Текст книги "Грани II (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Нелин

Соавторы: Валентин Дмитриев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 26

Ирдала. Бывшая столица. Дворец.

Харальд.

Луч фонаря прорезал сухую темноту длинного коридора. Открытая створка потревожила многолетние залежи пыли.

– Как всё запущено, – пробормотал я, разглядывая паутину и покрытую пылью резьбу на запертых дверях. – Десяток носков связать можно из этих запасов.

Терви чихнула и потёрла нос.

– Здесь давно никого не было. Наверное, после меня здесь последний раз прибирали, и всё.

– Дальше-то куда?

– Вперёд по коридору, там дальше открытая галерея, но она высоко, никто не заметит. Потом будет новое крыло, и в нём кабинет где работали чертёжники.

– Понятно. Надеюсь, ты в них разбираешься.

Девушка пожала плечами.

– А как же иначе. Я отцу уже почти год помогала в поездках.

Я погасил фонарь, снова засунул шомпол в замок. Дверь на галерею открылась. Свежий воздух, наконец-то. Лишь бы петли не скрипнули... услышав глубокий вдох, я едва успел зажать Терви рот и почесать пальцем переносицу. От неожиданности она даже не стала сопротивляться.

– Тихо. Смотри, – шепнул я, показывая в сторону обширного двора внизу.

Там, несмотря на позднее, а скорее, уже ранее время, проходило то ли построение, то ли развод. При свете множества масляных ламп, развешанных на шестах с крюками, на плитах двора стояли две шеренги пришельцев, общим числом человек сорок пять-пятьдесят. Вдоль строя, заложив руки за спину, неторопливо прохаживался офицер. Он выделялся дорогой отделкой панциря и ярким шарфом-перевязью. Слышались неразборчивые слова. Потом несколько коротких жестов руками, и взвод попарно рассеялся в темноте. Каждая пара прихватывала с собой шест, отчего в разные стороны поплыли жёлтые светлячки, постепенно теряясь за поворотами и другими строениями. Ещё двое солдат, державшихся в сторонке, удалились последними вместе с офицером.

– Устраиваются как у себя дома, – прошипела Терви.

– Ну, они сюда жить пришли. Сама видела, перебираются основательно, с чадами и домочадцами. Они о вас явно знали немало, а вот вы о них нет. Или кто-то знал, но круг осведомлённых был очень маленький.

Девушка пожала плечами, ничего не сказав.

– Ладно, идём.

Мы прокрались до дальнего конца галереи и проникли в следующую часть дворца. Её Терви назвала новым крылом. Здесь не было признаков долгого запустения, сохранились следы недавнего пребывания людей.

– А где все ваши? – недоумённо спросил я. Никогда так не бывало, чтобы даже при сплошной оккупации не оставалось местных. Обслуживающий персонал нужен всем. Кто-нибудь да должен мелькнуть.

– Скорее всего, сидят тихонько по домам. Это и так не самое людное место, по ночам тут почти никого не оставалось. Ночная стража да всякие хранители-смотрители.

– Много народу в городе вообще?

Терви снова неопределённо хмыкнула:

– Тысяч тридцать – тридцать пять, наверное.

Я до времени откинул размышления о странностях Ирдалы и равнодушии спутницы к подобным вопросам. Она вела меня всё новыми и новыми коридорами, несколько раз попадались лестницы, и больше мы нигде не показывались на улицу. Похоже, при желании можно пересечь весь дворцовый квартал, не выходя из-под крыши. Наконец, мы оказались в просторном двусветном зале с рядами шкафов вдоль стен, с окнами на обе стороны, и большими рабочими столами по оси. Они напоминали разросшиеся кафедры переписчиков. Здесь пахло хорошей бумагой и какой-то химией, скорее всего, для прочности и сохранности.

– Нас тут не заметят? – поинтересовался я, утыкая фонарь лучом в пол.

– Вряд ли. Этот зал как бы на задах и почти самый высокий. Его построили так, чтобы весь день был свет.

– Давай карты западных провинций. Мне нужно знать дороги, порты и всякие места, которые могут пригодиться. Склады всякие.

Терви уверенно подошла к одному из шкафов, выдвинула до того невидимую лесенку и достала с третьего яруса требуемое. Потом она приподняла крышку одного из столов, чтобы та встала ровно, и стала ловко выкладывать листы.

– Вот, смотри.

Я убавил яркость, присмотрел увесистый подсвечник и подвесил фонарик за темляк. Ну, посмотрим...

Карты были неплохи. Цветные, с внятными подписями, никаких украшательств, чудовищ по углам и надувающих щёки ветров. Есть какая-то координатная сетка и даже масштабная линейка.

– Какое соотношение с местностью? Ну, вот тут ровно палец помещается. А там, – я потыкал пальцем на запад, – это сколько?

Терви склонилась над плотной бумагой.

– Они все сделаны в одном размерении. Твой палец закрывает, – она взяла со стола циркуль и приложила его, – ну, будем считать, что одну треть дневного перехода.

Я хмыкнул. Дневной переход всегда крутится возле тридцати километров. Итого, десять под пальцем, это пять километров в одном сантиметре. Точность, конечно, так себе, но для прикидок пойдёт.

– Очень хорошо. Предлагаю перекусить и отдохнуть. Днём и на свежую голову займусь. Здесь есть какие-нибудь удобства? А то и помыться бы не мешало.

– Конечно, – Терви пожала плечами и показала на неприметную дверку в дальнем конце зала. Сейчас она выделялась лишь чуть более тёмным контуром. – Там комнаты отдыха для писцов и чертёжников.

Устроено всё было просто и вполне достаточно для отдыха. Если не привередничать, то кое-где до второй половины XX века с увиденным особой разницы и не наблюдалось. Я растопил печь, которая одновременно грела воду в большом баке на "изнанке" кухни, приготовил сверх-ранний завтрак, ополоснулся по-деревенски, в медной лохани. Сквозь наползающий сон слышал, как возится и плещется Терви, а потом провалился.

Я опасался, что утром сюда кто-нибудь припрётся, но никого не было. Моя спутница этому тоже весьма удивилась.

– Обычно к этому времени тут уже вовсю работа идёт. Странное дело... – она подошла к нижнему окну, вскарабкалась на подножку и выглянула наружу. Солнце было довольно высоко и висело примерно на десяти-одиннадцати часах. – Нет, не вижу ничего из-за крыш.

– Неважно. Работаем с картами, смотрим что там на твоей аллее, и уходим. По крайней мере, я точно ухожу.

Терви отчего-то задумалась, а потом сказала:

– Знаешь, я тоже. Сейчас чувствую, будто меня ничего не держит. Надо увидеть, что происходит в городе. Мне не нравится, что мы так никого и не встретили.

Я согласно буркнул и подошёл к столу с расстеленными вчера картами западной части страны. На них были отмечены городки с населением от двух с половиной сотен человек и больше. Дороги, схематические начертания рельефа местности, леса, реки и редкие болота. Горизонталей тут ещё не знали, но имелись отметки холмов и прочих возвышенностей. Очень и очень неплохо. Даже как-то выбивается из наблюдаемого уровня развития. А вот и несколько крупных портовых поселений, судя по отметкам, на пятнадцать-двадцать тысяч жителей или около того. Я внимательно, как построчный сканер, изучал те два листа, на которых обозначались все пять больших портов. От них же вглубь материка вели самые толстые змейки дорог.

– ...ись, – я ощутил, как меня трясут, и вынырнул из странного транса, – очнись!

– Да я вроде здесь.

– Ты застыл над столом и долго не шевелился.

– Задумался, – сказал я, а сам озадачился. Раньше такого не случалось, но с другой стороны, раньше я никогда не пробовал настолько вчитаться в карту. Интересно, а если бы она меня не выдернула? Неужели я могу выбрать нужное место, присмотреться к нему как следует, и оказаться прямо там? Всё-таки Зона меняла всех, кто в неё попадал, даже без чёрного дождя. Вдруг и у меня какие-то способности проклёвываются? Отставив эту мысль до поры в сторону, я хлопнул ладонями по картам.

– Ну всё. Я запомнил, и на месте не потеряюсь. Давай собираться и пойдём. Далеко эта Дорога Славы?

– Другой конец города, – Терви не оставляла попыток высмотреть в окнах хоть что-нибудь. Но зал картографов, – так я назвал для себя это строение, – действительно располагался так, чтобы ему не мешали другие дома и корпуса.

– Мы сможем подобраться ближе, не выходя на улицы?

– Где-то всё равно придётся, – вздохнула девушка. – Но я хорошо знаю город, – она улыбнулась. – Если не будем зевать, до вечера потихоньку просочимся. Вдвоём это несложно. Заодно попробуем разобраться, почему никого нет.

Я порылся в ранце и прикрутил к пистолету ПБС.

– Что это?

– На всякий случай. Гасит звук выстрела. Помнишь, у костра, когда мародёры утром припёрлись?

– Ага, громко было.

– С этим будет просто хлопок. Попрыгали?

– Что?

– Привычка. Чтобы ничего из вещей не брякало, не выдавало нас на ходу.

Терви понимающе кивнула. Пока я спал, она сменила наряд и теперь на ней была удобная мешковатая одежда из неприметной, прочной на вид серо-коричневой ткани. Отдалённо что-то вроде "горки", с поправкой на доступные материалы. Каштановые волосы спрятала под плотно повязанную косынку, вооружилась длинным кинжалом и парой ножей в мягких сапогах. И что примечательно, у неё тоже ничего не дребезжало и не шумело.

Мы покинули наше временное пристанище и вновь углубились в галереи, переходы и анфилады, несколько раз спускались по разнообразным лестницам. Казалось, дворцовый квартал изначально возводился без особой системы и плана, а потом, как один литературный город*, строился сам на себе. Человек, который не знает его устройства, здесь запросто заблудится. Терви шла неторопливо, сторожко, прислушиваясь и замедляясь перед тем как открыть очередную дверь или выглянуть за угол. Несколько раз попадались коридоры с окнами, но снаружи виднелись только закрытые другими строениями дворы. В конце концов девушка остановилась перед обшарпанной дверью. Сейчас мы находились где-то в районе кухонь для всякоразной прислуги. И за всё время точно так же не встретили ни одного человека. Уже тянуло отовсюду тухлятиной, плесенью и прочими запахами хозяйства, за которым нет должного ухода.

Терви тихонько надавила на дверь. Та бесшумно открылась в небольшой дворик, скрытый от любопытных взглядов высокими стенами. Снаружи, на улице, слышались чужие голоса нескольких человек. Девушка замерла, дожидаясь, пока разговор и шаги стихнут в отдалении, и потянула заплетённую какими-то поздними растениями калитку.

Выглянув, она сразу же нырнула назад.

– Никого нет. Сейчас надо перебежать улицу и заскочить вон в тот проём, – Терви показала на тенистый узкий проход между двумя трёхэтажными домами.

Я тоже посмотрел по обе стороны от выхода. Пусто. Короткий бросок, полумрак каменной кишки с соответствующими "ароматами". В конце глухого прохода Терви уверенно попросила подсадить её и зацепилась за невидимый снизу карниз. Сбивая мелкий сор, сползла лестница.

– Какая занятная у тебя жизнь была, – ухмыльнулся я, втаскивая лестницу за собой. – Ты же дочка министра.

– Ну... Всякое бывало. Однажды тут у нас чуть переворот не случился, и меня на всякий случай вывела нянька. А она выросла здесь, – Терви обвела рукой неопределённый район, очевидно, прилегавший к дворцу. – Я и запомнила.

Теперь окружение сменилось куда более простым. Тут, конечно, обитали не бедняки. Скорее добрые мастеровые и купцы средней руки, у которых нет денег на отдельный загородный дом. Городские кварталы, как и сам дворец, часто смыкались постройками, соединялись изнутри коридорами и переходами, кое-где мы пересекали настоящие квартиры. Чёрные ходы, лестницы для истопников, слуг и кухарок, бытовки, чуланы... Я рассматривал предметы обстановки, одежду, оставленные как есть вещи, и понимал, что люди исчезли внезапно. Точнее, их методично выгоняли из жилья в чём кто был. Хватало признаков, говоривших, что упиравшихся горожан буквально вытаскивали силком, а в нескольких местах были следы кратких схваток. На улицах повсюду валялись разные мелочи. То, что люди цепляют в панике, а потом бросают. Или их заставляют бросить.

Указал на это своей спутнице. Она озадачилась и тоже стала внимательнее осматривать дома, пробираясь сквозь них.

– Ты прав, – её лицо исказилось нервной гримасой. – Не могу даже представить, зачем это им понадобилось?

– Не знаю, но явно ни для чего хорошего.

Мы ещё несколько раз перебирались через улицы. Однажды пришлось долго пережидать, пока по широкой мостовой не спеша протопал целый конный полк. День склонился к вечеру, когда Терви показала вперёд, выглядывая из окна опустевшего двухэтажного домика. Он напоминал обитель отставного офицера. Повсюду идеальный порядок, никаких пылесборников-слоников на полках, и даже немногие пылинки в косых лучах плавали, казалось, строем. Да на первом этаже, куда мы проникли через дровяной сарай и чёрный ход, на стенах были брызги крови. На полу валялся обломанный в двух ладонях от рукояти меч. У нас бы я определил его как наградной, за богато украшенную гарду и какую-то надпись, оборванную сколом.

Пока я смотрел наружу, на просторную площадь с колоннами, трибунами и местами для зрителей, Терви подняла обломок и нашла то, что отлетело дальше по коридору, почти к покосившейся на петлях двери.

– Я его знала.

Я обернулся.

– Владельца этого меча?

– Да. Это был один из старших коллег отца. Давно вышел в отставку с отличием и сохранением жалования. "Эривигу Герамунду за безупречную многолетнюю службу", – девушка сложила части, не хватало только небольшого треугольного осколка, куда пришёлся удар. – И он либо не дался живым, либо прихватил с собой кого-то.

Я осмотрел коридор.

– Тут кого-то волокли, это точно. Скорее, двоих. Если бы он погиб тут, стали бы его уносить?

– Кто знает. Может, ранили, и забрали туда же, куда остальных.

Мы притихли, услышав разговор на улице, и медленно отступили вглубь дома на второй этаж. Снаружи прошла четвёрка чужаков в пехотных доспехах "три четверти". Шлемы, напоминавшие морионы с небольшим гребнем, они несли на сгибе левой руки, а правой придерживали на плечах странные гибриды протазана и алебарды. Слышался обычный неторопливый трёп, только на незнакомом языке, и смешки. Один из них, видимо, рассказывал что-то забавное.

Терви выдохнула и села на твёрдый топчан, служивший отставнику ложем.

– Ждём ночи. Мы уже знаем, что они ходят с фонарями. Заметим издалека и успеем спрятаться, если что.

* «Анк-Морпорк был построен в основном на Анк-Морпорке» – Т. Пратчетт, цикл «Плоский мир»

Глава 27

г. Степногорск, октябрь 20.. года.

Капитан Свиридов.

– Вот что у нас получается, товарищ майор, – посмотрел на Фомичёва Женя, – наша подозреваемая действительно выбирает жертв по признаку сходства. Мы создали математическую модель и ввели в неё все накопленные данные. Психопрофили, биографии и прочее. Теперь можно рассчитать, кто из известных нам участников «Пирамиды» может стать следующим объектом атаки.

– Осталось три человека, – заметил Свиридов. – Аналоги самого Водопьянова, его подруги и Вячеслава Волкова.

– Да, – кивнул Застрешин. – Расчёт показывает, что с вероятностью восемьдесят пять процентов за первого пойдёт этот персонаж. Иванов Игорь Викторович, – он нажал кнопку на пульте проектора, на экране появилось фото крупного мужчины лет тридцати пяти-сорока. Внешне он ничем, кроме общей комплекции, не напоминал "оригинал", но таинственная убийца выбирала не по облику, а по сути. – Владелец и глава охранного агентства "Ятаган". Вокруг "Пирамиды" полно временных странностей. Иначе объяснить, как Иванов с ней связался раньше нашего фигуранта, невозможно. Главное, что до того он был простым водителем-экспедитором в крупной торговой сети, а потом бац и вот, – Женя развёл руками. – По нашим сведениям, он дошёл до седьмой ступени и на этом остановился.

– Умеешь считать до десяти, остановись на семи? – спросил непосредственный начальник.

– Скорее всего. При этом он... очень сложная мишень, несмотря на водительское прошлое. Служил, воевал, имеет хорошую боевую подготовку и поддерживает форму. Достоверно известно, что он минимум один раз встречался с Водопьяновым, вскоре после чего тот и оказался в Зоне.

Далее, восемьдесят восемь процентов за то, что в роли Ирины Лаховой выступит, – картинка сменилась, показывая женщину, на вид во всём среднюю. На улице встретишь, через минуту забудешь, – некая Рыбина Татьяна Владимировна. Сорок два года. Работает учителем русского языка и литературы в школе, не замужем, детей нет. В "Пирамиде" достигла также седьмой ступени, но похоже, всё вкладывала в профессиональную сферу. Несколько областных и одна министерская премия, победы на профильных конкурсах, школьники её только что не на руках носят.

– Хм, – Фомичёв удивился, – и где же тут параллель?

– Мне самому тоже непонятно, но тем не менее, математика указывает на неё, – сказал Женя. – Есть мнение, что связь какая-то непрямая. У нас нет сведений, получала ли Лахова награды "Пирамиды" вообще. И вот третий кандидат, аналог Вячеслава Волкова, – проектор показал худощавого парня. Нос с горбинкой, выразительные тёмные глаза. Первый взгляд заставлял подумать, что он то ли художник, то ли музыкант. В общем, человек искусства.

– Фёдоров Сергей Михайлович, тридцать четыре года, режиссёр-постановщик в театре. Блестящие премьеры, неожиданные интерпретации классических сюжетов, смелые сценические решения и находки – это я в отзывах вычитал. Попёр в гору именно после знакомства с "Пирамидой", достиг шестого уровня, если так можно сказать.

– Тоже профессиональный успех выбрал.

– Именно. Расчёт вероятности даёт разброс от семидесяти пяти до девяноста процентов.

– Отчего так много? – спросил Свиридов.

– Тут, Семён Викторович, фокус в том, что и Волков, погибший в Зоне, и это Фёдоров – оба личности крайне разносторонние. Вплоть до частичного психологического перевоплощения. Остальные потенциальные жертвы укладываются в пределы от тридцати до пятидесяти.

– За всеми не уследишь, у нас столько людей нет. Но этих берём под наблюдение и негласную охрану, – заключил Фомичёв. – Я доложу, так быстрее выделят помощь.

– А эта ваша матмодель, насколько ей вообще можно доверять? – спросил Свиридов.

– Ну, – Застрешин развёл руками, – она не идеальна, но в целом работает. По похожей методике сейчас вычисляют серийных убийц и других сложных подозреваемых. Мы как бы вывернули её наизнанку, чтобы она могла указать на потенциальных жертв.

Капитан вздохнул.

– Ну ладно. За неимением лучших вариантов, действуем по этому.

Зазвонил настольный телефон.

– Свиридов на связи.

Монолог неизвестного абонента длился секунд тридцать. Капитан менялся обликом по мере того, как слушал, и его собеседники не вдруг смогли бы описать то, что видят. Для некоторых стремительно пробегавших гримас внятных определений просто не было. Наконец трубка сухо упала на аппарат.

– Модель, говоришь? – странным голосом выдавил Свиридов. – Поехали в театр.

– Там-то что стряслось?

– Я не понял, по правде говоря. Но наша феечка там отметилась по полной, и есть жертвы. Включая Фёдорова. Сработала модель, мать её ети.

На место они прибыли через четверть часа. Площадь, на которой располагался театр, уже была оцеплена, на проспекте регулировщики махали жезлами, указывая всем проезжать не задерживаясь. За деревьями перемигивались синими маячками несколько машин "Скорой" и пара полицейских экипажей. Свиридов высмотрел Павла Андреича и порулил сразу к нему.

– А, здорово, – кивнул судмедэксперт, показывая пальцем в сторону густых голубых елей. Оттуда прямо сейчас выбирался Костя, поддерживая под руки свою подругу из УВД. Катя вытиралась салфеткой, шагала нетвёрдо, на лице одновременно застыли нездоровая бледность, зелень как от морской болезни и розовые пятна сильно переволновавшегося человека. – Сводил, называется, даму на премьеру.

– Здравствуйте, – сказал стажёр, который и сам выглядел так себе. Но он уже повидал разного, а потому держался.

– Что случилось? – Фомичёв показал на театр.

– Так сразу и не скажешь, – протянул лейтенант, присаживаясь на скамейку. – Разрешите, я издалека? – посмотрел он на старшего по званию.

Майор кивнул:

– Спешить, я так понимаю, всё равно уже некуда.

– Сейчас,.. – он достал из внутреннего кармана куртки буклет программки. – ..."Яблоко раздора" – новая музыкальная пьеса известного режиссёра-постановщика Сергея Фёдорова, уже прославившегося неожиданными прочтениями классических сюжетов. Эпизод древней мифологии и истории он перенёс в современность и творчески переосмыслил. Объектом спора становится парень, на брак с которым претендуют сразу три девушки: коллеги по работе и подруги. У каждой есть свои основания, и они по совету одной из родственниц прибегают к помощи постороннего, случайно выбранного человека. Но у каждого из нас есть свой "шкаф со скелетом", прошлое, откуда всегда может показаться нечто неожиданное. Отдельно стоит отметить богатое оркестровое сопровождение, которое будет подчёркивать каждое действие".

– Неплохо. Насколько я помню, в оригинале там три богини спорили, и их затроллила ещё одна, Эрида, – заметил Андреич. – Отчего началась Троянская война.

Фомичёв фыркнул, услышав из уст пожилого судмедэксперта слово "затроллила".

– Угу, – кивнул Костя. – В первом акте всё было хорошо. Пьеса и правда классная. А когда заканчивался антракт, я заметил, что в оркестре появилась новая виолончелистка. Смотрю, это наша дева с флэшки. Тут последний звонок, второй акт, она играет как так и надо.

Продышавшаяся Катерина добавила:

– Как будто у неё идеальный слух и профессиональное образование.

Костя согласно угукнул и продолжил:

– Я сам не заметил, когда точно всё началось. Больше смотрел, чем слушал, как и что играют. Вижу, в зале внизу какое-то шевеление. Темно же, ещё такой момент, когда на сцене света почти не было. Только платье её как будто сияет в яме. Слушаю, и понимаю, что она играет какую-то совсем другую партию, не то что было в начале. И зрители по головам друг друга к сцене лезут, как зомби. Давка, крики, короче, сюр полнейший.

Майор поднял ладонь, останавливая рассказ.

– Погоди-ка. А вас почему не накрыло?

– Не знаю. Но я включила телефон на запись, люблю виолончель... – призналась Катя. – Хотите послушать?

Фомичёв задумался, потом хмыкнул.

– Пожалуй да. Сбросьте, – он достал свой аппарат и дождался сигнала о передаче входящего файла. – Потом гляну. И что дальше было?

– Дальше... – Костя передёрнулся. – Феечка вжарила так, что и нас почти проняло. Видения всякие нехорошие. В общем, это слышать надо было. На сцене когда рассмотрели, что к ним из зала лезут, побежали за кулисы. Выскочил Фёдоров, посмотреть что случилось, и толпа как раз в этот момент добралась туда. Его прямо растерзали...

– Тишина, – сказала Катя.

– Что? – не понял Свиридов.

– Тишина сразу наступила. Только виолончель брякнула в яме. А потом крики. Люди очнулись, увидели всё что натворили. Паника, давка. Получилось повторное месиво.

Майор посмотрел на массивное здание театра и спросил:

– Кроме вас, кто-то ещё не попал под это... воздействие?

– Да, человек десять. Это те, кого мы успели заметить. Перехватили нескольких и попросили задержаться, – Костя показал на небольшую беседку метрах в тридцати, на аллее. С людьми уже беседовали двое полицейских.

Павел Андреич протянул свою неизменную фляжку.

– Хлебни маленько, попустит.

Фомичёв покосился на него, но ничего не сказал. Судмедэксперт, во-первых, был старше его по званию, ибо ряды покинул полковником, а во вторых, практический опыт за его плечами маячил колоссальный.

– Вы пока отдыхайте, мы тут сами поработаем, – подытожил капитан Свиридов, – опросим, кого надо, осмотримся.

– Есть отдыхать, – они удалились. Катю до сих пор слегка качало.

– И что мы имеем? – вздохнул Фомичёв. – Модель сработала, да?

Женя пожал плечами.

– Ладно, – снова вздохнул майор. – Давайте снимем видео с внутренних камер и сами посмотрим, что там произошло.

Через некоторое время они уселись в машину и задёрнули шторки. Ноутбук принял флэшку. Женя отыскал нужный эпизод, благодаря Катиной записи они знали точное время. Для камер, которые захватывали часть инфракрасного диапазона, в зале было светло, и все увидели, как на сцену лезет людская масса. Несколько сотен человек, ломая руки и ноги, спотыкаясь на спинках и падая в проходы, не обращая внимания ни на что, волной катились вперёд. Воображение само добавляло звук к немой картинке, и от этого становилось только жутче. Как и говорила Катерина, белое платье словно светилось в оркестровой яме, выделяя край сцены и надвигающуюся толпу. Актёры, рассмотрев людскую волну, побежали за кулисы, выскочил режиссёр-постановщик, и его тут же погребла под собой обезумевшая масса. Через несколько секунд наваждение исчезло, и вместе с этим пропала засветка от белого платья. На одном кадре есть, а на следующем уже нет.

– Я бы сказал, что эта тварь набирает силу, – заметил Женя. – Уходит от личных физических действий.

Майор провёл по лицу ладонями. Предстояло что-то писать наверх.

– Так, мужики. Есть дело. Мне нужно помещение, которое отпирается только снаружи. Внутри должен быть надёжно закреплённый стул, а ещё лучше койка. Меня надо к ней привязать покрепче, широкими ремнями, и поставить чей-нибудь телефон на штатив. Чтобы снимал, что со мной будет, и сразу писал куда-нибудь на внешку, на всякий случай. Получится?

Капитан кивнул:

– Устроим.

– Добро. Закрываете меня, я голосом даю команду на воспроизведение, и ждём. Сколько там, минуты три с небольшим она играла? Надеюсь, переживу.