Текст книги "Операция "Ананас" (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Когда? – недовольно спросил он, помолчав немного.

– Да вот, прямо сейчас.

Говорить про Эллу я не стал. Надо было, наверное, но не захотел, с одной стороны, сдавать её, а, с другой – заставлять его волноваться.

Поговорив с ним, я позвонил Жене. Она была дома и будто ждала моего звонка, сразу же сняла трубку.

– Жень, привет, это Жаров.

– У тебя ещё хватает наглости звонить? Знаешь, ты стал совсем другим, не таким, как был раньше.

– Жень, послушай, извини, что огорчил тебя, но…

– Огорчил? – воскликнула она и мне послышалось в её голосе сдерживаемое негодование. – Ты дурак что ли, Жаров? Огорчил! Нет, это совсем иначе называется!

– Ну, прости-прости, слушай, мне нужно сказать тебе кое-что важное.

– Да что может быть важнее того, что ты мой дневник украл?

– Что?! – изумился я.

– Прочитать чужой дневник! Это же так низко! Как ты мог! Я не ожидала, что ты так со мной можешь поступить!

Да что ж это за день-то такой!

– Женя, выслушай меня, пожалуйста.

– Не могу, Саша, правда, я не могу. Это… Это…

Она расплакалась. Да твою же мать!

– Женя! – резко сказал я. – Послушай меня. Я тебе по этому поводу и звоню, как раз. Просто помолчи минуту и послушай!

Она притихла.

– Я тебе позавчера посоветовал строить отношения с Колобком. Но понял, что очень ошибся. Не делай этого. Никогда не делай.

– Чего? – недоумённо протянула она.

– Смотри, что касается дневника, я прочитал только одну страницу, разворот, вернее. Там, где была закладка. Ко мне пришёл Колобок и дал мне общую тетрадь. Там лежала закладка. Я открыл посмотреть, что это и немного прочёл. Когда понял, что это твой дневник, сразу закрыл.

– Уже поздно выкручиваться, Саша…

– А зачем? Зачем мне выкручиваться? Совершенно незачем, учитывая, что именно я тебе сказал. Просто сегодня он пришёл за дневником и сообщил… ну, что ты думаешь, что именно я у тебя его украл. Я, конечно, понимаю, зачем он дал мне дневник, да ещё и страницу заложил самую важную. И зачем меня перед тобой оговорил тоже понимаю. Но зачем он моей невесте сказал, что я встречаюсь в «Метелице» со своей любовницей, этого я не знаю. Это он про нашу с тобой встречу.

Женя молча слушала.

– Но, слово, как известно, не воробей. Впрочем, сообщаю я тебе это всё не из чувства мести, не чтобы очернить Колобка и не для того, чтобы оправдаться, мол, не я, не я твой дневник спёр. Просто я полагаю, что с таким изворотливым интриганом не стоит связывать свою жизнь.

Она продолжала молчать.

– Ладно, Жень, это всё. Звони, если захочешь поговорить. Я всегда рад.

Не дожидаясь ответа, я повесил трубку. Собственно, дискутировать было не о чем, да и времени на дискуссии уже не было, потому что в этот самый момент из «Лиры» вышли Элла и Реваз. Очаровательно.

Она шла буквально, едва держась на ногах, повиснув на своём новом друге. Вот же козёл охеревший! Но и она идиотка натуральная. Бывала ведь уже в передрягах, а жизнь, похоже так ничему и не научила.

Они прошагали мимо меня, не обратив внимания. Я вышел из будки и пошёл следом. Собственно идти далеко не пришлось. Тут же буквально в десяти метрах стояла белая «Волга».

– Не-е-е-т, – замотала головой Элла. – Где такси? Ты сказал, посадишь в такси!

– Зачем такси, я сам тебя отвезу.

– Не-е-е-т! – не соглашалась она. – А где девочки? Где Люся и Роза?

– Слушай, ты что не помнишь? Их Вахтанг привезёт. Всё нормально с ними, не бойся, никто и пальцем не тронет. Интеллигентно посидим. Шампанское, цветы, джаз.

Да-да, интеллигентно, сука. Я уже прям картину нарисовал в воображении. Интеллигент с цветами.

– Садись! Смотри какая машина, а?

– Какая ещё машина! Саша где?

– Какая Саша? – начал раздражаться грузин.

– Жених мой!

Элла упёрла руки в бока и исподлобья смотрела на своего интеллигентного друга. Меня они не замечали, поскольку я держался чуть поодаль, да и не до посторонних им было – серьёзные вопросы обсуждали.

– Ты его послала!

– Куда послала? – удивилась Элла и, вспомнив, видимо, добавила. – Ну, допустим послала, а куда он делся? Ушёл что ли?

– Он вообще не мужчина, – сказал Реваз и сделал резкий и до ужаса театральный жест рукой.

– Такси! – упрямо замотала головой Элла. – Давай такси! Я сказала, к тебе не поеду!

– Поедешь, бл*дь! – не выдержал её новый друг. – Да залазь ты уже! Залазь, сучка! Понравится тебе, обещаю!

Он схватил её за шею и начал запихивать на заднее сиденье.

– Эй, биджо, а ты не охренел часом? – спокойно спросил я, подойдя почти вплотную. – Неинтеллигентно ведёшь себя.

– А?

Он резко обернулся, и я со всей дури, врубил ему головой прямо в нос. Шнобель его и до этого момента был не особо прямым, а теперь… Раздался хруст и стон. Сладкая музыка.

– А-а-а-а-а-а! – гортанно зарычал он. – С-у-у-у-ука! Конэц тебе!

Он как-то странно замешкался и… Мне стало всё понятно, потому что я услышал звук выкидывающегося лезвия. Но дожидаться наступления обещанного конца я не стал и долбанул его головой по машине, по крыше. Одним движением – по затылку и прямиком об косяк, можно сказать. А потом схватил за волосы на затылке и повторил. Раз, другой, третий.

Волжанка окрасилась кумачом, красными брызгами, как всполохами салютов или головками красных революционных гвоздик. Реваз начал сползать вниз. Я отступил на шаг, отклонился и пропнул по руке, сжимающей нож. Пальцы разжались и перо отлетело в сторону.

Против грузин я ничего не имел, у меня друзья были грузины, прекрасные люди. И еда у них неплохая. Да, и чего скрывать, то, что не бывает плохих наций, но в каждой из них попадаются сволочи, для меня не пустые слова, я так всегда думал. Но этот конкретный урод меня реально разозлил.

– Милая, выходи! – скомандовал я.

Она ответила что-то невнятное, а я не нашёл ничего лучше, чем исполнить первые строки незабываемого хита всех времён и народов:

– Я могилу милой искал, но её найти нелегко. Долго я томился и ждал, где же ты моя Сулико…

– С-а-а-а-ш-а, – пьяно протянула моя, по всей видимости, уже бывшая невеста, выглянув из машины. – При-ш-ё-ё-л…

На губах её расплывалась счастливая улыбка. Правда, всё счастье тут же и закончилось, потому что к нам на всех парах летели два разъярённых грузина. Я повернулся к ним лицом, встал в стойку, готовясь атаковать, и практически сразу получил охрененный удар по почкам.

В глазах потемнело… Значит, был кто-то ещё… Проморгал, блин… Неподалёку раздался оглушительный женский крик…

23. Шеф, всё пропало

Было больно. Очень больно, охрененно. Но становиться гостем на интеллигентной грузинской вечеринке я не планировал. Поэтому рухнул вниз, на асфальт, рядышком со стонущим и пытающимся очухаться Ревазом. И тут же, выполнив замысловатую фигуру, практически из арсенала брейк-данса, пнул по колену чувака, находящегося ко мне ближе других.

Затем сразу откатился, избегая удара с другой стороны и попытался сориентироваться. Кажется, они были не джентльменами и пытались как можно скорее реализовать численное преимущество. Я отбил ногу, захватил, как в клещи и дёрнул другую. Кто-то полетел на капот машины.

Откуда появился чувак сзади, я не понял. Наверное, был где-то рядом, а может, за рулём сидел, сейчас это было совершенно неважно.

Девичий крик прекратился, но мат-перемат со стороны нападавших лился, как из прорванной плотины. Реваз пришёл в себя и шарил по асфальту, пытаясь дотянуться до ножа. Я, как заправский уличный танцор, поднялся из позиции лёжа, имитируя выстреливающую пружину. А заодно врубил локтем по голове Ревазу, отправляя его в новый нокдаун.

Чуть замешкался, ища равновесие, и, едва успев уклониться, получил кулаком вскользь по груди, но, поймав вектор, мгновенно перегруппировался, перебросил центр тяжести и рубанув со всей дури, свернул второй за сегодняшний вечер нос.

– Рыжий? – удивлённо воскликнул я.

Чувак был действительно рыжим. Я шагнул в сторону, уклоняясь от летящего кулака, захватил руку и провёл шикарный болевой, наверное, лучший в моей жизни. И тут же мне прилетело по затылку. Я отлетел к машине, сильно ударившись грудью. Картинка замигала, и по телу пробежал разряд. В глазах, как водится, замельтешили искорки.

Ладно, хер с вами, твари. Из искры возгорится пламя! Этот девиз никто не отменял, насколько мне известно. Я оттолкнулся от машины и пусть по-колхозному, как умею, но замастырил что-то типа охрененной вертушки. Сшиб башку на бок одному из баранов и впечатал кулак в челюсть другому.

Боли уже не было – только ярость, гнев и желание растерзать ублюдков. Но, как бы отчаянно я ни бился, они начали меня теснить и сжимать в кольцо. Один правда лежал на асфальте, у другого, похоже, была сломана нога, а вот двое других ещё держались.

Не жалея костяшек, я вырубил того, кто был посерёдке, и в тот же миг двое других бросились на меня.

– Ладно, твари, – прохрипел я. – Дёшево не сдамся…

И в тот же миг всё прекратилось. Знал бы, давно уже это заклинание произнёс… Мои враги отлетели от меня и начали вдруг корчиться в страшных муках.

– Наши… – прошептал я.

Это были парни Кофмана. Здоровые быки в количистве трёх человек. Им досталось два с половиной изрядно измотанных противника, и они молниеносно пресекли и подавили сопротивление, а заодно и жестоко покарали. Уже через пол минуты в пыли на асфальте извивались поруганные и жестоко наказанные злодеи, похожие сейчас на отвратительных, перемазанных чёрно-красной слизью червей.

Идиллию разрушил резкий звук милицейской сирены.

– Быстр-быстро, уходим! – скомандовал один из Кофмановских здоровяков. – Элла, бегом-бегом-бегом!

– Там подружки ещё, их тоже взять, – кивнул я и подвигал челюсть вправо-влево.

Мы влетели в рафик, и он сорвался с места, не дожидаясь даже, когда будут закрыты двери.

– Ну, вы даёте, молодёжь, – покачал головой старшина охраны и хмыкнул.

Да уж зрелище было то ещё. Девки зарёванные, с размазанными лицами, потёкшей тушью, клоунскими губами и я, весь в пыли, в пиджаке с надорванным рукавом и карманом, с намятой рожей и распухшими кулаками. Кулаки, кстати, болели…

– Нормально погуляли, – подмигнул я, и молодчики заржали.

– Чё там случилось-то у вас? – спросил старший.

– Да, ничего такого, что бы ещё не случалось в этом мире, – пожал я плечами. – Силы переоценили.

– Но ты-то, походу, и сам бы справился. Ты один их так отрихтовал?

Я хмыкнул.

– Ну, ты Электроник, ёлки-палки, – с уважением выдал он вердикт.

Когда подъехали к дому Кофманов, Элла стала настаивать, чтобы все поднялись к ним домой.

– Да! Обязательно! Иначе отец меня своими руками задушит.

– Я тебя породил, я тебя и убью, – ухмыльнулся водила.

– Это кроме шуток! – настаивала наследница и подружки сдались.

– Идите-идите, – кивнул я. – Хоть в порядок себя приведёте, а то в таком виде домой точно нельзя.

– Ты тоже, – кивнул мне бригадир. – Яков Михайлович сказал, чтоб ты зашёл.

– Не, передай, я не в форме сегодня. Сможете меня подкинуть?

– Подкинем, без проблем. Но сначала с шефом переговори. Просил человек.

Мне, конечно, сейчас все эти разговоры вообще не улыбались, но что было делать? Просил же человек.

Тёща, довольно быстро из разряда будущих перешедшая в разряд бывших, едва чувств не лишилась, увидев нашу гоп-компанию.

– Саша… – прошептала она, – что случилось?..

– Мы ре-ти-пи-ти-пе-ти-ровали, – усмехнулся я.

Картинка была покруче немой сцены из Николай Васильича – три ощипанные курицы, склонившие головы и не смеющие поднять взгляды, и я гусар, практически поручик Ржевский, только что вернувшийся с передовой. Был бы ус, закрутил бы.

– Куда врюхались? – грозно вращая глазами, спросил Кофман.

Нежные барышни, совсем недавно чувствовавшие себя княжнами и повелителями мужских сердец, не сговариваясь завыли и бросились на грудь ошеломлённой мамá.

Не желая присутствовать при акте покаяния, я кивнул и проследовал в ванную комнату. Да, вид у меня был не ахти. Бабушка могла всполошиться. Впрочем, после того, как я умылся, привёл в порядок волосы, как мог почистил френч, стал выглядеть поприличнее. Рожа, конечно, была как после посещения косметолога – красная и опухшая, но фингалов не было. Только на подбородке небольшая ссадина.

Выйдя из ванной, я прошёл в кабинет Кофмана. Он меня ждал, нервно выхаживая от стены к стене.

– Как это могло произойти? – спросил он, сразу, как я вошёл. – Это Ананас?

– Что? – удивился я. – Нет, Яков Михайлович, Ананас тут не при делах.

– Точно?

– Абсолютно.

– А что тогда произошло, можешь мне сказать? Присядь.

Он указал на кресло, а сам прошёл и сел за стол. Тут же появились два хрустальных бокала и бутылка «Арарата». Я покачал головой и, взяв бокал, в нарушение всех этикетов, залпом выпил обжигающую янтарную жидкость.

– Что это за грузины?

– Не знаю, – пожал я плечами, – наверное, цветами торгуют, хотя не факт. Это так, первая мысль. Так-то, если их из столицы не выперли, значит местные какие-то, с пропиской. Тогда можно их вычислить и закрепить урок.

– Откуда они взялись? Как ты вообще допустил, что какие-то торговцы цветами к вам приклеились?

– Я, честно говоря, не понимаю, как вы-то допустили, чтобы Элла без личной охраны куда-то выбиралась.

– Ну, это знаешь, – махнул он рукой и тоже выпил коньк залпом. – Она уж давно без охраны. Тем более, что с Ананасом вроде урегулировали всё… Да и с тобой-то, я думал, её можно отпускать.

Он сверкнул глазами.

– Со мной-то можно, но я там практически случайно оказался, так что дщерь ваша и без меня и без охраны была. Выход с подружками.

– А ты почему не ходил?

– Не получил приглашения. Вы же должны были слышать, что помолвка наша того… расстроилась. Невеста согласие отозвала. Так что какие тут совместные походы?

Он насупился.

– А тебе обязательно было с бабами своими крутить на глазах у невесты?

– Нет, – усмехнулся я. – Необязательно. Но, скажу, чисто между нами, как мужчина мужчине, это не была моя, как вы говорите «баба». И ничего я с ней не крутил. Просто дружеский разговор. Это невеста моего одноклассника. Впрочем, может и не невеста уже. Неважно.

– А ты Эллине говорил, что это… ну, что ничего не было?

– Плесните ещё на донышко, пожалуйста, – улыбнулся я.

Он налил и замолчал.

– Ладно, расскажи, что сегодня произошло? – наконец, прервал он паузу. – Они там стонут, воют, ничего не поймёшь.

– Сегодня их пытались грузины в кафе снять. Очаровали, напоили до невменяемости и хотели в полуживом состоянии увезти на «интеллигентную вечеринку».

– Это как? В «Что? Где? Когда?» что ли играть?

– Вряд ли, Яков Михайлович. Думаю, игры предполагались гораздо более… простые. История-то, в общем, известная.

– А моя что? – настороженно спросил он и крякнул.

– Когда сообразила, куда ветер дует, отбивалась, – успокоил его я.

– Выпорю дуру, – мрачно прошептал он.

– Лучше охрану приставьте. Впрочем, внушение сделать стоит. С объяснением, чем обычно заканчиваются подобные случайные знакомства.

– А ты как там оказался?

– Мне жена ваша сообщила, где Элла находится, – ответил я. – Хотел поговорить, вот и поехал, а там уже праздник в разгаре. Поговорить не удалось, но я решил дождаться финала. Не сомневался, что так получится, вот и дождался, когда выйдут, проконтролировал, так сказать. Ваших парней вот позвал, чтоб тоже поразмялись. Ну, а пока они ехали, пришлось самостоятельно дружбу народов налаживать.

– Да, это правильно сделал. Молодец. Только надо было сразу сказать, в чём дело, когда позвонил. Ребята говорят, ты один четверых отоварил?

– Ну, не до конца же. Они очень кстати появились.

– Кстати, – задумчиво повторил Кофман. – Вот тебе и кстати. Я, между прочим, если тебя, конечно, ещё интересует, сегодня отправил состав. В общем… Вот накладные у меня здесь…

Он показал небольшую пачку бумаг, лежащих на столе.

– Отлично. Значит через несколько дней прибудет на место? Накладные могу взять, да?

– Придёт недели через две, я думаю, – ответил он. – Оплата будет наличными, бартер отменили.

– Вы попросили или они?

– Они. Сказали, что не успевают промтовары подготовить поэтому заплатят наличными, а уже со следующего раза пойдёт баш на баш.

– Ну, видите как хорошо, даже и подставляться не пришлось, раз просьба от них исходит.

– Да, – кивнул Кофман. – Это хорошо, конечно. Но сердце у меня не на месте, Саша.

Он налил и выпил ещё.

– Спасибо тебе за дочь мою неразумную, – поморщился Кофман. – У неё шило в жопе! Даже боюсь представить, куда бы её увезли и что бы там с ней сделали интеллигентно. Второй раз её спасаешь, так что об отмене помолвки можешь не беспокоиться.

– А меня это уже и не беспокоит после сегодняшнего вечера.

– Да? – чуть нахмурился он. – Молодец, уверенный ты. Это хорошо, конечно, но самоуверенность порой оказывает дурные услуги.

Боюсь, он не понял, почему именно, я больше не волновался об отменённом статусе жениха. Я усмехнулся.

– Ладно, – продолжил он. – В общем, подводим итог. Товар находится на пути в Краснодар, Мендель от бартера на первой поставке отказался. И я опасаюсь, что всё это огромная подстава, что все эти договорённости Ананас заключил с нами исключительно для того, чтобы взять нас с поличным и поставить к стенке.

– Зачем? Он же жадный, а тут такие деньжищи, причём, на постоянной основе.

– Нам смерть, ему орден. И репутация. Карьерный рост, внеочередное звание и, как следствие – лучшее положение для ведения махинаций, понимаешь? С высоты этого самого положения он может давить любого и доить, кстати, по полной программе.

– Сомневаюсь, что это положение что-то могло бы изменить.

– Ну как же, с ментом, который поставил к стенке самого Кофмана, никто не решится бодаться. Сразу будут отстёгивать, сколько скажет. Ты так не думаешь?

– Нет, Яков Михайлович, не думаю я так. Не терзайте вы себя, всё нормально будет.

– Как не терзать-то? У меня же семья, что с ними-то станет?

– Ну смотрите, получив большой куш, от сделки с нами, он даже если и додумается до такого, сначала решит подкопить жирок.

– Нет, брат. Чтобы мы его сдать могли? Если захочет получить себе медальку, то только теперь. Потом, когда рыло в пуху будет, он такие фортелями поостережётся выкидывать.

– Так у него и сейчас рыло и в пуху, и в дерьме, простите, за грубое слово.

Кофман посмотрел на меня исподлобья и взял со стола накладные.

– Держи. Дней через десять нужно будет отправляться. А потом, как вернёшься, на работу сразу выйдешь.

Я взял накладные.

– Хорошо.

– Слушай, забыл спросить, а куда это ты мотался?

Он прищурился и внимательно посмотрел на меня.

– В Иваново. Надо было уладить пару вопросов по старой работе.

– По старой работе? – недоверчиво переспросил он.

– Да, Яков Михайлович. Я лично договаривался по сукну, и без меня вопрос подвис. Вот и попросили, пока я ещё относительно свободен.

– Ну-ну, – кивнул он. – Подвис… Иди, поужинай, Ада тебя накормит.

– Я ужинал уже, – кивнул я.

– Ну, смотри… Как хочешь…

Я вышел из его кабинета и двинул прямиком в прихожую.

– Сашенька, – окликнула меня тёща. – Ты что, уходишь уже? Нет, не отпускаю. Посиди со мной, очень прошу. Я тебя ужином накормлю.

– Спасибо, Ада Григорьевна, но давайте в другой раз. Бабушка будет волноваться.

– Так ты позвони ей.

– Правда, идти нужно.

Она глубоко и печально вздохнула.

– Спасибо тебе… Даже и не знаю, как благодарить…

– Да что вы, какие могут быть благодарности…

В этот момент щёлкнула задвижка и открылась дверь в ванную. На пороге появилась Элла. С мокрыми распущенными волосами, босая, в махровом халатике. Косметики на лице не осталось и она выглядела чистой, немного испуганной и виноватой. Сама кротость, в общем. Человек, придавленный тяжестью неискупленных грехов.

– Саша… – едва слышно произнесла она, прямо как мышка. – Прости меня, пожалуйста, я такая… такая… ужасная…

Я глянул на Аду, но она будто растворилась. Исчезла.

– Да что ты, – ободряюще улыбнулся я Элле, – какая же ты ужасная. Ты настоящая красавица.

– Прости меня… Ну, пожалуйста…

– Всё нормально, не расстраивайся, – подмигнул я. – Не за что прощать. Ложись спокойно спать, всё уже позади.

Я ещё раз улыбнулся и, не дожидаясь, пока она скажет ещё что-нибудь, вышел за дверь.

В Краснодаре было хорошо. Черешня, абрикосы, девчонки в мини, улыбки. Воздух пах цветами, шашлык был фантастическим, и я наслаждался ничегонеделаньем. Я и привлечённый в качестве телохранителя Сирота уже третий день, как он говорил, «чалились» в Краснодаре. Гуляли, ходили в гостиничный ресторан, посещали кинотеатры.

Я наконец-то посмотрел «Экипаж». Ничего так. Можно сказать, прорывной фильм получился. Я его, разумеется, раньше видел, и ремейк видел с Козловским. Но сейчас, когда я стал современником картины, мне зашло просто на ура.

На четвёртый день нашей командировки, посвящённой одной лишь праздности, я получил известие. Вагоны пришли. Праздность сразу развеялась, словно и не было её никогда.

– Все номера вагонов бьют, – сообщил мне Мендель, позвонив в гостиничный номер. – Спустись в ресторан прямо сейчас, обговорим детали.

Я сразу же пошёл вниз. И Сирота тоже. Правда, когда я пошёл в кабинет, он остался сидеть за столом в зале ресторана.

– Отлично, Давид Вазгенович. Какие наши дальнейшие действия?

– Ну, какие действия… м-м-м… Значит так, завтра подъедет машина за тобой, привезёт на сортировку. Возьми, не забудь все накладные, чтобы сразу сверили, ясно?

– Конечно.

– Хорошо. Позвони, пожалуйста, Илье Михеевичу, пусть прилетает утренним рейсом. Мы пока с тобой всё проверим, и он с товарищами подъедет. Ну, и всё. Отдаю вам чемодан и жду следующую отгрузку.

– Это примерно через месяц.

– Да-да, как договаривались, – расплылся он в улыбке. – Я сегодня с Яковом Михайловичем разговаривал, он звонил. Привет вам шлёт.

– Благодарю вас, – немного озадаченно кивнул я.

Зачем он звонил-то? Вроде не договаривались так… Ну ладно, если бы были какие-то изменения, он сообщил бы мне лично, я думаю.

Утром за нами приехал защитного цвета газик с брезентовым верхом. Мы с Сиротой забрались на коричневое, обитое потрескавшимся дерматином, заднее сиденье. Оно было пыльным, в салоне пахло бензином и копотью.

– Слушай, – беззаботно спросил Сирота, когда молчаливый, похожий на медведя, водитель повёз нас на сортировочную станцию. – Ты же вроде жениться собирался. Как там Элла твоя?

– Да ничего, спасибо что спросил, всё нормально.

– Так когда свадьба-то?

– Это дело требует неспешного подхода, – усмехнулся я. – Спешка, сам знаешь, только при ловле блох хороша. А ты сам-то когда узаконишь отношения?

– Девка-то она неплохая, симпатичная, – продолжил он, игнорируя мой вопрос. – Видная. Тощая ещё, конечно, но это не беда, родит, тогда раздобреет.

– Спасибо.

– Не, я не говорю, что толстой станет, но просто в сок войдёт, понимаешь меня?

– Ты чего к девушке чужой прицепился? – прищурился я. – Своей лучше занимайся.

– Не, я же чисто от сердца, как этот, как товарищ. Хорошая она у тебя, весёлая. И добрая, вроде. Только…

Он замялся.

– Чего только?

– Не знаю, как сказать поточнее, чтобы… Ну, в общем, избалованная она. Одна дочка, батя шишка, ни в чём никогда отказа не знала, по морям с детства, ела сладко… Понимаешь, куда я клоню?

– Нет.

– Да погоди ты, чего надулся? Я ведь не критикую её, хвалю, наоборот. Но есть же объективные факторы, понимаешь? Объективная реальность, данная нам в ощущениях. Разные вы. Это я как твой кент говорю, по-братски, сечёшь?

– Слушай, Серёжа, отстань ты от меня со своими сентенциями.

– Почему сентенции? – пожал он плечами. – Чисто, как есть излагаю. Это ж на первых порах цветочки-смехуёчки, прыг да скок, туда-сюда-обратно… Врубаешься? А годик пройдёт, начнётся. То не так, это не эдак, да как ты посмел, да пошёл ты вон, да я только свисну, за мной очередь выстроится. Я же чисто о тебе забочусь, я же…

– Так, психолог! Закончили разговор.

Он хмыкнул и отвернулся к окну, остаток дороги мы молчали.

Машина остановилась у небольшой щитовой избушки. Некогда голубые стены изрядно облезли. Окно было забрано решёткой в виде разбегающихся из левого нижнего угла лучей. На двери, обитой вздувшимся ДВП, по трафарету было набито: «Контора».

Я велел Сироте ждать снаружи, а сам зашёл внутрь. Там сидел пучеглазый Рубен и немолодой железнодорожник в фуражке.

– Здравствуйте, люди добрые, – поприветствовал их я. – А где Давид Вазгенович?

– Принёс? – не обращая внимания на мои слова, кивнул Рубен. – Накладные давай, говорю.

– Давайте Мандаляна дождёмся, – качнул я головой.

– Три дня ждать будем, – нахмурился Рубик. – В командировку его послали.

– Внезапно что ли?

– Внезапно, – недовольно подтвердил он. – Давай накладные, пойдём проверять.

Я вытащил из портфеля бумаги и передал ему. Рубен взял их, небрежно пролистал и бросил в картонную папку полиняло-жёлтого цвета. После этого мы вышли из избушки и все вчетвером пошли по составу. Железнодорожник снимал пломбы и открывал двери вагонов. Рубенчик, пыхтя и страдая, забирался в вагон и контролировал наличие товаров.

Продолжалось это безумно долго. Рубен под конец тоже задолбался и стал выполнять работу более поверхностно. Наконец, всё проверив, он закончил. Теперь нужно было ждать, когда появится Ананьин. Железнодорожник ушёл и в конторе остались только мы с Рубеном.

Ананас появился почти одновременно с ещё одной машиной. К конторе подъехали уазик и волжанка. На уазике привезли деньги, два импортных дипломата, а на «Волге» – Ананьева. Он зашёл в контору и огляделся. Вместе с ним зашли Выдрин и тот самый кент что был с нами на последнем деле.

– Так, – сказал Ананьин, – давайте деньги. Товар передан?

Он тревожно осмотрелся и выглянул в окно.

– Передан, – подтвердил я.

– Ладно, давайте уже, сделаем дело и разойдёмся.

Рубен кивнул и открыл оба дипломата. Они были забиты пачками денег.

– Неплохо, – усмехнулся Ананьин.

Он начал брать и проверять выборочно пачки, перелистывая купюры.

– У нас всё, как в аптеке, – улыбнулся Рубен. – Вы тут оставайтесь сколько хотите, считайте, если надо, решайте там, кому чего, а я пошёл.

Всё происходящее выглядело предельно обыденно. Контора, поезд, два дипломата… Будто бы это было частью ежедневно рутины. Ну вот, как говорится, подняли деньжат и ничего не случилось, земля не разверзлась под ногами, никто никого не стыдится. Просто люди делают своё дело. Трудятся, не покладая рук…

– Куда пошёл? – нахмурился Ананас. – Жди, пока сосчитаем. Пошёл он, видите ли...

Он пересчитал все пачки и прочистил горло.

– Ну что, разбегаемся? – предложил Рубен с елейной улыбкой на устах. – Всем большое спасибо и…

Он вдруг прервался и прислушался.

– Вы ничего не услышали?

– Нет, – уверенно ответил я.

– А что я должен был… – начал Ананьин и осёкся.

Над нами прогремели вертолёты…

– Что это такое! – воскликнул Ананьин. – Какого хрена здесь…

Его голос оборвался. В окно он увидел цепь вооружённых автоматами людей, бегущих по направлению к конторе.