Текст книги "Княжеская школа магии (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Малиновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Княжеская школа магии

Глава 1. Княжеская школа магии

Мой батя умер во «Вьетнаме» – так называется бар, что через дорогу от нашего дома. Он любил выпивать, поэтому Новый год всегда отмечал до пятого января. Именно на эту дату «выпадал» мой день рождения. И вот 5 января 2013 года, когда мне исполнилось ровно десять лет, что-то в его организме отказало. В течение дня он принял всего три бутылки водки – нормальная практика для его печени, – но что-то пошло не так и батя откинул копыта. В итоге я расстроился, а мама так и вовсе заплакала. Хотя после похорон разговаривала с подружками по телефону так, будто ничего и не случилось.

Единственное, что я помню хорошее о бате, – это совет: «Перед тем, как посрать, убедись, что поблизости есть бумага, иначе будешь страдать». Что же, тут не поспоришь.

Что я хотел этим сказать?

Даже не знаю. Мне просто хотелось хоть как-то начать свою историю. Возможно, стоило сперва представиться.

Меня зовут Дима. Дмитрий Михайлович – это если официально. А если для пацанов с района, то всего лишь Димон, Димончик, Димасик.

Я самый обычный парень, который обожал вечерком раскатать десять литров пива с друзьями. Пять человек, каждому по два литра – ничего особенного… даже хорошо заходит перед сном.

Но была в этой схеме и тёмная сторона – наша с мамой бедность. Мама работала санитаркой, а я учился в школе. Жили на мамину зарплату, а те деньги, что остались от продажи квартиры моей бабушки – папиной мамы, никто не трогал. Ну почти никто. Иногда я брал оттуда, чтобы попить пивко с пацанами. То есть я брал раз в месяц, но чтобы хватило на целый месяц. Тридцать двухлитровых пластмассовых бутылок пива – не такие большие деньги, чтобы мама заметила, как они уменьшаются. К тому же пить я начал с пятнадцати, а школу закончил в семнадцать.

К чему это я?

Дело в том, что эти деньги мама хранила на университет. Она очень хотела, чтобы я закончил универ и жил лучше, чем она и папа вместе взятые, несмотря на то что батя отдыхает на Небесах уже многие годы. Кроме того, мне учёба якобы давалась, судя по оценкам в дневнике. Хотя на самом деле я был тот ещё валенок. Не то чтобы по жизни валенок, но в учёбе я соображал туговато. А нормальные оценки – это умение общаться с учителями. Всегда мог договориться. В общем, был одним из тех, кто заколебать может на раз-два. Но сделает это так, что человек потом сам не поймёт, как согласился на выгодную сделку для обеих сторон.

Физичке я помогал в гараже её мужа. Биологичке – красил лаборантскую и расставлял её лягушек в банках с водой сопливого цвета, или как там правильно. С трудовиком и физруком – ну тут и так всё ясно. Математичка, химичка, географичка… – всё решал физической силой и умением красить, шпаклевать или ещё что-то, что нужно было как для школы, так и для личных бабских нужд.

Решать вопросы с оценками такими методами можно было только в маленьких городах, потому что в столице всё решали деньги, которых у меня не было. Да я бы и не тратил их на подлизывание. Кроме того, жил я в ста километрах от Москвы, так что всё у меня было замечательно. Жизнь интересная и вполне насыщенная для городка с населением в двадцать тысяч рыл, из которых половина выглядела старше своего возраста на лет двадцать.

Но моя история только начинается, ведь я смог как-то поступить в один из университетов Москвы. Мама, провожая меня на поезд, плакала сильнее, чем когда умер папа. Это было 31 августа 2020 года.

И если в этот же день, по приезду в Москву, я снял себе койко-место в хостеле, то уже первого сентября снял комнату у одного пенсионера. Всё это было сделано после линейки и торжественной речи декана моего исторического факультета. Как раз моя шустрость и помогла мне так быстро найти себе жильё и влиться в городскую жизнь.

Так вот, самый сок идёт дальше, ведь пенсионер, у которого я снял комнату и прожил вместе с ним целый семестр, был… впрочем, сейчас узнаете.

– А это безопасно, Николай Васильевич? – поинтересовался я, ведь не каждый день препод по истории, который ненавидит ту́ историю, что в учебниках, просит протестировать его изобретение.

Подумать только, препод по истории, любящий создавать разного рода штуковины, в которых я вообще не разбираюсь, создал самую что ни на есть машину времени. Николай Васильевич уже битый час уговаривал меня залезть в кабину, которую он смастерил, чтобы проверить – работает ли она.

– Пффф!.. Ну конечно безопасно, Димон, – выдохнул Васильевич.

Я проглотил слюну.

– Может, я всё-таки подучу билеты?.. или Вам помогу, как в прошлый раз, когда Вы мне лабы зачли, а?

– Дмитрий Михайлович! – повысил голос мой, можно сказать, друг. – Димончик! – улыбнулся и уже ласково продолжил Николай Васильевич. – Послушай, родной, мне уже семьдесят шесть лет. Я могу в любой момент откинуть копыта. Знаю, что я твой сосед, и ты мне много раз помогал за этот семестр, но пойми: во-первых, мне нужны деньги, потому что никто за моё хобби, в виде опытов, не платит, а растраты идут, и зарплаты преподавателя по истории, даже вместе с пенсией, не хватает; во-вторых, тебе просто повезло, что ты первым нашёл объявление и с сентября месяца снимаешь комнату в моей квартирке; и в-третьих, если бы не твоя помощь, то я даже не допустил бы тебя к экзамену, потому что ни одной лабы ты сам не сделал.

– Николай Васильевич!

– Ну что ты всё: Николай да Николай! – поднял мой «друг» руки вверх. – Я Гений… просто в паспорте написано, что Николай. Если бы меня заметили и поверили в мою МВГНВ, то не пришлось бы долгие годы вычислять и что-то придумывать, а можно было бы всё сделать быстрее, дав мне несколько человек для проб.

– Для проб?! – удивлённо-испуганно переспросил я.

– Ну для экспериментов, – помотал Васильевич головой. – Так ты будешь мне помогать, чтобы сдать экзамен, а?

– А что такое МВГНВ? – начал я, чтобы морально подготовиться ко входу в кабину моего препода, ибо экзамен мне нужно было сдать обязательно, поскольку я уже два раза завалил его. Не хотелось бы быть отчисленным на первом же семестре. А тем более не хотелось разочаровывать маму, которая хранила деньги, отказывая себе в платьях и ремонте хотя бы кухни, туалета и ванной комнаты.

Многие говорили, что это невозможно – быть отчисленным на первом курсе. А тут у меня появились все шансы быть отчисленным даже не на первом курсе, а на первом семестре. Что сказать, я был ещё тем бараном.

– МВГНВ – это Машина Времени Гения Николая Васильевича, то бишь меня! – официальной презентацией разъяснил мне друг по комнате.

Заметили?

Теперь он уже не просто друг по квартире, а друг по комнате. А всё дело в том, что последние две недели я жил с Николаем Васильевичем у него в зале, пока в «моей» комнате неспешно шёл небольшой ремонт: мы хотели снять ковры со стен, в итоге пришлось клеить новые обои. А вы сами должны понимать, насколько процесс поклейки обоев может затянуться, когда им занимаются пенсионер и студент.

– Она точно работает? – почесал я лоб.

– Да работает, мать твою! – крикнул мой «друган». – Всё работает, Димончик, – уже более ласково добавил чудаковатый историк.

Я мог понять этого мужика, ведь он долгие годы занимался чем-то важным, как мне кажется. И сейчас ему, конечно же, хотелось испытать своё изобретение. Да я в целом думаю, что он завалил меня дважды на экзамене, потому что увидел во мне того самого парня, который залезет в кабину его МВГНВ, ибо выбора нет.

А вообще, Николай Васильевич был очень добрым пенсионером. С виду не скажешь, особенно по его речи, ведь он и декана не раз посылал на хрен, но когда поживёшь с ним целый семестр, то этот человек раскрывается с такой прекрасной стороны, что просто «Вау!».

Даже сейчас, чтобы исправить свою «вспыльчивую нетерпимость», Васильевич перевёл тему, спросив меня о моём возрасте. Пришлось ответить, что мне уже восемнадцать.

– Пятого января исполнилось, – добавил я на всякий случай.

– Вот и отлично! У нас сейчас шестое февраля, суббота. То есть тебе уже восемнадцать лет и один месяц, – заулыбался препод. – Видишь, какой ты уже большой и взрослый. Сразу видно, что можешь смело лезть в кабину. К тому же все твои однокурсники на второй семестр перешли, а ты ещё с первым не разобрался. Поэтому рекомендую прямо сейчас решить эту проблему раз и навсегда. Заодно и мне поможешь.

– В смысле?

– В коромысле. Если полезешь в кабину, то экзамен – считай, что сдал. И раз тебе есть восемнадцать, то мне хотя бы не припишут какой-то там пункт про детей, мол, я жестоко обращался с ними. Но это в том случае, если что-то пойдёт не так, – предупредил Васильевич, при этом поспешно добавил: – Однако всё должно пройти гладко, ведь я потратил многие годы, чтобы точно знать… короче, не дури ни мне, ни себе голову.

– Нет-нет, Николай Васильевич. Давайте-ка Вы всё мне расскажете.

– Да хули тут рассказывать, Димон! – снова завёлся мой «друг», стукнув кулаком по столу. – Я уважаемый человек, которого никто не хочет уважать. А ты конченый студент, которому нужно сдать экзамен у меня уже в третий раз, ибо тебя отчислят. Мы два неудачника, понимаешь?! Я бы мог, конечно, поставить тебе минимальную проходную оценку, но ты мне нужен настолько, насколько тебе нужна та самая положительная оценка! И я стараюсь не ругаться, но ты, мать твою, вынуждаешь меня это делать. В общем, либо ты в кабину, либо отчислен. Выбирай.

– В кабину… – Не успел я договорить, как у моего друга поднялась улыбка до ушей. – Только сделайте так, чтобы всё прошло быстро и безболезненно… если это возможно.

– Я не знаю, как оно всё пройдёт, но точно знаю, что потратил на это изобретение бо́льшую часть своей сознательной жизни. Думаю, оно готово, чтобы его протестировал мой лучший студент. Пусть не в мозговом смысле, но лучший для таких вот экспериментов. Дураков в мире хватает, так что никто не заметит исчезновение одного из них.

Николай Васильевич умел сказать прямо. Видимо, по этой причине он всю жизнь прожил без второй половинки.

– Так! – громко подал я, сделав серьёзное лицо. – Я ведь могу и не идти в Вашу кабину.

– Согласен. Но лучше иди. Я больше не буду. Меня снова занесло, Димон. Извини. Прости. – Николай Васильевич прокашлялся. – Всё, я готов. Ты, надеюсь, тоже готов. Давай начинать. Заходи внутрь и погнали, как говорится.

Ну видно же, что пенсионеру неймётся. Он, скорее всего, убил бы кого-то, если бы не смог перед своей смертью запустить изобретение всей его жизни.

Я не стал отнекиваться и спросил:

– Там можно выставить таймер, чтобы я исчез буквально на минуту, чисто для проверки?

– Я так и хотел, – улыбнулся Васильевич. – Расслабь своё тело, закрой глаза и представь, что ты уже в Раю, то есть в царской России. Отправлю тебя во времена правления Петра Великого. Узнаем, как он умер. И вообще, как он жил.

– Вы же сказали, что отправите меня на минуту! – занервничал я.

– Димон, не кричи. Я понимаю, что тебе ради минимальной оценки за экзамен не хочется рисковать жизнью. Но представь, что́ будет, если ты побываешь там, где не был ещё никто из ныне живущих? И да, я отправлю тебя ровно на одну минуту. Запущу тот минимум, о котором думал.

– А потом?

– А потом, если тебе понравится и ты поймёшь, что это безопасно, я отправлю тебя на подольше.

– Что с экзаменом будет?

– А что с ним? – Не дожидаясь ответа, Николай Васильевич сразу же ответил, понимая, что задал тупой вопрос мне: – Экзамен у тебя уже, можешь считать, сдан.

– Даже за ту минуту, что проведу там?!

– Да, Димон, – вздохнул мой друг. – Ну всё, закрывай глаза.

Я закрыл.

Николай Васильевич начал что-то шептать. Кое-что удалось услышать: «Надеюсь всё пройдёт хорошо. Пусть он выживет. Пусть я не сяду в тюрьму. Пусть МВГНВ работает правильно и не будет в ней впитанных вчибошек из всей моей жизни, особенно за последние несколько месяцев, которые я провёл с этим повелителем вчибошек.»

– Вчибошек?! – громко уточнил я, не открывая глаза.

– Ты там не подслушивай. Это я про то, что машина могла впитать за десятки лет всю ту информацию и предположения, которые я выдумал. А у меня фантазия работает будь здоров. Я себе представлял и драконов, и роботов в царской России. Даже царей представлял, которые владеют магией и воюют против японских кланов. Хотя с последним – это уже благодаря твоим аниме и ютубам, на которые ты меня подсадил, пока жил в моей квартире.

– Да Вы больной, как я погляжу.

– А ты, Димон, этого не понял за эти месяцы, что жил со мной? Или ты считаешь, что преподаватель по истории, который ненавидит историю из учебников, и который создаёт машину времени… умеет в целом создавать подобное, будет нормальным человеком?!

– Логично. Так Вы меня отправляете, пока я не передумал?

– Да. Нажимаю на кно…

– Стойте! – крикнул я, открыв глаза.

– Если вдруг что-то пойдёт не так и я не вернусь, а мама приедет за мной, потому что Вы отключите мой телефон, чтобы она не звонила на него по сорок семь раз на день, то скажите ей, что я…

– Сам придумаю, – перебил Николай Васильевич и нажал на кнопку.

Меня ослепил яркий белый свет, от которого даже голова заболела. Хотя эффект был временным. Уже через полминуты всё вроде наладилось.

Я попытался сесть на корточки и размять глаза, растирая их нижними частями обеих ладошек, но почувствовал, как на что-то сел. Сразу скажу, что не на бутылку, если вы вдруг улыбнулись, подумав о ней.

Открыв глаза и слегка прищурившись, я попытался оценить обстановку.

Вот здесь и начинается самое интересное, поскольку меня действительно занесло куда-то туда́… если вы понимаете, о чём я.

Сразу хочу извиниться за мой «французский», поскольку я обычный парень с района и не владею умением описывать и той грамотностью, которую ждут от рассказчика. Как вижу, так и говорю. Я вполне могу ложить, вместо класть, одевать, вместо надевать, и тому подобное. И конечно, это не оправдание, мол, раз с района, значит, так и должно быть, но имеем то, что имеем. Однако поверьте, я попал в действительно интересное место.

Во-первых, это была уже кабина туалета, а не кабина машины времени Николая Васильевича. Во-вторых, кабина была куда больше прежней… и гораздо, гораздо красивее. Роскошные бархатные стены такого глубокого изумрудного цвета оббитые золотым каркасным плетением. И если захочешь открыть дверку, то тебя приятно удивит янтарная круглая ручка. Скажу так, стиль достаточно дворцовый. Самый настоящий императорский сортир. Как раз тех самых времён, когда жил Пётр Великий. Если бы не одно но – навороченный современный унитаз с сенсорами. Ощущение, будто попал в Токио на выставку новинок, которую организовал русский миллиардер, где все говорят на английском, показывая инструкцию по применению на китайском. Либо тот самый русский миллиардер заказал себе «токийский унитаз» в свой дворец.

Пока я всё это описывал, прошла минута, может, две. То есть мне уже можно было начинать волноваться, ибо Николай Васильевич обещал, что отправит меня во времена правления Петра Великого всего на одну минуту. Однако я не из тех, кто сразу впадает в панику, поэтому попытался вырвать янтарную ручку и подождать ещё минут десять. Вдруг пенсионер выставил таймер на десять минут, а не на минуту.

Но когда прошло по моим подсчётам минут пятнадцать, даже тогда ничего не изменилось. И янтарную ручку вдобавок не удалось вырвать. Вот здесь мне уже хотелось слегка занервничать, ведь это нихрена не смешно. Однако даже в этой ситуации я представил, что у Васильевича таймер часовой, а не минутный, поэтому он выставил его ровно на один час. Так что мне предстоит посидеть ещё минут сорок, может, сорок пять.

Я покрутился на прочной крышке унитаза – заметил золотой ёршик. По привычке, посмотрев влево, вправо, влево, вправо, я подумал про себя: «Раз меня закинули на целый час, то нужно ведь какой-то подарок себе выбрать, правильно?» И, сам с собой согласившись, спрятал золотой ёршик в штанах.

Что вы думаете?

Конечно же, прошёл час, может, больше, но так ничего и не произошло. Можно было бы и раньше выйти из кабинки, но я боялся, что произойдёт некий магический «вжик», после которого мне уже хрен удастся вернуться в своё время. Однако сейчас такой тревоги не было, потому что если бы Николай Васильевич и ошибся, то только на час. А раз я до сих пор неведомо где, значит, что-то пошло не так.

И вот тушка дебила, который согласился ради экзамена отправиться во времена Петра Великого, решила наконец-таки вылезти.

– Ебучий случай! – схватился я за голову.

Красные бархатные стены, золотые умывальники, сенсорные панели, голографические зеркала – всё это в одной большой комнате под названием «русский императорский интерьер с японскими технологиями».

О вкусах не спорят, но мне такой стиль не нравился от слов «Шота меня тянет проблеваться, пацаны». И всё же у кого-то в штанах по-прежнему лежал золотой ёршик.

Дальше ещё интереснее, ведь когда я подошёл к голографическому зеркалу, то увидел в нём совсем другое отражение. Это был, во-первых, более взрослый парень, лет двадцати пяти, а во-вторых, он выглядел, как какой-то анимешный персонаж.

– Господи, что ты со мной сделал?! – ударил я себя ладонями по щекам. – То есть Николай Васильевич, – резко исправился я. – Знайте, как только я вернусь, Вам не отделаться одними извинениями.

Далее пошёл мат, который я обожал использовать, когда рядом были друзья по вечернему распитию десяти литров пивка. Сразу скажу, что перед мамой и её подругами я не матерился. То есть в целом мне удавалось себя контролировать, если этого захотеть.

Но всему приходит конец, и моему негодованию тоже. Точнее, его прервал звонок – такой, как в школе. И пока я думал над тем, тот ли это звонок или не тот, в туалет кто-то зашёл.

Комната была настолько большой, что делилась на два сектора. Так как я находился в одном секторе, а «входные» двери – в другом, то никто из зашедших в туалет не мог так сразу меня увидеть. Пользуясь этим, я спрятался в «своей» кабинке.

– Давай-на быстрее! – пронёсся детский голосок. – Мне ещё златую цепь на дубе том, что возле школы, нужно смазать маслом, чтобы котяра не ходил по ней. А то заколебал и днём и ночью шастать, будто нечем больше заняться.

– Ох ты ж… – прошептал я. – Мелкий Пушкин, что ли?

Моё любопытство взяло верх, поэтому я аккуратно залез на унитаз и через решётку над дверью кабинки посмотрел, кто же там на самом деле. К сожалению, угол обзора по вертикали был таким же слабым, как и мои познания в истории.

– Он уже у директора, скорее всего, – продолжил Пушкин, будем его так называть.

– Ага. Но недавно прозвенел звонок на первый урок, а директор раньше первого урока не приходит, поэтому учитель если и у директора, то ещё очень нескоро появится в классе, – возразил второй мальчишка, по голосу, такого же возраста – лет десяти. – Я это к тому, Саня, что не нужно меня торопить, а то я вообще могу сжечь эти пакеты с краской.

– Ладно, ладно, Гоголян, не ной, – поддался маленький Пушкин. – Делай, как знаешь.

Теперь я точно знал, что попал в немного другой мир. Возможно, и во времена Петра Великого, но только в какой-то альтернативной реальности, где Гоголь и Пушкин одинакового возраста, да и живут парни в совсем другое время.

– АйКатюша, активируй воду, – скомандовал маленький Гоголь, ну или Гоголян, если верить Пушкину, который его так называл.

Послышались звуки воды в умывальнике. Я себе сразу запеленговал этот момент с АйКатюшей. Моментально представил, что это некий помощник по дому, школе, может, ещё по чём-нибудь. Что-то среднее между настоящей Siri и вымышленным Джарвис, дворецким у Железного Человека.

– Размешаем с краской и установим над дверью, – пробормотал Пушкин. – Ох и встретим же нашего нового учителя! Чувствую, опять к директору вызовет нас. А потом Владимир Владимирович объяснит этому лоху, что нужно самому решать возникшие проблемы. Вот тогда наше пушечное мяско и обосрётся.

– А далее на эшафот, где дядя Ваня сделает свою работу лучше, чем кто-либо, – добавил Гоголян. – Ну всё, вода есть. Погнали в класс быстрее. – И мелкие свалили.

Я вышел из кабинки. Подошёл к умывальнику. Посмотрел в своё отражение в зеркале и сказал:

– АйКатюша, активируй воду.

Вода пошла.

Помыв руки, я попытался завершить:

– АйКатюша, деактивируй воду.

Ничего не произошло.

Пока я думал над тем, говорили ли мальчишки что-то в конце, вода сама перестала течь.

– Ага, ясно. Димончик потихоньку осваивается на новом месте, – посмеялся я, поправив свою красную кожаную куртку.

Не люблю описывать себя, потому что не мужское это дело, но раз уж попал в альтернативный мир, да ещё и в тело какого-то парня, то необходимо познакомиться с ним.

Итак, анимешный парень с чёрными волосами и голубыми глазами. Двадцать пять лет. Хотя всем этим анимешным персонажам может быть и все сто, а выглядят на двадцать пять, так что здесь не уверен. Зато точно уверен в одежде. Из строгого костюма: чёрные штаны, белая рубашка, красный галстук и красная кожаная куртка вместо пиджака. Из аксессуаров только очки, которые я снял, ибо и без них отлично видел.

Вопрос: зачем парень, в чьё тело я попал, носил их, если там обычные стёкла, которые никак не помогают с близорукостью или дальнозоркостью?

С этим разбираться я не стал, ибо моя задача немного другая – найти способ вернуться в свой мир. Это сейчас в приоритете.

Я вышел из туалета. Глазам стало как-то легче, ведь школьный коридор напоминал царские «проходы», как в Питерских дворцах – бело-золотистая лепнина, какие-то картины. Если сравнивать с красным бархатным туалетом и зелёными бархатными кабинками, то в коридоре было гораздо приятнее и свободнее, что ли. Но это сугубо мои личные ощущения, которые не претендуют на истину… короче, у меня вообще другая цель, поэтому проехали. Главное – звонок на урок прозвенел ещё минут десять назад. А это значит, лично для меня, что никто не заметит, как какой-то парень валит из школы.

Если говорить честно, то, перед уходом из императорской школы, руки так и тянулись оторвать золотые рамки на картинах. И даже золотой ёршик в штанах не останавливал полёт фантазий. Скажу так, если бы не какой-то мудак, идущий по коридору в мою сторону, я, скорее всего, налысо побрил бы две-три картины.

– Хиро Мацумото, вот ты где, – начал парень, чем-то похожий на меня… я про анимешность. Хотя и были отличия, ведь я действительно был каким-то японцем, а вот он – обычный русский парень в таком вот необычном образе. Видимо, тут все такие и всё такое. Хотя могу ошибаться. – Тебя директор ждёт. Я как раз от него. Тот говорил, что если тебя увижу, то позвать срочно. Хотя он и так уже видит тебя: здесь везде камеры по коридорам расставлены.

Итак, что мы имеем?

Раз это школа, то парень, по всей видимости, учитель. Если вспомнить разговор двух мальчишек, которые приготовили краску для учителя, болтающего с директором, то…

– А там какие-то дети подготовили тебе краску над головой. То есть я слышал в туалете, как они говорили про учителя, который из кабинета директора сейчас выйти должен был… в общем, будь аккуратней, – решил предупредить я молодого человека, при этом не сдавая Пушкина и Гоголя, чтобы особо не подставлять мальчишек. Хотя за краску «убил» бы, если бы касалось меня.

– Нет-нет, это не ко мне, – улыбнулся парень. – Уверен, что это были Гоголян и Саня Пушка.

– Ты с ними знаком?

– А как же. Сочувствую, конечно, но это твои спиногрызы.

– Мои дети?! – почесал я затылок, потому что представил, что являюсь отцом двух мелких разбойников. Именно поэтому меня и вызывает директор к себе.

– Твои ученики, которых ты вызвался учить. Что, кстати, очень рискованное дело, – успокоил меня парень. При этом создал в моей голове новую проблему, ведь я, если верить ему, тоже учитель. – Лично я ни за что в жизни не пошёл бы учить этот класс отмороженных дебилов. Даже за миллион рублей в месяц. Короче, я побежал к своим, а ты к директору… ну и удачи тебе, наверное.

Парень ушёл, оставив меня наедине с картинами. Хотелось бы завершить начатое ещё в голове, но вспомнились слова, что директор всё видит на камеру.

Я попытался взглядом найти хоть одну камеру, но заметил только небольшие белые рупоры, установленные среди таких же белых плинтусов и лепнины… или хрен его знает, как оно или она называются.

Конечно, идти к директору особого желания не было. Да и кто я такой, чтобы идти к нему, когда мне нужно искать машину времени Николая Васильевича, либо самого́ пенсионера-чудака, если вдруг он решил отправиться за мной… ну мало ли.

Было решено выйти из школы и осмотреть округу. Однако и здесь возникли проблемы: у выхода стояли два каких-то перца в красных длинных кардиганах и с чёрными топорами, но какими-то уж очень навороченными. Там даже синие молнии по лезвию гуляли.

– Ступай к директору, Хиро Мацумото. Тебе нет дороги из княжеской школы магии, – как-то необычно выдали оба боярских охранника, будем их так называть.

Странно всё это. То царские, то боярские, то ещё какие-то хрени. Как же обидно, что у меня скудный словарный запас и нулевые знания по истории. Ещё всё наворотили. Ну точно машина времени впитала за последние несколько месяцев мой грёбаный ютуб и аниме, которые я любезно предоставил Васильевичу. А тот с охотой всё принял и начал углубляться в детали.

И вот что теперь делать?

Валить через окно. Да только в коридорах камеры, поэтому валить не получится.

«Однако никто ничего не говорил про туалеты», – подумал я и направился в знакомое мне место. Там точно были окна, так что это единственный выход из школы, который я мог совершить без проблем. Но и здесь меня настигла неудача.

– Хиро Мацумото, пройдите в мой кабинет, – послышался голос из рупоров.

Я посмотрел на один из них и сказал:

– Сейчас подойду. Мне сильно припёрло в туалет.

– Мой кабинет на втором этаже справа. Уверяю Вас, Вы не ошибётесь.

– Хорошо, – поклонился я, а сам дёрнул ручку туалета. Дверь почему-то была заперта.

– Не сто́ит меня злить.

– Да я кое-что нашёл и хотел положить, – пришлось достать мне золотой ёршик из штанов. – Откройте дверь.

– Хиро Мацумото! – повысил голос некто. Видимо, сам директор. – Идите ко мне… живо!

– Сейчас… одну секундочку. – И я побежал к лестнице.

Как голос из рупора уверял, так и было – ошибиться с дверью не получилось бы, будь она даже обычной. Но дверь не была обычной. То есть она, может, и была обычной в общем богатом интерьере всей школы, но уж точно отличалась от всех остальных дверей своим ярким глубоким синим бархатом с золотыми узорами. Выглядело – просто отвал башки. Такое ощущение, что за этой дверью должен быть фэнтези мир с драконами и орками, а может, и вовсе грёбаная комната с платяным шкафом, ведущая в Нарнию.

Мне, как быдло-парню, снова стрельнула в голову первая мысль – скомуниздить эту дверь. Вот только я ещё не придумал, как это сделать.

Я хотел было постучать, но в мягкий бархат хрен кто услышит мои пыхтелки вместо стука. Поэтому мне не оставалось ничего, как войти без стука. Хотя если учесть мою воспитанность, то хорошо, что я вообще зашёл через эту дверь, а не вынес её с ноги.

– Меня зовут Владимир Владимирович, – встал со своего кресла мужчина, чем-то похожий на нашего президента, но достаточно молодой на вид, и достаточно старый, если смотреть только в глаза.

Сейчас можно точно уже говорить, что все вокруг выглядели так, будто и не стареют особо. Ну и аниме никто не отменял. На этом я закончу напоминать об этом. Если вдруг кого-то увижу совсем другого, тогда и скажу, что мне попался обычный человек, который похож на тех людей, что в моём мире.

– Сразу перейду на «Ты», ведь ты здесь учитель, а я директор, – продолжил, как вы уже поняли, директор. – Со мной только на «Вы». Для тебя я Владимир Владимирович. Ты сам вызвался в княжескую школу магии, поэтому здесь только деловые отношения. Но что касается нашего общения, то деловые отношения будут проходить в одностороннем порядке. Я с тобой на «Ты», а ты со мной на «Вы». Не устану это повторять, потому что меня бесят люди, которые не выполняют мои указания. Будешь спорить, тогда в какой-то из дней не заметишь, как отравился школьным чаем. Не будешь пить чай в школьной столовой, тогда отравят в боярском ресторане. Ты всё уяснил, Хиро Мацумото?

– Да, Владимир Владимирович, – поклонился я. Сам про себя подумал, что лучше поклониться и побыстрее свалить, ведь долго я здесь задерживаться не буду, поэтому можно немного и потерпеть. А то мало ли, вдруг этот мужик реально не шутит и отравит даже не моргнув. Мне ведь всё-таки ещё машину времени искать.

– Вот и славно, – улыбнулся директор. – Теперь второе – золотой ёршик. Так как ты вызвался учить первоклашек, а они малость уродцы в делах и словах, я прощу тебе то, что ты сделал.

– Я ведь поэтому и спрятал ёршик, ведь мои ученики хотели использовать его, чтобы размешать краску с водой, которую они подготовили мне над дверью в класс, – моментально выкрутился я, подставив мальчишек.

И вот здесь сразу отмечу, что мне не так сложно подставить детишек, если дело касается моей личной безопасности. Я этих спиногрызов не знаю, поэтому защищать их, рискуя собой, не стану. Да, перед другим учителем я не сдал Пушкина и Гоголя, хотя тот и сам догадался, но здесь… ох, здесь я сдам их всех, если от этого будет зависеть моя жизнь.

– Знай, что меня не волнуют твои проблемы с твоим же классом, с которым ты сейчас познакомишься. Можешь делать с ними всё что хочешь… в пределах разумного, разумеется. Однако твоя задача очень простая – выучить спиногрызов, чтобы их родители были довольны своими детишками.

– Так я к этому и вёл, что не хотел Вам жаловаться, поэтому спрятал ёршик. Потом бы его положил на место, – снова выкрутился я. – А что касается краски, так я и не с такими проблемами сталкивался, Владимир Владимирович. Всё решу. Всех порешаю… – улыбнулся я, но сразу понял, что сказал какую-то дичь. – Шучу. В общем, любые проблемы с этими, как Вы сказали, спиногрызами будут ликвидированы моментально. Ни один ребёнок не пострадает, но я их заставлю уважать меня.

– Вот этот настрой мне нравится, – оживился директор. – Отлично, Хиро. Значит, я был прав, когда нанял тебя. Ещё не познакомился, но уже чувствовал, что учитель из Японии сможет угомонить этих сорванцов. Не то что этот слабак, который со среды дотянул лишь до пятницы, а уже в субботу попытался свалить из Петровки. Но не удалось. Поэтому в воскресенье и казнили.

– Вы про улицу Петровка, что в центре Москвы? – поддержал я разговор.

– Нет, я про большой участок земли, где расположена княжеская школа магии, в которой мы с тобой находимся. И этот участок земли находится в пятидесяти километрах от Москвы. Он огорожен. Хорошо охраняем. Поэтому сбежать очень и очень тяжело. Тебя либо убьют, либо поймают, а потом убьют – казнят, как это было с предыдущим учителем, которого вчера казнили, – с некой долей сарказма выдал директор, будто я тупорылый парень, который ничего об этом месте не знает. Хотя я реально ничего пока что не знал об этом месте.