Текст книги "Ллойс (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

– Райк, вон в том сарае дрова, – ткнула в сторону стоящего поодаль амбара Элеум. – Принеси, пожалуйста пару поленьев. А лучше десяток. Или здесь постой, а я сама принесу.

– А зачем их сжигать? – Почесал затылок скриптор. – Ну, в смысле – упырей. В боевых наставлениях сказано: закапывать.

– Ну как зачем? – Искренне удивилась девушка. – Сам посуди. Эти двое, – кивнула она в сторону импровизированной могилы, – уже давно, по сути, мертвы. Да, я разрушила остатки мозгов. Лишила их возможности двигаться. Но наноботов-то не убила. Они еще несколько суток активны будут. А, может, и больше. И, черт его знает, на что они способны. Сам знаешь, это от типа и поколения наноколоний зависит, а на морде, чем их накачали, у них не написано. Если модификации боевые, то они рано или поздно, эти падлы, регенерируют. Упырей, ведь, не только за внешний вид так называют. Иногда бывает, что всю обойму в башку всадишь, зароешь, а он через неделю выкапывается и снова беспредельничать начинает. А иногда, вроде, только шею свернешь, посреди дороги бросишь, а он так и сгниет. По хорошему, их на куски разделать надо для надежности, но рубить на куски долго, грязно и опасно, а проверять, из каких эта парочка – не особо хочется. Так что, только жечь.

– Ну, ты и загнула. Их просто так никто уже не бросает. – Покачал головой подросток. – Закапывать их нужно. Птицы и звери заразиться могут.

– Это да, – кивнула, выливая в яму остатки топлива Элеум. – Стая ворон-зомби, это пострашнее, чем целая банда рейдеров. Так ты посторожишь? Если начнут трепыхаться, просто ори и лупи их по башке лопатой. В этом радиаторе килограмм двести, да и яма глубокая – сразу не вылезут.

– Сам схожу, – тяжело вздохнул Райк. – Ты только того… Вот, – сняв с плеча автомат, скриптор протянул его Ллойс. – И если что – тоже кричи… Ладно?

– А ты прямо-таки паладин-защитник, милый. – Весело рассмеялась девушка.

Когда он вернулся, сидящая на краю могилы и беззаботно болтающая ногами Элеум развлекалась тем, что увлеченно выдирала, комкала и бросала на дно листы из какого-то пухлого журнала. Пожелтевшие от времени страницы были густо исписаны мелким, бисерным подчерком. В животе скриптора словно бы материализовался огромный кусок ядовитого льда. Райк почувствовал, как волосы на его затылке медленно встают дыбом. Любые знания принадлежат Легиону. Книги священны. Все, начиная, от глянцевых пахабных журналов, заканчивая томами уцелевших технических руководств, собиралось на базе и тщательно сканировалось. И только потом старшие скрипторы приступали к сортировке информации. С раннего детства наставники рассказывали страшные истории про еретиков, жгущих и уничтожающих книги. Про то, как в Чёрные дни в огнях печей и костров ради сиюминутного удовлетворения, ради пары лишних калорий тепла уничтожались бесценные сокровища. Как по опустевшим улицам уже мертвых городов ходили толпы обезумевших от радиации и болезней, замерзающих в лютой стуже ядерной зимы людей, поставивших себе целью уничтожить всё, что «привело их к войне». Разбивавших компьютеры, взрывавших заводы и жгущих библиотеки. Справочники, схемы и спецификации, чертежи и технические руководства к целым производственным комплексам превращались в пепел под улюлюканье и свист горстки дикарей, в которых превратилась когда-то великая цивилизация. Потом, когда тьма и холод отступили, и на волю вырвались многочисленные эпидемии, многие осознали, что буквально сожгли свое будущее. Но было уже поздно. С тех пор портить довоенные книги было страшнейшим табу. Смертным грехом, свидетелем которого сейчас он был. Рассыпая поленья, спотыкаясь на каждом шагу, подросток в несколько прыжков подбежал к наемнице и выхватил книгу у нее из рук.

– Ты… Ты… Ты что творишь? – Яростно зашипел он на девушку, крепко прижимая журнал к груди.

– Растопка нужна, – безразлично пожала плечами наемница. – А Пью сказал, что это бесполезная хрень. Записи хозяина поместья. Этот идиот, – кивнула она в сторону лежащего на дне, придавленного грудой металла тела, – до войны был врачом. Богатым врачом, если мог себе позволить постоянную культуру. Когда упали бомбы, он сразу понял, что поучил дозу, и чем ему это грозит. Но решил записать процесс превращения в упыря. Ощущения, переживания… Придурок. Будто кому-то от этого легче… Лучше бы себе в башку пулю пустил.

– Но, ведь, тогда это – уникальная рукопись, такого еще никто… Стой. – Подросток осекся и оторопело уставился на девушку. – Ты только что сказала… Ты, что, читать не умеешь?

– Не умею. Ну и что? Я, ведь, тупая дикарка, не забыл? Бывшая рабыня. Гладиатор-прайм. Боевое мясо. Зачем мне читать? – Недовольно, и как показалось скриптору, немного смущенно буркнула, скрестив на груди руки, Элеум.

– Так, как же так? Ведь, любого, кто в состоянии, учат…

– А кто не в состоянии – отправляют на фермы грести навоз… Знаю я ваши Легионерские порядки, нечего напоминать. И что ты мне в душу лезешь, а? Ну, почему ты ко мне прицепился? В ухо давно не получал? – Отвернулась от легионера и пробурчала Ллойс.

Скриптор с удивлением посмотрел в сторону буквально трясущейся от с трудом сдерживаемой ярости девушки и примирительно поднял руки.

– Да я, просто… Извини. – Аккуратно спрятав за пазуху журнал, Райк принялся собирать разбросанные поленья и скидывать их в яму. – Столько хватит?

– Масло, бензин; я до глины докопалась, так что, в землю не впитается… должно хватить. – Устало помассировала переносицу Ллойс.

– А, всё-таки, почему…

– Ты ведь от меня не отстанешь, да? Вздохнула девушка. Ты хуже репья, сладенький, честное слово..

– У тебя волосы отрастать начали. Ты оказывается рыжая. Дядька Данс иногда говорил, что рыжие, самые счастливые. – Наблюдая как отползшая на пару шагов от ямы наемница, сосредоточенно раскуривает сигарету, совершенно нелогично заметил скриптор.

– Вы, фанатики, действительно молодцы, что малышню грамоте бесплатно учите. Понимаю, что делаете это не от доброты душевной, а просто присматриваете для себя самых смышленых, но, всё равно, здорово. Но это здесь, а вот на других землях это не так. Совсем не так. – Глубоко затянувшись, Элеум выпустила изо рта тугую струю дыма и принялась рассматривать, как она растворяется в неподвижном, раскаленном воздухе. – Я родилась на берегу Светящегося моря. На севере. У нас зима почти три месяца. Сезон радиоактивных бурь. Морозы такие, что сопли в носу в лед превращаются. А остальные девять – жара, почти как здесь. Названия поселка не помню. Честно не помню – слишком маленькая была. Да и потом не узнала. Не нужно мне это было. Помню только, что он был достаточно маленьким. Дворов десять. Может, меньше. На не до учебы было – мы репу растили… и огурцы, по-моему… или не огурцы. Почти ничего не помню. – Тяжело вздохнув, девушка спрятала лицо в ладонях. – Даже, как маму звали… и папу… Мне говорили, что они погибли. Эпидемия. Желтый костотряс. Редкая пакость, сам знаешь. Ваши паладины, бывает, целые деревни выжигают, чтобы мор остановить. Говорят, смертность сто процентов. Только это все – вранье. Я, ведь, выжила. Одна. Дядька с теткой, что в соседнем селе жили, всё время повторяли, что меня, мол, кустари хотели на вакцину пустить. Что по весу на серебро меняли. А как иначе, чума дело такое, а я, типа, заболела, но хворь меня не взяла. Якобы даже староста хотел меня у них выкупить, большие деньги за меня сулил, но они не дали…

Стряхнув с кончика сигареты пепел, Ллойс задумчиво провела ладонью по покрывающей голову жесткой, красной, будто медная проволока, щетине. – Черт, черт, действительно заросла. Вот и верь после этого людям, мне обещали, что после лазерной обработки год расти не будут… Надо бы бритву найти. – Проворчала она. – Много чего, в общем, болтали. Как мне повезло, какие они хорошие, и как я должна быть им благодарна. Но я не верила. Брехня это все была. Как с волосами.

– Почему? – Осторожно поинтересовался, внутренне замерев, Райк.

– Потому, что обращались они со мной, как с собакой. Даже хуже. Было с чем сравнивать, ведь, с псиной в одной будке я и жила. – Зло сплюнула под ноги Элеум. – Жрать мне почти не давали, колотили каждый день, а потом, когда им, видимо, все это надоело, они продали меня первому же караванщику. На органы. А тот решил, что просто потрошить девчонку невыгодно, да и успеется еще, сдал меня в бордель. В аренду как бы. Повезло… Наверное.

– Так ты… – Ошарашено прошептал Райк.

– Хочешь услышать историю, тогда не перебивай, ладно? – Криво усмехнулась девушка. – Перед тобой, можно сказать, душу наизнанку выворачивают, а ты с вопросами лезешь…

– Не буду. Извини. – Поспешно вскинул обе руки скриптор. – Просто ты… никогда бы не подумал.

– Что я была в рабстве? Или что работала в публичном доме? – Хмыкнув, Элеум раздраженно растерла окурок о подошву ботинка и тут же потянулась за следующей сигаретой. – Так и есть, Райк. Рабыня, шлюха, воровка, убийца и много кто еще. Лет до десяти, таскала воду, стирала, готовила, и драила полы, а когда хозяин решил, что я достаточно подросла, мне сделали клеймо и отправили на верхний этаж. Я пробыла там еще два года, пока один из клиентов не решил отпилить мне ноги. Ради забавы, как я понимаю. Ему просто нравилось делать больно. И у него было полно серебра, во всяком случае, достаточно, чтоб мой хозяин и хозяйка притона заткнулись и дружно закивали головами. А мне к тому времени удалось сделать великолепную заточку. Знаешь, все эти веревки… – Девушка невесело хохотнула и устало прикрыла глаза. – Наручники намного надежней… Кровищи тогда было… Я, ведь, первый раз человека тогда убивала, не знала еще, куда бить и сколько раз… – Ссутулив плечи, Элеум обхватила руками колени… – Почему сама не сдохла, не знаю. Хозяин от страха и злости клеймо активировал. Как же, тот мужик какой-то шишкой из самого магистрата оказался, из-за меня пришлось бизнес закрывать. Видимо, опять повезло. Похоже, наноботы клейма оказались «тухлыми» Но гнила заживо я почти месяц. Товарный вид, естественно, потеряла. Да и на органы больше не годилась. И тогда он продал меня на арену. На мясо, как сейчас понимаю.

– Значит, это правда – ты Фурия. Чемпионка арены Сити. – Покивал головой скриптор.

– Ты, все же, тупой, парень. – Усмехнулась Девушка. – Фурия выкашляла легкие, когда втянула подряд четыре дозы паленого «винта», Фурию изнасиловали и задушили кандальной цепью такие же рабы, как она, потому что непослушную девчонку решили слегка воспитать, для чего хорошенько поджарили электрошокером и бросили в мужской загон. Чемпионке-прайму всадили ржавый штырь в позвоночник и добавили пулю в сердце в первом же переулке, когда она скинула ошейник и под крики толпы вышла с арены через ворота для свободных людей. Фурии прострелили крестец, переломали ноги и бросили умирать посреди пустоши на землях Стаи, когда два стрелка, Блэк и Уайт, решили, что им надоело делить на двоих одну девчонку, а жизнь стрелка намного более скучная, чем жизнь штурмовика-оператора. Да и целый ящик военных ядерных батарей легче делится на двоих, чем на троих. Я – не она. Подохла Фурия. Нет ее. – Прищурившись, девушка смерила подростка оценивающим взглядом. – Ты не первый, кто нас путает. Я на нее, кстати, может, чуть-чуть и похожа, но генный маркер не обманешь, потому награды в любом случае не получить.

– Да понял я, понял, – вяло кивнул скриптор. – А правда, Пью рассказывал, что она со Стаей связалась?

– Ага, – фыркнула наемница. – А еще рукой пробивала бетонную стену, кидалась молниями и носила силовую броню. А, чёрт, забыла. Она атомный танк силой мысли могла раздавить. Чушь, конечно. Болтают люди, откупилась она от рейдеров – их главному сдала нычку этих сучьих стрелков-близнецов, сама сбежала, как только ходить без костылей смогла.

– А-а-а… – Понимающе закивал Райк.

– Не веришь? Как до Хаба доберемся, пойдем в первую же клинику и я при тебе кровь сдам. Или даже на вашу, как ее там… конгрегацию. Если слово дашь, что меня сразу не убьют. Проверишь по картотекам. Не нападала она на базы ваши. В Красном воевала, это да. Но с каннибалами в рейды никогда не ходила. Это ее кто-то подставить решил. Кто-то, кто посчитал, что девка слишком много просит. И слишком многие свободные стрелки к ней прислушиваются. Отрядов много – конкуренция большая, сам понимаешь. – Невесело усмехнувшись, Элеум поскребла щеку и, вытащив изо рта сигарету, с неодобрением оглядела изжеванный, прокушенный в нескольких местах фильтр и, сплюнув, сунула окурок назад. – Как думаешь, откуда ваши интенданты всю запрещенку берут? У таких, как мы, парень, еретиков и дикарей. У тех, кто не боится за этой запрещенкой в самое пекло лазить. А тебе, что интереснее, про нее или про меня слушать?

– Про тебя, конечно, – поспешил заверить девушку Райк.

– То-то же… – В очередной раз затянувшись сигаретой, девушка выпустила несколько дымовых колец. – Фурия погибла. А я просто рабыня, которая умела ловко обворовывать клиентов в борделе и оказалась достаточно смышленой, чтобы припрятать часть украденного барахла. А еще достаточно наглой и удачливой, чтобы с помощью друзей, ставя это барахло то на себя, то против, скопить серебро для выкупа.

– А потом? – Вздохнул Скриптор.

– Потом? – Вопросительно вскинула бровь Элеум.

– Я понял, почему ты не умеешь читать. – Терпеливо пояснил подросток. – Но не очень понял, чем ты занималась после… всего. Я вообще с трудом верю, что можно столько всего знать, будучи рабыней. Я, ведь, их видел. На базе. Когда наши старейшины вернулись из Сити, они привезли с собой несколько… Думали сделать из них еще один боевой отряд. Не получилось. Из них даже обслуга не вышла. Пришлось всех на поля отправить. Ведь, большинство рабов и пары слов связать не могли, им даже гаечный ключ в руки нельзя было доверить…

– Так, то большинство, а я умная. – Неожиданно весело рассмеявшись, девушка в очередной раз пригладила жесткую щетку ирокеза. – Тебе сколько лет? Четырнадцать, пятнадцать?

– Восемнадцать… – Вздохнул скриптор, ощущая, как наливается краской под пристальным взглядом наемницы. – Скоро будет. – Добавил он со вздохом.

– Не будем уточнять, что для тебя «скоро». – Кивнула Элеум. – Мне было девятнадцать, когда я вышла на свободу. Стукнуло двадцать в тот день, когда я смогла выйти из больнички на своих двоих. Вовремя, потому что несмотря на то, что арену я покидала даже по городским меркам достаточно богатой и состоятельной дамочкой, к тому времени у меня оставалось только пятнадцать монет. В Сити дорогая медицина, Райк. Особенно дорогая для тех, у кого след от клейма на груди. Серебра хватило, чтобы я дошла до первого же кабака и купила себе лицензию стрелка. – Сплюнув, девушка многозначительно похлопала по плечу, где на коже виднелась достаточно качественно сделанная цветная татуировка – череп, с пулевой дырой в лобной кости.

– Но… зачем?

– А что я еще умею? Только драться и трахаться. В бордель не хотелось. – Зло ощерившись, наемница щелчком отправила сигарету в яму. – Вот, черт, – прокомментировала она. – А я думала, загорится. Был бы неплохой финал. Дра-ма-ти-че-ский.

– Сейчас, – со вздохом открыв спасенный от поругания и огня журнал, Райк принялся аккуратно отрывать поля страниц и сворачивать их в некое подобие толстого жгута. – От сигареты бензин редко загорается.

– Знаю, потому и ждала. Думала, пары рванут, – пожала плечами Элеум. – Видно, стух он. Запарафинился.

– Бензин, вроде, не парафинится, а распадается. – Покачал головой скриптор. – А что было дальше?

– Дальше? – Достав из кармана очередную сигарету, Ллойс неторопливо покрутила ее в пальцах, понюхала и полезла за зажигалкой. – Приняла пару мелких контрактов. Разбила пару голов, перерезала пару глоток. Выбила дерьмо из пары мерзавцев. Подзаработала деньжат, купила ружье, патронов, а потом поехала на берег Светящегося моря. Я не помнила названия поселка, но прекрасно помнила дом. Ты бы видел лица моих дорогих родственничков, когда я вышибла дверь и для начала прострелила им коленки. «Нет, нет, девочка, не надо, прости, мы не знали, прости, у нас дети…» – Гнусаво передразнила она кого-то. – Я скормила их мозги собаке. Вряд ли это была та же псина, что делила со мной конуру, слишком много времени прошло. Но мне это тогда показалось забавным и справедливым. А может, все было не так. Не помню… Я тогда здорово нагрузилась амфетаминами. Плечи наемницы поникли. – Я тогда вообще серьезно подсела. Сначала, чтобы заглушить боль в костях, а потом уже без этого и не могла… Помню только, что у них оказалось полно бухла. В результате я напилась и крепко поцапалась с пришедшими выручать соседей местными. Даже кого-то порезала… Не стоит недооценивать репоедов парень, они тоже неплохо стреляют. Особенно в спину. – Задумчиво выпустив в воздух колечко дыма, девушка повернулась к скриптору. – Не надоело еще мое нытье? И вообще, где гримаса отвращения и брезгливости? Где праведный гнев? Почему ты не говоришь мне, какое я кровожадное чудовище?

– Ты – не чудовище. Просто… – Тяжело вздохнув, скриптор принялся мять в руках бумажный комок. – Расскажи все до конца. Тебе, ведь, это тоже важно, так?

– Не так как ты думаешь, – усмехнулась делая очередную затяжку Элеум. – Не так как ты думаешь, сладенький.

– И все же..

Девушка покосилась в сторону скриптора и тяжело вздохнула. – Ладно, проворчала она, наконец. – Очнулась я в хижине чувака, который называл себя «Великий Хранитель знаний». Именно так, а не иначе. Великий, мать его за ногу, хранитель знаний. С большой буквы. Меня ему «подарили». Если точнее – расплатились мной за починенный ветряк. Почти год у него прожила. Там всего и нахваталась. Несмотря на то, что он был с прибабахом, старик действительно много знал. Иногда мне казалось, что он разбирается во всем на свете. Начиная от сельского хозяйства, рецептов взрывчатки и пороха, заканчивая тем, как обогащать руду, почему киты топят лодки и как рождаются радиоактивные бури. Он один жил. Как эти, – кивнула она в сторону дома, – тоже с роботом-помощником, только без мин. Не нужны они ему были. Его никто бы не решился тронуть. Боялись, что он уничтожит мастерские и лабораторию. А он чинил все, что ему приносят, от генераторов до солнечных батарей и андроидов последних моделей. А еще он придумал, как очищать от радиации и тяжелых металлов почву, как надежно фильтровать воду, делал чертежи ветряков и водокачек, вывел новый сорт съедобных фруктов и несколько пород сторожевых собак…

– И он просто так тебе все рассказывал? – Удивленно вскинул брови Райк.

– Нет, конечно. – Фыркнула Элеум. – Но, во-первых, ему было очень одиноко и скучно. Во-вторых, он любил выпить, а пьяные любят поболтать. А, в-третьих, я с ним спала.

– Что!? – Поперхнувшись от удивления, подросток дернул страницу слишком сильно, и вместо аккуратной бумажной полоски на землю упал неопрятный наполовину покрытый буквам обрывок. После некоторых колебаний решив, что у него, все равно, нет клея, и большой беды от потери одного листа и так уже наполовину изодранной книги не будет, скриптор с тяжелым вздохом добавил его к общей куче.

– Ну, вот проняло, наконец. Губки-то поджались, будто на дерьмо в сортирную яму взглянуть решил. – Жестко усмехнувшись, Ллойс громко хрустнула костяшками пальцев и, отвернувшись от скриптора, уставилась в видимую только ей точку на стене дома. – Драться или трахаться, парень… Так что да, я с ним спала, а когда он не мог, то заставлял своего робота делать со мной… всякое. Любил смотреть старый хрыч. Милый, как ты думаешь, почему женщины среди наемников редкость? Потому что мы терпеливей да покладистей? Потому что слабые? Потому что к драке непривычны? Чушь. Такие еще в Черные дни передохли. Просто наемник своей смертью помирает редко. А смерть, Райк, она разная. Вот с вами, мужиками, все понятно. Либо просто помрешь, либо помрешь, но плохо и тяжело. У нас, девочек, все сложнее. Девчонки всегда стараются оставить себе последний патрон. Некоторые даже делают себе искусственный зуб с ядом внутри. И ходят только в составе отрядов. Ты мало общался с репоедами, Райк. Тем самым «мирным населением», которое, если верить вашим проповедникам, вы так рьяно защищаете. И не знаешь, на что они способны. Женщин-стрелков стараются брать живьем. И даже поменьше калечить. Намного, ведь, веселее отымев ее всей деревней утопить в выгребной яме. В несколько этапов. Или забить в нее ножку от стола или бутылку и посмотреть, как она будет корчиться. А уж потом, натешившись, добить, как можно более унизительным и болезненным способом. Это в лучшем случае.

– А в худшем? – Сглотнул набежавшую кислую слюну подросток.

– А в худшем – попадешь в рабство. – Покрутив в руках протянутый скриптором неопрятный бумажный комок, наемница ловко подожгла его от окурка и бросила огненный мячик в могилу. На этот раз получилось. Взметнулось и загудело пламя. На путешественников дохнуло непереносимым жаром. – За все надо платить, парень, за умение обращаться с ножом и дубинкой, за миску тухлой баланды, за дозу паршивого винта, за то, чтобы не проснуться с заточкой в горле или членом в заднице… – Задумчиво глядя в огонь, проворчала Элеум. – Драться или трахаться. Старик не учил меня грамоте потому, что понимал, научившись читать, я перестану платить ему за его драные истории. Он бы, конечно, все равно, меня заставил, но тогда бы ему пришлось спать в полглаза. И даже запри он меня окончательно в клетку, его бы это не спасло. Он понимал, что я рано или поздно пойму, как снять с шеи ошейник с бомбой и попытаюсь сбежать. Он был жадный. И сумасшедший. А может, просто боялся, что я найду что-нибудь в его книгах.

– Это что например? – Скептически хмыкнул подросток. – Как делать ветряки?

– Не знаю. – Пожала плечами Ллойс. – Знаю только, что в последние недели своей жизни он стал совсем дерганый. И к нему начали частенько заезжать шишки из Сити. А один раз, напившись до белой горячки, он начал крушить лабораторию и нести какой-то бред о «рециклинге ядерных батарей», генной ремодуляции и АТЛ, что бы это ни было.

– Это невозможно… – Тяжело вздохнул подросток. – Так даже до Чёрных дней делать не умели. Если бы мы научились перезаряжать батареи…

– А я спорю? – Развела руками наемница. – Сама знаю, что это фигня. Но однажды ночью прилетел винтокрыл и выпустил в дом десяток ракет. Грохот километров за пятьдесят слышали. Я выжила только потому, что накануне он отправил меня в соседний поселок за молоком. За гребаным козьим молоком. Старый хрыч жить без него не мог. Когда я вернулась, на месте дома была одна большая яма. Решив, что терять мне точно нечего, я избавилась от ошейника, пришла на ближайшую ферму, угнала у репоедов старый байк и уже к концу дня была километров за триста от тех мест. – Хохотнув, девушка плюнула в огонь и отвернулась. – Ну, вот, пожалуй, и вся история. Понравилась?

– Ты умеешь водить байк? – Удивился скриптор.

– Байк, кар, багги, боевую фуру, – пожала плечами Элеум, – легионерский экзоскелет. На арене это называлось «стальные бои».

– Хочешь, научу тебя читать? – Втянув голову в плечи, словно в ожидании удара, почти прошептал Райк. – Если стесняешься, будем заниматься ночью, чтоб остальные не узнали…

– Тоже хочешь платы? А как же твоя невеста? – Резко развернувшись, Элеум с прищуром уставилась на подростка. И тебя не смущает, что я лет этак на пять тебя старше? Или я действительно тебе нравлюсь? – Неожиданно закинув за голову руки и выгнувшись, так чтобы измазанная землей майка посильнее обтянула грудь, наемница призывно облизнула губы и подмигнула поспешно отведшему в сторону взгляд подростку.

– При чем здесь это, – слегка раздраженно проворчал скриптор. – Я думал, что если я научу тебя читать, ты меня… Чтобы я тоже так умел. В смысле, упыря одними кулаками… – Кивнул в сторону чадящего костра и чувствуя, как предательски горят уши, пояснил Райк.

– Не сумеешь. Сама не понимаю, как у меня это вышло. – Задумчиво протянула, не переставая улыбаться своим мыслям Ллойс. – Значит все равно лапать будешь… Ладно… Уговорил. Согласна.

– Элеум, а тебе от всего этого не противно? – Осторожно убрав за пазуху остатки журнала, Райк обвел руками пространство вокруг.

– От чего, этого? – Хмыкнула наемница. – От этого гребаного мира? От того, кто я такая? Противно, конечно, но я давно научилась принимать всё так, как есть.

– Нет, я не об этом. Просто… Сейчас… Ну… Чем мы лучше рейдеров? Пришли в чужой дом. Убили хозяина. Сейчас грабим…

– Хороший вопрос парень, – цокнув языком, девушка отбросила окурок в сторону, подошла к подростку и, положив руки ему на плечи, заглянула в глаза. – Будь хозяин человеком или разумным мутантом, может, так бы оно и было, Райк. Но на самом деле все обстоит совершенно иначе. Владелец этого дома потерял все человеческое сто лет назад. Упыри от диких зверей только одним отличаются, зверь все что угодно жрать может, а упырям нужен человеческий белок. Они без него гнить начинают. Хозяин поместья стал обыкновенным монстром. А его безмозглый слуга-робот, хотел нас отравить и скормить ему заживо. Вот и все. И хватит об этом думать.

– А ты разве?.. Ты, ведь, в Стае была…

– Нет. – Покачав головой, ответила Элеум. – Многим это не нравилось, но я никогда не участвовала в «причастии».

– А второй? Вернее, вторая… – Кивнул в сторону ямы подросток.

– А что вторая? – Моргнула наемница. – А, ну да. Второй упырь, действительно, посвежее. Месяца три-четыре, не больше. Даже морфироваться еще толком не начал. Может, чудовищам тоже иногда одиноко? – В голосе девушки послышалась грусть.

– У тебя глаза красивые… Я раньше не замечал. – Покраснев, невпопад ответил Райк.

Неожиданный резкий толчок в плечи заставил его покатиться по земле. – Ох. Выдохнул скриптор, хватаясь за голову.

– Все вы, мужики, одним местом думаете. – Уперев руки в бока, наемница окинула подростка презрительным взглядом и неожиданно расхохоталась злым, лающим смехом. На ее лице на мгновение проступило бешенное полубезумное выражение сдерживаемой ярости. – Драться или трахаться, парень. Я тебя не заставляла, ты сам выбрал.

– А что Ыть про запчасти говорил? – Постарался увести разговор подальше от скользкой темы скриптор.

– Видел: в сарае здоровенный фургон стоит? – Почесав переносицу, наемница потянулась было за сигаретой, но, передумав, спрятала ее обратно. – Это машина караванщиков. Настоящий, мать его, мул пустошей. Боевая фура. Ей, конечно, в обед сто лет, но Ыть сказал, что сделана эта штука на совесть, и если будут запчасти, он поставит ее на колеса за пару-тройку дней. Прокатимся с ветерком, Райк. И кстати. Если на слабую уставшую девушку накатили воспоминания, и она решила наплести тебе баек, это не значит, что ты будешь об этом трепаться. Ты, ведь, хороший мальчик, правда?

– Никому и слова не скажу. Могу поклясться. – С трудом утвердившись на ногах, скриптор торжественно приложил к груди кулак. – Слово легиона!

– Это правильно, – одобрительно кивнула девушка. – Слово Легиона – это хорошо. Даже данное дикарке. Оно тоже, наверное, чего-то стоит, да?

– Я не нарушаю клятв, – насупился подросток.

– Конечно не нарушаешь, – кивнула наемница. – Ты, ведь, не упырь – после сломанной шеи не встанешь..

– Слушай, Ллойс, я все понимаю. Хорошее лечение, удача, но пуля в сердце…

– Райк, покажи-ка, где у тебя сердце, – лукаво усмехнулась девушка. – А точно здесь? Или уже сомневаешься?

– Ну-у-у… – Задумчиво протянул, отнимая от груди руку, Райк.

– Вот. Тот, кто меня убивал, тоже так думал. А вторую пулю пожалел. – Вздохнула Элеум и потрепала растерянного скриптора за плечо. – Пойдем. Теперь эти гады точно не встанут.

– Куда?

– На арсенал посмотреть хочу – терпеливо, как маленькому ребенку пояснила девушка. – Пока Ыть все не попрятал, оставив меня с драным блестящим ножиком. Я, ведь, совсем без огнестрела осталась. По твоей, кстати, милости. И еще я хочу привести себя в порядок. Поможешь мне подстричься?

– Помогу, чего не помочь. Мне на базе всегда говорили, что у меня рука легкая, – пожал плечами скриптор.

– Маленькие общие тайны всегда сближают, да, парень? – Заговорщически подмигнув, девушка обхватила пошатывающегося подростка за плечи и потянула в сторону дома.

Ни она, ни Райк не видели, как спустя пару минут после их ухода, в чадящем пламени что-то тяжело заворочалось, и на край обожженной пламенем ямы опустилась здоровенная, исходящая паром, обугленная, когтистая лапа.

****

Спустя несколько часов, когда солнце уже преодолело зенит, а от костра осталась только дымящаяся яма, Ллойс почему-то решила проверить могилу. То ли ей не понравилась одна из слегка обвалившихся стенок, то ли насторожили какие-то следы, но девушка, буквально, перерыв носом двор, спрыгнула на дно ямы и долго гремя железом копалась в углях. После чего выскочив из могилы принялась пристально всматриваться в заросли кустарника…

– Не нравится мне это. Осколки костей вижу, но что-то маловато их, – проворчала она недовольно.

– Только, ыть, не говори, что ты веришь в байку, что древние упыри из огня вставать могут. – Отмахнулся от наемницы торговец. – А даже, если и так. Ты минное поле видела? Видела. Так вот, я его час назад на полную мощность включил. Теперь, – толстяк с довольным видом похлопал по украшенному блестящим, будто только вышедшим с завода, многофункциональным планшетом– часами запястью, – тут, ыть, даже муха без моего ведома не пролетит. Все, что крупнее крысы, сразу мне на экран сигнал дает. А дальше я решаю, рвануть или нет. Кто и где в доме – я тоже вижу. Тут уйма датчиков. Только что, ыть, трехмерную картинку не дают. И эти датчики говорят, что кроме нас, тут никого нет. Спокойней, Дохлая. Не рефлексируй.

– А, если не успеешь? – Скрестила на груди руки Элеум.

– Тут ВИ. – Снова постучал пальцем по прибору Ыть. – Не такой, ыть, конечно, как у Куклы, но тоже неплохой. Оценка степени потенциальной угрозы и все такое… Если что-то дойдет до внутреннего периметра, всё равно рванет. Хочу я этого или нет. А то, что стенка обвалилась – ничего удивительного – земля-то сухая… Ладно, – махнул рукой толстяк, – некогда мне с вами болтать. Пойду я. – И переваливаясь с ноги на ногу, словно беременная утка, потопал по направлению к гаражу.

****

Ремонт фургона затягивался. Здоровенный бронированный грузовик, поставленный общими усилиями на колеса, весело гудел основными и резервными электродвигателями, мигал противотуманными фарами, скрипел и щелкал коробкой передач, искрил небрежно проложенной прямо через огромный, единый с кабиной салон, проводкой, пыхтел пневматикой тормозов, но упрямо не желал двигаться с места. Ыть ругался и лез в моторный отсек. С ног до головы покрытая разводами отработанного масла Кукла, под аккомпанемент, ставшего уже неизменным «Плохой, вжик-вжик», ныряла под огромные, тяжеленные, как уже успел убедиться Райк, судя по всему, отлитые из армированной пенорезины колеса и гремела железом под днищем. Пью, оккупировав угол мастерской, «доводил до ума» оружие, найденное в одной из кладовых дома. Судя по его количеству, а также по грудам сваленных в подвале костей, путешественники были далеко не первыми «гостями» поместья. У Райка от вида всего этого богатства поначалу даже разбежались глаза. Он потянулся было к пулемету, но был бесцеремонно остановлен Ллойс, которая ничтоже сумнящись заявила, что если он хочет учиться, то придется ему отвыкать от своих замашек и начинать работать в стиле Пустошей, после чего, отняв у него автомат, вручила скриптору какой-то зверского вида, адски тяжелый револьвер [34], массивный карабин под патрон невероятного калибра, судя по комментарию снайпера .408 Chey Tac [35], несколько коробок которых, аккуратно расставленных по полкам, нашлось в одной из многочисленных кладовых дома. Сама наемница выбрала себе револьвер, брат близнец Райковского, добавила к «рубилу» несколько разных по размеру, но все, как один, зловещего вида ножей, долго ходила, восхищенно причмокивая и цокая языком вокруг огромного, сверкающего хромом архаичного вида ружья, в дуло которого, казалось, можно было свободно засунуть пару пальцев, после чего громко вздохнув и объявив о том, что патроны второго калибра достать по нынешним временам сложнее, чем чистую донорскую печень, остановилась на каком-то корявом с виду, раздутом, словно паук, полуавтоматическом карабине с коротким стволом и смешной каркасной ложей-прикладом [36]. К удивлению Райка, полностью одобривший выбор наемницы снайпер попросил оставить оружие у него, поскольку «тут несколько коллиматоров завалялось и даже батарейки к ним есть» и «попробуем эту штуку подправить – компенсатор нормальный, а не это убожество прикрутить», вытолкал их из мастерской. После чего пара путешественников остались предоставлены сами себе. Но вскоре обрадовавшийся было неожиданному отдыху и возможности отоспаться Райк понял, что возможно совершил одну из крупнейших ошибок в своей жизни. Ллойс взяла его в оборот быстро и решительно. Первым делом, откопав где-то бритву, потребовала привести ее в порядок. После долгих поисков пигмента для волос, протестов Райка, что автомобильная краска пусть и на акриловой основе, скорее сожжет кожу, чем поможет добиться желаемого результата, споров насколько мебельный лак годится, как фиксатор прически, яростных дискуссий: стоит ли оставить на вырост пару прядей на висках, «типа будут потом косички, как у тех из Свиного холма», долгого и обстоятельного обсуждения, стоит ли укорачивать изрядно разросшийся и слегка поникший гребень ирокеза и одной крепкой затрещины, чуть снова не отправившей Райка в беспамятство, отвешенной ему девушкой после предложения обрить все, к чертовой матери, извинений, зашивания и перевязки некстати закровившего уха, неоднократных, все же, в конце концов, увенчавшихся успехом попыток скриптора воспользоваться найденной в одном из развешенных по стенам шкафчиков косметичкой, стрижка, все же, состоялась. Элеум долго разглядывала в зеркале результат, скептически хмыкала, а потом неожиданно сгребла подростка в охапку и, радостно взвизгнув, сдавила его ребра до хруста. Что не помешало ей в следующий момент пинком выкинуть его из ванной комнаты, где и проходила вся процедура. Уже через полчаса, вышедшая из душа, без малейшего следа косметики на лице наемница, заставляла его приседать, прыгать, отжиматься, палить из болезненно дергающегося в руках при каждом выстреле револьвера по насаженным на колья забора тыквам и консервным банкам, показывала ему приемы рукопашного боя, а потом заставила перечистить полведра выкопанной им же, отвратительной на вид, но оказавшейся довольно вкусной, если отвлечься от красновато-фиолетового цвета, клубней мелкой мутировавшей картошки. Когда же он после ужина и долгого стояния под душем с разболевшейся головой и стреляющей болью в лишившемся части мочки, заклеенном пластырем ухе, трясущимися от перенапряжения руками, и поскрипывающей при каждом шаге, покрытой синяками от бесчисленных падений спиной, поплелся в спальню в надежде просто уснуть, то обнаружил на своей кровати широко ухмыляющуюся девушку с какой то цветастой брошюрой в руках.