Текст книги "Журнал «Если», 2001 № 7"

Автор книги: Дмитрий Володихин

Соавторы: Андрей Плеханов,Брайан Майкл Стэблфорд,Владимир Гаков,Кирилл Еськов,Дмитрий Байкалов,Чарльз Шеффилд,Дмитрий Караваев,Евгений Харитонов,Грег Иган,Тимофей Озеров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Ты знаешь больше, чем тебе кажется, – сказал ему Кев. – Иначе Игра не шла бы у тебя так хорошо. Воспользуйся костями, воспользуйся построениями в твоем уме.

Джеремия понятия не имел, получится ли у него что-нибудь, но выбора не оставалось. Переведя дух, он попробовал привести свое сознание в состояние глубокого покоя, которое всегда искал, садясь играть. И восстановил в памяти несколько формул.

«Преврати кости в формулы», – подумал он и, присев к панели, рассыпал их по плоскому экрану. В Калании они пользовались костями для изучения политических, культурных и социальных взаимосвязей, а теперь он вторгся с ними в область математики. Выбрал разные кости для разных символов, затем «написал» формулы через игровые построения.

Из аудиокома среди треска послышался голос пилота:

– Вьяса, где находится летный маяк в этих горах?

Вздрогнув от неожиданности, Джеремия толкнул готовое построение. Кости рассыпались по экрану.

– Нет! – Он собрал кости, стараясь снова сосредоточиться.

– Вы повторяйт, – попросила Халь пилота на ломаном испанском.

– Предупредительный маяк, – сказал пилот. – Где он?

– Не работает, – ответила Халь и взглянула на Джеремию с очевидным вопросом: «Откуда он знает, что у нас есть маяк?»

– Вероятно, он указан в сколийском файле «Коубей», – сказал Джеремия. – Или же его сканеры могли что-то нащупать.

Халь кивнула на аудиоком, и землянин сказал в него:

– Долстерн, у нас есть голограмм-карты для вас, но наши протоколы не согласуются. Мы над этим работаем. Оставайтесь на связи.

– Вас понял, – сказал пилот.

Сосредоточившись на костях, Джеремия ввел законы математики в правила Игры, пытаясь с ее помощью вывести необходимые формулы, и обнаружил, что математика становится для него легче, когда раскрывается в построениях костей.

Внезапно все встало на свои места. Да! Он увидел соответствия сколийских и союзных методов для определения действий в пространстве и времени.

Сообщая свои заключения Сейджу, Джеремия смотрел на возникающую голограмм-карту, которая показывала движение корабля. Трудно было даже представить себе, каково это: мчаться среди зубчатых скал без карт и маяка. Корабль был явно снабжен сенсорными приборами, не то он уже разбился бы. Но рассчитан он был на маневрирование в космических, а не планетарных условиях, и бешеные ветры давно разнесли бы на куски менее прочный аппарат. Корабль еще больше снизил скорость, но этого было недостаточно.

– Вьяса, необходимы карты, – сказал пилот.

– Передаю все, что у меня есть.

Джеремия молил Бога, чтобы выведенные им формулы оказались верными и чтобы пилот не был им послан на верную смерть.

– Получено, – отрапортовал пилот.

– Джеремия, чем мы можем помочь? – спросила Халь.

– Попробуем вести его. Он примерно в одном клайме к северу и в двух клаймах над Серыми Скалами. Какие препятствия и где?

– Хребет Хеска, – сказала Халь. – Ему необходимо подняться на один клайм и взять восточнее на одну треть клайма.

Джеремия передал это Сейджу, потом спросил:

– Долстерн, вы получили?

– Частично. Набираю высоту.

Следя за картой, Джеремия сказал Халь:

– Он поднялся на полклайма. Этого достаточно, чтобы пройти над хребтом?

– Ему надо подняться выше, – ответила она. – Если не сможет, пусть возьмет восточнее на два клайма. Там есть проход.

Джеремия передал эти данные и впился взглядом в изменяющуюся карту.

– Вроде бы получается… нет, только не это!

Карта раздробилась, и в ту же секунду пилот сообщил:

– Вьяса, у меня проблема.

– И у нас, – ответил Джеремия. – Сейдж, что произошло?

– Ты дал мне неполные формулы, – ответил Сейдж.

Джеремия беззвучно выругался. Он что-то напутал? Стараясь собраться с мыслями, он повернулся к костям, но перед ним упорно возникал образ несущегося прямо на них корабля и не давал сосредоточиться.

– Вьяса, мне нужны координаты для посадки, – сказал пилот.

– Мы работаем над этим. – Джеремия обернулся к Халь. – Где ему приземлиться?

– К западу от Вьясы. Подальше от эвакуированных.

Джеремия уставился на нее.

– Но к западу же отвесный обрыв. – Он мучительно осознавал, как уходит время. Если он не разберется с формулами, пилоту не придется выбирать, где совершить посадку… или разбиться.

– Парк Калании, – сказал Кев. – Так он избежит и города, и обрывов.

Джеремия увидел отчаяние на лице Халь и понял: позволить кораблю разрушить Каланию для нее означало совершить насилие над чувствами и понятиями, которые стали частью ее натуры. Он словно ощутил, как она бросила на весы это разрушение и гибель пилота.

Но тут Халь испустила тяжелый вздох и обратилась к помощнице:

– Проверь, эвакуирована ли Калания полностью.

А когда та убежала выполнить приказ, Халь сказала Джеремии:

– Направь его в парк.

– Для корабля без карты это слишком небольшая площадь, – предупредил Джеремия. – Если он промахнется, то может врезаться в Цитадель.

– Цитадель можно восстановить, а людей – нет, – ответила Халь.

Бегом вернулась помощница.

– В Калании нет никого, кроме капитана охраны.

– Отлично. – Халь сделала знак всем помощницам. – Отправляйтесь к эвакуированным. Объясните им, что происходит, и проследите, чтобы они укрылись в дальнем конце ущелья. Даже если корабль врежется во Вьясу, для него ущелье, полагаю, слишком узко.

Наклонясь над костями, Джеремия даже не слышал, как вышли помощницы. Он поднял платиновый кубик, но тут вдруг вмешался Кев.

– Погоди! – Он протянул руку и переместил несколько костей. – Попробуй так.

Джеремия кивнул, а в мозгу у него уже складывалось построение на основе ходов, сделанных Кевом. Он продолжал играть. Каждая проходящая секунда ощущалась, как неумолимое тиканье древних пружинных часов. Обсерватория находилась прямо на пути приближающегося корабля. Если он в нее врежется, купол будет уничтожен. Вместе с обитателями.

Он попытался думать быстрее, но только вложил в Игру свой страх. Кев сделал еще ход, потом передумал и испробовал другой. Джеремия уловил его цель и изменил несколько построений. Он все еще не мог найти недостающую связь… не мог установить ее…

– Вьяса, у меня не осталось времени, – сказал пилот. – Выбираю координаты наугад.

Внезапно Джеремия увидел построение необыкновенной красоты и изящества.

– Долстерн! Я нашел! – и он сообщил Сейджу новую формулу со всей быстротой, с какой успевал водить по экрану лучом.

– Принято, – в голосе пилота прозвучало неимоверное облегчение. – Рекомендую вам уйти оттуда. Конец передачи.

– Конец передачи, – сказал Джеремия, вскакивая на ноги.

Вместе с Халь и Кевом он бросился вон из обсерватории. Они сбежали по лестнице, миновали пустые коридоры и выбежали в парк Калании под мерцание звезд. Ветер замолотил по их спинам воздушными кулаками, но вой его заглушали раскаты грома.

Нет, не грома, а рева двигателей звездолета.

Джеремия побежал быстрее, но тут же сообразил, что далеко опередил Халь с Кевом. В тот момент, когда он стремительно обернулся, Халь остановилась, глядя в небо.

– Не-е-е-т! – закричала она.

Между двумя вершинами высоко над Вьясой возник корабль, точно гигантская тень в небе, неудержимо несущаяся вперед. Для звездолета он был невелик, но в сравнении с Цитаделью казался огромным. Рев его двигателей глушил завывания ветра. Халь побежала, увлекая за собой Кева; другую руку она протягивала Джеремии, словно старалась оберечь его и Кева от сил, ей не подвластных. Они бежали в сторону ущелья, а корабль уже несся над городом, теряя высоту слишком, слишком быстро. С какой-то башни свалился шпиль.

И они остановились, понимая, что не успеют добраться до ущелья. Либо корабль их минует, либо нет. И глядя вверх, они двинулись назад, к Цитадели, просто подчиняясь инстинкту, поскольку ничего этим не выиграли бы.

Корабль прошел над самой крышей, снес парапет. Потом, оставив Цитадель позади и стремительно снижаясь, ворвался в парк. Удары воздушной волны взметывали комья дерна, валили деревья.

С оглушающим грохотом он врезался в ветролом, и стена разлетелась вдребезги, словно стекло. Помятый, но не разбитый корабль, вибрируя, замер, зависнув над краем обрыва. В кошмарном подобии замедленной съемки он начал крениться вниз.

Не думая, Джеремия кинулся к нему, подгоняемый ветром, лавируя между тлеющими участками дерна. Когда он добежал до космолета, Халь и Кев остались далеко позади. Он забарабанил кулаками по несокрушимому корпусу.

– Выбирайтесь немедленно! – кричал он.

На его локте сомкнулась рука, и он понял, что это не Халь и не Кев, еще до того, как взглянул наверх… и выше. В звездном свете он разглядел только могучую фигуру.

Сколиец отпустил его локоть и сказал по-испански:

– Я прилетел за человеком по имени Джеремия Колмен.

– Это я, – с трудом выговорил Джеремия.

Сколиец взял его за подбородок и подставил его лицо свету звезд, поворачивая так и эдак. Потом отпустил подбородок и приподнял руку Джеремии, чтобы рассмотреть его браслеты.

– Да, верно. Надо торопиться.

Джеремия не успел и рта открыть, как пилот ухватил его за плечо и потащил за собой.

У люка космолета Джеремия уперся. Зачем он понадобился сколийцу?

Ветер донес голос.

– Джеремия, – кричала Халь, – подожди!

Сколиец мгновенно повернулся, опуская руку на бедро. В ужасе Джеремия увидел, как его пальцы легли на рукоятку джамблера, ручного армейского оружия, которое могло уничтожить Халь с быстротой, с какой антивещество ликвидирует вещество. Халь и Кев остановились в нескольких шагах от них. Глаза Кева расширились, будто он увидел сверхъестественное существо.

Джеремия ухватил руку сколийца с джамблером, лихорадочно надеясь, что пилот не испепелит его.

– Ради Бога! Не трогайте их!

Халь подошла ближе.

– Джеремия, не улетай!

Он сглотнул. Возможно, ему представился единственный шанс вернуться домой.

– Я должен… – голос застрял у него в горле.

Теперь, когда он видел Халь и Кева вместе, ему уже не удалось бы закрыть глаза на то, что бессознательно он понимал всегда. Они дополняли друг друга, составляя единое целое. Когда Хевтар покинет Вьясу, став мужем Карьи, они потянутся друг к другу, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту. Как он сможет жить с Халь, зная, что ее сердце принадлежит другому?

Она подошла совсем близко.

– Не улетай! Ты стал очень дорог Вьясе… – Она сделала усилие над собой: – Ты стал очень дорог… мне.

И ее взгляд! Тот, которым она смотрела на него после их любовных ласк – взгляд, суливший нежность, о которой она никогда вслух не говорила. Теперь она произнесла фразу, которую он так хотел услышать. Он старался найти слова, не забывая, что сколиец слушает их.

– Мне жаль, мне так жаль! Но я не могу. Не могу делить тебя. Это меня убьет. – Он судорожно сглотнул. – О, Господи! Халь, не давай гордости и дальше разлучать тебя с тем, кого ты любишь. Что бы вы с Кевом ни наговорили друг другу столько лет назад… позволь ране затянуться.

– Джеремия, – прошептала она, и в звездном небе блеснул влажный след слезы на ее щеке.

Пилот сказал с неожиданной мягкостью:

– Нам пора.

Халь прошептала:

– Прощай, прекрасный искатель знания.

Джеремия утер слезы.

– Прощай, Халь.

Сколиец уже открывал люк. Пропуская Джеремию вперед, он оглянулся на Кева:

– Никому не говори, – сказал он по-теотекански. – Ты знаешь, почему.

Затем он задраил люк, отгородив их от Вьясы.

* * *

Джеремия сидел в кресле второго пилота и глядел на экран, пока космолет уносил их все дальше и дальше от Коубей. Он не спускал глаз с планеты, покуда она не превратилась в алмазный шарик, красивейшую кость из набора для Игры среди звезд и звездной пыли. Слеза ползла по его щеке. Он поспешно утер ее, надеясь, что пилот ничего не заметит.

Но тот сосредоточился на приборах – заметно больше, чем требовало управление. Зато это обеспечивало Джеремии иллюзию уединения.

Некоторое время спустя Джеремия более или менее овладел собой и внимательнее рассмотрел своего спасителя. Кожа, волосы и глаза пилота отливали золотом. Кожа обладала упругостью, но выглядела, как металл. Землянин не сомневался: трансформация наделила этого сколийца свойствами выше обычных человеческих. Он был в прекрасной физической форме, под стать его атлетическому сложению, к тому же – редкий красавец. В волосах пилота пробивалась седина и, хотя на вид ему никак нельзя было дать больше сорока, в выражении его лица была умудренность куда более зрелого возраста, из чего следовало, что он обладал привилегией замедления старости. Как и трансформация его организма, решил Джеремия, это указывало на принадлежность к богатым и влиятельным кругам сколийского общества.

Джамблер на его бедре был армейский, как и тяжелые перчатки с раструбом, в которые были встроены сенсоры, контакты, пульты дистанционного управления. Оба запястья охватывали золотые обручи. Хотя перчатки выглядели жесткими, они сгибались при каждом движении его кистей, будто были второй кожей.

Пилот посмотрел на землянина и спросил по-испански:

– Чувствуете себя нормально?

Джеремия кивнул:

– Да. Благодарю вас. Я причинил вам столько хлопот!

– Не так уж много, – он пожал плечами.

– Вы же могли погибнуть!

– Бывало хуже. – Он помолчал. – Правда, я рассчитывал, что пойду по маяку. Хорошо, что вы знали формулы.

Джеремии вспомнилось, в какой панике он обратился к Игре.

– Я действовал наугад. Поставил вашу жизнь на поле для костей.

– Наугад такие проблемы решить невозможно.

– Мне повезло.

Лицо пилота смягчилось.

– А вы не такой, как я себе представлял.

– Да?

– Гений, который творит историю и в двадцать четыре года получает такую премию? Я полагал, что вы будете о себе крайне высокого мнения. Но это как будто совсем не так.

– Голдстоуновской премии я не заслужил. Но даже она вряд ли могла побудить военный флот Сколии взять на себя заботы о моем спасении.

– А он их на себя и не брал. И вообще об этом ничего не знает. – Сколиец помолчал. – Я доставлю вас в гражданский порт. А там подыщем для вас место на пассажирском космолете, отправляющемся на Землю.

Джеремия внезапно осознал, что пилот говорит с ним на теотеканском. Причем безупречном, хоть и с акцентом.

Какая-то бессмыслица! Зачем этот сколиец помогал ему? Или это эксцентричный чудак, не знающий, куда девать свое богатство? Тогда почему у него джамблер? Джеремия внимательно посмотрел на пилота.

– Вы говорите на теотеканском. И даже сумели прочесть мое имя на браслетах Калании. Зачем же этот маскарад? Кто вы?

Пилот ответил негромко:

– Мне потребовались годы, чтобы вновь привыкнуть к разговорам со снаружниками.

Смутная догадка, все это время прятавшаяся в дальнем уголке сознания Джеремии, внезапно превратилась в уверенность. Золотые обручи у раструбов перчаток не были последним словом навигационной техники.

Это были щитки калани.

Глаза Джеремии полезли на лоб.

– Вы были калани?

Пилот сунул руку в карман и достал наплечный браслет.

– Я подумал, что вот это сможет послужить ответом на ваши расспросы.

Джеремия взял браслет. Он узнал и эмблему Карна и символ акаси. Человек, носивший этот браслет, был мужем повелительницы планеты.

– Так это – вы?! – Джеремия оторвал взгляд от браслета. – Севтар. Тот, из-за кого они воевали!

– На самом деле меня зовут Келрик. Севтаром меня называли они.

– Но вы же погибли!

Келрик улыбнулся.

– Боюсь, меня об этом не известили.

Джеремия покраснел.

– Они считают, что вы сгорели.

– Во время пожара я спасся. Воспользовался царившим вокруг хаосом и сумел на ветролете добраться до порта.

– Почему вы позволили им считать себя погибшим? – Джеремия помолчал. – Вы так сильно ненавидели Коубей?

Келрик ответил не сразу.

– Временами. Но Коубей стала для меня домом, которым я дорожил, а в конце концов и полюбил. – Он протянул руку за браслетом, а взяв его, провел пальцем по эмблеме Карна. Потом опустил браслет в карман. – Несколько моих Клятв были, как и ваша, подневольными. Но Икспар Карн, Директору Двенадцати Цитаделей, я дал Клятву добровольно. И, присягая ей на верность, был искренен. – Он поглядел на Джеремию. – Я буду защищать Икспар, ее народ и ее мир до тех пор, пока это в моих силах.

По спине Джеремии пробежала холодная дрожь. Он от души пожелал, чтобы этот человек никогда не увидел в нем врага.

– Но почему надо было похищать меня?

Келрик ответил сухо:

– Очевидно, никто больше этого делать не собирался. И твои, и мои ведут эти политические танцы уже много лет. А ты попал между жерновами. – Он прикоснулся к золотому щитку в раструбе перчатки. – Я пробыл калани семнадцать лет. Все, что было во мне, ушло в Игру. А я был пилотом звездного истребителя. И я так воздействовал на расклад костей, что между коубейцами вспыхнула война. Так что меня не устраивало твое пребывание в Калании – еще одна культурная бомба, готовая вот-вот взорваться.

Джеремия подумал, как его неосторожная болтовня с Эйзой повредила Вьясе.

И тут он вспомнил лицо Кева, когда тот увидел Келрика.

– Вы знали Кева!

Келрик кивнул.

– В Варзе. Кевтар Джев Ака Варх. Тогда он называл себя Джевом, потому что люди путали наши имена: Севтар – Кевтар.

Джеремия угрюмо подумал, что не знал даже полного имени Кева.

– Почему вы предупредили его о молчании?

– Я не хочу, чтобы моя семья начала мстить Коубей за мою судьбу. Они думают, что все те годы я был военнопленным. И я хочу, чтобы они и дальше так полагали.

– А ваша семья?

– Валдория.

Джеремия сглотнул. Даже он знал, что стоит за этой фамилией. Сказать «влиятельная», значило бы ничего не сказать.

– Не исключено, что когда-нибудь я вернусь к Икспар на моих условиях, – сказал Келрик. – Но пока это невозможно. И я не хочу втягивать ее в сколийские политические игры, пока моя собственная позиция не станет настолько прочной, чтобы оградить и ее, и Коубей от любой опасности. – Он добавил с горькой иронией: – Поверь мне, если бы Икспар узнала, что я жив, она ввязалась бы в конфликт незамедлительно.

Джеремия подумал о Халь.

– Коубейские женщины, они… – он не сразу нашел нужное слово, – ну, они безусловно не робкого десятка.

Келрик засмеялся.

– Что так, то так.

– Я думал, что уже никогда не вернусь домой.

– За свое спасение ты должен заплатить. – Его взгляд стал неумолимым. – Если ты не выполнишь некоторое условие, на тебя обрушится гнев моей семьи. И мой.

Джеремия без труда догадался, какое условие подразумевает Келрик.

– Я никогда никому не скажу, что вы живы.

– Отлично.

– Но как я объясню мое спасение?

– Просто поразительно! – заметил Келрик с легкой улыбкой. – Ты сумел сам выбраться на ветролете. – Он помолчал. – Я внес в сеть необходимые данные, и из порта уже отправлено соответствующее сообщение от тебя Директору Вьясы.

– Так что она сможет дать такое же объяснение?

– Вот именно.

– Мне будет ее не хватать.

– Да, коубейские женщины умеют привязать к себе, – согласился Келрик. По его лицу скользнула улыбка. – Только богам известно, почему. Они же просто нестерпимы!

Джеремия улыбнулся в ответ.

– Мне хотелось бы попросить тебя об одолжении, – сказал Келрик.

Джеремия растерялся. Что могло понадобиться от него столь могущественному человеку?

– Об одолжении?

Келрик раскрыл складной столик между своим креслом и креслом Джеремии. Затем сунул руку в карман и вытащил сумку с костями.

– Мне бы хотелось еще раз сыграть в Игру.

– С удовольствием.

И они высыпали свои кости на стол.

Перевела с английского Ирина ГУРОВА

Рик Нойбе
Колбасный Король против Алюминиевого Мальчика

Иллюстрация Сергея Шехова

Господин мчался по коридору. Туда, где среди длинного ряда лифтов виднелась единственная открытая дверь с широким оранжевым засовом. Не в меру любопытный инопланетянин перегнулся через засов, изучая секреты пространства лифтовой шахты. На свою беду диб – так именовался этот вид космических рептилий – отрастил необычайно длинный хвост. Господин на ходу схватил этот хвост, дернул вверх и врезался в широкую спину диба – причем все это одним плавным мощным движением.

Ей-Богу, ему следовало бы заниматься балетом.

Средний диб весил килограммов двести пятьдесят. Этот выглядел довольно тощим. Сто килограммов, не больше. Бедняга взлетел в воздух, как ракета, и без единого вопля исчез внизу.

Я осторожно оглядел вестибюль отеля «Хайетт». Вполне естественно, что в час ночи здесь было не слишком оживленно. Портье (человек) болтал по телефону в углу, откуда вряд ли можно было видеть нападение. Репортер клевал носом на диване.

БУМ!

Похоже, башка диба наконец с громким стуком врезалась в дно шахты. ЭТО они услышали. Головы присутствующих повернулись в направлении странного звука. И все узрели, как я с видом деревенского дурачка тычу пальцем в потолок. Портье немедленно вызвал ремонтную службу и потребовал установить причину шума. Я пожал плечами и потащился к лифтам, где мой господин нетерпеливо тыкал пальцем в кнопку «наверх».

– Это глупо, – прошептал я.

Он дернулся и повернул ко мне свою длинную лошадиную физиономию, красную от гнева и кривившуюся в зловещей гримасе ожившего мертвеца.

– Проклятые пришельцы шпионят за мной!

– Они уже владеют всей галактикой. И плевать им на вас. Если бы кто-то увидел…

Наверное, нет нужды добавлять, что в этом прискорбном случае я остался бы без жалованья.

* * *

Противно. Противно и мерзко. Унизиться до того, чтобы сдать в аренду самого себя в качестве телохранителя, мальчика на побегушках и прислуги за все у шахматного игрока с милейшим характером серийного убийцы. И все для того, чтобы оплатить один-единственный телефонный звонок домой.

Уйму световых лет добирался я в эту многорасовую звездную систему, чтобы развернуть свой бизнес у дибов. А вместо этого вконец разорился из-за вынужденных и непредвиденных расходов. Посольство Уполномоченных по Торговле с Сол-системой отказалось направить сигнал SOS в мою компанию. Я до хрипоты спорил с бюрократом из телефонной фирмы, пока не прибыли охранники со своими автоматами, заряженными резиновыми пулями. Очевидно, только они и сумели убедить меня, что такой штуки, как межзвездный звонок в кредит, попросту не существует.

Пришлось откликнуться на объявление в газете. Я-то воображал, что нет ничего проще, чем охранять шахматную братию. Увы, шахматная федерация доверила мне одного из лучших, а точнее сказать, второго по гениальности игрока среди всего человечества – Брендона Александра Фуллера. За это я должен был получить стол, кров и шестьсот нокдолларов в день. Через пять дней я наберу достаточно наличных, чтобы позвонить домой. Моя фирма перешлет деньги: бум, трах, конец кризиса.

За те пять часов, что я пробыл на службе, Алекс Великий дал по морде портье отеля, плюнул в репортера, разделся догола перед целым взводом солдат, имевших несчастье спросить меня, где находится ближайший храм, украл чаевые со столика в ресторане и убил ни в чем не повинного диба, сбросив его в шахту лифта.

* * *

Когда лифт пискнул и раскрылся, я услышал глубокий баритон диба, сыпавшего проклятиями на трех языках. Значит, убийства все же не произошло… пока.

– А если кто-то видел вас? – прошипел я, едва двери сдвинулись.

– Если бы да кабы… – спокойно парировал Фуллер.

– Дома меня прозвали Колбасным Королем. Знаете, почему?

– Плевать!

Поверьте, бывают моменты, когда единственным и самым подходящим ответом разумного – повторяю, разумного – человека оказывается насилие.

Я сумел сдержать себя на третьем ударе. После того, что мне пришлось перенести, думаю, я вполне достоин медали за самообладание.

– Так вот, я зовусь Колбасным Королем еще и потому, что если и дальше будешь выпендриваться, сделаю из тебя сосиску, – прорычал я.

Пока Фуллер ползал по полу, стараясь втянуть в себя воздух, я прочел ему свой личный закон об охране общественного спокойствия и порядка, схватил за воротник и, едва лифт остановился на пятом этаже, протащил через весь коридор, объясняя всем, кто попадался по пути:

– Безнадежный алкоголик. От одной рюмки с ног валится.

Второй раз я прочел закон об охране общественного спокойствия и порядка, когда втолкнул его в номер. Похоже, теперь он прослушал немного внимательнее: по крайней мере, тряхнул головой, перед тем как забраться в спальню. Еще до того, как хлопнула дверь, я проорал вслед:

– И больше никакого «господина». Я этого дерьма не потерплю, Фуллер!

* * *

Мое королевство берет начало от разоренного семейного ранчо и россыпи пустых амбаров. Я решил отныне именовать их складами. С тех пор как жители моей родной колонии сотнями тысяч отправлялись в космос на смену дибам, двинувшимся на пастбища посытнее, многие оставляли у меня на хранение свои лары и пенаты. Постепенно я начал покупать содержимое складов, потом открыл сеть магазинов подержанных товаров для дома. Это позволило приобрести шесть ранчо и двадцать ферм общей площадью до тридцати тысяч гектаров, то есть всю долину Джайнен. Там я и открыл колбасный цех.

Вскоре я сообразил, что на продуктах питания для основных галактических видов можно сделать состояние.

Три года ушло на то, чтобы отложить три миллиона баксов на путешествие в ирлейнский полис Хосин. Для того чтобы вести дела с инопланетянами, мне требовалось четыре лицензии. Всего четыре.

Бумажную работу выполняли клерки дибов. Процедура состояла в следующем: я отдавал клерку идеально заполненные формы, тот вручал мне счет за свои «труды». Деньги против товара – и лицензия получена. На все про все уходили считанные минуты. Никто не потрудился объяснить, что это: взятка или официальная пошлина. Другого способа получить чертовы лицензии все равно не было.

Я привез с собой миллион наличными. На всякий случай. Все до последнего гроша ушло на две лицензии из четырех, да и то пришлось продать обратный билет и «ролекс», чтобы дать последнюю взятку. Но «Вурст Кинг Инк.» теперь могла совершенно легально экспортировать свой товар по всему диб-миру, на каждую планету галактики. Десять тысяч планет! Даже завоевав одну миллионную процента общего рынка, мы могли бы экспортировать миллиард сосисок в год.

При условии, что я вернусь домой.

* * *

Можно было не сомневаться: у ирлейнов повсюду напиханы видеокамеры, а тем более возле лифтов. Насекомовидные инопланетяне имели репутацию лучших изобретателей во всей галактике. Почему бы одному из их орбитальных городов не иметь всех модных безделушек?

Один из охранников постучал в дверь нашего «люкса» ровно через десять минут после несостоявшегося убийства.

Ирлейны – настоящие коротышки: в среднем не больше двух метров, коренастые, с мутно-голубыми панцирями. Совсем как омары, спарившиеся с кентаврами. Четыре руки и четыре ноги были гранитно-крепкими.

Я воевал с инопланетянами. Торговал с инопланетянами. Всякое бывало. Но меня неизменно потрясало, как здорово ирлейны говорят по-английски. Чертовски сообразительные создания!

– Прошу прощения, – сказал я, едва ирлейн протиснул свою массу в дверь.

– Охрана отеля, – заявил второй, вытеснивший меня в центр гостиной. Из бронированных хитином рук высунулась дюжина щупальцев, мгновенно сковавших меня и выудивших из кармана полуавтоматический «Денг». В четвертой руке твари возник сканер, которым он считал паспортный кристалл, вживленный в мое предплечье.

– У меня есть разрешение на ношение оружия. Шахматная федерация наняла меня, чтобы…

Из спальни выплыл Алекс Великий, в нижнем белье, разрисованном под шкуру леопарда. Похоже, он успел близко подружиться с бутылкой шампанского, поскольку непрерывно икал и рыгал. Инопланетяне потрясенно замерли.

Транспарант гостиничного вестибюля гордо гласил:

ШАХМАТЫ – ПОСЛАННИКИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА В ГАЛАКТИКЕ.

Я никак не мог выбросить из головы эту пиаровскую банальность.

Александр вытащил таблетку (по крайней мере, я надеялся, что это таблетка) из карманчика плавок, сунул в рот и, плюхнувшись в кресло бескостным мешком, хихикнул.

– Явились, чтобы украсть мои секреты, – провозгласил он, тыча пальцем в охранников.

– Мы здесь, – справедливо указал первый ирлейн, – потому что гостя нашего Ниижи столкнули в лифтовую шахту.

– Он был шпионом, который пытался расплавить мой мозг телепатическими импульсами, – пояснил Алекс Великий, пытаясь прихлопнуть невидимых мух.

Я пожал плечами.

– Что же, сошлемся на приступ умопомешательства.

Черт, сообразительность на этот раз подвела меня. Я мог бы придумать что-то получше.

– Я часто играю защиту Фуллера, – вмешался второй ирлейн. Судя по тому, как нерешительно он переминался, я предположил, что бедняга набирается мужества попросить автограф.

– Ваш гость серьезно пострадал в результате несчастного случая? – осведомился я.

Второй охранник топнул копытцем. Кажется, именно так смеются инопланетяне?

Первый инопланетянин клацнул рукой о грудь, призывая компаньона к молчанию.

– Тот факт, что гражданин Цк'ха'наклак был пьян и падение с высоты десять метров ничуть на него не подействовало, в данном случае несуществен, как, впрочем, и его арест за использование лифтовой шахты в качестве писсуара. Все это никоим образом не повлияет на данное дело.

– Какое там дело! – возмутился я. – Гражданин Фуллер тоже выпил, бежал слишком быстро и поскользнулся на натертых полах. Жаль, что при этом он столкнулся с гражданином Цк-как-там-его. Всякое бывает.

– Это единственный способ, которым чертовы существа могут меня победить, – пробормотал Алекс Великий. – Влезть в мои мозги. Но не в этот раз!

– Такое поведение неприемлемо, – заявил первый.

– Друзья, – выпалил я, готовый на все, лишь бы продержаться на работе еще четыре дня. – Может, ваш старший позвонит президенту шахматной федерации? Позвольте ввести в действие альтернативный план. Гражданин Фуллер будет покидать этот номер только для поездок на игры. Шахматная федерация оплатит любую дополнительную охрану, которую вы пожелаете поставить у дверей номера.

– А я требую, – взвыл Фуллер, показывая на меня, – чтобы его немедленно арестовали за оскорбление действием.

Первый впился в меня сотнями стебельчатых глазок, украшавших круглую голову-арбуз. Ротовые усики, похожие на реснички, вяло болтались обмякшими жгутиками.

– Прискорбно, если турнир потеряет одного из своих светил в результате пустячного инцидента. Если вы, как единственные свидетели, поклянетесь, что это действительно был несчастный случай…

Из глубин панциря послышалось что-то вроде громового раската.

– …я приму ваше предложение, гражданин Морнет. Вы будете оберегать гражданина Фуллера…

– Обращайтесь ко мне «господин», – прогремел мой подопечный.

– …от чрезмерных расстройств.

– Зовите меня «господин»! – снова заорал мой подопечный, прежде чем нырнуть башкой в пол. Макушка с тупым стуком врезалась в паркет. Инопланетяне попятились к двери.

– Подумать только, какие жалкие гроши я получаю за все это дерьмо, – проворчал я.

Охранник уставился на второго по гениальности игрока славного рода человеческого.

Требование насчет «господина» было первой попыткой Алекса Великого указать мне место. Что же, для начала я смирился. Потом оказалось, что следует держаться не менее чем в четырех шагах позади подопечного. И последней каплей был приказ убивать всякого, кто попросит автограф.