Текст книги "Меч с камнем. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Гадышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

В эти дни, ознаменовавшиеся победой македонианских войск, я сидел во дворце, как какая-нибудь тыловая крыса, занимался тренировками и просматриванием сводок с Поверхности сначала о подготовке, а затем и о ходе сражения. Изредка, когда попадала смена, выезжал на патрулирование южных районов Капуа, как положено по законам военного времени. Обычно во время таких патрулирований слегка щемило сердце при мысли о том, что моя возлюбленная и безответная любовь «в одном флаконе» находится совсем недалеко, вот за теми рядами гигантских многоэтажек, рукой подать. Да, я тосковал по ней, по этому ангелу, увиденному лишь дважды, но, тем не менее, глубоко запавшему в душу, хотя, если рассудить здраво, то непонятно, почему, ведь надежды на взаимное чувство с её стороны было так мало… Судя по новостям светской хроники, она разогнала всех своих ранних поклонников, разорвала почти все старые связи, с головой окунулась в работу, – поездки, гастроли, съёмки, – словно сама не рада была тому, что отвергла меня. Перемены в её жизни неизменно повергали в шок всех знакомых и привлекали внимание массы хроникёров. Зачем ей это было нужно?

Изредка я заезжал и к матери, она устроилась работать в геологическую исследовательскую партию, с увлечением изучала географию и геологию Союза, постоянно занималась. Скоро должны были состояться приёмные экзамены в соответствующий институт. Словом, и здесь пригодилась её специальность. Однажды, за два дня до окончания дежурства македонианских легионов на поверхности, я в очередной раз приехал к ней. Мама сидела за столом, заваленным книгами и конспектами, устало улыбаясь.

– Андрюша, привет! Я по тебе соскучилась. Что-то давненько не приезжал уже. А я всё сижу, зубрю.

Она усадила меня за стол на кухне, принялась доставать чайные чашки и печенье.

– Я, наверное, первый геолог с Поверхности, подробно и точно знающий настоящее Подземелье, – она улыбнулась, – за такие сведения любая разведка «оттуда» согласится на сделку с дьяволом. У меня послезавтра экзамен, а потом партия выезжает на раскопки, на остров Последнего Правителя, так что в ближайший месяц мы с тобой не увидимся. Говорят, там нашли ещё один древнейший город. Страшно подумать, этим городам по нескольку десятков тысяч лет, на Поверхности никогда не было ничего подобного. Максимум две-три тысячи, а ранее только могильные курганы и стоянки. Но по нашей истории здесь тоже известно намного больше.

– Так ты же вроде по географии и геологии, причем тут раскопки?

– Мы работаем в тесном контакте с археологами, нам интересно, как выглядел древний Подземный мир, он не неизменен в такой дальней перспективе. Ведь только по аналогиям можно определить, что ждёт Союз в далёком будущем.

– Да, мне этого не понять… Я живу днём сегодняшним, планирую не больше, чем на месяц вперёд. Далёкие времена завораживают душу, конечно, но ненадолго.

– Андрюша, пока вспомнила! Я хотела показать тебе одну вещь.

Мама ушла в комнату, что-то достала из ящика стола, судя по доносившимся до кухни звукам, принесла и положила передо мной. Это была агитационная брошюра, выпущенная тиражом в несколько десятков тысяч экземпляров и разосланная по многим учреждениям страны, у нас в комнате отдыха при штабе легиона лежала такая же. Выделялась неделя на изучение, а затем предполагалось провести голосование на тему, подходит ли эта брошюра для наглядной агитации на поверхности, похоже, после вылазки и сражения император решил начать что-то делать для объединения Земли. Там были красочные фотографии ландшафтов подземного мира – суперсовременных улиц мегаполисов, роскошных частных домовладений окраин, пейзажи дикой природы, морского побережья, заводов, фабрик, плантаций и много чего другого, больше полусотни страниц. Единственное, чего не было, – ни малейшего упоминания о военной мощи Империального Союза. Только в панорамную фотографию Большого Македонианского залива, занимающую целый разворот, вместе с гражданскими судами на нём, случайно на задний план затесался лёгкий учебно-боевой крейсер Капуанской Эскадры, но его почти не было видно. Мама открыла последний разворот, – посвящение императорской Семье, – Рэм, Сэмюэл и Селена во всей своей красе, с решительным и упорным взглядом все трое, держась за руки. От фотографии так и веяло гордостью и патриотизмом. Как-то удалось скомпоновать снимок, что пафоса в нём совсем не проглядывалось.

– И что, не знаешь, как проголосовать? По-моему, здорово подходит, если мы хотим убедить землян в том, что ничего кроме хорошей жизни и блестящих перспектив в будущем мы им не несём. А если есть какие-то соображения, их вполне можно самостоятельно сообщить редакции.

– Я тоже так думаю и не считаю, что тебя можно обвинить в незаконной агитации, – шутливо произнесла она и с этими словами положила рядом с изображением Семьи ещё одну фотографию.

Это был мой отец, высокий широкоплечий мужчина, в обнимку с матерью и со мной, тогда совсем малышом, доверчиво прижавшимся к ним. Этой старой семейной фотографии я уже давно не видел, и она привела меня в умиление, сцена была такой трогательной, особенно сейчас, когда отца нет… Будет ли когда-нибудь у меня своя семья? Жена (Эллия, конечно), ребёнок. А может, и не один… Но скорбно-приятные мысли были прерваны резко бросившимся в глаза сходством отца с Рэмом и Селеной, просто поразительным сходством. Если вживую только мелькало что-то подобное, то сейчас, положив снимки рядом… Сэмюэл, правда, был совсем на него не похож, но он сводный брат, первый ребёнок первой жены императора Аурея XVIII Наталиэн Бугенвиль, причём не его сын, император женился на женщине с ребёнком. Их не объединяет другого родства, кроме формального, и отцы, и матери разные. Иначе на руку принцессы он бы претендовать не мог. А в силу отсутствия крови Ауреев, и на престол без неё тоже, согласно старым монархическим законам. Давняя запутанная история, хотя в жизни обеих цивилизаций случалось и похлеще.

– Твой отец принадлежит к династии Ауреев, я в этом уверена, – тихо сказала мама.

***

Когда войско с Поверхности с победой вернулось в Империальный Союз, а его предводители – во дворец, было объявлено два дополнительных выходных, а затем созван сто седьмой съезд Палаты представителей, во время которого гигантское, обычно пустующее здание дворца было набито сенаторами нижней палаты, как бочка селёдкой. Я присутствовал на съезде в качестве охранника, стоя в подобии строевой стойки обычно позади большого стола, за которым восседали сенаторы верхней палаты, Рэм и Сэмюэл. Кстати, как я успел заметить за время службы в Претории, понятие «строевая стойка» там трактуется весьма вольно. Каждый из нас, разумеется, мог простоять пару часов строго по уставу, но обычно в этом не было необходимости, даже охрана на заседании правительства имела полное право прислониться к стенке, присесть на свободный стул, если таковой имелся вблизи поста. Главным требованием являлась бдительность. Ты должен постоянно наблюдать за видимым сектором и, подстраховывая соседних караульных, быть готовым немедленно подать сигнал, который остановит заседание, вызовет в зал дежурную группу и приведёт к устранению нарушения. Правда, времена гражданской войны давно канули в Лету, и сколько-нибудь значительных происшествий не было ни разу. Так, мелкие замечания, воспринимаемые и устраняемые самыми высокопоставленными людьми без каких-либо возражений. Здесь не принято чваниться, совсем. Чиновник, хоть раз посмевший заявить: «Да вы знаете, кто я?» вылетит с волчьим билетом со своей должности мгновенно, а если додумается такое сказать людям при исполнении, то и с физическими повреждениями. Прецеденты были, правда, не при мне, после гражданской. Умному же чужого примера достаточно.

Заседание сената, как и любое другое заседание, проходило довольно монотонно, хотя несколько обсуждаемых тем лично для меня оказались интересны. А в остальное время приходилось день за днём выслушивать нудные препирательства сторон, оживлённо дискутировавших о новых проблемах, прямо горой навалившихся после контакта с внешним миром, несмотря на все старания свести к минимуму последствия этого контакта.

Усиленные патрули, направленные в Пещеру, уже один раз отловили группу наиболее активных и везучих, почти достигших заветной цели из бесчисленных искателей приключений, с небывалым энтузиазмом ринувшихся исследовать Пещеру и гибнувших там десятками. На Поверхности появилось целое «независимое» движение диггеров (финансируемое ЦРУ), объединившее энтузиастов, профессионалов пещерного дела и наёмников, обычно для таких дел «увольнявшихся» из частных военных компаний, в стремлении наладить контакты с Союзом и разведать в него пути. Внешняя Разведка не препятствовала – даже подготовленным экспедициям в Пещере опасно. Восьмилапому же не объяснишь, что ты мирный исследователь, гражданин развитого государства, и что у тебя есть права человека. Отчасти по этой причине в Конституции Союза о «правах человека» ничего не упоминается. Права есть у граждан, как полных, так и неполных. В обмен на некоторые обязанности, у первых больше, у вторых меньше. Прав у полного гражданина тоже чуть больше, но они касаются только взаимоотношений с государством и помимо возросших обязанностей компенсируются дополнительным налогом.

Ставка на опасности Пещеры себя оправдывала, потому расширением зоны обитания беглецов с Поверхности, существующей почти две сотни лет, со времён первых романтиков исследования всего подряд XIX века, Сенат не озаботился. Правительства «великих держав» пытались завязать хоть какие-то дипломатические отношения, но безуспешно. Чиновников в Пещеру не посылать ума хватало, а к укреплённой базе Союза в районе прошедшего сражения подобраться близко было невозможно. Нарушители отстреливались неубивающим оружием, и, пережив пару кошмарных часов, уходили сами. Очень уж неприятно происходил процесс воздействия и последствия от него.

Зато Внешняя Разведка переживала кризис, как и предвидел тогда, перед битвой, император, убрав форпосты, – работать стало намного сложнее: то, что раньше обычно списывалось на нелепые случайности, фантастические домыслы и происки коварных иностранных шпионов, теперь проверялось намного более тщательно. От активных действий пришлось почти совсем отказаться, оставив только наблюдателей. По крайней мере, ни один македонианин так и не был схвачен, надо отдать должное правительству Империального Союза, они провели работу вовремя. Эти-то события и были основной темой обсуждений в Палате Представителей, много возникало вопросов, которые можно решить только сообща. Наконец, приняв несколько резолюций, и оставив их на реализацию недавно сформированному Внешнему Совету Сената, съезд закончился, и всплеск политической активности в стране снова угас.

Потянулись обычные, ничем не примечательные будни подземного мира. Обдумать слова матери, сказанные в тот день, теперь была масса времени. Я не стал спорить с ней тогда, ведь она знала и помнила отца куда лучше и больше меня, а все известные факты говорили как раз в пользу её версии. Но возникали сопутствующие вопросы – как получилось, что он, один из династии верховных правителей, на протяжении, пожалуй, тысячи лет руководивших страной, оказался женат на простой русской женщине, куда он потом пропал и хотя бы, каково было его настоящее имя? Под своей фамилией, которую приняла и мама (Мариэн Сейвиль) я не нашёл в архивах никого. Исчезнуть бесследно он тоже не мог, македониане намного строже следят за собой, очень тщательно фиксируют свою историю, этим занимается специальный Институт Времени. Да, название такое же, как в известнейшем в бывшем СССР фильме «Гостья из будущего». С самого начала хранились подробные рукописные, позже печатные записи, ещё позднее добавились фотографии, сейчас – масса информации, включая видео и голо. Вся информация, естественно, доступна в Сети, если без грифа секретности, тогда только по отдельному запросу с полномочиями. Впрочем, отсутствие фамилии в архивах еще ни о чём не говорило, во время «справедливого» правления Роб-Роя они были с какой-то целью им подчищены, особенно на предмет личностей политических деятелей, непосредственно предшествовавших диктатору. Про Аурея XVIII там было совсем немного, а Стерк, например, не упоминался вообще, хотя, как мне стало известно позже, он являлся руководителем радикальной политической партии, когда Роб-Рой начинал свой путь в Союзе. Скорее всего, отец по какой-то причине попал в опалу, и его имя было навечно похоронено под толщей времени и уничтоженных документов.

***

Магон и трое преторианских офицеров играли в сложную азартную игру с применением ста двадцати карточек с малопонятными рисунками и значками на них, кто-то из свободной смены потягивал «серви» за стойкой бара, популярнейший в Союзе слабо… хм… алкогольный напиток, я же сидел и смотрел новую комедию в компании с двумя офицерами и четырьмя сержантами. Поскольку «картёжники» играли не всерьёз, и у них шло страшно наглое шулерство с непременным разоблачением, их взрывы хохота мешались с нашими, непринуждённое веселье распространялось на всех сидящих и в этой и в соседней комнате отдыха. Претория – элитные войска специального назначения Империального Союза, звание рядового в которых имеют только зелёные новички, не прошедшие полного курса обучения, праздно коротала время в ожидании того далёкого дня, когда ей найдётся настоящее применение. Знаете, чем отличаются офицеры Претории от простых сержантов? Они немного, кто-то получше, кто-то похуже, умеют контролировать свои реакции, но это, увы, дано далеко не всем. Физиологически. Абсолютное большинство преторианцев уходит в отставку, так и оставшись сержантами. Конечно, им компенсируется отсутствие роста в званиях, в частности, оплата за занимаемую должность, выслуга лет и тому подобное, но до офицеров им всё равно очень далеко. Между прочим, даже император имеет звание сержанта претории, хотя в тяжёлой пехоте он – полковник (легат), заслужил во время битвы при Береговом, командуя новейшим и неопытнейшим на тот момент соединением и возглавив его атаку. Мы все сержанты. Все, кроме офицеров.

Претория никогда не устраивает показательные соревнования по рукопашному бою, потому что боевые рефлексы участников заставляют наносить только смертельные удары, исключением являются тренировки с применением несмертельного оружия – световых мечей-инверторов. Претория имеет особый статус в государстве – если вы из хулиганских побуждений попробуете спровоцировать преторианца, его мгновенный ответ просто убьёт вас. Законом это трактуется как «провоцирование боевых рефлексов». Наказания по статье нет, потому что виновник в самом лучшем случае останется калекой, но она таким образом освобождает от ответственности преторианца. Чтобы у криминалитета не было соблазна использовать этих людей в своих тёмных целях, они имеют постоянную, хорошо оплачиваемую работу, множество льгот и состоят на службе до тех пор, пока могут делать хоть что-то. Вот поэтому нас с Магоном не уволили из Претории по сокращению Внешнего Управления, а перевели в дворцовую роту.

Дверь позади меня открылась, и два сержанта со вздохами стали подниматься, думая, что это разводящий. Вдруг все как-то сразу вскочили со своих мест, и мне пришлось сделать то же самое. В дверях стоял император, он кивнул Магону, и когда тот подошёл, что-то тихо ему сказал. Магон окинул взглядом присутствующих, подыскивая подходящую кандидатуру для напарника, выбрал, как и следовало ожидать, меня, махнул рукой. Сэм повёл нас по длинным коридорам, пока мы не пришли в небольшую комнатку, где уже сидел и ждал регент.

За второй дверью в комнате оказалась просторная лаборатория, вся заставленная приборами, стойками с аппаратурой, столами со стеклянными колбами, ретортами и тому подобной околонаучной чепухой. Я слышал о ней раньше, но бывать здесь пока не доводилось. Использовали её обычно для всякого анализа, химического и не очень. Похожие комнаты присутствовали в полицейских отделах криминалистики, только оборудование там устанавливалось менее универсальное, под свою специфику.

Сэм подошёл к вмонтированному в стену сейфу, и достал из него хорошо знакомый мне меч Роб-Роя. Оружие хранилось в специальном прозрачном футляре, чтобы исключить контакт с руками. Лезвие было испачкано землёй, копотью и деформировано. Большой синий камень всё так же сиял на его рукояти.

– Ребята, ввожу вас в курс дела, – произнёс император, – вы наверняка слышали об инциденте, произошедшем перед самой битвой, когда погиб синарианский офицер-переговорщик, сейчас мы попытаемся выяснить, что произошло. Сначала посмотрим запись, затем займёмся мечом.

Видео уже было кем-то подготовлено: предшествовавшие инциденту фрагменты обрезаны, скорость воспроизведения снижена. Качество картинки изначально было великолепным, но при увеличении оно всё равно пострадало.

– Смотрим внимательно, – комментировал регент, – он берёт клинок в руки. Немного машет, неумело, но это к делу не относится. Осматривает рукоять. Трогает камень.

Запись пошла ещё медленнее.

– И вот сейчас что-то происходит, он отбрасывает меч, некоторое время стоит, после чего падает. Соображения?

– Да вроде картина понятна, – сказал Магон, – не ожидающий подвоха человек от боли или чего-то внезапного и резкого, – удара, звука, прикосновения, – обычно реагирует именно так – вызвавший реакцию предмет отбрасывается.

– Судя по тому, что он схватился потом за запястье, – продолжил я, – это была боль.

– Потом он попытался принять прежнее положение, но неудачно, – опять Магон, – рана или яд оказались смертельными и очень быстро действующими.

– Какие-то ещё данные есть?

– Мы рассуждали точно так же, – ответил Рэм, – к сожалению, тело эт Гронсона во время сражения было практически уничтожено, синарианцы высадились в том же месте ещё раз, вы помните. Меч с камнем повреждён, но рукоять, вызвавшая вопросы после инцидента, цела. Приступаем к исследованиям, шаблон четыре – опасный при контакте предмет. Уровень секретности – два. С этим все знакомы, инструктаж нужен? Хорошо. Анри, включай записывающую аппаратуру. Магон, поможешь мне с генератором.

Второй уровень секретности соответствовал «совершенно секретно», но отдельную подписку не требовал – предполагалось, что к нему допущены только специальные люди с ведома более высокопоставленных секретоносителей. Подписка это третий уровень. Четвёртый – «особой государственной важности». И вроде существует пятый, но я о нём ничего не знаю и вам про него не говорил, хе-хе.

Каждый занялся своим делом. Сэм включил и настроил несколько приборов, Рэм с Магоном «оживили» генератор силового поля и двух вспомогательных роботов. Я проверил видеозапись – оказывается, она уже шла. Но от некоторых приборов и роботов была возможность считывать телеметрические данные с занесением их напрямую в информаторий, вот над этим пришлось поработать.

Через некоторое время в воздухе над одним из столов возникло зеленоватое сияние, загустело, налилось силой. Поле давления, использующееся в лабораторном генераторе, по природе и характеристикам отличается от боевых – медленно разворачивается, медленно достигает максимума. Зато им можно довольно тонко манипулировать, соответственно, можно управлять и предметами, находящимися внутри, не касаясь их. По времени реакции до полноценных «невидимых рук», конечно, далеко, но исследования продолжаются.

Магон осторожно взял футляр с мечом и поднёс его к свечению. Клинок выскользнул из его руки, повернулся рукоятью вверх, повинуясь давлению силового поля, и повис в воздухе. Делал он всё это плавно, словно в вязком киселе.

– Освобождение от оболочки, – сказал Сэм для записи, подводя к объекту исследования вспомогательного робота с резаком. Вспыхнули короткие силовые лезвия, два математически точных движения сверху вниз и два слева направо, обрезанный по краям футляр распадается на две части, которые так же плавно отводятся от клинка и убираются манипуляторами за пределы поля. Частей всего две, потому что силовое лезвие аналогично световому мечу, оно имеет объём и аннигилирует боковые стенки, а не отрезает их. Технология широко распространена, но имеет специфическую область применения из-за потерь материала.

Регент, управляющий генератором, быстро-быстро совершает движения руками и пальцами, словно что-то набирая на трёхмерной клавиатуре, клавиши которой расположены на нескольких плоскостях рабочего пространства. Притом «клавиши» невидимы – пространство управления тоже состоит из слабого поля давления и реагирует на движения, отвечая тем же, легким давлением на пальцы, оператор работает как бы на ощупь. Кроме «нажимаемых», там присутствуют «вращаемые» и «сдвигаемые» объекты. Сложноватый для меня пока навык, да и нужен ли он мне?

– Начнём с просвечивания, – продолжил император, – рукоять изготовлена из металлопластмассы, потому вероятность что-то увидеть не равна нулю.

Агрегат для такой работы был здоровенный, под самый потолок. Он имел толстый ствол излучателя и приёмник на выдвижной штанге, который нужно поместить позади исследуемого объекта. Подводкой и установкой занялся Магон. Через пару минут сквозь рукоять пропустили несколько видов излучения, агрегат защёлкал, выдавая в специальное окошечко моментальные снимки. В реальном времени, к сожалению, эта штуковина работать не умела.

– Обнаружен неизвестный механизм, – сказал Сэм, – Анри, снимки в проектор вставь и заодно добавь к данным.

– Какой-то он маленький, – произнёс регент, наблюдая за появляющимися на стене картинками, которые я поочерёдно добавлял, – по идее, здесь должна быть игла, срабатывающая на нажатие, но я ничего подобного не вижу.

– О, а это что?

Под сапфиром чётко был виден крохотный рычажок, который вполне можно было сдвинуть человеческим ногтем.

– Магон, не спи, – проворчал император, – с просвечиванием мы уже закончили, а аппарат ты не убрал.

Мой боевой товарищ, слегка смутившись, оторвался от разглядывания картинок и занялся агрегатом. Сразу после этого священнодействия Рэм нетерпеливо закрутил пальцами в поле, но ничего не добился.

– Разрешения не хватает, – проговорил он, – придётся старой доброй механикой.

Император подвёл к изучаемому объекту другой агрегат, весь усеянный мини– и микроманипуляторами, а также иглами, крючками и прочими железяками самых разных форм и размеров. Судя по устройству, оно могло просверлить дырку, вколотить туда дюбель и вкрутить шуруп, попутно заделав дефекты поверхности каким-нибудь гипсом с точностью в доли миллиметра, причём все необходимые инструменты и приспособления держало бы самостоятельно. Правда, искусственным интеллектом оно не обладало, а оператор обычно управлял каким-нибудь одним блоком устройств, что сильно сказывалось на скорости и объёме работы, только для лабораторных условий. Но в плане робототехники очень-очень интересная штука.

Император зацепил подходящим по размеру манипулятором рычажок и сдвинул его. Камера с увеличением, транслировавшая происходящее, зафиксировала выступление какой-то жидкости из отверстий рядом с рычажком.

– Ты не в ту сторону его сдвинул, – сказал регент, – на снимке же чётко видно…

– Ой, – произнёс Сэмюэл, когда приборная панель лаборатории химического экспресс-анализа осветилась красным, – это яд. Причём определено даже без углубленной обработки.

– Я только один такой яд знаю, – задумчиво проговорил Рэм, – «Анабель»… Чрезвычайно быстро проникает под кожу, в воздухе распространяется слабо. Впрочем, поле давления наружу его не выпустит.

– Значит, причина смерти эт Гронсона определена?

– Да, вполне вероятно. Он погладил пальцем сапфир, наверняка почувствовал выступ и сдвинул его. И тоже не в ту сторону.

И умер через десяток секунд… Мне стало не по себе, но два высших руководителя государства были абсолютно спокойны.

– Я создам пузырь с вакуумом, – произнёс регент, снова что-то «нажимая» и «крутя» в воздухе, – попробуем откачать эту гадость из резервуара. Не думаю, что там её много.

Быстрого яда с женским именем оказалось около миллилитра. Рычажок высвобождал крохотную порцию, достаточную для взрослого человека, после чего возвращался обратно пружинкой. Стало понятно назначение цилиндрического кусочка металла, проглядывавшего сквозь металлопластик на снимке, тот самый резервуар. Яд собрали и запаяли в пластиковую бутылочку, которую затем упаковали в хитрый футлярчик, а контактировавший с ним воздух выпустили в фильтрующую вытяжку. Понятно, что не сразу в атмосферу, к ней в подземном мире вообще относятся трепетно, по естественным причинам.

– Если держать меч в правой руке, нормальное движение пальцем поворачивает рычаг как раз в неправильную сторону, – прокомментировал Рэм для записи, – А что будет, если мы сдвинем его наоборот, сейчас узнаем.

Сдвинули… И ничего не произошло. Рычажок вернулся на место второй пружинкой. Регент с императором переглянулись, потом ещё раз.

– Есть идеи? – спросил Сэмюэл у нас.

Магон молча пожал плечами. Я задумался, рассматривая изображения с проектора и камер.

– Допустим, я – хозяин меча, – сказал Рэм, – я знаю, что у меня в рукоятке яд и лишний раз её не трогаю.

– Это факт. Роб-Рой носил этот меч, но редко к нему притрагивался, – откликнулся Сэм.

– Я ни разу не видел, чтобы он брал его в руки, – подтвердил я, – всегда таскал с собой, но либо пристёгнутым на поясе, либо под плащом на спине. Там такие ремешки специальные есть. И он всегда был в ножнах, только рукоять с сапфиром бросалась в глаза.

– Ты… мне не рассказывал, что… служил у Роб-Роя, – Магон сделал круглые глаза.

– Это не секрет, – успокоил его император, – что Анри русский, ты знаешь (Магон кивнул). Он был похищен Роб-Роем, согласно Внешнему Кодексу. А потом отстал от отряда и сдался нам. По понятным причинам мы его особо не фильтровали.

– А… Ну да… Он же не «настоящий» дружинник.

Мой товарищ с трудом переваривал шокировавшую его информацию, не подозревая, что я ещё преподнесу ему сегодня сюрпризы.

– Ладно, мы отвлеклись. Я – хозяин меча и его не трогаю. И хочу добиться, чтобы его не трогали другие. Потому в рукоятке тайник с «Анабелью».

– Сам по себе яд там не нужен, – задумчиво проговорил Сэм, – меч как меч, таких много. Камни не у всех, это да. Но они тоже не редкость.

– Сапфир искусственный, – заявил Рэм, – можно сделать запрос в Сеть, конечно, но камень слишком чистый.

– В Сети про него вряд ли что-то есть. Если клинок был Роб-Рою чем-то дорог, скорее всего, информацию о том, кто вставил камень, мы не найдём.

– Если посторонний возьмёт меч в руки и почувствует рычажок, он его попробует сдвинуть. В одну сторону ничего не произойдёт…

– А в другую – выступит яд!

– И если в одну сторону ничего не происходит, человек попробует в другую, рычажок-то есть. И тут же станет покойником.

– Не, ну, ловушка. Ну, на психологию. И что? Зачем?

– Меч – ключ к чему-то? – предположил я, – сам по себе он ценности не имеет, защищать от попадания в чужие руки смысла нет.

– Или он сам ключ… Или внутри него есть что-то ещё… – пробормотал регент.

– Просвечивание больше ничего не показало. Что дальше?

– Может, кроме рычажка надо ещё куда-нибудь нажать? – спросил я, – чего это вы так на меня смотрите?

– Эту фразу должен был сказать я, – улыбаясь во весь рот, заявил император, – ну или Рэм. Но как-то не успело прийти в голову. Спасибо за идею.

– Там больше ничего нет же, – начал регент, но Сэм его прервал – есть сапфир, есть детали эфеса, сама рукоять. Вот этим блоком с манипуляторами нажимаем на рычаг и фиксируем его. А другим блоком тыкаем во всё подряд всем подряд. Метод научного тыка, слыхал?

Я заржал, Магон неуверенно заулыбался. Регент непонимающе хлопал глазами.

– Тёмные, дикие люди, – пробормотал император, реализуя свой импровизированный план действий, – Учишь вас, учишь…

Меня одолел новый приступ хохота.

– Я был один, совсем один… – продолжал он, – А они… С вертолётами, с пулемётами…

– Это из того мультфильма, про попугая? – сквозь мой смех послышался голос регента.

– Последнее – да. Кстати, у нас тут успех.

Результат принесло вращение сапфира против часовой стрелки, в направлении, противоположному сдвиганию рычажка. Двухпальцевый манипулятор, вращавший камень, теперь держал его отдельно от рукоятки. Полоски металла, похожие на когти, откинулись в стороны. Рэм вернулся к пульту, аккуратно изъял камень и упаковал его. Магон подкорректировал положение камеры, чтобы она смогла заглянуть в новое пространство.

– Идём дальше, – сказал Сэмюэл, – за этой деталью крепления камня (означенная деталь точным движением очередного манипулятора тут же извлеклась и передалась на упаковку) видим край некоего предмета цилиндрической формы, вставленного непосредственно в рукоять. Прилегание неплотное, предполагаю, что при повороте объекта клинком вверх предмет должен выпасть сам. Нет, крутить не надо, – остановил он порыв регента, – манипуляторов вполне достаточно.

– Надеюсь, там нет бомбы, – пробурчал тот.

– Поле давления в любом случае замедлило бы взрыв. Но бомбы нет, я бы почувствовал раньше.

Наконец металлический цилиндр был извлечён на свет. Ровный, гладкий, блестящий. С крышечкой. Подвели датчики анализаторов – ничего. Открутили крышку, повторили процедуру – тишина. Внутри оказалась всего-навсего записочка.

По понятным причинам в руки её брать не стали, разворачивали тонкими пальцами манипуляторов, а читали через увеличение камеры.

«Роб-Рой эт Форман, Эскадра будет ждать вас на марсианской базе. Состав – как оговаривали. Сохраняйте меч, он служит ключом. Место вам известно. Граф Рест Аурей».

– Аурей, хм…, – сказал регент, – какая знакомая фамилия… Где я мог её слышать?

Я обернулся к нему, не веря своим ушам: он пошутил?! И не я один. Правда, внезапно прорезавшееся чувство юмора регента императора заинтересовало меньше, чем другая часть записки.

– Что это за граф? Что за Эскадра? У нас есть космические корабли? – Сэм с горящими глазами буквально засыпал бедного Рэма вопросами.

– Ну-ну, полегче, – улыбнулся тот, – я что-то такое слышал, пока был в приюте. Но это было так давно, к тому же до нас дошли только слухи…

И тут они оба уставились друг на друга, открыв рты. Зрелище было настолько комичное, что я чуть не прыснул, сдержавшись только из тактичности. Справа хрюкнул Магон: он тоже старался.

– Ты прав, – прошептал Сэмюэл, хотя регент не произнёс ни слова, – она-то уж точно знает…

– Запись остановить, исследование окончено. Данные передать на обработку и после того – в архив, – сказал он, выводя нас из ступора, – не думаю, что они могут ещё понадобиться.