Текст книги "Ллойс (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

– Но, ведь, в учебке…

– Вас, когда тренировали и кирпичи вам в рюкзаки, наверняка, подкладывали, чтобы бегать да прыгать веселее было, – раздраженно сплюнула в воду наемница. – Жаль, что своей башкой думать не учили..

– Но ты, ведь, сама мой рюкзак несла… – Виновато втягивающий голову в плечи подросток, лязгая железом, принялся собирать оружие, – Почему сразу не сказала?

– Думала, что у тебя в рюкзаке патроны и жратва. Самое, что ни на есть главное. Видимо, чем-то заинтересовавшись, Ллойс навалившись животом на борт утвердила локти на поблескивающей металлическими нитями арамидной ткани и принялась медленно крутить торчащее сбоку монокуляра колесико, настраивая резкость.

– Вот тут ты, Дохлая, не права. – Криво ухмыльнувшись, снайпер, подняв шест, с силой оттолкнулся от невидимого в черной воде дна. – И за борт не плюй. Сама сказала, мало ли кто тут водится. Учует еще, мать его…

– Почему не права? – Вяло поинтересовалась продолжающая что-то высматривать вдалеке наемница.

– «Самое важное» у каждого свое. – Философски пожал плечами стрелок. – Про репоедов, тех, кто на земле сиднем сидит, говорить не будем. У них самое важное – это крыша над головой да вода. Потому что без воды чистой урожай не взойдет. Поговорим лучше про нас, бродяг.

– Уже смешно, сладенький, – хмыкнула девушка, – еще чуть левее. Продолжай..

– Для торговца, – кивнул в знак того, что услышал, снайпер, – самое главное, это его хлам, что он в своем тряском ящике от поселка к поселку таскает. А для рейдеров – бензин, пожалуй, даже поважнее оружия будут. Потому как без машины с мощным движком он торговца с его барахлом попросту не догонит. А хороший движок бензина требует много. Что до нашего брата, людей, оружием себе хлеб добывающих… – Наемник почесал покрытую неприятной на вид сыпью тощую шею и поочередно ткнул покрытым грязью пальцем в себя, подростка и наемницу… – У каждого своя правда. Это специализацией называется, ну или стилем… У тебя вот, девонька, стиль твой на лбу написан – скорость и натиск. Штурмовик ты. Бой накоротке предпочитаешь. Броню не уважаешь, потому что быстрота важнее. Вернее… – Хитро прищурившись, Пью снова оттолкнулся шестом. – У тебя просто денег на бронник нормальный нет. Чтоб и пулю держал, и двигаться позволял нормально. А вот оружие мощное и патронов побольше, это действительно важно. Чтоб раз – и в клочья. Видел я даже таких, кто автоматам и карабинам слонобойные охотничьи штуцера предпочитает или даже гладкостволы нереальных калибров типа четвертого. А что, сто грамм свинца в брюхо – не то, что человек, дрон тяжелый не всякий сдюжит. Второго выстрела обычно не требуется. На самом деле не лучшая тактика, как по мне. Дрянной выбор. Штурмовики, они обычно, долго не живут. И платят им немного. Но зато трофеи они собирают первыми. Ты, кстати, с «пса» того блоки управляющие сняла? Как я понял, ты его ножами раскромсать умудрилась, а значит, вся требуха электронная у него должна была сохраниться.

– А тебе какое дело? – Убрав оптику в подсумок, наемница, перевернувшись на спину и положив голову на пружинистый борт, словно это была подушка, скрестила на груди руки. – Или считаешь, что имеешь право на долю?

– Значит, сняла. – Удовлетворенно кивнул стрелок. – Это правильно. За схему «виртуального интеллекта» в Сити семь кило серебром дают. Если она, конечно, не сильно покоцаная. Двух рабов можно купить…

– А на кой ляд мне рабы? – Вскинула бровь девушка. – Что я с ними делать буду?

– А что хочешь. – Пожал плечами наемник. – Будут барахло за тобой таскать или пятки чесать на привалах. Если мужики крепкие – на плантации отдашь, если баба не старая или парнишка гладенький – в бордель, на проценты от прибыли жить можно неплохо. А если слишком буйные попадутся, тогда можешь руки-ноги им отрезать и у храма на паперть поставить, типа, калеки убогие, но это уже не то. Если раб беспокойный и драться не дурак, то ему самое место в «ямах». Арена дело такое, что даже на смертниках можно двойную цену выручить, а если твой товар еще и драться обучен, то на ставках, говорят, сильно подняться можно. Азартное место ямы – болтают, мол, даже рабы на себя и друг на друга ставят, некоторым, бывает так везет, что они себе свободу потом выкупают… Но это, конечно, редко.

– Ты про «специальности» свои не закончил. – Широко зевнув, девушка прихлопнула севшего ей на шею здоровенного, чуть ли не в палец величиной комара, задумчиво растерла трупик насекомого между пальцев и щелчком отправила в воду. – Ты продолжай, интересно, ведь…

– Хм, действительно. – Настороженно проследив за расходящимися на воде в том месте, где только что плавал комариный труп, кругами, наемник перевел взгляд водянисто-холодных глаз на внимательно прислушивающегося к разговору скриптора. – Про тебя я уже сказал, Дохлая. – Криво усмехнувшись, Слепой Пью опять заработал шестом. – Парня недоучили, конечно, но тут и так понятно. Делали из него универсального командного бойца, такого, что и вдалеке и вблизи работать сможет. На скорый контакт никто не рассчитывал. А вот на долгую перестрелку или кучу-малу, где осколков и рикошетов полно, вполне. Потому и цепляется так пацан за свой бронежилет и шлем. Верит, что они ему жизнь спасти могут. По большому счету он, конечно, прав. В помещениях самая опасная сволочь – именно рикошет, а грамотная команда почти с любой задачей справится. С другой стороны, недостатков тоже полно. Во-первых, ты от многого зависишь: от базы своей, от командира, от товарищей. Перед старшими прогибайся, со всеми дружи, каждого с полуслова понимай… Дисциплину блюди. Про Алладина, например, слышала?

– Это тот, который за нарушение приказа помидоры бойцам своим отстреливает? – Поинтересовалась наемница.

– Ага, про него самого. – Кивнул снайпер. – Но вообще то, у него яйца отстреленные – это так, цветочки. Месяца три назад слышал, что он своего помощника катком заживо раскатал. Будто бы тот после боя патроны в общак обратно не сдал… Хмурым наширял, чтоб раньше времени не скопытился и переехал потом. У того, болтают, уже кишки горлом лезли, а он еще ручонками шевелил – уползти пытался. Так что, кому-то такая жизнь нравится, но на мой взгляд…

– А как тогда лучше всего? – Обижено засопев, Райк пристегнул к автомату магазин и, вытравив до предела ремень, принялся пристраивать оружие так, как недавно показала наемница: на груди, стволом вниз и прикладом под правым плечом.

– Да что тут гадать? – Почесав переносицу, явно раздраженная чем-то Ллойс покопалась за пазухой и, видимо, не обнаружив искомого, глубоко вздохнув, положила под голову руки. – Зуб даю, что он сейчас себя пяткой в грудь бить начнет. Снайпер – мол, самая вершина и элита, голубая кость, белая кровь. Один выстрел – один труп. И все такое. Скажет, что шансов словить шальную пулю у грамотного стрелка почти нет, а платят им намного больше, чем рядовым бойцам.

– Наоборот. – Нахмурился скриптор.

– Что наоборот? – Лениво вскинув бровь, поинтересовалась девушка.

– Кость белая, а кровь голубая, – пояснил подросток.

– Да наплевать. – Рассеяно почесав живот под задравшейся футболкой, протянула Элеум. – Никогда еще ни человека, ни мутанта с голубой кровью не встречала, у всех красная. – Видимо, вспомнив о чем-то неприятном, наемница досадливо поморщилась и снова плюнула за борт. – Ты лучше слушай, какие снайпера крутыши…

– Была бы у меня сладкая булочка с маком, девонька, я бы тебе ее подарил. Догадливая больно. – Широко улыбнулся меланхолично работающий шестом Пью. – Что, будешь спорить? Скажешь, что это неправда?

– Правда, конечно. – Равнодушно кивнула Ллойс. – С пары километров врагу в череп пулю всадить не всякий сможет. Я, например, в ваших градиентах, углах, плотности, настильности и прочих премудростях в жизни не разберусь. Для меня метров пятьсот-шестьсот уже предел. Даже с хорошей винтовкой. Неподвижно пару суток пролежать, листьями обвешавшись да дерьмом обмазавшись или на дереве просидеть, в штаны себе нужду справляя, тоже, наверное, не смогу. Грамотный снайпер действительно десятка рядовых бойцов стоит. Он и в одиночку хорош, и в отряде. И без работы такие ребята почти никогда не остаются. Только, вот, одна закавыка есть. Большая часть мутных заказов именно им и идет. Шишку какую-нибудь грохнуть, конкурента несговорчивого припугнуть, беглого поймать. Платят, конечно, немало, но…

– Брезгуешь? – Прищурился Пью. – Зря. Мне, знаешь, сколько за последний заказ заплатили? Сорок восемь кило, если в серебро перевести. Я одним заказом себя на всю жизнь, считай, обеспечил. Дом купил с водокачкой, землю плодородную, яблони высадил. У меня шесть рабов теперь. А дел-то всего было – одного нехорошего человека подстрелить. Правда, осечка вышла. Больно уж осторожной эта сволочь оказалась. Даже к любовнице своей в бронетранспортере с двумя десятками охраны ездил. Пришлось по штурмовому работать, в дом к нему лезть. Ох, и намучался я тогда по вентиляционным шахтам ползать, охрану работать… Не поверишь, четыре обоймы ушло. Глушитель чуть не пережег… последних пришлось ножом дорабатывать. Грязно получилось. Я думал, он один живет, уж больно скользкий гад, а у него оказывается семья. Жена и дочки. Старшенькая меня посмешила, конечно. Вся в папашу пошла, видать. Башковитая, етить ее налево. Рядом труп ее мамки лежит, младшая сестренка еще кровью с горла рассеченного булькает, папаня в соседней комнате остывает, а она мне говорит, типа, отпусти – отблагодарю, и ночнушку с себя стаскивает.

– А ты? – Привстав на локтях, Ллойс подтянула ноги и, придав телу сидячее положение, окунула пальцы в воду. – Гнилью несет, пить нельзя, – заключила она, тщательно обнюхав руку. Райк, будь другом, подай флягу.

– А что я? Пырнул в печень, да отымел, пока подыхала. – Оскалился стрелок. – Девка-то действительно красивая была. Чистенькая, гладенькая. Ангелочек просто. Чего добру зазря пропадать. – Водянистые глаза Пью опасно прищурились. – Что, Дохлая, осуждаешь?

– Да нет, – безразлично пожав плечами, девушка выдрала из побелевших пальцев подростка флягу и сделала несколько больших глотков. – Я и не с такими уродами работала, сладенький. – Аккуратно завинтив крышку, наемница бросила наполовину опустевший сосуд под ноги скриптору и, потянувшись, зашарила за пазухой. – Черт, сигареты кончились.

– У меня самосад есть, если не брезгуешь, – порывшись в одном из многочисленных карманов дорожного плаща, Пью извлек на свет небольшой кожаный мешочек. – Сам-то не курю, но табак неплохо собак со следа сбивает.

– Нет уж, Пью, спасибо. Больно уж, форма кисета характерная, – брезгливо скривилась наемница. – В Сити, небось, покупал? Там такие штуки в моде.

– Не, это я сам сделал – женушки хахаля… запчасть, – пояснил снайпер. – Повадился один хмырь «в гости» к благоверной моей шастать, пока я работаю. Да не смотри ты так, парень, я что, зверь? – Перехватив остекленевший взгляд скриптора, стрелок криво усмехнулся. – Я его даже убивать не стал. Более того, ужин на двоих им организовал. При свечах, с вином и фруктами. Себе, вот только шкурку с главного блюда и оставил. – Подбросив на руке кисет, наемник убрал его обратно в карман. – Запомни, парень: с людьми по-другому нельзя – сожрут. С мутантами, кстати, тоже. Учти, мы, ведь, к ним в гости идем.

– Мутанты? – Нахмурился Райк.

– До Хаба далеко, сладенький, – пояснила наемница. – А на крюк мы не рассчитывали. Надо будет пополнять запасы. Если бы мы вышли на тракт, то закупались бы в поселках, но сейчас там слишком опасно. Ты сам видел ржавых, Райк. Так что, по всей южной дороге сейчас такое начнется… Операторы не позволят другим хозяйничать на их землях. А потом подойдет Железный легион, и начнется полноценная война. С реальными такими танковыми клиньями, ковровыми бомбардировками и прочей радостью. Как бы до тактики опять не дошло…

Словно в подтверждение ее слов над болотом разнесся звук далекого взрыва.

– Геликоптер, – задумчиво заявил снайпер, – или тяжелый танк. Боезапас рванул. Километров в двадцати.

– Побольше. – С сомнением качнула головой девушка. – На воде звуки лучше разносятся, скрадывая расстояние.

– Боец Железного легиона скорее отрежет себе руку, чем протянет ее мутанту. – Неожиданно продекламировал сидящий на дне лодки подросток.

– Ну и дурак, – откликнулась девушка. – Где же он столько рук наберет? Или отращивать будет? Тогда он сам мутант. Класса С, если не ошибаюсь…

– Мы не на землях легиона, парень. – Раздраженно дернув головой, стрелок так сильно толкнул лодку шестом, что судно опасно накренилось. – И ты почти исчерпал мое терпенье. В этих болотах и за ними почти не встречается нормальных людей. Основная часть населения мутанты. Ты их не любишь. А они еще меньше любят тебя. Не из-за того, что ты легионер, нет. Но из-за того, что ты родился нормальным. А если он узнают, что ты имеешь хоть какое-то отношение к фанатикам, поверь, твоя смерть будет очень неприятной. Если местные проявят воображение, она даже может растянуться на несколько месяцев. По большому счету, мне на это плевать. Но так получилось, что какая-нибудь твоя выходка может ударить и по мне. Поэтому договоримся о следующем, мой мальчик. Никаких цитат из вашей библии. Никаких легионерских закидонов. В присутствии незнакомцев лучше вообще не разговаривай. А если ты неожиданно решишь, что я зря сотрясаю воздух… – Глаза стрелка на секунду превратились в две исчезающе узкие щелочки, – то я сделаю с тобой то же, что проделал с девчонкой на своем последнем заказе. Понял?

– Выпятивший было упрямый подбородок подросток встретился взглядом со стрелком и стушевался. – Ладно, – неохотно выдавил он из себя, наконец, – я понял. Цель похода превыше всего.

– Вот это я понимаю, подход к воспитанию. Я так не умею. – Широко улыбнувшись, Ллойс почесала переносицу и, прищурившись, огляделась по сторонам. – Пришлось бы его долго бить. Чуть правее, Пью. Между камышами и вон той кочкой пойдем, а то слева что-то, больно, подозрительное, как бы днище не пропороть.

– Ага. – Коротко кивнув, снайпер мощным толчком отправил лодку по указанному наемницей курсу.

– Одного только не пойму, – застегнув, куртку наемница принялась неторопливо закатывать рукава. – Что ты – человек обеспеченный, женатый, если не врешь, делаешь здесь, с нами посреди болота. Сидел бы дома. За рабами приглядывал, яблоки бы свои растил.

– Ну я, ведь, не спрашиваю, почему ты, свою флягу имея, у пацана воду берешь. – Ухмыльнулся стрелок.

– Потому что в моей не вода. – Вернула усмешку снайперу Ллойс. Некоторое время наемники сверлили друг друга глазами. Воздух, буквально, зазвенел от напряжения в лодке.

– Не о том мыслишь, дохлая. Заводик я хочу построить. – Мечтательно прикрыв глаза, наконец, улыбнулся Пью. – Мыловаренный. Да и заказец мне знатный подвернулся. Почти на центнер в серебряном эквиваленте.

– Ого, хмыкнула, зачем-то поднимаясь на ноги, девушка. – Это где ж такие контракты дают?

– Где дают, там уже нет. Но мир не без щедрых людей, – снисходительно небрежно бросил стрелок и снова улыбнулся. – Но дело не в этом. Задержался я в дороге, потратился слегка, решил халтурку взять на беглого одного, тоже кстати, не кислую, а потом раз и весть приходит – мол, сорвался мой заказ. Бывает. Так что сейчас я домой возвращаюсь. А тут, – Пью указал подбородком на угрюмо тискающего свой автомат Райка, –какая-никакая, а подработка. Я и подумал, всё равно, по пути почти, ну сделаю я небольшой крюк, зато не с пустыми руками домой вернусь…

– Это правильно. С пустым кошельком домой возвращаться – последнее дело. – Медленно подняв руки, Элеум заложила их за голову и развернулась к небольшому островку камышника. – Обмен!! Не стреляйте!! Свои!! Торг!! Обмен!!

– Какой, ыть, обмен?! Руки в гору! Дернешься, ыть, дырок наделаю! Обмен… – Донеслось откуда-то из глубины зарослей.

– Да куда выше?! – крикнула в ответ наемница. – У меня кроме пары ножей и нет ничего, видишь же?! Торг!! Мир! Свои!

– «Свои»!.. Я, ыть, тебе покажу «свои». Свои кок крашенный на голове не носят! Покрутись давай, только медленно!.. Мелкий вон, ыть, пусть руки тоже подымает, тощего, ыть, это тоже касается! «Свои» они! Обмен, тля.. И руки, руки, ыть, чтоб видно было! У меня тут автоматическая турель стоит, будете дурить, всех положит!.. Я вам покажу «обмен»…

Скриптор поспешно вскинул руки. Стрелок, бросив убийственный взгляд, на медленно поворачивающуюся вокруг своей оси девушку, последовал ее примеру.

– Слушай. Ты, ведь, уже налюбовался, да? У меня руки быстро затекают. Может, закончим с формальностями и поторгуем? – Закончив очередной оборот, обратилась к невидимому собеседнику наемница.

– Я тебе, ыть, поторгую! Я тебе, ыть, так поторгую, мама родная не узнает, – в камышах послышалась непонятная возня, металлический лязг, плеск, а потом стебли раздвинулись, и на путешественников уставилась пугающая своими размерами, густо заросшая волосом, чумазая физиономия. Густая, клочковатая брода незнакомца зашевелилась, спутанные космы разошлись в стороны, обнажая рот в подобии то ли оскала, то ли улыбки. На, огромном, покрытом синими прожилками носу ярко блеснуло пенсне с треснувшими стеклами. – Ну вот, ыть, а говорили, что свои, – удовлетворенно пробурчал незнакомец. – Свои дома сидят… Ладно, ыть, подгребай. Сейчас только мостки скину.

– Ага, руки-то опустить можно? – Недовольно сплюнув в воду, проворчал снайпер. – А то копытами грести неудобно.

– Шутник, ыть, да?! Обожди, говорю! – Из кустов снова раздался непонятный лязг. – Вот. Теперь, ыть, можно, – закивал снова показавшийся из зарослей обладатель пенсне, – теперь всё можно. Кроме, ыть, стрельбы и резких движений. Турель в «желтом» режиме, понял? Знаешь, ыть, что такое?! Объясняю для неграмотных и шутников: кто цапнет пушечку свою или ножик решит достать, или ко мне ближе, чем на три шага подойдет – Бабах и всё. Ливер по всей палубе. Мне уборка, а баянистам – корм!

– Каким еще баянистам?.. – проворчала Элеум, опуская руки.

****

– Неплохо ты устроился, только вывеску надо бы повыше повесить и краской размалевать. А то ее из-за камышей видно плохо, – прочавкала, жующая кусок источающего пар мяса, расположившаяся на легком плетеном креслице наемница. – Вкусно.

– Это да, – блеснул треснувшими стеклышками очков, высокий, болезненно толстый, буквально, вываливающийся, словно тесто из кастрюли из своего заляпанного маслом синего рабочего комбинезона мужик. – Обведя хозяйским взглядом здоровенный, метров пятнадцать в поперечнике, сваренный из железных профилей с привязанными к ним проволокой многочисленными пластиковыми бочками плот, на одном конце которого возвышалось небольшое, слегка кособокое деревянное строение, видимо, служившее хозяину жилищем, а на другом, мерно гудя и помигивая желтым огоньком светодиода, водила стволами опутанная проводами и непонятными механизмами спарка здоровенного, крупнокалиберного пулемета. Оставшееся пространство палубы занимали несколько неясного назначения приборов, заваленные разнообразным инструментом вперемешку с металлической стружкой и деталями слегка траченные временем и ржавчиной станки, а также сваленный в кучу разнообразнейший хлам. – Магазинчик, ыть, у меня, хороший. Ты кушай, ыть. Кушай. Баянист свеженький, ночью ко мне вылез.

– Баянист? – Вскинула брови, потянувшаяся за следующей порцией наемница. Это, ведь, рачье мясо.

– А это рак и есть, – насмешливо прищурился снайпер, развалившийся в кресле-близнеце того, в котором расположилась девушка. – Только мутант. Головогрудь побольше, хвост поменьше. Почему так называют, не знаю.. Знаю, что эта пакость размером с собаку вырастает…

– Больше, – покачал головой хозяин плота. – Намного больше. Вода, ыть, прибывает… Всем известно: больше воды, ыть, – больше баянист. Сейчас метра полтора, ыть, бывает, встречаются. А бывают и весом за два центнера. А кличут их так потому, что если доведется, какого-то живьем в кипяток окунуть, рулады, ыть, ну, чисто гармонь выдавать начинают.

– Этот, значит, не слишком крупный. – Прищурилась девушка, крутя в руках кусок исходящего паром мяса.

– Ну да, – хозяин плавучего дома развел ладони на расстояние около полуметра, – на крысиную тушку большого не поймаешь… таких мы пальцекусами зовем…

– Крысиную? – С подозрением уставилась на предложенное угощение девушка..

– Это, ведь, членистоногие, жрут, в основном, дерьмо и падаль, – не обращая внимания на насупившегося толстяка пояснил девушке стрелок, – их мясо даже мутанты местные только с голодухи едят, а тут где-то могильники затопленные недалеко. Какая дрянь в воде плавает никому неизвестно.

– Понятно, – хмыкнув, Ллойс подхватила с тарелки очередной истекающий соком ломоть и впилась в него зубами. – Фкуф-фно!!

– А то, ыть, мяско-то первый сорт, а заразы не бойся, баянисты, ыть, прямо в теле антидоты вырабатывают, да и смыло давно всю активную органику и неорганику с этих мест. – Довольно улыбнувшись, хозяин подхватил с тарелки последний оставшийся на стоящей посреди небольшого пластикового столика измазанной подливой широкой тарелке бледно розовый кусок, открыл больше смахивающий на жерло потухшего вулкана рот… – Лучше, ыть, вареного с укропом баяниста закуски не найти. – Огладив покрытую жиром бороду, толстяк бросил слегка смущенный взгляд на жующую девушку и снова широко разулыбался.

– Здесь и укроп есть? – Насмешливо вскинула бровь девушка.

– Ну… Растет… бывает, – Слегка смутился толстяк.

– Пью, ты, вроде, про город говорил.

– Город дальше на севере…

– Не, Крысятник уже лет пять как паводком смыло, – испуганно замотал головой толстяк. – А вы туда шли?

– Примерно… Нам туда, где рынок есть… Припасы пополнить надо. – Задумчиво протянула девушка.

– Тогда, ыть, считай, что вам повезло, – довольно оскалился толстяк. – Кстати, как вас звать-то?

– Меня Дохлой кличут. – Сыто икнув, наемница со слегка осоловелым видом откинулась на спинку кресла, провела ладонью по гребню ирокеза, а потом поочередно ткнула пальцем в сторону напарников. – Вот этот, мелкий, что на тебя, будто волк, смотрит, наш бравый командир Райк. Не смотри, что от горшка два вершка, лучшего бойца на пустошах не сыщешь. С серокожими жил, представляешь? Меньше чем за десять кило серебра даже не чихнет, потому он такой молчаливый. Я его сама иногда боюсь. А тот – любитель природы, что про баянистов мне лекцию прочел, это элита всех вольных стрелков, Слепой Пью. За километр у комара на лету крылья отстрелит, да что там крылья, фальцетом жужжать заставит..

– Пью – пират, ыть, что ли? – Перебив наемницу, скептически хмыкнул жирдяй и поправил сползшее на кончик носа пенсне.

– Почему пират? – Удивилась девушка.

– Да так. Не бери, ыть, в голову. Вспомнилось как-то… – Отмахнулся лопатообразной ладонью хозяин плота. – Это я так, ыть, с дуру ляпнул, какие сейчас пираты… А меня, как вы, наверное, уже поняли, Ыть звать.

– Ыть?

– Ыть, Ыть, – захохотал довольный произведенным эффектом толстяк, – думаю, почему Ыть, объяснять не надо?

– Не обязательно, – задумчиво почесав переносицу, Ллойс запустила было руку во внутренний карман куртки и болезненно поморщилась. – Чем торгуешь, Ыть?

– Да всем, ыть, помаленьку, – пожал плечами торговец, отчего его брюхо заколыхалось, словно под тканью комбинезона была не человеческая плоть, а огромный кусок желе. – В основном, ыть, тем, что местные приносят или сам собираю. Ни с земли, ыть, тоже товар есть.

– Пушки имеются? – Наклонилась вперед девушка. – Только нормальные.

– Конечно, ыть, – сверкнув покрытыми трещинами стеклами, солидно кивнул жирдяй, – сейчас принесу. – С трудом выпроставшись из намного более капитального, чем предложенные гостям, вырубленного, похоже, из цельного пня, покрытого затейливой резьбой кресла, торговец скрылся в пристройке.

– Ты что творишь, Дохлая, совсем берега потеряла? – Как только хозяин плота отошел на достаточно далекое расстояние, – зашипел развернувшийся к девушке наемник. – Ты же нас чуть не угробила!

– Если сам еще не дотумкал, почему камыши в болоте, будто по линейке кто высадил, я тебе потом на пальцах объясню, сладенький, и даже схему нарисую. А пока подумай, почему этот хмырь тут поселился. – Девушка задумчиво почесала переносицу, и прикрыв рот ладонью сыто рыгнула. – Извините, буркнула она внимательно наблюдая, как из будки появляется основная часть, а потом и сам хозяин плота. – Переела слегка.

– Вот! – С гордостью поставив перед путешественниками глухо звякнувшую железом сумку, заявил торговец. – Смотри! Sturmgewehr 90 – хорошая, ыть, машинка, почти новая, считай. – Бородач, потряс в воздухе автоматом, слегка кривоватым, судя по всему, вырезанным вручную, усеянным зарубками и непонятными надписями ложем. – От Светящегося моря, ыть, ко мне пришла! Или, вот АR-15 под семь шестьдесят два от «Фаерармс», тоже, ыть, интересная штука. – Перед наемницей легла покрытая камуфляжными пятнами, ажурная, будто игрушечная, каркасная штурмовая винтовка. – Этот, перст продавца, больше похожий на железнодорожную шпалу, чем на палец, указал на исписанный надписями автомат, – за шесть сотен отдам. А эту красавицу, – торговец кивнул в сторону смертоносного металлического кружева, – меньше, чем за восемь, ыть, даже не подумаю.

– Дешево, – хмыкнул снайпер. – Товар, конечно, дерьмо, но дешево.

– Товар нормальный. – Насупился жирдяй. – Ты бы видел, ыть, что мне приносят. Я каждую, ыть, железяку вот этими руками, – толстяк обиженно потряс перед лицом стрелка огромными, словно ковшы карьерного экскаватора, лапищами, – перебираю, до ума довожу. Так что учти, у меня даже самое кривое дерьмо бьёт прямо и клинов, ыть, почти не дает. А дешево потому, что торга, ыть, у меня нет. Цена окончательная.

– Не люблю я эти трещотки, Ыть, – поморщилась наемница, – еще что есть?

– Так, ыть, выбирай что ли? – Пододвинул к ногам девушки сумку торговец. – Нет, обожди секунду, – выудив из нагрудного кармана комбинезона прикрученный к деревяшке кусок опутанной разноцветными проводами микросхемы, торговец ловко расцепив пару соединений, прижал большим пальцем крупную красную кнопку. За спиной путешественников что-то глухо лязгнуло. Огонек на турели, сердито моргнув, сменился с желтого на зеленый. – Только, ыть, не балуй, пояснил не выпускающий из рук деревяшку торговец. – Я сейчас контактную пластину прижимаю. Отпущу, и всё, ыть, сразу красный режим.

– Вот эти почем? – На деревянный столик перед наемницей легли ничем не примечательная кроме, разве что варварски опиленного под пистолетную рукоять приклада, охотничья двустволка и огромных габаритов, явно кустарного производства, револьвер.

– Дробадаш, ыть, за триста отдам, револьвер – за триста пятьдесят. Но учти – он одиночного действия, шустро не постреляешь.

– Это я поняла. – Кивнула девушка. – А калибр сорок пятый?

– Ага, – гордо улыбнулся толстяк. – Сорок пятый, видишь, какой барабан длинный, хоть кольтовские [25] суй, хоть, 45-70 [26], хоть, ыть, Магнумы, в общем, всё, на что, ыть, воображения да силенок хватит. Лягается, конечно, здорово, но бьет тоже так, что у любой твари дух вон! Моща! Мне некоторые с ружейным ложем такие заказывают. Могу показать.

– Так ты их сам делаешь? – Удивленно вскинув брови, Ллойс принялась осматривать со всех сторон револьвер. – Встречала такой у одного. Круто, мужик, а я думала, что это на заводе каком, кустари клепать начали. Вроде, как у Ржавых..

– У Ржавых? У ржавых, ыть, дрянь, которая не стреляет, а плюется, а у меня смотри, какие нарезы: каждый ствол на сотню метров в ладонь бьет! – Зарделся от смеси гордости и злости жирдяй. – Сам помаленьку строгаю. Потому товар – высший сорт. Смотри, какая рама, какой ствол! У меня все до сотой доли грамма выверено. Барабан, шильды, всё усиленно до предела. Толще металл ставить, так его уже не поднять будет. И так два кило, почти. Сталь ружейная, хорошая, лично на фрезе точил. Механизм, сама понимаешь, у машинки одинарного действия ломаться нечему. Можешь вместо кувалды им пользоваться, а потом стрелять! Гарантия, ыть!

– Дай-ка взгляну, – протянув руку, снайпер, грубо выдернув из рук девушки револьвер, повертел, взвесил в руках, откинув в сторону барабан, зачем-то долго заглядывал в дуло и, уважительно хмыкнув, вернул обратно. – Тяжеловат.. С карабинным прикладом тоже, говоришь, есть?

– Есть, – радостно кивнул торговец. – Есть с откидным, есть с деревянным.

– А с глушителем?

– Тоже есть, только, ыть, это, – толстяк нахмурился, – глушители, если честно, у меня не очень, никак расстояние между пластинами не подберу и толщину: барабан отстреляешь и всё, считай, выгорел глушак напрочь. Так что, если берешь, то бери, минимум, пару. Четыреста пятьдесят это будет. Могу еще коллиматор поставить, но тогда, ыть, с тебя еще полтинник.

– Патроны почем? – Согласно кивнув, поинтересовался снайпер.

– Четыре монеты штука, заводские, с гарантией. Мне их, ыть, с земли завозят. Две за, ыть, просушенные, что местные наловили.

– Нормально. А двенадцатый? – спросила Ллойс, несколько раз переломив, а потом защелкнув ружье.

– Картечь и пулевые по двадцать восемь грамм по монете. Магнумы – две. Возьмешь на сотню – патронташ подарю, кожаный, красивый. И воротник меховой, из водяной крысы. Как раз на твою курточку. – Коротко глянув на наемницу, почему-то покраснел до корней волос торговец.

– Беру с коллиматором и пять десятков заводских, – небрежно бросил стрелок и, вытащив из кармана плаща солидно звякнувший, туго набитый мешочек, бросил его на стол. – Здесь ровно. Можешь пересчитать.

– Зачем пересчитывать? – Кустистые брови торговца удивленно приподнялись. – Взвесим. У меня тут универсальный сканер лежит. – А ты, Дохлая, что брать будешь?

– Буду, – твердо кивнула девушка. – Пью, в долг есть?

– Нет, – отрезал снайпер и злорадно ухмыльнулся.

– Райк?

– У меня только пятьдесят монет осталось, остальное я ему как аванс отдал, – развел руками скриптор. – Пью, а ты не…

– Нет, я сказал! – Раздраженно рявкнул снайпер. – И даже не пытайся на мне свои штучки пробовать! – Пристрелю, на хрен, и скажу, что так и было!

– Все нормально, Райк. – Наемница провела ладонью по жесткой щетке ирокеза и широко улыбнулась. – Ыть, у меня серебра нет. Бартер устроит?

– Ну-у, – неуверенно замялся жирдяй, – тут, ыть, смотреть надо… – Покопавшись в нагрудном кармане комбинезона, торговец извлек из него сигаретную пачку, неловко прикурил свободной рукой и, перехватив жадный взгляд наемницы, смущенно улыбнулся. – Угощайся, ыть, если хочешь. Только они крепкие. Прямо из Хаба. У меня, ыть, и на продажу есть. Двадцать – пачка. Сто восемьдесят – блок. Знаю, что дорого, но это довоенные. Не делают сейчас таких.