Текст книги "Операция "Ананас" (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

18. Понеслось

Дальше всё было довольно просто. Примерно так, как и было намечено некоторое время назад. Мы вышли из здания гостиницы и подошли к светло-серой «буханке».

– Чего радостный такой? – подозрительно поинтересовался Ананьин.

На улице было хорошо и я улыбнулся. Зелено, кругом деревья, тепло, воздух сладкий, лето, Юг… Одним словом, красота.

– А чего грустить, Илья Михеевич? Живём ведь только раз.

– Чего-чего?

– Может, два, а может, три, но это не про вас. Так ведь?

Он поморщился.

– Залезай в машину и роток прикрой.

За рулём сидел похожий на зека чувак с золотыми зубами, а в салоне – хмурый черноволосый Выдрин, тот, что прищёлкивал меня наручниками, помощник Ананаса. Был ещё один мутный тип с закрытыми глазами. Он сидел прислонившись головой к стеклу и даже не открыл глаз, когда я забрался внутрь. Ананас уселся рядом с водителем.

– Сорян, Ярослав, руку больше не подаю, – хмыкнул я. – Как говорится, ничего личного, но единожды использовав браслеты, кто тебе поверит.

Он ничего не ответил и равнодушно отвернулся к окну.

– А это что за сонный Джо? – кивнул я на спящего. – Жмур что ли?

– Щас сам жмуром станешь, – не открывая глаз отозвался, чувак.

– Отличный у нас коллектив, прям душа поёт.

– Поехали, чего сидим? – бросил Ананьин водителю, мотор затарахтел и завёлся со второго раза, машина дёрнулась, и мы покатили навстречу приключениям.

– Проверили? – кивнул я Выдрину.

Он чуть прищурился, обернувшись, как бы раздумывая, удостоить ответом или нет.

– Проверили, – наконец неохотно процедил он.

– Человека оставили?

– Твоё дело выполнять, что сказано и не лезть с расспросами.

– Ошибаешься, Выдрин, – беззаботно усмехнулся я. – Это твоё дело. Моё дело придумывать, а вот твоё выполнять и не лезть с расспросами.

На скулах его заиграли желваки, кулаки сжались, а в глазах вспыхнул недобрый огонь, но он себя быстро переборол и, ничего не ответив, снова отвернулся к окну. Каждый сверчок, знай свой шесток.

Я оставил его в покое, не стал больше дёргать. Все они были мне неприятны, так что надо было просто дождаться завершения операции и всё.

Операция была несложной. По крайней мере, эта её часть. Базировалась она на известных мне подробностях преступления. Суть была такой. Летом восьмидесятого года наряд милиции прибудет на вызов. Недели через две от сегодняшней даты и в Краснодаре, разумеется. В городе стрельба, сообщит неизвестный. Настоящее ЧП! Впрочем перестрелка закончится очень быстро. Участники разбегутся, а на земле в луже крови останется лежать Сева Рыбец.

В руке он будет крепко сжимать ручку дорожного саквояжа. Ну, а в саквояже окажутся ювелирные украшения, причём, довольно ценные, имеющие историческое и художественное значение и купленные, между прочим, на деньги Мандаляна и для Мандаляна у контрабандиста, афериста и вора Отара Папашвили по прозвищу Папа.

Следствие сопоставит информацию с данными информаторов и придёт к выводу, что это те самые изделия, что были украдены убиенным Рыбцом у авторитетного эксперта Миши Фрадкина и часть из которых перед этим была похищена у различных важных особ.

Миша же наотрез откажется, будет крутить головой и делать огромные глаза, заявляя, что всё это добро видит впервые в жизни. И ему оно точно не принадлежит. Впрочем, следователь выудит из Миши имя Мандаляна. А Мандалян в городе слыл человеком уважаемым, работал начальником базы спорткультторга.

Его решат не допрашивать, но возьмут в разработку. Предложат через фармазона, постукивающего в органы, бриллиантовое колье, а потом уже и украденные у Фрадкина сокровища. За совершенно смешную цену. И он не устоит, решит вернуть своё.

Ну, а дальше – дело техники. Там ещё и завотделом крайкома окажется замешанной. В общем, Менделя на этом деле прихватят, параллельно начав копать по месту его работы. И размотают все его махинации и цеховые дела. Его поставят к стенке, заведующую выпрут из партии, первому секретарю Медунову попортят нервы, ОБХСС получит награды. Так собственно, всё и должно будет произойти, вернее, должно было бы произойти, пока я не решил это дело перехватить.

Поскольку история с драгоценностями была включена в мой список, я не сомневался, что Ананьин захочет наложить руку на эту добычу. Поэтому, собственно, и предложил использовать это кубанское происшествие с пользой для дела…

Ехали мы минут двадцать. Промчались по большому мосту через реку и ещё довольно долго шпарили по частному сектору. Улицы стали узкими, дома стояли как-то тесно, так что остаться незамеченными было, конечно, непросто. Впрочем, уже начало смеркаться. Так что мы становились незаметнее и незаметнее. Наконец, прибыли. Остановились в тупике рядом с тёмно-синей копейкой.

– Выходим, – скомандовал Ананас.

Из копейки вышел угрюмый пузатый мужик и медленно, вразвалочку подошёл к «буханке».

– Есть объявление, – сказал я. – Минуточку внимания.

– Чего-чего? – скривился Ананьин.

– В доме находится мой человек, – сказал я. – Его ни в коем случае не трогать.

– Да пошёл ты, – тихонько процедил Выдрин.

– Илья Михеевич, прошу отнестись внимательно, – спокойно добавил я.

Повисла пауза.

– Мой человек в зелёной рубашке с коротким рукавом. Толкнёте, имитируете удар. Он подыграет и пока мы там будем заниматься, полежит в стороночке.

– Так, ну-ка вышли все! – скомандовал Ананьин. – Шофёра тоже касается!

Все вышли, и мы с ним остались одни.

– Ты чё вытворяешь, сучонок! – прохрипел Ананас.

– Всё в порядке, – пожал я плечами. – Он там всех должен напоить так, чтоб ни петь, ни плясать. Какие проблемы, босс? Будем ковать не отходя от кассы. Но я предупреждаю по поводу последствий. Если мой человек пострадает, все наши с вами договорённости будут моментально аннулированы.

– Да я тебя за яйца подвешу! Ты кому тут условия ставишь! Я тебя в расход пущу, ты у меня…

– Не советую, – перебил я. – По различным соображениям. Во-первых, если он пострадает, сотрудничеству конец и будете вы вместо денежных дел разоблачать маньяков и извращенцев. В моём списке, как вы помните в основонм указаны только самые опасные преступления. Про цеховиков и пачки денег забудьте. Во-вторых, я подстраховался, гражданин начальник. Получите ассиметричный ответ по линии КГБ.

– У тебя ничего нет! – злобно усмехнулся он.

– Может, нет, а может, и есть.

– Только на понт меня брать не надо, не люблю, ясно? То, что послал человека – хорошо. Но почему меня не предупредил заранее? Почему при составлении плана ничего не сказал?

Ха! Пошёл, дружок, на попятную. То-то же!

– Не успел, пришлось импровизировать, – миролюбиво объяснил я.

– Ладно, выходим, – кивнул Ананьин и дёрнул за ручку своей двери.

– Никто не приходил и не уходил, – доложил пузан из жиги, когда мы выбрались наружу.

– Хорошо, Игорь Степаныч, принял, – кивнул Ананас. – Он там один?

– Нет, с Маслиной и ещё каким-то кентом, я его не знаю. Маслина – хулиган, ничего серьёзного за ним нет. Кстати, бухой в дупель, выползал пару раз, еле на ногах держался. Похоже газуют там на всю катушку.

– Зайди с обратной стороны, последи за окнами, – распорядился Ананьин. – Да смотри в оба, мух не считай. Остальные – вперёд!

– Моего человека не трогать, – повторил я. – Этот третий как раз мой.

– Не трогайте, – недовольно подтвердил мои слова Ананьин. – Сделайте вид, что вырубили и всё.

Выдрин сплюнул и пошёл вслед за кентом, что спал, привалившись к окну. У обоих в руках появились макарычи. После них Ананас махнул рукой мне.

– Нет уж, я человек гражданский. Давайте, сами.

Он скривился, но спорить не стал, повернулся и пошёл в сторону дома. В оконце горел тусклый свет. Дом казался запущенным, светлая штукатурка местами потрескалась, а кое-где и отвалилась, обнажая почерневший кирпич.

Выдрин и сонный Джо беззвучно поднялись на крыльцо. Они переглянулись и молча по одному зашли в дом. Рассохшаяся, давно не крашеная дверь громко заскрипела. Из недр дома донеслись пьяные голоса.

– Кто такие-на! – пьяно заревел хозяин дома и тут же раздался грохот и шум.

Ананьин поглядывал по сторонам и кусал нижнюю губу. Нигде никого видно не было – ни соседей, ни зевак. Между тем крики и грохот внезапно стихли. Из двери выглянул Выдрин и молча кивнул.

– Давай, – бросил мне Ананас, и я вступил в тёмные сени.

В комнате с низким потолком было накурено, лампочка на голом шнуре давала тусклый свет, делая картину болезненной и гнетущей. Копоть, смрад, грязь были повсюду, будто хозяин не выходил из алкогольного дурмана последние лет двести.

На полу распластался Маслина, вероятно, вырубленный нашими бойцами. Сирота лежал на диване.

– Где побрякушки? – холодно спросил Выдрин у сидящего перед ним на стуле человека.

Человек этот был Севой Рыбцом. Нос кривой, перебитый, под глазом красовался свежий бланш, грязно-белая вытянутая футболка была заляпана свежими бурыми пятнами. Несмотря на побои и то, что фото в деле оставляло желать лучшего, не узнать его было невозможно. Слишком уж запоминающаяся внешность. Побитая жизнью, мятая рожа действительно вызывала мысль, что он чем-то похож на знаменитого ростовского рыбца. Иногда, надо сказать, клички бывают очень точными.

– Где, я тебя спрашиваю!

– Ые-е-е-а! – пьяно заревел Рыбец, и Выдрин со всей дури заехал ему ногой в нос.

Раздался хруст одновременно со всхлипом и вопль прервался. Бедолага откинулся назад и вместе со стулом полетел на пол.

– Э! – крикнул Ананьин. – Ты поосторожнее! Нам материалы нужны, а не трупы!

Но, кажется, было уже поздно. Упав, Рыбец глухо ударился затылком и захрипел. Правая нога его немного подёргалась и затихла.

– Поднимем, – кивнул Выдрин сонному Джо.

Они подхватили тело и подняли вместе со стулом. Да только Рыбец тут же начал сползать вниз под действием гравитации.

– Твою мать, Выдрин… – прошипел Ананас. – Какого хрена! Бл*дь! Дебил тупой! Ну, спрашивай, спрашивай, сука, куда он добро спрятал! Что ты глазками хлопаешь, как бурёнка? Молчит? Не знаешь, что делать? Пи*ди его, сука, пока не заговорит!

– Так он же… – растеряно пролепетал Выдрин.

– Так он же, – зло передразнил его шеф. – А меня не волнует! Выбивай информацию!

– Илья Михеевич… – пробормотал он.

– Я уже сто лет, как Илья Михеевич, но такого идиота, как ты ещё не видел! Ты подозреваемого убил! Ты вообще что ли без мозгов?! Дегенерат недоделанный!

– Сейчас обыщем, – излишне бодро попытался встрять сонный Джо. – Всё вверх дном перевернём.

– Обыщет он! А ты уверен, что Рыбец сюда добро притащил?! Нет, ну как можно быть такими безмозглыми баранами? Наверное, пойдёте вы у меня в постовые! Давайте, приводите второго в чувства. Или вы его тоже угандошили уже?

– Второй не знает, – сказал вдруг Сирота, садясь на диване.

– Жаров, что это за хер, а? – зло спросил Ананас.

– Мой соратник и сотрудник, – спокойно ответил я.

– Маслина не знает, – повторил соратник. – Вы его проверьте, кстати. Он столько водки выжрал, что может и кони двинуть, как нехер делать.

Сонный Джо с Выдриным подошли к лежащему на полу человеку.

– Фу, – поморщился Джо. – Он в блевотине весь.

– Дышит?

– Ну, иди сам да послушай, дышит он или нет.

– Дышит ещё, – мрачно сообщил Выдрин.

– Почему сказал, что Маслина не знает, где товар? – спросил у Сироты Ананас. – Он вместе с Рыбцом на дело ходил?

Сирота посмотрел на меня. Видно было, что его ломает от необходимости что-то рассказывать ментам. Но я с ним хорошо поработал перед операцией, да и менты эти, честно говоря, больше походили на бандосов, чем на представителей власти.

– Ходил, – через силу ответил Сирота. – И ещё там один, как я понял, был с ними. Но Рыбец ему не сказал, куда дел добро. А Маслина балабол, помелом без остановки чешет. Таким сообщать ничего нельзя.

– Ты с ними в деле был? – прищурился Ананьин.

– Чего? Чё за базар, Жар, куда он тянет?

– Да, это его суть проявляется, – усмехнулся я. – Он не со зла.

– Я пришёл навестить старого кореша, – зло сказал Сирота.

– По моей просьбе, – вставил я.

– Которого из этих двоих? – прищурился Ананас.

– Рыбца. Мы... В общем, старое знакомство. Мразь он, честно говоря, редкостная.

– А этот?

– А этот уже здесь был, когда я пришёл. В общем… Жар, излагать что ли?

Простота хуже воровства, честное слово.

– Говори, раз начал, – кивнул я.

– Короче, Маслина уже бухой был, когда я заявился. Едва на ногах держался. Всё про цацки базарил, остановиться не мог. Прикидывал, как свою долю продаст, да сколько выручит, да на что лавэ потратит. Рыбец слушал, слушал, потом говорит, мол, пейте, пацаны, а я сейчас вернусь, до витру сбегаю. Ну, этот стакан засосал и вырубился сразу, практически, а я вышел осторожно в сени и посмотрел в окошко, маленькое там такое. Ну, в общем, засёк как Рыбец в баню занёс чемоданчик небольшой.

– Выдрин, – мотнул головой Ананьин. – Проверь! Ромашко, а ты давай, приводи в чувство клиента. Пусть напрягает свой кисель в голове.

Сонный Джо, оказавшийся носителем фамилии Ромашко, взял стоящую на столе трёхлитровую банку с мутной жидкостью и вылил на лицо Маслине. Запахло брагой. Маслина зафыркал, замотал головой и открыл бессмысленные глаза. С трудом сфокусировавшись на Ромашке, он попытался что-то сказать, но получилось у него нечленораздельное мычание, и он зажмурился.

– Работай, – раздражённо бросил Ромашке Ананьин и повернулся к Сироте. – Кому принадлежат ценности? Грабители не говорили?

– Сами знаете, кому… – поморщился Сирота.

– Что я знаю, это моё, а вот…

Договорить Ананас не успел, потому что в комнату вбежал Выдрин с саквояжем в руке.

– В печи был, – довольно сообщил он.

– Проверил?

– Да.

– Хорошо. Уходим быстро. Приберите здесь. Поедете со Степанычем.

Он взял саквояж и быстро вышел, мы с Сиротой последовали за ним. Когда подходили к «буханке», я услышал два хлопка, донёсшихся из дома. Похоже, Рыбец и Маслина что-то не поделили и постреляли друг друга…

Ехали молча, без разговоров. Ананьин включил светильник и заглянул в саквояж. Посмотрел, молча закрыл и поставил на пол. Когда подъехали к гостинице, он тоже вышел. Сирота пошёл в номер, а меня Ананас задержал.

– А зачем мне его возвращать Мандаляну? – оглянувшись по сторонам и понизив голос, зашептал он. – Пошёл он нахер! Я сам знаю, что с этой мишурой сделать. И как сделать тоже знаю.

– Это было бы крайне неосмотрительно, – помотал я головой. – Во-первых, изделия рано или поздно всплывут где-нибудь и тогда вас смогут посадить.

– Сажают только недоумков! Нормальные люди, кто хотя бы на два хода вперёд просчитывают, а я…

– Погодите, – не дал я ему договорить. – Просто подумайте. Каменья и ожерелья, которые находятся в этом чемодане, будут услаждать ваш взор…

– Не перебивай! – прорычал он.

– Да послушайте вы, Илья Михеевич! Послушайте меня! Взвесьте на воображаемых весах. С одной стороны коллекция старинных ювелирных изделий, очень дорогая и красивая. Правда, в деньги вы, скорее всего, её превратить не сможете. Зато будете получать глубокое удовлетворение от обладания. А с другой стороны – Мандалян. Мы отдадим ему это барахло, но что получим взамен? Возможность контролировать денежно-товарный поток. Бесконечный, мощный и глубоководный. Эшелоны! Ежемесячные, а то ещё и несколько раз в месяц. Постоянный доход. Вы за год столько заработаете, что всю оружейную палату купить сможете, не то что эти жалкие побрякушки.

Ананьин задумался. Видно было, что расставаться с бриллиантами и изумрудами ему совсем не хотелось. Но мои слова его соблазняли не меньше блеска драгоценностей.

– Вы сразу получите и Кофмана, и Мандаляна. В комплекте. И деньги от контроля их обоих. Вот и всё. Отдайте сокровища и получите намного больше. Я уверен, они заглотили наживку от Кофмана, уже посчитали каждый рубль, который заработают.

– А почему ты так желаешь своего Кофмана в петлю засунуть? – подозрительно спросил он.

– Ну, какую петлю? Вы же сами окажетесь в той же самой петле. Мы все в ней окажемся. И это будет гарантировать свободу и безопасность каждого из нас. Круговая порука. Связанные одной цепью. Как ещё сказать? Самая надёжная конструкция. Каждый зарабатывает и каждый уверен в своих партнёрах, потому что если один захочет поступить неправильно, то пострадает вместе с остальными. По-моему, это максимально устойчивая система.

Он промолчал.

– Мы с вами уже всё обсудили. Зачем вы меняете правила находу? Это просто обрушит всю структуру ещё на стадии возведения.

– Ладно… Хер с тобой. Но смотри, если что не так, вы у меня все пойдёте на Колыму. Своим ходом.

– Пойдём-пойдём, – кивнул я, забирая у него чемоданчик. – Пусть у меня побудет, а то мало ли что вам ещё в голову придёт. Спокойной ночи, Илья Михеевич. Завтра у нас очень важный день. Всё решится, можно сказать. Да вы не беспокойтесь, понеслось же всё уже. Так что теперь только вперёд...

19. Научный подход

– Прежде, чем вы скажете о своём решении, – начал я, снова представ перед советом старцев, – позвольте мне совершенно безвозмездно передать вам несколько предметов. Надеюсь, они покажут вам глубину и искренность наших намерений, а также степень желания установить добросердечное сотрудничество.

– Каких ещё предметов?

– Да, сейчас я их вам передам. Но прежде, я хочу рекомендовать человека, который, собственно и помог добыть эти предметы. Это наш партнёр и помощник по вопросам безопасности.

– Какой ещё безопасности? – нахмурился большеглазый Рубик.

– Этот человек сможет подстраховать движение составов, проведение транзакций и распределение товаров при полной защите от внешних факторов, связанных с соблюдением социалистической законности. Человек он большой, но простой в общении и совершенно нежадный. Надеюсь, он вам понравится. Потому что без обеспечения мер защиты Яков Михайлович Кофман не готов заключать какие-либо соглашения. Вот, собственно… В общем, этот человек сейчас здесь и если вы позволите, я его приглашу.

– Ты как смеешь такие вещи вытворять?! – возмутился Рубик.

Ну, а что мне оставалось? Нужно было идти ва-банк. Естественно, поступок был дерзкий и недружественный, наглый, можно сказать. То, что я притащил безо всяких согласований мента и заявил, что, мол, вот это теперь ваша крыша и за безопасность вы должны платить ему, можно было бы сравнить с вероломным нападением. С жёстким наездом и предъявлением ультиматума.

Но, других вариантов у меня не было. Если бы мы начали консультации на этот счёт, согласования бы затянулись, и всё могло бы просто пойти прахом.

– Ты поц! – негодовал Рубен. – Ты кого нам привёл?! Ты не знаешь, с кем связался! Мы тебя на куски порежем! Мендель, куда катится этот мир? Он пришёл вчера со своим дурацким предложением, о котором его никто не просил, а сегодня приводит с собой мытаря и говорит платите, господа хорошие!

– Ну, не совсем, – сохраняя видимое спокойствие, пожал я плечами.

На самом деле, всё могло сорваться именно сейчас. Если бы эмоции возобладали над здравым смыслом, ждать каких-то договорённостей было гиблым делом.

– Что не совсем? Что ты там вякаешь? Тебя пока не спрашивают!

– Я говорю, что вы заблуждаетесь насчёт того, что никто не просил. Давид Вазгенович довольно долго желал установить подобные отношения.

Все головы повернулись к Мандаляну, но он спокойно смотрел на меня и никак не реагировал на своих акционеров.

– Кроме того, имеющий способности, – продолжил я, – может посчитать, сколько принесут перемещения товаров по прокладываемым нами артериям. Они смогут соединить всю страну. Понимаете? Одну шестую часть суши. Масштаб впечатляет. Но, разумеется, при таких грандиозных планах невозможно не иметь расходов на обеспечение спокойствия и безопасности. Я думал, мы все понимаем ситуацию одинаково. Если же я ошибся, прошу меня великодушно извинить. Я молод и, по сравнению с вами, не имею никакого опыта. Простите. Значит весь пакет наших предложений больше не действует.

Старцы загомонили, но продолжалось это лишь несколько мгновений. Мендель хлопнул по столу.

– Тихо! – воскликнул он. – Этот молодой пират говорит правду. При таком обороте нам нужно потратиться на усиление организации безопасности. Существующие способы могут оказаться недостаточными. Но мне не нравится, как он поступает.

Он уставился на меня прожигающим взглядом.

– Кто этот человек? – спросил он. – Сможет ли он предоставить надёжную защиту?

– Ананьин, – пожал я плечами.

Все затихли. Кажется, эта фигура была им известна.

– Так что, вы не против, если я попрошу его ненадолго присоединиться к нашему собранию?

– Ненадолго, – нахмурившись, процедил Мандалян.

Я вышел в коридор, дошёл до зала и подошёл к Ананасу. Он опрокинул рюмашку, сморщился, неторопливо поднялся из-за стола, подхватил саквояж и с достоинством двинул следом за мной.

– Здравствуйте, товарищи, – спокойно сказал Ананьин, когда мы вошли в кабинет.

Он огляделся, выискивая свободный стул, но стулья были только те, на которых сидели «мудрецы».

Мендель подскочил, услужливо поднял руки, как цирковая обезьянка, мол, сейчас-сейчас, усё будет, и выглянул в коридор.

– Григорий, – крикнул он, – стул принеси. Два!

Смотри-ка, сообразительный.

Повернувшись к нам, он заискивающе улыбнулся и протянул руку:

– Давид Вазгенович Мандалян.

– Ананьин Илья Михеевич, – хмуро ответил Ананас и вместо рукопожатия вложил в протянутую руку ручку саквояжа. – Это ваше, кажется.

– А что это такое… – суетливо и немного заискивающе произнёс Мендель, и на лице его появилась робкая улыбка.

Знает кошка, чьё мясо съела.

– Игрушки ёлочные, – сахарно улыбнулся Ананьин. – Товарищи дорогие, давайте не будем терять понапрасну время. Возвращаю вашу пропажу исключительно, чтобы продемонстрировать добрую волю, мягкий нрав и силу служебного положения. Но вы, пожалуйста, особо не заблуждайтесь на мой счёт. Все ваши корыстные дружбы с сотрудниками нашего ведомства или со смежниками вас не спасут, если вы решите или хотя бы даже на мгновение допустите, что со мной можно играть в кошки-мышки. В общем, если желаете, чтобы всем было хорошо, и вам в том числе, просто делайте дело и не пытайтесь урвать там, где не договаривались. Ясно?

Старцы-мудрецы обалдело хлопали глазами:

Ты говоришь – я молчу,

Только тебя слушать хочу.

Во всём стараюсь, как ты,

Найти счастливые черты…

Сердца их, вероятно, восставали против наглого рейдерства и вероломства Кофмана, подкинувшего им вот этого хищника, но холодные головы пытались осознать свалившееся счастье и выгоду долгосрочных контрактов по незаконному обороту дефицитных товаров.

В любом случае, сделать они могли не так уж и много. Могли бы написать заявление на Ананаса в КГБ, прокуратуру и партийные органы. Да только это было смешно и после таких попыток, даже в случае успеха, их личные жизненные пути были бы окутаны непроглядным туманом. Мягко говоря.

В общем, блиц-криг удался. Все пожали друг другу руки, поулыбались, выпили французского коньяку и угостились всевозможными кулинарными дарами Кубани. Атмосфера постепенно стала более непринуждённой, и дошло даже до совместного осмотра похищенных и найденных украшений.

Если бы всё это сфотографировать, чудесную фотовыставку можно было бы устроить. Репортаж. С Ананасом в роли основной фотомодели. Но оборудованием я не располагал, поэтому нужно было двигаться дальше без помощи технических чудес.

Присутствие здесь самого Ананаса, безусловно, можно было бы объяснить его жадностью и недалёкостью ближайшего помощника. Ну, что ж тут поделаешь, кадры, как известно, решают всё. Впрочем, судя по подкатам к Кофману, деликатные дела шеф экономической полиции предпочитал вести собственноручно. По крайней мере с гигантами теневого бизнеса.

Вернувшись в Москву, я сразу поехал домой. Бабушка уже ждала. Борщ, пироги и много чего ещё. Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше. А ещё говорят, что к хорошему быстро привыкаешь. К дому, например…

– Спасибо, – улыбнулся я, откидываясь на спинку стула. – Теперь дня три есть не буду. Как удав наелся.

– На здоровье, – кивнула бабушка. – Когда приведёшь свою ненаглядную? Не передумал ещё? Женечка-то так тебя любит, а ты вон что…

Она вздохнула.

– Ладно, – махнула бабушка рукой. – Ты дома будешь? Мне надо в поликлинику сходить.

– Да, сейчас в душ, потом вздремну немного и схожу к тестю будущему. Сюда в магаз.

– «Магаз», – покачала головой бабушка. – Что за словечки у молодёжи.

– Да, молодёжь всегда какую-нибудь дурь придумывает, – согласился я. – Знала бы ты как они сейчас разговаривают. Без словаря вообще не разобрать.

– Ну-ну…

Бабушка встала и начала убирать со стола. Я помог, но посуду мыть она мне не дала:

– Иди уже, спи, сама справлюсь.

Я отправился в душ, а когда вышел, бабушка уже ушла. Я снял телефонную трубку и покрутил диск. Интересно, всё-таки, как быстро новая реальность становится обыденно. Просто и повседневно я набрал номер, и даже мысль не возникла об удобстве мобильного, будто всю жизнь и жил здесь в этом времени.

И ещё отметил для себя, что будущее со всеми его андроидами и искусственными интеллектами становится в моей голове всё более и более туманным, а я сам становлюсь всё более и более Саней Жаровым, погружаясь в проблемы, задачи и в социалистический оптимизм:

Сделать нам друзья предстоит

Больше, чем сделано

Кто же это нам говорит?

Молодость зелена…

Ну, или как-то так…

– Яков Михайлович, утро доброе, – сказал я, когда Кофман на другом конце поднял трубку.

– А-а-а… вернулся? Ну, привет.

– Привет.

– Всё нормально?

– Ну, да, всё хорошо.

Вообще-то, я ему звонил из Краснодара. В холле гостиницы стоял междугородний таксофон. Бросаешь пятнадцать копеек и звонишь. Технология.

– Я зайду к вам?

– Давай, через пару часиков. Сходим с тобой пообедаем, чтобы на работе не говорить. Дел много. Хорошо?

– Понял. В час приду тогда.

– Давай.

Честно говоря, даже хорошо, что он не стал встречаться прямо сейчас. Я спать хотел, не выспался с дороги. Пришлось подняться очень рано, а лёг перед этим очень поздно. Так что поспал едва ли больше трёх часов.

В самолёте же меня донимал Ананас, причём всякой ерундой – от футбола до миссии «Союз-Аполлон». Ещё его волновала проблематика инопланетян и Джуна. У меня сложилось ощущение, что у него рот не закрывается из-за каких-то внутренних переживаний.

Ну, а что, наши дела на расстрельную статью тянули. Если бы заварилась каша, лет пятнадцать маячили как минимум, а то и стенка, вообще. Впрочем, вряд ли он думал об этом.

В общем, я обрадовался, что к Кофману можно не торопиться и упал на свой диван. Провалился в темноту мгновенно и даже сны видел, красочные и жизнерадостные. И вдруг посреди изумрудного луга под аметистовым небом раздался неприятный и тревожный звук.

Небо потемнело и на лужайку въехала милицейская машина с включённой мигалкой. И сиреной. Вот откуда был этот звук. Он раздался снова. Раздражённый, переливчивый, навязчивый и напористый. Динь-дигидон!

Я открыл глаза, но звук никуда не делся, напротив, он только усилился. Я сел на диване, пытаясь понять, что происходит. Звонок, наконец, дошло до меня. Звонок в дверь. Я тряхнул головой и помчался в прихожую. Открыл дверь и увидел… не бабушку. На пороге стоял Колобок.

– Спишь что ли? – недовольно произнёс он. – Я звоню-звоню.

– Здорово, – кивнул я, потерев глаза.

Чего ему было надо я не знал. Кроме того единственного раза, когда мы носились по ночной Москве в угнанной тачке, я с ним не общался.

– Здорово, коли не шутишь, – ощерился он.

– Заходи, Игорёк.

Я отступил на пару шагов, впуская Колобка в прихожую. Он вошёл, закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Запахло густым перегаром.

– Пойдём, чего стоишь, – нахмурился я. – Пироги за утюгами, утюги за пирогами. Покормлю. Бабушка наготовила всего к моему приезду. Тебе сейчас не помешает, я думаю. Ты как узнал, что я дома?

Он не сдвинулся с места. Губы его презрительно искривились и он сказал с вызовом:

– Надеялся.

– Просто шёл и зашёл что ли?

– Ага, – зло ухмыльнулся он. – Просто шёл и зашёл. Не рад что ли?

– Ещё как рад. Так ты проходишь или сюда пирожки нести?

– Да пошёл ты со своими пирожками! Сам жри!

– Э-э-э, ты чего расстроенный такой? Может, тебе рассольчику предложить или беленькой?

– Сска… Оставь Жеку в покое, ясно тебе? Чё ты хочешь от неё? Мы женимся, ты понял, урод?

– На Жене женишься, – нахмурился я. – А зачем бухаешь тогда?

– Тебя волнует что ли? – взорвался я. – Это вообще тебя не колышет, что я делаю, когда и с кем. Понял? Ты, сука, Жар, бегал за девками другими, стручок свой тощий пристроить пытался, а я только Жекой всегда интересовался. Ни на одну девку не смотрел, только на неё.

– А она? – поднял я брови.

– Она – это она. Но точно уж не ей за тобой бегать. Короче, ты понял меня или нет?

– Чисто ради интереса, а если нет? – уточнил я. – Что, если не понял?

– Я могу и по-другому растолковать, чтоб тебе привычнее было. Как в старые времена. Желаешь?

– Не особо, – покачал я головой.

Сейчас, думаю, у него шансов было маловато, даже, если он не врёт, что в школьные годы поколачивал меня.

– Оставь Жеку в покое. Я повторяю! Надо было раньше думать, когда она в школе тебя любила, а теперь она со мной. И нечего ей голову морочить. Будь мужиком. Позвони и скажи, что между вами ничего нет и не будет.

– Слушай, всё бы ничего, – покачал я головой, – но ты же бухарик. А может, ещё и нарколыга. Разве ей хорошо с тобой будет?

– Да пошёл ты в жопу, Жар! – он аж затрясся от гнева. – Тебя это дерёт вообще? Тебе чё? Типа за Женю волнуешься? Отсохни от неё! Навсегда! Скройся в тумане, честное слово.

Он завёл руку за спину и что-то достал из-за пояса. Я напрягся. Поножовщины мне здесь ещё не хватало. Колобок был явно на взводе, его колотила крупная дрожь, ещё и алкоголь накладывался… Так что ждать можно было чего угодно.

– Прочитай и свали нахер! – воскликнул он, выхватывая из-за спины общую тетрадь с потёртыми корочками и загнутыми уголками. – Держи!

Я взял тетрадь в руки. Она была хорошенько потёртой.

– Что это?

– Сообразишь, – бросил он и открыл дверь. – Надеюсь, почерк узнаешь. Думаю, этого тебе будет достаточно. Просто исчезни из нашей жизни.

Он развернулся и вышел. А я вернулся в свою комнату, бухнулся на диван и покрутил в руках тетрадь. Она была светлая, не очень толстая, со скрепками. Обложка из плотной бумаги выглядела потёртой, будто провела немало времени за поясом у Колобка. Наверное, так и было.

На первой странице круглым аккуратным почерком было написано: «Летунова Е.А. 1 января 1980 –»… Я пролистал несколько страниц. Все они были плотно исписаны. Сплошной текст перебивался датами. Это был дневник. Женин дневник.

Какого хрена… Нет, личные записи я точно читать не буду. Я заметил закладку, выглянувшую из-под страниц. Это была полоска бумаги с не слишком ровно отпечатанным бледно-зелёным фоном и большой олимпийской эмблемой и надписью «Москва-80».