Текст книги "Меч с камнем. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Гадышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

«Бедняги, всю жизнь прожить под землёй, не видеть солнца, не загорать под ним и не чувствовать его животворного тепла, неудивительно, что их взгляды на жизнь так резко расходятся с нашими», – подумал я.

Всё было таким обыденным – и четверо часовых в полном вооружении возле ворот, и поблескивавшие шлемы аванпоста на большом холме, где я несколько дней назад вступил в свой первый бой, и ходившие туда-сюда люди, нежащиеся под солнечными лучами. У многих из них даже появился слабый загар за эти дни. Стейвер, похоже, удовлетворился состоянием своей «пушки», засунул её в кобуру на правом боку, вынул из ножен меч, льдисто сверкнувший лезвием, и вызвал на учебный бой воина из соседней палатки, своего приятеля, с которым мы часто ходили в патруль. Они начали тщательно отработанную и сбалансированную тренировку, постепенно повышая скорость. Клинки сходились со звоном, взлетали, подсекали и вновь обрушивались друг на друга. Звенела песнь мечей, та самая песнь, которая приводила в неистовство наших предков, которая заставляла их забыть про смерть, собирающую свой урожай и броситься врукопашную в самую гущу боя. Теперь уж негде её услышать, простые клинки сняты с вооружения и в подземном мире, уступив место своим энергетическим собратьям. Остались только «ритуальные» мечи, выдаваемые каждому мужчине, прошедшему Сборы Совершеннолетия. Эти клинки имеют почти прямую форму, чуть расширяясь к острию, и напоминают железные мечи греческих гоплитов, которые называются «ксифос». Кто прошёл сборы, мечом немного умеет махать в любом случае. А кто не прошёл без уважительной причины, полным гражданином стать не может.

Я с интересом наблюдал за тренировкой, подмечая приёмы, как вдруг почувствовал нечто необычное. Что-то неуловимое и тревожное, скользнув по крепости, изменило привычный ритм жизни. Я увидел Роб-Роя, он стоял возле своего шатра, прислушиваясь к коммуникатору и выкрикивая какие-то распоряжения. Откуда-то из-за холма послышался глухой взрыв, и внезапно стало ясно, что аванпоста там уже нет – несколько воинов только что пробежали через ворота, и их тут же снова закрыли часовые. Стейвер с соседом уже не дрались, они бросились к оружейному складу, где собралась небольшая очередь. Пришлось тоже топать туда. Стерк лично выдавал оружие, ему помогали двое пехотинцев. Мне дали, как обычно, арбалет, колчан с «рентиками», бластер и трофейный нож, который подобрал после первой схватки. Слава богу, хоть проклятый меч не стали подсовывать. Подошёл Саша, тоже получил арбалет и с немного грустной улыбкой отсалютовал им мне. Только вот улыбаться было совершенно нечему. Битва началась, а дождаться ночи и уйти мы не смогли. Весь воздух, казалось, звенел предвкушением схватки, горячности боя и всепоглощающего азарта. И эта битва не только разрушила все планы Роб-Роя, захватив его врасплох, не только уничтожила и наши планы относительно побега, но и навсегда поставила крест на моей, да и Саниной тоже, жизни в мире Поверхности. И принять участие в ней нам пришлось независимо от желания.

Саня только подошёл и хотел заговорить, как из-за холма вылетело около десятка странных штуковин, несколько смахивающих на нынешние гидроциклы, на которых верхами сидели люди. Знакомое слабое сияние прикрывало их спереди, яркими сине-зелёными пятнами горели двигатели на днищах, сдвоенные орудия по бортам машин открыли огонь. Очередь возле склада моментально рассыпалась кто куда, несколько лучей оставили следы на земле там, где только что стояли люди.

– Воздушная пехота, – сказал Саня, упавший рядом со мной, – вчера мой сторож разговаривал с кем-то о них. Очень быстрые, летают на высоте до тридцати метров, вооружены двумя спаренными лучевыми скорострельными пушками малого калибра, есть второе место на сиденье для пехотинца в легкой броне. Основная функция – разведка боем и преследование бегущего противника, высадка тактического десанта в тыл, слабое место – двигатели на днище машины, их невозможно прикрыть защитным полем. Бронированную конницу снимают с вооружения из-за них.

Воздушные пехотинцы развернулись и пошли на второй заход, так и поливая палатки из своих пушек. Не знаю, как слабости, а вот плотность огня у них отличная. Но Роб-Рой, равно как и его воины, уже оправился от неожиданной атаки (разведчики в горах погибли, не успев передать сведения о появлении и оснащённости вражеских войск), и начал стрелять из бластера по противнику, солдаты дружно последовали его примеру. Один из «летучих» вдруг подпрыгнул вверх над своей машиной, превратившейся в огненный шар, и со всей скоростью, с которой двигался до этого, полетел, кувыркаясь, к земле. Непонятно, почему, но он вдруг завис в воздухе над крепостью, похоже, едва успев воспользоваться каким-то спасательным устройством. Луч бластера полыхнул из его руки, но солдат, которому он адресовался, прыгнул в сторону и ответил тем же. Воздушному пехотинцу повезло меньше, и он упал на землю, уже не двигаясь. Было что-то неестественное в этой ненависти, желании даже после потери машины и падении на чужой территории уничтожить хотя бы ещё одного врага, а не сдаться в плен. Его товарищи скрылись за холмом, и пока что не возвращались. Роб-Рой подбежал к воротам, крикнул: «Шестая и седьмая центурии, за мной, рассредоточиться по холму, пока не поздно!» и первый побежал туда. За ним помчались солдаты, личная охрана, в том числе расчёт плазмомёта, Саня, а за Саней и я. Выбежав на гребень холма, я увидел знакомую по первой схватке панораму равнины, после чего с легким холодком в груди прижался к земле и принялся торопливо отрывать окоп…

Македониане наступали цепью, которая захватывала фронт километра два шириной, то есть, наш холм они обходили с флангов в любом случае. Впереди шли танки, первая тяжёлая техника, которую я увидел, штук двенадцать-пятнадцать, за ними двигалась пехота и бронированная конница шагом, а на заднем плане было нечто, повергшее меня в изумление, а затем в ужас, так как у нас не было абсолютно ничего, что можно было бы ему противопоставить. Это был танк, если только можно назвать танком махину высотой с девятиэтажный дом, с десятком орудийных башен и стрелковых бойниц, прикрытую голубоватым куполом мощного силового поля. Громадина уже сейчас начала постреливать из самого большого орудия, посылая широченные лучевые импульсы в основание холма. Жарко полыхнула трава, клубы дыма плотной пеленой заволокли весь обзор, и больше ничего не оставалось, как стрелять наугад через эту завесу. Мне это здорово не понравилось, глупо тратить попусту боеприпасы, и я счёл возможным осмотреться. Слева в окопчике лежал Саша, выставив вперед арбалет и ожидая, пока кто-нибудь подойдёт на прицельный выстрел, справа устроился Стейвер с бластером и серебристым автоматом-лучемётом, чуть далее были окопы Стерка и Роб-Роя, который я узнал по очертаниям плазмомёта на треножнике, расчёт его уже собрал и залёг рядом. У Сани был довольно решительный вид, хотя и какой-то обречённый. Надо бы договориться с ним, как улучить момент и дать дёру, пока не поубивали всех. Мечты, мечты…

– Пятый, танки по фронту, пятнадцать штук. Монстр-танк на подходе, монстр-танк справа, – голос какого-то офицера в коммуникаторе Роб-Роя звучал с истерическим надрывом.

– Держать позиции, – громко проговорил предводитель, – держаться, сколько сможем.

Пока я вслушивался, через дымовую завесу одновременно просунулись угловатые носы полутора десятков танков, и началась заварушка. Сгусток плазмы из оружия Роб-Роя ударил в один из них, слегка оплавив броню, но не более. За этим последовал эффектный ответ – счетверённые турельные установки на бортах танков развернулись и открыли огонь очередями, пронёсшимися над нашими головами, пропахавшими землю чуть далее и перерезавшими одну из опор треножника, отчего тот покосился, а затем упал. Танки, используя короткую паузу, упорно поползли вверх по склону, скрежеща гусеницами, по паре фланговых двинулись в обход холма, чтобы отрезать нам путь к отступлению и нанести удар по крепости. Мне на плечо легла чья-то рука, я обернулся и увидел Сашу, который жестом показал, надо, мол, сматываться. Мы ползком пробрались до заднего склона и со всех ног пустились в Аруим. Ворота были разбиты в щепки, пехотинцы, укрываясь за стенами и баррикадами из мешков с песком, половина из которых уже были раскиданы, палили из бластеров и лучемётов в прорвавшиеся танки, два из которых уже горели; мы вбежали за частокол, где были остановлены Гентаром. Наспех втолковав ему, что неприятеля слишком много и что сражение на холме почти закончено, мы присоединились к его группе.

Запылали оставшиеся вражеские танки, остальные же были заняты в бою на холме. Мощные лучевые импульсы с «монстра» с леденящим душу шипением проносились над гребнем холма, потрёпанным в бою с танками Аруимом, и мчались дальше. Гентар расспросил Сашу о вражеских войсках, которые мы видели сверху, что-то озабоченно пробормотал и послал человека на холм. Саша подошёл ко мне, благо рядом никого не было, прислонился к частоколу, хвастливо показал бластер, подобранный где-то.

– Не понимаю. Пехотинцы жгут эти танки, хоть и с трудом, для чего они вообще нужны? Один танк всяко дороже десятка солдат.

– В них нет людей. Что-то вроде телеуправления, – ответил вожатый, – в первую атаку отправить самое то. Сколько «чёрных» погибло, видишь? И это бой только начался, македониане в него не вступили пока.

Вскоре мы увидели, как с холма маленькими группами стали спускаться люди Роб-Роя. Похоже, сражение там было проиграно. Солдаты рассыпались по позициям в крепости, появился и предводитель со своими присными – Стерком и эт Дрейвером. Охранник из расчёта тащил стреляющую часть плазмомёта, а второго не было нигде видно. Повреждённый танковой турелью треножник, похоже, бросили там же.

На вершине освобождённого от нас холма появилась группа вражеских пехотинцев в лёгкой броне, которые тут же рассредоточились и принялись стрелять. Огонь всё усиливался, врагов становилось больше и больше.

– Монстр-танк подходит, он уже рядом! Сделайте хоть что-нибудь, иначе нам всем тут крышка! – кричал голос в чьём-то коммуникаторе.

Сзади загудело и стало подниматься над землей – это был тот самый синий флаер, на котором меня похитили и привезли сюда. Из приоткрытой дверцы торчал ствол лучемёта – там сидел Стейвер. Машина предприняла отчаянную самоубийственную атаку на гигантский танк, верхние башни которого уже показались над гребнем холма. Два грубо приделанных, можно сказать, проволокой примотанных к чисто гражданской машине излучателя выстрелили одновременно, Стейвер дал очередь из своего оружия, не целясь. Голубой купол силового поля монстр-танка принял удар, отозвавшись сполохами энергии.

Тут с позиций противника на вершине холма обрушился такой град лучей, что мы лишились возможности стрелять в ответ. Моментально стало жарко, как в бане, воздух буквально вскипел, прошиваемый огнём во всех направлениях, густой дым от горящей травы и испарения прожигаемой земли заволокли всё вокруг. Возле нас появился Роб-Рой, на его лице (шлем он то ли потерял, то ли бросил) было озабоченное выражение. Я в первый раз увидел его лицо – не такое бледное, как у других «чёрных», узкое, «аристократическое». Предводитель оказался довольно молодым, лет сорока, на висках присутствовала седина, взгляд – цепкий, внимательный. На резиновую «изуродованную» голову Дарта Вейдера, понятно, совсем не был похож. Он бегло осмотрел нас:

– Целы? Оружие не потеряли? Давайте за мной.

Тут моё внимание привлекла мелькнувшая справа впереди в белых клубах кучка вражеских солдат, за ними двигалось что-то очень большое и тёмное. Цепочка взрывов поднялась на левом фланге, бластерные лучи зажужжали во всех направлениях, теперь и справа и слева. Изредка в просвет в дыму была заметна оплавленная груда металла – всё, что осталось от синего флаера. «Бедняга Стейвер», – подумал я, – «Я прощаю тебе то, что ты похитил меня, ведь ты, как всегда, как и сейчас, просто исполнял свой долг». Слева замелькали алые плащи македонианских солдат, вступивших в рукопашную на мечах, оттуда послышался металлический лязг и крики сражающихся. Неподалеку от нас что-то громыхнуло, затем ещё и ещё…

Не замедлила ждать и атака на правом фланге – сверкнула белая вспышка, послышалось шипение, и ослепительно-белый довольно толстый луч прорезал дымовые облака. Эта картина живо напомнила мне видеокассету, которую мы с Сашей смотрели в лагере. С той лишь «небольшой» разницей, что сверкающая искусственная молния теперь могла бы испепелить нас обоих.

– Они запустили аннигилятор! – заорал вдруг над ухом Роб-Рой, сильно перепугав меня.

Мы помчались направо, пригибаясь и поминутно спотыкаясь и падая. Роб-Рой с погибшего второго члена расчёта забрал тело плазмомёта и запасной энергоблок, после чего повернулся к нам, протягивая оружие:

– Отсоедините пустой энергоблок, там кнопка есть. Вот так. Теперь подключайте этот, и тащите за мной.

Луч аннигилятора довольно быстро двигался по земле, сметая всё на своём пути, сопровождаясь бесшумными вспышками. В отличие от того, который мы видели на кассете, он «работал» непрерывно, не угасая ни на миг. Росшее неподалеку дерево за какую-то долю секунды было срезано, точно острейшим ножом. Луч исходил от верхней башни гигантского танка, казавшегося в дыму еще огромнее, борта которого буквально ощетинились стволами всевозможных турельных установок. И все эти стволы стреляли. Вокруг громадины царил огненный хаос, взрывной ад, смешение земли и человеческих тел, и над всем этим жутко спокойно реял белый аннигиляционный луч. Купол силового поля отсутствовал, видимо, его отключили за ненадобностью.

Роб-Рой указал нам яму, на краю которой предстояло разместить тело плазмомёта, а сам присел рядом.

– Аннигилятор расположен слишком высоко, поэтому не так эффективен против мелких целей, нужно прямое попадание, – говорил он, наблюдая за обстановкой, – и мы сейчас для него в мёртвой зоне. Нужно повредить либо ствол, либо башню, тогда появится возможность отступить. А иначе нас всех срежут, когда достаточно удалимся, ясно?

– Да, монсоэро, – ответил Саша, как принято у «чёрных», изготавливаясь к стрельбе.

Роб-Рой что-то переключил, после чего скомандовал: «Огонь!» Саша нажал на обе кнопки в задней части оружия, и оно выдало целую очередь из плазменных шаров.

– Низко взял, смести выше.

Вторая очередь пошла вверх, вроде бы куда надо, но было попадание или нет, мы не узнали. Кто-то пустил сверху реактивную гранату, и она разорвалась очень близко от нашей ямы, следом за ней вторая. Взрывной волной Роб-Роя отбросило прямо в меня, мы покатились и упали, хорошо, что не друг на друга, а то эту тяжесть было бы трудно с себя спихнуть. В ушах зазвенело, но боли я не почувствовал, беглый осмотр формы не выявил крови, значит, осколками не зацепило. А командира спасла броня – у него появился рваный порез на лбу и длинная, но неглубокая царапина через всю щёку. Он уже пытался подняться.

– Всё кончено. Пора уходить.

И тут я понял, что он совершенно прав и нам больше ничего не остаётся делать: дым над полем сражения рассеивался, а значит, мало кто уцелел и оказывал сопротивление. Пот тёк с меня ручьями, – после плотного огня противника всё ещё было очень жарко. Вдруг я вспомнил о Саше, его не было рядом с нами. Он лежал в стороне, и было сразу видно, что сильно пострадал – униформа вся залита кровью. Я бросился было к нему, но Роб-Рой вытащил бластер и ледяным тоном приказал: «Оставь его». Пришлось подчиниться, с болью в душе и уколом ненависти в сердце, как бы ни оправдывало поступок командира то, что в последующем стремительном бегстве тяжелораненый был бы серьёзной обузой.

По взмаху бластера я подобрал с земли плазмомёт и таскался с этой дурой, пока не нашли двух не разбитых лошадей. Мы поскакали по лагерю, стреляя из бластеров во вражеских пехотинцев, подобрали около двадцати человек, включая пару знакомых мне военачальников, – всё, что осталось от полутора тысяч дружинников. Порыв ветра унёс последние остатки дыма, и мы, убегая прочь, могли увидеть панораму сражения.

Весь Аруим был разрушен и сожжён дотла, только кое-где ещё полыхали, чадя, палатки и остатки частокола. Македонианские солдаты цепочкой прочёсывали местность, постреливая из лучемётов в нашу сторону, с вершины холма спускались пять оставшихся танков, монстр-танк больше не стрелял из ближнего оружия, но верхняя башня с огромным стволом подозрительно шевелилась.

Разглядывать их, конечно, времени уже не было, поэтому мы во весь опор скакали на север, к Оберхоту, преследуемые по пятам тут же налетевшими воздушными пехотинцами, которые избежали участия в общем сражении, но зато с лёгкостью пустились в погоню. Вскоре холмы закрыли от нас гигантское пожарище, а воздушная пехота, словно убедившись, что мы следуем в нужном направлении, отстала.

Мы приблизились к Оберхоту, где нас ждал отряд всадников с Райнером во главе. Роб-Рой о чём-то переговорил с ним, и гарнизон крепости в полном составе присоединился к нам. Мы понеслись к лощине, которую, собственно, и должен был прикрывать Оберхот (как я думал, надеясь затеряться в горах). Обогнув небольшой холм, мы вдруг на полном ходу нос к носу столкнулись с вражеским войском, занявшим ложбинку между двумя холмами, и были вынуждены остановиться. Построенные в несколько прямоугольников солдаты стоят наготове, на окрестных возвышенностях появились бронированные всадники, в воздухе пока неподвижно повисли три отряда воздушных пехотинцев. Наши тренированные, закалённые в боях воины, привыкшие ко всяким неожиданностям, в полном безмолвии перестроились в боевое положение, в руках появилось оружие, на лицах – выражение суровой решимости. Я же был настолько ошарашен, что просто сидел подле Роб-Роя в седле и глазел на трёхцветное знамя с гербом, – пронзённым насквозь мечом земным шаром, – развевавшимся над средним подразделением.

От войска отделился отряд человек в тридцать во главе со всадником в красном плаще с серебристым подбоем, в золотистом шлеме с гребнем, как у древних греков или римлян, вместо забрала – чёрная прозрачная пластинка, прикрывающая живые и умные серые глаза, на красивом белоснежном коне и в точно таких же доспехах, как и наш предводитель. Его спутники – все, как на подбор – рослые, мускулистые, в чёрных комбинезонах, с мечами за спиной и масках-капюшонах, делающих их похожими на «нинзя». Все кони и всадники прикрыты голубоватым мерцанием силовых полей. Он подъехал к нам метров на десять, окинул отряд презрительным взглядом и заговорил:

– А, так это ты, Роб-Рой.

Судя по манере начинать разговор, он занимал положение не хуже, чем Роб-Рой до войны.

– Да, это я, Рэм Бугенвиль, – ответил командир, принимая хамскую манеру разговора, – победитель протягивает руку великодушия разбитому и униженному противнику? Так знай же, что мои люди вернее пойдут на смерть, чем на унижения. И заберут с собой несколько сотен ваших приверженцев.

– Я знаю это. Те, кто подавлял выступления мирных граждан, залив кровью улицы Берегового, конечно, скорее выберут почётную смерть в бою, чтобы не получить того, что они заслужили на самом деле. Но я пришёл не для взаимных оскорблений, а хочу кое-что предложить.

– Ты однажды мне уже «предложил». И после этого я, истинный повелитель подземного мира, вынужден скитаться здесь, дышать этим грязным воздухом, с жалкими остатками своей дружины.

– Не истинный повелитель, как ты гордо себя называешь, а всего-навсего тиран-диктатор, взошедший на престол благодаря похищению наследника, ну, то есть, меня. А ещё ты убил моего отца.

– Это твой приятель-самозванец так говорит. Верь ему больше. Ты ведь был не так уж и мал, когда тебя похищали, среди этих людей разве был я или кто-нибудь из тех, кого ты видишь здесь?

Рэм слегка покраснел, и на этот выпад решил не реагировать.

– Извини, нет времени на долгие споры. Так вот, мы решили вернуть тебе звание графа и амнистировать часть твоих людей, но при одном условии. Вернее, двух условиях. Во-первых, ты должен будешь привести к согласию гетов. У тебя неплохой талант полководца, а для упрочения доверия и управления войсками мы подберём подходящий штаб. Во-вторых, ты продолжишь поиски «розового золота», на этот раз с нашими специалистами, конечно. В изученных областях Пещеры его нет, а по неизученным больше всего опыта накоплено у тебя.

Роб-Рой аж позеленел, как сыр в кладовке.

– Что?! – заорал он, – за вашу паршивую амнистию – «розовое золото»? Ты с ума сошёл? Разбить полумиллионное войско гетов, преодолеть лабиринты Пещеры, да еще взять розовое золото? Я могу подумать, – продолжил он чуть спокойнее, – если вы отдадите мне остров Последнего Правителя, как независимое государство, и половину добычи, чтобы можно было застраховаться от неожиданностей с вашей стороны.

На этот раз Рэм вспылил, но быстро овладел собой, покачал головой и сказал с кривой усмешкой:

– Интересно, ты сам-то веришь, что мы пойдем на позорный мир, отдав часть неделимой уже шесть тысяч лет страны? Веришь, что после всего на острове останется хотя бы сотня человек, которые согласятся быть твоими подданными? Дружинников на поля и заводы не хватит… Впрочем, наше дело – предложить. Не хочешь, и не надо, сами управимся. Этот разговор имел единственную цель – предотвратить ненужные жертвы и показать народу, что даже с тобой мы пытались договориться. Ты отказался – твоё право. Отпустить тебя я не могу, за моего отца ты ответишь.

Он развернул коня и во главе своей свиты поехал обратно.

– Тебе понарассказал Сэмюэл разные страшные истории. Твой отец погиб при покушении в автомобиле, это всем известно. Опомнись, пока не поздно.

– Ты все также лжёшь, Роб-Рой, – донеслись слова македонианина, – «Мой сапфир спасёт меня. Я в тебе больше не нуждаюсь». Или не эти самые слова ты говорил Аурею XVIII в Береговом? Есть свидетель, которого ты не успел убрать, и нам теперь известна вся эта гнусная история в подробностях.

– Значит, так, – обратился к нам предводитель, – пока он не доехал до своих, мы можем двинуть вон туда, за холм и уйти, если повезёт. Холм закроет от пехоты, с остальными справимся.

Наши четыре сотни, завопив, что есть мочи и, врубив максимальную скорость, ринулись за ближайший холм. Несколько лучей запоздало прошили воздух там, где мы только что были, воздушная пехота пустилась вдогонку, ожесточенно стреляя из своих пушек. Но хитрость удалась, нас преследовали только конница и «летучие», а вся огневая мощь пехоты оказалась бесполезной. Отстреливаясь, мы неслись между холмами, теряя людей и коней, умудрились оторваться от конницы и подбить двоих воздушных пехотинцев. Те взамен плотным огнём прошлись по отряду, положив кучу народа.

Горы всё приближались и приближались, а мы всё так же скакали и скакали врассыпную, чтобы орудия «летучих» теряли свою убийственную эффективность против плотных скоплений, поминутно кто-то падал, кто-то стрелял. Огненный шар пронёсся над отрядом и рухнул впереди так близко, что мой конь еле успел среагировать и перепрыгнуть через остатки летательной машины и труп пилота.

Внезапно в крутобоком и высоком холме, больше похожем на низкую гору, открылся зияющий чёрный провал. «Пещера», – промелькнуло у меня в голове.

– Пещера! – раздался дружный вздох уцелевших солдат.

Роб-Рой повернул коня, и первый влетел туда. Солдаты тут же последовали его примеру, и, проскакав немного, развернулись и приготовились дать отпор противнику. Но воздушные пехотинцы были отнюдь не глупцами, хотя машина на низкой скорости и могла бы влететь сюда, но только одна, а плотный огонь одного-двух десятков бластеров уничтожит её очень быстро. Они только вяло пытались стрелять, зависнув ненадолго у входа, но мы углубились достаточно, чтобы это не принесло результата.

– Вперёд, в Пещеру! – воскликнул Роб-Рой, – быстрее, пока не появилась вражеская конница!

– Какой-то неизвестный вход, – пробормотал он уже тише, – Ладно, неважно…

Отряд торопливо застучал копытами по каменистому полу. Солдаты восторженно переглядывались, обменивались репликами вроде: «Это Великая Пещера!» и «Может быть, скоро будем в Союзе!» Похоже, это была та самая Пещера, о которой упоминал Роб-Рой при разговоре с неприятельским предводителем и раньше, в разговорах.