Текст книги "Мертвец (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Расторгуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 14 Берт IV

Колонна шла на восток. Заключённые, позвякивая цепями, медленно и монотонно шагали по направлению к своему последнему пристанищу – рудникам, запрятанным среди горных склонов Восточного хребта. Первые несколько дней дорога петляла по лесам среди холмов и болот. Стража гнала людей почти без остановок, позволяя отдохнуть только днём во время кормёжки. Водянистая похлёбка, которую приходилось есть будущим каторжникам, едва могла утолить голод, и почти не давала сил, и к ночи люди полностью выматывались. А рано утром их вновь поднимали по команде и вели дальше. Шагая в череде сгорбленных спин, Берт больше всего на свете хотел сбросить железо оков, висящее бессмысленным грузом на руках и ногах. Оно натирало запястья и щиколотки, добавляя лишних тягот на и без того нелёгком пути.

Люди из деревень, через которые пролегала дорога, с опаской косились на измученных арестантов. В такие минуты тоска по прошлой жизни, по родному дому и односельчанам особенно сильно теребила душу. Берт понимал, что больше никогда не ощутит уют домашнего очага, не встанет за плуг, бороздящий влажную, весеннюю землю, не возьмёт в руки колосья собранного хлеба. Несмотря на всю тяжесть полевых работ, сейчас даже они представлялись чуть ли не самым счастливым временем в жизни молодого серва.

Колонна сделала продолжительный привал рядом с пограничным деревянным укреплением. За фортом начинались ничейные земли и горы – горы, к которым Берт впервые подошёл так близко. Эти чудовищные громады, пронзающие облака, вызывали у обитателя равнин восхищение, смешанное с подобием суеверного страха.

Здесь арестантов нагнала большая группа всадников. Одетые в блестящую броню, они проскакали в ворота крепости, даже не обратив внимания на расположившихся у дороги каторжников. Возглавлял отряд статный пожилой воин с орлиным носом и грозным взглядом. Пурпурная попона покрывала его лошадь. Берт содрогнулся, встретившись на миг глазами с этим человеком. Конвоиры заставили отдыхавших заключённых встать и склониться перед проезжающими катафрактами.

«Это сам граф Нортбриджский», – пронёсся шёпот среди заключённых.

А потом дорога повела через горы, и только тут Берт понял, как легко было прежде. Первый подъём занял несколько часов. Временами серпантин терялся в хвойных лесах, растущих на склонах, а порой пролегал над обрывистыми уступами, и тогда от высоты захватывало дух. Берт ощущал себя букашкой среди каменистых массивов, окружавших его со всех сторон. Слышанные прежде рассказы о горах и собственные фантазии блекли на фоне представших сейчас перед глазами видов.

Взобравшись на перевал, колонна вошла в гряду облаков, и Берт очутился в плотной белой пелене, застилавшей всё перед глазами. Тут заключённым дали немного отдохнуть, а затем погнали дальше. Первые впечатления померкли очень быстро под тяжестью монотонного восхождения. Восхищение прошло, и Берт теперь видел лишь крутую каменистую дорогу, гравий под ногами, который разбивал и без того хлипкую обувь, да понурые спины впередиидущих. В ушах стоял звон цепей, не позволяя ни на секунду забыть об удручающем положении, в котором находились все эти люди.

С самого первого дня Берт и Эмет держались рядом со Снеллом и его компанией, и так получилось, что в колонне они тоже оказались вместе – Берта не могло это не радовать. В дороге почти не разговаривали: конвоиры не одобряли болтовню среди каторжников. Лишь во время отдыха удавалось перекинуться парой слов.

А вот с Маном Берт не пересекался с тех пор, как их разделили по камерам, да и сейчас бывший приятель плёлся в хвосте колонны и не мозолил глаза. Для Берта этот человек практически перестал существовать, лишь временами, когда накатывала обида, парень снова и снова в мыслях клял его за доставленные проблемы.

***

Самым тяжёлым выдался третий день пути через горы. Колонна свернула с главной дороги и теперь люди ковыляли по узкой, извилистой тропе, где едва могли разъехаться две телеги. Останавливались чаще, чем на равнинах, но даже это не делало переход легче. После обеда заключённые продолжили взбираться на очередной перевал, которым, казалось, не было конца края. Рядом с Бертом шёл Тэлор, а Снелл, Эмет и Ульв шагали следом. Снелл прихрамывал – вчера на спуске он потянул лодыжку. Но хуже всех приходилось Эмету – сын виллана не привык к серьёзным физическим нагрузкам и теперь постоянно спотыкался и тормозил остальных. Впрочем, не он один – люди сдавали, многие волочили ноги из последних сил.

Вот и теперь, не успев тронуться с места, Эмет стал выбиваться из ритма.

– Камень в сапог попал! – выругался он.

– Давай, давай, не задерживаемся! – крикнул конвоир, проскакавший рядом. Хлыст просвистел над головами и задел Эмета, от чего тот ойкнул и заторопился вперёд. Берт обернулся, встретив насупленное лицо сына виллана.

– Нечего тормозить! – крикнул кто-то из заключённых сзади. – Это пухлый что ли опять еле ногами шевелит?

Голос принадлежал Ломтю, он и его дружки шли несколькими рядами далее. В дороге проблем с ними не возникало, лишь пару раз Ломоть и Снелл огрызались друг на друга. Эмета бандит прозвал пухлым за полную отъевшуюся физиономию, которая, впрочем, изрядно похудела в последние дни.

– Держитесь, – подбодрил Снелл, – слышал, осталось недолго, скоро придём.

– Было бы куда, – вздохнул Берт, – всё равно ж смерть впереди.

– Жизнь всегда движется к смерти, – рассудил Тэлор. – Стоит ли об этом думать?

– Верно, – подтвердил Снелл, – главное – не сдаваться, а там что-нибудь сообразим.

Берт, как и все здесь, изрядно вымотался, но держался, как мог и продолжал идти – продолжал неосознанно, инстинктивно цепляться за хрупкую соломинку. Ужасно болели кровавые мозоли, а ноги порой сводила судорога. Но слабаком тут быть нельзя – Берт это хорошо понимал. Жажда жизни побуждала людей бороться, даже если эта борьба всего лишь оттягивала неизбежный конец. Но у некоторых, вроде Снелла, всё же имелись какие-то надежды.

Снеллу и самому приходилось не сладко – Берт видел это. Но как бы тяжело ему ни было, этот заключённый старался внушать оптимизм окружающим, подбадривая и помогая, чем мог. А вот Берта надежда временами оставляла, ему начинало казаться, что Снелл говорит глупости – всё равно никто не выживет, как не выжили сотни и тысячи тех, кто попадал на рудники прежде.

Начался спуск, но и теперь проще не стало. Болели колени, а гравий порой осыпался и выскальзывал из-под ног. Один из всадников на повороте еле удержал лошадь от падения и круто выругался.

– Ты там цел? – спросил солдат, едущий за ним.

– Проклятые горы! – негодовал тот. – Тут только и думаешь, как не сорваться! А ещё за этими наблюдай постоянно!

И действительно, всадникам приходилось едва ли ни труднее, чем заключённым: надо было постоянно сдерживать лошадей на крутых спусках и внимательно следить, чтобы они не подвернули ногу, наступив на разбросанные повсюду камни. А ещё труднее приходилось возницам из обоза, волочащегося позади колонны: гружёные телеги требовали особого искусства управления упряжью на крутых серпантинах.

И вот снова начался подъём. Тропа поползла сквозь сосновые леса, извиваясь змеёй по косогору. Колонна останавливалась всё чаще: то тут, то там постоянно возникали проблемы и заминки. Несколько обессилевших заключённых пришлось вытащить из сцепки и посадить на повозки. Берт видел, как мимо проносили одного с окровавленной ногой – бедняга умудрился порезать ступню острым камнем. Стражники спорили, что с ним делать.

– Эх, только лишний груз для обозников, – вздохнул одни из них.

– Наше дело довезти, – твердил другой, – а как дальше быть, на руднике разберутся.

– Это ещё ерунда, – заметил третий, – позапрошлый раз десять человек не дошло.

– А тут постоянно кто-то не доходит, – ворчал первый, – горы, будто плату берут, чтобы нас пропустить. Удивительно, что в этот раз ещё не сдох ни один.

Следующая остановка произошла уже высоко в горах, и снова заключённые начали перешёптываться, гадая, что произошло.

– Какой-то старик дух испустил, – передали с задних рядов.

Этот перевал оказался самым высоким из всех пройденных, и когда на него взобрались, перед Бертом предстала удивительная картина: в обе стороны тянулась гряда с покрытыми снежными шапками вершинами, а в долинах между гор, зеленели леса.

– Красиво тут, – вырвалось у Берт, на что Ульв скептически усмехнулся:

– Хорошо, что нравится: как-никак, остаток жизни провести здесь придётся. А лично мне больше по душе внизу.

На перевале было холодно. На равнины уже пришло весеннее тепло, а здесь, среди гор, гуляли пронизывающие ветра, и местами, особенно там, куда редко заглядывали солнечные лучи, лежали снежные сугробы. Если внизу в тёплом плаще и котте, которые Берт не снимал с момента поимки лесничими, становилось уже жарко, тот тут даже они не помогали от яростных порывов холодного ветра, задувающих под одежду.

Объявили привал, и, наконец, Берт мог дать отдых измученным ногам и насладиться минутами покоя. Он снял башмаки: носки давно порвались, и ступни покрывали отвратительного вида мозоли, парень вытянул ноги, подставляя их холоду и чувствуя временное облегчение.

Крики горных орлов наполняли тишину. Большая хищная птица кружила совсем недалеко от места стоянки. Берт с завистью смотрел на парящих в небе пернатых. Они были свободны и с вершин своего полёта с презрением смотрели на человеческие тяготы. «Если б только отрастить крылья и улететь отсюда!» – с горечью подумал Берт.

– После смерти будем так же парить над миром, как эти орлы, – задумчиво произнёс Снелл, провожая взглядом гордую птицу

– Мобады обещают адские муки за наши преступления, – сказал чернобородый Тэлор, – но кто знает…

– Нас всех ждёт обитель бога смерти, – возразил светловолосый каторжник Ульв. Он говорил спокойно и размеренно, по привычке поглаживая длинные усы, – там темнота и больше ничего нет. Только погибшие на поле боя попадут в Пиршественный Зал бога Гамалдальва. Но мы-то умрём не на поле боя.

– Мрачные у вас верования, – заметил Снелл.

– Какие есть, – развёл руками Ульв.

– Не волнуйтесь, когда вас сбросят со скалы, станете свободными, как птицы. Даже полетать получится! – вставил сидящий неподалёку весёлый бугай и басовито хохотнул. – Правда, недолго.

Звали его Эд – Берт ещё не видел более беззаботного и оптимистично настроенного заключённого. Здоровяку, казалось, были совершенно ни по чём тяготы пути и ожидавшая впереди каторга, шагал он бодро, а на привалах постоянно шутил и подтрунивал над собратьями по несчастью. Эд обладал массивным торсом, короткими конечностями и широкими лапищами, величиной с две ладони Берта. Оба уха у него отсутствовали: громила не первый раз попадался за мелкое воровство, а когда больше не осталось ушей, его сослали на рудник. Берту шутки здоровяка не казались смешными, скорее наоборот, они навевали грустные мысли, но вот со Снеллом Эд сдружился быстро, они сразу пришлись друг другу по душе: оба не унывали и смотрели с надеждой в будущее. А потому здоровяк Эд с первого дня пути прочно обосновался в компании Снелла и на каждом привале развлекал парней своими, как казалось Берту, неуместными остротами и глупой болтовнёй.

И снова конвоиры подняли заключённых и погнали дальше. Впереди ждал очередной выматывающий спуск. Солнце клонилось к закату, но прежде чем наступит ночь, заключённым ещё предстоит пройти несколько миль, которые покажутся бесконечными.

– Пошевеливаемся, осталось немного! Завтра будем на месте, – подбадривали конвоиры, и людей это воодушевило. Арестанты оживились, будто их не ждали впереди пожизненные изнурительные работы и смерть в шахтах. Они надеялись на отдых после долгого пути, да на крышу над головой – так мало оказалось нужно, чтобы заставить несчастных воспрянуть духом.

Колонна двигалась по одному из самых сложных участков: справа гора, поросшая редким кустарником, уходила в небо, а слева тянулась пропасть, в которую даже смотреть было страшно. Люди инстинктивно держались подальше от края обрыва.

– И кто додумался проложить здесь дорогу? – воскликнул Тэлор, косясь на пропасть, разверзшуюся в нескольких шагах от него, – тут и убиться недолго.

Берт тоже не чувствовал себя в безопасности и желал сейчас только одного: поскорее пройти это неприятное место.

– Ты это слышишь? – вдруг спросил его Тэлор.

– Что?

– Шум какой-то.

До Берта действительно донёсся глухой, отдалённый рёв, будто исходящий из самых недр земли, а дорога начала слегка подрагивать. Заметили это и остальные.

– Землетрясение, – пояснил Снелл, – в горах такое бывает. Ерунда.

Берт много раз слышал о землетрясениях, разрушающих города и замки, но сам пока что являлся свидетелем только одного, во время которого у соседа, Гаста Толстого, завалился сарай из подопревших досок.

Поначалу чувствовалась лишь мелкая дрожь под ногами, но постепенно толчки стали усиливаться, и вскоре со склона горы посыпались камни. Довольно крупный булыжник ударил по голове одного из идущих впереди арестантов, и тот свалился на дорогу, на его белом чепце выступило кровавое пятно. Люди начали ругаться, лошади беспокойно заржали, а камни продолжали падать, травмируя заключённых. Берта охватил ужас, он весь сжался и закрыл голову руками, стараясь защититься от сыплющегося сверху смертоносного града. То там, то здесь раздавались болезненные возгласы.

Конвоиры приказали остановиться, арестанты припали к земле. Гора тряслась всё сильнее, а сверху доносился быстро нарастающий гул.

– Что это? – вырвалось у Берта, и он взглянул вверх. Со склона спускалась лавина: туча пыли с огромной скоростью неслась на людей. Впереди на дороге заметалась лошадь. Всадник изо всех сил старался удержать животное, но летящий на бешеной скорости обломок скалы ударил ей в бок, и животное полетело в обрыв, увлекая за собой человека. Позади раздались панические вопли, а хруст ломающихся досок возвестил о том, что вниз посыпались телеги из обоза. В следующий миг дорогу накрыли клубы пыли, и уже ничего нельзя было разглядеть. Крики людей и лошадиное ржание потонули в диком грохоте.

Пролетающий камень больно ударил Берта по тыльной стороне ладони, которой он закрыл голову. Совсем рядом падали валуны, грозящие в любой миг раздавить молодого заключённого, и он беспомощно прижался к склону горы. Взглянув вперёд, Берт обнаружил, что там, где минуту назад пролегала дорога и толпились арестанты, ничего не стало. Парень ощутил резкий рывок, и что-то со страшной силой поволокло его вперёд. Он не успел опомниться, как уже лежал на самом краю пропасти. Часть дороги обвалилась, и теперь вместо неё зияла бездна, а над ней болтался обрывок цепи, соединявшей между собой заключённые. Берт ошарашено уставился вниз, пытаясь сообразить, что произошло.

– Чего рот разину? – послышался за спиной басовитый окрик, и в следующий момент парня оттащили от края – это был здоровяк Эд.

Грохот стих, но пыль стояла столбом, и видеть, что творится вокруг, не представлялось возможным. Воздух наполняли голоса людей: кто-то кого-то звал, кто-то стонал и выл от боли.

– Да ты в рубашке родился! – воскликнул Эд. – Ещё миг, и оказался бы там внизу. Цепь оборвалась прямо перед носом! Впрочем, если б не оборвалась – все нам хана.

Только теперь Берт в полной мере осознал случившееся.

Камни перестали падать, пыль постепенно рассеялась, и перед оставшимися в живых предстало ужасающее зрелище. Дорога впереди исчезла, часть её обвалилась в пропасть, а часть засыпало валунами вперемешку с деревьями, кустарником и кусками почвы, сошедшими вместе с оползнем, который унёс жизни более трети всех арестантов и нескольких конвоиров.

Берт обернулся назад: среди куч щебня и осколков породы лежали несколько мёртвых заключённых. Живым тоже пришлось не сладко. Одному куском глыбы придавило ноги, и он, не прекращая, кричал, ещё несколько человек стонали, держась за сломанные рёбра, руки и ноги. Уцелевшие пытались им помочь. Всё и вся покрывал толстый слой пыли. Из всех лошадей остались только две: одна с раздробленным коленом, другая с торчащим из спины позвоночником. Остальные попадали в обрыв. Несколько телег ещё стояли на дороге: возницы вовремя успели разрезать упряжь, и испуганные животные не утащили их за собой.

Берт попробовал пошевелить ушибленной кистью: она распухла и кровоточила, из-за повреждённых связок было больно двигать пальцами. На плечах и предплечьях образовались несколько синяков, но он их даже не заметил. Да и остальным досталось: Снеллу мелкий камень разбил скулу, Эмет потирал ушибленную голову, Тэлор и Эд осматривали ссадины на руках. Только Ульву повезло – его не задело. Берт заметил Ломтя. Сам бандит выглядел вполне сносно, но вот одному из его товарищей не поздоровилось: тот лежал неподвижно на боку с вытаращенными глазами и окровавленной головой. Некогда живой человек теперь стал кучей грязного тряпья и дохлой плоти. Берту показалось, что глаза покойника следят за ним, и он отвернулся.

– Сегодня Всевидящий на нашей стороне, – проговорил Снелл, оправившись от шока.

– Нас всех чуть не убило! – Эмет никак не мог придти в себя, он сидел на дороге и отупевшим взглядом смотрел по сторонам.

– Да, парни, нам повезло, – Тэлор поднялся с земли, – А может, повезло тем, кого Всевидящий соблаговолил сегодня забрать отсюда – это, как посмотреть. Но пожить нам ещё придётся.

– Их забрал бог смерти в вечную тьму, – возразил Ульв. – Им не повезло!

Когда люди пришли в себя и перевязали раны кусками одежды и другим подручным тряпьём, а мёртвые и покалеченные были раскованы и сложены рядом с телегами, конвоиры приказали всем, кто способен стоять на ногах, взять из повозок инструменты и начать разгребать груды камней впереди. Пешком обойти обрушенный участок дороги не составляло большого труда, но вот для обоза путь оказался закрыт. Пара конвоиров отправилась на рудник за подмогой, а заключённые принялись махать кирками и лопатами, расчищая завалы. Берт через боль взял в руки кайло и пошёл работать вместе со всеми – ничего другого не оставалось. Краем глаза он заметил Мана, который трудился рядом.

– Ну и срань, – бормотал тот, – подумать только, чуть не засыпало проклятым оползнем!

– И не говори, – поддакнул Берт: он оказался настолько погружён в произошедшее, что полностью забыл об обиде.

– Представляешь, сижу я такой, и тут рядом глыба пролетела, а телега с лошадью – прямо в обрыв! Никогда так не боялся! Как нас не засыпало, просто ума не приложу. Тебя не задело?

– По руке камень попал, – Берт продемонстрировал травму.

– А мне по спине прилетело. Ну да ладно, кому-то хуже пришлось.

Берт, наконец, вспомнил, что затаил на Мана смертельную обиду, но оказалось слишком поздно.

– Слушай, – Ман перестал махать киркой и посмотрел на приятеля. – Я думал обо всём. Знаешь, я виноват. Серьёзно. Зря подначивал тебя тогда. Если б не пошли, всё было бы хорошо. Извини, а? И то, что тебя тогда в Блэкхилле подкалывал… Не хотел я, но, понимаешь, сам тогда от досады на стену лез. Вот и ляпнул, не подумав.

Берт, насупившись, промолчал.

– Да, я сволочь, признаю, но и ты мне тоже по морде съездил, верно? И что теперь, вечно дуться друг на друга? Может, всё же мир?

– Пусть будет мир, – вздохнул Берт.

– А я тут башмаки новые урвал, – похвастался Ман, – неплохие. С покойник, правда…

На горы опускалась ночь. Заключённые прекратили работу и собрались рядом с повозками. Чистый, безоблачный купол неба над головами заблестел россыпью звёзд. Люди устроились прямо на дороге – на узкой кромке над бездной. Берт содрогался от одной мысли о близости ущелья, в котором теперь покоятся десятки людей. Ветер задувал нещадно, и молодой арестант поплотнее запахнул плащ. В темноте совсем рядом раздавались стоны и всхлипы нескольких покалеченных арестантов.

Уже начала наваливаться дрёма, когда вдали послышались голоса. По ту сторону провала заплясал свет переносных фонарей.

– Есть кто живой? – крикнул оттуда человек. – Помощь пришла!

Глава 15 Ардван IV

– Полдень, а их всё нет, – заметил Ардван. – Невежливо так поступать.

– Зря вы согласились на встречу, милорд, – произнёс комендант крепости – полный человек с пропитым лицом. – А если тёмные решили заманить вас в ловушку? Если они нападут, тут слишком мало людей, чтобы вас защитить.

– Золото им нужно больше, чем война, – успокоил коменданта граф. – Не нападут. Не сейчас, по крайней мере.

Ардван и ещё несколько человек сидели в главной комнате пограничного острога у подножья гор. Именно здесь, рядом с нейтральными территориями, лорду предстояло встретиться с одним из правителей тёмных и обсудить важные вопросы, которые уже давно являлись предметом разногласий между двумя народами.

Маленькая деревянная крепость, расположенная на берегу мелководной речушки, не предназначалась для длительного сидения в осаде и служила главным образом для защиты от бандитских отрядов. В случае же вторжения армии противника гарнизон должен был ненадолго задержать её и разослать гонцов с предупреждением об опасности.

Здесь пролегал один из немногих трактов, соединяющих мир людей и мир тёмных. Тем не менее, область эта до недавнего времени считалась самой спокойной в королевстве: деревни в округе являлись редкостью, как и бандиты, которым здесь нечем было поживиться, а тёмные никогда не пересекали Восточный хребет. Купцы не часто водили здесь караваны: основной торговый маршрут в земли тёмных пролегал южнее. Только в последние пару лет через пограничный форт стали регулярно ходить по этапу каторжники, и на дороге начали попадаться беглые. Да и то не часто – большинство их отлавливали разъезды в горах. Крепость находилась не в лучшем состоянии: брёвна в ограде покосились, а большинство хозяйственных построек стояли заброшенными. Форт был рассчитан на сорок человек гарнизона, но до недавнего времени здесь проживали пять-десять солдат, которые, как полагал граф, занимались лишь беспробудным пьянством.

Но последние события потребовали усиления гарнизона, и Ардван, приехав сюда два дня назад, привёл пару десятков наёмников, а так же распорядился согнать из ближайших деревень сервов для ремонта и расширения укреплений. Сейчас во дворе вовсю кипела работа.

Вместе с графом прибыли мобад-канцлер Гуштесп – один из немногих в Нортбридже, кто хорошо понимал язык тёмных, – и десяток дружинников-катафрактов в сопровождении оруженосцев и кнехтов. Общий зал бревенчатого донжона являлся и трапезной, и оружейной, и местом ночлега солдат. Вдоль стен располагались копья, алебарды, луки и прочее снаряжение, а в центре, между столами дымил очаг, из которого доносился аппетитный запах готовящейся дичи. Но сейчас людям было не до еды: предстояла важная дипломатическая встреча, которая должна решить судьбу графства. Вот только другая сторона не торопилась, заставляя собравшихся нервничать.

Особенно переживал комендант. Он служил в крепости почти десять лет, но лишь сейчас на горизонте забрезжила реальная опасность. Солдат пытался не выдать беспокойства перед знатными воинами, дабы те не сочли его трусом, но от Ардвана не укрылось ничего. Граф подумывал отправить старого служаку на покой, а взамен назначить кого-то из коленопреклонённых.

– Эти тёмные – дикари, – рассуждал молодой дружинник сэр Эдмунд, – только и могут деревни разорять. Думаю, они не решаться воевать с нами. А если осмелятся, что они сделают против пары сотен катафрактов?

– Ты слишком самоуверен, – укоризненно покачал головой граф. – Я видел тёмных, у них хорошая конница: каждый их мужчина и многие женщины с детства обучены ездить верхом и владеть луком. А ещё, говорят, они переняли от людей с востока трубы, стреляющие огнём. Да и вообще, мы о тёмных не знаем почти ничего. Если нападут, придётся повозиться.

– Неужели торговцы не приносят сведений? – удивился сэр Эдмунд.

– Торговцев не пускают вглубь земель, а особо настырных казнят за шпионаж.

Наконец, спустя час от условленного времени, дозорные сообщили о приближении конного отряда. Выйдя во двор, граф, канцлер и комендант с парой солдат поднялись на башню. По дороге в направлении острога действительно скакала группа воинов. Они только что выехали из леса на противоположном берегу и остановились на недосягаемом для стрел расстоянии. Один из тёмных подскакал ближе к берегу и что-то крикнул на своём языке.

– Приглашает на переговоры, милорд, – перевёл мобад-канцлер.

Не медля ни минуты, Ардван и Гуштэсп в сопровождении катафрактов, оруженосцев и кнехтов выехали за ворота и направились к тёмным. Отряд выглядел весьма грозно, дабы произвести устрашающее впечатление на противника: все воины с ног до головы были облачены в броню, а лица прятались под масками шлемов. Тело Ардвана покрывала длинная кольчужная рубаха, поверх которой блестели пластины ламеллярной кирасы, а на плечах красовался тяжёлый пурпурный плащ с гербом – он ниспадал складками на круп лошади, одетой в попону такого же цвета. В руке пожилой лорд держал массивный горшкообразный шлем с навершием в виде головы хищной птицы.

Подъехав к тёмным, Ардван поприветствовал их вожака.

Учёные давно вели споры, являются ли эти существа потомками первых людей или имеют совершенно иное происхождение и не относятся к роду человеческому. Тем не менее, внешне это были почти такие же люди. Основными отличительными чертами тёмных являлись кожа пепельного цвета, высокий рост, сочетающийся с сухопарым телосложением и раскосые, ярко-жёлтые глаза. Их верховые животные походили на лошадей, отличаясь от них раздвоенными копытами, гибким, поджарым телом и острыми, вытянутыми мордами. В катувелланском наречии не существовало слова для обозначения этих зверей, на языке же тёмных их называли йрнайн. Йрнайны происходили из скалистой местности за Восточным хребтом и одинаково хорошо чувствовали себя, как в горах, так и на равнине.

Тёмные были одеты в грубые матерчатые штаны, кожаные жилеты поверх рубах с широкими рукавами и короткие кольчужные туники, самые же богатые воины отряда имели зерцальный доспех. На головах возвышались остроконечные шишаки, добавлявшие роста и без того высоким всадникам. Вооружение составляли короткие луки для верховой стрельбы, топорики и изогнутые мечи с односторонней заточкой. Небольшие круглые щиты висели у сёдел. Длинные чёрные волосы и бороды воинов заплетались в косы. Среди отряда виднелась пара женщин, которые легко можно было принять за молодых парней: многие женщины тёмных занимались военным делом наравне с мужчинами.

Одежда главы отряда отличалась пестротой разноцветных орнаментов, а в его смоляной бороде, доходящей до середины живота, и волосах блестели красные нити. Зерцальный доспех и шишак вожака украшала тонкая, искусная гравировка с позолотой. Два топора, заткнутые за пояс, лук и колчан тоже покрывали узоры.

Для человека, встретившего тёмных впервые, их вид мог показаться пугающим. Многие даже полагали, что это демоны, вышедшие из преисподней – именно таковыми они представлялись по народным сказаниям. Даже Ардван обратил внимание, сколь зловеще выглядят их жёлтые раскосые глаза на серых лицах. Но он тут же напомнил себе, что тёмные, как и люди, легко умирают от стрелы, копья или меча.

Ардван и вожак тёмных спешились и отошли на некоторое расстояние от своей охраны. За графом следовали Гуштэсп и сэр Эдмунд, с тёмным – один из его бойцов. Добравшись до одиноко стоящей разлапистой сосны, все пятеро присели на землю в тени её ветвей. Вожак начал долгую речь.

– Его зовут Айерн из древнего рода Аарт, – перевёл Гуштесп, а затем слово в слово повторил все титулы вожака, из которых становилось ясно, что этот тёмный – важный князь, и ему принадлежит множество земель по ту сторону гор.

Граф тоже представился.

– Зачем ты хотел меня видеть? – спросил Ардван.

– Айерн возмущён вторжением людей на нейтральную территорию и строительством шахт в горах, – перевёл канцлер ответ тёмного, – он требует пять рудников, которые находятся ближе всего к землям его народа.

– Но почему я должен отдавать рудники? – возразил Ардван. – Это мы нашли золото, и мы посылали людей строить дороги и рыть шахты. А вы живёте столетиями на этой земле и не приложили ни капли усилий, чтобы разведать полезную руду у себя под боком.

Когда Гуштесп перевёл слова графа, тёмный метнул на того полный гнева взгляд и пренебрежительно фыркнул.

– Айерн утверждает, – перевёл мобад последующую тираду, – что это нейтральные горы, и никто не имеет право посягать на них – так гласит обычай.Князь весьма зол, милорд, в его глазах люди поступили бесчестно.

– Бесчестно – требовать то, что вам не принадлежит, – спокойно ответил Ардван. – Бесчестно тайно посылать головорезов грабить и убивать беззащитных земледельцев. Древний обычай – это хорошо, но мир не стоит на месте. А вы вместо того, чтобы сразу решить вопрос, два года ждали, пока отстроятся рудники, и только теперь заявляете претензии и выставляете требования. Но почему? Хотите придти на всё готовое?

Князь вёл себя слишком импульсивно и надменно. Ардван видел, что Айерн несдержан, да ещё, судя по всему, жаден: о священности нейтральных гор тот завёл речь лишь в качестве предлога забрать золотые прииски. Но уступить не мог – слишком важны были рудники для графства, да и не позволяли честь и достоинство лорда добровольно отдать врагу собственное имущество.

Ответ князя звучал грозно.

– Айерн полагает, шахты должны стать платой за нарушение нами границ нейтральных земель, – перевёл Гуштэсп. – Князь предрекает гнев богов в случае, если вы продолжите упорствовать.

Бровь Ардвана приподнялась, демонстрируя лёгкое удивление. Похоже, тёмный перешёл к угрозам.

– Не стану возражать, если решите построить собственные шахты в Восточных горах, – голос графа звучал по-прежнему властно и спокойно. – Места хватит на всех. Это не помешает обычаю: хребет продолжит оставаться нейтральной территорией, не принадлежащей никому, просто каждая сторона будет держать там свои прииски. Но мои рудники останутся при мне – посягать на них ты не имеешь никакого права.

Ардван понимал, решение это временное: рано или поздно жадность заставит схлестнуться катувелланских лордов и тёмных за единоличное обладание золотоносными горами, но в данный момент только оно могло обезопасить восточную границу графства. Однако Айерн оставался непреклонен: князь во что бы то ни стало желал прибрать к рукам пять шахт. «До чего ж упёртый ублюдок, – злился Ардван, – неужели у него нет ни капли благоразумия?»

– Это моё последнее слово, – заявил граф, – советую хорошо его обдумать, прежде чем решишься пойти на дальнейшие шаги. Неизвестно, окажутся ли ваши боги сильнее нашего. Я предлагаю справедливое решение для нас обоих.