Текст книги "Глашатай бога войны (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Харитонов

Соавторы: Тансар Любимов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Вместо одного – два короля? Почему бы и нет. Одному – владения на западе от Алгеи, другому – на востоке. И между ними – пирамида на Солёном острове…

– Саркан Джеллерт умер и отправился в рай воинов, – тихо сказал Ицкоатль. – Я умер и отправился в рай воинов, но вместо него попал в тело Саркана. Такова была воля богов, и я ей подчинился. Хотя мне и предлагали выбор между раем и новой жизнью, моя честь воина выбрала жизнь и служение богам. Я не дружелюбен, будущий король этого мира, но я верен друзьям и честен с врагами. Моё имя – Ицкоатль, Обсидиановый Змей. Правда за правду. Теперь ты знаешь, кто я такой.

– Стоп-стоп-стоп, – запротестовал Халлар, невольно повышая голос. Потом опомнился и речь его снова стала негромкой – всё-таки выучка Ночных Теней чего-то да стоила. – Я могу понять, что такое рай воинов, в конце концов – сам воин. Хоть и наёмник. Но кто такие боги?

Это было проблемой. В языке этого мира не было даже слова для обозначения богов, и Обсидиановому Змею пришлось использовать родной язык. Он назвал богов, как привык – теоме. Но как объяснить суть этого понятия в мире, где нет богов?

Здесь знали духов, добрых и злых. Их могли попросить о помощи – и порой они помогали. Если хотели. Здесь имели смутное представление о посмертии: знали рай и ад, но как места, куда дух попадает после смерти и продолжает жить в соответствии с тем, кем был при жизни. Был добрым землепашцем – после смерти твоя нива будет плодородной, был злым – будешь собирать колючки вместо зерна.

Но боги?

– Боги – теоме – это такие очень сильные духи, – заговорил наконец Ицкоатль. – Они были до того, как появились миры, в которых мы живём. Они создали всё, что существует, и пожертвовали свою кровь, чтобы спасти людей от гибели. Порой они говорят с нами через жрецов – это такие шаманы, которые служат богам. Мой учитель говорил, что голос богов – это голос нашей совести, слушая его, мы слушаем богов. Если хочешь, я больше расскажу тебе потом о богах… Но теперь, когда ты знаешь, кто я такой, что ты будешь делать?

– Обязательно расскажешь, – улыбнулся бард. – Может быть, я даже сочиню об этом балладу. Но позже. Что же до тебя и твоего рассказа… Ничего не буду делать. Признаться, мне интересен ты сам, как личность. Мне интересен твой боевой стиль. Но ради всех твоих богов, не рассказывай о том, что Саркан умер. Никому. Даже барону Андрису. И кстати, какие у тебя планы насчёт него? Не зря же ты пошёл к его дяде?

– Правда за правду, – напомнил Ицкоатль. – Ты открыл мне правду, которая может тебя убить. Я открыл тебе свою правду… В каком-то смысле Саркан жив, умер лишь его дух. Если однажды у меня снова будут дети – это будут дети Саркана по крови и плоти, лишь дух будет моим. Так что мне не придётся лгать, скрывая его смерть. Что же касается молодого барона…

Ицкоатль отхлебнул из кружки, поморщился и взглядом указал на тарелки:

– Хозяин подумает, что еда тебе не по нраву. Ешь, пока я буду говорить. Я слушал разговоры. Старого барона боятся, молодого любят и скорбят по нему. Старый барон – опытный и строгий правитель, но он нарушил закон наследования. Я верну молодому барону его наследство, кроме долины Алгеи и Топозера, и буду смотреть, как он справится с управлением землями. Если из него выйдет хороший правитель…

Улыбка сродни той, что недавно мелькнула на лице барда, вызывая озноб, скользнула по губам Ицкоатля.

– Я найду другого барона, который позорит свой титул, и поступлю к нему на службу.

Халлар улыбнулся и отрезал ножом кусок мяса. Водрузил его на кусок хлеба и потянулся к кружке.

– Хозяин так не подумает. Хотя я подумал о другом. Ты в этом мире один. Как и я. Выучка, мысли и цели у нас схожие. Предлагаю объединить наши усилия.

– Тебе богами предсказано стать королём, – отозвался Ицкоатль. – Я здесь для того, чтобы служить богам и исполнять их волю. Я пойду с тобой, наследник истреблённого рода, и сделаю всё, чтобы предсказание исполнилось.

– Я несколько не это имел в виду, – усмехнулся бард. – Я просто предлагаю побрататься.

– Стать братьями? – переспросил Ицкоатль. Он знал этого человека всего два дня. Но боги так очевидно свели их, что невозможно было не довериться их воле. К тому же воля богов не обязательна для братания, это свободный выбор человека. И по тому, что Ицкоатль уже видел, выбор был достойным. – Пусть будет так. Я согласен.

Вместо ответа, Халлар взял со стола свою вилку и открыв рот уколол себя ей в щеку. Следом плюнул кровью в правую ладонь и протянул её Саркану.

Ему удалось по-настоящему удивить Ицкоатля. Это был тот же обряд братания, что у мешикатль – и воля богов становилась очевиднее некуда.

Он повторил укол и плевок – и с силой скрепил рукопожатием родной обряд.

Глава 8

Покончив с ещё одним важным делом, Халлар подозвал Кончара. Короткая перебранка между ними выдавала если и не лучших друзей, то как минимум людей занятых общим делом. Впрочем, дело нашлось практически сразу.

– Так что у тебя тут, Заказов накопилось? – спросил бард у хозяина таверны. Тот закивал, с сомнением поглядывая на Ицкоатля.

– Да ты говори, не стесняйся. Это мой побратим, – добродушно протянул Халлар. Кончар взглянул на новоявленного побратима и побелел. Чтобы Кот, всегда работающий в одиночку, что в Гильдии вошло уже в притчу, и вдруг – обзавёлся побратимом? Что же это за человек должен быть, чтобы его подпустили на расстояние вытянутой руки и даже ближе? Это было уже что-то совсем невероятное. Тем не менее, он вытащил из рукава несколько листов бумаги, скатанных в трубку, и протянул их барду.

Ицкоатль про себя порадовался, что его побратим грамотен. Он покопался в памяти Саркана и выяснил, что грамотность в этом мире скорее исключение, чем правило, что здесь не только женщин практически не учат писать и читать, но даже знатные мужчины не всегда владеют этими навыками.

Учили в основном наследников, старших сыновей, в лучшем случае средних. На младших уже никто не тратил время и средства. Им было достаточно уметь сражаться. Сам Саркан выучился грамоте только потому, что много времени проводил со своим другом, Андрисом, а того, как наследника, учили всему, как положено. Сметливый и умный мальчишка усваивал знания наравне со своим более везучим приятелем.

– И что у нас здесь? – Халлар развернул бумаги и вчитался. – Убийства по заказу… Не по мне, ты же знаешь. Кстати, в городе действует Гильдия убийц. Могу познакомить. Впрочем, ты наверняка их лучше меня знаешь. Похитить бумаги. В Гильдию воров обратиться не пробовал? Компромат. Это уже интереснее. Шпионаж. Берусь. Охрана кого?! Не пойдёт. И это. Снаряжение найдётся?

– У Кота нет снаряжения? – в притворном ужасе закатил глаза хозяин таверны. – Куда катится этот мир?

– Было бы странно, если бы у избитого музыканта, что удрал от банды, нашли оружие, – устало отозвался бард и постучал по одному листу. – Между прочим, меня обыскивали на входе в город. Я так понимаю, что он опасается покушений на свою жизнь.

– Но ты же сам делаешь себе оружие?! – чуть не возопил Кончар, но вовремя прикусил язык.

– Делаю. Но у тебя же Заказы горят, – флегматично ответил бард. – Обойдусь стандартным, потом уже займусь новым для себя.

Ицкоатль молчал и не вмешивался, но тут не удержался.

– Ты делаешь снаряжение? Тогда можешь знать о том, в чём я нуждаюсь. Не попадался ли тебе камень, похожий на тёмное цветное стекло, или на недозрелое полупрозрачное яблоко?

– У нас его так и называют: стекло из вулкана, – ответил правда не бард, а хозяин таверны. – Очень редкая вещь, но иногда бароны покупают его у моряков, что возвращаются из страны вулканов. Я слышал, что недавно кусок такого стекла купил барон Агостон.

– Баронство Агостон? – прищурился бард. – Давненько я там не бывал. Ладно, так и быть, привезу я тебе эту диковинку. По-родственному. Без Заказа. Вот только местные Заказы выполню.

– Помощь нужна? – спросил Ицкоатль.

– Насколько я помню, ты же тут со своими людьми в страже числишься? – ухмыльнулся бард. – Поэтому прошу тебя: ночами смотри в другую сторону. Особенно после того, как я навещу вот этого борова.

На стол легло описание того самого заказа на охрану.

– Ночами я собираюсь смотреть сны, – отозвался Ицкоатль, разглядывая документ. – Он твой враг?

– Из-за него я и покинул Гильдию, – тихо ответил Халлар. – Один из людей короля. Считался человеком отца, и привёл к нам королевское войско.

– Он предал своего господина? – переспросил Ицкоатль. – Тогда мне следует помочь тебе в твоей мести. Ты же теперь мой брат.

– Нет, брат, не в этот раз, – твёрдо сказал бард. – Только мечта об этой мести не позволила мне сломаться во время обучения в Гильдии.

Кончар поёжился, вспоминая детство и обучение.

– Ты в своём праве, – решил Обсидиановый Змей. Даже брату он не мог навязывать свою помощь, чтобы тот не подумал, будто его считают слабым и не способным справиться самостоятельно. – Но вот чего я не понял, так это ваших прозвищ. Вы в одной Гильдии, но этого уважаемого человека называют именем меча, а тебя – именем домашнего животного? Это из-за того, что ты чужак для них?

– Он не Кот. Он Барс. Ягуар. Но Кот – короче, – рассмеялся хозяин таверны.

– Трепло, – ответил негромким смехом бард. – Тут всё дело в Посвящении. Последний этап включает в себя трёхдневную медитацию. В этот момент испытуемый должен увидеть своего Зверя. Те, кого дух Зверя не посетил – проваливают своё Посвящение. Они получают прозвищем оружие и спокойную должность вроде нашего почтенного хозяина – быть связником для Гильдии. Те, кто увидел Зверя – набивают его татуировку и становятся полноценными Ночными Тенями. Ох, какой бой я выдержал, чтобы мне позволили набить этого котёнка. А то нарисовали бы какого барса. Или ягуара.

– Но тебе явился ягуар? – Ицкоатль посмотрел с удивлением, оторвавшись от еды. – Тогда почему котёнок?

– Мне явился котёнок, – тихий смех барда лучился давним удовлетворением. – Давно. Ещё до Посвящения. Когда я наконец-то осознал, что учусь не тому и не так, чему следовало учиться. Мне же с самого первого дня сказали: ты чужак. А я пытался быть своим. Что-то вроде приблудного котёнка в семье волкодавов. Они лаяли. Я лаял громче и чище. Они кусались. Я кусался сильнее. Они били лапами. Я отбивался. Глупый котёнок, живущий среди волкодавов, и старающийся быть похожим на собаку. Вот как только я признал в себе этого котёнка, как всё внезапно встало на свои места.

Кончар смотрел на барда со странной задумчивостью.

Ицкоатль тоже глубоко задумался, пережёвывая очередной кусок. В его мире в лесах водилась дикая кошка – ягуарунди. Их приручали, чтобы они оберегали припасы от порчи грызунами, но даже в самой ручной ягуарунди билось сердце маленького ягуара. Возможно, именно такой зверь явился его побратиму. Пусть небольшой, но сильный, отважный и ловкий.

При Кончаре Ицкоатль не мог заговорить о своём мире. Но для себя решил, что ягуарунди – это почти так же почётно, как ягуар. Здесь такого зверя знали, может быть, и его маленькая сестра тоже водится в этом странном мире?

– Мой учитель говорил, что самое главное – понять, кто ты есть, и никогда себе не лгать, – сказал он наконец и улыбнулся – тепло и открыто. – Мне дали имя, которое означает змею. Кот и змея – отличная компания, ты не находишь?

– Лучшая! – просиял в ответ улыбкой бард. И две руки встретились в крепком рукопожатии.

– Так-так-так, – в таверну заглядывал стражник барона. – Какая трогательная сцена. Вчера били морды друг другу, сегодня жмут друг другу руки. Вставайте, вы оба. У господина барона к вам вопросы.

– Можно и вам, добрый господин, – безмятежно ответил бард, но потянулся за лютней. – Чтобы завтра и с вами можно было поручкаться.

Ицкоатль поднялся без возражений. Доесть ему не дали, но он привык к воздержанности в пище и питье, и успел насытиться.

– Его милость нашёл мне дело? – спросил он, переключая внимание с барда на себя.

– Топай, там всё узнаешь, – буркнул стражник, покидая таверну. Снаружи его и задержанных дожидались ещё четверо.

Халлар только вздохнул. Он уже перекинул лютню через плечо, а так как переодеться не успел, то был готов, как говорится, и на пир, и на выступление. А если бы стража при том обозе вела себя точно так же… То и познакомиться с братом бы не пришлось. И ведь невдомёк им, что если Ицкоатль в этом мире просто неизвестная величина, то при упоминании о Ночных Тенях даже у бывалых воинов подрагивали колени и опускались руки.

Никто не стал связывать их, из чего Ицкоатль сделал вывод, что с ними действительно хотят просто поговорить. Оставалось непонятным, зачем несколько стражников в сопровождение. Сбежать они бы не помешали, задайся Обсидиановый Змей и его побратим такой целью. Хватило бы просто посыльного. Но расспрашивать охрану он больше не стал и отправился куда было велено, насвистывая одну из родных песен и жалея, что не посмотрел на рынке, есть ли там музыкальные инструменты. Если уж обряд братания совпадает – может, и флейта бы нашлась?

Дав себе слово сделать её самостоятельно, если не найдётся подходящей, Ицкоатль задумался над причиной, которая сподвигла барона на такой странный арест, но ему так ничего и не пришло в голову, а потом его отвлёк побратим.

Прислушивающийся к свисту Ицкоатля бард, пользуясь тем, что руки так и не были связаны, снял с плеча лютню и вплёл в мелодию свои несколько нот.

– Не совсем для лютни мелодия, – посетовал он. – Тут бы флейта подошла. Умеешь на ней играть?

– Конечно, – без раздумий отозвался Обсидиановый Змей. – С детства научился. Вот думаю прикупить, как жалованье выдадут. У вас тут такое можно найти на рынке?

– На рынке нет, но я знаю хорошего мастера. Лютню мне чинил, – ответил Халлар и продемонстрировал корпус своего музыкального инструмента. Действительно на деке была видна искусно сделанная заплатка, и выдавал её только необычный узор дерева. Даже лак был подобран в тон старому.

– Отличная работа. Тогда познакомишь через пару недель, – решил Ицкоатль. – А то душа просит иногда музыки. Да и девушки на кухне оценят, мне кажется, – он подмигнул стражнику, который с интересом прислушивался к их разговору. Тот сделал вид, что ничего не слышал и не видел.

Что же всё-таки понадобилось старому барону?

Это выяснилось, как только их обоих завели в кабинет, где уже дожидался барон Балас. Присесть он на этот раз не предложил никому.

– Мне доложили, что возницы последнего разграбленного обоза рассказывают чудеса про некоего артиста, который сначала не дал их всех перебить, а потом его забрали разбойники. – заговорил барон, разглядывая доставленных к нему побратимов. – А теперь этот артист сам пришёл в город, побитый, но живой, и уже в лучших отношениях с Сарканом Джеллертом, который совсем недавно сам разбойничал в той же шайке. Ничего не хотите мне рассказать?

Не дал. Было такое. Бард вздохнул, но встретил взгляд барона, как и полагается человеку из низшего сословия – не поднимая подбородок слишком высоко, но и не опуская его слишком сильно вниз. И взгляд не в глаза, а чуть ниже. На подбородок. Так и оба синяка хорошо видно, и собеседник чувствует почтение.

– Осмелюсь сказать, что Саркан Джеллерт во время описанных событий выздоравливал и не принимал участия в нападении, – ответил Халлар. – Меня же оглушили и бессознательного привезли в лагерь, чтобы я их развлекал.

– Я больше скажу – только благодаря помощи этого человека я сейчас имею честь служить вашей милости, – добавил Ицкоатль. – Ваш племянник не только толкового цирюльника не мог себе позволить, но и толкового шамана. Тот недоучка, которого он насильно удерживал у себя в отряде, не мог мне помочь. Если ваша милость позовёт своего шамана, тот сможет найти у меня на голове большую шишку, которая ещё не скоро пройдёт, и я уже умирал от последствий удара, когда уважаемый бард вмешался и научил моего целителя, что нужно делать. Только это вмешательство спасло мне жизнь, ваша милость. Судите сами, могу ли я питать к нему какие-то иные чувства, кроме тех, что диктуют мне чувства долга и благодарности…

– Ты ещё и целитель? – барон воззрился на барда, словно в первый раз его увидел.

– Как мне пояснял учитель, по всем признакам у меня должен быть Дар, – со вздохом ответил бард. – Но из-за того, что воспитывали и обучали меня неправильно, он так и не раскрылся. Зато у меня есть другой талант. Я легко могу запомнить и повторить любую мелодию. Так что я услышал ошибку шамана и поправил её.

– И как же вышло, что тебя отпустили, при таких талантах? – спросил Балас. – Ты так плохо развлекал их, или у них совсем не оказалось музыкального вкуса?

– Если ваша милость позволит… – начал Ицкоатль, но барон сделал ему знак замолчать.

– Я хочу, чтобы твой друг сам ответил на мой вопрос.

– Я сбежал, – ответил бард. – Когда все отвлеклись на драку с Сарканом, я подхватил лютню и сбежал. Им всем почему-то стало ни до песен, ни до меня.

– Ты знаешь много заклинаний? – вдруг спросил Балас.

– Десяток могу повторить со словами, – ответил бард. – Ещё пару десятков – знаю мелодию. Но у меня же нет Дара!

– Зато он есть у моего шамана, – отрезал барон. – Ты научишь его тому, что он не знает, если такие заклинания найдутся, и я забуду, что ты вылечил разбойника. На твоё счастье, люди Саркана рассказали то же самое, что и ты, так что ты мне не лгал. Разве что самую малость… На вопросы, которые я хотел задать Саркану, он уже ответил, меня устраивают его ответы. Но к шаману я его всё-таки пошлю, пусть осмотрит его голову. Я предпочитаю быть уверенным до конца в своих людях. Ступайте.

– Спасибо, добрый господин, – поклонился бард. Всё-таки ночевать в таверне много лучше, чем ночевать в тёплой и удобной… Камере в подвалах замка. А обучить шамана, особенно если он знает что-то сам, да при условии, что ему слон на ушах не отплясывал – дело несложное. Впрочем, если шаман чему-то да научился, это уже говорит о том, что слонов там не было.

К шаману, которого звали Ласло, побратимов опять-таки сопроводила стража, дожидавшаяся под дверями баронского кабинета. Суровый стражник, поймавший их на рукопожатии, терпеливо ждал, пока Ласло осмотрит и ощупает голову Ицкоатля длинными чуткими пальцами, похожими на паучьи лапки, и подтвердит, что у господина Саркана действительно имеется крупная шишка, способная привести к безвременной кончине, и несколько повреждений поменьше, не таких серьёзных. А также засвидетельствует, что лишь своевременное лечение могло поставить на ноги такого тяжёлого пациента, и что далеко не всякий даже очень хорошо обученный шаман смог бы это лечение провести правильно.

– Вам очень повезло, господин Саркан, – подвёл итог осмотру Ласло и переключился на синяки барда, прицокивая языком от восхищения.

– Давно не видел я таких роскошных синяков, и… Ой.

Стража насторожилась.

– Да вас тоже по голове ударили, сударь! – возмутился шаман. – Чем-то большим и тяжёлым, да по затылку… Духи к вам обоим очень благоволят, вы ведь от такого удара могли ослепнуть! Лишиться памяти! Да в конце концов, просто умереть! По канату прошли над пропастью, что тут скажешь…

Только после этого – и получив заверение, что синяки барда примерно того же возраста, что и удар по затылку – стража наконец отбыла уведомлять барона, что все подозрения с его сегодняшних гостей можно снимать.

Халлар перевёл дыхание. Не поверни он голову ровно настолько, чтобы его вырубили, а не убили, всё могло быть куда хуже. Действительно, прошёл по острию ножа – ничего не скажешь. Зато барон Андрис в друзьях – это была как раз та цель, которой он на самом деле добивался. Как и шаман. Который "давно не видел таких роскошных синяков". Хорошо, хоть не вспомнил, где и при каких условиях он их видел.

– Господин Ласло, – начал Хал. – Барон Балас послал меня сюда, чтобы я научил вас тем заклинаниям, которых вы не знаете. Но так уж получилось, что Дара у меня нет.

– Так-так-так, – заинтересовался шаман. – Вы полны сюрпризов. Дара нет, но заклинания вам известны… Впрочем, учитывая ваш род занятий… Всегда подозревал, что музыка тоже своего рода Дар, ведь петь заклинания куда лучше, чем просто их произносить… Что ж. Ступайте ужинать, и возвращайтесь, когда поедите. На пустой желудок даже соловей свистеть отказывается. Господин Саркан, вы ведь проводите моего гостя на кухню?

– С превеликим удовольствием, – пообещал Ицкоатль.

Глава 9

Обедать с бароном друзьям было не по чину. С простыми солдатами – опять же не по чину, но уже солдатам. Так что их кормили отдельно, на кухне, куда простые смертные не допускались, а барон с семьёй не спускался. Побратимов это полностью устраивало, смешливых кухарок – тоже.

– О, господин сегодня не один? – приветствовала их рыжеволосая Аранка. – Кто это с вами?

– Глупая, это же бард, – встрял кто-то из поварят и тут же получил подзатыльник. – Ай! Чего дерёшься?! Вот не буду тебе рассказывать, как господин бард в одиночку всех разбойников побил!

– Это кто тебе такое рассказал? – округлил глаза Халлар. – Нет, возницы тоже дрались. Вот только стражников я не заметил.

– Да весь город говорит! – зачастил поварёнок. – По телегам прыгал, стрелы в воздухе хватал, а стражники просто сбежали и бросили обоз, но зато привели подмогу, вот!

– То, о чем ты рассказываешь, не могут даже Ночные Тени, – доверительно поведал бард. – Да и я стрел не хватал. Не повезло мне. Поскользнулся, завалился, а в руке ремень был. Вот им стрелу и сбил во время падения.

Про то, что вторая стрела была сбита целенаправленным броском кувшина, он решил не вспоминать. Вряд ли это видел кто-то из возниц, а бандиты, кто это мог видеть, большей частью полегли, нападая на Ицкоатля.

– Герой, да ещё и скромный, – похвалила Аранка, которая разливала по глубоким тарелкам густую мясную похлёбку, пока поварёнок перечислял барду его же подвиги. – А к нам надолго?

Перед друзьями на столе, кроме похлёбки, оказались несколько ломтей свежего, ещё тёплого ноздреватого хлеба, пустые кружки и большой кувшин с элем, только из погреба.

По всему выходило, что сегодня бард в таверну не вернётся. Завтра – возможно, но только после уроков. И то ненадолго. Это не помешает его планам, особенно если выйти ночью. Да применив несколько трюков из арсенала Теней. Зато отведёт от него любые подозрения. Что вы, господин дознаватель. Спал как мышка. Шаман подтвердит. Да и стража ничего подозрительного не видела.

Под эти размышления бард отдавал должное ужину: в таверне особо поесть не удалось.

– На несколько дней, может, на неделю, – ответил за него Ицкоатль. – А может, его милости понравится игра Халлара, и он захочет оставить его при себе? Время покажет.

Хлеб ему понравился. Он был совсем не похож на сытные лепёшки из амаранта, которые пекли в Теночтитлане, но Ицкоатль счёл его вкус превосходным. Это примирило его с отсутствием октли. Эль он только попробовал и отставил кружку в сторону – терпкий горьковатый привкус не шёл ни в какое сравнение с напитками родины. Уж лучше вода, тем более что он привык пить что-то крепче неё только во время торжеств.

Пришло время подавать ужин господам, и друзей оставил в покое даже неугомонный поварёнок – его послали нести один из подносов наверх. К тому времени, как мальчишка вернулся, горя желанием выпытать ещё что-нибудь у героя всех городских сплетен, бард и его побратим уже покинули кухню. Ицкоатль проводил Халлара к шаману и отправился к себе в комнату – спать.

В отличие от побратима, бард понял, что ему спать не придётся, едва только вошёл в комнату к целителю. Уж больно заинтересованным выглядел шаман, которому пообещали новые знания. Причём сам Халлар, неосторожным замечанием про отсутствие Дара.

– Итак, господин Ласло. Меня зовут Халлар, и я бард. Хотя сначала пытались учить именно на шамана, поскольку признаки Дара у меня все-таки есть. А вот сам Дар так и не раскрылся. Зато раскрылся другой: я могу повторить любую мелодию, хоть раз в жизни её услышав. Оба учителя были из тех целителей, кто считал, что заклинания необходимо петь. А также, что нет устоявшегося порядка слов – каждый целитель должен применять свой набор заклинаний, наиболее подходящий под него, его чувство ритма и произношение.

– Как интересно… – Ласло соединил кончики пальцев. – Присаживайтесь, сударь. Вы сказали – заклинания, которых я не знаю. Но я знаю довольно много заклинаний, так что будет проще, если вы перечислите то, что вам известно, а я смогу понять, можете ли вы быть мне полезны.

– Скорее наоборот, – ответил бард и сел на предложенный стул, сняв с плеча неизменную лютню. – Дело в том, что я не зря говорил про свой основной талант – запоминать и повторять любую мелодию. Меня хоть и учили шаманы, но достаточно скоро они отступились – узнав про отсутствие Дара. Поэтому мы начнём с основной десятки заговоров – то, что знаете и вы, и я. А потом перейдём на то, что посложнее.

С этими словами он заиграл достаточно странноватую, но прилипчивую мелодию. Следом последовали слова заговора "на исцеление ран", но почему-то не в том порядке и не с тем значением, что привык шаман.

– Но так же заговор не сработает! – возмущение Ласло можно было намазывать на хлеб вместо масла.

– Тем не менее он работает и достаточно эффективно, – ответил Халлар. – Дара у меня нет. Зато он есть у вас. Попробуем на деле? Найдётся какой-нибудь нож?

Конечно же, нож нашёлся – ритуальный, но достаточно острый. Ласло использовал его в основном для жертвоприношений собственному желудку – нарезал им говядину.

Удостоверившись, что он не заденет какую-нибудь вену, Халлар быстро поцарапал себе предплечье. Царапина тут же заполнилась бусинами выступившей крови.

– Итак, заговор на исцеление ран. Рана… Сойдёт и такая. Сосредоточьтесь на своём Даре. Не произносите ни слова. Музыка, слова и заговор мои. С вас только Дар.

И мелодия снова повторилась. Потом повторились и слова, что Халлар превратил в песню. А дальше… Дальше, по мнению Ласло, произошло чудо. Чудо, которому уже был свидетелем Саркан. И которому так и не сумел найти подтверждения Калман.

Царапина исчезла, оставив после себя только капли выступившей крови.

– Как-то так оно и работает, – Халлар поднял взгляд на целителя. – Но это вы знаете и так. Поэтому мы сделаем следующее. Вы мне повторяете все заговоры, которые вы знаете или когда-либо слышали, даже если они не работают. Я ищу в них мелодию, и мы их разучиваем. Вместе.

– Это потрясающе, – с губ шамана сорвался свистящий шёпот. – Я молчал, но лечение сработало. Теперь я понимаю, как вы смогли добиться исцеления господина Саркана. Он вообще не должен был выжить после такого удара по голове, так что вы совершили настоящее чудо. Я был почти уверен, что это было везение, что какой-то сильный дух пожалел его, или, может быть, ему понравилась ваша игра, и он так отблагодарил вас… Но то, что вы делаете, не укладывается ни в какие рамки нашего искусства! Как это у вас получается?

– Музыка, – без тени сомнений ответил бард. – Музыка и Дар творят чудеса. Впрочем, меня учили что главное в заговоре – это мелодия. И что слова придут позже. Есть ли какой заговор, что у вас не получается?

Шаман задумался. Потом встал, на цыпочках подошёл к двери, резко её открыл и выглянул в коридор. Цапнул за ухо поварёнка, который подслушивал за дверью, отвесил ему подзатыльник и пригрозил:

– Ещё раз поймаю – прокляну!

Мальчишки тут же и след простыл. Ласло вернулся на своё место, но всё равно понизил голос, чтобы из коридора нельзя было разобрать ни слова.

– Есть одно заклинание, которое не даёт результата. Барон очень хочет наследника, но он бесплоден. Его жена давно вышла из детородного возраста, и он тащит к себе в постель прислугу. Но до сих пор ни одна женщина не понесла от него. Если ты знаешь, как этому помочь, барон нас обоих озолотит.

Теперь задумался бард. В свой талант он верил твёрдо. В то, что ему удастся привести в порядок неработающий заговор – тоже. Но… Вот стоило ли это делать? Особенно в плане возвращения барона Андриса. Но даже если ребёнок успеет родиться и его каким-то образом смогут сделать флагом восстания против Барона? Нет, шансы на это есть, и они даже не исчезающе малы. Впрочем, против этого тоже есть свои средства. А пока… Пока надо зарабатывать очки. А значит…

– Давайте свой заговор. Читайте так, как делаете это всегда, с теми же интонациями. А я попробую выловить в нем музыку.

Только глубокой ночью, после внезапного зевка, шаман наконец опомнился.

– Скоро петухи запоют, а мы ещё и не ложились, – он всплеснул руками. – Так, всё остальное – завтра, когда как следует выспимся. Тут у меня есть ложе для больных, оно сейчас пустует. Занимай его, чтобы по замку ночью не разгуливать, стража этого не любит…

Он ещё раз зевнул и прошествовал за занавеску, которая скрывала от посторонних глаз неказистую, но крепкую кровать. Оттуда донеслось:

– Доброй ночи.

Потом послышалось кряхтение – и спустя недолгое время негромкий, ровный и какой-то уютный храп.

Встал со своего места и бард. Все шло почти точно по плану, даже отсутствие разведки ночью. Но, в заклинании они не продвинулись ни на шаг. То ли повторялась история с Калманом, который никак не мог выговорить злополучное сочетание букв, то ли Ласло неточно запомнил само заклинание. Халлар вздохнул и прошёл к ложу для больных. Улыбнулся воспоминаниям. Потом, сняв с себя верхнюю одежду, лёг и закрыл глаза, мгновенно провалившись в чуткий сон.

Разбудили его приближающиеся шаги в коридоре и осторожный стук в дверь.

– Это Саркан, – послышалось за дверью. – На завтрак пора.

Рывком перекатившись на другой бок, Халлар встал и открыл дверь. Тихий храп шамана не прекратился.

– Подожди, оденусь, – сказал он и вскоре действительно стоял одетый как обычно, и с неизменной лютней на спине. – На кухню?

– На кухню, – подтвердил Ицкоатль. – Хотя я бы предпочёл со своими людьми, но кто нас спрашивал? Пошли.

Уже знакомый путь показался короче, чем вчера. На подходах к кухне в воздухе начали витать аппетитные запахи, вызывая невольное бурчание в желудках и понуждая ускорить шаг.

– А вот и господа, – Аранка уже расставляла на столе глубокие тарелки, до краёв наполненные рассыпчатой кашей, густо сдобренной кусочками мяса и овощей. Запах от них расходился умопомрачительный и мгновенно заставляющий рты наполняться слюной. – Как спалось?

– Хорошо, но мало, – с широкой улыбкой ответил Халлар. – Засиделись мы с вашим целителем почти до первых петухов. Да и я напелся, по самое "не балуй". Шиплю, как змея. Надо будет на этот вечер воды запасти да сбор травяной заварить.

Впрочем, в возмутительно бодром виде барда не было заметно первого, а в поставленном голосе – не было слышно и второго.