Текст книги "Операция "Ананас" (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Новые песни нового будущего. Вместо послесловия

Двадцать третьего июля я приехал в Склиф, подошёл к сестре в приёмном покое и показал удостоверение, красную гэбэшную корку. Большого впечатления она не произвела. Здесь пролегала граница между жизнью и смертью, так что вещи, важные и опасные для мира живых не играли роли для тех, кто заглядывал за эту границу и не раз видел другую сторону.

Корки да корки, подумаешь... Когда человек знает настоящую ценность, ему хоть КГБ, хоть бриллиант размером с кулак – всё одно, суета и томление духа.

– Леонид Сульповар дежурит сегодня? – спросил я.

– Дежурит, – спокойно подтвердила сестра.

– Мне нужно с ним поговорить.

– Подождите, он сейчас пациента осматривает. Присядьте, как освободится, я вам скажу.

Пришлось подчиниться. Я сел на лавку и стал ждать, а сестра убежала по своим делам. Минут через двадцать она появилась снова. Встала посреди зала и начала оглядывать ожидающих. Я поднялся, и она тут же махнула мне рукой.

– Идите сюда. Вон он, в коридоре стоит. Хватайте скорее, а то убежит сейчас.

Я увидел крепкого невысокого человека в белой шапочке и расстёгнутом халате. Чёрные, не слишком короткие волосы, чёрные смеющиеся глаза, немного крупный нос.

Он говорил с человеком без халата, наверное с пациентом.

– Вы ко мне? – повернулся он ко мне.

– Да, – подтвердил я. – Вы Сульповар?

– Есть такое, – согласился он.

– Надо поговорить.

– Ну, мы уже разговариваем, – улыбнулся он и повернулся к собеседнику, с которым говорил до этого. – Андрей Фёдорович, всё, делайте как я сказал и выздоравливайте скорее.

– Леонид, дело серьёзное очень, – сказал я.

– Не сомневаюсь, у нас тут других и не бывает. Ну, давайте, что у вас? Идите за мной в смотровой кабинет.

– Погодите, я не пациент, – сказал я, когда мы прошли по коридору и скрылись от посторонних глаз. – Вот моё удостоверение.

– Хм… – удивился он, пробежав по строкам глазами. – И что же вам надо, товарищ Жаров?

– Я по поводу Владимира Семёновича Высоцкого.

Сульповар сразу напрягся и взгляд его стал неприязненным.

– Я никакой информацией о нём не располагаю. Медицинских записей у меня нет, да и без постановления…

– Да погодите, – перебил я. – Мне ничего не надо. Ни записей, ни информации. Ничего. Я хочу, чтобы вы ему жизнь спасли.

– А что, – ещё сильнее насторожился он, – Володина жизнь в опасности?

– Конечно, в опасности!

– И кто же… хочет её прервать? – буквально впился он в меня глазами.

– Так, Леонид, вас не туда понесло.

– Это провокация, да?

– Послушайте, я просто хочу, чтобы вы его спасли. Состояние у него ужасное. Вы сегодня поедете к нему…

– Слушайте, что вы несёте!

– Сейчас к вам Янклович с Федотовым заявятся, будут просить хлоралгидрат для Высоцкого. Федотов колет одновременно успокаивающие и тонизирующие. Вы понимаете меня?

Сульповар смотрел широко раскрытыми глазами.

– Возьмите Стаса Щербакова из реанимации и поезжайте с ними. Привезите Владимира Семёновича сюда. Вы его здесь сможете выходить, иначе ему конец. Два дня и всё!

– Кто вы такой? – спросил Леонид, пристально глядя мне в глаза.

– Тот, кто хочет его спасти! Вы что, думаете, я собираюсь здесь в Склифе его убить? С ума вы сошли что ли? Вы сейчас его сами увидите и всё поймёте! У него цианоз, язык западает, синюшность… Надо срочно делать что-то. Всё ещё опасней, чем кажется! Привезите его сюда, подключите ИВЛ, держите в медикаментозном сне и в течение нескольких дней и выводите из организма все, что возможно. Подключайте необходимые препараты, вплоть до наркотического ряда, спасите его! У него сердце может не выдержать!

– Откуда вы всё это знаете? – спросил Сульповар.

– Да какая разница! Вам скажут, что интубация, ну, то есть трубка, может повредить голосовые связки. Про риск пневмонии скажут, про необходимость согласия родителей. Уговорите их и человечество вам поставит памятник.

– При искусственной вентиляции лёгких очень часто возникают пневмонии. В общем, все это довольно опасно…

– Но другого выхода нет!

– Леонид! – раздалось позади нас. – Сульповар! К тебе пришли! Ах, вот ты…

По коридору шагал Федотов в дымчатых черепаховых очках и Янклович.

– Лёня, пожалуйста, срочный вопрос.

– Не буду больше отнимать ваше время, – твёрдо сказал я, сжимая руку Сульповару. – Спасибо доктор за помощь и понимание. Я буду надеяться, что всё получится.

– Мы все будем на это надеяться, – ответил он и пошёл навстречу новым посетителям.

Я, разумеется, никуда не ушёл, сидел в приёмном и ждал. Волновался. Проигрывал состоявшийся разговор снова и снова, не мог понять, всё ли я сделал, всё ли сказал, был ли максимально убедительным… Время, теперь это могло показать только время… Оно, как на зло, тянулось невероятно медленно… Как резина…

Прошло больше двух часов, прежде чем я снова увидел Сульповара. Он вошёл в отделение, и я бросился к нему навстречу.

– Привезли?

Он взял меня под локоть и оттащил в сторону, туда, где нас никто не мог видеть.

– Откуда вы знали?

– Леонид, вы привезли Владимира Семёновича? Где он?

– Нет, они сказали, без согласия родителей нельзя.

– Тьфу!

Я устало опустил голову.

– Откуда вы знали? – снова повторил он вопрос. Ведь всё было слово в слово! Как?

– Какая разница, – махнул я рукой. – Хотя, есть, есть разница. Вы понимаете, что если я так точно описал картину, я и исход могу предсказать так же точно?

Он промолчал.

– Двадцать пятого ночью будьте готовы с бригадой реаниматоров или как там у вас это называется.

– Вы не врач?

– Нет, я не врач. Вообще неважно, кто я. Важно, чего я хочу. И я надеюсь, в определённой точке наши желания сходятся. Вы двадцать пятого дежурите?

– Нет, – помотал он головой.

– Будьте здесь! Я позвоню.

– Во сколько?

– Между тремя и половиной пятого. Обширный инфаркт… Я наберу ноль-три, вы сможете организоваться?.. Не сможете… Ладно, я позвоню со службы. Будьте здесь, будьте готовы, подберите самых лучших спецов. Шанс будет только один. Леонид, только один!

Ничего другого не оставалось. По крайней мере, я не видел, что ещё можно было сделать. Два дня я не мог думать ни о чём другом, только о предстоящих событиях. Точное время смерти было неизвестно. Как и то, возможно ли откачать, возможно ли вообще спасти, вытащить из того состояния, в котором он окажется…

– Миша, – сказал я своему шефу, – ты понимаешь, что всё очень серьёзно?

– Понимаю, – кивнул он. – Мне нравится Высоцкий, и я хочу, чтобы он выжил. А ещё я понимаю что это «показ».

– Какой ещё показ? – недоумённо воскликнул я.

– Такой, что ты показываешь, что знаешь не только о совершённых в будущем преступлениях, да?

– Плевать на это. Правда, я тебе другое что-нибудь покажу. Давай сосредоточимся на главном, хорошо? Миша, я очень прошу, без десяти три, нужен официальный вызов, от имени конторы. Нужно, чтобы приехал Сульповар. У него будет подготовлена бригада.

– Слушай, Сульповар – это хорошо, но давай ещё наших специалистов пошлём. У нас очень крутые доктора.

– Но там Склиф…

– Ничего, пусть будет больше врачей, одна голова хорошо, а десять лучше…

– Мы не знаем, во сколько именно всё начнётся, понимаешь?

– Да понимаю-понимаю я, – кивнул Михаил. – Не переживай, полтора часа будут сидеть рядом.

– Лишь бы их не выгнали оттуда.

– Ничего, мы попросим, не выгонят.

Ночью двадцать пятого я не сомкнул глаз. Мерил шагами сначала свой кабинет, а потом и кабинет шефа. Позвонил в Склиф, мне ответили, что Сульповар сегодня не дежурит. На домашний номер дозвониться не смог – никто не брал трубку.

– Езжай, – посоветовал Миша. – На месте сориентируешься.

Я поехал.

– Нет, сегодня не его смена, – помотала головой сестра, когда я появился в приёмном покое.

Да твою же мать!

– Он должен быть здесь! Вы меня понимаете? Пойдите и проверьте!

– Вы голос на меня не повышайте, пожалуйста, – посуровела медсестра. – Я действую по должностной инструкции, а вы вообще непонятно, что делаете! Я вам русским языком объясняю, Сульповар сегодня не дежурит, у него завтра смена.

– Я здесь, Лариса, меня Евгеньич попросил подстраховать сегодня, – раздался позади меня знакомый голос.

Это был Леонид. Мы отошли в закуток.

– Послушайте, Александр… знаете…

По прошествии двух дней моя убеждённость и осведомлённость в его глазах уже не выглядели особо мотивирующе. Так бывает. Человек два дня думал, размышлял и пришёл к выводу, что поддался на эмоциональное давление и решил действовать по-другому.

– Мне кажется, – неохотно сказал он, что все ваши доводы немного… натянуты что ли… Я сегодня вечером разговаривал с Федотовым и мы считаем, что оснований для паники нет…

– Но, тем не менее, – кивнул я, – вы здесь, да?

– Ну… знаете… Я конечно сомневаюсь, но с другой стороны…

– Сомневаетесь вы или нет, неважно. Мы все всегда сомневаемся. Главное, вы здесь. А значит, ничто не помешает вам приложить все усилия для спасения пациента, даже если вы и не уверены пока, есть ли в этом необходимость. Правильно?

Он хмыкнул.

– Значит, правильно, резюмировал я. Раз уж вы всё равно здесь и вам небезразлична судьба этого человека, не постесняйтесь и поступите так, как если бы он…

Я не договорил. Поступил вызов и Леониду передали распоряжение выехать на Малую Грузинскую. Он сразу позабыл обо мне и опрометью кинулся готовиться к выезду. Через минуту-другую скорая выехала, и я устремился за ней. Машину мне дал Михаил, так что я был вполне мобилен.

У подъезда уже стояла одна медицинская машина. Я поднялся вперёд и постучал в дверь. Она вскоре открылась, и я увидел страшно уставшего невыспавшегося человека. Это был Федотов.

– Что происходит? – удивился он. – Это ошибка какая-то?

– Нет, никакой ошибки нет.

– Но мы не вызывали скорую, – покачал он головой. – Как вы здесь оказались?

– Был вызов, – ответил я.

– Нет, мы не вызывали, я вас не впущу!

Я достал корочки.

– Бесполезно! – не сдавался он. – Ордер имеется?

– Заходим! – скомандовал я врачам и просто выдернул Федотова на площадку.

– Что вы творите! Что вы делаете! Это провокация! Я милицию…

– Не вызовешь, – жёстко сказал я. – Хочешь, чтобы Володя выкарабкался – не вызовешь.

Он посмотрел на меня, как на полоумного.

– Иди, – кивнул я на вход в квартиру. – Иди и следи, чтобы всё было сделано правильно. Иди, не стой!

– Там Леонид… – невпопад ответил он.

– Иди.

Сам я не пошёл, ждал на улице, ехал за скорой в Склиф, сидел в коридоре у операционной. А уже позже, через несколько дней, в Склифе же, Сульповар сказал мне:

– Пойдём, я тебя представлю Володе…

– Как он?

– Знаешь… намного лучше. Я ведь тебе не поверил сначала, думал, ты провокатор какой-то. А ты… Ладно, пойдём, я о тебе уже рассказал.

– Что именно?

– То, что ты его спас.

– Нет, – улыбнулся я. – Я ведь ничего и не сделал. Это вам спасибо и Господу на небе.

– Идёшь ты или нет, скромник?

– Нет, – покачал я головой. – Не хочу, чтобы он чувствовал себя чем-то мне обязанным. Потом когда-нибудь познакомишь.

– Точно?

– Точно-точно.

– Посмотрите на него, самоотверженный и скромный, да ещё и наград не желает.

– Лучшая награда – это песни, которых никогда не было. Новые песни нового будущего.

P.S. Эта история выдумана от начала до конца. Все события, описанные в ней являются плодом воображения. Все персонажи и названия, упоминаемые в книге, вымышлены. Любое совпадение имён, должностей или других деталей случайно и не имеет никакого отношения к реальным людям или событиям.