Текст книги "Операция "Ананас" (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

21. Колобок, я тебя съем

Я обернулся к матери Эллы. Но она только вздохнула и развела руками.

– Не знаю, – одними губами произнесла она. – Сама не своя сегодня. Пришла домой и вот такая, как фурия…

Дверь неожиданно распахнулась.

– Это я фурия? – гневно воскликнула Элла. – Это я фурия? А этот козлище, любимчик твой, кто, если я фурия?

Она вытянула в мою сторону руку, показывая напряжённым указательным пальцем, где, по её мнению находится козлище.

– Эллочка… – растерянно пробормотала Ада Григорьевна. – Что с тобой?

– Со мной?! Ты хочешь знать, что со мной?! Считай, что я неожиданно прозрела! А вот что с твоим несостоявшимся зятем? Этот вопрос куда интереснее!

– А что с ним? – удивлённо спросил я.

– Почему несостоявшимся? – тоже удивлённо спросила её мать.

– Почему несостоявшимся?! – гневно и одновременно торжествующе прокричала Элла. – А я тебе сейчас расскажу. Он когда прилетел знаешь? Сегодня рано утром! И куда поехал из аэропорта? Не в курсе ты? Я вот тоже не знаю!

– К бабушке, – пожал я плечами. – О чём речь вообще? Днём я с отцом твоим…

– Куда и зачем он попёрся мы не знаем, так? – не обращая на меня внимания продолжала слетевшая с катушек невеста. – Хотя нет, кое-что нам известно! У него есть баба, с которой они и живёт, а говорит, что с бабушкой. Вот представь, мама, приходишь ты с подружкой в «Метелицу», а там наш папа целует какую-то рыжую тварь, кормит её мороженым, что-то шепчет на ушко и держит за ручку!

– Яша?! – в ужасе прошептала Ада Григорьевна и глаза её широко раскрылись.

– Да причём здесь Яша! Я не про папу сейчас! Вот это самое козлище! Я его жду, места не нахожу, а он с какой-то проституткой по кабакам ходит обжиматься! На глазах у москвичей и гостей столицы, между прочим. Не позвонил даже, не поговорил! У него, наверное, времени не было. Ну, ещё бы рыжую лошадь же объезжать надо.

– Эллочка, – ахнула мама. – Первый раз слышу, чтобы ты так разговаривала.

Да, зря не позвонил. Я про неё даже и не думал, честно говоря, про Эллочку эту. Неудобно, конечно, но…

– Саша… – потеряно произнесла тёща.

– Ада Григорьевна, да не переживайте, пожалуйста, – как смог беззаботно махнул я рукой. – Это десятиминутная встреча была. Одноклассница. Но у нас с ней ничего нет, наоборот, она замуж выходит за нашего общего друга. Никакой там романтики и никакого…

– Ах, ты подлец! – закричала Элла. – На меня смотри, во-первых, мама ни при чём! Я всё видела! Собственными глазами! Лицемер! Лжец! Подонок! Я ему верила, мама! Цвет моей юности…

– Остановись! – перебил её я. – Остановись, милая. У меня нет шашней на стороне. Эта встреча тебе ничем не угрожает.

– Ах, не угрожает?! Ну, спасибо большое! Успокоил! Конечно, не угрожает! Ещё не родилась та тварь, которая бы мне могла угрожать! Но и ты мне больше не угрожаешь! Всё кончено! Пошёл вон! Ненавижу тебя!

Дверь снова захлопнулась с ещё большим грохотом, и из-за неё послышались громкие театральные рыдания.

– Ну всё, – покачала головой тёща. – Началось…

Она кивнула мне, чтобы я следовал за ней.

– Что же ты так-то? – сокрушённо спросила она у меня.

– Ада Григорьевна, – покачал я головой и усмехнулся.

Нет, ну надо же, как говорится, первый поцелуй, а такой горячий… Попал ты братец. Это что же тебя за светлое будущее подстерегает с женой, склонной к такой экспрессии и драме? Но в целом, надо признать, ситуация была совершенно дурацкой, глупой и нелепой.

– Ну что, «Ада Григорьевна»? – нахмурилась она. – Всё понимаю, но целоваться в общественном месте…

Я наклонился к ней и чмокнул в щёку. Она ошарашенно распахнула глаза.

– Вот, теперь я и с вами целовался. Дочери не говорите. Не простит, я думаю. Ладно, Якова Михайловича ждать не буду. Попробую ему ещё позвонить, но вы передайте, пожалуйста, что я на день или два уезжаю в Иваново.

– Это по работе? – уточнила Ада.

– И да, и нет, – уклонился я. – Потом объясню. С девицами не связано. Просто для вашей информации.

– Хороший ты мальчик, – вздохнула тёща. – Но надо быть как-то более… ответственным что ли…

В машине я всю дорогу спал. Невеста меня основательно «взбодрила» да и чисто физически неудобно было – сиденья так себе, но молодость такая штука, спит в любом месте и в любом положении. Даже Высоцкий, всю ночь певший в машине, не мог сбить мой дремотный настрой, лишь нагружал мои сны диковинными смыслами.

В который раз лечу Москва – Одесса

Опять не выпускают самолёт

А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса

Надёжная, как весь гражданский флот…

В Иваново мы прибыли рано утром. Темнота ещё не рассеялась, свежая прохлада забиралась под рубашку, заставляла нервно зевать и поёживаться. Номер мне достался один на двоих с Виктором. Он пошёл умываться, а я упал на кровать и с огромной радостью принялся восполнять недостаток сна.

Днём мы поехали к дому, где завтра ожидались преступные деяния. Злодейство не имело экономической подоплёки, в смысле, деньги там не фигурировали вообще, так что Ананьину всё это было совершенно неинтересно, и я не сомневался, что он не приедет.

Убийство главреда газеты «Комсомолец» не давало поводов улучшить своё благосостояние. Хотя расхитители социалистической собственности, всё же, в деле фигурировали. Как подозреваемые.

Незадолго до кончины газета опубликовала разгромный и убойный материал о местных работниках торговли. В статье говорилось, что будет опубликована целая серия разоблачений злоупотреблений местных ответственных работников.

На самом деле, речь шла о злоупотреблениях на низовом уровне и не затрагивала никаких более-менее важных шишек. Тем не менее, тем не менее… Буря в стакане поднялась. Поэтому, когда жена главреда заявила об его исчезновении, компетентные органы со всех ног бросились разматывать клубок преступных деяний местных торгашей и поднялись довольно высоко по пирамиде власти, успев выявить неисчислимую череду халатностей, злоупотреблений и хищений. Коррупции, к счастью в Союзе не имелось, а так бы и её нашли.

Но хищения хищениями, а убийство – это убийство. Довольно скоро исчезновение превратилось именно в убийство, потому что в лесу было найдено плохо прикопанное тело главреда с глубокой колотой раной.

Торговые работники к этому времени уже были взяты за жабры и задыхаясь в объятьях правосудия сдавали всех напрополую, и органы едва успевали вытягивать сети, забитые богатым уловом. Как говорится, но рыба в Каме была…

Всё бы хорошо, да только никто из пойманных за руку расхитителей главреда не убивал. О нём уже и забывать начали, но через некоторое время было обнаружено тело молодой учительницы физкультуры из средней школы.

Случайно выяснилось, что пропала она в то же время, что и главред. Может, никто бы не обратил внимания, да один зелёный и не растративший энтузиазм сыщик нарыл, что у этой самой училки был любовник. А сама она кстати, вот сюрприз, печаталась иногда в газете «Комсомолец», где числилась внештатным сотрудником.

Ну, а дальше ищейки взяли след, благо что он буквально огнём горел, и нашли маньяка-убийцу, которым оказалась ревнивая жена главреда. Когда она узнала, что у мужа есть юная смазливая любовница с упругим тренированным телом, она её выследила, вошла в доверие и, напросившись в гости, ударила вазой по голове. А чтобы поверженная разлучница даже не думала о продолжении порочного романа, воткнула ей нож в сердце.

Потом она позвонила из таксофона своему брату, дважды отсидевшему за тяжкие насильственные, и он вывез тело на москвичонке своего деверя или шурина. На машине главреда, короче.

Главред был сам не свой после исчезновения внештатного корреспондента. Пошёл к ней домой, у него оказывается ключи были. А тут и жена-ревнивица, как из табакерки. Выследила и накрыла с поличным, можно сказать, на территории врага.

Страсти, разумеется, закипели, слово за слово, вспыхнул конфликт. Муж-изменщик в сердцах поднял руку, а она схватила филейный нож, узкий и длинный, единожды уже побывавший в её руках. В общем, чык-чырык, и нет главреда. Брат утилизировал и его, по старой схеме, за что получил в пользование автомобиль убиенного.

Драма. Трагедия. Иначе и не скажешь.

– Ну, и как нам быть? – нахмурился Виктор, забравшись в машину и усевшись рядом со мной.

Пока они с Мишей и ещё одним молодцом осматривали подъезд, я оставался в уазике с надписью «Горгаз. При утечке газа звонить 04».

– Дверь хлипкая, – нахмурился Миша, когда все собрались в машине. – Парни на раз вынесут.

– Когда вот только врываться, а? – помотал головой Виктор. – Во сколько всё это начнётся, прорицатель? Можешь точно сказать?

– Я же говорил уже несколько раз, – пожал я плечами. – Но вы должны понимать, что время в протоколе указано примерное. То есть я не знаю, во сколько точно будет удар вазой. Тем более, что вся информация известна только со слов убийцы. А она вероятно была в состоянии аффекта. Так что я даже и не знаю. Если ворваться заранее, за что её брать? Преступления нет никакого. А если ворваться позже, то жертва будет уже того… Но тогда есть, за что арестовывать. То есть, что вас интересует – повышение уровня раскрываемости или предотвращение убийства?

Миша смотрел в окно и молчал.

– Какая раскрываемость, нахрен! – воскликнул Виктор. – Это пусть менты голову ломают. Мы же занимаемся совсем другим делом. У нас тут сверхъестественные явления и пришельцы из будущего, да?

Он толкнул меня локтем в бок.

– Или кто ты у нас? Может, инопланетянин?

– Рептилоид, – хмыкнул я. – Но лучше предупредить, на мой непрофессиональный и гуманистический взгляд. Это я про преступление. Вряд ли она такая упоротая уголовница, что если её не посадить, будет с утра до вечера невинных людей крошить налево и направо. Она ведь заранее не планировала…

– Упоротая уголовница, – повторил Миша, пробуя на вкус незнакомое словечко.

– А это никогда неизвестно, – покачал головой Виктор. – Этого тебе даже наш самый справедливый суд в мире сказать не сможет. Возможно, она просто маньячка.

– Жалко физручку, – нахмурился я. – Девка молодая, красивая, вся жизнь впереди, а тут такое.

– Ну, знаешь, с женатым мужиком амуры крутить тоже определённый склад надо иметь. Фактик уже говорит о многом.

– Ну не лишать же за это жизни.

– Тоже верно.

– Коллизия, однако, – потряс я головой. – В данном конкретном случае всё, конечно, понятно, но если говорить в общем, что получается? Если брать преступника, не дав совершить преступление, то за что судить? За покушение? Несерьёзно. Он выйдет и убьёт кого-то другого или этого же. Но не ждать же, когда он своё преступление совершит? Тогда какой смысл вообще?

– Сам над этим голову ломаю. А вдруг мы баланс нарушаем добра и зла?

– Виктор, хорош чепуху нести, – вступил Миша. – Наша задача проверить данные из Жаровской записки, так? Это первоочередная. Вторая по важности – сохранить жизнь разлучнице-училке. Поэтому, как только наступит время, будем выносить дверь, благо что она тонкая, как у трёх поросят, дунь и повалится. То есть группа должна быть наготове, чтоб нам ни одной секунды не потерять.

– А как узнать, когда время придёт? – поинтересовался я. – Ждать, когда её вазой огреют? Так от вазы жертва тоже может жизни лишиться…

– Нет, от вазы не должна.

– Начальнику виднее, – снова пихнул меня локтем Виктор. – Усёк?

– Усёк, Васёк…

– Не бойся, Александр, мы вовремя придём.

Похоже, с маньяками вроде Чикатило, которые в скором будущем начнут выползать из-под земли, придётся поступать так же, как в Сочи. То есть разбираться своими собственными силами. Нужно будет сказать Сироте, чтобы начал запасать оружие…

Операция была назначена назавтра, поэтому сегодня никаких дел не было. Мы пообедали в пельменной обычными промышленными пельменями, такими же, как продавались в магазине. Что удивительно, продукт весьма специфический, и мяса в них, если верить народной молве, вообще не было, а ведь вкусно же. Как так?

Упругие цилиндрики в мягком сероватом тесте, богато политые сметаной, да ещё и с горчицей, причём, не с какой-нибудь заморской, а с самой злой на свете русской горчицей, были очень даже ничего и Виктор заказал себе ещё одну порцию.

Запив всё это густым компотом из сухофруктов, мы вышли из пельменной. Парни поехали в местную «контору», а я пошёл слоняться по городу. Дел не было и в кои-то веки можно было просто повалять дурака немножко.

Гуляя, купил в киоске «Союзпечати» «Крокодил» и «За рулём», вернулся в гостиницу и до вечера читал журналы и смотрел телек.

Вечером, когда пришли Миша с Виктором, мы отправились в гостиничный ресторан на ужин.

– Ну что, Жаров, не хочешь к нам в контору на работу устроиться?

– Чего? – улыбнулся я. – И что же я у вас делать буду? Образование моё очень далеко от юридического и всякого такого.

– Юристов у нас и без тебя хватает. Будешь консультантом по предсказаниям.

– Ну, я ведь только в рамках списка предсказывать могу, а список у вас уже имеется. Так какой с меня толк?

– Не скажи, – покачал головой Виктор. – Подробности там разные по всем этим делам, детали. Вот ты написал, конечно, в списке, а когда своими словами рассказывал кучу всего нового вспомнил, поминаешь? Это особенности работы мозга.

– Действительно, – подтвердил Миша. – Опять же, получишь корки красные, без очереди в «Жигули» заходить сможешь. Вообще хоть куда… Зарплата приличная, премии, подарки на праздники, дефицитные, между прочим. Так что подумай, мы ведь дело предлагаем.

– Ладно, – усмехнулся я, – подумаю. Мне вообще-то тесть на овощебазе место нашёл хорошее.

– На овощебазе?

Они оба засмеялись.

– Да, – весело заметил Миша, – работа наверняка интересная, достойная настоящего мужчины. Главное перспективная.

– А что, – я тоже засмеялся. – До этого, правда, я на швейной фабрике работал. Так там одни барышни были. На девяносто процентов женский коллектив.

– Серьёзно? – заинтересовался Виктор. – Как же ты так? Такие блатные места по своей воле не бросают.

– Всякое бывает, – хмыкнул я.

– О, смотрите, ребят, какая красавица, – кивнул Виктор в сторону.

Мы с Мишей тут же повернулись. Через несколько столиков от нас действительно сидела очень красивая женщина.

– Правда, красавица, – согласился я. – Спорим, я подойду познакомлюсь?

– Это вряд ли, – недоверчиво прищурился Миша. – Ты, конечно, парень дерзкий, но тут, прямо скажу, женщина высокого класса. Она с тобой даже разговаривать не будет. Смотри какая, как королева сидит.

– Ладно, – пожал я плечами. – Надо было бы с вами поспорить на оклад, но ничего, учитесь даром.

Я встал из-за стола и направился к даме.

– Алла Сергеевна, – окликнул я её, подойдя ближе. – Глазам не верю, вот это встреча.

Она обернулась с сердито-недоумённым видом, но тут же узнала меня и разулыбалась.

– Александр! – воскликнула она и поднялась со стула. – Действительно, неожиданная встреча. Куда же ты пропал?

Кумачёва протянула мне руку. Она улыбалась, и в глазах её прыгали весёлые огоньки.

– Мотала жизнь, – ответил я тоже улыбаясь.

– Смотри, не замотайся. Как дела? Ты ко мне приехал?

– Вообще-то нет, я тут с группой товарищей.

Я показал на свой столик. Виктор с Мишей, не отрываясь за мной следили и приветственно подняли бокалы.

– Надолго?

– Завтра должен возвращаться, если всё хорошо будет.

– На комбинате был уже? Почему ко мне не зашёл?

– Нет, не был ещё. Не успел. Собирался, честно говоря.

Вообще-то не собирался и сейчас соврал. Неблагодарный подлец.

– Ясно всё с тобой, – насмешливо кивнула она. – Как там рана твоя? Не беспокоит?

– Нет, всё хорошо. Я очень благодарен твоему папе. Передавай привет. Как дела у него?

– Передам, нормально всё.

– Прекрасно, – кивнул я. – Золотые руки. Про рану даже и не вспоминаю, только про сердечную. Но её ни один, даже такой выдающийся, как твой отец, хирург исцелить не сможет.

– Сердечная, – засмеялась она. – Смотрите какой ловелас объявился. Непохоже что-то, чтоб ты в сердечном томлении пребывал… Так, всё, про сердечные дела ни слова, ясно?

Она вдруг подобралась и стала выглядеть… более официально что ли… Я не успел понять, с чем связана столь быстрая перемена, как к нам подошёл солидный и взрослый дядечка в тёмно-сером костюме.

– А это у нас кто? – нахмурился он и окинул меня начальственным взглядом.

– А это Саша Жаров, из Верхотомска. Он договаривался для нашего комбината о поставках продуктов.

– А-а-а… – тут же смягчился он и протянул мне руку. – Это дело хорошее. Пряхин Леонид Прохорович. Председатель горсовета, а заодно жених этой прекрасной женщины.

– Лёня!

– А что? – рассмеялся он. – Я так с конкурентами борюсь. Сразу все точки расставляю. Присаживайтесь с нами, молодой человек.

– Благодарю вас, Леонид Прохорович, – кивнул я. – Но мешать не буду. Я здесь в гостинице проживаю. Вот зашёл на ужин с товарищами.

– Понятно… – кивнул он и взгляд стал цепким и немного подозрительным. – Ну, хорошо.

– Алла Сергеевна, – кивнул я, – очень рад был вас увидеть.

– Я тоже, – широко улыбнулась она. – Если будешь завтра на комбинате, зайди ко мне, поговорим… о продуктах для дома быта.

– Постараюсь, но к вам не пробиться, насколько я помню.

– Ничего, я распоряжение оставлю.

Я вернулся к столику.

– Жаров! – с уважением произнёс Виктор. – Ну, ты даёшь. Жалко, что с супругом, иначе требовал бы, чтоб ты меня с ней познакомил.

– Я бы не стал, – усмехнулся я. – Извини, Витя, но нет.

Операция прошла успешно. Эффективно и относительно быстро. Я просидел около часа в машине горгаза, а Виктор с Мишей и ещё четырьмя спецами в штатском поднялись наверх. Не сразу, конечно. Сначала ждали, когда жена, ищущая возмездия, появится, зайдёт в подъезд и поднимется на четвёртый этаж. А дальше уже всё прошло практически молниеносно.

За квартирой наблюдали с чердака дома напротив. Развернули прослушивающее оборудование и, как только ситуация обострилась, группа захвата получила команду и начала штурм.

Не знаю, забарабанили они в дверь и требовали открыть именем закона или сразу вышибли, мне не рассказали. Но только физручка по голове получила. Вазой, естественно. Вроде, как сказали, ничего особо страшного, но её повезли в больницу.

Во дворе скопилось несколько спецбортов – газоспасатели, скорая и грузовик с будкой с надписью «Мясо».

– В общем, вы сами видите, что моё присутствие было совершенно бесполезным, – посетовал я, когда мы возвращались в Москву.

– Это уж позволь нам самим решать, – нахмурился Миша.

– А всё-таки интересно, да? – покачал головой Виктор. – Как кино или даже театр.

– Ага, иммерсивная пьеса.

– Это что за зверь такой?

– Когда зрители становятся частью представления и могут вмешиваться. Ну, типа.

– Хм… Не слышал о таком, – нахмурился Виктор.

– Да, как известно, есть ещё много чудес, друг Горацио, неизвестных нашим мудрецам. Или как там у Вильяма?

Водитель подвёз меня к дому. Я вышел из машины и увидел на лавочке у подъезда Колобка.

– О, привет, – кивнул я. – Чего сидишь? Меня ждёшь?

– Ну, а кого ещё, – скривился он.

– А почему не дома? – кивнул я в сторону подъезда. – Бабушки нет что ли?

Я посмотрел на часы. По моим расчётам она должна была находиться дома.

– И здесь нормально.

– Ну, ладно, пойдём тогда или что?

– Или что, – поморщился он. – Давай дневник.

– Он дома, – пожал я плечами.

– Ну, вынеси.

Мне, конечно, было что ему ответить, но я задавил вспыхнувшее раздражение. Ладно, типа же друзья, не разлей вода, буквально. Хоть продлевать нашу дружбу я не планировал, но и расставаться со скандалом не имел ни малейшего желания.

Я поднялся домой, оставил вещи, взял Женин дневник и снова спустился к подъезду.

– Слушай, как-то ты не слишком правильно себя ведёшь, мне кажется, – сказал я. – Надо было позавчера дневник Жене отдать. Не хотел тебя компрометировать.

– Чё ты меня не хотел? – усмехнулся он.

– Не хотел плохо о тебе говорить. Говорил хорошо. Мы с ней встречались.

– Да знаю я, – насмешливо ответил Колобок. – Ещё раньше, чем вы встретились знал. Она мне рассказала.

– Ну, раз у вас секретов нет, надо было и про дневник рассказать тогда. Что же ты?

– Так я и рассказал, – ухмыльнулся он, выхватывая общую тетрадь из моих рук, – что это ты у неё дневник подрезал.

– Ну, ты и мудила, Игорёк.

– Серьёзно? – вмиг сделался он злым и резко поднялся с лавки. – А мне кажется, это ты мудила, Санёк. Такой, каких ещё поискать. Где сладко, там и ты да? В общем, не обессудь, я ведь и твоей девке сказал, что ты с Женей встречался позавчера…

22. Любовные вихри

Не надо так было делать, конечно, но мышцы сработали буквально сами, рефлекторно. Я даже подумать не успел, сообразить. Кулак сжался и рванул вперёд, как чугунное ядро, выстрелившее из жерла пушки. Бац! И Ален Делон мнгновенно стал не таким импозантным, не таким красивым и не таким пренебрежительно ироничным.

Дыщ! Прямо в солнечное сплетение. Хек! Колобок резко выдохнул и согнулся пополам. Я еле сдержался, чтобы не врубить ему по тыкве.

– Ну, ты и сволочь, – сказал я сквозь стиснутые зубы.

Он закашлялся и опустился на лавку. Сидел, обхватив колени и откашливался. Отплёвывался.

– Пошёл нахер, – прохрипел я. – Катись отсюда, Колобок. И больше не возвращайся. Урод.

Я мог его отделать под орех, что называется, мог смешать с грязью, мог выбить дух. И даже сначала именно этого и хотел. Вспыхнул и загорелся... Но теперь, глядя на него не испытывал ничего, кроме отвращения и презрения.

Он кое-как отдышался, отплевался, поднялся и неровной походкой отправился прочь. Козёл. Я вздохнул и покачал головой. Друг детства, бляха… Ладно, я его и не знал толком. Правда, похоже, и тот Жаров, что был до меня, его тоже толком не знал. Знает ли Женя – большой вопрос.

Вернувшись домой, я позвонил Кофманам. Вот честно, буквально заставил себя. Мне все эти разборки вообще были неинтересны. Прям максимально неинтересны. И неприятны. Объяснять, что не верблюд я не любил никогда.

– Алло, – ответила тёща.

– Ада Григорьевна, это Саша.

– Здравствуй, Сашенька. Ты вернулся?

– Здравствуйте. Да, вернулся уже. Как дела?

– Да… как сказать… По-разному…

Она вздохнула.

– А Элла как?

– Ну… – замялась она, – ничего вроде… Отошла, громы и молнии уже не мечет. Но на тебя всё ещё злится.

– Понятно. А можно с ней попробовать поговорить?

– Э-э-э… В принципе да… Только её же дома нет сейчас. Она с девочками в «Лиру» пошла. У Маши, однокурсницы, день рождения… Вот они и…

– Понятно…

– Она не хотела, я уговорила. Ну зачем дома в четырёх стенах сидеть, шизаться, правда?

– Правда, Ада Григорьевна. Чистая правда. Ладно, попробую её найти в «Лире».

– Смотри, не выходи в безвоздушное пространство без скафандра, – усмехнулась она.

– Ладно. Привет – Якову Михайловичу.

– Спасибо, передам.

Я повесил трубку. Блин. Мне это надо вообще? Ну честное слово.

– Саш, иди за стол, – позвала бабушка.

– Да я ещё не проголодался…

– Давай-давай, а то ускачешь сейчас куда-нибудь. Представь, целоваться надо, а в животе революция. Разве ж это дело?

– Революция, – усмехнулся я, – это вообще мрак.

– Вот, – удовлетворённо кивнула бабушка. – Взрослеешь, соображать начинаешь. Только не забывай, что и кому можно говорить, а кому нельзя.

– Не забываю. Но ты-то у меня вне подозрений.

– Ещё бы, – кивнула она. – Иди, руки мой, всё остывает уже.

У дверей в заведенье народу скопленье, топтанье и пар… Это как раз про «Лиру» спето, и, несмотря на предолимпиадные времена очередь оказалась на своём обычном месте. В принципе, закономерно, почему бы ей и не быть? Иностранцы по Москве стаями ходили, погружались в культурные слои, в том числе и морожено-коктейльные. А воздух был пропитан духом романтических ожиданий, свободы и небывалых приключений.

Тверская, ну… то есть не Тверская, конечно, но всё равно… выглядела нарядно, образцово даже. И Тверская, и Тверской бульвар, и Большая Бронная и Пушкинская площадь. Как наглядное доказательство преимуществ социалистического строя.

И, надо признать, социализм показывал гостям столицы своё человеческое лицо, которое оказывалось счастливыми лицами москвичей, цветущими в сером монументальном обрамлении асфальта и бетона. Под неусыпным надзором Александра Сергеевича, лучшего гаранта всего прекрасного и утончённого.

Дефицитных товаров в эти дни стало больше, а что ещё трудовому человеку для счастья надо? Цветы, например. Я планировал замириться с Эллой, прямо перед лицом её взыскательных подруг, а в том, что они взыскательные, я почему-то не сомневался. В общем, я метнулся вверх на угол с Тверской, то есть с улицей Горького и в цветочном киоске приобрёл охапку гвоздик.

Гвоздики были беленькие, причём, не чисто белые, а с бордовыми прожилочками. Красные всегда ассоциировались с Седьмым ноября, а эти можно было и с амурными делами ассоциироватьбь. Купив цветы, я вернулся к «Лире» и, не останавливаясь, двинул к двери. Появилось чувство, что иду в «Макдональдс». Именно он не в таком уж отдалённом будущем займёт все эти коммерческие площади.

– Молодой человек!

– Молодой человек!

– Не пускайте его там!

– Hey, mister!

– Эй! Куда!

– Товарищи, – уверенно ответил я на претензии желающих культурного отдыха масс, – у меня девушка там. Что же мне теперь в очереди стоять? Она уже внутри, за столиком сидит, ждёт и волнуется.

Сочувствия моя фраза не вызвала, но к дверям мне пробиться удалось. Непроницаемый швейцар, заинтересованный моим продвижением, вопросительно взглянул на меня через стеклянную дверь.

Но народа скопленье не имеет значенья – за дверями швейцар…

Показывать ему деньги и даже тереть большой и указательный пальцы возможности не было, поэтому я постарался сделать максимально понятный мимический посыл. И взгляд, конечно, постарался изобразить горящий и многообещающий.

Сигнал дошёл и швейцар приоткрыл дверь. Ровно настолько, чтобы я мог проскользнуть внутрь.

– Здрасьте. Сколько с меня? У меня тут…

– За мной проходи…

– …девушка…

Он отвёл меня от двери в сторону гардероба.

– Семь. Без сдачи.

Я молча отсчитал купюры, одну пятёрочку и два рублика. Протянул швейцару. Он также молча взял, развернулся и пошёл на свой пост. А я двинул в сказочный чертог, в который ежедневно стремилось попасть изрядное количество посетителей.

Зашёл в просторный зал-стекляшку. Здесь царил тихий гомон, звякали ложечки, позванивали бокалы, кто-то смеялся, кто-то доказывал, кто-то пил. Но все были счастливы и радостны, достигнув вожделенного.

Оглядевшись, я увидел Эллу. Она сидела с подружками за столиком в задней части зала. Она, двое подружек и… и один друг. Ну что же, дружба – это великая сила, Колобок не дал бы соврать, если бы здесь был.

Уверенно и внешне спокойно я направился прямиком к ним. Элла меня заметила. Я увидел, как она растерялась сначала, но лишь на одну секунду, а потом подобралась, выпрямила спину и сверкнула глазами. Я подошёл к столу и за ним сразу стало тихо.

Друг который сидел вплотную к моей невесте, выглядел лет на тридцать и, безо всяких сомнений, был грузином. Волнистые волосы, чёрные глаза, чёрная щетина и элегантный пиджак. Пижон, понимаешь ли.

– Гамарджоба, генацвале, – бросил я.

Признаюсь, меня сам факт бесанул, причём, довольно сильно.

– Здравствуйте, Эллина, – кивнул я. – Не откажете пройти один круг мазурки?

Грузин смотрел недоумённо, он так же недоумённо перевёл взгляд на Эллу, потом снова на меня, должно быть, изображая, что он такой весь из себя крутой, что просто охренел от моего неуважительного и пренебрежительного подхода.

– Ты кто такой? – сочно спросил он. – Элла, кто это, а?

– Уже никто, – с презрением произнесла она и задрала нос.

Вот же дурочка малолетняя!

– Элла, а это кто? – заинтересовались подвыпившие подружки. – Это Саша что ли?

– Это Саша, – подтвердил я, не отрывая глаз от своей суженой. – Ну, раз уж все спрашивают, то и я спрошу. А вот это кто?

– Это наш новый друг, – рассмеялись барышни, совершенно не чувствуя и не понимая нерва ситуации. – Реваз.

Девчонки подвыпили, зарозовели. Элла тоже, кстати. Вон какая царица морская, море ей по колено.

– Пожалуйста, не надо таскать мне эти дурацкие гербарии, – высокомерно выдала она, показывая пальчиком на мой прекрасный букет. – Тем более такими охапками, как солому бурёнке.

Подружки прыснули со смеху.

– Эй, слышишь, что хочэшь? – чуть подался в мою сторону Реваз, и в глазах его я прочитал вызов. Нехорошие глаза были, очень нехорошие. Недобрые.

Рядом с ним на столе лежала вилка, и я едва не схватил её, чтобы воткнуть куда-нибудь, куда придётся. Но сдержался. Какие же эти мужики жуткие собственники, да? Внешне я сохранял спокойствие, но внутри у меня всё кипело. Клокотало, можно сказать.

– От тебя, ничего. Кушай, выпивай, будь моим гостем, но и приличия не забывай, конечно.

Он вскочил, сделал грудь колесом, свирепо-серьёзную рожу и как бы начал поддавливать.

– Пожалуйста, – не очень трезвым, но безапелляционным тоном заявила моя, так сказать, невеста. – Уходи. Между нами всё кончено. Я не хочу тебя видеть.

– Да вы нарезались, ваше благородие, – покачал я головой.

Девчонки попадали со смеху. Реваз протянул руку и положил мне на плечо, а Элла, почувствовав себя вдруг уязвлённой, будто это над ней смеялись, капризно добавила:

– Пошёл вон! Не приближайся ко мне больше.

– Руку убери, – тихонько сказал я.

– Ты чё, не слышал, тебе девушка сказала «пошёл вон»!

– Руку, – медленно повторил я, – убери.

– Пошёл вон! – повторила Элла.

Пипец какой-то. Надо было вытаскивать её отсюда и везти домой. Но криков и пьяных воплей избежать не удалось бы, это точно.

– Тебе объяснить? – начал заводиться грузин и пока ещё легонько, но ткнул меня этой своей рукой в плечо. – Я тебя сейчас…

– Реваз! – пьяненько приказала Элла и подружки снова засмеялись. – Не трогай его! Я тебе не разрешаю! Пусть идёт!

Вот же швабра… Я покачал головой и с размаху сунул цветы в руки Ревазу.

– Держи, кацо, перепродашь завтра. Чего добру пропадать.

– Э-э-э! – заревел он, бросаясь на меня и рассыпая цветы по полу.

Красиво получилось, эффектно.

– Реваз! – снова закричала Элла.

– Ты рот закрой! – рявкнул он. – А ты покойник уже, ты понял меня?!

Я ничего не ответил, повернулся и медленно пошёл на выход. Зашибись. Хорошо, что сейчас, а не через десять лет счастливого брака. Я вышел из кафе, сбежал по ступенькам крылечка и направился к таксофону на углу. Уходить я не собирался, зашёл в кабину и встал так, чтобы видеть выход из кафе.

Я достал двушку, бросил в прорезь автомата, покрутил диск и стал ждать.

– Алло…

– Яков Михайлович, здравствуйте.

– А-а-а, явился, – протянул он.

– Являются сами знаете, кто. Но не об этом. Тут вот какое дело. Пришлите, пожалуйста парней трёх-четырёх к кафе «Лира». Боюсь может помощь понадобиться.

– Ты влип что ли куда?

– Можете подстраховать? Я потом объясню. Троих достаточно будет.