Текст книги "Княжеская школа магии (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Малиновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– На сто… лет?!

– Ой, только не надо закатывать глаза. Ты хороший парень. Зачем тебе это делать. Пускай закатками занимаются бабушки. А тебе пора делать то, о чём мы говорили. – И Леший протянул рукой так, что я только сейчас заметил, как мы стояли у порога ещё одного дворца, если можно так выразиться.

– Дом Вовы? – махнул я головой и подмигнул Лешему.

– Действуй. – И царь леса исчез.

Он так и не ответил на мой вопрос, но зачем мне это, если и так было ясно, что на втором этаже спит тот, кого я не прочь был и задушить.

Честное слово, мне уже хотелось задушить этого мужика, чтобы всего этого не было. Но тогда снова начнутся проблемы, за которыми последуют наказания. Хотя вариант не такой и плохой. Если вдруг мне придёт в голову идея сдохнуть, то сдохнуть лучше вместе с директором, чтобы дети могли дышать спокойно… до момента прихода нового урода.

Думаю, вы сами видите, сколько у меня в голове мыслей.

Так работает страх и инстинкт самосохранения.

И чем ближе я был к спальне Владимира Владимировича, тем сильнее ощущал внутреннее напряжение. В груди так и билось лихорадочно какое-то маленькое существо, не желавшее выходить наружу.

Это внутреннее существо напоминало самого́ директора, который не желал выходить на свет и решать проблемы. Он хотел, чтобы их решил Хиро Мацумото или кто-то ещё… но только не он сам.

Вот и внутри меня сидело нечто подобное, которое не хотело вылезать на свет и что-то там высказывать директору.

Да если бы даже там и не было этого сумасшедшего, то от одного только вида его интерьера нормального человека бросило бы в пот.

Какой придурок будет развешивать свои портреты на каждом углу. Поправка – через каждый метр стены.

Возможно, только очень озабоченный чем-то или кем-то… например, собой.

Но от этого вовсе не легче тем, кто очутился в таком доме.

Вот честно, ощущение, будто ты находишься в музее психопатов, где хозяином данного учреждения является один из них.

Я ещё раз перекрестился. Глубоко подышал, когда поднялся на второй этаж.

Сложно было ошибиться, потому что, как ни странно, на втором этаже отдраенный до блеска белый коридор вёл к одной лишь двери, мало чем отличавшейся от бархатной синей двери с золотыми узорами в княжеской школе магии – это я про вход в кабинет директора, если кто-то забыл.

Открыв дверь в спальню, которая, о чудо, открылась без каких-либо проблем, я увидел Щелкунчика. Мальчишка очень обрадовался моему появлению. Что касается директора – мужчинка жадно «всасывал» воздух, идущий из оконных щелей.

– Пошли отсюда, Димон, – шепнул мелкий. – А то я сейчас задохнусь. Этот храпун весь ветер втянул в себя. Даже тот ветер, что вышел из его рта, он тоже втягивает. Это уже второй круг. Если бы так было и дальше, то на третьем круге мне пришёл бы капец.

– Понимаю, – судорожно улыбнулся я. – Но нам придётся его разбудить, – пришлось быстро проговорить, потому что силы были на исходе. И снова необъяснимая хрень, которую очень тяжело понять и принять.

– Зачем? Он же храпит. Его только удар с ноги по лицу разбудит, и то со второй попытки.

– А ты укуси его за ногу.

– Не могу. Когда я уснул в кустах… ну там, на озере, то проснулся уже здесь. Я хотел перегрызть лозу с шипами, но не смог. И двери не смог перегрызть. Вообще ничего не смог перегрызть. Знаешь, этот дом на меня как-то плохо влияет. Думаю, он лишает сил тех, кто в нём находится.

– Ты в этом уверен? – решил я пока что не говорить Щелкунчику правду.

Про себя подумал, что Леший хочет через меня передать извинения Щелкунчику за мазь, которая лишила его «зубного дара». И вот этот момент уже куда интереснее. Ведь получается, что и Леший не до конца чист. То есть он тоже имеет слабости, но не хочет их признавать… как бы там красиво до этого не втирал про «высокую культуру» и совесть.

– Конечно уверен. Что за вопросы. Я всё перепробовал, но ничего не вышло.

– Ладно, я сам. Нам всё равно нужно его разбудить и всё рассказать. Думаю, тебя тоже ждёт сюрприз, если ты вдруг не знаком с Лешим.

Я не буду пересказывать всё то, что мы с вами уже слышали. Скажу лишь, что и Щелкунчик, и директор школы, и даже Леший, который зашёл в гости к Владимиру Владимировичу, были удивлены тому, насколько правдиво я всё выдал.

И если в первые секунды после моего рассказа директор ржал как сука, потому что хоть и удивился, но всё же не верил до конца услышанному «бреду», то при появлении Лешего Владимир стал обычным Вовчиком.

– Леший?! – испугался директор. Мужчина сжал одеяло. – Так это твоих рук дело?!

В данном случае директор имел в виду моё настоящее имя и место жительства. Раз уж он узнал, что я не Хиро Мацумото, а обычный Димон, который появился в альтернативном мире, то почему бы и не спросить у Лешего то, что он спросил.

– Отчасти, – улыбнулся дух леса.

– В смысле?! – Тут уже удивился и я. Подумал, что Леший что-то недоговорил мне.

Но оказалось, что король дремучего леса лишь объяснил Владимиру Владимировичу действие машины времени.

И знаете что?

Леший слегка приврал.

То есть царь леса сказал, что некая волшебная машина времени управляет этим миром. И что я являюсь частью этой машины. Так что… если меня вдруг убьют, то и машина времени пострадает. А это повлечёт за собой разрушение этого мира.

Смекаете?

Все отмытые деньги нашего Вовки будут уничтожены, что приведёт к бессмысленному существованию его жалкой душонки, если она у него ещё осталась.

В общем, Леший наплёл директору много интересного, что должно было спасти меня от эшафота.

Но помогло ли всё это?

Глава 17. Хитрый мужик

Тут есть несколько версий. Но я остановлюсь на самой простой: кто скажет правду, когда находится в невыгодном положении?

Сами подумайте: зачем директору говорить, что меня ждёт смертная казнь, даже если это правда?

А вдруг я решу, что раз мне нечего терять, то почему бы не убить директора перед своей смертью.

Вот поэтому Владимир Владимирович охотно дослушал байку Лешего и сказал:

– Ребята, всё это очень интересно, но у меня полно других дел. Если не хотите признавать, что я нашёл Щелкунчика, то и не надо. Я как-нибудь переживу это. И если на этом всё, то прошу удалиться. Мне ещё сегодня необходимо встретить Дмитрия Анатольевича. Он приезжает в среду. А сегодня как раз среда. Так что простите, но я пошёл собираться.

Вот так вот закончил Владимир Владимирович. Как говорится, ни тебе здравствуй, ни до свидания.

Что у него на уме – хрен его знает. Но если отбросить директора, то моя речь была достаточно хорошей. Я и сам очень гордился ею. Даже как-то легче стало на душе́.

– После обеда можешь не нести сладости, – остановил Леший меня и Щелкунчика, когда мы покинули «владения» Владимира Владимировича.

– А чего вдруг?

– Ты, может, не слышал, но я повторю: Вова никому не поверил. Ни тебе… ни мне… – Леший почесал лоб. – Советую готовиться к худшему сценарию. Поговори со своими учениками, пусть они помогут тебе талантами, которыми наделила их природа.

– Всё так плохо? – скривил я губы.

– Не знаю. Но унывать точно не сто́ит. Всегда есть запасной план. Вот и реализуй его. – Леший прокашлялся. – Сперва придумай его, а потом… реализуй. – И дух леса снова исчез.

– Охренеть! – развёл я руками. – Спасибо, Леший! – с сарказмом крикнул я в пустоту, где исчез лесной «проказник». – Не хочешь ко мне на кофе заглянуть? – предложил я мелкому. – Там печенье какое-то есть и что-то ещё из сладкого.

– Уже нет, – опустил голову Щелкунчик.

Я сразу же вспомнил, что вчера после уроков детишки пошалили в моём доме. Мы же только на улице «веселились». Потом к соседу пошли, но нас оттуда культурно послали. А вот внутрь дома я так и не зашёл.

– Представляю, что вы там устроили мне, – улыбнулся я, чтобы Щелкунчик расслабился.

Малышу реально стало полегче.

– Да нет, там всё нормально, Димон. В ванне скользко, но это легко убрать. В диване ещё одна подушка безопасности, но и с ней можно разобраться. Заменишь потом чехол диванный. Ах да, про кофе и сладости. – Чайковский прикусил нижнюю губу. – Нам надо в магазин заскочить… или ко мне домой. П-потому что у тебя из еды остался только творог.

– Тогда творожок поедим со сметанкой.

– А она как раз на полу в ванной. Ну это то, что я и имел в виду, когда говорил про скользкий пол. Прости.

– Ты ведь со своей братвой шалил. Но раз она пришла почти в то же время, что и я, то до этого хозяйничал в доме ты, так?

– Ну да… получается, что я, – начал Щелкунчик рисовать правой ногой дугу на земле. – Если ты намекаешь на сметану в ванне, то я здесь почти ни при чём. Это Пушкин натолкнул меня на эту идею…

– А ты её выполнил, – перебил я.

– Это уже совсем другое. – Чайковский покраснел. – Но ты прав. Да, я выполнил. Если не углубяться… угрублятство…

– Углубляться.

– Если не углубляться в детали, то можно всё валить на меня.

– Ничего страшного. Всё нормально, – прижал я к себе мелкого. – Что ж, тогда предлагаю посмотреть какой-нибудь мультик, раз не осталось еды в доме. Школа всё равно только через два часа.

– А как же родители?!

– Подумаем у меня дома. Может, ты позвонишь с моего телефона, и они к нам наведаются. Попросишь, чтобы они принесли немного сладостей к чаю… к кофе…

– Отлично, – обрадовался Петька. – Ты уж извини нас за всё, Димон. Меня первого. Знаешь, не буду оправдываться, но когда мы все вместе, то начинаем творить всякую ерунду.

– Я знаю.

Минутная пауза.

– А хочешь, я помогу тебе убраться? – предложил Щелкунчик, когда мы пришли к моему дому.

Я открыл дверь в дом и сказал:

– Буду только за.

Однако ещё один приятный сюрприз ожидал нас в гостиной.

Что бы это могло быть, м?

Дам подсказку: кто́ бы это мог нам устроить?

Леший, как мне кажется, решил поблагодарить меня за прямой разговор с Владимиром Владимировичем. Дух леса не только убрал все ловушки, но и восстановил мебель… диван, например. А для меня этот шикарный диван являлся неотъемлемой частью отдыха. За это огромная благодарность Лешему.

– Димон! – крикнул Щелкунчик.

Мальчишка, когда мы только вошли, сразу же побежал к холодильнику. И когда он позвал меня, я понял, что Леший подкинул что-то съедобное.

– В холодильнике есть что-то бо́льшее, чем ничего?! – с улыбкой поинтересовался я.

– Ага. А ты откуда знаешь?!

– Всё-таки умею читать мысли, – спокойно ответил я, подойдя к мелкому. Лично заглянув в холодильник и увидев там зефир, я добавил: – Глянь в тумбе, есть там кофе? И если есть, то сейчас заточим зефирки с кофейком.

Мне было так хорошо и спокойно, что я на какое-то время даже забыл, что Владимир Владимирович разберётся с Дмитрием Анатольевичем, а потом займётся мной. Возможно, это и было то самое безмятежное состояние, в котором пребывают «оранжевые» монахи, живущие в горах.

Кажется, я полностью познал слова Скотта, который считал, что мне ещё далеко до такого просветления.

– Если Леший на сегодня нас простил и нам не нужно нести никакие сладости после обеда, то мы бы могли стать шпионами на какое-то время…

– Ты хочешь навредить директору? – прямо уточнил я.

– А ты нет?

– Хочу. Но нужны все ребята. Нам двоим будет сложно.

– Это да. Кроме того, мой дар пропал. – Щелкунчик над чем-то задумался. – Неужели я так плохо себя вёл, что Леший решил избавить меня от возможности что-то перегрызть? Нет, я, конечно, рад, что теперь никто не будет злиться… и даже другие родители не будут искусственно улыбаться, когда обвинят в бедах на пикнике всех детей, зная, что во всём виноват лишь я один. Но нельзя же так просто взять и лишить меня зубастых способностей. Ты как считаешь?

– Уверен, Леший пошутил, когда говорил, что нет противоядия. Думаю, мы найдём способ вернуть тебе твой дар. Однако сейчас представь, что это пойдёт тебе на пользу. Я даже могу рассказать маленькую историю, если хочешь.

– Конечно хочу, – промямлил Щелкунчик, жуя зефирку.

– Мой, можно сказать, дядя давно ездит на хорошей тачке. Хотя есть гораздо круче машины. И он как бы рад своей красотке, но не ценит её… не ценил, извиняюсь. А оценил он свою тачку только тогда, когда она сломалась и ему пришлось ездить две недели на драндулете его бати. И знаешь, когда дядя снова сел за руль своей красотки, он так обрадовался ей, что взял меня с собой в большой город… в Москву, что в моём мире. Мы целый день катались на ней. И я понял, что ценить то, что имеешь, получается только тогда, когда это теряешь… когда тебя лишают этого на какое-то время. А было бы здорово ценить это всегда. Но увы… на такое способны лишь единицы.

– Ты хочешь сказать, что когда я верну свой дар, то перекусаю всю Петровку?

Вздохнувши, я улыбнулся и сказал:

– Да. Именно это я и имел в виду.

– Так бы сразу и сказал, – прижался ко мне Щелкунчик, попивая кофеёк.

Я не стал исправляться.

А зачем, если мелкому было хорошо.

Пусть думает то, что хочет, абы не плакал, что дар его пропал на неопределённый срок.

– Слушай, а я тут подумал… – начал мелкий.

– Ну-ну, говори.

– Ты рассказывал Владимиру Владимировичу про Клубок, мол, этот шерстяной кругляш помог отыскать меня.

Тут я сразу же вспомнил, что Скотт просил ни в коем случае не говорить про Клубок директору. Но с другой стороны, я же и не сказал, что Клубок у Скотта.

– Может, нам у Клубка спросить, как отыскать эликсир, который избавит директора от мыслей, которые крутятся у него в голове? – продолжил Щелкунчик. – Это я насчёт тебя, Димон. Чтобы у Владимира Владимировича не было мыслей дурных в твой адрес.

Идея хорошая. Ничего не скажешь. Попробовать стоило. Вряд ли мы добьёмся чего-то позитивного в этом направлении, но попробовать всё равно нужно.

Как говорил мой дед, перед тем как бухнуть: «Если не попробовать, то шансы на хороший день нулевые. Если попробовать, то шансы на хороший день либо нулевые, либо охуенные. То есть появляется некое разнообразие. Так что пробуй… и тогда обязательно привлечёшь в свою жизнь разнообразие.»

Как только мы подъели, я предложил на этом и остановиться, то есть никаких мультиков. Щелкунчик поддержал.

Через полчаса мы пришли к дому Чайковских.

– Что-то я волнуюсь немного, – сжал Щелкунчик мою руку своими пальчиками.

– Расслабься, – позвонил я в дверь. – Сейчас твоя мама увидит, что сынуля жив-здоров, и всё закончится.

Долго ждать не пришлось. И хоть дом Чайковских был огромным, мы отчётливо слышали, как «каблуки» спускались по лестнице и бежали, чтобы открыть дверь.

– Сынок! – расплакалась Александра Андреевна. Она обняла мелкого… расцеловала, хотя тот и сопротивлялся.

– Ну мам, хватит! Не позорь меня перед Хиро Мацумото!

Нужно отдать должное, Щелкунчик очень быстро переключился с Димона на Хиро Мацумото. Однако это уже не так важно, ведь о моей тайне знал директор. А это, на минуточку, тот человек, который может озвучить данную новость на всю Петровку. Не знаю, правда, какая в этом выгода, но он может… В целом, это то, что я хотел сказать.

– Вот видите, Александра Андреевна, Ваш сын в порядке. Я говорил, что ему ничего не угрожает, и что утром он будет дома…

– Знаете, Хиро Мацумото, нужно сперва с родителями договариваться, а не делать то, что Вам вздумалось! – по-прежнему злилась на меня дамочка. Она посмотрела на Щелкунчика и спросила: – С тобой всё хорошо, сынуля?!

– Мам, ну хорошо… хорошо. Чего ты снова начинаешь. Хиро Мацумото сказал же, что взял меня на обучение. И вот я дома. А ещё я не могу жевать всё подряд. То есть я не инвалид, но теперь на пикнике другим родителям не придётся улыбаться тебе в глаза, а про себя думать, какой у тебя сын плохой, что покусал всю мебель, а отдуваются все дети.

Мелкий, прямо говоря, разъебал свою мамашу. Красавчик. Сказал всё та́к, как есть. Без лишних прикрас. Мне даже смешно стало, когда я увидел личико Александры Андреевны, которой её же сын говорит то, о чём все знают… и больше порадовало, что знает её сын. Дамочка ведь думала, что её сынуля слишком тупой, чтобы это понять. А тут вышло, что сын не только это понимал, но и высказал всё на глазах у своего учителя.

Ну красавчик, что тут скажешь. Не могу не повторить это снова, ведь так и есть.

– И не ругай моего учителя, слышишь? – добил мелкий свою мамашу. – Он мой лучший друг. Он помог мне. И я ему очень благодарен. Где папа? – переключился Щелкунчик, чтобы мама не устроила псих-атаку.

– П-поехал отвозить дир…

– Скажи, что я в школе, – перебил Щелкунчик. – Скажи, что у меня всё хорошо. И скажи, что не нужно за меня переживать. Я сейчас посижу на уроках, а потом приду домой и мы с ним поиграем в саду, как и договаривались на среду. Хотя нет. – Мелкий задумался. – Скажи, что после уроков я буду занят и поэтому вернусь вечером.

– Ты снова покидаешь нас?!

– Ну мам, не начинай. Ну я же сказал, чтобы ты не плакала и не позорила меня перед учителем. Всё у меня хорошо. Если бы Хиро Мацумото был бы злодеем, то он бы не стал меня проводить до дома и выслушивать твои плакучие обвинения. Хиро заботится обо мне. Мы с ним друзья. Он даже разрешил с ним дружить так, как я дружу с папой. То есть я могу с ним на «Ты». А это, как он сказал в первый день, ещё нужно заслужить. И вот я заслужил. Так что скажи папе, что у меня всё хорошо и я приду вечером. И скажи, что я действительно не кусаюсь. Пусть знает, что за восемь лет никто ничего не сделал, а Хиро всего за один день сделал всё, что только можно было сделать, чтобы я не вредничал. Всё, мам, мы пошли. Не плачь. – И мелкий развернулся.

Я смотрел на мамашу. Та смотрела на меня. Искра, буря…

– Хиро, ты чего там встал?! – крикнул мелкий.

– И-иду, – улыбнулся я. – До свидания, Александра Андреевна. И да, скажите мужу всё так, как попросил Вас Ваш сын. Спасибо. – И я тоже побыстрее свалил с порога.

– Ну как, круто я выдал? – спросил мелкий, когда мы отошли от дома его родителей на приличное расстояние.

– Вообще огонь. Красавчик. И даже не забыл про Хиро вместо Димона. Здесь тебе отдельный респект.

Послышалось, как приближается чья-то машина.

Мы обернулись.

– О, батя едет, наверное. – Щелкунчик прищурился. – А нет, он с мамкой. Ну капец. Сейчас снова что-то начнут. Димон, потерпи.

– Да я не волнуюсь, – затянуто проговорил я, присматриваясь, кто за рулём, а кто сбоку. – А это не мамка. По-моему, это вообще какой-то мужик.

– В смысле? – И мелкий снова присмотрелся.

– Блядь, это Владимир Владимирович!

– Точно. И что он хочет, интересно. Неужели рассказал родителям правду про тебя?

– Что я из альтернативного мира?

– Ага. Хотя не вижу в этом большой тайны. То есть я хотел сказать, что моим родителям пофиг на то, кто ты такой.

– Я так не думаю. Уж твоей мамке то точно не пофиг. Особенно если учесть, что пацан из альтернативного мира – это учитель её сына. Мало того, он ещё и похищает её сына.

– Вообще, да. Ты прав. Блин, тогда у нас проблемы.

Машина подъехала. Вышел директор. Отец семейки Чайковских почему-то остался в машине.

– Пётр Ильич, не могли бы Вы сесть на моё место? – кивнул головой Владимир Владимирович на пассажирское сиденье.

Боковое стекло в машине было открыто, поэтому батя Щелкунчика всё слышал. Именно поэтому директор так уважительно обратился к мелкому, я думаю.

– Да, конечно, – согласился Щелкунчик. Настроение у парнишки слегка упало.

Боковое стекло закрылось, когда Петька оказался в машине.

– Я в тебе очень разочарован, Димон.

– Я в тебе тоже, – решил и я на равных.

А что мне терять уже?

Этот хер может всё, поэтому и я буду вести себя так, будто могу не меньше.

– Ты наглеешь не по дням, а по часам, как говорят мои друзья.

– Это те, что мазью Лешего спекулируют? – продолжил я свою атаку.

– Один очень хороший человек, которого я сильно любил, сказал, то есть сказала, что я занимаюсь не очень хорошими вещами. И мне пришлось её сделать дурной. Ты же не хочешь оказаться в психушке? Ведь я убивать тебя не стану. Нет, я сделаю лучше. Я поступлю с тобой так, как поступил со своей женой. И поверь, никто мне не помешает. Даже напротив… мне помогут.

– Это угроза?

– Думаю, такой вопрос здесь неуместен. Ты и сам знаешь, зачем я говорю всё это. Но я пришёл сюда не за этим. Ты забудешь о том, чем я занимаюсь, а я забуду о том, что ты мне наговорил. Ты не попадёшь в психушку, а я не буду делать лишние движения, чтобы тебя туда отправить. Как видишь, при любом раскладе страдаешь только ты. Но я добрый, поэтому предлагаю два варианта: либо ты не суёшь свой нос в чужие дела, либо тебя все считают психом. Уверяю, второе сбудется. Тебя не просто будут считать таковым. Нет, ты действительно таковым станешь. И да, родители Щелкунчика, как ты его называешь, знают, что спас его я. Это нужно принять к сведению. Александра Андреевна выслушала тебя, но ничего не сказала.

– Ты слышал наш разговор?

– Мы с её мужем стояли за дверью. Машину я припарковал в саду, чтобы не смущать тебя со Щелкунчиком.

– А почему тогда на другой приехал?

– Не я, а отец Щелкунчика. Это машина Ильи Петровича. Моя же по-прежнему «загорает» в саду Чайковских. Думаю, там ей будет лучше. Мало ли, вдруг твои ученики снова захотят нечаянно разбить мою рабочую машину.

– За «нечаянно» бьют отчаянно.

– Вот именно, Хиро Мацумото. За «нечаянно» бьют отчаянно как пацанов из альтернативного мира, так и японских учителей из нашего. Так что подумай над моими словами. Уверяю, Леший не всегда будет рядом. Однако тебе он и не нужен. Наслаждайся дарами Петровки, пока не вернёшься в свой мир. А про мою деятельность забудь… если не хочешь проблем… реальных проблем, Димон. – И директор постучал по капоту.

Илья Петрович указал своему сыну на дверь и мелкий вышел из машины.

– Удачного дня в княжеской школе магии, Пётр Ильич, – искусственно улыбнулся директор.

Когда он и батя Щелкунчика уехали, мелкий спросил:

– Ну чё там? Что хотел этот хрен?!

– Сказал, что это он спас тебя. Видимо, что-то наплёл твоим родичам.

– Ну про это я тебе и сам расскажу. Батя как раз и говорил со мной на эту тему. А что-то ещё сказал?

– Угрожал отправить меня в психушку.

– Вот козлина! – не на шутку завёлся Щелкунчик. – Надо ему отомстить, Димон. Так нельзя оставлять. Срочно идём за Клубком… хотя нет, никакое зелье нам не нужно. Мы замочим гада другим способом. То есть мы его замочим, а не сделаем так, чтобы он всё забыл.

– А чего ты так завёлся?

– Да этот урод сказал, что ты гной, который по ошибке здесь. И сказал, что он решит эту проблему. Сказал, что ты псих. Наплёл что-то про документы, мол, не может тебя убрать из школы, и не может отправить на эшафот. Но сказал, что будет делать всё возможное, чтобы отправить тебя в какой-то диспансер. Как я уже понял из твоих слов, он наплёл родителям, что хочет отправить тебя в психушку.

– Урод выкрутился так, чтобы отправить меня в эту психическую хренотень, если буду и дальше буянить, – продолжил я речь Щелкунчика. – Он так и сказал, что если не перестану, то место мне не на эшафоте, а в психушке. Ох и тварь!

– Да-да, так и есть. Надо его мочить. Самое неприятное, что теперь мои родители считают этого говнюка настоящим героем, который спас меня из рук психа. А из-за того, что тебя нельзя по каким-то придуманным на ходу документам отправить на эшафот, этот мудак вынужден тебя терпеть. И родители мои должны терпеть. А я знаю свою маму. Она сейчас будет обзванивать всех знакомых и рассказывать про то, какой ты урод и псих. Димон, нужно что-то делать. Если Дмитрий Анатольевич – это правда, то нам надо срочно помешать этим двоим. Сделаем так, чтобы что-то у них пошло не так.

– Полностью поддерживаю, – дал я «пять» мелкому. – Нужно разузнать, приедет ли второй хер сюда. И если да, то зачем или за чем. Пока что такой план действий.