Текст книги "Журнал «Если», 2001 № 7"

Автор книги: Дмитрий Володихин

Соавторы: Андрей Плеханов,Брайан Майкл Стэблфорд,Владимир Гаков,Кирилл Еськов,Дмитрий Байкалов,Чарльз Шеффилд,Дмитрий Караваев,Евгений Харитонов,Грег Иган,Тимофей Озеров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Без особого успеха, – хмыкнул Поль, разливая остатки коньяка (эх, не миновать им бежать за третьей; верно говорят: «Пошли дурака за бутылкой – он ведь, и правда, одну принесет»), – это если ты про школьный «первичный бульон», заправленный коацерватными клецками фабрики имени Опарина… Фокус в том, что задрать сложность системы выше неба – не проблема; проблема в том, что информационный шум при этом всегда будет прирастать быстрее, чем полезная информация… ну, в нашем случае шум – это спонтанные мутации. Короче, при лобовом наращивании сложности система у тебя развалится раньше, чем достигнет надкритического, самоподдерживающегося уровня. И вот тут-то мы и делаем ход конем – ловкость рук и никакого мошенства: в рабочей части системы мы от шума, елико возможно, избавляемся (есть способы), а суммарную сложность поднимаем за счет избыточных 80 процентов, так сказать, не облагаемых налогом… И выходит, эти «паразитные» 80 процентов генома нужны исключительно затем, чтоб просто-напросто закрутились шестеренки фоннеймановского автомата… – («Ну, будем!..») – Так вот, возвращаясь к компьютерным игрушкам: они перестанут быть тупыми марионетками, только если твой Сид Мейер доведет избыточность системы до пятикратной. Сам понимаешь, после этого он станет уже не Сидом Мейером, а Иеговой… ну, или хотя бы этим, как бишь его… Эру-Элеватор, да?

Виктор хотел было поведать, что на самом деле есть такая игрушка, где избыточность, может, и не пятикратная, но явно приличная, однако отвлекся и вместо этого осведомился у Поля – как эти представления об избыточности генома соотносятся с работами Араутяна; ну, это насчет того, что степень новизны при преобразованиях системы не может превышать 20 процентов – иначе система просто разваливается? Поль заинтересовался чрезвычайно, потребовал точной ссылки – но тут как раз Алиса вынырнула из музыкального Зазеркалья, в коем пребывала последние минут сорок, и нашла, что ей пора падать в кроличью нору; Поль предложил падать совместно, и они убрели на ватных ногах, отвергнув предложение уложить их в пустующей Иришкиной комнате; из последнего обстоятельства Виктор сделал вывод, что тут, возможно, все серьезнее, чем кажется. Он даже испытал некоторое раскаяние: девочка была – прелесть, а они… «Канадские лесорубы: в лесу – о бабах, с бабами – о лесе»…

…Виктор свернул китайскую статью и, чуть поколебавшись, вновь вызвал на экран заставку «Хроник Срединных Земель» – просто послушать музыку. Да, музыка… вот убери, к примеру, из «Профессионала» музыку Морриконе – и останется боевичок, один из многих, а так – вполне классика… Воля ваша, но странная это игрушка, со всех сторон странная; она, похоже, здорово «глючила», причем глюки в каждой копии игры были свои, неповторимые. Автором игры значился некто Раймонд, создатель одного из бесконечных фэнтезийных сериалов – убогая штамповка, каковую человеку, вышедшему из десятилетнего возраста, и в руки-то брать не к лицу. Возможно, истинный творец, создавший это чудо, по каким-то своим соображениям решил не светиться в титрах… Или, мелькнула вдруг совсем уж дурацкая мысль, никакого творца нет вовсе, а есть тот самый фоннеймановский автомат, переваливший за критический уровень сложности? А если так – каким образом он должен вести себя на альтернативных развилках сюжета? Процесс-то, по идее, должен становиться не-марковским, а дальше вообще будет возникать «дарвиновское» поведение системы – как у Эйгена, с его самосовершенствовующимися автокаталитическими циклами второго порядка!

Ладно, ну их всех к дьяволу – и фон Неймана, и Маркова, и Эйгена. Вот, к примеру, одна из первых записей, – Виктор вошел в архив, – помнится, там обнаружилась пещера, никакими описаниями в этих местах не предусмотренная, и в которую он тогда залезть так и не сумел. Сейчас он сотрет эту сюжетную развилку, освобождая место для пошаговых перезаписей боя в храмовом подземелье, и мир станет беднее… на сущую безделицу – но беднее! Необратимость…

И, повинуясь внезапному импульсу, Виктор кликнул двойным щелчком на строчке JJJ-11.12 – «Load saved game». Напоследок.

3.

Ощущение вторичности происходящего было внезапным и необычайно сильным. Оно волною прокатило по речным заводям памяти, взбаламутив с заиленного, заросшего рдестами и роголистником дна причудливую мешанину погребенных там теней, отзвуков и запахов. Некоторое время все это кружилось в зеленоватой, цвета бутылочного стекла, водной толще, и казалось уже – вот-вот сложится в осмысленное воспоминание, но нет… Хоровод распался, и образы минувшего стали один за одним погружаться в глубину; дольше всего держался запах – он как бы отчаянно выгребал против течения («Ну вспомни же меня, вспомни – это так важно!..»), однако настал черед и ему обессиленно вернуться в придонную тину забвения. Теперь уж точно навсегда…

Глупости, конечно. В этой части страны Айвен отродясь не бывал и, по чести говоря, вполне обошелся бы без эдакого счастья. Верно говорят: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным»… Айвен мельком глянул на спутников, с которыми накрепко связала его в ту ненастную ночь шаловливица-судьба, и в очередной раз безнадежно выругался про себя: вот уж влип, так влип… Но тут откликался другой голос – новый, до той ночи вовсе не дававший о себе знать: «А что спутники? С такими спутниками можно хоть в огонь, хоть в воду, хоть под землю – за сокровищем коббольдов. А если ты в девятнадцать годков не готов к приключениям даже в такой компании – значит, привет: возвращайся под отчий кров, женись на Анне-Луизе с соседней улицы и устраивайся по родительской протекции письмоводителем в магистрат…»

…Придорожный трактир «Последняя чарочка» у второй после Ламерта развилки Северного тракта был в тот дождливый вечер совершенно пуст. Фитилек единственной масляной плошки выхватывал из неопрятной темноты лишь струганную стойку в пивных потеках и недовольную заспанную физиономию хозяина; освещать же длинный стол, с краю которого сейчас расположился со своим скудным ужином Айвен, трактирщик почел явным излишеством. Рожа у хозяина была совершенно разбойничья – подстать репутации здешних мест, так что Айвен, расплачиваясь за ужин и ночлег, демонстративно вытряхнул на стойку весь свой запас медяков и мелкого серебра: а то ведь сперва снесут башку, а уж потом начнут соображать – да стоило ли, за такую-то ерунду…

Допивая пиво (на удивление приличное для такой дыры), Айвен поймал на себе взгляд хозяина – и внезапно почувствовал, как за воротник ему заползла гусеница озноба, холодная и щетинистая: ох, ребята, тут не разбойники, тут как бы не хуже… Темный, совершенно безлюдный и безмолвный трактир, в котором отчего-то даже сверчки умолкли, и хозяин, следящий за ним вполглаза, как сытый кот за мышью: «Ну-ну, побегай пока, дурашка…» Взять с него нечего, значит… значит… «Спокойно!» – приказал он себе и попытался, сосредоточившись, сплести вокруг себя магическую паутинку – одно из немногих простейших заклинаний, которым его успели научить в школе Эри; нить сплелась на удивление хорошо и четко, чужой огонь нигде ее не пережег: во всяком случае, ни упырем, ни оборотнем трактирщик, похоже, не был. Однако теперь сомнений уже не оставалось – хозяин действительно следит за ним, как моласский волкодав, которому приказано «Охраняй!»: дескать, сидишь себе – и сиди, пей пиво, а попробуешь шагнуть к выходу – перерву горло на раз…

И тут – хвала богам! – снаружи послышался энергичный оклик: «Эгей! Есть кто живой?», с дивной бесцеремонностью прогрохотали по доскам крыльца сапоги, распахнулась настежь входная дверь… Светильник как-то сам собою вспыхнул ярче, и на свету в физиономии трактирщика не обнаружилось ровно ничего зловещего – одно лишь заспанное недовольство.

Вошедших было двое; судя по состоянию их плащей, дождь на улице не то что не утих, а припустил с новой силой. Одеты одинаково, в кожаные куртки со шнуровкой на груди и высокие ботфорты – излюбленный наряд солдат удачи, каковыми вошедшие, похоже, и были. Один из них, шатен лет двадцати пяти (меч носит за спиною, по-косиански; по говору – южанин, а по манерам – несомненный шевалье), небрежно швырнул на стойку монету: «Ужин и комнату с двумя койками!», пару секунд, прищурившись, в упор разглядывал Айвена, после чего вновь обернулся к хозяину:

– Скажи-ка, любезный, тут незадолго перед нами должен был объявиться отряд стражников, человек шесть…

– Не было тут таких, добрый сэр, – помотал головою тот, колдуя над втулкой пивного бочонка.

– Странно, – бровь шевалье поползла вверх, а взгляд, обращенный на трактирщика, стал тяжел и недоверчив. – Из Ямбона они выступили с рассветом, это я знаю совершено точно. Свернуть на этом тракте, как я понимаю, некуда. Так?..

– Я того не ведаю, добрый сэр, – угрюмо пробормотал тот, отводя глаза. – Ко мне никто не заворачивал, Светлый Гэша тому свидетель, а за тракт я не ответчик. Места тут – сами знаете…

– Места не сахар, это точно, – проворчал шевалье и, к некоторому удивлению Айвена, расспросы тотчас прекратил, хотя трактирщик явно сказал куда меньше того, что знал. – Кстати, а как тут у вас насчет лекаря?

– Лекаря – это, пожалуй, только в Ламерте. Два дня ходу… В Ямбоне, правда, есть повивальная бабка и коновал. А вам для какой надобности, добрый сэр, если не тайна?

– Так, на всякий случай… Вдруг ближе к утру кому и понадобится, а?

Трактирщик, зыркнув исподлобья, пробурчал что-то невнятное – мол, боги милостивы, обойдемся… Айвен тем временем украдкой разглядывал спутника шевалье, присевшего, отворотясь от света, в дальнем углу таверны. Тот был хрупкого сложения, без оружия (во всяком случае, на виду его не держал), а рук его было не видать под уложенной на колени охапкой какой-то мягкой рухляди. В облике и движениях его проглядывало нечто странное, неуловимо птичье, и лишь через пару минут Айвен догадался, что перед ним настоящий, живой альв… Вот это да!

И тут Айвен обнаружил, что, пока он разглядывает представителя Старшего Народа, шевалье достаточно бесцеремонно изучает его самого.

– Куда держите путь, юноша? В Ламерт?

Спокойно… вежливо, но с достоинством. «То, что я не ношу меча и шпор, еще не дает вам права…»

– Позвольте вам заметить, шевалье, что я не крепостной и не преступник, объявленный в розыск. Куда и откуда я направляюсь – не касается никого, кроме меня.

– Вы неверно поняли меня, юноша… Просто если вам дорога жизнь – уносите ноги из этой таверны. Немедленно. Поверьте, я желаю вам добра.

Он отчего-то сразу понял, что шевалье не шутит; припомнился и тот взгляд трактирщика: значит, ошибки не было, он тогда все почуял верно… Страх вновь поднялся откуда-то из глубин, от кишок и желудка, ледяной волной обдал сердце. И отступил, побежденный неведомо откуда взявшимся куражом: черта с два они дождутся, чтоб он шмыгнул в ночь, как крыса из разрытой норы!.. А на дне сознания осталась и еще одна мыслишка, вполне прагматического свойства: неизвестно еще, где в эту ночь будет опаснее – в одиночестве мокрого ночного леса или здесь, рядом с этими, по всему чувствуется, крутыми и тертыми ребятами.

– Благодарю за предупреждение, шевалье, но только погода уж очень не располагает к ночным прогулкам.

– Как знаете, – пожал плечами тот. – Тогда еще один добрый совет: запритесь в своей комнате и до утра не показывайте оттуда носа, что бы ни происходило снаружи. Как знать – может, вас и не тронут…

Шевалье повернулся на каблуках и двинулся к винтовой лестнице, ведущей в мансарду с гостевыми комнатами, сделав знак своему безмолвному спутнику; тот по-прежнему бережно прижимал обеими руками к груди свой матерчатый ворох – и тут Айвен внезапно сообразил: руки! он же прячет под материей руки… ранен и скрывает ранение?.. так вот зачем им понадобился лекарь!.. И, повинуясь внезапному движению души, он окликнул удаляющихся в темноту постояльцев:

– Прошу прощения, шевалье! Вы тут давеча справлялись насчет лекаря… Так вот: я не настоящий лекарь, но медицине учился. До уровня ямбонского коновала я, наверное, не дотягиваю, но если вам не из чего выбирать – я к вашим услугам.

– Я не вправе, юноша, втягивать вас в наши игры, – качнул головою шевалье, – поверьте, от них на полет стрелы пахнет могилой… А впрочем… – тут по лицу его лунной тенью промелькнуло выражение странного сожаления, – впрочем, боюсь, что вы все равно уже так засветились около нас, что это ничего не меняет…

– Как вы сказали?

– Неважно; профессиональный жаргон… Короче – я с признательностью принимаю ваше предложение.

В комнате, отведенной путешественникам, странности усугубились. Альв сбросил на пол ту свою охапку тряпья, и тогда обнаружилось, что он вовсе не ранен, а в наручниках. Шевалье, порывшись в нагрудном кармашке, извлек ключ и протянул его альву; тот, по-прежнему не говоря ни слова, отомкнул один из браслетов и, явно следуя некоему устоявшемуся ритуалу, сам пристегнулся к кроватной спинке, предварительно проверив, удобно ли будет лежать; затем ключ от наручников вернулся в карман шевалье. Тот, оглядев комнату, извлек из-за кровати пару грубо сколоченных табуретов; сел сам и хмуро кивнул Айвену на другой:

– Мы не представились. Я сэр Локкар, лейтенант лейб-гвардии принца Аретты. А вы, благородный юноша?

Офицер-лейб-гвардеец, странствующий по дебрям Северного приграничья в компании альва, скованного наручниками! Не хватает только парочки дрессированных драконов-альбиносов и клирика на помеле…

– Меня зовут Айвен. Сложно сказать, кто я. Наверное, в данный конкретный момент – странствующий менестрель. Но я много чему учился: врачеванию, магии, шахматам… И вы правы, сэр Локкар: я направляюсь в Ламерт на турнир менестрелей…

– А теперь послушай меня, Айвен. Я выполняю здесь некую миссию. В этом трактире у меня была сегодня назначена встреча. Но никто их моих людей на связь так и не вышел; трактирщик, похоже, подставной – внешность не соответствует описанию, и к тому же путается в местной обстановке: к примеру, ямбонская повитуха умерла с месяц назад… Мне до зарезу необходим лекарь – и нате вам, в пустой ночной таверне обнаруживается искомое, странствующий менестрель, никому в этих местах не знакомый. А теперь ответь, менестрель Айвен… нет, шахматист Айвен! – что я должен думать об этих удивительных совпадениях?

Несколько мгновений Айвен непонимающе глядел на шевалье, взгляд которого стал жестким, а в углах рта четко обозначились незаметные до того вертикальные складки.

– О боги!.. – выдохнул он наконец. – Так вы… Вы решили, что я – лазутчик? Подослан, чтобы заманить вас в ловушку?

– Я пока ничего не решил. Будь добр, ответь: у кого ты изучал медицину? Где – шахматы? Где провел последние полгода? Поставь себя на мое место…

– А я не желаю становиться на ваше место: я не сыщик и не шпион! – отрезал Айвен. – И отвечать на ваши вопросы я тоже не стану!

– Вот как?

– Да. Я предложил вам свою помощь; вы можете принять ее или отвергнуть. Но вы не смеете подвергать меня допросу, как попавшегося воришку!

– Оставьте парня в покое, лейтенант! – внезапно подал сзади голос альв; слова звучали со странным акцентом, но четко и правильно. – Он прав: вы могли просто отказаться от его помощи, и вопрос был бы исчерпан. И потом, настоящий шпион сразу принялся бы скармливать вам легенду – без заминки… А ты, парень, извини лейтенанта: его, похоже, крупно подставили – он в этой операции потерял двоих друзей и кучу подчиненных, сам ранен, и ему сейчас не по себе…

Только сейчас Айвен сообразил, что помощь-то, похоже, требуется не альву, а самому шевалье, и выругал себя за ненаблюдательность. Ну конечно же – чуть замедленные движения, увеличенные зрачки… он держится на стимуляторах и обезболивающем, и похоже, давненько… Лейтенант между тем перевел тяжелый взгляд на скованного альва:

– Благодарю вас, сэр Итурбэ. Ваше мнение принято к сведению.

– Осмелюсь вам напомнить, сэр Локкар: мое мнение «принимали к сведению» уже неоднократно – и в Сартских штольнях, и у Готарского брода. Я не утверждаю, правда, что ваши люди погибли исключительно по вашей собственной твердолобости…

– Заткнись! Пока операцией командую я…

– Да ничем ты больше не командуешь! Протри глаза – а заодно и мозги! – рявкнул альв. – Все твои люди перебиты, явки провалены, пути отхода перекрыты; ты сейчас просто shanwaeahoine – помеченный для смерти… Кто-то там, в вашей столице, крайне опасается тех наведенных сновидений, что чародеи из Совета Шести могут извлечь из моей башки – вот тебя и сдали, со всей твоей миссией…

– Ты думай, что говоришь, бродяга! Кого обвиняешь!..

– А ты попробуй найти иное объяснение всем этим «совпадениям»… Кстати, я на твоем месте прекратил бы наконец эту комедию и снял наручники: инструкция – инструкцией, но где-то через часок тебе все равно не обойтись без напарника, прикрывающего спину.

– А ты что, и вправду, прикроешь мне спину? – хмыкнул шевалье.

– А куда мне деться? Охотятся-то, между прочим, именно за моей головой – а за твоей уж так, заодно… Выходит, на данном конкретном этапе наши интересы совпадают…

– Э-э-э… Прошу прощения… – напомнил о своем существовании Айвен. – Может, мы пока займемся раной?

Локкар вновь извлек из кармашка ключ от наручников и, не глядя, кинул его Итурбэ, а сам потащил через голову куртку. Когда же он размотал небрежно сделанную повязку, Айвен гулко глотнул – Дисма Милосердная! Удар прошел вроде бы и вскользь, не повредив ребер, но вся правая сторона груди являла собою сплошной ожог, а края раны были обугленны.

– Клинок был смазан нафтой, – сквозь зубы пояснил шевалье. – Что, никогда не видал нафтовых ожогов?

– Да откуда ему, – проворчал Итурбэ; он успел уже освободиться и теперь копался в заплечном мешке. – Ну-ка, что там у нас по части снадобий?..

Самое удивительное, что с задачей своей Айвен справился: как раз с ожогами его в школе Эри работать учили, и довольно неплохо. Вылечить он, понятное дело, не мог, но по крайней мере остановить начинавшееся уже заражение крови сумел. Дальше нужен настоящий врач, а его дохленькая лечебная магия себя исчерпала; так он и объяснил своему пациенту.

– Боюсь, никакого врача, кроме вас, юноша, у меня в обозримом будущем не предвидится…

– Постойте-постойте!.. А с чего вы решили, что я буду вас сопровождать? Да у меня такого и в мыслях не было!

– Боюсь, обстоятельства уже распорядились за вас, – как-то даже чуть виновато развел руками шевалье.

– Черта с два! – взвился Айвен. – Я свободный человек, и не позволю тащить себя куда-то, как теленка на веревке! И, между прочим, я не подданный вашего принца Аретты, а гражданин вольного города Роменик! Я оказал помощь нуждающемуся, но влезать по уши в кровищу разборок между королевством Англор и Северной Империей – увольте! – («Ты глянь-ка, быстро соображает!» – хмыкнул при этих словах у него за спиною альв.) – Тоже мне, паладины Света! – продолжал бушевать юноша. – Цитадель свободы против надвигающейся с севера тирании, как же! Да если хотите знать, для нас, в Роме-нике, вообще не видно разницы между Англором и Северной Империей!

– Может, и так, – усмехнулся лейтенант. – Только вот, к несчастью для вашего замечательного вольного города, Северная Империя, в свой черед, не видит разницы между Англором и Ромеником… Впрочем, к твоей личной ситуации эти высокие политические резоны отношения не имеют. Я ведь не зря тогда сказал, что ты, к несчастью, уже засветился. И если ты попадешься тем, кто за нами охотится – а в одиночку ты попадешься непременно, – тебе примутся задавать массу предметных вопросов о нашей группе. Ужас твоего положения в том, что ты действительно ничего о нас не знаешь; если б знал – это могло бы избавить тебя… ну, не от смерти, конечно, но хотя бы от пыток, а так… Смею тебя уверить: горелое мясо граждан вольного города Роменик пахнет точно так же, как у подданных принца Аретты.

Айвен с ужасом уставился на шевалье и невольно попытался ослабить воротник; вот это влип, так влип… Итурбэ тем временем протянул Локкару мешочек с пилюлями, и тот, не глядя, проглотил пару штук.

– Что вы делаете, сэр?! – ошеломленно пробормотал Айвен при виде сей «лечебной процедуры». – Нельзя глотать Желтый Стимулятор такими дозами, вы просто сожжете себе все нервы!..

– Точно, нельзя! – залихватски подмигнул в ответ лейтенант. – И драться с такой раной, как у меня, тоже нельзя. А ведь придется, и в ближайшее время! Ну, а убитому нервы так и так не понадобятся – ни здоровые, ни сожженные… Как полагаешь, – обратился он к альву, – добрался уже наш «трактирщик» до своих?

– Скорее всего, те наверняка недалече.

– Постойте! – изумился Айвен. – Так вы позволили бежать трактирщику? Вражескому лазутчику?!

– Верно, – кивнул Локкар.

– Но он же предупредит их! Что вы здесь, что ожидаете подмоги – этих самых стражников из Ямбона…

– Все точно. Именно для этого он и отпущен.

– Но как же так?..

– Никаких стражников нет и в помине – это чистый блеф. Весь расчет на то, что они запаникуют и нападут на нас немедленно. Сейчас у них в отряде остались одни бойцы – обоих штатных магов мы уложили в схватке у Готарского брода… Если новые, тем на смену, успеют присоединиться к отряду, а они уже мчат сюда во весь опор, то нам точно конец. А вот если они полезут прямо сейчас, не дожидаясь магической подмоги, у нас остается шанс. Диспозиция ясна?

– Да…

Потом они спустились вниз – «приготовить гостям парочку сюрпризов». За этими делами Локкар по какой-то надобности сунулся в погреб – и сразу вынырнул наружу, с мгновенно осунувшимся лицом:

– Эй, ребята!.. Там – трактирщик, настоящий… Со всем семейством… И еще трое – надо думать, постояльцы…

– Боги мои… Их-то за что?..

– Они всегда убирают свидетелей. Ты, помнится, давеча спрашивал: чем мы отличаемся от них? Так вот – именно этим и отличаемся…

Лишенный меча Итурбэ тем временем наведался на кухню и вернулся оттуда с разделочным ножом, наточенным как бритва, и длинной цепью, на которой вывешивают котелок:

– Ну вот и славно! А большего, пожалуй, мне и не требуется…

Большего, как выяснилось четвертью часа спустя, и вправду, не требовалось.

…В ту ночь Айвен впервые увидел, как работают профессионалы.

Лучше б этого и не видеть. Никому и никогда.

4.

Четвертый день в лесах, безвылазно. Если ободрать шелуху, главный человек в отряде сейчас он, Айвен. То есть, конечно, общее направление движения задает сэр Локкар, а всем конкретным приемам лесной войны его учит Итурбэ, но когда ты, отмотавши полмили по дну очередного ручья, чтобы сбить со следа собак, ставишь магическую блокировку отходного следа, отдав на этом все… а ежевечерне обрабатываешь нафтовый ожог сэра Локкара, применяя совершенно уже запрещенные магические приемы… и, всплывая после этого из своего желто-стимуляторного небытия, обнаруживаешь над собою склонившиеся и явно, без дураков, встревоженные физиономии этих профессиональных суперубийц – ты наконец-то ощущаешь себя Человеком на Своем Месте!

Если они сохранят темп движения, завтра хмурый перевал Атанг останется позади, и перед ними откроется долина Иктриса, главная житница Англорского королевства: обширные поместья с неприступными замками, богатые торговые города, твердая власть – не то что в Приграничье. Там, как по волшебству, вновь заработает нагрудная серебряная пластина сэра Локкара с вычеканенным на ней «Выполняй, что приказано, ибо такова королевская воля!» и появятся сменные лошади на постоялых дворах, деньги из губернаторских фондов, корабли, меняющие курс по мановению руки владельца пластины… И вот сейчас, когда до спасения уже рукой подать, они зачем-то теряют бесценное время у этой дурацкой пещеры, к которой их внезапно вывела тропка. Ну пещера, ну заколдованная (войти никак не получается) – и что с того? Это в сказках пещеры непременно таят мечи-кладенцы гномьей работы и сундуки с альвийскими сокровищами; в реальной жизни куда скорее нарвешься на изрядно оголодавшего тролля, стерегущего давно истлевшие манускрипты какого-нибудь некроманта из замшелой эпохи Войны Элементалей.

Нет, но все-таки – откуда у него странное чувство, будто он уже когда-то видел этот вход в пещеру?..

* * *

Виктор со вздохом отодвинулся от клавиатуры. Увы, ничего не выходит… Ну что, стирать эту запись к чертовой бабушке? Любопытно, вдруг подумалось ему, что сказали бы эти ребята, узнай они, что их мир через несколько мгновений перестанет существовать?.. Итак, последняя попытка… последняя-препоследняя!

Он развернул группу спиной к пещере, так что на экране теперь виднелась лесная панорама, и попытался пятиться (иногда такое помогает) – увы… Правым боком – увы; левым – тоже. Несколько раз бессистемно дернулся, крутанулся на месте, налегая при этом на невидимую преграду, и вдруг – о чудо! – беспорядочно чередующиеся лесной пейзаж и треугольник черного провала в скале сменились на экране тьмой подземной галереи: вошел! Хрен его разберет как, но факт – вошел!..

Первой мыслью Виктора было – немедля перезаписаться: и логика, и интуиция в один голос подсказывали ему, что войти в пещеру по второму разу, повторив эту случайно найденную комбинацию бессмысленных телодвижений, ему уже не удастся. После чего возник вопрос: перезаписаться – куда? Уничтожив одну из резервных развилок на более продвинутых стадиях развития сюжета? – очевидный абсурд. Прямо поверх самой JJJ-11.12? – тоже не решение: совершенно не факт, что чертов вход выпустит их обратно; да и к тому же он, растяпа, отправляя героев во мрак этой древней штольни, позабыл снабдить их нормальным запасом факелов, так что подземное путешествие, скорее всего, будет в один конец…

И тут сердце его екнуло от странной мысли, будто нашептанной ему кем-то извне: а и черт бы с ней, с этой перезаписью! В жизни-то – даже в той, что в Волшебной Стране! – перезаписей не предусмотрено, и герои гибнут всерьез, раз и навсегда; вот потому-то они и герои, а ты – не пойми что… Не трусь – хотя бы на таком жалком уровне ответственности: ну, потеряешь необратимо некий сюжетик! Прекрати же наконец играть в героя и просто стань им, хотя бы на время! «Делай, что должно – и будь что будет!»

Вокруг меж тем шла своим чередом пещерная жизнь. Звуковое оформление подземных странствий в «Хрониках Срединных Земель» было вообще выполнено с необыкновенным искусством: капающая вода, причудливое эхо – иногда насмешливое, иногда зловещее… И сейчас, решив играть честно, безо всяких перезаписей, он вдруг почувствовал самый настоящий холодок под сердцем: все вокруг было слишком уж натуральным.

Он последовательно кликнул правой кнопкой мыши на всех трех физиономиях, расположенных в рядок в нижней части экрана: обревизовал заплечные мешки и боевое снаряжение Айвена, Локкара и Итурбэ; факел нашелся один-единственный; несерьезно. Тогда он кликнул по Итурбэ левой кнопкой (состояние организма, хит-пойнты боевого мастерства, etc) и ввел характеристику «ночное зрение»: вертикальные кошачьи зрачки альвов это позволяют (понятно, пришлось пожертвовать остротою всех иных органов чувств).

Панорама на экране как будто наполнилась изнутри тусклым зеленоватым светом, так что стали наконец различимы пол и стены древней штольни. Курсорной клавишей Виктор направил группу вперед, и свод туннеля двинулся навстречу – будто их заглатывал гигантский хищный червь.

* * *

Айвену показалось, будто по лицу его прошло едва заметное дуновение. И в тот же миг он с ужасом понял, что доносившиеся откуда-то спереди глухие удары, от которых, казалось, вздрагивает пол – это мерные шаги приближающегося монстра.

– Зажигай факел! – скомандовал Локкар и быстро извлек из заплечного мешка герметичный фарфоровый кувшинчик с нафтой, а Итурбэ принялся заряжать трофейный арбалет, добытый ими в «Последней чарке».

* * *

Виктор безошибочно почувствовал – сейчас начнется… Кликнул на факеле, запалив его и передав Айвену – и стены галереи вспыхнули, будто инеем, мириадами кристаллов кальцита; впереди обнаружилось расширение, дальний конец которого таился во мраке. Он быстро нанес нафту на клинки обоих мечей и – чего уж там экономить! – наконечники двух стрел. Последнее, скорей всего, без толку: арбалет – барахло, стофунтовка класса «ординар», ни мощи, ни прицельности.

Ткнул в курсорную клавишу «вперед» – и сразу на экране вместо уходящей в темноту штольни возникло предупредительное сообщение, готикой по обтрепанному с краев пергаменту: «Айвену показалось, будто по лицу его прошло едва заметное дуновение. И в тот же миг он с ужасом понял, что доносящиеся откуда-то спереди глухие удары, от которых, казалось, вздрагивает пол – это мерные шаги приближающегося монстра».

Виктор чуть не застонал от огорчения. Таким текстом игрушка предупреждает о появлении тролля. Тролль – скотина тупая и никакими магическими возможностями не обладающая, на высоких уровнях это вообще не противник, а так, чучело для упражнений в рубке. Однако на их, первом, уровне появление тролля – верная гибель. Дело даже не в хит-пойнтах боевого и магического мастерства; просто шкуру тролля можно пронять лишь клинком гномьей работы, для нынешних же ординарных мечей Локкара и Итурбэ тролль просто неуязвим.

Делать, однако, нечего; он тронул «пробел», предупреждение исчезло, и экранная обстановка сменилась с «путешествия» на «бой». Теперь на экране возникло нечто вроде шахматной доски в проекции 45 градусов – при желании ее можно даже расчертить на клетки, чтоб было видней, до кого из врагов твои люди достают в прыжке, а до кого нет; фигурки-фигуры (каламбурчик-с…) ходят по очереди, обмениваясь выпадами, арбалетными стрелами и боевыми заклятиями. При этом они ведут себя совершенно как живые; словом, именно так, наверно, и выглядели шахматы Воланда.

Сейчас на этой доске расположились четыре фигурки: три пешки и ладья – если иметь в виду их относительные размеры… И тут Виктор, собравшись двинуть вперед сэра Локкара, промахнулся и кликнул на той из управляющих кнопок, что переводит игру в «демонстрационный режим» – когда группой в бою вместо тебя управляет компьютер. Фигово, между прочим, управляет, поэтому Виктор судорожно защелкал мышкой, пытаясь дать задний ход, но поздно: фигурки уже сами собою пришли в движение.

* * *

Айвен, оцепенев от ужаса, глядел на приближающееся чудовище. Тролль был огромен: несмотря на сутулость, рост его достигал полутора человеческих, а свешивающиеся до колен руки были толщиною в доброе бревно. Маленькие глаза людоеда, багровыми точками отражавшие Айвенов факел, прятались в глубоких провалах конического черепа, прикрытые огромными надбровьями. Серая шерсть свалялась в войлок, а исходящий от нее смрад ощущался даже на этом расстоянии.