Текст книги "Мертвец (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Расторгуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Монтан уловил угрожающие нотки.

– Вам нужны вещи и деньги? Берите, что хотите, – он лёгким жестом указал на дары.

Мужчины переглянулись:

– Он что, серьёзно? – буркнул Неокл.

– Мы премного благодарны за такую щедрость, но значит ли это согласие?

– Подай мне еды, – внезапно приказал Монтан, обращаясь к Феокриту, – а потом сядьте там, – он ткнул пальцем на скалы неподалёку.

Оба человека снова переглянулись. Неокл хотел возмутиться, но спутник жестом запретил ему.

– Как пожелает господин, – Феокрит растянул рот в подобии улыбки, демонстрируя недостаток зубов, и вскоре перед юным целителем появились несколько жареных рыб, кусок хлеба и бутыль вина.

Монтан понял, что за люди перед ним, но это его нисколько не смутило. Он решил: если новые знакомые не будут чрезмерно назойливыми, то могут пригодиться, чтобы отгонять надоевшую толпу, носить поклажу и заниматься другими незначительными делами.

А два бандита, забрав оставшиеся еду, вещи и деньги, отошли в указанном направлении, уселись на песке и начали делить добычу, о чём-то бурно споря.

Монтан пытался забыть о событиях сегодняшнего дня и погрузить сознание в состояние покоя. Долго не получалось: мешала червоточина тревоги, зародившаяся глубоко внутри. Было ли дело в двух непрошеных помощниках или в большом скоплении людей, требующих исцеления, а может, в том, что стало сложнее заниматься привычным ремеслом – этого Монтан не знал.

Глава 7 Берт III

Вдали на вершине холма показались башни замка Нортбридж. Солнечные лучи временами пробивались сквозь рванину туч и падали на высокие стены крепости, заставляя сверкать белизной серую каменную кладку. Берт заворожено смотрел на сооружение, что подавляло своей монументальностью и заставляло чувствовать благоговение перед властью, которая воздвигла его, утвердившись здесь раз и навсегда. Крепость эта не сулила заключённым ничего хорошего: там ждали новая темница и скорая отправка на рудники, где Берту предстояло провести остаток дней.

Дорога петляла по неровной, лесистой местности, и замок то пропадал за холмами и деревьями, то вновь маячил перед взором неизбежностью грядущего.

Наконец, впереди стали видны стены города, расположенного у подножья замкового холма, и отдельно стоящие домики предместий. И тут Берта объял страх: на подступах к Нортбриджу вдоль дороги всё было сплошь утыкано виселицами и кольями, и мёртвые тела чернели на ветру мешками смердящего мяса – они безучастно поскрипывали в петлях или сиротливо торчали над землёй, насаженные на толстые заострённые брёвна. Собаки бегали вокруг и обгладывали ноги покойников, и небо пестрело воронами, разжиревшими от человеческой плоти. Берт понял, что многие тела изуродованы ещё до казни: у кого-то отсутствовали конечности, у многих женщин были отрезаны груди, а у мужчин – отсечены половые органы.

Один из посаженных на кол пошевелился: бедняга находился ещё в сознании. Берт подскочил от неожиданность и отвернулся. Взгляд его упал на лицо повешенной девушки, искажённое предсмертной агонией. Глаза выели птицы, и теперь вместо них на мир таращились пустые гниющие дыры. Молодой заключённый ужаснулся, подумав о том, сколько страданий, унижений и нечеловеческой боли она вынесла. А сколько пришлось пережить этим людям, прошедшим через пыточные камеры, просто не умещалось в голове: в черепной коробке было слишком тесно от переизбытка эмоций и мыслей. «И за что? – думал Берт. – За что можно обречь людей на такие муки?» Его чуть не стошнило, и он уткнул глаза в пол. Тело била дрожь.

Зрелище потрясло не только заключённых, стражники тоже нервно озирались по сторонам.

– «Свободные», – прокомментировал Даг, – незавидную участь им приготовил наш достопочтенный граф.

– В преисподней с проклятыми палачами сделаю то же самое, – злобно пробурчал Тило, – в Книге это ясно сказано.

– Смотрите, что бывает с теми, кто противится власти лордов! – обернулся к заключённым командир конвоя. – Это в назидание недоумкам, вроде вас, чтобы руку было неповадно на господ поднимать.

– Запугать нас хотят, – прошептал Даг, и Берт понял, что запуган до предела. Он вздохнул с облегчением, когда висельники остались позади, а вдоль дороги потянулись пригородные дома.

Как только колонна миновали крепостные ворота, Берт очутился в грязной, многолюдной тесноте городских улиц. Прохожие злобно смотрели на арестантов в клетках, плевались в них и осыпали проклятиями. Продравшись сквозь сутолоку, процессия выехала на главную площадь. Здесь находился городской храм. Берт был угнетён этим тяжеловесным сооружением, оно нависало над городом гигантскими арками, колоннами и витражами, постоянно напоминая жителям о столь же могучем и грозном божестве, обитающем в его стенах.

И снова пред взором предстали виселицы: незамысловатые деревянные конструкции сгрудились в центре площади. Теперь Берт отважился подробнее рассмотреть покойников, но кроме омерзения и страха не почувствовал ничего: разум не мог свыкнуться с мыслью, что посиневшие туши с искорёженными лицами и следами предсмертной дефекации прежде являлись людьми. Недавно они ходили, разговаривали, смеялись и грустили, а теперь их нет. То, что придавало бренным кускам плоти человеческую сущность, исчезло. Оставалось только гадать, куда. Берт верил, что эта человеческая сущность, называемая душой, попадает на Небесные Поля – именно так говорил деревенский мобад на проповеди. Вот только разбойникам, мятежникам, развратникам и прочим, кто нарушал установленный Всевидящим порядок, священнослужитель грозил муками преисподней, и сейчас Берт крепко задумался, куда же именно отправились души этих людей и зачем им дальше страдать, если они уже и без того наказаны. «Что значит быть мёртвым? – размышлял он, – Что чувствуешь, умирая? Боль? Страх? Каково это – перестать жить?» Но об этом никто поведать не мог: висельники не расскажут, что испытали, когда верёвка сдавливала шею. Берт содрогнулся при мысли о том, что скоро и ему предстоит познать естество смерти.

Город соединялся с замком посредством перекинутого через ров моста, часть которого была подъёмной. Проехав по нему и миновав первые ворота, повозки поползли по узкой каменной дороге ко вторым, что располагались выше по склону. По одну сторону воздвигалась отвесная скала, плавно переходящая в крепостную стену, по другую – крутой косогор спускался к нижним укреплениям, а затем к реке.

Двухэтажная тюрьма находилась с внутренней стороны второго кольца стен, опоясывающих замковый холм, в самой дальней от ворот части двора, который Берту показался целым городом: тут было не менее людно и шумно.

– Приехали, – печально произнёс Даг, когда телеги остановились. – Что ж, закончился наш путь.

Первыми высадили Дага и Тило – Берт не знал, куда их повели. Его же самого вместе с Маном и Эметом проводили в просторное подземное помещение, и поджилки Берта затряслись сильнее, чем когда-либо: тут находилась камера пыток. Вид окровавленных кресел, лож, дыб и инструментов, развешанных по стенам, мог заставить содрогнуться даже мужественного человека. «Зачем мы здесь?» – в панике подумал Берт, и ответа долго ждать не пришлось. Всех троих подвели к печи, из жерла которой торчали железные прутья. Пузатый палач в кожаных перчатках вытащил один из них; на раскалённом конце виднелся небольшой знак. Два стражники крепко схватили Мана.

– Э, вы что собираетесь делать? – дрожащим голосом пролепетал он.

– То же, что и с остальными каторжниками, – спокойно произнёс палач. – Не дёргайся: некрасиво получится.

Толстяк быстрым, отточенным движением приложил раскалённый конец прута ко лбу Мана, и у заключённого вырвался крик.

Схватили Эмета. Тот начал упираться:

– Вы не можете! Я свободный человек! Отпустите!

– Не дёргайся, я сказал, – палач был неумолим, – или, небось, вот на то кресло хочешь?

Он приложил клеймо ко лбу сына виллана, и очередной вопль огласил стены.

У Берта перед глазами всё плыло, когда его подтащили следом. Раскалённый кусок железа пребольно ужалил лоб, и мир пред глазами померк.

Очнулся Берт на пути к камере, его волокли под руки два солдата. В голове мутило, клеймённый лоб пылал.

– Куда их девать-то? – слышал он голос тюремщика. – Мест нет!

– Придумаешь что-нибудь, – ответил другой голос. – Этап скоро отправится, потерпят.

Берт и Эмет оказались в одной камере, а Мана увели в другую. Войдя в длинное, узкое помещение, Берт тут же окунулся в смрад немытых тел, смешанный с вонью из бадьи с фекалиями, стоящей в углу. Свет сюда поступал, как от коридорных фонарей, так и сквозь обрешечённое окошко в стене, с трудом рассеивая густой полумрак. В камере имелась пара рядов деревянных нар, расположенных вдоль стен в два яруса, на них сидели и лежали люди, по несколько человек на каждой. Но всем места не хватало, и остальные заключённые расположились прямо на полу в проходе. У всех присутствующих на лбу красовались такие же клейма, как и у Берта с Эметом. Масса людей, заполнившая всё пространство вокруг, непрерывно гудела: то тут, то там раздавался смех, кто-то громко спорил, кто-то ругался. Были и те, кто просто спал. Три десятка пар глаз сразу же устремилась на вошедших.

Берт и Эмет стояли, не понимая, куда идти.

– Нет тут мест, садитесь у входа, – недружелюбно проворчал кто-то.

Они уже хотели устроиться там же, где и стояли, втиснувшись между заключёнными, как из противоположного угла камеры раздался гнусавый голос:

– Эй, парень! Да, да, вот ты, в сапогах, давай сюда – место есть.

Человек обращался к Эмету, и Берту стало обидно, что позвали не его. Он посмотрел в ту сторону, куда направился сын виллана: в углу на нарах расположилась группа из шести человек, таких же грязных и оборванные, как все вокруг. Среди компании выделялся крупный малый с лицом, не сильно обременённой умом. Но говорил не он. Говоривший был лет сорока, нескладный, с выступающим подбородком, кривым носом и глазами навыкате. Большие жёлтые зубы ухмыляющегося рта делали физиономию ещё более отталкивающей. Судя по всему, именно он являлся лидером этой, совсем не вызывающей доверия группировки. Но Эмет без задней мысли, радуясь, что нашлось, куда приткнуться, устроился на предложенном месте. На него тут же набросились с расспросами.

– В плохую компанию попал твой приятель, – сказал человек, сидящий на ближайших нарах.

Он был старше Берта, обладал крепким телосложение и спокойным, мужественным лицом. Сразу бросалась в глаза его высокие сапоги из толстой кожи и короткая, до колен, котта с разрезами по бокам, предназначенная для верховой езды. Прежде, чем обратить внимание на Берта, мужчина о чём-то разговаривал с сидящим рядом бородачом в широкополом стёганом ватнике и светловолосым человеком нордической внешности с длинными свисающими усами.

– Почему? – не понял Берт

– Это Ломоть и его дружки – бандиты и налётчики. Они быстро его разуют.

– Думаешь?

– Как пить дать. Меня Снелл звать, кстати, – представился человек. – А тебя?

Берт назвал своё имя.

– Что ж, будем знакомы, – сказал Снелл.

Берт прислонился к стене. Он радовался тому, что нашлось с кем поболтать, поскольку разговор немного отвлекал от жжения во лбу.

– И давно ты здесь? – поинтересовался Берт у нового знакомого.

– Пара недель. Никак отправить не могут, ждут, пока в камере дышать нечем станет.

– А за что тебя сюда?

Снелл усмехнулся:

– Ерунда. Случайно попал.

– Как? – не понял Берт.

– А вот так, всякое в жизни случается. А ты, наверное, что-нибудь стащил. Я угадал?

– Не совсем. Охотился в лесу без разрешения, вот и поймали.

– Бывает. Тут не ты один такой, вон те двое, – Снелл кивнул куда-то в проход, – за то же самое попались. В деревнях с едой совсем плохо?

– Да, скоро жрать совсем нечего будет! В этом году мы уже кору начали в муку толочь. Если озимые не уродятся, страшно представить, что нас ждёт. А у меня жена и ребёнок. Первый помер, думал, хоть второй выживет. Им теперь вообще край, не знаю, что и делать.

Снелл посмотрел на Берта сочувствующе:

– Да, приятель, сейчас всем тяжело – время такое. Ты знаешь, что мир скоро накроет Тьма? А перед ней придут многие беды, – голос Снелла звучал довольно беззаботно, контрастируя с содержанием речи, – Вот, что написано в Книге Истины: «И раздерётся королевство, и придёт народ неведомый и будет глад и мор по всей земле». И посмотри, что происходит сейчас: в королевстве начинается война, голод наступил, а мор обычно следует за голодом. Вот только не понятно, что за народ явиться должен.

– Может, тёмные? – предположил Берт. – Они несколько дней назад горы перешли.

– Вот видишь, – развёл руками Снелл, – всё, как предсказано.

– И когда наступит эта Тьма? – молодой серв нахмурился.

– Да кто ж её знает? Спросил тоже. Когда наступит, тогда наступит. Что-то мне подсказывает, мы её уже не застанем.

– Да не слушай его, парень, – осклабился бородач, лицо которого заросло чёрными волосами по самые скулы, из-за чего выглядело весьма зловеще, – он у нас любит всякую чушь втирать людям.

– Ну а чем ещё заняться? – пожал плечами Снелл. – А вот ты, Тэлор, как думаешь, придёт Тьма?

– Я думаю, это басни, – грубо обрубил тот, – говорил уже.

– Тоже может быть, – согласился Снелл, а потом обратился к Берту:

– Да ты не стой, присаживайся, я подвинусь.

Собеседники умолкли, и молодой заключённый, втиснувшись на край полки рядом со Снеллом, предался боли, которая поглотила все мысли.

«Проклятое клеймо!» – ругался про себя Берт. Он внезапно осознал, что клеймо на его лице – есть печать смерти. Теперь ему, как и всем этим людям, не было пути обратно в человеческое общество, а значит, он фактически мёртв, хотя ещё ходит и дышит до поры до времени. Если прежде, до приезда сюда, остаток надежды ещё теплился в душе, то теперь любые чаяния казалась напрасными. Чувство безысходности захлестнуло с головой, захотелось плакать.

Он мрачных мыслей отвлекла возня в углу, где сидели Ломоть с товарищами и Эмет. Берт прислушался.

– Давай, давай, снимай свои сапоги. Раз уж проиграл спор, будь добр, плати, – раздавался гнусавый голос Ломтя. Другие поддакивали ему.

– Я ничего не проигрывал! – возмутился Эмет. – Это моя одежда.

– Значит, не хочешь по счетам платить? – в голосе Ломтя зазвучали угрожающие нотки.

– Ничего я тебе не должен! – не сдавался сын виллана.

Берт увидел, как здоровый малый из банды, которого кличали Бездельником, схватил парня и заломил тому руку за спину так, что тот вскрикнул.

– Сейчас посмотрим, – насмешливо проговорил Ломоть. Он резким, коротким хуком ударил Эмета в откормленный живот, и тот застонал от боли.

– А так?

Никто из заключённых не вмешивался. Никому не было дела до избиваемого, да и связываться с бандой вряд ли кто-то хотел. Берту стало жалко парня. Поначалу Эмет вызывал лишь раздражение: этот щёголь в добротной одежде имел всё, что нужно, и даже попав в темницу, мог отделаться штрафом, заплаченным богатыми родителями. Но, когда стало ясно, что богатые родители отказались его выкупать, жизнь Эмета перевернулась с ног на голову, как и жизнь Берта, когда его с Маном поймали лесничие, и молодой серв невольно проникся сочувствием к сыну богатого виллана. А теперь Эмета избивали, желая отнять последнее, что у того оставалось.

– Всё отдам, – запричитал он, – не надо, не бей больше!

– Всё, твой друг влип, – беззаботно сообщил Снелл.

– Ну нельзя же так! – возмутился Берт. – Что делать-то?

– Ладно, не переживай, сейчас разберёмся, – успокоил его Снелл, а затем крикнул бандиту:

– Слышь, Ломоть. Хватит человека мучить!

– Кто там вякнул? – обернулся Ломоть.

– Я, и что? Говорю, человека мучить переставай. Опять людей разводишь?

– Он спор проиграл, а ты сиди молчи. А то может, мне и твои сапоги в пору будут, а?

– Ну подойди, примерь, – встал в полный рост Снелл. Ещё несколько заключённых, включая светловолосого и бородача, тоже поднялись с мест, угрожающе смотря в сторону группы разбойников.

– Я-то подойду, договоришься у меня.

– Я жду. Только человека отпусти вначале.

– Ладно, вали нахрен, – Ломоть грубо вытолкнул Эмета, – иди к своим дружкам.

Вскоре сын виллана сидел рядом с Бертом и Снеллом, скорчившись от боли в животе. Берт уступил побитому сокамернику место на нарах, и сам устроился на полу.

– Таких давить надо, – злобно зыркнул в сторону разбойников чернобородый, – дашь слабину, эти псы тебя сожрут и не поперхнутся.

– В общем, будьте рядом, и никто вас не тронет, – наказал обоим новоприбывшим арестантам Снелл, – всем вместе надо держаться, понятно? А там чего-нибудь придумаем.

Берт кивнул. Решимость и оптимизм Снелла вернули надежду. Этот человек не унывал даже с клеймом на лбу, будучи приговорённым к медленной смерти в шахте, он будто имел в голове некий хитрый план или знал что-то, чего не знают другие.

Глава 8 Ардван III

Держа лошадь под узды, Ардван шёл по тропе вдоль берега Мутной реки, пока не оказался в небольшой рощице. Ветви осин с набухающими почками склонялись к самой воде, а по земле стелился ковёр из свежей зелени, пробивающейся сквозь прошлогодний сухостой. Отсюда вверх по течению виднелись широкие арки и высокие башни моста – единственной сухопутной переправы на ближайшие десятки миль.

Рядом с поваленным деревом стояла миниатюрная женская фигурка в плаще с капюшоном. Девушка издалека услышала приближение человека, и теперь настороженно вглядывалась сквозь зеленеющие ветви. Миловидное пухловатое личико выглядело напряжённым, а на лоб выбивались светлые, вьющиеся пряди, которые она то и дело поправляла. Увидев графа, девушка поспешно подбежала к нему и поклонилась.

– Зачем ты хотела встретиться, Эбба? – Ардван казался раздражённым. – Надеюсь, ты мне хочешь сообщить что-то важное?

Обычно он сам назначал встречу, если требовалась информация, но в этот раз о встрече попросила служанка.

– Простите, что побеспокоила вас, милорд, но вы сами велели сообщить сразу же, как я узнаю…

– О чём узнаешь?

– Дело касается Эстрид, милорд.

– Не надо ходить вокруг да около, говори прямо, что случилось, – нахмурился Ардван.

– Эстрид беременна, – выпалила девушка.

Брови графа на миг приподнялись, но он тут же взял эмоции под контроль.

– Ты уверена?

– Да, милорд, абсолютно. Я хорошо разбираюсь в таких вещах. Её временами начинает тошнить, предпочтения в еде постоянно меняются. А ещё… – Эбба помялась, – задержки по женской части.

– Сама-то она знает?

– Ещё нет, милорд. Как только я удостоверилась, сразу поспешила сообщить вам. Но госпожа скоро всё поймёт. Сегодня она даже хотела вызвать лекаря. Еле отговорила.

– Если потребуется лекарь, я пришлю своего. Остальных чтоб духу не было в её доме. Другие слуги о чём-то догадываются?

– Они в любом случае будут молчать, милорд.

– Хорошо. И ты держи рот на замке, поняла?

Ардван вынул из поясного кошеля золотую монету с изображением короны и протянул девушке. Та ловко схватила её и поклонилась в знак благодарности.

– Ступай, – строго произнёс граф, – возвращайся к своей госпоже, у неё не должно возникнуть вопросов по поводу твоего отсутствия.

Эбба ещё раз поклонилась и поспешно растворилась среди деревьев. Ардван быстрым шагом направился обратно, а, когда тропинка вывела на дорогу, и впереди показались дома, он накинул капюшон, вскочил на лошадь и рысью поскакал в сторону замка.

Мысли графа вертелись вокруг ребёнка, которого ждала возлюбленная. Этот ребёнок не был первым внебрачным отпрыском: у Ардвана уже имелось пара взрослых бастардов. Он, как мог, позаботился о каждом, сохранив при этом их рождение в тайне в целях их же безопасности. Теперь предстояло позаботиться и о третьем. Оставалось ещё много вопросов: родится ли ребёнок живым и здоровым, будет ли это мальчик или девочка, удастся ли защитить мать и младенца от козней недоброжелателей? И ответов ждать придётся долго. Граф получит их только после возвращения с войны, а может быть, не получит уже никогда. Ему хотелось, чтобы Эстрид была законной супругой, и их дети имели право наследования, но Ардван понимал, что это несбыточные мечты: даже, если удастся подстроить исчезновение Берхильды, простолюдинка, дочь мелкого купца, никогда не сможет стать женой лорда. Сейчас приходилось думать о другом: как защитить возлюбленную и её будущее дитя, да ещё и обеспечить им будущее в том случае, если с войны графу вернуться не суждено.

Едва оказавшись в своих покоях, Ардван тут же послал за сэром Баразом – одним из коленопреклонённых дружинников. Вскоре воин с густыми усами, придававшими лицу его особую важность, стоял посреди комнаты и внимательно смотрели на сеньора своими широко посаженными глазами, ожидая распоряжений. Сэр Бараз являлся одним из самых старых и преданных дружинников графа. С этим человеком Ардван был знаком с молодости, когда ещё совсем юный коленопреклонённый только пришёл наниматься в дружину лорда. С тех пор Сэр Бараз прошёл с графом несколько войн и участвовал во многих битвах. Сейчас он занимался тренировкой молодых бойцов и заведовал оружейными замка, а его сын являлся одним из оруженосцев графа. Даже после того, как Ардван жаловал старому дружиннику земельный надел, тот не пожелал покинуть Нортбридж и остался служить при дворе.

– У меня к тебе поручение, сэр Бараз: мне нужно, чтобы ты доставил послание, – с этими словами Ардван вытащил из шкафа запечатанный свиток и передал дружиннику.

– Хорошо, милорд, – кивнул коленопреклонённый, – послание, так послание.

– Это очень важно, я не могу его доверить слуге. Кроме того, твоё путешествие должно остаться в тайне, справишься?

– Не беспокойся, милорд, сделаем всё, как надо.

– Ты знаешь, где находится владение Кобертонов?

Дружинник утвердительно кивнул.

– Скачи туда и вручи бумагу лично барону Уриэну и только ему. Будем надеяться, ты его ещё застанешь дома. И предай вот этот кошель, – Ардван поставил на стол увесистую мошну, набитую золотом. – Только прошу, постарайся сделать так, чтобы барон согласился выполнить просьбу. И немедленно возвращайся – ты ещё понадобишься здесь.

Когда сэр Бараз вышел, граф устало опустился на стул. «Только бы успел, только бы барон не отказал», – думал он. Ардван жалел о том, что слишком долго тянул и не отправил посланца раньше, а так же о том, что нет возможности поехать самому и лично обо всём договориться.

Ардван хотел предаться раздумьям, как вдруг в покои, прихрамывая, вбежал запыхавшийся Тедгар:

– Милорд, там твой брат… Он собирается драться с сэром Орсольфом. Они готовятся к поединку, ты должен присутствовать.

– Что этот дурак опять затеял? – Ардван вскочил с места. – Ладно, иду.

Между вторым и третьим рядами стен замка, недалеко от казарм, находилась длинная, расчищенная площадка – ристалище. Тут время от времени устраивались турниры на потеху горожан и обитателей крепости. Сейчас вокруг неё собрались придворные, все они с интересом наблюдали за двумя всадниками в полном боевом облачении, гарцующими перед публикой.

Ещё издали бросалась в глаза крупная фигура Хадугаста, сверкающая на солнце чешуёй панциря. На голове этого могучего катафракта красовался конический шлем с маской в виде грозного, длиннобородого лица. Массивный конь его так же имел защиту в виде скрепленных пластин на груди и морде. В руках воин держал треугольный щит и тяжёлое копьё. Противник Хадугаста, сэр Орсольф, был полностью облачён в кольчугу, а лицо его закрывал широкий наносник конического шлема. В одной руке он тоже сжимал пику, а в другой – большой каплевидный щит. Лошадь сэра Орсольфа щеголяла в длинной зелёной в клетку попоне. На фоне верзилы Хадугаста этот коленопреклонённый казался подростком, и такая разница в массе не добавляла сэру Орсольфу шансов на победу. Оба всадника под задорные возгласы и смех собравшихся, осыпали друг друга едкими, весьма изобретательными ругательствами.

Когда Ардван и Тедгар подошли к месту схватки, люди почтительно расступились. Граф кипел от негодования, мысленно проклиная своего брата. Сэра Орсольфа он считал одним из лучших дружинников наряду с сэром Баразом. Не хотелось потерять такого бойца перед самым походом.

– Что за представление ты устроил в моём замке, сэр Хадугаст? – грозно спросил Ардван.

– Мы тебя заждались, брат. Нехорошо было бы начинать поединок без хозяина дома! – голос Хадугаста звучал, как обычно, задорно.

– Объясни, что тут происходит? Что не поделили? Если один причинил другому ущерб, я бы предпочёл, чтобы казус был разрешён в рамках суда, – Ардван стоял, уперев одну руку в бок, а другую по привычке положив на навершие меча, который сейчас хотелось самому пустить в ход против брата-скандалиста.

– Милорд, – произнёс сэр Орсольф, его глаза горели яростью, – дело касается чести. Этот подонок вознамерился обесчестить мою супругу. Позволь проучить его в поединке!

– Я так и думал. Опять ты за своё, Хадугаст? – Ардвана распирали досада и злость. – Ты, вероятно, не слышал, когда я сказал, что в этих стенах нет публичного дома?

– Слушай, Ардван, я всё понимаю, – голос из-под шлема звучал вызывающе, – но мне кажется ты стал слишком щепетильным. Это дело между двумя мужчинами, и суд тут неуместен. В суд ходят только женщины и беспомощные старики. Мужчины решают дела на поле боя!

Вмешался сэр Тедгар:

– Милорд, скорее всего, суд принудит к испытанию поединком. В таких делах бывает сложно найти однозначное решение, особенно, если нет свидетелей. Пусть лучше бьются здесь и сейчас: меньше волокиты.

– Ладно, – уступил Ардван, – пёс с вами, деритесь.

– Не волнуйся, милорд, я выбью эту жирную тушу из седла, – крикнул напоследок Орсольф.

Оба всадника разъехались, а затем, пришпорив лошадей, рванули галопом навстречу друг другу. Катафракты сгруппировались, уперлись в стремена ногами и закрылись щитами, выставив вперёд копья. Когда бойцы поравнялись друг с другом, наконечники пик сухо ударились в щиты, оба катафракта покачнулись, но смогли удержать равновесие и разъехались для повторной сшибки.

– Сэр Орсольф не упал, – прокомментировал Тедгар, – удар такого громилы, как твой брат, выдержать непросто.

– Если этот идиот, Хадугаст, покалечит одного из моих лучших дружинников, – процедил Ардван, – он у меня по гроб жизни не расплатится. Три шкуры с него спущу!

Катафракты разогнали лошадей и вновь схлестнулись. Раздался лязг железа: копьё Орсольфа скользнуло по шлему Хадугаста, а тот в свою очередь промахнулся. Огромный воин чуть не вывалился из седла, из-под маски донеслась брань. Не медля ни секунды, он снова развернул коня и нетерпеливо вонзил в бока шпоры. В это время сэр Орсольф уже мчался во весь опор на своего противника, сверкая наконечником пики. Ещё один удар. Послышался треск ломающегося дерева. Никто не заметил, что произошло. Когда катафракты разъехались, Орсольф держал сломанное древко, а щит его треснул по всей длине. Хадугаст же остался без копья, он откинулся на круп лошади и, как только животное остановилось, свалился на землю.

Два кнехта подбежали к нему. Громила пытался встать и вытащить из ножен меч, но тело не слушалось. Обломок копья сэра Орсольфа торчал из-под правой ключицы Хадугаста, в щите зияла брешь. Удар оказался столь сильным, что наконечник пробил щит, железную чешую на кожаной основе и толстый гамбезон. Ардван вздохнул с облегчением. «Поделом этому идиоту, – подумал он, – мой доблестный воин не опорочил свою честь и проучил выскочку. Надо бы его наградить». Сэр Орсольф издал победный клич, который подхватили дружинники и остальные коленопреклонённые графа, собравшиеся смотреть поединок. Но Хадугаст, видимо, не считал себя поверженным. Ему всё-таки удалось достать меч, на торчащий из тела обломок копья он не обращал внимания. Пошатываясь, катафракт направился в сторону сэр Орсольфа, но тут граф собственнолично вышел на середину ристалища и, встав на пути брата, поднял ладонь вверх и объявил:

– Один из противников упал с лошади. На этом поединок может считаться завершённым. Достаточно!

– Это не турнир, братец, – хрипел Хадугаст, – я ещё не закончил!

– Хватит, я сказал, – повторил Ардван холодным, властным тоном и уставился на катафракта таким взглядом, что тот больше не посмел сделать и шага. Хадугаст со злости бросил меч о землю и, пошатываясь, побрёл прочь. Один из кнехтов стал поддерживать его за руку, но раненый в сердцах отпихнул слугу.

Граф и сэр Тедгар направились обратно в башню.

– Интересно, сможет ли Хадугаст принять участие в походе? – спросил кастелян.

– Царапина. Оклемается, – сухо бросил Ардван

– Кажется, копьё вошло глубоко. Дай Бог, выжил бы.

Ардван остановился и посмотрел на Тедгара:

– Как думаешь, зачем мой брат это затеял? Да и как так получилось, что он потерпел поражение от сэра Орсольфа? Не видишь ничего подозрительного?

– Нет, милорд, твой брат, хоть и хороший воин, но необуздан и строптив. Рано или поздно он найдёт свой конец в одной из таких безумных драк.

– Ладно, плевать. Пришли ко мне лекаря, когда тот осмотрит Хадугаста.

Ардвану не было жаль брата. Постоянные выходки и наглое, непотребное поведением раздражали, казалось правильным, что его, наконец, проучили. Если бы только это пошло ему впрок!

Лекарь Гира – тощий, пожилой мобад – явился сразу после того, как закончил работу. С его слов Ардван понял, что Хадугаст ранен не опасно. Наконечник вошёл неглубоко, и рана не представляла угрозы жизни. Тем не менее, правой рукой катафракт двигал через боль и постоянно кашлял с кровью

– Такое бывает, если человек ранен в грудь, – объяснил врач, – будем надеяться на милость Всевидящего. А пока вашему брату нужны покой, сон, ежедневные растирания мазями и молитвы.

Ардван про себя даже восхитился живучести Хадугаста. Этот человек бывал ранен несчётное количество раз, но его ничто не брало, и после очередной травмы, воин снова садился на коня и продолжал драться, как ни в чём не бывало.

– Сможет ли он через две недели отправиться в поход? – спросил Ардван.

– На всё воля Всевидящего, но я бы не советовал: ему нельзя активно двигаться в течение пары месяцев.

«Прекрасно! – подумал граф. – Теперь братец останется здесь нахлебником, а я даже не знаю, что от него ожидать. А если он специально всё подстроил? Он же всегда завидовал мне!». Ардван подошёл к окну, из которого, как на ладони, виднелся город. Кто из верных людей сможет позаботиться о делах во время его отсутствия? Кто сможет обуздать Хадугаста, если тот надолго засядет в замке? И кому достанется всё это, если Ардвану не суждено вернуться с войны? Внезапно граф почувствовал опустошённость и отчаяние. Смерть шла неумолимо, и день за днём силы покидали его. Воин становился стариком.

– На всё воля Всевидящего, – повторил он, – все мы Его дети…