Текст книги "Журнал «Если», 2001 № 7"

Автор книги: Дмитрий Володихин

Соавторы: Андрей Плеханов,Брайан Майкл Стэблфорд,Владимир Гаков,Кирилл Еськов,Дмитрий Байкалов,Чарльз Шеффилд,Дмитрий Караваев,Евгений Харитонов,Грег Иган,Тимофей Озеров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Он медленно вел рукою вдоль полки, прикасаясь к книжным корешкам с той же отрешенной нежностью, как ночью касался кожи Алисы, ее ключиц и сосков… «Коричневый» худлитовский Булгаков («Белая гвардия», «Театральный роман» и «Мастер») соседствовал имка-ггрессовским томиком его пьес; Набоков, «Доктор Живаго», Берберова, Домбровский, Аксенов… Довлатов и Лимонов – кто это?., из тамошних – Маркес, Борхес, Камю, Гессе, Голдинг… и Лем – однако!.. стихов она, похоже, не любит – мало, да и набор странный: Ахматова, Бродский (аж три книги) и Лорка. Очень много книг на английском, а авторы – сплошь незнакомые: Фаулз, Дюрренматт, Ле Карре, Эко, Стоппард, Павич; впрочем, чего удивляться: «Иностранка» теперь публикует авторов только из соцлагеря – да и то не из всех его бараков, а лишь из самых идеологически выдержанных…

– Так ты, выходит, свободно читаешь на языке Шекспира?

– Естественно: я как-никак родилась там и довольно долго жила, – спокойно пожала плечами она. – Потому и «Алиса»…

Ясно… Значит, все-таки не ЦК, а КГБ – ПГУ, закордонные штирлицы… или МИД? «Господи, одернул он себя, – да мне-то что за разница?» С острым, новым интересом оглядел комнату; а ведь ежели не приглядываться к содержимому книжных полок – все смотрится обычно, вполне по-советски…

– Значит, членам Внутренней Партии, и вправду, разрешено отключать у себя дома телескрины? – ухмыльнулся он, кивая на столик с телевизором, зачем-то прикрытым матерчатым чехлом.

– Это не телескрин… в смысле – не телевизор, – рассеяно откликнулась она. – Это компутер.

– Как-как?

– Ну, то, что у нас в Союзе называют «индивидуальными ЭВМ»…

– Ух ты! И чего она умеет?

– Да в общем-то, по большому счету, это просто пишущая машинка с памятью: можно набрать текст, выправить ошибки, отредактировать, использовать в следующих работах фрагменты предыдущих… В общем, клей и ножницы.

– Понятно… – разочарование было острым и сильным. – А расчеты на нем проводить можно? Хотя бы простенькие – ну, там кластерный анализ, метод главных компонент?

– В принципе, можно – но у меня нет таких программ. Если хочешь, я могу их заказать. Только мне нужны точные названия.

Названий он не знал – откуда?

– Ну вот, и я не знаю. Мне тут, дома, нужды особой нет – эти гробы в нашем ВЦ работают не так уж плохо… Понимаешь, я ведь этой штукой пользуюсь вроде как западный человек автомобилем: знаешь правила движения и где газ с тормозом, а чего у него внутри – не твоего ума дело, на это механики есть… Да, кстати! – оживилась она. – Ты ведь небось никогда не видал компутерной игры? Хочешь поглядеть?

Он ошеломленно уставился на нее, невольно покосившись на книжную полку: Набоков с Бродским – и электронные бирюльки…

– Однажды видел. И, честно сказать, решил, что это занятие для дефективных детишек.

– А что именно ты видел? – прищурилась она.

– В одной сверху падали какие-то корявые кирпичи, надо было их укладывать в слои; если удавалось, появлялась красотка и скидывала с себя некую часть туалета – короче, статья «Порнография». В другой – нужно было ехать на американском танке и поджигать советские Т-72; это, сама понимаешь, «Антисоветская агитация». Я так понял, что взрослые люди играют в эти куколки-солдатики исключительно для обозначения своей принадлежности к тем, для кого законы не писаны.

– Глупости. Игры-то бывают очень разные… Знаешь, ты сейчас похож на человека, который прочел единственную книжку – какого-нибудь соцреалиста первой гильдии, и вынес заключение: «Книги – это дрянь!»

– Ну ты сравнила!

– А почему бы и не сравнить? – с неожиданной горячностью сказала она. – Компутерным играм всего-то чуть больше десяти лет от роду! Ты вспомни, что в их возрасте являл собой кинематограф: «ярмарочный аттракцион», «эрзац-театр для простонародья»…

– Ладно, ладно! – он прижал ее к себе, вновь вдохнув удивительный запах ее волос. – Не серчай… Давай покажи папуасу зеркальце!

Алиса расчехлила агрегат и запорхала пальцами по клавишам:

– Знаешь, дай-ка я тебе поставлю сказку… Волшебная страна – о такой мечтаешь в детстве: волшебники, рыцари, чудовища, подвиги, интриги… А при этом еще и детектив – Ле Карре с Маклином отдыхают…

На экране возник мультфильм-заставка – рыцарь, въезжающий в ворота заброшенного замка; ощущение неясной, но совершенно несомненной опасности было передано с необычайным искусством. Зазвучала музыка.

Музыка была хорошая.

Ощущение вторичности происходящего было внезапным и необычайно сильным…

ПЕРЕИГРАТЬ ПОСЛЕДНЮЮ ЗАПИСЬ.

ВЕРНУТЬСЯ В ОСНОВНОЕ МЕНЮ.

Критика

Дмитрий Володихин
Геймерский роман

Во втором номере журнала «Если» за 2001 год была напечатана статья Владислава Гончарова «Рождение игры», в которой критик высказал мнение о существовании целой области литературы, выращенной современной субкультурой ролевиков. По мнению автора, продолжившего разговор, сегодня она стоит на пороге превращения в особое литературное направление.

Современной российской фантастике стало тесновато в двухцветной одежке «либо-фэнтези-либо-НФ». Фантастическая литература слишком разрослась, чтобы сохранять даже формальное единство. Происходит процесс постепенного формирования новых самостоятельных направлений, школ, жанров, той красивой и многоликой пестроты, которая присуща любому сектору литературы в период динамичного роста. Видимо, в ближайшие несколько лет фантастоведы будут едва-едва успевать придумывать названия для явлений, только что рожденных литературным процессом.

Одному из таких новых жанров, наверное, можно дать имя «геймерского романа» или «геймерской фантастики». В настоящее время сюда можно без особой натяжки вписать десятки повестей и романов на русском языке.

Этот жанр, появившийся на стыке «твердой» НФ и киберпанка, одновременно подпал под влияние ролевой фантастики. В результате, как ни странно, возникло достаточно самостоятельное явление. Сказать, что визитной карточкой этого жанра является использование антуража компьютерных игр, значит, ничего не сказать. Такого рода декорации время от времени встречаются, скажем, в книгах Сергея Лукьяненко, которые затруднительно назвать «геймерскими» (например, романы «Линия грез» и «Императоры иллюзий»). Три ключевых конструкта, на которых стоит «геймерский роман», можно условно назвать портал, обратный портали сюжет-алгоритм.

В первом случае имеется в виду очень простая вещь: из нашей реальности-1 можно перенестись в виртуальную реальность и жить в ней безо всякой трансформации человеческого сознания, играя роль одного из компьютерных персонажей. Иными словами, человек «приглашается» автором сыграть бегающую по экрану фигурку – причем, всерьез. Иногда для этого требуется связь, хотя бы очень тонкая и пребывающая на грани обрыва, с человеческим телом («телом-носителем») за пределами виртуальной реальности, как, например, в романе Леонида Кудрявцева «Охота на Квака». Но все чаще эта условность исчезает из текстов или повисает в виде не вполне досказанного намека. Так, в романе Александра Щеголева «Свободный охотник» главный герой расщеплен на две ипостаси, пребывающие в разных средах: мальчик – компьютерный гений в реальности-1 и грозный боец-истребитель в киберспейсе. Связь между двумя «половинками» – вопрос чисто технический, второстепенный как в сюжетном, так и в философском смысле. У Евгения Прошкина в «Войне мертвых» игра очень быстро переходит из обучающего средства в ожившую реальность, и люди принимаются на роль условных боеединиц, в данном случае – танков.

Сейчас трудно сказать, кто первым в России ввел моду на порталы, но одним из зачинателей был Виктор Пелевин с известной повестью «Принц Госплана». С психологической точки зрения, появление портала в киберспейс – весьма естественное продолжение постоянно растущих возможностей путешествовать по виртуальной реальности и колоссальной эмоциональной вовлеченности геймера. Собственно, портал как литературный прием естественно присущ произведениям о виртуальной реальности, даже если виртуальная реальность в них – докомпьютерного или раннекомпьютерного образца (как в «Мастере снов» Роджера Желязны, «Сне Уэссекса» Кристофера Приста и некоторых вещах Вернора Винджа середины 80-х годов). Портал внутрь реальности, срежиссированной на основе компьютерной игрушки, – всего лишь одна из разновидностей входа в виртуальную реальность любого образца.

Алгоритмизация сюжета вытекает из того простого факта, что высококлассный solution так и просится на роль сюжетной основы, как, например, у Владимира Васильева в романе «Враг неведом» [9]9
  Хотя сам роман вряд ли можно отнести к «геймерской фантастике», поскольку остальные признаки жанра у него отсутствуют (Здесь и далее прим. авт.)


[Закрыть], а логика игры, какой бы сложной ни была, неизменно проще логики объективной жизни. Таким образом, писатель несколько облегчает себе задачу сюжетного творчества. «Геймерский роман» в значительной степени вырос из незамысловатой новеллизации компьютерных игр. А подобная работа даже под пером такого мэтра, как Роджер Желязны («Хрономастер»), сюжетной изысканностью не страдает. Что уж тут говорить о примерах совсем другого уровня, – например, «Дум» в исполнении Д.Коуля-Колосова.

Более изощренное нововведение – обратный портал, когда реальность, изначально (по сюжету) считавшаяся виртуальной, начинает оказывать прямое воздействие на реальность-1 – от информационного обмена до прямого вторжения и преобразования. Простейший пример обратного портала – рассказ Александра Лайка «Избранник Господень», в котором персонаж игры начинает беседовать с геймером. Более сложную версию предлагает концовка романа Павла Титова «Арктика». Здесь киберспейс откровенно атакует «серую скучную реальность», превращая полупомешанного геймера Антона в его же собственную компьютерную реализацию – «непотопляемого красавчика Арктику». Классическое сочетание портала и обратного портала видно у Степана Вартанова в сериале, который был начат романом «Смерть взаймы». Сначала персонажи «проваливаются» в ожившую виртуальную реальность Кристалла, потом оказывается, что вся ситуация была отчасти подготовлена самим миром Кристалла, вмешавшимся в нашу повседневную жизнь.

Еще один вариант обратного портала можно увидеть в романе Сергея Лукьяненко «Фальшивые зеркала»: по ходу действия используется «оружие третьего поколения» для киберспейса, способное убить из виртуальной реальности живого пользователя путем гипнотического воздействия.

Доведенный до логического завершения случай обратного портала, – это когда реальность-1 только кажется незыблемой и доминирующей над всеми информационными полями виртуальных теней, а по ходу действия выясняется, что она сама играет роль виртуального придатка, одного из уровней в сложной информационной модели, не здесь и не нами созданной. После появления в российском прокате фильмов «Матрица», «Нирвана» и «Тринадцатый этаж» этот сюжетный ход вошел в арсенал российских фантастов, как нож в масло. Подобный «перевертыш» в опубликованной в этом номере повести Кирилла Еськова «Дежа вю» [10]10
  Автор, кстати, называет жанр, в котором выполнен его текст, «кибероперой»


[Закрыть]представляет собой элемент повествования, которого читатель ждет едва ли не с самого начала, со сладким замиранием сердца предвкушая: «Ну, когда же?». Совершенно так же, как поклонники Конана или, скажем, Волкодава нетерпеливо ждут: на какой странице герой откроет свой боевой счет…

Наличие компьютерного антуража, связанного с определенными играми, портал, обратный портал и сюжет-алгоритм, выделяют «геймерский роман» из всей огромной совокупности фантастических произведений о виртуальной реальности. По отдельности эти элементы можно встретить во множестве текстов, не имеющих к названному жанру никакого отношения. Выпадение пары главных героев романа Роджера Желязны «Мастер снов» в реальность подсознания, английской девочки Алисы в сказочное Зазеркалье или, скажем, советской девочки Оли в Королевство Кривых Зеркал – чем не портал? Но эти случаи никак не связаны с компьютерными играми. Все действие рассказа Харлана Эллисона «У меня нет рта – и я должен кричать» происходит внутри виртуальной реальности. Но в сюжете нет ничего алгоритмического, виртуальная реальность не несет никаких игровых «родимых пятен», а портал, теоретически необходимый для сюжета, одной единственной фразой вынесен за его пределы.

В романе Джоан Виндж «Пешка» главный герой уходит в виртуальную реальность достаточно глубоко, ему в определенный момент даже угрожает опасность не вернуться обратно в собственное тело. Портал – налицо. Все остальное отсутствует, поэтому «Пешку» не следует связывать с жанром «геймерского романа». У Андрея Дашкова в романе «Умри или исчезни» очередной монстр-убийца выходит в реальность из вполне конкретной компьютерной игры. Обратный портал. Но роман выполнен в жанре «некроромантизма», или «хоррор-романтизма», достаточно далеком от «геймерской фантастики».

Собственно, сущностное отличие «геймерского романа» от любого другого текста о виртуальной реальности состоит прежде всего в том, что геймер-читатель видит себя в качестве действующего лица в виртуальной реальности, так или иначе играющей роль реальности-1.

«Геймерский роман» сладок и приятен в качестве наркотически притягательной текстовой иллюстрации к излюбленной игре-«бродилке», игре-«стрелялке» или игре-«стратегичке». Но помимо этого компьютерного антуража, перенесенного в роман, порталы и обратные порталы дают новый набор инструментов для решения вполне серьезных художественных задач.

В сложном и спорном романе С.Вартанова «Смерть взаймы», например, внимание читателя фокусируется не на рейдах внутрь ожившей виртуальной реальности и за ее пределы, а на этике сильных одиночек, выживающих в экстремальных условиях. Что им позволено, а что непозволительно ни при каких обстоятельствах? До какого предела обязательна для них помощь более слабым товарищам по несчастью и насколько этично со стороны последних рассчитывать на эту поддержку, если она угрожает неминуемой гибелью тем, от кого ее ожидают? [11]11
  К сожалению, продолжение романа выродилось в дюжинное «рубилово».


[Закрыть]Совершенно так же на страницах «Дежа вю» альтернативная реальность, в основу которой легло допущение о большем запасе прочности советского строя, намного более значима, нежели обратный портал в клиническом варианте. Здесь схлопывание реальности-1 – лишь литературный прием, позволяющий читателю погрузиться в антиутопию современной России.

«Геймерский роман» – один из самых динамичных жанров в современной российской фантастике. В этой статье названа лишь малая часть принадлежащих ему текстов. Авторам «геймерской фантастики» приходится бежать «еще быстрее», чтобы где-нибудь оказаться: очередные новинки компьютерных технологий то и дело грозят превратить их корабли в устаревшие посудины еще на стапеле.

Проза

Кэтрин Азаро
Паутина игры

ПАУТИНА ИГРЫ

Иллюстрация Игоря Тарачкова

Похитители Джеремии разрешили ему наблюдать за делегацией, прибывшей для переговоров о его освобождении. Стена перед ним была прозрачной только с его стороны. Он видел людей за ней, а они его – нет.

Говорившего он не узнал. Только форму Корпуса иностранных дел Союзных Миров Земли. С двумя другими членами делегации Джеремия был знаком: Дебора Свенсон, декан факультета искусств Гарвардского университета, и профессор Джек Бренн, научный руководитель Джеремии на отделении антропологии.

С ними в комнате находилась Чанка Дал, одна из тех, кто похитил Джеремию. Дал управляла одним из крупнейших городов-государств человеческих поселений на планете Коубей. Высокая женщина занимала один из ключевых постов в иерархии Двенадцати Цитаделей.

Из динамика, откуда-то с небес, донесся голос представителя дипкорпуса:

– Поймите, Директор Дала, – вещал он, – Джеремия Колмен является гражданином Союзных Миров. Ваше решение отослать его против воли в другую Цитадель рассматривается у нас как похищение.

Директор Дала и бровью не повела.

– Вам известно, что Джеремия, прежде чем приехать сюда, подписал обязательство подчиняться нашим законам, – она обвела взглядом присутствующих. – Юрисдикция вашего правительства не распространяется на нашу систему.

Джек Бренн выпрямился. По комнате словно затрещали разряды энергии этого широкоплечего человека с гривой черных волос.

– У вас нет права его удерживать! Если он вас не устраивает, вы можете его депортировать – так гласит подписанное соглашение.

– Но он нас более чем устраивает, – мягко сказала Чанка. – Мы удостоили его нашей самой высокой награды.

– Теперь, когда Джеремия завершил полевые исследования, – заметила декан Свенсон, – он хочет вернуться домой. Директор Дала, его там ждут учебные занятия, работа, родственники. Его жизнь, – негромко добавила она.

– Он калани, – сказала Директор просто. – Калани не покидают Коубей.

Джеремия прикоснулся к широкому гравированному браслету, охватывающему плечо. На его другой руке был такой же браслет. Они были литого золота и символизировали его ранг. Калани. Игрок в кости.

Но он же не хотел, никак не желал подобной чести!

– Я передам ему ваш привет, – докончила Чанка.

Ее тон сказал Джеремии все: она отправляла делегацию восвояси. Он ударил кулаком по стене.

– Я здесь! – закричал он, зная, что стена звуконепроницаема, но все равно попытался: – Останьтесь!

Ему ответило только его собственное безмолвное отражение. Он уставился на отражение… скорее коубейца, чем землянина. Три года назад он прибыл в Дал мягкотелым, полноватым. Теперь дряблый жир сменился поджарой мускулистостью, которую он приобрел, работая в строительной команде вплоть до последних дней. Конечно, он никогда не будет атлетом, но физическая закалка, о какой прежде он понятия не имел, радовала его. Ему нравилось работать, вдыхая свежий морозный воздух великолепных Теотекских гор. Днем он упражнял мышцы, а по вечерам – ум, трудясь над диссертацией. Все его лишения ограничивались отсутствием компьютеров и относительно невысоким уровнем техники на этой планете. А в остальном здешняя жизнь его радовала.

До сих пор.

Вместо удобной рабочей одежды на нем сейчас был костюм, подобающий калани: дорогие замшевые брюки, замшевая безрукавка, белая рубашка с вышивкой на манжетах золотой нитью. Браслеты были надеты поверх рукавов рубашки, а тяжелые золотые щитки оберегали запястья. Волосы спутанными волнистыми прядями падали на уши и шею.

У него за спиной щелкнул дверной замок. Обернувшись, он увидел женщину в сопровождении октета охранниц – женщину, сразу приковывающую внимание. На шесть дюймов выше его шести футов двух дюймов. Лицо классической красоты высокородных обитателей Коубей. Почти на двадцать лет старше него – она как раз разменяла пятый десяток, но фигурой и железным здоровьем могла бы потягаться с юной гимнасткой. Замшевые брюки облегали стройные мускулистые ноги. Завитки волос на висках и тяжелая каштановая коса по пояс кое-где отливали серебром. Глаза, большие и серые, словно обладали особым внутренним сиянием. Простой костюм не нуждался ни в каких украшениях. Окружавшая ее аура власти была сильнее любых драгоценностей или ярких тканей.

Джеремия не знал о ней практически ничего, кроме ее имени. Халь Вьяса. Как Директор Вьясы она управляла небольшим, но богатым городом-государством высоко в горах. За годы, проведенные на Коубей, он видел ее лишь издалека, когда она посещала Дал. Но это его совершенно не касалось, хотя он сразу заметил необычную внешность правительницы. Никто не назвал бы Халь Вьясу хорошенькой. Быть может, элегантной, завораживающей, ошеломительной, царственной. Ему и в голову не приходило, что такая могущественная особа может обратить внимание на простого трудягу. Не ожидал он и того, что его успехи в Игре станут известны за пределами Дала.

Десять дней назад Директор Дала сообщила ему новость: Директор Вьясы купила его контракт калани – контракт, о котором он услышал впервые. Они, казалось, считали это вполне заурядной сделкой и не обратили ни малейшего внимания на его недоуменные протесты.

«Будь осторожен в своих желаниях». Уж кому-кому, а ему следовало бы взять на вооружение сей мудрый совет. Он хотел получить возможность поближе познакомиться с Каланией, элитарной группой игроков в кости, живущих в каждой Цитадели при Директоре. Он считал, что без сведений об этом закрытом институте его диссертация будет неполной. Калани играли в стратегическую игру. Они учились много лет и, прежде чем получить право на принятие в Каланию той или иной из Двенадцати Цитаделей, должны были выдержать труднейшие экзамены. Но ведь он не просил его никуда принимать! Знай он, что талант поставит его в подобное положение, он бы скрыл ото всех, насколько преуспел в Игре.

Директор Вьясы подошла к нему грациозной походкой и сказала:

– Мои приветствия.

– Они уходят! – Джеремия указал на комнату за стеной. – Без меня.

Женщина положила ладони ему на плечи: он остро ощутил и ее рост, и ее чувственность.

– Неужели ты не знаешь, что не должен ни о чем говорить в присутствии своего эскорта? Директор Дала сказала мне, что последнюю десятидневку ты посвятил изучению обычаев Калании.

Изучению? Так вот как они это называют? Последние десять дней он провел под домашним арестом, хотя комнаты, в которых его содержали, были много роскошней его прежней квартирки. Да, Директор Дала познакомила его с Клятвой: никогда больше не читать и не писать, а также не разговаривать с кем-либо вне Калании. Но он так жить не мог! Научные исследования были его образом жизни. Однако, когда он нарушил Клятву, его подвергли одиночному заключению, и это было уже совсем невыносимо.

Его мысли, видимо, отразились на лице. Голос Халь стал мягче:

– Джеремия, я понимаю, тебе тяжело. И мне жаль, что ты страдаешь. Надеюсь, ты почувствуешь себя лучше, когда мы прибудем во Вьясу. Мы отправляемся сегодня вечером.

Еще хуже! Во Вьясе его шансы спастись равнялись нулю.

* * *

Звездный свет серебрил башни Вьясы, когда ветролет спланировал во мрак. Цитадель вставала из темноты, как древний замок. Старая крепость служила теперь резиденцией Директора Вьясы и ее помощниц. Цитадель и город окружала стена. Впереди возникли остроконечные крыши. Их строгая красота подчеркивалась светом из стрельчатых окон. Туманная дымка заволакивала Вьясу, претворяя свет в расплывчатое золото, завиваясь вокруг темных арок и шпилей. Сразу за городом в небо ступенями устремлялись зубчатые горные вершины.

Вьяса была расположена вблизи Водопада Серых Скал, высоко в Теотекских горах. Джеремия прекрасно понимал, что, даже ускользни он от своих охранников, выбраться отсюда можно только по воздуху. А он никогда не управлял ветролетом, и бушевавшие на этой высоте ветры грозили гибелью всем, кроме опытных пилотов. Проделать многомесячный путь по горам и через пустыню до космопорта он не сумеет, даже при наличии необходимого снаряжения, съестных припасов и удачи.

Знает ли делегация, что его увезли из Дала? Отправятся ли они домой без него? Союзные власти предупредили его, что, настояв на своем и отправившись на Коубей, он лишился их защиты. Человеческие поселения, разбросанные среди звезд, разделились на три политических конгломерата. И Союзные Миры Земли существовали в тени двух гигантов – Сколианской империи и империи Торговцев. Сколианцы благоволили планете Коубей. Земля не хотела осложнять свои и без того натянутые отношения с воинственной Сколией, а уж тем более ради аспиранта, ровно ничего не значившего в большой политике.

Ветролет, раскрашенный под цвета горного сокола, повис на ветру, словно гигантская птица. Он проплыл над крышами города и приземлился на посадочном поле, размеченном туманными огнями.

Джеремия оглядел кабину. В ней разместилось десятеро: его охранницы, Халь Вьяса и он. Пилот и второй пилот сидели в кабине. Пассажиры расстегнули ремни безопасности, его стражницы встали по сторонам. Все эти восемь женщин были выше него, как и вообще большинство коубейцев – и женщин, и мужчин. На этих была тускло-лиловая форма с эмблемой Вьясы на плечах – стилизованного изображения Водопада Серых Скал. С их поясов свисали станнеры – пистолеты, стреляющие дротиками с транквилизаторами мгновенного действия.

Капитан открыла люк. В сопровождении шести охранниц Джеремия спрыгнул на асфальт. Он затянул потуже меховой капюшон, пряча лицо от бешеного ветра, и тут из ветролета выбралась Халь. Капюшон, обрамлявший ее лицо, придавал взгляду больших глаз еще большую силу. Она чуть-чуть улыбнулась ему с обычной сдержанностью, но и с каким-то изумлением, словно удивлялась, что он – и вдруг ее калани.

В сравнении с ледяным ветром Вьясы даже ураганы Дала казались ласковым бризом.

Гонимые могучими потоками воздуха, они пробежали по асфальту к Цитадели и вошли внутрь через изящную кварцевую арку в ее каменной стене. В тишине сводчатого вестибюля Джеремия вздохнул с облегчением.

Их ждали помощницы Директора, которые, кланяясь Халь, украдкой косились в сторону Джеремии – с тем же любопытством, с каким он некогда в Дале разглядывал калани, когда ему доводилось их увидеть.

Темноволосая женшина сказала:

– С благополучным возвращением, Директор Вьясы.

– Я вылетела сразу же, как только получила известие. Что там с плотиной?

Ее помощница выглядела совсем измученной, под ее глазами темнели круги.

– Электростанция все еще не функционирует. Маяк для ориентирования ветролетов в горах погас. Если ничего не удастся сделать, то и Вьяса, и Тенса останутся без электроэнергии.

Джеремия насторожился. Неудивительно, что Халь торопилась вернуться.

Плотина Вьяса – Тенса позволяла использовать энергию водопада Серых Скал, и лишь она постоянно обеспечивала электричеством Вьясу и Тенсу (зависимый от Вьясы город-государство).

К нему подошла Халь и остановилась чуть ближе, чем он ожидал. В Кембридже на Земле это не имело бы ни малейшего значения, но тут выглядело странноватым, учитывая прославленную сдержанность вьясцев.

Халь сказала хрипловатым контральто:

– Извини, Джеремия. Меня требует Вьяса. Эскорт проводит тебя в апартаменты.

Джеремия облегченно кивнул. Он был изнурен, совсем пал духом и мечтал о минуте одиночества.

Халь сказала капитану эскорта:

– Проводите его в апартаменты через личную дверь. Остальные могут встретиться с ним позднее.

Она улыбнулась Джеремии, и ее лицо преобразилось. Холодное классическое совершенство исчезло, сменилось живостью и теплотой.

– Остальным калани не терпится познакомиться с тобой, – заметила она. – Никто из них прежде не видел инопланетника, а уж тем более лицом к лицу.

Он снова кивнул, радуясь, что может не отвечать. Она погладила его по плечу неожиданным прощальным жестом. Затем охрана увела его из вестибюля в мраморный коридор с высоким сводчатым потолком. Ему почудилось, что когтистые бронзовые лапы по стенам сжимают факелы, но затем он понял, что это электрические лампы, имитирующие живое пламя, создающее атмосферу старины, напоминание о древности Вьясы и ее консерватизме.

Однако в крыле, куда их вывел коридор, бронзовые лапы держали настоящие факелы. Путники остановились перед стеной, покрытой арабесками. Капитан прикоснулась к одному из завитков – в стене появились щелки; она поднажала плечом, и дверь отворилась. Отступив в сторону, капитан поклонилась Джеремии. Он с удивлением посмотрел на нее и только тут понял, что она приглашает его войти.

Он оказался в апартаментах, ослепляющих своей роскошью. На мебели темного дерева мерцали багряные блики. Бледно-зеленые подушки лежали на диванах и на пушистом золотом ковре. Темно-янтарный цвет стен у пола через все более светлые оттенки золота переходил в бордюр слоновой кости под потолком, с которого на тонких золотых цепях свисали лампы – тонкие матовые шары, расписанные горными пейзажами. На столах красовались вазы из дутого стекла – каждая с голубовато-зеленым стеблем, завершающимся кистями полых и воздушных золотых шариков.

Ванная была величиной во всю его квартиру в Дале. Основное пространство занимал бассейн, питаемый фонтанчиками и выложенный зелеными плитками, инкрустация которых создавала эффект радужной пены. В спальне – кровать под балдахином из зеленого и голубого бархата. Бронзовые жаровни поддерживали тепло в комнатах. Звездный свет струился на подоконники через высокие рамы с небьющимся стеклоплексом. Выглянув наружу, он увидел, что внешняя стена Цитадели переходит в вертикальный обрыв над бездонной пропастью.

Когда они вернулись в гостиную, капитан кивнула на подковообразную арку напротив личной двери, обрамленную золотой мозаикой. Занавес на ней был цвета слоновой кости.

– Личная дверь ведет в общий зал, куда выходят двери общих апартаментов, – сказала женщина, а затем поклонилась. – Мы оставим тебя отдохнуть. Если что-либо понадобится, то мы Снаружи.

Он кивнул, понимая, что сбежать не удастся.

Оставшись один, Джеремия устало опустился на диван: у него не хватило сил даже для того, чтобы лечь в постель. Через некоторое время со стороны арки, ведущей в общий зал, донесся стук. Он решил было не обращать внимания, но то же неуемное любопытство, которое толкнуло его стать антропологом, взяло верх и теперь.

– Войдите, – откликнулся он.

Занавес всколыхнулся, пропустив высокого человека атлетического сложения и с очень широкими плечами. На вид ему было около сорока. Классические черты высокородного коубейца, черные кудри, тронутые сединой. В его осанке была небрежная уверенность. Костюм покроем напоминал одеяние Джеремии, но был более темным. По три браслета на каждой руке, а не по одному.

Почему у него больше, подумал Джеремия и тут же рассердился на себя: нашел чему завидовать!

– Мои приветствия, – сказал вошедший. – Я Кев. – Он заметил поникшие плечи Джеремии. – Я могу зайти и в другой раз, если хочешь.

Джеремия предпочел бы остаться один, но у него не было желания восстанавливать против себя других игроков в кости. Какое-то время ему придется провести в их обществе… если не весь остаток жизни. Но о такой перспективе он предпочитал не думать. И выпрямился, принимая вид учтивого хозяина.

– Входите, прошу вас, – он указал на кресло, отделенное от него столиком. – Устраивайтесь поудобнее.

Кев раскинулся в кресле и вытянул длинные ноги поперек ковра.

– Находиться Снаружи очень утомительно. Но не беспокойся. Тебе не придется бывать там слишком часто.

– Снаружи?

Кев обвел рукой комнату.

– Калания – место, где мы живем, – это Внутри. Все прочее – Снаружи.

Джеремия уставился на гостя:

– Мы все время остаемся в этих комнатах?

– Нам принадлежит крыло Цитадели. И парк. Его площадь – двадцать квадратных километров. – Словно извиняясь, Кев добавил: – Угодья большинства Каланий гораздо обширнее. Но Вьясу теснят горы. Впрочем, по-моему, этого вполне достаточно для четырнадцати человек.

– Здесь живут четырнадцать калани?

– Считая тебя.

Джеремия протер глаза.

– Не напоминайте мне!