сдвинут в сторону, плинтус за ним снят, половица, примыкающая к стене вывернута. А рядом с ней, прямо на полу лежало несколько пачек денег. Моих денег. Моих денег, спрятанных в моём тайнике.

– Так, гражданин Жаров, вы узнаёте данные денежные средства? – спросил милицейский капитан.

– Это твои деньги, Жаров? – расплылся в улыбке Ананьин.

Я посмотрел ему в лицо. Оно лучилось радостью и торжеством.

– Ну, чего молчишь? В зобу дыханье спёрло? Бабки твои, я тебя спрашиваю?

– Ваши, товарищ полковник, – устало ответил я. – Ваши.

8. Ну и бардак

Ананьин довольно засмеялся:

– Взятку что ли предлагаешь? Не выйдет, братец, не выйдет. Так чьи же это такие деньжищи огроменные, а?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Наверное, пленные немцы, когда дом строили клад оставили.

– А-ха-ха! – расхохотался он. – Так они до реформы строили, а здесь денежка новая, муха не сидела.

– Да откуда мне знать! – донёсся из коридора плаксивый голос Радько. – Лев Игоревич, ну, в самом деле! Вы же знаете!

Он вошёл в комнату в сопровождении седого майора.

– Взятки, Вадим Андреевич, – расплылся в улыбке Ананьин. – Взятки, хищения, коррупция. Думаете с чего мы к вам с обыском нагрянули? Сигналы были. Так что, Жаров, не ваши средства?

– Помилуйте! – взмолился Радько и бросил на меня злой короткий взгляд. – Какие сигналы! У меня только что проверка закончилась! Ни одного нарушения, вы можете представить? Ни одного!

– А вот это, как раз, очень подозрительно, – хмуро покачал головой майор.

Радько заметил понятых и смутился, но тут же взгляд его скользнул вниз и уткнулся в пачки денег.

– Да вы что! – заревел он. – Вот это?! Да я сроду столько денег в одном месте не видел.

– Как же так? – как юродивый затряс головой Ананьин. – И вы отказываетесь, и квартиросъёмщик ваш тоже отказывается. Чьи же это денежки-то? Явно ведь нетрудовые. Ну? Не ваши случайно?

Он повернулся к понятым, но те шутки не оценили и стояли, словно кол проглотив. Только глазами хлопали.

– Он не квартиросъёмщик, он гость моего сына, – заявил Радько.

– Гость, значит, – покивал Ананьин. – Гость, это хорошо. А деньги чьи?

– Деньги могли принадлежать тестю Вадима Андреевича, – высказал я как бы предположение. – Он был известным художником, скорее всего, сделал накопления и прибрал подальше от любопытных глаз.

– Да! – моментально сориентировался Радько и даже хлопнул себя ладонью по лбу. – Точно! Это же его! Мне жена что-то такое говорила, что мол деньги быть должны. Ну… когда тесть… скончался…

– Да вы что, – сочувственно покачал головой Ананьин. – Поразительное дело.

– В жизни ещё и не то случается, – усмехнулся я.

Денег было жаль. В том плане, что для дальнейших операций, поездок, покупок оружия и, может быть, даже документов они бы пригодились. Деньги были нужны. Не на джинсы и кроссовки, а на средства, так сказать, производства. Но этот жук хитро всё устроил.

– Деньги придётся изъять, конечно же, – елейно улыбнулся Ананьин. – И хорошенько разобраться в ситуации. Экспертизу провести, установить, есть ли на них следы краски. Да, в конце концов, проверить, раньше ли они напечатаны, чем ваш тесть скончался, понимаете? Может, действительно, всё как вы и говорите. Но это не отменяет, любезный Вадим Андреевич, расследования по факту сигналов по вашему поведению.

– Да что вы такое… Ну, честное слово! Лев Игоревич, вы скажите товарищу, что я кристальной чистоты, да, чтобы я! Как у вас язык, вообще… не отсыхает от такого!

– Язык?! – захохотал Ананьин. – Да как у вас руки брать не отсыхают, вот что будет интересовать следствие. А то, может, у вас тут преступная группа? Банда, а? Жаров и Радько. Кто ещё в деле?

– Полковник Ананьин, – усмехнулся я, и он сразу спал с лица, посуровел и заиграл желваками.

– Вы, гражданин Жаров не забывайтесь! Под подозрением у нас вы, а не я. Сделаем дактилоскопический анализ и посмотрим, чьи там пальчики имеются. А потом и поговорим уже предметно. А сейчас мы с вами поедем в места всем нам хорошо известные. Ну-ка, идите со мной на кухню.

Он схватил меня за локоть и выволок из комнаты.

– Твои бабки? – зловеще зашептал он, глянув на дверь.

– Кофе хотите? – спросил я и потянулся к турке.

– Ты не крути, прямо говори.

– Ну, допустим, – кивнул я, набирая ложечку молотый кофе из бумажного пакета.

– Допустим, да или допустим, нет? – прищурился он.

– Я без сахара, а вы как?

– Одну чайную добавь. Так что про деньги? Твои или нет? Если нет, я этого Радько так раскручу, что ему вышку как нефиг делать впаяют.

– А если мои? – пожал я плечами. – Меня под вышку подведёте? Или подвесите вопрос, чтобы он на моей шее лежал удавкой и в любой момент можно было её затянуть?

– О, приятно поговорить с умным человеком. Всё-то ты понимаешь, да?

– Мне этот Радько вообще никто. Ни брат, ни сват. С чего бы я на себя его грехи брал?

– С чего? А с того, что невинного человека под пулю в затылок подставить не каждый сможет. Одно дело переодетого в мента бандита укокошить, а другое… вот этого розового поросёночка Радько. Считай, это проверка. Как поведёшь себя, так и к тебе будут относиться.

– Кто будет?

– Я и… Я буду. Перешагнёшь через него – значит сработаемся. Значит цель определяет средства. Не сможешь – повиснешь на моём крюке, и я когда захочу, буду тебя дёргать. А если вздумаешь артачиться, делу ход дадим.

– Да, что это за дело-то? Деньги нашли. Глупость какая-то. Да и, к тому же, если я откажусь от денег, они будут отчуждены в пользу государства. Так?

– Да, ты их в любом случае обратно не получишь, – усмехнулся он.

Подставлять Радько я, естественно, не собирался, но и самому голову в петлю совать не хотелось.

– Получу, – пожал я плечами. – Деньги законные, бабушка страховку получила и от родителей остались сбережения. Так что запаритесь изымать, ясно? Деньги мои. Вот печенье, угощайтесь.

Я разлил кофе по чашкам и сделал глоток. Бархатистая тягучая жидкость наполнила рот густым ароматом и вкусом.

– Товарищ полковник, – заглянул на кухню седой майор. – Увозить Радько?

– Не надо, Лев Игоревич, – махнул я рукой. – Кофе будете пить?

– Не понял…

– Деньги вот его, – усмехнулся Ананьин. – Чего ты не понял-то? Юноша говорит, что денежки ему принадлежат.

– Так этого что… отпускаю тогда?

– Отпускай, родной, отпускай, – милостиво позволил он и тут же резко повернулся ко мне. – Или как?

– Отпускайте, – утвердительно кивнул я.

– Видишь, майор, начальник говорит отпускай, значит отпускай.

– Понял, – недовольно кивнул майор и вышел с кухни и почти сразу из коридора донеслись его тихие ругательства.

– Ну, – довольно потёр руки Ананьин, как муха перед обедом, – стало быть решил удавочку на шею?

– Посмотрим, Илья Михеевич. Посмотрим.

Вскоре все разошлись. Все были довольны и счастливы. Особенно московский гость.

– Майор тебя вызовет на допрос, – ухмыльнулся он. – А пока отдохни. Средства мы заберём, разумеется. До выяснения.

– И что, забрал?

– Да, Ир, забрал.

Я сидел в кабинете Закировой, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку стула.

– И сколько там было? – кивнула она.

– Да… несколько тысяч.

– Несколько? – подняла она брови. – И откуда они у тебя?

– Слушай, какая разница, откуда? Дело в том, что Ананий козёл, каких мало. Враг, блин, народа.

– Серьёзно? – усмехнулась она.

– Да. Оборотень в погонах.

– Вон оно что. А ты?

– А я белый и пушистый. Я против преступности, а он сам преступник. Помнишь Зубатого? Он подручный Ананьина.

– Ну, Зубатому вроде срок светит.

– Не удивлюсь, если он ничего не получит и выйдет сухим из воды.

– Я сразу говорю, как тебе помочь в твоей проблеме не знаю.

– Да как мне помочь? Никак. Только Анания под монастырь подвести. Но ты не сможешь, ты здесь, а он вон где.

– Точно. Сообразил. Молодец. Ну, а раз так, оставим эти глупости. Ты мне там Сироту вроде обещал на блюдечке с голубой каёмочкой. Намекал, по крайней мере, да? Пистолет, мол, у него плохой имеется и всё такое. Так что, может оторвёмся на Сироте, раз Ананьин нам не по зубам?

– Нет, там отбой пока что.

– Как это? Я настроилась уже. Ты чего наглеешь, Жаров?

– Ир, да он вроде нормальный чел.

– Чел? Ты чего в детском саду что ли? Чел тебе. Я знаешь, сколько этих челов видела? Я тебе так скажу, нормальные они только когда спят зубами к стенке. В остальное время, когда не спят, думают только о том, как тебя… как бы поприличней сказать…

– Поиметь?

– Ну типа. Так что, пока он тебя не… поимел, надо… поиметь его. Это закон джунглей, мой мальчик. И вообще, ты мне должен. С твоей мясовозкой тут такой шухер был, я еле погасила. Звонили соседи, звонили прохожие, я не знаю, что там за херня у тебя была. Выстрелы, похищения девиц, вопли. Это Верхотомск, мой юный друг, а не Чикаго, ты понимаешь? Не дикий Запад. Тут тишь да гладь, а в лучшем случае поножовщина на почве распития сивухи. Бытовичок. А ты здесь чуждую криминальную культуру прививаешь. Уезжай лучше в столицу. Самое место тебе там. С Ананьиными и Зубатыми. Но до отъезда вынь да положь мне Сироту. С поличным, как обещал, ясно?

– А ты не хочешь в столицу перебраться?

– Да, хочу. Заместителем министра хочу поработать. Для начала, а там, как пойдёт. Ладно, Саня, хорош мозги канифолить. Некогда мне. Иди лучше. У тебя уже перерыв закончился давно.

– Ир, приходи вечерком.

– Да ну тебя, с тобой обязательно вляпаешься во что-нибудь. У тебя ведь проходной двор, а не квартира. То бабы стаями, то уголовники, то менты, то ответственные работники.

– Тогда я к тебе?

– Нет уж. Ты же вроде жениться собрался или просто бардачить, я не в курсе. Главное, меня не впутывай, ясно? Я между соискательницами твоими попадать не собираюсь, как между молотом и наковальней. Бывай, Жаров. И постарайся, чтобы я о тебе подольше ничего не слышала, хорошо? Иди. Приятно было познакомиться. Хотя не очень…

Я вышел из кабинета. Ревнивица. Совершенно точно нужно было перетаскивать её в Москву. Без союзников там пришлось бы очень трудно. Наверное, у Кофмана кто-то имелся, но мне нужен был свой человек. Или даже люди. Был у меня, правда, в Москве Костя Мур, но он пока стоял в самом низу пищевой цепочки, так что толку от него пока было бы немного.

Вернувшись на работу, я получил ЦУ от Ткачихи и пошёл оформлять командировку. Она была запланирована уже давно. Несмотря на то, что, скорее всего, в скором будущем меня ждал перевод в столицу, текущие дела никто не отменял. Особенно это касалось дел из моего списка.

Отсидев до звонка, вышел на улицу и, постояв немного и подумав, поехал к Сироте. Ситуация немного поменялась, поэтому нужно было разжиться деньгами. А, заодно и Сиротку приручить.

В этот раз я не стал перепрыгивать через забор, а постучал в калитку. Честно говоря… блин, это как нужно было стучать, чтобы в доме меня услышали? Тем не менее, услышали. Через минуты из калитки выглянула Люба.

– Привет, Люб, – кивнул я. – Дома?

Она нахмурилась и качнула головой.

– Когда придёт, знаешь?

Она снова сделала отрицательный жест.

– Ясно. Передай, что завтра буду его ждать в «Избе» в шесть вечера. В горсаду. Передашь?

Люба кивнула. Птица-секретарь, всё понимает, только не говорит.

– Ну, ладно, спасибо.

Я развернулся и пошёл к остановке. Блин, не надо было машину отпускать, знал же, что вряд ли он дома окажется. Я уже прикидывал, что снова придётся шпарить до большой дороги, когда услышал позади торопливые шаги. Я обернулся. Вчерашних гопничков я увидеть не опасался, тем более, шаги показались женскими. И точно. Это снова была Люба.

– Стойте, – тихонько сказала она. – Пришёл Серёжа.

– Пришёл?

– Да, – кивнула она. – В дом приглашает.

Значит был дома. Ну-ну.

– Хорошо, что пришёл, – хмыкнул я. – И хорошо, что я ещё недалеко ушёл.

Она промолчала. Вместе с Любой я вернулся к ней в дом.

– Чёт ты зачастил, фраерок, – хмуро процедил Сирота.

– Здорово, дядя Серёжа, —кивнул я. – Решил сказать кое-что.

– Ну, заходи.

Он внимательно посмотрел на Любу и она помотала головой.

– Да один я, один, – бросил я. – Думаешь, ментов к тебе привёл. Можно подумать, они не знают, где ты живёшь. Не за что тебя брать пока, так что не напрягайся.

– А ты откуда знаешь?

– От ментов и знаю.

– Я же чувствовал, – прищурился он. – Мент ты.

– Нет, я не мент. Короче. Есть предложение.

– А ты принёс?

– Чего? – не понял я.

– Водку принёс? Или у тебя другое предложение?

– Другое.

– Ну ладно, заходи. Люб, погоди здесь.

Мы зашли в дом и сели к столу. На этот раз без чая и варенья.

– Излагай, – пристально глядя на меня, сказал Сирота.

– Чего смурной такой? С Шестаком не знаешь что делать?

– Ты из-за Шестака пришёл? – хмуро спросил он.

– Нет. Ладно. Есть предложение. Можно легко бабки срубить. Хорошие бабки. По десятке на нос. Это минимум. Может, и больше.

Он замер, будто окаменел и впился в меня внимательным взглядом.

– Интересует?

– Ты вещай-вещай, – процедил он.

– Через неделю в Подмосковье бомбанут одного фармазона.

– И чё?

– А мы бомбанём тех, кто его бомбанул. Всё просто.

– Пока непохоже, что просто. Откуда знаешь?

– Знаю. Инфа стопроцентная.

– Инфа, – повторил он и кивнул. – Подмосковье. Я там не знаю никого.

– А тебе и не надо.

– Да ты чё? А кости я где брошу? Менты на раз-два вычислят. И, опять же, что за фармазон? Авторитетный человек?

– Слушай, схема такая. Налётчиков будет двое. Они придут к скупщику, типа товар принесли.

– А он такой тупой, что их пустит в закрома? Или они знакомы? Если знакомы, они его грохнут.

– Нет, не грохнут. Обнесут и всё. Придут по рекомендации от серьёзного человека.

– Стрёмно, как-то, Жар. Непутёво.

Дело было простое и прямолинейное. Мы даже программу по нему делать не стали. Сумма там серьёзная фигурировала, но интриги не было, так что хорошей передачи не получилось бы. Тем не менее, подробности я помнил хорошо.

И, в принципе, на этом деле я мог получить союзника в среде «социально близких», что было немаловажно. Мало ли что понадобится в будущем. А, с другой стороны, ещё и деньжат подзаработать, поскольку в последнее время поиздержался, ввиду известных обстоятельств.

Опять же, угрызений совести у меня не будет, не из-за фармазона, не из-за налётчиков, которые его обчистили. Тем более все остались живыми. В общем, дело мне представлялось верным.