Текст книги "Журнал «Если», 2001 № 7"

Автор книги: Дмитрий Володихин

Соавторы: Андрей Плеханов,Брайан Майкл Стэблфорд,Владимир Гаков,Кирилл Еськов,Дмитрий Байкалов,Чарльз Шеффилд,Дмитрий Караваев,Евгений Харитонов,Грег Иган,Тимофей Озеров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Донельзя раздраженная его постоянными вторжениями, я спросила другого инфората, женщину, работавшую за активным интерфейсом, часто ли та встречалась с нехтанитами.

– Так-так, – пробормотала она. – Кажется, я догадываюсь – Шипнер!

Я открыла рот от изумления.

– Именно благодаря ему вы получили работу, – пояснила женщина. – Совершенно запугал малышку Марджи. Она не выдержала и двух месяцев.

Я физически ощутила, как у меня поднимается давление.

– Что он ей сделал?

Но коллега только плечами пожала.

– Возможно, ничего. Просто Марджи не создана для работы с людьми. Другое дело – интерактивная помощь. Тут она просто гений. Но совершенно не умеет обращаться со студентами, а тем более – с Шипнером.

Фантастика! Похоже, этот тип – просто завсегдатай учебного центра.

– Ну уж меня-то он не выживет, – хвастливо заявила я. – Однако бедные студенты теряются.

Собеседница снова пожала плечами.

– Тут ничего не поделаешь. Он имеет полное право бывать в центре.

Вот и поговорили. В результате я часами рыскала по всем источникам в поисках информации о культуре нехтанитов, пытаясь понять, как лучше справиться с Шипнером и, по возможности, просить его оставить студентов в покое. Но я так ничего и не обнаружила, если не считать незначительных наблюдений из вторых рук. Они не поверяют свои ритуалы, догматы и принципы бумаге, так что письменных свидетельств тоже не имеется. Не выносят вмешательства в их дела посторонних. Это весьма странно, тем более, что они используют научные труды для совершенствования собственных знаний. Я прочла также, что начиная с детства до самой зрелости они постепенно обзаводятся татуировками, но о значении каждого рисунка известно лишь нехтанитам.

Трудно поверить, что в природе не существует отступника, покинувшего ряды последователей культа и желавшего при этом отомстить бывшим собратьям. Уж он наверняка разболтал бы все по белому свету. Я переворошила базу данных Дискредитированной Литературы и едва напала на имя женщины, утверждавшей, что она воспитывалась в нехтанитской общине, как…

– Наглое вранье!

Даю слово, я впервые поняла значение слова «левитация», потому что поднялась над стулом не меньше, чем на шесть дюймов. Но он зашел мне за спину… никто этого не смеет делать, такое просто не принято… нагнулся и бессовестно за мной подсматривал! Подкрался, как кот, причем с заранее обдуманной целью!

– Доктор Шипнер, – поздоровалась я, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. – Как приятно снова видеть вас!

Судя по ухмылке, он понял, что я лицемерю.

– Повторяю, это гнусная ложь, – презрительно бросил он, постучав по экрану. – Нехтаниты не совокупляются в присутствии своих отпрысков и тем более не устраивают оргий. Распутство – да, секс втроем – вне всякого сомнения, но оргии?! Весь этот бред излагается на потребу публики. Такие вещи щекочут дамочке нервы.

Я оглянулась на студентов, открыто глазевших на нас, и едва удержалась, чтобы не спросить, кому в этой комнате охота пощекотать себе нервы. По-моему, желающие вряд ли нашлись бы.

– С чего это вдруг вы читаете подобную чепуху? – рявкнул Шипнер, снова нависая надо мной.

– Пытаюсь, – с преувеличенным терпением объяснила я, – обнаружить хоть какие-то сведения о вашем народе. Почему, к примеру, им так нравится исподтишка подбираться к инфоратам, занятым своей работой.

– Да просто для развлечения! – прогремел он, широко раскидывая руки, и с лукавой ухмылочкой добавил: – По той же причине, что и совокупляемся.

– Доктор Шипнер! – прошипела я, но он уже потерял ко мне всякий интерес и, важно заложив руки за спину, направился к студентам. Остановился у стола Элиссы и хмуро воззрился на экран монитора.

– Остин! Кто заставил вас читать этот бред? А?! – завопил он с новой силой.

– Д-д-доктор Хэмптон, – заикаясь, пропищала девочка. – Курс земной литературы.

– Хэмптон! – прорычал Шипнер, брезгливо оттопырив губу. – Я бы не доверил Хэмптону уроки рисования в детском саду!

Он продолжил обход, останавливаясь у каждого монитора и бросая грубые реплики. Наконец очередь дошла до молодого человека, старавшегося загородить экран от чужих глаз. Шипнеру достаточно было дотронуться до его локтя, как мальчик рефлекторно отдернул руку. Нехтанит презрительно поморщился.

– Девочек малюем?

Парнишка залился краской.

– М-модели, – пролепетал он. – Для художественной студии. Это мое задание.

И, словно в оправдание, высоко поднял планшет с набросками женских фигур.

– Жаль, – пробурчал Шипнер, – а я надеялся конфисковать твою мазню.

По комнате пронесся гул.

– Бессмысленное занятие, – объявил Шипнер. – Голые бабы – это так банально! Скучно и неинтересно. Рисуй что-нибудь значительное. Содержательное.

Палец уперся в татуировку на шее.

– Например, это.

Кадык мальчишки нервно задергался, но перо послушно заскользило по планшету. Однако Шипнер не унимался.

– Ха, – фыркнул он, узрев результаты. – Похоже на матку с фаллопиевыми трубами!

Это меня окончательно доконало.

– Доктор Шипнер, – строго окликнула я наглеца, – позвольте просить вас…

Прежде чем я успела договорить, Шипнер круто развернулся и, воинственно сверкая глазами, ринулся ко мне.

– О чем, позвольте узнать? – тихим голосом зловеще осведомился он. – И прежде чем отвечать, вспомните, что я – штатный преподаватель этого университета, а вы – всего лишь инфорат с испытательным сроком.

И тут я струсила.

– Хотела узнать, – проскрипела я сквозь стиснутые зубы, – не нужна ли я вам. Если нет, мне, пожалуй, стоит вернуться к исследованиям.

Глаза его загорелись еще ярче.

– Исследованиям культа нехтанитов? – промурлыкал он. – Приходите в мой офис, буду рад ответить на любой вопрос.

Я была слишком потрясена его бестактностью, чтобы ответить по достоинству. Шипнер, многозначительно подмигнув, отвернулся и покинул учебный центр.

Это уж слишком. Никто не смеет говорить со мной в подобном тоне!

Я вышла из базы данных и отыскала файл с университетскими бланками. Немедленно подам жалобу на этого нахала! Непристойное поведение, сексуальные намеки, неприличные речи в присутствии коллеги, да к тому же женщины, враждебное отношение к студентам…

Мои пальцы так и летали по клавиатуре. Я добыла данные о Шипнере из факультетской канцелярии, вставила в графы, добавила свои собственные, как истца, но на седьмом вопросе остановилась и призадумалась: «Обсуждали ли вы проступок с оскорбителем?»

Обсуждать такое с Шипнером?! Мне следует обсуждать это с Шипнером, прежде чем подавать жалобу?! Неудивительно, что моя предшественница предпочла уволиться!

Каким образом, во имя неба, я должна обсуждать это с Шипнером?!

Но таково правило. Следуй ему или заткнись.

Его следующее появление не застало меня врасплох. Я ждала наглеца и, стоило ему переступить порог центра, немедленно встала.

– Доктор Шипнер, мне нужно поговорить с вами, – прошептала я, стараясь оттеснить оппонента в угол, где наша перепалка не отвлекала бы студентов. Но оттеснить куда-либо нехтанита невозможно. Он встал в дверном проеме, как вкопанный, широко расставив босые ноги, и выжидающе таращился на меня.

– Ну? – буркнул он, видя мое замешательство.

– Не могли бы мы отойти вон туда…

– Нет.

– Мне не хотелось бы обсуждать это перед студентами.

Его губы медленно растянулись в знакомую злобную усмешку.

– Вызов всегда следует бросать в присутствии свидетелей.

Мне не казалось, что «вызов» – именно то слово, которое следует употреблять, когда имеешь дело с воином. Но все же вручила ему копию своей жалобы и без обиняков объявила:

– Я намерена подать это руководству университета.

Шипнер мельком проглядел бланк, смял в комок и вызывающе подбоченился.

– Жалоба? – оглушительно вопросил он. – Вы подаете на меня жалобу?

Мое сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, но я гордо стояла перед ним, полная решимости не уступить ни пяди. Сейчас он казался мне вдвое выше ростом. Бицепсы с голову ребенка! Вся грудь – сплошные стальные гребни мускулов.

– Таково мое намерение, – сухо процедила я.

– На каком основании?

Я небрежно показала на смятый бланк, который он все еще сжимал в кулаке.

– Тут все изложено.

– Я хочу услышать от вас.

Покосившись в сторону, я увидела, что взгляды всей аудитории устремлены на нас.

– Нарушение правил учебного центра, – хладнокровно бросила я. – Враждебное отношение к студентам. Непристойные речи.

Последняя фраза вышла не такой громкой, как две первых. И все это было обращено к проклятой татуировке на шее, которую он просил воспроизвести. С большим трудом я вынудила себя поднять глаза. И впервые увидела вместо обычной устрашающей гримасы нечто напоминающее снисходительную ухмылку. Да и голос непривычно смягчился:

– Нарушение правил? Враждебное отношение? Но я нехтанит, – подчеркнул он. – Если хотите знать, от меня ожидают подобных выходок.

– Только не здесь! – взорвалась я.

Презрение словно капало с его губ:

– Чего же вы ожидали, мадам инфорат?

– Что вы станете бережнее относиться к этим молодым умам! – взвизгнула я, обводя широким жестом аудиторию. – Не топтать их самолюбие!

– Топтать? – удивился он, оглядывая навостривших уши студентов. – Они кажутся вам затоптанными?

Честно говоря, не очень. Слишком увлеклись, наблюдая схватку и, вероятно, воображая меня валяющейся под копытами вражеского коня в полной отключке.

– Как, по-вашему, – спросил он, заговорщически понижая голос, – кто-то из них заорет при моем появлении? Или подпрыгнет?

Он кивком головы указал на Элиссу.

– Если я теперь задам вопрос вон той девчонке, она, по-вашему, разревется? Могу я наконец получить связный ответ?

Его чертова бровь опять насмешливо выгнулась. Несколько мгновений я просто таращилась на нахала, лишившись дара речи. Не может быть… неужели он намеренно…

– Вы специально являетесь сюда, чтобы пугать их? – выговорила я, едва ворочая языком, и поежилась: на этот раз его улыбка казалась поистине дьявольской. Как в страшном сне.

– Тот, кто не ведает страха, не познает мужества, – громко выпалил Шипнер и, отвернувшись от меня, начал свой привычный обход: руки заложены за спину, лицо искажено воинственной гримасой. Но стоило ему остановиться у стола Элиссы, как девушка глубоко вздохнула и заставила себя взглянуть ему в глаза.

– Мелвилл, – сообщила она, не дожидаясь расспросов, и капризно добавила: – Сплошное занудство.

Шипнер только усмехнулся и отошел. Но когда попытался покритиковать какую-то работу по биологии, студент только плечами пожал.

– Я, что ли, их пишу… – проворчал он, не потрудившись взглянуть на профессора. Едва тот подступил к художнику, как парнишка молча вручил ему планшет.

– Ха! – воскликнул Шипнер. – Распечатай это!

Художник вывел рисунок и вручил Шипнеру копию. Профессор отнес набросок мне. Что ж, ничего не скажешь: неумелый, но вполне узнаваемый портрет нехтанита. Рассматривая уродливую физиономию, скалившуюся на меня с листка бумаги, я должна была признать, что в безумии Шипнера присутствует некая логика. Эти детишки, все до единого, обучались по дистанционной программе. И до поступления в университет не сталкивались с преподавателями лицом к лицу. Они просто не умели общаться с другими людьми. Но постепенно учились.

– Подавайте вашу жалобу, мадам инфорат, – прошипел он. – Вы не первая и не последняя. И заодно предайте анафеме еще сорок семь факультетских работников, вот уже свыше двадцати лет в глаза не видевших своих студентов.

Он вручил мне смятый листок и добавил вполголоса:

– Поверьте, отваге учатся на наглядном примере.

Жалобу я подала на следующий день. Шипнер оказался прав, она всего лишь увеличила и без того немалый счет. Протест остался без последствий, так что мне придется терпеть этого невыносимого человека несколько следующих лет. Он считает своей обязанностью терроризировать каждый новый курс, а я делаю все возможное, чтобы поначалу, пока они еще не привыкли, его появление не слишком выбивало юнцов из колеи.

Кроме того, я выполняю ряд заданий для доктора Шипнера, связанных с поиском научной информации: работа, за которую ему никогда не приходило в голову меня поблагодарить. Зато он неизменно приходит в мою смену, что со стороны нехтанита, очевидно, является высшей похвалой. Временами, когда мне становится невмоготу от его грубости, наглости и высокомерия, не имеющего под собой никакой почвы, я вынимаю тот самый рисунок, лишь для того, чтобы напомнить себе, почему я еще не убила Шипнера. Не могу смотреть на неуклюжий набросок без того, чтобы не вспомнить исход того поединка.

…Перед уходом он еще раз взглянул на листок бумаги и обвел пальцем татуировку, которую перед этим требовал изобразить.

– Лучше, – рассудил он.

Я присмотрелась к оригиналу на его шее и посчитала сходство идеальным.

– А что это должно изображать? – раздраженно фыркнула я.

– Мистический и могущественный символ, – гордо пояснил Шипнер, поглаживая раскрашенную кожу. – Без такой татуировки ни один нехтанит не считается взрослым мужчиной.

– Но все-таки что это означает?! – допытывалась я, донельзя изведенная сегодняшними открытиями и склонная вести себя в его стиле: так же нагло и оскорбительно.

Шипнер, еще раз оглянувшись, приблизил свои противные губы к моему уху.

– Это матка и фаллопиевы трубы, – шепнул он, а затем, лукаво подмигнув, по своему обыкновению, заложил руки за спину и затопал грязными пятками к выходу.

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА

Андрей Плеханов
3-D action в натуре

Иллюстрация Сергея Шехова

Всякому писателю, взявшемуся за фантастическое перо, хочется произвести что-нибудь этакое грандиозное, охватывающее не только весь земной шар, но и пару окрестных галактик. Хочется. Да вот незадача история, произошедшая в городе Волгоколымске, хоть и достойна подробного повествования, но никак не претендует на глобальность. Она совершенно локальна и никак не выходит за пределы вышеупомянутого города.

Что ж тут поделать… Долг писателя-фантаста – говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Поэтому расскажем все так, как было – безо всяких глобальных прикрас.

Город Волгоколымск, административно-хозяйственный центр областного значения с полумиллионным населением, вольготно раскинулся на возвышенной низменности где-то аккурат между Волгой и Колымой, за что и получил свое чудное географическое имя. Всяк россиянин знает город Волгоколымск. Всяк, услышав это слово, вздрогнет, почешет в затылке и произнесет… Нет, не будем цитировать то, что произносит обычный человек при упоминании города Волгоколымска. Потому что не каждый набор тяжелых ругательных слов достоин печатного издания.

Итак, город сей испокон веков пользовался исключительно нехорошей репутацией. Дурную славу создали ему лихие люди, что собирались здесь в превеликом множестве, притягиваемые непонятными, неизвестными науке силами. Называли этих людей в разные эпохи по-разному – татями, разбойниками, бандитами, жуликами, уголовными элементами, чисто братвой… Вели себя эти люди так, как им и положено – воровали, грабили, убивали, вытаскивали из карманов кошельки с деньгами… Плохо они себя вели. И никому не удавалось с ними справиться – ни дореволюционной полиции, ни современным Внутренним Органам. Видимо, гиблые испарения болот, окружающих город Волгоколымск, способствовали возникновению в нем испорченных людей, как способствует произрастанию плесени атмосфера плохо проветриваемого подвала.

Впрочем, ко времени, описываемому в нашем повествовании, Волгоколымск остепенился и стал производить впечатление вполне приличного города. Связано это было с тем, что в ходе междоусобных бандитских войн все нивы, с коих собирались плоды противоправной деятельности, были успешно разделены в соответствии со специфическими понятиями, освященными воровским кодексом. Перестрелки на улицах канули в прошлое; известные воровские авторитеты обзавелись модными пиджаками о четырех пуговицах и средствами мобильной сотовой связи; деньги, отнятые у граждан и государства, пошли в разнообразный бизнес. К примеру, самый известный волгоколымский авторитет Кумпол, в прошлом налетчик и душегубец, стал хозяином фабрики по сборке компьютеров и крупным провайдером Интернета, успешно выращивал на своей ферме декоративных карликовых бегемотов и регулярно жертвовал средства в пользу местного музея изобразительных и прочих искусств.

Волгоколымск стал своего рода курортом для людей, утомленных криминальными деяниями. Здесь они могли обрести покой и расслабление. Закон воровской чести, романтический в самом своем истоке и постоянно искажаемый носителями оного закона, неспособными к соблюдению каких-либо законов вообще, неожиданно воплотился здесь в своем идеальном виде. Бандиты-конкуренты раскланивались при встрече друг с другом как выпускники юнкерского училища. Кривая линия преступности города Волгоколымска превратилась в прямую. Она зависла на неприятно высокой отметке, но не поднималась вверх и не опускалась вниз, представляя собой некое гармоническое равновесие: пусть и искаженное, но все же стабильное, столь редко встречающееся в нынешней сумасшедшей жизни.

Ого, вот уже и фантастика пошла! – скажете вы.

Нет. Это еще не фантастика. Хотя и очень похоже на оную. Фантастика впереди.

* * *

Два молодых человека, брюнет и блондин, завернутые ниже пояса в простыни, сидели на широкой сосновой скамье и пили пиво. Наслаждались отдыхом после тяжелого рабочего дня, роскошью человеческого общения и общим оздоровлением организма. Словом, всем тем, что может дать сауна. Хорошая сауна, раскаленная до положенного количества градусов.

Музыкальный центр негромко наяривал песню "Надоело нам на дело наши перышки таскать". Одного взгляда на молодых людей было достаточно, чтобы определить их профессиональную принадлежность. Избыточные жировые отложения, не скрывающие, впрочем, накачанных мышц; круглые, идеально брахицефалические затылки, поросшие аккуратно стриженой щетиной; синие татуировки, нанесенные на определенные участки кожных покровов. Два бандита среднего звена в бане, – немедленно угадает читатель. И не ошибется. Читатель прав всегда.

– Слушай, Вась, – сказал брюнет, закуривая сигарету. – Я к тебе вчера типа как весь вечер звонил. Телефон не отвечает – ну это понятно, тебя дома нет. Сотовый, обратно же, посылает подальше… Тут у меня непонятки пошли. Ты где был?

– Играл я, – важно произнес блондин Вася и вытер полотенцем пот с багровой физиономии.

– Где? В "Сове" шары гонял? Опять с Али схлестнулись?

– Дома играл. В компьютер.

Брюнет поперхнулся табачным дымом, закашлялся. Смешанное выражение недоумения и возмущения застыло в его округлившихся глазах.

– Не понял. Ты чо, Вась?! В компьютер – это же вроде как не на бабки играть. Так только лохи играют.

– На бабки, – довольно сказал Василий. – Еще как на бабки, Петя. Там конкретная игра. Специально для правильных людей.

– Ты мне пургу не гони, – сказал Петя с некоторым раздражением. – У меня в офисе этих компьютерей – как вшей. Пентиумы там всякие, хрентиумы… Играл я. Морока одна. Стрелялки эти – идешь, мочишь всяких придурков, потом раз тебя из-за угла – бабах – и снова начинай. Во-первых, достает по кнопкам топтаться, во вторых, не по понятиям все это. Какой-нибудь пацан лоханутый торчит сутками в этом компьютере, уровень себе надыбает, оружие крутое, броню, невидимость и все такое. Его в натуре соплей перешибить можно, а тут он тебя мочит как попало и ни черта ни сделаешь. Неправильно все это. А эти их стратегии – так там вообще со скуки сдохнуть можно. Думать там все время надо. А кому ж это надо – на отдыхе думать? Для фраеров все эти игры. Бросай ты это, Вась.

– Темный ты, Петя, – сказал Василий. – Все люди уже в курсе, а ты, как всегда, в непонятках. Я ж не про все эти квэйки-шмейки тебе говорю. Я ж тебе про правильную игру базар веду.

– Правильная игра – это "Очко", – вяло сказал Петя. – И "Свара" еще. Все остальное – фуфло.

– Еще раз тебе говорю, – терпеливо повторил Василий. – Сейчас новая игра появилась. Можно сказать, специальная игра для конкретных людей. Там все чисто по понятиям. Она так и называется – "Конкретная Стрела". Все братки уже две неделю в нее долбятся, а ты ушами хлопаешь. Смотри, фарт потеряешь. Ржать над тобой начнут. Как другу тебе говорю.

– Понты все это корявые, – обиделся Петя. – Что там может быть правильного, в компьютере? Любой сетевик-очкарик влезет да постреляет вас всех… Игроки хреновы…

– Не, не постреляет! И не влезет! – Василий радостно улыбнулся, продемонстрировав ровный ряд здоровых золотых зубов. – Там за все платишь! В натуре платишь! Баксами! По безналу с карты! Без этого там шагу не ступишь! Я вот вчера себе новый бронежилет купил – пять штук гринов отстегнул – и три квартала всю ночь удерживал! А сегодня базуку за десять штук возьму – всех их, гадов, подавлю как клопов! Наверное, весь район под крышу возьму. На хорошее дело денег не жалко.

– Десять штук?! – Петя озадаченно крякнул. Заинтересованный блеск появился в его глазах. – А там типа как про чего, в этой "Стреле"?

– Ну как тебе сказать? Стрела она и есть стрела. Разборки, наезды, белки-стрелки… – Вася коротко хохотнул. – Ты, Петь, не думай лишку. Топай в Нефтехлеб-Банк, открывай там счет и сегодня же начинай. Так и скажешь там – мне, мол, к "Конкретной Стреле" подключиться. Они всё тебе сделают.

– Нефтехлеб-Банк – он под кем? – прищурился Петя. – Вроде бы как под Кумполом?

– Вроде как да, – Василий кивнул головой. – А какая разница?

– Да никакой, – Петя махнул рукой. – Меня вот что волнует… Я это, Вась… Стесняюсь я. Вы там уже две недели колбаситесь, все там знаете, а я вроде как лох буду. Засмеют…

– Тебя там вообще не будет, – авторитетно объяснил Василий. – Ну в смысле, такого человека как Петя Жмыхов. Там все под кличками бегают. Возьмешь себе погоняло какое-нибудь необычное – Терминатор, Супермен или к примеру, Робокоп, и мочи всех подряд!

Петя запрокинул голову, вылил в глотку остатки пива из кружки и поднялся на ноги, подхватив пятерней съезжающую простыню.

– Знаешь что? – сказал он, – я пожалуй прямо сейчас и пойду. Что-то зацепило меня все это. В натуре зацепило.

* * *

Петю Жмыхова, братка, контролирующего торговлю автозапчастями на Красноэтновском рынке, убили сорок пять раз в течение одной недели. Последнее из убийств произошло вчера, в полтретьего ночи. Шварц Крутой влепил в него стрелу из атомного арбалета, коварно подкараулив за дверью склада жевательной резины. Разнес Петю на атомы. Петя плюнул, махнул рукой и отправился спать.

Сегодня он добрался до компьютера только к шести вечера. Дел было много. Так, пошла загрузка… Пять минут на то, чтобы отправить двести баксов со своего счета на счет компьютерной компании и воскреситься. Двести баксов – это, конечно, не деньги. Так, мелочевка, тем более по сравнению с остальными расходами… Но все равно обидно.

Тем более обидно, что систематическое убиение Пети (кличка в игре "Супербратан") каждый раз производилось чисто по правильным понятиям. Правила в "Конкретной Стреле" отличались тупой ясностью и одноизвилинной прямолинейностью. Не было здесь накопления опыта и повышения уровня. Не существовало здесь ничего бесплатного, халявного – за все приходилось платить реальными деньгами. Боеприпасы, вооружение, аптечки медицинской помощи, восстанавливающие здоровье, еда, утоляющая виртуальный голод героя (тот еще проглот оказался)… Петя не жалел бабок. Раздражало его то, что он упорно терял деньги, в то время, как другие участники игры зарабатывали их.

Двадцать баксов игрок получал за убийство. Сто баксов в день – за контроль каждых пяти процентов территории Города. Двести баксов – за десять часов в игре, проведенные без перезаписи. Самый главный приз – пятьсот тысяч долларов за полный выигрыш – конечно, оставался пока недосягаем для всех. Но к промежуточному призу в двести штук уже подбирались вплотную. Для того, чтобы заработать такую сумму, нужно было контролировать тридцать процентов Города в течение недели. И само собой, не быть при этом убитым ни разу.

Список лидеров в шикарной золотой рамке назойливо нависал из верхнего левого угла. Петя посмотрел на него с отвращением. Десять лучших. Уроды… И клички уродские – Кибербрателло, Дырокол, Шмайссер, Смерть Ментам… Двое самых осточертевших – Электронный Пахан и Шварц Крутой. Пахан – первый в списке – взял под крышу уже двадцать пять процентов Города и упорно двигался к заветным тридцати. За последние пять дней его не убили ни разу. Петя как-то видел этого самого Пахана. Мельком видел – потому что Пахан не глядя, небрежно срезал Петю очередью из автомата, стреляющего маленькими водородными бомбочками. Но Петя успел запомнить худое угрюмое лицо, изрытое оспинами, кривой тонкий нос, лысый череп, круглые, торчащие в стороны уши.

Петя узнал этот портрет. Электронный Пахан был дьявольски похож на настоящего, живого, реального Кумпола.

Был ли этот эпизод ошибкой Пахана? Почему он передвигался по городу без шлема? Он был настолько уверен в своей силе, что не боялся за свою лысую башку? Почему он заказал для своего героя внешность Кумпола?

– Беспредел, – пробормотал Петя. – И здесь беспредел. Он это и есть, Кумпол поганый. Заказал своим очкарикам сделать эту игру, заманил нас сюда, как лохов, а теперь башли с нас качает. И приз он этот получит – сам же себе и заплатит. Нет, вы как хочете, но не по понятиям все это…

Можно было сколько угодно бурчать под нос, но факт оставался фактом никто Петю в игру силком не загонял. Сам захотел. Поиграл в Нефтехлеб-Банке полчаса в демоверсию и попал… Нацепился на крючок по самые жабры. Заплатил немыслимые деньги за огромный плоский экран и новейший, навороченный компьютер (обычный не подходил), выписал счет за подводку к дому кабельной линии (интернетовская связь здесь отдыхала), получил глянцевую, раскрашенную книжку пользователя, и понесся вперед. Навстречу увлекательной, засасывающей по самую маковку смерти.

Петя-Супербратан оглянулся. Выкинуло его в игру на привычном месте заброшенный ржавый ангар на окраине Советского района. Виртуальный Город точно имитировал Волгоколымск, так что проблем с разведкой местности не возникало. Только вот не обитал в этом городе никто, кроме героев-игроков человекообразных махин, закованных в броню и увешанных оружием. Охотников на себе подобных, и в первую очередь, конечно, на таких слабаков, как Супербратан.

Свет пробивался желтыми лучами сквозь дыры в стенах. Петя поднял голову и посмотрел наверх. Крыша, как всегда, отличалась массивностью и надежностью. Что ж, это неудивительно. Надежная крыша для братка – понятие фундаментальное, естественное. Только вот маловата была крыша у Супербратана Пети. Пятьсот квадратных метров – столько же, сколько у любого новичка. Ради чего он тут неделю бултыхается? Куда столько бабок кинул?

Петя знал, ради чего и куда. И еще он верил, что с этого момента все переменится. Ушлый Шварц вчера снова завалил его, но это в последний раз. Сегодня Супербратан замочит всех своих дохлых соседей, присоединит их крыши к своей, а потом доберется и до самого Шварца. И тогда посмотрим, кто крутой на самом деле. Сколько там у Шварца крыша? Шесть процентов города? Потянет! Была ваша, станет наша…

Супербратан гордо поправил на хромированном плече смертемет, презрительно глянул на список лучших. Авторитеты… Видали мы таких… Любому лоху понятно, как попасть в лучшие. Плати конкретные бабки, да побольше. Главное, сделать это с умом.

Сегодня Петя проплатился на полную катушку. Скрипя зубами, ругая самого себя за жадность, снял всю сумму, лежащую на секретном, на черный день, счете. Снял сотню тысяч баксов, честно украденную, заныканную от партнеров, – родную, святую, греющую душу сотню, – и перевел ее на счет Нефтехлеб-Банка. Экипировался под завязку. Двадцатислойная броня, алмазный шлем, сорок шприц-тюбиков с сывороткой Ломовой Силищи. И, само собой, смертемет. Не какой-нибудь там лоховский термоядерный АКМ и даже не атомный арбалет. Настоящий смертемет с автоприцелом – аккуратный, скромный, золотой, с надписью "Жизнь – это гроб", инкрустированной маленькими сияющими брюликами. Плюющий точно отмеренными порциями надежной, гарантированной смерти.

Неделя беспросветной игры основательно подорвала благосостояние Пети Жмыхова. Он истратил почти всё, что находилось на его личном счету, и уже тайно приложился к оборотным средствам своего бизнеса. Кроме того, всю неделю он не появлялся на рынке, не контролировал торговлю, и ребятки его, вороватые, как и положено коренным волгоколымцам, распихали немало зеленых бумажек по внутренним карманам…

Ерунда все это. Все он вернет, и очень быстро. Петя Жмыхов знал, что делает. Он просчитал все точно. До сих пор он просто присматривался. Но сегодня он не потратил деньги – он вложил их. С сегодняшнего вечера он начнет зарабатывать. По его расчетам, не меньше тысячи гринов в день. И чем дальше, тем больше.

Супербратан с грохотом опустил забрало трехрогого шлема, снял с плеча смертемет и выставил его перед собой наизготовку. Шарахнул ногой по двери ангара. Железная дверь, сорванная с петель могучим ударом, пролетела десять метров, сшибив по пути игрока по кличке Двуглазый Джо. Джо по привычке топтался снаружи от ангара, дожидаясь, когда Супербратан реинкарнируется и выйдет на улицу, чтобы сразу погибнуть от пули. Джо, скотина, делал так уже одиннадцать раз. Одиннадцать раз он пристрелил Супербратана и заработал, таким образом…

– Двести двадцать баксов! – с ненавистью сказал Супербратан. – А я вот сейчас тебя завалю технически, козла паскудного, и мне только двадцатку. Где ж тут справедливость-то?

Джо всаживал в него пулю за пулей из огромного помпового ружья, предназначенного, вероятно, для убийства слонов, а может быть, даже и китов. Пули отлетали от брони Супербратана как градины, не оставляя ни царапины. Джо матюкнулся и выхватил из-за спины термический распылитель…

Петя нажал на спусковой крючок. Смертемет беззвучно выплюнул на армированную замшевую жилетку Джо клубок, состоящий из шевелящихся серых червеобразных личинок. Джо заорал и уронил оружие. Прожорливые черви в доли секунды раздели его до костей. Скелет бывшего Двуглазого Джо грянулся о землю и развалился на отдельные части.

Петя радостно засмеялся, скосил глаз на табличку личного счета и обнаружил, что там появилась скромная циферка 20.

– Ну что ж, с почином тебя, непобедимый братан, – сказал он.

* * *

Три часа упорной работы не утомили Петю – напротив, придали ему сил и привели в состояние необыкновенного энтузиазма. Он скормил червям дюжину соседей подряд и взял под свою крышу всю Кузнечиху и улицу Рокоссовского. Дольше пришлось возиться с Советским рынком – некий Брюс Вилкин, обитавший там, умело скрывался, бегая между киосками, и эффективно отстреливался из мощного бронебойного гранатомета. К тому времени, когда Супербратан угробил Вилкина, он потерял половину здоровья, броня его украсилась двумя некрасивыми вмятинами, а шлем лишился правого рога. Пришлось вкатить в виртуальную вену шприц Ломовой Силищи. Помогло.