Текст книги "Глашатай бога войны (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Харитонов

Соавторы: Тансар Любимов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 16

К вечеру в городе поднялась суета. По всем тавернам начали расспрашивать, не слышал ли кто, чтобы кто-то ушёл ночью из города и не вернулся. И вскоре о таком человеке стало известно.

– Миклас, – припомнил один из выпивох. – Миклас Батта, сын пекаря, поспорил с друзьями, что проведёт ночь в Страшной Яме, и полез прямо через стену.

– И что? – спросил посыльный барона.

– И всё, – выпивоха развёл руками. – Пропал Миклас. Больше никто его не видел.

Эту новость сочли крайне подозрительной, и Обсидианового Змея потребовали к барону.

В кабинете, кроме самого барона и стражника, оказался ещё и дознаватель. На вошедшего он воззрился с откровенной неприязнью: пришлось снова начинать уже закрытое расследование, такая ловкая задумка на поверку оказалась откровенной глупостью… Но пришлось признаться самому себе, что поспешил, и что этот молодой наглец оказался прав.

Миклас-то ушёл той самой ночью из города и исчез. Правда, за ним не водилось никаких серьёзных грехов, и на Тень он тоже не тянул – рубаха-парень, каких дюжина на двенадцать человек, но Игнак на ночного убийцу был похож ещё меньше. С его-то брюхом ползать по замковым стенам… Тут господин Саркан верно указал – стрелок он, может, и отменный, но скрытный убийца из него никакой.

– Дознатчики рассказывают, что той самой ночью, когда был убит Немет, Миклас Батта покинул город через стену и ушёл к Страшной Яме, – заговорил барон. – С тех пор в городе его никто не видел. Вот тебе задание, Саркан Джеллерт: ты найдёшь мне Микласа, а я отпущу Игнака.

Ицкоатль едва заметно кивнул. Неизвестный ему Миклас был совершенно ни при чём, но королевский дознаватель в этом очень быстро убедится, а если его милость желает сменить шило на мыло – кто Ицкоатль такой, чтобы в этом ему препятствовать? Микласу он ничего не был должен, а Игнак Ицкоатлю доверился.

– Как прикажете, ваша милость, – он слегка поклонился. – Когда отправляться?

– Хоть прямо сейчас, – барон пожал плечами. – Найди и приведи его. Живого. Или принеси, если он окажется мёртв.

Что-то в голосе барона заставляло думать, что мёртвый Миклас его устроит гораздо больше, чем живой.

– Тогда позвольте откланяться, ваша милость, – с этими словами Ицкоатль покинул кабинет Баласа.

Раскопки в памяти Саркана ни к чему не привели. Младший сын барона Джеллерта понятия не имел ни о какой Страшной Яме. Пришлось сходить на кухню, благо время было к ужину, и расспросить кухонную прислугу.

– Что за Страшная Яма такая? – как бы невзначай спросил он у старшей кухарки. – Слышал сегодня от барона, что там человек пропал, он велел разобраться, а я и знать не знаю, где её искать, яму эту.

– Опять пропал? – миска с кашей на миг замерла в руках Джизи, потом мягко опустилась на стол перед Ицкоатлем.

– Что значит "опять"? – Ицкоатль поднял взгляд на кухарку. – Там часто пропадают люди?

– Не часто, но пару раз в год, – подтвердила та. – Вы ешьте, господин Саркан, я вам сейчас всё расскажу.

Обсидиановый Змей не стал заставлять себя упрашивать и заработал ложкой.

– Есть налево от восточных ворот тропинка, – начала свой рассказ Джизи. – Там мало кто ходит, но иногда решаются, если надо на дорогу на север выйти. И где-то через полмили будет скала, не так чтобы большая, но под ней не то яма, не то пещера. Я сама там не ходила, но кто ходил, все как один говорят – даже в жаркий день оттуда будто холодом тянет, и чем ближе к ней, тем страшнее становится. Всякие ужасы сразу на ум приходить начинают, и даже хромые в конце концов бегут оттуда вприпрыжку, костыли теряют. Вот у мальцов есть состязание такое – кто ближе всех к Страшной Яме подойдёт и не струсит. А иногда кто-нибудь идёт по той тропе – и исчезает бесследно, и больше не видит его никто. Так что, господин Саркан, если тот человек у Страшной Ямы пропал, вы и следов не сыщете…

– Ну, проверить-то надо, – рассудил Ицкоатль.

Рассказ кухарки наводил его на мысль о том, что Страшная Яма – место, где можно из одного мира перейти в другой. Если бы там жил зверь вроде ягуара, люди рано или поздно узнали бы об этом. Кто-то смог бы убежать от страшного хищника, рассказать другим. Кто-то заметил бы следы или пучки шерсти на ветках, отметины от когтей на коре деревьев. От убитых людей остаются кости, разорванная одежда… Но Джизи сказала, что люди пропадают бесследно. А значит, звери ни при чём. Остаются боги.

– Схожу, разомнусь, – решил он, покончив с кашей.

– Что, прямо на ночь глядя?! – поразились девушки.

– Так ещё даже солнце не село, а идти недалеко, – Ицкоатль поднялся из-за стола.

– А можно я с вами, господин Саркан?! – подскочил Матьяс.

– А если забоишься? – Обсидиановый Змей с улыбкой посмотрел на мальчика.

Поварёнок с каждым днём нравился ему всё больше. Умный, неунывающий, сообразительный парнишка был круглым сиротой. Чёрная болезнь забрала его родителей, а Матьяс выжил. Старый барон оставил его при кухне на радость прислуге, всегда готовой обогреть и приласкать сироту. Когда барон Балас захватил опустевший замок, паренёк уже помогал при кухне, и его так и оставили на этом месте. Но он рос, и близилась пора, когда его начнут учить держать меч. Ицкоатль подумывал забрать мальчика в свой отряд, но окончательное решение его участи было за бароном.

– Кто, я?! – взвился Матьяс. – Да я вообще ничего не боюсь! Ну, может, тётушку Джизи… Немного.

– Страх – это полезное чувство, – донеслось от входа. – Он улучшает работу мысли, повышает сопротивление болезням и даже приносит жизненный опыт. Поэтому им можно и нужно учиться управлять.

За то время пока Ицкоатль беседовал сначала с бароном и дознавателем, Халлар успел помыться, отдать в стирку одежду, пропахшую дымом кузни, забрать свою старую одежду из стирки, одеться и подняться на кухню. И быть при этом вполне довольным жизнью.

– Так что там про страх, кто кого должен бояться, и самое главное – зачем?

– Да вот послали меня искать человека, который пропал в Страшной Яме, – пояснил Ицкоатль. – По крайней мере, сказал, что пойдёт туда, и пропал. Ты что-нибудь об этом месте знаешь?

– Только то, что этой ямой пугают детей, – ответил бард.

– Госпожа Джизи говорит, там пропадают несколько человек в год, – Ицкоатль взглянул на поварёнка. – Вот даже не знаю, брать ли тебя с собой. Тут на кухне дел много, без тебя не справятся.

Старшая кухарка заворчала – мол, какая она госпожа, но видно было, что ей приятно. Матьяс надулся, как мышь на крупу.

Обсидиановый Змей вопросительно посмотрел на побратима: брать ли мальца, и пойдёт ли тот с ним?

– Это уже интересно, – отозвался Халлар и подмигнул поварёнку. – Но тренировки на страх лучше проводить не там и не так.

– А как и где? – Матьяс сменил гнев на милость и с живым интересом ждал ответа.

– В собственной кровати, – с улыбкой ответил бард. – А вот как… Пока не скажу. Без присмотра со стороны опытного товарища их лучше не проводить.

И невпопад добавил:

– Разное бывало.

Можно было не сомневаться – к их возвращению, каким бы оно ни было, мальчишка порвётся от любопытства на дюжину маленьких поварят. Но деваться было некуда, только ждать. Матьяс вздохнул и потащился выполнять свою работу – носить вёдра с помоями в свинарник.

– Ты со мной? – уточнил Ицкоатль, направляясь к дверям кухни.

– Пошли, – легко согласился Халлар и поправил ремень гитары.

За ворота побратимов выпустили без вопросов – барон распорядился, но смотрели с суеверным страхом, как будто Ицкоатль и Халлар собирались наведаться в ад, как его здесь понимали. Тропинку, о которой рассказала Джизи, тоже нашли без проблем. И через полмили приятной прогулки между лужайками поздних цветов и куртинками деревьев, в основном диких яблонь и рябин, вышли к невысокой скале.

– Кажется, это здесь, – негромко сказал, останавливаясь, Ицкоатль. – Джизи сказала – холодом должно повеять и страшно станет. Я пока ничего такого не чувствую. А ты?

– Ничего, – ответил бард. – Ни холода, ни страха. Сплошная скука.

– Странно это всё, – задумчиво сказал Ицкоатль. – Давай сделаем так. Я пойду туда, пока совсем не стемнело, а ты подожди меня здесь. С гитарой ты не заскучаешь. Если там никого нет, я вернусь, и мы пойдём обратно. Если на меня нападут, ты мне поможешь или позовёшь на помощь. Если я исчезну без следа – не заходи туда, возвращайся и скажи барону, что это место нужно замуровать, чтобы люди больше не пропадали.

– Только давай без исчезновений, и возьми вот этот отрубок, – в руки Ицкоатля перекочевало то самое оружие, над которым трудился Халлар. Это был металлический восьмигранный прут с утолщениями по длинной части. Короткая часть, которая выполняла роль рукояти, была обмотана полоской кожи и тоже оканчивалась утолщением. Руку прикрывала односторонняя гарда с отогнутым в сторону "клинка" лепестком.

– Думал завтра показать, как работать, но тебе оно сейчас нужнее.

Озадаченный Ицкоатль повертел в руках странный предмет и сунул его за пояс.

– Спасибо, но надеюсь, не понадобится… Может, этот парень там просто ногу сломал и выбраться не может?

К чернеющему под скалой провалу вёл ещё заметный след из примятых травинок. Обратного следа не было. Если Миклас Батта ещё был жив, он сейчас находился в Страшной Яме.

– Вот масляная лампа тут бы точно не помешала, – вздохнул Ицкоатль, осторожно подходя к отверстию в земле. – Эй, Миклас! Ты здесь?

В ответ раздался истошный хриплый вопль, в котором было мало человеческого.

– Что-то мне подсказывает, что посидеть и поскучать не получится, – Халлар подобрался и последовал за побратимом. – Если это Миклас, чего он так кричит?

– Нас услышал, – ответил Ицкоатль. – Но вот чего он раньше молчал? Со стены должно быть слышно его крики, но стража ничего не слышала…

Солнце уже село, но было ещё достаточно светло, чтобы можно было разглядеть уводящий вниз проход, больше похожий на нору крупного зверя.

– И не круто здесь, выползти можно…

Ицкоатль вытащил сделанное Халларом странное оружие, выставил его вперёд и пополз в нору, прислушиваясь к крикам, доносящимся из-под земли.

– Лампы нет, пара свитков ночного зрения осталась, – проговорил пробирающийся следом бард. – Завтра, конечно, будет глаза выдавливать и голова болеть, но думаю, что сейчас нам зрение нужнее.

– Погоди, тут что-то светится… – глухо отозвался Ицкоатль спереди. – Грибы что ли? И воняет же тут…

Когда они оба выбрались из лаза в довольно просторную пещеру, их глазам предстало необычное зрелище. В мертвенно-зеленоватом свечении грибных шляпок было видно, что на полу в разных позах лежали несколько иссохших тел. В пещере сильно пахло грибами и мертвечиной.

В дальнем конце от входа в пещеру к стене прижался, обхватив себя руками, совершенно седой человек. При виде людей он снова заорал, но сорванный голос подвёл его, превратившись в сиплый звук. Однако шляпки грибов засветились ярче.

– Эй, Миклас, мы за тобой пришли, – окликнул его Ицкоатль. – Идти можешь?

– Может, – ответил чей-то странный голос. – Но никуда не пойдёт… И вы никуда не пойдёте. Сегодня удачный день…

– Сначала надо его успокоить, тогда скорее всего пойдёт и сам, – возразил странному голосу Халлар. – Кстати, а ты кто? И почему думаешь, что сегодня удачный день?

– Мне вас надолго хватит, – ответил тот же голос. – Я хочу знать, чего вы боитесь…

– Тогда ты опоздал лет на двадцать, – рассмеялся Халлар. – Сейчас – ничего. Эй, Миклас, подпевай!

Сорвав с плеча гитару, он завёл известную плясовую, правда, без слов, зная, что от баронства к баронству слова различаются. И не угадать сейчас – было, пожалуй что, и опасно для рассудка Микласа.

Ицкоатль боялся в своей жизни только одного – гнева своих богов. Но их здесь не было. Все прочие страхи покинули его ещё в суровом детстве, и здесь им тоже места не было. Он только не мог понять, кто с ними разговаривает, потому что в пещере были только они с Микласом и тела давно умерших людей.

И ещё эти светящиеся грибы, чьё сияние теперь словно пульсировало, становясь то ярче, то слабее.

Что-то неведомое пыталось давить на побратимов, вселить в них страх, растерянность, смятение, на краю сознания мелькали какие-то смутные образы, но ритм плясовой развеивал их, не давая обрести конкретные очертания.

– Что это ты делаешь? – в голосе неизвестного собеседника звучала растерянность.

Ицкоатль убрал оружие – здесь не с кем было сражаться, и достал флейту. Спустя мгновение к гитарным переборам добавилась незатейливая песенка флейты, дополняя плясовую.

Миклас отнял от лица руки, которыми в ужасе закрывал себе глаза, и поднял голову.

– Как что? Плясовую играю.

Ну это же надо, подумал бард. Дух. Злой дух, если уточнить. Но сейчас главным было вывести незадачливую жертву, а потом можно и с духом попробовать разобраться, тем более что он, похоже, заинтересовался мелодией… Или магией?! Впрочем, Миклас вроде приходил в себя – значит метод работает. Кивнув побратиму, Халлас продолжил играть плясовую без слов.

Миклас поднялся на ноги, прижимаясь спиной к стене пещеры, потом сделал шаг на звуки музыки, ещё один…

Плясовая вела его к выходу под мерцание грибов, которое становилось всё чаще.

– Куда это вы?! – взвился голос. – Никуда я вас не отпущу! Будете играть для меня!

У выхода взметнулось высокое пламя, перекрывая дорогу к спасению, в спины пахнуло жаром.

– Представился бы сначала, – вздохнул Халлар, но играть не перестал. – И вообще, играем только мы двое, чего к Микласу привязался?

– Он боится, – ответил голос. – Мне нужен его страх. Но то, что вы делаете, мне тоже нужно. Хочу это…

– Ты не назвал своего имени, – Ицкоатль отнял флейту от губ, и грибы вспыхнули ярко-ярко.

– У меня нет имени! Продолжай, не останавливайся!

– Тут уж выбирай, – уловив действие побратима, отпустил гитару и бард. – Или тебе страх, или музыка. И пригаси свои огни, лишний жар вреден для инструмента.

Огонь у выхода немного опал, но не исчез совсем. Грибы заполошно замерцали, и тут до Ицкоатля дошло.

– Грибы, – сказал он. – С нами говорят грибы. Не знаю, как, но они могут разговаривать. А ну-ка…

Он шагнул к ближайшей грибной шляпке, замахнулся металлическим прутком…

Сияние грибов погасло, огонь тоже исчез, и люди оказались в кромешной темноте.

– Не надо! – попросил голос. – Я их столько выращивал!

– Где я? – просипел приходящий в себя Миклас.

– В Страшной Яме, – отозвался Ицкоатль. – Давайте выбираться отсюда.

– Точно, – отозвался бард. Ориентации в пространстве он не потерял и был способен вывести всех из этого места, чем и занялся, развернувшись и направившись к выходу. – Кстати, если не хочешь, что бы они растоптали несколько грибов – дай хоть какой-то свет. Они же сейчас пойдут прямо на мой голос. А на пути обоих я видел целую полянку этих твоих грибов.

– А твой друг не будет ломать их, когда увидит? – осторожно спросил голос.

– Не буду, если ты не будешь мешать нам спасти Микласа, – ответил Ицкоатль.

В темноте появилось слабое мерцание.

– Я хочу, чтобы вы вернулись и снова играли для меня, – попросил голос. – Это так приятно! Никто никогда для меня не играл, всегда был только страх. Это тоже приятно, но по-другому…

– Есть один вариант, но пугать ты будешь только тогда, когда разрешу, и тех, на кого покажу, – подумав ответил бард. – Играю я очень часто. Такой вариант тебя устроит?

– Ты хочешь забрать меня туда, наружу?! – не то угадал, не то уловил его мысли дух. – Но как?! Я мечтаю выбраться отсюда сколько себя помню, но не знаю, как это сделать…

– Слышал я одну легенду, – начал бард и повесил гитару на плечо. – И говорится там как раз про такой же случай. Нам надо установить связь и подыскать тебе новое жилище. И думаю, что гитара для этого прекрасно подойдёт.

Легенды о духах – их Ицкоатль тоже слышал немало. И оценил задумку побратима.

– Мы можем отвести Микласа к барону, и вернуться, – сказал он. – Завтра после тренировки, например.

– Ты можешь отвести его и без меня, – отозвался Халлар. – А мы проведём обряд, да тоже потихоньку пойдём вслед. Не думаю, что со мной что-то случится, да с такой защитой.

– Хорошо, – согласился Обсидиановый Змей. – Тогда встретимся утром. И если с тобой что-то случится, я приду сюда с настоящим огнём и сожгу тут всё.

– Договорились, – кивнул Халлар. – Встречаемся утром.

Глава 17

Когда Ицкоатль и Миклас выбрались на поверхность, сын пекаря бросился бежать, куда глаза глядят, и Обсидиановому Змею пришлось приложить немало усилий, чтобы догнать его и вернуть на тропу. Миклас вообразил, что его хотят затащить обратно в Страшную Яму, и отбивался как ягуар.

Пришлось некоторое время идти вдоль тропы, продираясь сквозь заросли травы, пока Яма не осталась далеко позади. Миклас согласился вернуться на тропинку, но шатался и бормотал, словно пьяный, пугался каждого куста, и путь до ворот оказался бы очень долгим, если бы Ицкоатля не посетила спасительная мысль.

Он достал из-за пазухи флейту.

Незатейливая, живая мелодия вернула Микласу рассудок, расшатанный пережитым ужасом. Он плакал, но шёл рядом, цепляясь за плечо своего проводника, а при виде городских ворот разрыдался в голос, и затих только когда Ицкоатль сменил мотив на весёлую песенку своего народа.

Ворота ещё были открыты, но стража замахала путникам руками, чтобы они поторапливались. Как только Ицкоатль и Миклас миновали проход в стене, тяжёлые створки ворот дрогнули и начали медленно закрываться.

– Это, стало быть, Миклас и есть? – спросил командир привратной стражи. – А вроде чернявый был… Фу, воняет-то как от вас…

– От страха поседел, – пояснил Ицкоатль. – Такое случается, я слышал.

Он не стал уточнять, что слышал в школе, когда жрец рассказывал детям о трусливых людях. Здесь было иное понимание храбрости.

– А где же господин бард? – спросил кто-то. – Неужто погиб?

– Или ушёл куда на ночь глядя?

– Может, свидание у него в деревне?

Предположения и вопросы посыпались, как горох из дырявого мешка.

– Задержался в Страшной Яме, – ответил всем сразу Обсидиановый Змей. – Позже придёт.

– Что ему там делать? – поразились стражники. – Не набоялся что ли?

– Тоже хочет, чтобы волосы побелели? Девки блондинов любят, говорят, так то ж блондины, а не седые!

– Духа выгоняет, – Ицкоатль вздохнул. Люди этого мира были такими несдержанными… Почти все. Кроме побратима. – Очень злого духа.

– Чем?! – поразились стражники. – Он же не шаман!

– Музыкой, – ответил Ицкоатль. – Дух очень любит музыку. Вот заведёт его подальше от города и там оставит где-нибудь, где никто не ходит. Пусть птиц пугает.

– Главное, чтобы на выступление в город не явился…

Оставив стражу обсуждать, с какого расстояния дух может услышать музыку, и чем грозит его появление в городе, если всё-таки услышит, Ицкоатль повёл трясущегося Микласа через весь город к замку.

Остановились только у колодца – сын пекаря бросился к нему, чуть не перевалился через сруб, но увидел своё отражение в воде, и если бы Ицкоатль не схватил его за шиворот, пришлось бы ему снова ловить Микласа. Ещё и на крики сбежалась бы толпа горожан – и доставить добычу к барону оказалось бы сложно. Парня потащили бы к его отцу, радовать счастливым спасением. А барон ясно сказал – привести к нему.

Ицкоатль не сомневался, что барон отпустит Микласа, когда всё узнает, но чем раньше это случится, тем скорее Игнака выпустят из тюрьмы.

Достав ведро воды и дав Микласу вволю напиться и умыться, Обсидиановый Змей снова заиграл на флейте и так довёл своего подопечного до ворот замка. К барону их пропустили без лишних вопросов, только удивились, что господин Саркан так скоро выполнил поручение его милости. Ицкоатль предупредил, что бард задержится и подойдёт позднее, и продолжил путь.

У входа в донжон Ицкоатль подозвал пробегавшего мимо поварёнка и попросил передать барону, что Микласа он привёл, но очень просит его милость спуститься вниз, потому что от Микласа и от него самого разит трупным духом, и он не хочет провонять господину барону весь кабинет.

Должно быть, барон Балас был крайне заинтригован таким заявлением, потому что тут же спустился к дверям вместе с дознавателем.

– Что тут у тебя такое? – спросил барон, появляясь на крыльце, и тут же наморщил нос. – Да от вас действительно разит, как от скотобойни!

– В Страшной Яме оказалось несколько трупов, ваша милость, – пояснил Ицкоатль. – Микласа мы нашли живым. Вот он, невредим, только очень напуган.

Сына пекаря трясло мелкой дрожью, у него постукивали зубы, но он хотя бы не пытался убежать с криками.

– И очень голоден, – добавил Обсидиановый Змей. – Всё это время он просидел в Яме, где его мучил злой дух, так что на нём нет никакой вины. Но вы обещали отпустить Игнака, если я приведу Микласа. Я привёл.

Барон вздохнул.

Его ждала Аранка, а этот Саркан опять всё сделал по-своему, свалить на парня убийство не получилось. Так и придётся винить во всём Ночных Теней. А если королевский дознаватель в их вину не поверит и спросит с Баласа? От королевской опалы может не спасти и выгодное родство жены…

– Пусть ему дадут помыться, переоденут и накормят, – распорядился барон. – Потом с ним поговорит дознаватель. Ты тоже помойся. Одежду придётся сжечь, не хочу, чтобы прачки испортили вашей вонью все корыта.

– Как прикажет ваша милость, – Ицкоатль поклонился и увёл Микласа мыться.

– Игнака отпустить, – донеслось до него последнее распоряжение барона.

Дождавшись, когда побратим уйдёт, уведя за собой Микласа, бард прислонил гитару к стене пещеры и снял свой камзол, оставшись в безрукавке и пришнурованных к ней штанах. Как только они остались наедине, грибы засияли ярко, и стали видны и наручи с метательными стрелками, и татуировка котёнка.

– Ну что, дух, приступим?

Котёнок непроизвольно дёрнул лапкой.

– Что это у тебя такое на руке? – тут же заинтересовался дух. – Оно живое?

– Нет, это татуировка, – ответил Халлар. – Ну, такой рисунок на коже. А изображает он молодого кота.

– Оно мне нравится, – заявил голос. – Хочу.

Халлар в ответ, вытащил метательную стрелку и царапнул себя по руке выше и ниже татуировки. Дождавшись появления бусинок крови, он улыбнулся.

– Значит, ты не знаешь, ни кто ты, ни как тебя зовут?

По мерцанию грибов пошёл лёгкий трепет – дух уловил запах крови.

– У меня нет имени, – повторил он. – Кровь… Дай мне её!

– Во имя исполнения нашего договора, – начал бард. – Своей кровью и именем, предоставляю тебе убежище, безымянный дух и нарекаю тебя…

Халлар помедлил пару секунд, чувствуя лёгкий холодок там, где были царапины. Какое имя дать злобному духу, чтобы связать его и в то же время не заставить чувствовать себя угнетённым? Нельзя, чтобы он озлобился ещё больше. Начнёт искать лазейки и в конечном итоге жестоко отомстит…

– Нарекаю тебя Элек – Защитник, и называю твоим убежищем татуировку кота. Я, Халлар, обязуюсь: давать Элеку кровь, играть для него и предоставлять убежище. Элек обязуется – защищать Халлара и его побратима, помогать и не вредить им, а также не взаимодействовать с посторонними без просьбы или крайней на то нужды.

– Принимаю! – раздалось в ответ.

Капли крови исчезли, словно их слизнул кто-то невидимый. Татуировка налилась тяжестью и холодом, задвигалась сама по себе, словно кто-то с трудом втискивался в её пределы, потом замерла. Грибы погасли – но Халлар вдруг обнаружил, что видит в темноте, словно сквозь слабую зеленоватую дымку. У него под ногами из дымки соткался призрачный котёнок и побежал к выходу из пещеры, будто показывая дорогу.

– Чуть подожди, мне же ещё одеться надо, – с улыбкой попросил бард, укладывая стрелку на место. Натянул камзол, подхватил и повесил на плечо гитару.

И только около выхода он обнаружил, что протискиваться сквозь него не надо. Проход оказался достаточно большим, чтобы можно было пройти в полный рост.

– Не понял. Это что, морок был? – удивился бард.

– Так страшнее, когда ползёшь и не видишь, что впереди, – подтвердил дух.

– Хитёр, – улыбнулся Халлар. – Выберемся, сможешь совсем закрыть проход? Нам ведь не надо что бы кто-то растоптал твои грибы?

– Но я в них больше не живу, – удивлённо отозвался дух. – Теперь не страшно, если и растопчут.

– То есть тебя с пещерой больше ничего не связывает? – теперь, когда не надо было ползти, выход сложностей не представлял, и бард без труда выбрался на волю.

– Ничего, – подтвердил призрачный котёнок, пробираясь к тропинке сквозь густую траву.

Уже совсем стемнело, но зеленоватая дымка, застилающая зрение, позволяла видеть каждый стебелёк вдоль тропы.

Ночное зрение в исполнении духа сильно отличалось от привычного заклинания со свитка. И хоть зеленоватый отсвет никуда не делся, но дымка позволяла видеть яснее и чётче, чем заклинание. Правда, неизвестно было, чем это обернётся завтра – привычное заклинание имело очень неприятные последствия, но что, если подарок духа окажется ещё хуже?..

Однако идти было легко. Настолько легко, что бард сделал нечто немыслимое для ночного времени: он перекинул гитару на грудь и выдал что-то похожее на марш – и чтобы облегчить себе путь, и чтобы очистить голову от роившихся там вопросов.

Дорога к городским стенам пролетела под музыку незаметно. Ворота в город были уже заперты, и барда окликнули со стены:

– Стой! Кто идёт?

Но стоило ему назвать себя, как загремел засов и отворилась дверца в воротах, пропуская его внутрь.

– Господин Саркан предупредил, что вы должны подойти позже, господин бард. Что там было? Почему у Микласа голова совсем седая? – засыпали его вопросами.

– Дух там был, пугал каждого проникшего в пещеру, – ответил Халлар и закинул гитару за плечо. – Мы нашли способ его изгнать, и теперь там безопасно. Вот только тела погибших там похоронить надо. И родных бы известить…

– Утром всех оповестим, – пообещали стражники, запирая дверцу за бардом. – Там же много народу сгинуло, иных уже и не узнать, истлели поди, и родных не осталось… Но этих его милость похоронить велит как-нибудь на городском кладбище. Вам, господин бард, сопровождение дать? А то время позднее, не обидел бы кто…

– Как те разбойники, что ли? – хохотнул кто-то. – Так господин бард их сам заобидел, ещё и ушёл от них… Даром что стрелять не умеет.

– Вот чего не дано, того не дано, – рассмеялся Халлар. – Да и зачем оно мне? Человек с лютней – не всегда бард. Зато человек с луком – всегда воин. Ладно, пойду я. Устал за сегодня.

Усталость действительно повисла чугунными гирями на ногах и руках. Выступление на площади, потом несколько часов работы молотом в кузне, наконец поход к Страшной Яме… Бард буквально валился с ног.

Когда ворота остались далеко позади, послышался обиженный голос:

– И ничего меня не изгоняли, я сам с тобой вместе ушёл.

– Думаешь, что мне надо было так и ответить? – улыбнулся Халлар. – "Да, пещера безопасна, духа там нет. А где он? Да я с собой забрал". Боюсь, что нас бы расстреляли из луков, не успели бы сделать пару шагов за ворота. Кстати, если я прав…

"То мы можем разговаривать и мысленно".

Последние слова прозвучали только в сознании барда.

Он ощутил некое усилие, словно кто-то копошился у него в голове невидимыми тонкими и длинными пальцами, и наконец не то услышал, не то почувствовал в ответ:

"Я бы их всех напугал до смерти! "

"Я, конечно, не знаю всех твоих возможностей, и надеюсь, что ты мне про них расскажешь, – начал бард, но закончил почему-то не так, как собирался. – Думаешь, так приятно жить в опустевшем городе?"

"Если ты будешь мне играть – да", – уверенно ответил дух.

"Тебе – может быть. Но не забывай, что нас сейчас двое, – сказал Халлар. – Человек не может жить в одиночку".

"У тебя есть твой побратим, – напомнил Элек. – Ты не одинок".

В чём-чём, а в логике духу не откажешь. Однако…

"Я бард и воин. Моё предназначение – развлекать людей и защищать близких, – ответил бард. – Побратим – он только воин. Никто из нас не умеет выращивать пищу, изготавливать одежду. Думаешь, мы долго протянем?"

"Как у вас всё сложно, – вздохнул дух. – Быть мной гораздо лучше. Всегда есть кто-то, кто боится, пусть это даже мышь. Напугаешь – и сыт, а одежды и вовсе не нужно. Хотя быть котом мне нравится. Это как одежда… Ты хотел знать, что я могу? Могу напугать почти любого. Только вас двоих не получилось. Могу вселиться во что-то и жить там. Могу заставить видеть то, что мне нужно. Может быть, и ещё что-то могу, но ещё не знаю об этом, потому что ни разу не нужно было это делать".

"В отличие от тебя, мы родились людьми", – вздохнул Халлар. В голове роилась мешанина различных мыслей, но ни одну из них он не мог облечь в слова.

"Сейчас зайдём в замок, – наконец оформилась одна мысль. – Пожалуйста, не пугай там никого, особенно до смерти. Мне же надо поспать".

"Я же обещал, – напомнил Элек. – Я не буду пугать. Я буду смотреть сны. Люди видят такое интересное, когда спят…"

У ворот замка не потребовалось даже окрика. Мост и пространство перед воротами были хорошо освещены, Халлар не скрывался, поэтому признали его сразу же. Побратим же предупредил и стражу замка, поэтому впустили его без промедления. А увидев, что бард почти спит на ходу – отрядили провожатого, который и сопроводил его… мыться. Как оказалось, барон был непреклонен и отдал соответствующий приказ. Помывшись и отдав одежду прачкам, Халлар завернулся в покрывало и пошёл к Ласло.

Дальнейшего он не помнил. Как ему показалось наутро, заснул он ещё на подходе к лаборатории целителя.

Разбудил Халлара ворчливый голос шамана. Тот явно кого-то бранил, и первой мыслью было, что поварёнок опять попался на подслушивании, но в ответ на ругань не было слышно ни слова. Никто не возражал, не пытался оправдываться, не ссылался на волю барона – явно это был не Матьяс. А побратима Ласло не стал бы ругать.

Отдохнуть за ночь удалось, но по ощущениям можно было проспать и ещё немного. Но утренняя брань шамана, который просыпался ближе к полудню, была чем-то необычным, поэтому Халлар осторожно открыл сначала один глаз, а потом другой. И сразу поразился тому, что неприятных ощущений это не доставило. Правда, не прибавило и ясности – на что Ласло ругается?

И только когда он сел на своей кровати, пришла ясность ситуации вместе с желанием посмеяться. До того внимательно призрачный котёнок выслушивал брань шамана.

– Тебя же люди не видят! – бурчал Ласло. – Будут хвост и лапы оттаптывать! И где я тебе привидений-мышей возьму, скажи на милость? Коров призрачных тоже не водится, чтобы тебя молоком поить! Как тебя кормить, скажи?!

Элек добросовестно выполнял взятое на себя обязательство не взаимодействовать с другими людьми и ничего не отвечал.

Бард не выдержал и рассмеялся.

– Мастер, но если он вырос до таких размеров, значит, знает, где и как находить еду.

– О, ты проснулся! – шаман переключился на него. – Я уж подумал было, что ты ушёл, спать лёг… А тут ты заходишь, и за тобой вот это хвостатое недоразумение. В приличных замках привидения хоть не стыдно показывать – всякие покойные владыки, умершие дурной смертью, завывают, цепями гремят, головы подмышкой таскают. А у нас что завелось? Кот! Курам на смех!