Текст книги "Ллойс (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

Поколебавшись, Ллойс нагнулась, развернула ткань. Хмыкнула. Подняла глаза на старика.

– Все, что мне помимо протезов с войны осталось. – Пояснил Ленивец, чуть улыбнувшись. – «Арматех» – слыхала? Нет? Откуда тебе… Хорошая фирма была. С умом люди, с понятием. Мне сразу твое ружье приглянулось. Надежная машинка и мощная. Я его в обмен заберу, если не возражаешь. И не думай ничего, тот, что тебе даю, много повеселее будет. Укороченный боевой штурмовой карабин с тактическим прикладом и стабилизирующей рукоятью. Сделан для боя в помещениях и городской застройке. С врагом в тяжелой броне и легкими боевыми дронами. Калибр – твой любимый. Магазин съемный, штатный на двадцать патронов. Можешь поставить более емкий, если, конечно, найдешь. В прикладе еще два. Больше, извини, нет. Ложе из полимеров, не смотри, что как пластмасса дешевая выглядит. Оно внутри полое, с компенсатором отдачи, значит. Так что отдача, как у пистолета… почти. Ствол тридцать миллиметров. Точность… достаточная. Ты, ведь, не снайпер? Не морщись, – старик проследил полный сомнения взгляд осматривающей оружие наемницы. – Знаю, что легкий. Три кило всего. Не треснет коробка, хоть, кувалдой бей. Видишь вмятину? Ага, вон ту – чуть заметную. Это я в то место пулю из двадцатки поймал. Там что-то хитрое намешано. Крепче любой стали. Система заряжания, сама видишь, потеряла магазин, можешь «кормить» с затвора, как винтовку. А так – полуавтомат.

– Царский подарок, – хмыкнула Ллойс. – По рукам. Но по аддиктолу не уступлю. Пятьдесят доз. Не меньше.

– О как. – Староста еще раз смерил взглядом наемницу. На секунду Ллойс показалось, что в глазах старика мелькнуло что-то вроде сочувствия. – Ну, тогда забирай барахло и вали в общинный дом. Остальное вечером будет.

– Слушай, старче, а что за кличка такая – Ленивец? – Уже на пороге спросила наемница.

– Это у собак клички, а у людей – имена и фамилии. – Хмуро буркнул собирающий с пола гроссбухи старик. – Моше Ааронович Ленвиц. Только народ у нас глухой и тупой. Даром, что правильной крови. Сразу мне фамилию переиначили. А потом прилипло.

– Ну да. – Согласно тряхнула ирокезом наемница. – Прозвище – дело такое. Пристанет, так просто не отдерешь. Дюжину пятидесятых дашь сверху? Обнову пристрелять? И что за правильная кровь?

– Дам, дам… как такой не дать. Знал бы я, что за зверя нанимаю… – Раздраженно махнул рукой староста, с тоской оглядывая разгромленный кабинет. – И это. С «Харона», если рецидив то, чтобы слезть пятьдесят доз может не хватить, восемь десятков у Рабе возьмешь. Скажешь, что Ленивец сказал желтые не давать, только со звездой. Он поймет… Эх… ты пустила меня по миру..

– Щедро… – Довольно фыркнула девушка.

– Да ты тоже… Умеешь, ведь, человека в грязь лицом ткнуть. – Нервно дернул щекой Ленивец. – Вали уже, пока я жалеть не начал. И ты, это… Извини, что ли…

****

Сколько себя помнила Ллойс, всегда любила воду. Любила плавать в озере, пока в нем можно было плавать. Могла сидеть в горячей ванне или стоять под душем часами. Пока они, ванны и души еще были. Потом жизнь резко поменялась, и горячая вода, а иногда даже вода во фляге стали роскошью, но привычка осталась. Вот и сейчас наемница заворожено наблюдала за струйкой воды, медленно наполняющей большую металлическую емкость, исходящей паром. Здоровенная, не меньше двух метров в длину, эмалированная ванна, хоть, и была внутри относительно чистой, снаружи была покрыта копотью, будто плавильный котел. Может, ее использовали как огромную кастрюлю или бак для кипячения белья. Какая разница, главное, что покрытое эмалью чудовище было достаточно просторным, чтобы вытянуться в нем во весь рост. Кто-то заботливый оставил в ней даже выскобленный до блеска деревянный подголовник. Половина запеченной в диком меду курицы и сковородка жаренного на сале картофеля наполняла желудок приятной тяжестью. Вторая половина несчастной птицы, уже порядком остывшая ждала ее на столике гостевой комнаты, рядом с запотевшим графином свежего томатного сока. Наемница блаженно прикрыла глаза. Жизнь казалась почти прекрасной. Неожиданно раздался стук.

– Ну и кто смерти ищет?! В интиме не нуждаюсь! Благодарности и народных мстителей принимаю завтра после полудня! – Страдальчески скривившись и мысленно отругав себя за то, что позволила себе расслабиться, Ллойс подтянула поближе портупею с карабином и откинулась на высокий бортик.

– Это я. Райк.

– Черт. Черт! Черт! Вали отсюда, Райк! Занято! Баста! – Медленно скрестив пальцы на левой руке, наемница, покопавшись в одежде, выудила очередную сигарету, сделала глубокую затяжку, сосредоточенно представляя, как настырный подросток разворачивается и уходит восвояси. Как ей рассказывали, в таких ситуациях очень хорошо помогают мысленные визуализации. Вселенная слышит и дает тебе желаемое. Особенно, если это такая мелочь, как… Черт!

– Я по делу!

Не помогло, наемница сплюнула от досады. Проследила, как плевок впитывается в выстиранную, выглаженную и сложенную аккуратной стопкой одежду. Закрыла глаза и принялась считать до десяти. Удалось только до шести.

– Я по важному делу!! Делу «Железного легиона»!! – Дурным голосом завыл под дверью подросток. – Открой немедленно!!

– Да открыто! – Крикнула в ответ Ллойс и сунув сигарету в зубы, взяла карабин на изготовку. – Это, ведь, гостевой дом, тут нигде даже щеколд днем с огнем не сыщешь, долбоклюй. – Прошипела она чуть тише.

Ввалившийся в душевую скриптор потрясенно застыл. Взгляд подростка сфокусировался на Ллойс, перескочил на направленное на него оружие, вернулся обратно, и поспешно уполз куда-то вбок. Лицо Райка начало наливаться уже порядком надоевшей наемнице краснотой.

– Сисек никогда не видел? Или тебе мои татухи не нравятся? – Убрав руку с цевья, наемница смахнула с ресниц некстати набежавшую влагу.

– Э-э-э… А почему ты голая? – Выдохнул, наконец, Райк.

– Во-первых, дверь закрой. Дует. – Убедившись, что в коридоре больше никого нет, наемница отложила в сторону карабин, и откинулась обратно на бортик ванны, почти по подбородок погрузившись в горячую, покрытую сероватыми клочьями мыльной пены воду. – Во-вторых, отвернись. Не знаю, что написано по этому поводу в вашем кодексе, но в приличном обществе глазеть на обнажённую девушку не принято. В-третьих. Это ванная, душевая, помывочная. Называй, как хочешь. Здесь обычно все голые, поэтому на двери табличка «ЗАНЯТО» и висит. Ты читать умеешь?

– Э-э-э… А-а-а… Почему тогда ты сказала: заходи? – Отвернувшийся к стене подросток ссутулил плечи и принялся перетаптываться с ноги на ногу.

– Ну, ты, ведь, сам орал: «Немедленно», «Дело Железного легиона». Как я могла отказать господину скриптору?… – Вытащив сигарету изо рта, наемница рассеяно стряхнула пепел на дощатый пол. – Скоро, ведь, его дружки придут и он им обязательно наябедничает, что я его обижала, не дала посмотреть, как там у меня всё устроено… Смотрю, ногу тебе уже починили?

– Издеваешься, да? – Еще больше сгорбился скриптор. – Откуда ты так много знаешь о легионе?

– В кабаках сидеть люблю, водку пьянствовать да слушать, что люди болтают. – Фыркнула девушка. – А потом делаю выводы. Ты это хотел узнать так срочно? – Выпустив дым через нос, Ллойс, блаженно выдохнув, погрузилась в воду с головой. – Или попрощаться пришел? – Пробурчала она, вынырнув. – Так знай. Объятий и поцелуев не будет. Всё-е. Можешь валить обратно, только дверь за собой закрой..

– Ты в курсе, что это кустари? Они здесь «медшоты» делают! – Райк, подчеркнуто тщательно избегая взглядом жестяной ванны, оглядел помещение, заметил сиротливо стоящую в углу деревянную скамеечку и, радостно ухнув от усилий, подтянул ее к себе. С кряхтением сел, спиной к наемнице. – Всё еще болит, – пояснил он чуть виновато.

– Тебе, ведь, раз в пять больше стандартной дозы вкололи, не меньше, если уже без палки ходишь, – фыркнула Ллойс и, с сожалением осмотрев окурок, щелчком отправила его в сторону слегка покрытого потеками ржавчины душевого слива. – А ты их хочешь сдать. Ведь, так? И наверняка с предвкушением представляешь, что будет дальше. Как придут сердитые ребята в экзоскелетах с пулеметами и гранатометами. Погладят тебя по головке. Дадут сладкую печенюху с изюмом, а у местных отберут оборудование, порушат теплицы. Врача, что собирал тебя из осколков и приводил в порядок ногу, скорее всего, повесят, как запятнавшего себя грехом работы с запретными технологиями. Всех, кто умеет обращаться с фтороморфом тоже. Ленивца, старика старосту, единственное пожалуй, о чем я жалеть не буду, бахнут в задницу здоровенным шокером, выдернут из него имплантаты и повезут на опыты. Потом заберут половину урожая, почти все оружие и уйдут восвояси. А через пару тройку недель, когда слухи расползутся, сюда прикатят пара рейдерских грузовиков, и все, кому не посчастливилось выжить, станут обычным мясом.

– Железный легион никогда не позволит себе подобного. Кодекс гласит, что темные технологии должны быть изъяты и сохранены. Мы очищаем землю. Мы несем порядок и процветание…

– Так ты пришел об этом поговорить? – Тяжело вздохнув, наемница плеснула несколько пригоршней воды себе на лицо. – Думаешь я захочу вступить в вашу дружную компанию? Тогда можешь валить, только пожалуйста, еще раз прошу не забудь закрыть за собой дверь. Не катит, пацан. Мне твои проповеди до одного места. Того, где самые большие татухи.

– Да… то есть, нет. – Уши мальчишки предательски налились багрянцем. – Мне нужно в Хаб. Вернее, в его окрестности. Я хочу тебя нанять.

Ллойс расхохоталась. Вода в ванной заходила волнами и потекла на пол.

– У меня есть, чем заплатить. Вернее, сейчас нет, но будет… Потом.

К хохоту наемницы прибавилось несколько истерических ноток.

– Мне нужно в Хаб. Дело Железного легиона. Священный поход не может быть прерван, пока жив хоть один из группы. Если ты не согласишься, я буду вынужден вызвать сюда старших братьев.

Хохот наемницы оборвался, будто обрубленный невидимым, но очень острым ножом.

– Две ошибки, Райк. – Проведя рукой по мокрой щетке волос, Элеум со вздохом выщелкнула из пачки еще одну сигарету. – Первая. Ты считаешь, что мне не наплевать на этих людей. Это не так. Их староста хотел меня кинуть. Видел тех мужиков, что в ворота заходили? Если бы мы встретили их в лесу, то, скорее всего, уже кормили бы местную живность. Причем наверняка наша смерть не была бы легкой. Твоя – потому что ты легионер. Моя… да просто за то, что я баба. А еще в это впуталась… Может быть, ты посчитал, что я добрая, что я тебя пожалела… Это не так. Ты нужен был мне как страховка, гарантия того, что меня не грохнут прямо у ворот. Я не хорошая и не добрая, Райк. И я ничего не забываю и не прощаю. Я могу понять, почему Ленивец так поступил. Могу войти в положение. Осознать логику. Простить – нет. Он откупился. Но контракт закрыт и новых не будет. Старик, кстати, это тоже понимает. Второе: в гробу я видала твой Легион и его дело. Нет оплаты –нет контракта.

– Каждый, кто слышит призыв должен…

– В задницу такие долги, мальчик. – Рассмеялась девушка. Я здесь проездом. Присягу вам не давала, так что твоя банда может катиться, куда подальше. Бесплатно не работаю. Можешь попробовать, конечно, меня заставить, но у тебя, вряд ли, это получиться. И у дружков твоих, если ты их, всё же, позвал. Или ты меня до самого Хаба под стволом вести будешь?

– Почему ты ненавидишь «Железный легион»? – Руки скриптора нервно одернули форму. Наемница с раздражением поморщилась, заметив, что она вычищена и выглажена так же, как и ее собственная одежда.

– Может, потому, что вы – долбанутые на голову фанатики? – Прищурилась Ллойс. – Или потому, что я была в отряде, защищающем Красное? Какое тебе дело, оруженосец?

– Почему, тогда меня не убила? Только не говори опять про страховку. Один пулемет стоит дороже, чем все твое снаряжение, и уж точно больше, чем ты получила со старосты. – Как-то совсем не по детски усмехнулся подросток.

– Сама не понимаю, – раздраженно отбросив окурок, наемница вылезла из воды, наскоро обтерлась лежащем на краю ванны серым от частых стирок полотенцем и принялась натягивать на себя одежду.

– Это потому, что тебе не наплевать на людей, Нежить. – Голос скриптора стал сухим, отстраненным, холодным. На мгновение наемнице показалось, что с ней говорит другой человек. Кто-то более взрослый, опытный, мудрый… жестокий. – Мне жаль, что ты не слышишь голоса разума. Не слышишь призывающий тебя боевой горн. Человечество должно сплотиться и выжить. Любой ценой. Но я не осуждаю тебя. Это твой выбор. Хотя, мне горько, что легион не получит столь умелого бойца. Ты работаешь за награду, что скажешь про такую? Этой платы будет достаточно? – Легионер принялся расстегивать рубаху.

– Эй! Натурой не беру. Так что, слюни подбери и топай отсюда. – Не обращая внимание на стягивающего рубашку подростка, наемница застегнула ремни портупеи, приладила чапаррехас, проверила, как лежит карабин в перешитой местным портным кобуре, и, видимо, оставшись довольной результатом, шагнула к выходу. Раздалось глухое звяканье. К ногам девушки упала широкая, поблескивающая металлом полоса.

– Нанотех. Пояс с биосетью. Фактически фабрика и лазарет в миниатюре. – Безжизненным голосом пояснил подросток. – Сканирует параметры организма, автоматически вколет дозу заживляющей культуры, если тебя ранят. Встроенный сканер излучений и анализатор токсинов, реанимационный комплекс. Культура временная, срок работы – два часа. Заряжается от тепла тела. Если объективно, от любого тепла. Захочешь ускорить процесс перезарядки, можно кинуть его в костер. Или даже в доменную печь. Ничего с ним не будет. Сейчас баки пустые. Настройки сброшены. Там микрокомпьютер. Он сделает анализ твоей крови и начнет синтезировать то, что тебе нужно. Сложные культуры ему не под силу, но производные аддиктола и медицинских нанитов вырабатывать сможет. Медленно, но сможет. Он не избавит тебя от зависимости, наемница. Во всяком случае, не сразу. Но жестких ломок больше не будет.

– У меня сегодня день рождения? А мне никто не сказал. – Осторожно поддев пояс кончиками пальцев, Элеум со смесью интереса и брезгливости, словно держала в руках не предмет обихода, а ядовитое насекомое, осмотрела прибор. – Баки в пряже? Ты, хоть, знаешь, сколько это стоит?

– Да, – медленно кивнул Райк. – В пряжке. Можешь вставить туда стандартные ампулы, и он сразу начнет синтезировать нужное вещество. И еще раз – да, я знаю, сколько это стоит. Это цена нашего похода в Хаб. Цена твоей верности. А еще – это мой дар от лица Легиона за мое спасение. Носи его с гордостью. И соглашайся. По окончании миссии тебя будет ждать настоящая награда. Гарантирую. Слово Легиона.

– Гарантируешь? Ты? Оруженосец? – Вопросительно вскинула бровь Ллойс.

– Не я. Дело Железного легиона. Священный поход. – На лице подростка не дрогнул ни один мускул.

– Да иди ты в задницу. Ты, Легион, поход и всё остальное… – Девушка тяжело вздохнула и, присев на край скамьи, принялась баюкать в руках пояс. – Черт, черт, черт… Хорошо… – Свернув серебристо поблескивающую ленту, девушка сунула ее за пазуху. – Когда выдвигаемся?

– А? Что? – Недоуменно заморгал Райк. Лицо подростка залила смертельная бледность. Мальчишка покачнулся, страдальчески сморщился. И принялся массировать виски. – Извини, голова заболела. Не расслышал.

– Когда выдвигаемся, говорю. – Хмуро покосилась в сторону скриптора Элеум.

– А… Да… Конечно… Завтра утром. – Слабо улыбнулся подросток. – Это хорошо, что ты не ушла. А то мне второй не нравится. Мутный он какой-то. И глаза у него, как у рыбы.

– Второй? – Уже заранее зная ответ, все же, решила уточнить Ллойс.

– Ну да, – кивнул скриптор. – Слепой Пью.

– Дерьмо, – выдохнула наемница. Остатки хорошего настроения развеялись окончательно.

ПРИМЕЧАНИЯ

8 – Обмен – устоявшаяся форма объявления о мире и ненападении в Пустошах. Одно из немногих правил непреложно (ну или почти непреложно) соблюдающееся всеми людскими и большинством нечеловеческих группировок. Основной постулат обмена – пока не закончен торг, даже самые непримиримые враги должны соблюдать нейтралитет и взаимоуважение. В основном применяется при торговле.

9 – Тут Райк прав. Факт. В стрелки могут войти только «чистые» – не имеющие критичных повреждений генетического кода люди. Объективно говоря, ксенофобия по отношению к мутантам возникла не на пустом месте. Лишенные доступа к большинству ресурсов и благ, многие из них прибилась к многочисленным бандам менее принципиальных в подобных вопросах рейдеров. Так что встреченный на большой дороге шестипалый громила, с третьей, торчащей из плеча рукой, в девяти из десяти случаев окажется обыкновенным разбойником. Существует огромное множество бывальщин и баек о небывалой кровожадности и жестокости мутантов по отношению к «нормальным» людям. Как ни странно, в большинстве своем рассказы правдивы. В города мутантов не пускают. В большинство поселков и общин тоже.

10 – Сканер или, как его часто называют «нюхач» – довольно распространенный до войны медицинский прибор, совмещающий в себе анализатор генетического кода, рентген, гемоанализатор, электроэнцефалограф, спирограф, и многое другое, чудо техники, позволяющее провести почти полное обследование организма, что называется «в одно касание»; после войны используется, в основном, для выявления мутантов.

11 – Лет сорок назад до рождения Ллойс один из старших скрипторов молодого еще «Железного легиона» ввел простую и четкую градацию как человеческих, так и нечеловеческих мутаций. Классы мутантов разделились от F до S в порядке возрастания так называемого «коэффициента полезности» – способности использовать особенности измененного организма в быту или боевой обстановке. Так, например, четырехрукий мутант, умеющий полноценно оперировать всеми конечностями, получал класс С, а такой же, но не способный на подобные трюки – F. Серокожие – как боевые генетические модификанты, имеющие огромное количество преимуществ над среднестатистическим человеком – получили классификацию В. Несмотря на то, что труд признали еретическим, а скриптора изгнали, книга оказалась чрезвычайно популярна и намного пережила своего создателя. Полвека спустя, «рейтинг легионеров» стал повсеместно принятой формой классификации мутантов и тварей.

12 – Это правда – Изначально экзоскелеты создавались, как боевые скафандры для «космических войн». К началу Черных лет человечество начало колонизировать Луну и Марс. Что стало с колониями после падения первых бомб – неизвестно.

13 – Просторечное название мутантов.

14 – Кустарями обычно называют тех, кто занимается производством нанокультур «в домашних» условиях. Кустарей обычно не любят, во-первых, довоенные наниты намного более высокого качества, во-вторых многие из них не прочь, буквально, выпотрошить на предмет копирования обладателя редких комплексов наноботов. Постоянная потребность в «живой», не искусственной человеческой крови, а также некоторых человеческих же органах, доверия к ним также не добавляет.

15 – А вот тут Ллойс немного лукавит. Кодекс-то может и есть, но придерживаться его перестали задолго до ее рождения. Но вот остальное – правда: вольному воля.

16 – Глупость, конечно, таким слоем металла от жесткого излучения не защитишься, но девушка почему-то решила по-другому.

17 – Фтороморф – сложнейший синтез различных колоний видоизмененных водорослей. Используется для переработки биомассы в «основу» – матрицу для создания нанороботов различного назначения. Очень капризен. Может существовать только при строго определенных условиях. В дикой природе не встречается.

18 – 308 Win – коммерческий вариант стандартного винтовочно-пулемётного боеприпаса стран – участниц НАТО. Принят в 1954 году под обозначением T65, впоследствии неоднократно модернизирован.

Глава 3

Дорога, а вернее широкая, накатанная проходящими через Свиной холм обозами и караванами тропа, обезумевшей змеей выписывала замысловатые петли между деревьями. Путь, конечно, можно было бы сделать и более прямым, но, во-первых, местным для этого пришлось бы валить огромные в пять-шесть обхватов узловатые мутировавшие сосны, а во-вторых, ставить засады и секреты на изобилующем неожиданными поворотами тракте намного удобней. Высушенная полуденным солнцем, несмотря на ливший ночью дождь, покрытая трещинами и пробивающейся кое-где пожухлой травой, колея отчаянно пылила. Где-то в глубине окружающего леса пели невидимые птицы или не птицы. Ллойс совершенно не горела желанием это проверять. Заметив краем глаза движение, наемница фыркнула, зло ощерила зубы и как бы невзначай опустила руку на расстегнутый клапан кобуры.

– Пью, если ты решил полюбоваться моей задницей, то так и скажи. – Ладонь девушки медленно сползла на отполированную рукоять. Кончик указательного пальца почти нежно огладил спусковую скобу и скользнул на курок. – Давай, не стесняйся, ты мне тоже очень понравился. Я в тебя практически влюбилась с первого взгляда. А ты разбил мне сердце. Взял на меня контракт.

– Прости, ну не успеваю я за твоей паранойей, Дохлая, – несколько нервно дернул торчащим кадыком наёмник, высокий, тощий и смуглый, будто его, словно выловленную из реки рыбу, долго вялили на солнце. Холодные и водянистые глаза снайпера мазнули по фигуре Ллойс. Задержались на направленном на него оружии. Неожиданно стрелок широко улыбнулся и, скрипнув кожей длинного дорожного плаща, поправив ремень висящей за спиной громадной снайперской винтовки, поднял руки. – Всё, всё, сдаюсь, не стреляй только. Уж прости старика. Задумался – забыл про твои правила…

– Альцгеймер напал, дедуля? Повторяю еще раз. – Отпустив оружие, Элеум демонстративно вытянула в сторону наемника руку и принялась медленно загибать пальцы. – За спиной не стой, ручками под плащом сильно не шеруди, стволом в меня и Райка не тычь, даже невзначай; как я в кусты хожу – не пялься. Все, ведь, просто. – Покачав оставшимся не загнутым средним пальцем перед лицом стрелка, наемница раздраженно отвернулась.

– Девонька, моя винтовка только в базовом комплекте шестнадцать кило весит[19]. А у меня ресивер усиленный, ствол матчевый удлиненный, оптика, ночник встроенный, сошки складные, дальномер, ложе со стабилизатором, заказной пламегаситель, приклад модифицированный с пружиной, затыльник резиновый… – медленно опустив руки, попытался объяснить снайпер. – Тяжелая она, понимаешь, даже без боекомплекта тяжелая, а я на себе еще полтинник патронов к ней тащу. Чуешь – случайно это вышло.

– Да мне как-то без разницы. – Задумчиво проведя ладонью по упрямо торчащему гребню ирокеза, наемница внимательно оглядела верхушки гигантских сосен, возвышающихся по обе стороны дороги, искривленных, будто вывернутых руками невидимого великана, густо поросших лишайником. – Еще раз ткнешь оружием в мою сторону – наделаю дырок в брюхе и скажу, что так и было. – В руке девушки вызывающе сверкнул длинный, зловеще выгнутый нож. Картинно покрутив оружие между пальцев, Элеум повернулась к снайперу. – Понятно объясняю, сладенький?

– Слушай, Дохлая, я, ведь, уже извинился. Ничего личного. Бизнес. – Седой стрелок, в несколько шагов поравнявшись с девушкой, подчеркнуто медленно принялся перевешивать свое оружие с одного плеча на другое. – Ты, ведь, сама знаешь, как оно в жизни бывает.

– Да я и не осуждаю, – слега раздраженно почесала переносицу Ллойс. – Но руками, все равно, особо не шебурши, хорошо? И в друзья мне набиваться тоже не надо.

Слепой Пью обиженно поджал губы и отвернулся. Собственно, этого наемница и добивалась. День выдался жарким. Выспаться не удалось, ночью в поселок пришел караван, и общинный дом почти до утра сотрясался от пьяного хохота расслабившихся по случаю долгожданной стоянки торговцев и визга приведенных из борделя девиц. К тому же совершенно не вовремя разыгрались давние страхи. Не помог ни нож под подушкой, ни забитый под дверь, загодя запасенный деревянный клин. Голова гудела от недосыпа. Стесанные костяшки немилосердно чесались. Разговаривать не хотелось. В очередной раз окинув взглядом густой подлесок, Ллойс покосилась в сторону скриптора, хмуро наблюдающего за перепалкой, слегка хромающего и гнущегося под весом собственного снаряжения, но пока что стойко переносящего трудности шестичасового перехода, и начала вспоминать…

****

– Сколько?! – Возмущенно выпучив глаза, наемница ошарашено переводила взгляд с наполненной густо-коричневой мутью стеклянной бутылки на расплывшееся в самодовольной улыбке лицо продавца и обратно.

– Таки, семнадцать серебром. – Торговец в двадцатый, наверное, за последние полчаса раз смерил оценивающим взглядом увешанную подсумками, патронташами и пулеметными лентами фигуру наемницы, видимо, оставшись не слишком довольным увиденным, осуждающе цокнул и несколько нервно подергал заплетенную в косичку свисающую с виска прядь волос. – Меньше не могу, это, ведь, довоенная технология, сейчас таких не делают.

– Так она еще и старая?! – Возмутилась Ллойс. – Да эта дрянь, наверняка, уже прямо в бутылке стухла!

– Ошибаетесь, любезная, – обиженно затряс толстыми щеками продавец. – Это в пластике газировка тухнет и в тепле, а если в стекле, да в хорошем холодильнике… Мне ее из самого Риноса привозят. Там, сами знаете, уважаемая, склады национального резерва были и настоящий бункер. – Глаза торговца мечтательно закатились. – Рефрижераторы, что от атомных реакторов питаются, говорят, до сих пор работают. Так что, семнадцать, и не граммом меньше. Если хотите, могу предложить местную вишневую по двенадцать.

– За сколько? – Еще больше округлила глаза Ллойс.– Да я в Сити за двенадцать половину ящика купить смогу.

– Это в Сити. Там порт – те же склады. – Пожал плечами продавец. – А нам сахар закупать приходится. Да и само газирование – процесс непростой.

– Ну, хорошо, – громко вздохнув, девушка отставила в сторону тяжелую, выполненную в форме ракеты стеклянную бутылку. – А мясо-то почему такое дорогое? Его тоже покупаете? Скотный двор, – наемница раздраженно мотнула гребнем ирокеза, указывая куда-то за спину продавца, – у вас что, для красоты?

– Конечно, – кивнул торговец. – Это же свинина. Только для пришлых и держим. Но если для вас это слишком дорого, могу предложить питательную смесь. Отличная вещь. Легкая, питательная, не портится, мы ею, правда, собак кормим…

– Вот сейчас не поняла, – нехорошо прищурившись, Ллойс положила руки на карабин. – А ты сиди, пока я из тебя девочку не сделала, – оскалив зубы, прошипела девушка начавшему было вставать с расположенного у входа стула охраннику. Коротко глянув на смотрящий в его сторону ствол оружия, детина с бритой головой, почему-то прикрытой на макушке нелепо маленькой, несущей совершенно неясную функцию шапочкой, оценив калибр, примирительно поднял руки и рухнул обратно.

– Рафаэль, твоя работа – выкидывать буйных гостей, если я не ошибаюсь. – Вопросительно приподнял брови Торговец.

– Вертел я такую работу. – Громила демонстративно скрестил на широкой груди похожие на окорока руки и откинулся на жалобно затрещавшую от навалившейся на нее нагрузки спинку сиденья. – Сам накосячил, сам и разгребай.

– Слышал? – Кровожадно усмехнулась наемница. – Даже твои друзья считают, что ты – грубиян. Так что, можешь начинать разминать булки. Не бойся, сильно не покалечу. И руки из-под стойки убери, пока я их тебе не укоротила. – Не выпуская из правой как рукоять, так и висящего в укрепленной на поясе кобуре короткого карабина, девушка демонстративно покрутила между пальцами массивный выкидной нож, неведомо как оказавшийся в левой руке.

– Савва сожалеет, не подумав ляпнул. И он не врет. Свинина, действительно, дорогая. Мы не растим свиней, Нежить. И не едим. Вера не позволяет. Нам проще человека съесть, чем свинью. – Непонятно, как старосте это удалось, но Ленивец, несмотря на заменяющие ему конечности бионические протезы и скрипучую дверь, умудрился зайти в лавку совершенно бесшумно. Подойдя к стойке, старик тяжело вздохнул и оперся на выскобленные до блеска, навощенные доски прилавка. Снова вздохнул. Побарабанил металлопластиковыми пальцами механической руки по нарядно сияющему полированному дереву и придавил продавца тяжелым взглядом. – Шалом, Савва. Ты, ведь, знаешь, что эта гойка – наш хороший друг? Что она вместо того, чтобы предъявлять нам претензии, подарила нам отличный пулемет? Или твоя мать не объясняла тебе, что такое дружба?

– Моше Ааронович, при всем уважении, знаете, где я таких друзей видал? У Абрамчика до сих пор голова кружится…

– Авраам повел себя, как поц. Вежливее с людьми надо быть, нельзя людям так с ходу оружием в лицо тыкать. Во всяком случае, тем, кто им себе на хлеб зарабатывают. Не для того оно ему дано было. И ты, Аарон, сейчас тоже ведешь себя, как поц. Грубишь гостье. Позоришь общину, портишь мне настроение.

Хозяин лавки и староста несколько секунд сверлили друг друга глазами. Неожиданно плечи продавца поникли. – Две серебром за литр. Свинина вяленная по пять грамм за кило. Пеммикан – два за кило. – Буркнул он еле слышно, и демонстративно скрестив на груди руки, отвернулся.

– Пемми… что? – Нахмурившись, наемница повернула голову в сторону Ленивца. – Это он что, про собачий корм?

– Пеммикан, – улыбнулся старик, – это не собачий корм, это такой сухой паек. Его задолго до войны придумали. Чуть ли не за тысячу лет. Сублимированное мясо, орехи, ягоды и грибы измельчаются, пропитываются горячим жиром и запрессовываются в брикет. Хранится в любых условиях. Не портится. Не плесневеет… почти. Главное – следить, чтоб черви не завелись. Мы им действительно зимой собак подкармливаем иногда, чтобы не болели. Но в основном, его наши охотники берут. Если не веришь, могу при тебе сам кусок съесть. Савва не возражает, правда? – Глаза старосты весело блеснули. Толстый продавец что-то неразборчиво буркнул себе под нос и, достав из кармана жилетки не первой свежести тряпку, принялся смахивать с исцарапанной стеклянной витрины несуществующие пылинки.

Наемница с нескрываемым подозрением посмотрела сначала на старосту, потом на продавца, и неожиданно заговорщически подмигнула сидящему с неприступно-гордым видом на своем стуле охраннику. Здоровяк заметно смутился и покраснел.

– Хватит мне молодежь портить, – слегка раздраженно буркнул староста, – что, думаешь, не знаю, какой погром ты утром в общинном доме утроила? Не знаю, как теперь перед купцами извиняться… Да и девочек напугала.

– Да ладно, не больно-то и хотелось… – Фыркнув, девушка, выщелкнула из пачки, выуженной откуда-то из-за пазухи, сигарету, сунула в рот, но, натолкнувшись на осуждающий взгляд привалившегося к прилавку Ленивца, с тяжелым вздохом убрала сигарету за ухо. – Сам же говорил – все развлечения в борделе, а мне эти уроды спать не давали.