Текст книги "Мертвец (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Расторгуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 9 Монтан III

Пожилая хозяйка суетилась возле очага, готовя еду в почерневшем глиняном горшке. Просторную комнату наполняли дым и запах куриной похлёбки. В другом конце на соломенной кровати сидел Монтан, а рядом за столом расположился Феокрит, подсчитывающий блестящие серебряные монеты. Дверь открылась, и в дом вошли два человека с носилками, на которых лежал старик. Они сняли шляпы и поклоном поприветствовали молодого целителя.

– Помоги, добрый господин, мой отец совсем плох, – сказал один из мужчин.

За последние несколько дней Монтан слышал подобных фразы больше, чем за предыдущий год странствий. Люди всё шли и шли к нему с самыми разными проблемами, они просили, умоляли, настаивали, и конца края им не было видно. Большинству из них Монтан помогал: он мог облегчить боль и страдания, даже если не чувствовал сил излечить болезнь. Но порой люди являлись с весьма необычными нуждами: так одна женщина просила приворожить жениха, а какой-то рыбак хотел, чтобы ему заговорили сеть, дабы в неё шло больше рыбы. Таких клиентов приходилось разочаровывать. Порой они вели себя слишком настойчиво, и тогда нежелательных посетителей выпроваживали два новых приятеля Монтана, которые находились при нём неотступно. Именно они устроили всё для того, чтоб наладить денежный поток.

Феокрит стал уговаривать своего подопечного брать с людей плату на следующий же день после знакомства.

– Они сами принесут то, что мне нужно, – равнодушно ответил юноша.

– Господин, ты неразумно используешь свой дар, – убеждал разбойник, – нельзя бесплатно раздавать то, что имеешь. Рыбак плавает в океане, добывает рыбу и продаёт её по определённой цене, а ты трудишься, полагаясь лишь на человеческую благодарность? Много ли дают люди от доброты душевной? Да некоторые просто пользуются тобой! Но разве излечение недуга может стоить дешевле рыбы на рынке? Ты великий целитель, но не умеешь ценить деньги. Я научу тебя этому.

– Мне не нужны деньги, – обрубил рассуждения Монтан.

– О, ты просто не понимаешь, что они могут дать человеку! Вот за той стеной есть особняки. Живущие там люди едят из золота и серебра, одеваются в мягкие одежды, а слуги делают за них всю грязную работу. В больших же городах богачи просто купаются в роскоши! Те, кого ты видишь тут, – Феокрит махнул рукой в сторону рыбацких лачуг – это нищие, у которых пусто за душой. Разве позавидуешь их жалкому существованию, лишённому всех благ?

– Я всегда обходился без этого.

– Когда почувствуешь вкус богатства, заговоришь совсем по-другому! Только представь, – Феокрит сделал мечтательное выражение лица, – ты сидишь в роскошном доме в шелках и парче, перед тобой любые яства, какие только можно пожелать: мясо экзотических зверей, заморские фрукты, сладости, лучшие вина вековой выдержки, а вокруг снуют рабы, подают еду, готовят, убирают – тебе вообще не надо ни о чём заботиться! И женщины – любую можешь заполучить, какая придётся по нраву и менять их хоть каждый день! Неужели не впечатляет такая картина? Неужели лучше околачиваться среди нищих, питаться гнильём и терпеть холод, голод, жару, дождь и ещё сотни неудобств? Есть в жизни вещи, скажу я тебе, которые определённо стоит испытать.

Монтан крепко задумался. Юному целителю не приходило в голову, что ему могут оказаться полезны те излишества, которыми люди стремятся себя окружить, и тем более он не понимал, к чему накапливать и хранить эти железные кругляшки, называемые деньгами. С другой стороны, Монтану ещё ни разу не приходилось ощущать, каково это – жить в богатстве и роскоши. Читать об этом – читал, но в те времена интереса подобные вещи не вызывали. Здесь же, среди людей, предметы роскоши и большое количество золота, как оказалось, являлись чем-то крайне важным. На пути юноша встречал богатых купцов и воинов, облачённых в дорогие доспехи, они выглядели гордо и свысока смотрели на простых путников в ветхих одеяниях, а вели себя так, будто обладали неким неоспоримым превосходством.

– Хорошо, – наконец согласился Монтан, – научи меня, как получить богатство и роскошь. Я послушаюсь твоих советов.

Феокрит и Неокл сразу же взялись за дело. Они нашли место недалеко от ворот, но такое, чтобы не бросаться в глаза страже, и посадили туда Монтана, после чего начали зазывать прохожих. Феокрит назначил цены на лечение всех болезни, которые только смог вспомнить, и каждому подошедшему объявлял, сколько будет стоить предоставляемая услугу. Так, например, боль в животе излечивалась за две серебряные короны, головная боль – за три, если же у человека не работала рука или нога, цена возрастала до десяти. С тех, кто не мог заплатить деньгами, Феокрит брал едой, но чаще их просто прогонял. Спроваживали они с Неоклом и тех, кто начинал возмущаться расценками.

Уже к вечеру первого дня серебра набралось столько, что все трое сняли угол в одной из придорожных хибар. Желающих поселить загадочного чудотворца, у которого к тому же водились деньги, оказалось немало, и Феокрит, изучив все варианты, нашёл самую просторную хижину. Дом принадлежал пожилой семейной паре – они с радостью предоставили жильё постояльцам за умеренную плату. Так Монтан обзавёлся собственной приёмной, если можно было назвать этим словом простецкую хибару с соломенными кроватями.

А сейчас он сидел и смотрел на умирающего человека. Тому было лет семьдесят, а может, меньше, и его внутренние органы начинали постепенно отказывать, предвещая скорую кончину. Родственники старика выжидающе смотрели на молодого целителя. Монтан знал, что люди не могут контролировать собственный организм, не могут сосредотачиваться на работе внутренних органов. Они слишком часто хотят есть, пить, спать, и их тела быстро изнашиваются, приходя в негодность за какие-то пол века. Он мог продлить жизнь умирающего, но какой в этом смысл? Пройдёт год, максимум два, и финал будет тем же. Монтан сосредоточился, пытаясь восстановить распадающиеся ткани, но, даже отдав все силы, он не смог сделать многого. Впрочем, мужчина начал шевелиться, а потухший взор его снова заблестел.

– Он поживёт ещё немого, – объявил Монтан, – но ничто не вечно.

В глазах сына старика читалась радость, и он начал рассыпаться в похвалах, но тут вступился Феокрит и потребовал плату. Таких денег, которые запросил разбойник, родственники с собой не имели, и второй, что-то недовольно проворчав, пошёл домой за продуктами. Монтан расслышал его слова:

– Твой папаша доведёт нас до нищеты!

Молодой целитель ощутил тяжесть. Сосредоточение давалось всё большим трудом, а люди своими мыслями и эмоциями давили на сознание, от чего становилось только хуже. Они постоянно что-то ожидали и требовали, порой были нетерпеливы, порой недовольны. Монтану не нравилось, что их слишком много, и что сам он весь день сидит в душной задымлённой избе и не может отвлечься. Мир затягивал, разрушая гармонию внутри.

– Я чувствую усталость, – сказал он Феокриту, когда посетители расплатились и ушли. – Это слишком утомительно. Нужно всех прогнать, и я уйду отсюда.

– Ладно, – ответил бандит, – заработанных денег вполне хватит, чтобы несколько дней сводить концы с концами. Но, приятель, если ты желаешь разбогатеть, надо вкалывать! Мало кто добился чего-то стоящего, не прибегая к усилиям. На самом деле, я тебя понимаю: столько трудишься, отдаёшь всего себя, а взамен – лишь несколько жалких серебряников. Куда это годится? Твой дар стоит гораздо больше! Но эти назойливые бедняки – с них и взять-то нечего. Потерпи: скоро мы отправимся в большой город, где много богатых людей. Там тебя точно оценят по достоинству. Но прежде надо немного подзаработать, купить лошадей и подготовиться к дальней дороге. Тебя ждёт великое будущее – разве не стоит ради этого немного поднапрячься?

Монтан не стал возражать. «Может быть, Феокрит прав? – размышлял он. – Может быть, для того, чтобы стать богатым и жить в роскоши, действительно нужно прикладывать много усилий, работая наизнос?» Монтан видел, как трудились люди: кто-то пахал в поле, кто-то рыбачил, кто-то занимался ремёслами или торговлей – каждому приходилось что-то делать, стараясь обеспечить собственное существование. Люди были вынуждены работать от рассвета до заката, не покладая рук, а к вечеру возвращались домой полностью вымотанные. Но получали они очень мало. За сегодняшний день Монтан заработал больше, чем рыбак или мелкий торговец за недели, а то и месяцы тяжкого труда. «Видимо, человеческая жизнь такова», – решил юноша. Ему это не нравилось, казалось бессмысленным, но Феокрит говорил, что так и должно быть. «Если я хочу познать мир людей, – рассудил Монтан, – надо испытать то же, что и другие».

Грубые голоса за окном возвестили о прибытии новых посетителей, в дом вломились пятеро вооружённых человек, облачённых в широкополые шлемы и стёганки, поверх которых красовались туники с гербами. Эти солдаты были явно не из городской стражи, которая не имела гербов, а порой и вообще не носила доспехов.

– Кто тут целитель? – спросил один из них. – Сер Эдмер его требует к себе немедленно.

Монтан в недоумении окинул взглядом наглецов: ещё один человек что-то хочет, да ещё так настойчиво. Но кто они такие, и кто им дал право распоряжаться его жизнью? Идти за ними не хотелось.

– Я буду позже, – равнодушно ответил юноша.

На лицах солдат отразилось удивление.

– Тебе приказывает коленопреклонённый! Как ты смеешь возражать? – возмутился один из них.

– Господа, – влез в разговор Феокрит, елейно улыбаясь щербатым ртом, – не гневайтесь, молодой человек просто не понял, кто вы. Мы незамедлительно явимся к сэру Эдмеру.

Затем он наклонился к Монтану и зашептал:

– Ты что творишь? Знаешь, кто за тобой прислал? Сам лорд-мэр города! Ты не можешь отказывать этому человеку.

– Почему? – спросил Монтан.

– Он ещё спрашивает?! Нельзя противиться воле благородного.

– Почему?

Феокрит взялся за голову.

– Потом расскажу, сейчас не время спорить! Просто сходи к нему – это важно! Ты всю жизнь бродил по лесам и не разбираешься в местных порядках, но послушай человека знающего: тут так принято.

Монтан был в курсе иерархии в обществе, но не мог понять, какое это имело отношение к нему.

– Помнишь, о чём я говорил? Вот он твой шанс! – Феокрит решил прибегнуть к иному способу убеждения, – Сэр Эдмер хорошо заплатит, а в противном случае – жди неприятностей. Тебе что нужно: богатство или проблемы на задницу. Давай же, соглашайся быстрее!

Разбойник становился слишком надоедливым.

– Ладно, – уступил, наконец, Монтан, – пошли.

– Вы остаётесь, – велел солдат Феокриту и Неоклу, – нам приказано доставить его одного.

Монтана повели в город. Прежде он не видел, что находится за стенами, и представшая перед глазами картина его неприятно изумила. Сразу стало не по себе от этого грязного, мрачного места, наполненного такими же мрачными, серыми людьми. Низенькие домики, обмазанные глиной, плотно жались друг к другу, из окон и дыр в крышах валил дым от очагов. На тесных улочках, по которым порой не мог протиснуться даже всадник на лошади, постоянно сновали люди, а в нос бил запах пищевых остатков, домашнего варева и фекалий. Только главная улица была достаточно широка, чтобы на ней разъехались две телеги. Она вела прямиком к площади, вокруг которой высилось несколько больших каменных домов. Путь Монтана лежал в один из них – сооружение квадратной формы без какого-либо внешнего декора и прочих излишеств, имеющее две оборонительные башни по краям. Здесь жил лорд-мэр, заодно являющийся владельцем небольшого прибрежного домена.

Молодого целителя проводили в небольшую комнату. В стене напротив входа горел камин, по одну сторону от него стояла кровать под балдахином, а по другую на возвышении располагалось кресло, в котором устроился сэр Эдмер – маленький, полный человек с надменным взором. Рядом, за столом, склонился писарь, что-то аккуратно выводящий пером на бумаге. Ещё в комнате находилось несколько слуг и чиновников лорда-мэра, и потому было довольно тесно. Среди присутствующих выделялся человек в тяжёлой белой мантии с вышитым на ней золотым символом в виде глаза – он сидел в углу на отдельном стуле и пристально наблюдал за всем происходящим. Монтан сразу узнал в знаке на одежде символ всевидящего бога, которому поклонялись катувелланцы.

– Я слышал рассказы о целителе из диких земель, – начал сэр Эдмер, когда Монтана подвели к нему, – а теперь оказывается, что толпа простолюдинов врачует болезни у некого Монтана, пришедшего в город несколько дней назад. Так ты, парень, и есть тот самый целитель?

– Я умею лечить болезни, – уклончиво ответил юноша.

– Мне бы хотелось узнать, насколько правдива людская молва, и действительно ли ты обладаешь заявленными способностями. У одного из моих оруженосцев уже давно болят зубы, а мой лекарь толком ничего не может сделать. Если вылечишь, за награду не беспокойся – я не жадный.

Сквозь показное добродушие сэра Эдмера сквозили высокомерие и повелительный тон – это не понравилось Монтану, как не понравилось и то, что его столь бесцеремонно приволокли сюда ради ещё одной мелкой проблемки какого-то человека. Монтан ощущал любопытные взгляды, сверлившие его со всех сторон, но особенно неприятным казался мужчина в белом: от него веяло агрессией. Хотелось поскорее уйти отсюда, но, не выполнив требований маленького толстяка в кресле, покинуть дом казалось невозможным.

– Я попробую, – согласился Монтан.

Тут, враждебно косясь на юношу, подошёл человек со знаком бога.

– Сэр Эдмер, – обратился он строго к лорду-мэру, – прежде, чем юноша предпримет хоть что-нибудь, мы должны узнать, какой силой он действует. Исходит ли она от Всевидящего или является кознями Врага? Я не могу позволить, чтобы нечистое колдовство навлекло беды на этот дом и весь город. Необходимо допросить его прежде, чем он притронется к вашим слугам.

Эдмер поморщился:

– Ладно, как угодно Всевидящему, – затем он обратился к Монтану:

– Как видишь, достопочтенный мобад хочет побеседовать с тобой. Уверен, он тебя долго не задержит.

Вскоре Монтан стоял в маленьком подвальном помещении, в которое стража провела его по узкому подземному коридору. За длинным столом, занимавшим добрую треть коморки, сидел тот самый мобад, который потребовал допросить молодого целителя, а по обе стороны от него – два человека в коричневых рясах. Один из них теребил в руке перо, готовый записывать каждое сказанное слово.

Монтан ощущал нарастающую угрозу, и это его раздражало. Люди вели себя так, будто являются над ним хозяевами, но юноша терпел, полагая, что скоро они оставят его в покое – надо лишь ответить на пару вопросов. Человек в белом произнёс короткую молитву, а затем строго взглянул на Монтана.

– Откуда ты родом, сын мой? – начал он допрос.

– Я прибыл с севера, из-за Сверкающих Гор, – сказал Монтан то же, что говорил всем остальным.

– Но это очень далеко, как ты здесь оказался?

– Дошёл.

Мобад недобро посмотрел на юношу, явно не ожидая такой краткости.

– Как давно ты открыл в себе способность, которой похваляешься?

– В детстве.

– Хорошо, – произнёс человек в белом, барабаня пальцами по столу. – А скажи, сын мой, признаёшь ли ты власть Всевидящего? Признаёшь ли явление Всевидящего в теле Господа Хошедара и спасение, дарованное Им?

Монтан задумался:

– Я читал про них.

– Хм, только читал? Тебя родители не привели под око Всевидящего?

– Нет, я только читал.

– И что же ты читал?

– Книгу Истины Хошедара. Я читал рукописи, которые распространены на севере и те, что в ходу у хошедарианцев южных царств, читал версию, которую знают на востоке, на родине Хошедара, и некоторые легенды о его детстве, не вошедшие в Книгу Истины. Так же читал Книгу Слов Хошедара – раньше её почитали в качестве священной, но ныне она забыта. Читал…

– Книга Истины одна! – прервал его мобад грозным тоном, не терпящим возражений. – Остальные – книги лжи, искажённые Врагом. Их читают только еретики, язычники и неверные!

Монтан промолчал. Он не нашёл, что ответить на это утверждение, показавшееся крайне абсурдным.

– Ладно, – продолжал человек в белом с недоброй усмешкой. – И что же ты думаешь по поводу прочитанного?

– Полагаю, о жизни Хошедара сохранилось мало достоверных сведений, если до нас дошло так много легенд, расходящихся друг с другом.

– Иными словами, ты утверждаешь, что Всевидящий не смог сохранить истину для тех, кому Он принёс её, а все книги, которые чтит святая хошедарианская церковь, искажены Врагом? – на лице допрашивающего отразилось предвкушение разоблачения очередного еретика, смешанное с удовлетворением от проделанной работы.

– Книги созданы людьми – объяснил Монтан, – люди придумывают и пишут то, что хотят.

– И, по-твоему, Всевидящий это спокойно допускает? – теперь взор мобада буквально испепелял стоящего напротив юношу.

Монтан говорил явно не то, что следует, но как вести себя в подобной ситуации, он просто не знал. Никто прежде не приставал с подобными расспросами, и какие ответы успокоят собеседника, молодой целитель даже не мог предположить, а потому решил просто сказать то, что думает. Человек в белой мантии пересёк черту, за которой был невозможне мирный исход беседы. Да и слишком надоедливым он становился.

– Всевидящий не способен что-то допускать или не допускать, – спокойно произнёс юноша, – его не существует.

Глава 10 Феокрит I

– Дался тебе этот юнец, – ворчал Неокл, – обычный шарлатан, ничего особенного. Много на нём не заработаешь. Скажи спасибо, что нас не сцапали, пока мы паслись рядом с домом лорда-мэра.

Они с Феокритом сидели в грязной городской забегаловке за кружкой эля и разговаривали.

– Ты бестолковый бандюга, способный только ножом махать, – Феокрит постучал пальцем по лбу. – Но головой-то тоже надо работать! Этот юнец – золотая жила! Задницей чую, тут нечто особенное. Он не такой, как эти вшивые лекари и бродячие травники с их вонючим пойлом, припарками и заклинаниями. Ты же сам видел, что он творит. Как может простой человек делать подобные вещи? На нём можно неплохо заработать, и я уже придумал как. А теперь мой план пошёл коню под хвост. Будь не ладен этот сэр Эдмер, скотина жадная! Куда он подевал парня? Наверняка к себе переманил.

– Так или иначе, золотая жила канула в небытие, – развёл руками Некол. – И не дай боги, парень попал к апологетам. Если это так, надо валить отсюда: он им всё расскажет, и мы вляпаемся по самые уши. Он же по-ихнему колдун, пособник Врага и всё такое, а мы, вроде как, с ним.

– Ты прав, надо сматываться из этой дыры. Как только катувелланцы сюда пришли, Мегерия превратилась в помойную яму. Я уже давно собирался в Нэос.

– Зачем так далеко? Пошли в Скархолд: до хребта Ярости меньше недели пути. Там и ночлег есть и какая-никакая работёнка найдётся. Барон Ворона любит грабить торгашей, когда с деньгами проблемы, а то и на соседние поместья, бывает, налёты устраивает. Одним словом, заняться есть чем. Скользкий тип, конечно, но платит исправно.

Феокрит только покачал головой:

– Неокл, друг мой, понимаешь ли, мне противно иметь дело с такими людьми: они слишком корыстны и своевольны. Им нужны верные шавки, подобострастно смотрящие в рот хозяина. Может быть, тебя и устраивает подобная жизнь, но я не такой! Не хочу быть мальчиком на побегушках и не желаю подчиняться какому-то чужеземному баронишке – это унизительно для свободного эллоя.

– Ах да, совсем забыл! – воскликнул Неокл. – В тебе же кипит кровь знатных предков, которых покорили мерзкие варвары-катувелланцы. Гордость, значит, в одном месте зудит. Ну а я – да, простолюдин, мне лишь бы пожрать что было и голову на плечах сохранить подольше.

– Неужели тебе совсем наплевать на гордость? С кем я связался!

– Иди в преисподнюю! А твой паренёк, если его не забрали апологеты, завтра объявится. Куда ему идти?

– Как знать, как знать... Будем надеяться на лучшее.

За соседний столик присели два человека, одетые в яркие гамбезоны, их ноги обтягивали узкие шоссы из атласной ткани разных цветов, какие обычно носят щёголи в больших городах. На поясах висели обоюдоострые мечи. Голову одного из мужчин украшал берет с перьями.

– Это что за птицы? – покосился на соседей Неокл.

– Наёмники, – ответил Феокрит. – Не слишком ли их много стало в городе в последнее время? Надо разузнать, что происходит.

– Достопочтенные господа, – обратился он к только что прибывшим, – я вижу, вы явились издалека в наш небольшой городок. Позвольте в знак гостеприимства угостить вас отменнейшим элем. Хозяйка! Две кружки этим доблестным воинам за мой счёт!

Наёмники оказались не прочь выпить задарма, и вскоре все четверо уже сидели за одним столом и дружно болтали обо всём подряд. Феокрит выдал себя за торговца, благо добротная одежда позволяла не выглядеть бедняком в глазах окружающих.

– Я родился в семье кожевника, – рассказывал наёмник в берете, – отец хотел, чтобы я пошёл по его стопам. Сейчас был бы таким же, как и он, ремесленником, и сидел бы целыми днями, согнувшись над верстаком. Вот только умение владеть мечом, как оказалось, ценится в наши неспокойные времена гораздо дороже. Где я только ни побывал за эти годы! Даже за Зелёным морем однажды оказался – нанялся, значит, к одному архонту…

Наёмник пустился в рассказ о заморских странствиях.

– В общем, жизнь солдата не сладка, – подытожил он, – но зато полна приключений и золота. Не понимаю, как люди прозябают здесь – в этом смраде, тесноте и нищете.

– Что правда, то правда, – вздохнул Феокрит, – житьё тут так себе. Я, бывает, думаю временами: а может, тоже податься в солдаты? Мечом владеть научен, лошадь и доспехи только купить осталось.

– Так в чём дело? Записывайся к сэру Эдмеру – он как раз людей набирает в поход. Ещё успеваешь.

– А зачем ему солдаты? Война намечается?

– Не слышал, что ли? – удивился наёмник. – Думал вы, торговцы, всё наперёд знаете. В общем, король собирает огромную армию, чтобы разгромить еретиков на юге. Очень хорошая возможность подзаработать: если война продлится, хотя бы месяца три-четыре, денег хватит на год вперёд.

Когда Монтан и Феокрит вышли из таверны, на Мегерию уже опустилась ночь, и город тонул во тьме, которую местами прорезали фонари, развешанные на крепостных стенах и вдоль главной улицы. Распрощавшись с наёмниками, два приятеля побрели прочь. Неокл, будучи совсем пьян, шёл, покачиваясь и виляя из стороны в сторону. Феокрит, который предпочитал не напиваться до такого состояния, шагал твёрдо, с лёгким презрением посматривая на друга. Он ощупал потайной нож, спрятанный в рукаве, а так же проверил остальное оружие. Ночью на улице случается всякое: могут и стражники пристать и коллеги по опасной профессии попытаться обобрать запоздалых путников, тем более, в кошеле Феокрита звенела солидная горсть серебра, заработанная юношей-целителем, который так некстати исчез.

– А куда мы, собственно, идём? – заплетающимся языком пробормотал Неокл – За стены нам не выйти ночью. Надо где-то перекантоваться.

– Есть у меня мысль, – сказал Феокрит, – живёт тут одна подруга, прямо рядом со стеной. Вдова. Я тебе рассказывал. Кажется, пришло время наведаться. Если она меня не пришибёт после прошлого раза, переночевать будет где.

Мимо шёл отряд городской стражи с фонарями. Они внимательно осматривали закоулки и горожан, встречающихся на пути.

– Что тут вообще происходит? – удивился Неокл, когда один из солдат посветил на приятелей.

– Иди куда шёл, – буркнул тот и двинулся дальше.

– Ищут кого-то. Но, похоже, не нас, – развёл руками Феокрит.

Друзья двинулись к окраине города. Время от времени кто-то из них наступал в грязь или помои – в темноте невозможно было разглядеть, что делается под ногами. В этот поздний час горожане уже храпели в своих кроватях, и улицы пустовали. Наконец, после долгих блужданий по залитым нечистотами тропам – назвать иначе узкие, кривые проходы между домами язык не поворачивался – приятели добрались до небольшого двухэтажного здания с пристроившимся рядом цветником.

– Вроде тот, – сказал Феокрит. – Как всё изменилось за эти годы!

Он постучался в дверь, потом ещё раз. Вскоре в доме послышались возня и недовольный женский голос. Дверь приоткрылась, и из неё высунулось заспанное, одутловатое лицо хозяйки. Когда-то она была довольно симпатичной девушкой, но годы брали своё. Держа перед собой крохотную лампадку, женщина внимательно и грозно осматривала гостей, пытаясь сообразить, кто такие.

– Чего надо? – наконец выпалила она.

– Орифия! – воскликнул Феокрит. – Неужели не признал? Возможно, наша последняя встреча закончилась и не очень удачно, но, надеюсь, не откажешь старому другу в ночлеге?

Лицо вдовы поначалу выражало недоумение, но сообразив, кто стоит под дверью, женщина нахмурилась.

– Ах, это ты! – угрожающе произнесла она. – И после всего, что было, ты имеешь наглость приходить сюда и о чём-то просить? Ну ты и подонок! Мало того, что исчез, не сказав ни слова, так ещё и мои сбережения куда-то пропали! Не знаешь случаем, куда?

С каждым словом она распалялась всё сильнее.

– Орифия, родная, неужели ты подумала, что я мог у тебя украсть деньги? Да ни в коем случае! Позволь, я тебе всё объясню: понимаешь, тяжёлые времена тогда были. Да, пришлось немного позаимствовать, но я же вернулся! И деньги у меня есть – всё отдам. Может, простишь старого приятеля? – Феокрит улыбнулся.

– Негодяй! Ещё лыбится тут стоит своим беззубым ртом! – не унималась женщина. – Чего припёрся? Кровать и баба понадобились? Гулял два года неизвестно где, а тут заявился, и думает, я его в дом пущу? Ага, размечтался! Поздно, дружок.

Тут на пороге показалась крупная мужская фигура в нижней одежде. Человек отодвинул Орифию от двери и вышел вперёд. В руках он держал массивный полуторный меч, по которому разбойник распознал в здоровяке весьма не бедного наёмника. Орифия нашла себе нового сожителя, пока Феокрит отсутствовал. Такой вариант развития событий он не просчитал. «Ну и на что ты, дурак, надеялся? – досадовал на самого себя бандит, – Неужели думал, она тебя ждать станет? Точно, эль башку затуманил».

– Ладно, ладно, извини, что потревожил, – стал отступать Феокрит, – Мы уже уходим.

– Э нет! – окончательно разъярилась Орифия, – вначале ты отдашь украденное!

– Валх, это он меня два года назад ограбил, – обратилась она к сожителю.

Тот приставил меч к горлу Феокрита:

– Куда собрался?

– Э, приятель, давай решим, как цивилизованные люди, – попытался утихомирить наёмника бандит. – Я же ничего не крал – всего лишь одолжил. Мы можем всё обсудить и придти к разумному решению. Уверяю, незачем тыкать в меня этой железякой.

– А ну в дом оба! – приказал Валх.

Феокрит понимал, что вряд ли получится уладить дела полюбовно, но и драться с горой мускул, владеющей таким длинным ножичком, казалось не с руки. Валх ввёл обоих разбойников внутрь, и, разоружив их, приказал сесть на скамью. В тесной комнатушке чадил догорающий очаг.

– И как мы с вами поступим? – спросил наёмник. – Будешь должок возвращать, ворюга? Или, может, в темницу желаешь?

– Господин, у меня есть деньги, – Феокрит снял с пояса кошель и протянул Валу.

Тот высыпал содержимое на стол.

– Считай! – скомандовал он Орифии, – Тут достаточно?

Вдова быстро перебрала монеты

– Погодите, – запротестовал Неокл, до которого начала доходить суть происходящего, – часть этих денег моя! А я ничего у ней не крал. Вообще, эту женщину первый раз вижу!

– Заткнись, пьянь, – оборвал его Валх, – Ненавижу ворьё! Сам бы прирезал, только руки марать неохота.

– Тут нет и половины! – возмутилась Орифия

– Слышал? – наклонился к Феокриту воин. – Где остальное?

– Разумеется, это не все деньги, – попытался выкрутиться бандит, – я же не стану таскать с собой целое состояние? Другая часть в гостинице.

– Ну, что с ними будем делать? – спросил Валх у своей пассии, – к шерифу отправим? Или, может, в рабство продать? Хотя вряд ли за таких доходяг дадут больше одной золотой короны.

Произнося эти слова, наёмник обернулся к Орифии. Валх, как и любой другой человек, не знакомый с привычками воров и разбойников, отобрав у пленников булаву и тесак, даже не подумал о возможном скрытом оружии. Но Феокрит с тех пор, как оказался в доме, только и ждал удобный момент, дабы избавиться от внезапно нависшей угрозы. И вот теперь, когда наёмник на мгновение выпустил из внимания бандита, тот выхватил из рукава потайной нож с широким лезвием, и, оказавшись вплотную к Валху, быстрыми, резкими движениями начал тыкать здоровяка в туловище и шею. Тот из последних сил с криком оттолкнул нападавшего прочь, но на камизе(1) наёмника уже расплылось большое кровавое пятно, а из сонной артерии бил красный фонтанчик. Валх захрипел и свалился на пол. Поняв, что происходит, Орифия завизжала, но Неокл приставил к глотке женщины свой потайной нож, мгновенно оказавшийся в его руке, и велел молчать.

Феокрит поднялся, потирая ушибленное плечо. Его руки, одежду и лицо забрызгала кровь наёмника.

– Проклятье! – выругался он. – Ну зачем же надо было до этого доводить? Неужели тебе, дуре, не ясно сказано, что всё отдам? К чему ты своего бугая на меня натравила? Как быть теперь?

– Так убей и меня, раз начал! – закричала вдова, еле сдерживая рыдания, – Ты больше ничего не умеешь, тварь ничтожная!

– Заткнись, сучка, не шуми, – прошипел Неокл, вдавливая нож в шею женщины. Он полностью протрезвел за те секунды, пока происходило действо.

Наверху заорал младенец.

– Этого не хватало! – схватился за голову Феокрит.

Он подскочил к столу и сгрёб монеты в кошель.

– Что с ней делать? – спросил Неокл.

– Оставь, у неё ребёнок.

– Ты что? Она сейчас же вой поднимет. А так до утра нас не хватятся, успеем ноги унести. Резать надо.

Феокрит понимал: они не уйдут, если Орифия начнёт шуметь, а так же знал, что Неокл, не раздумывая, сделает всё, как надо. Но на душе скреблись кошки: Феокрит когда-то любил эту женщину, а теперь принёс несчастье в её дом. Всю жизнь он хотел считать себя благородным человек, и всю жизнь приходилось совершать совсем не благородные поступки. «Какого беса мы сюда припёрлись? – думал с досадой Феокрит, – Почему я такой дурак?»

– Хорошо. Кончай её, – мрачно произнёс он и отвернулся.

Примечания:

1.Камиза – нижняя рубаха.