Текст книги "Советско-финский плен (1939-1944).По обе стороны колючей проволоки"

Автор книги: Дмитрий Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

Многие советские пленные, лечившиеся в финских госпиталях, отмечали хороший уход за ними. По их одобрительным рассказам, медицинскую помощь им оказывали такую же, как и финским раненым и больным солдатам. Впрочем, были и другие свидетельства. Некоторые вернувшиеся из финского плена бойцы Красной Армии показывали, что «больным помощи никакой не оказывали. У кого рана большая, тот умирал». Или же: «пленных раненых привозили в конюшню, и они лежали по 10–12 дней, перевязывали раны не бинтом, а бумагой, часто финские медсестры оборачивали раны калькой из-под кофе и продуктов, что вызывало возмущение у пленных. На жалобы раненых офицеры отвечали зуботычинами и пинками».

По рассказам военнопленного Григория Андреевича Дьяченко, «в госпитале кормили, как свиней. В госпитале нисколько не лечили, рука чуть ранена, пилили прямо, пальцы отрубали с кистями, перевязывали сами себя».

Военнопленный Иван Петрович Долгачев заявлял:

«Видел, как был пристрелен тяжело раненный в живот заместитель политрука Баев 316 стрелковый полк 18 дивизии. Больных не лечили, финские санитары относились грубо и помощи не оказывали. Только от санитаров из военнопленных можно было получить помощь».

Военнопленный Хальза Ахметов, из 2-го батальона 984-го стрелкового полка 86-й дивизии утверждал:

«Лично видел пять случаев, когда в госпитале тяжело раненых выносили в коридор за ширму и делали им смертельный укол. Один из раненых кричал: «Не носите меня, я не хочу умирать». В госпитале неоднократно применялось умерщвление раненых красноармейцев путем вливания морфия. Так были умерщвлены военнопленные Терентьев и Блинов. Особенно финны ненавидели советских летчиков и над ними издевались, тяжело раненных держали без всякой медицинской помощи, отчего многие умирали. Когда больные просили воды, финны не давали, угрожая оружием».

Военнопленный Николай Семенович Филюта, кандидат в члены ВКП (б) из 220-го стрелкового полка 44– й стрелковой дивизии рассказывал:

«При отражении из станкового пулемета финнов 31.12.39 был ранен, гранатой оторвало левую руку и ослепило на оба глаза, был взят в плен. С меня стащили телогрейку, брюки и валенки и везли почти голого в 35–40 градусов мороза за 40 километров и бросили на ночь в холодную избу. Пришел в сознание в госпитале города Выборга, были обморожены у ног пальцы. До 8 февраля 1940 года на ногах ходил. Когда потребовали отдать партийный документ, я не отдавал, сопротивлялся. В издевательство надо мной отняли выше лодыжек обе ноги 8.2.40».

Полагаю, что эти рассказы военнопленных о жестокости не полностью соответствуют действительности. Еще раз хочу обратить внимание на то, где и при каких обстоятельствах да вались эти показания. Но даже если в них есть большая доля правды, все-таки подобные случаи убийств и издевательств над пленными красноармейцами не были массовыми. Скорее всего, эксцессы жестокости были вызваны личной ненавистью отдельных финских солдат к русским, а не политикой военных властей по отношению к военнопленным. Это подтверждают, в частности, данные о том, что за время Зимней войны в финском плену умерли всего 113 советских военнопленных.

События же войны Продолжения развивались по худшему сценарию. По свидетельствам финских исследователей, цифра смертности советских военнопленных только за первый год войны достигла 12 тысяч. Общая статистика еще более печальна – за время этой войны В финских лагерях и госпиталях скончались около 18 700 советских военнопленных. Если исходить из того, что общая численность советских военнопленных составляла 72 тысячи человек (самая высокая цифра, называемая исследователями), то, следовательно, почти каждый четвертый из них был зарыт в финскую землю. Это, конечно, очень большая доля. И она свидетельствует о больших нарушениях в сфере продовольственного и медицинского обеспечения военнопленных, об имевшихся многочисленных недостатках при соблюдении международных правил содержания военнопленных.

Медицинское обслуживание финских военнопленных во время войны Продолжения

Во время советско-финляндской войны 1941–1944 годов организация медицинского обслуживания военнопленных строилась в соответствии с постановлением Совнаркома Союза ССР № 1798-800с от 1 июля 1941 года. В этом документе были прописаны основные принципы обслуживания пленных армий противника на территории СССР В частности, в нем отмечалось:

«Раненые и больные военнопленные, нуждающиеся в медицинской помощи для госпитализации, должны быть немедленно направлены командованием частей в ближайшие госпитали, откуда они передаются в лагеря и приемные пункты НКВД – лишь после выздоровления.

Военнопленные в медико-санитарном отношении обслуживаются на одинаковых условиях с военнослужащими Красной Армии».

Отбор больных и раненых военнопленных осуществлялся уже на этапе первичного учета пленных, то есть при передаче их на приемные пункты для военнопленных. После чего их направляли в эвакуационные и специальные госпитали.

Во время войны продолжения финские военнопленные содержались в следующих медицинских учреждениях на территории СССР в 1941–1944 годах:

1	1440	г. Кандалакша
2	Э/г 1011	г. Ленинград, Кобоны, Ржев, Гатчина: июнь 1944 – октябрь 1945
3	1700	г. Иваново
4	Э/г 1035	ст. Мартук, Актюбинская обл., Казахстан
5	Э/г 1383	Теренсай, Оренбургская обл.
6	С/г 1773	ст. Быстряги, Кировская обл.
7	С/г 1825	г. Череповец, Вологодская обл.
8	С/г 2074	ст. Пинюг, Кировская обл.
9	735	ст. Оять, Кировская обл.(Алеховщина)
10	Сэг 2222	г. Ленинград
11	С/г 2851	г. Уста, Горьковская обл.
12	С/г 2754	г. Онега, Архангельская обл.
13	С/г 2989	п. Камешково, Ивановская обл.
14	С/г 3007	ст. Фосфоритная, Кировская обл.
15	3064	Козловка, Чувашия, ст. Тюрлема
16	С/г 3757	ст. Шумиха, Челябинская обл.
17	Э/г 3808	г. Бокситогорск, Ленинградская обл., ФППЛ № 157
18	С/г 3810	г. Боровичи, Новгородская обл., ФППЛ № 270
19	Сэг 4370	г. Рига, Латвия
20	С/г 5091	г. Череповец, Вологодская обл.
21	С/г 1631	п. Зубова-Поляна, Мордовия
22	С/г 3171	п. Рудничный, Кировская обл.
23	Э/г 1327	г. Череповец, Вологодская обл.
24	Э/г 267	Ленинградская обл.
25	Асг 257	Ленинградская обл.
26	4252	Ст. Пата
27	1054	Госпиталь лагеря для военнопленных № 84, Свердловская обл.
28	1770	г. Архангельск
29	3888	Можга, Удмуртия
30	Госпиталь № 91	Карельский фронт

В продолжение ранее разработанных нормативных документов 6 октября 1943 года начальник УПВИ НКВД СССР генерал-майор Петров после согласования с наркомом здравоохранения Митеревым, начальником Главного военно-санитарного управления Красной Армии Смирновым и начальником врачебно-санитарного управления Наркомата путей сообщения Соколовым утверждает «Инструкцию о санитарном обеспечении военнопленных и спецконтингентов при поступлении на приемные пункты и фронтовые приемно-пересыльные лагеря НКВД и при железнодорожных перевозках». В соответствии с этим документом военнопленные в целях предотвращения проникновения в лагеря разного рода инфекционных заболеваний подвергались несколько раз медицинскому осмотру и санитарной обработке: на приемном пункте (со стрижкой волос, а при большой завшивленности и остальных волосистых частей тела), во фронтовом лагере, где пленные подвергались повторному медосмотру, полной санобработке и профилактическому карантину. Карантинный период устанавливался сроком на 21 день, во время которого военнопленным делали прививки против паратифа[151]151
  Паратиф – острое заразное заболевание, часто протекающее подобно брюшному тифу и вызываемое бактериями, родственными тифозной палочке. Протекает в более короткой и легкой форме, чем брюшной тиф, обычно без осложнений. Меры предупреждения те же, что и против брюшного тифа.


[Закрыть], брюшного тифа, холеры, дизентерии и оспы. Отправка контингентов до полного истечения карантинного срока была категорически запрещена. Затем партии пленных этапами отправлялись в тыловые лагеря. Но на практике в большинстве случаев эти положения инструкции не соблюдались. Примером тому может служить тот же Череповецкий лагерь, в который прибывали партии военнопленных, обросшие волосами и завшивленные.

Для транспортировки пленных в стационарные тыловые лагеря выделялся специальный эшелон, снабженный, как и во время Зимней войны, вагоном-изолятором. Санитарное обеспечение военнопленных в пути следования возлагалось на медицинский персонал лагеря-отправителя. В зависимости от количества этапируемых пленных варьировалось и количество медработников. Так, при численности эшелона до 250 человек их сопровождала одна медсестра. От 250 до 500 человек – один фельдшер, от 500 до 1000 пленных – один врач и одна медсестра, свыше 1000 человек – один врач, один фельдшер и одна медсестра. В целях лучшего хозяйственного обеспечения и санитарного обслуживания УПВИ НКВД СССР рекомендовало не отправлять партии свыше 500 человек.

Заболевших в пути и требующих оперативной медицинской помощи военнопленных предписывалось сдавать, после оформления соответствующих документов, в лечебные учреждения системы Наркомата здравоохранения СССР на ближайшей станции следования эшелона. Так же поступали и с умершими в пути военнопленными. После оформления акта о смерти труп передавали органам милиции для погребения.

И хотя инструкция предписывала создавать для этапируемых нормальные санитарно-бытовые условия, в реальной жизни этот приказ зачастую не выполнялся. По свидетельствам бывших финских военнопленных, условия в пути следования к лагерю были далеки от нормальных. Нередко пленных гнали пешком по 200–300 км до ближайшей железнодорожной станции. Из-за того, что снабжение продуктами питания не было достаточно хорошо организовано тыловыми подразделениями Красной Армии, были случаи, что военнопленные по двое – трое суток вообще не получали никакой пищи. Вагоны, предназначенные для пере возки пленных в лагеря, были переполнены и не были оборудованы нарами для сна. Часто вместо положенных 75–80 человек в них сажали гораздо больше людей. Нередко единственным отверстием в вагоне была дырка в полу, служившая одновременно и окном, и туалетом. В вагонах стоял смрад, так как многие пленные страдали диареей.

Вместо положенных нескольких дней следования до лагеря эшелоны нередко находились в пут по несколько недель. Один из составов добирался до места назначения около 53 суток, подолгу останавливаясь на станциях. Военнопленные получали недостаточное количество пищи и воды, и таким образом, в лагеря прибывали уже в значительной степени ослабевшие люди. Некоторые, не выдержав таких условий транспортировки, умирали. В нашем распоряжении имеются данные, по крайней мере, о нескольких финских военнопленных, умерших во время пути следования до стационарного лагеря: Р. Леппянен (попал в плен 1941 в Lutto. Умер 25.11.1941, похоронен на ст. Карабас), А. Нурминен (попал в плен 17.12.1941 в районе Aanisjаrvi. Умер 28.05.1942, похоронен в г. Молотов), Э. Пелконен (попал в плен 21.09.1941 в районе Vilmаjоki. Умер 14.03.1942, ст. Всполье), У. Соткасиира (попал в плен в октябре 1941 в районе Akonlahti. Умер 25.12.1941, Рузаевка), П. Суутаринен (попал в плен 20.08.1941 в районе Hiitola. Умер 4.12.1941, Бузулук), В. Вест (попал в плен 26.11.1941 в районе Jandeba. Умер 12.10.1942, Юдино).

Впрочем, советская сторона признавала плохие условия транспортировки военнопленных к местам их постоянного размещения. В докладной записке заместителя наркома внутренних дел Серова на имя Берии от 30.12.1942 года объяснялись причины большой смертности пленных на пути в лагеря. Причем, они полностью совпадают с причинами, упомянутыми выше. Интересна резолюция Лаврентия Берии на этом документе: «Прошу срочно наметить мероприятия и решить их»[152]152
  РГВА, ф. 1п, оп. 7а, д. 1, лл. 38–39.


[Закрыть]. Однако вплоть до окончания войны Продолжения серьезных улучшений условий транспортировки военнопленных так и не произошло.

В время войны продолжения в стационарных медицинских учреждениях на финских военнопленных заводили документы по той же схеме, что и во время Зимней войны, то есть госпитальную карту и историю болезни, хотя их форма и претерпела некоторые изменения. Так, например, помимо общих данных в историю болезни теперь вносилась информация, откуда и когда поступил военнопленный, сколько дней пробыл в медицинском учреждении, когда, куда и каким транспортом убыл из госпиталя и, что немаловажно, когда умер и где погребен.

Затем по прибытии в лагерь в соответствии с директивой УПВИ НКВД СССР № 28/7309 от 17 июля 1942 года «О подразделении военнопленных на группы в зависимости от их физического состояния» на каждого военнопленного заводилась медико-санитарная карта, в которую вносились следующие сведения:

Фамилия.

Имя.

Отчество.

Год рождения.

Национальность.

Чин и звание.

Дата взятия в плен.

Когда и откуда прибыл.

Вес.

Рост.

Мышечная система, подкожный жировой слой.

Состояние кожи, кожные заболевания.

Санитарное состояние (завшивленность, стрижка).

Физическое состояние (здоров, болен).

Предположительный диагноз (при болезни).

Нуждается в: 1) Стационарном лечении… да, нет…

2) амбулаторном лечении… да, нет…

«…» …….. 194… г.

Подпись представителя сан. службы.

(заполняется при поступлении)

Эта карта заполнялась в лагерных лазаретах и медицинских пунктах.

Для медицинского обслуживания военнопленных непосредственно в лагерях были созданы:

Структура медицинского обслуживания в лагерях

При организации лагерей предполагалось, что количество больных пленных не будет превышать 1,5 % от общего их количества, содержащегося в лагере. Этот процент был рассчитан на относительно нормальную заболеваемость пленных. Именно с этим и были связаны основные проблемы, возникшие с медицинским обслуживанием военнопленных в лагерях. Тем более что с осени 1941 года и особенно зимой 1941/42 года в лагеря стали поступать пленные, чье физическое состояние было далеко от нормального. Суровая зима и отсутствие у военнослужащих армий противника достаточного количества теплого обмундирования привело к тому, что среди военнопленных этого периода войны увеличилось количество больных. Ситуация еще больше ухудшилась после Сталинградской битвы, зимой 1942/43 года. В лагеря стало поступать большое количество раненых, больных, истощенных и обмороженных военнопленных. Увеличилась и смертность пленных. УПВИ НКВД СССР, обеспокоенное этими обстоятельствами, направило лагерям предписание создавать дополнительные места в лазаретах, в зависимости от фактической потребности.

В 1941–1942 годах в тыловых районах Советского Союза действовало всего два спецгоспиталя Наркомата здравоохранения СССР (НК3 СССР). Вплоть до 1943 года во фронтовых районах и в районах действий армий спецгоспиталей не было. К 1943 году вопрос о необходимости создания данных медицинских учреждений встал очень остро, так как только после Сталинградской битвы и Воронежской операции января – февраля 1943 года количество военнопленных, нуждавшихся в госпитальном лечении, приближалось к 40 тысячам. Исходя из возникших потребностей, УПВИ НКВД СССР приняло решение о создании 31 спецгоспиталя с общим количеством коек – 19 100. В зоне действия фронтов были выделены госпитали для обслуживания военнопленных, которые закрепили за приемно-пересыльными лагерями. В каждом таком госпитале было около 300 мест.

Основной проблемой изучения вопроса медицинского обслуживания финских военнопленных в СССР во время войны Продолжения является то обстоятельство, что они не выделялись в отдельную группу учета, как это было с немцами. Это, в первую очередь, вызвано тем, что количество финнов в советском плену было незначительным по сравнению с немецкими военнопленными. Статистические данные, приведенные в «Отчетном докладе о работе УПВИ НКВД СССР с июля 1941 по март 1944 г.», дают лишь общую картину о количестве пленных, находившихся в СССР в спецгоспиталях, в том числе и финских.

Количество иностранных военнопленных в спецгоспиталях

1941–1942	4500	3862
1943
январь	2340	560
февраль	18 079	1423
март	20851	2049
апрель	5169	1213
май	7364	3688
июнь	2447	5474
июль	3544	2638
август	5457	1867
сентябрь	4366	4248
октябрь	2445	3160
ноябрь	2930	2718
декабрь	2994	2285
Итого за 1943	77 886	31 323
1944
январь	5589	1525
февраль	2874	2215
Итого за 1944	8463	3740

В соответствии с данными этого же отчета к марту 1944 года через спецгоспитали прошли 90 909 военнопленных, из которых:

– выписались по выздоровлению – 38 925 человек;

– умерли от болезней и ран – 34 623 человека;

– находились на лечении на 1.03.44 – 1230 человек

Установить точное количество финских военнопленных, прошедших через систему спецгоспиталей УПВИ НКВД СССР, достаточно сложно из-за отсутствия полной и достоверной информации в российских архивах.

Финский исследователь Тимо Малми при водит данные о том, что в госпиталях системы УПВИ НКВД СССР в период войны Продолжения скончались 79 военнопленных финской армии[153]153
  Malmi T.; 2001:25.


[Закрыть]. Думаю, что эти данные явно занижены. Например, только в ноябре 1944 года в спецгоспитале № 1825, обслуживавшем Череповецкий лагерь № 158, умерли 30 финских военнопленных[154]154
  В. Конасов, А. Кузьминых, 2002. С. 126–131.


[Закрыть]. (Череповецкий лагерь № 158 УПВИ НКВД СССР обслуживало два медицинских учреждения: спецгоспитали № 5091 и 1825.) Трудно поверить, что лишь за один месяц смертность финских военнопленных составила почти половину всех смертей финнов в госпиталях системы УПВИ. кроме того, необходимо отметить и то обстоятельство, что в некоторых случаях умерших в первые часы прибытия в госпитали не всегда регистрировали.

Анализ имеющихся в нашем распоряжении медицинских карт и историй болезней за 1941–1944 годы показывает, что наиболее распространенными заболеваниями, с которыми финны поступали в госпитали, являлись: дизентерия и сопутствующие ей заболевания – колит, энтероколит и гемоколит; дистрофия, пневмония и заболевания, связанные с недостатком витаминов. Причем нередко военнопленный поступал в стационарные медицинские учреждения с совокупностью болезней: дистрофией, дизентерией и авитаминозом.

В 1941–1942 годах в большинстве случаев при госпитализации ставился диагноз «дизентерия», В 1942–1943 годах – дистрофия, пеллагра, дизентерия и туберкулез.

В конце войны ситуация практически не меняется. Так, из 58 случаев в июле – августе 1944 года причиной госпитализации военнопленных были дизентерия, гемоколит, энтероколит.

Таким образом, на протяжении всей войны Продолжения основным поводом для госпитализации были заболевания, вызванные некачественным питанием и невозможностыо соблюдения в полной мере правил личной гигиены в лагерях.

Необходимо сразу оговориться, что имеющиеся в нашем распоряжении документы отражают картину заболеваемости только поступивших в госпитали. Данные о причинах заболеваемости финских военнопленных, содержавшихся в лагерных лазаретах и больницах, практически полностью отсутствуют. И нередко восстановить ее можно только по актам патологоанатомических экспертиз, то есть после смерти пленного. При этом при подсчете заболеваемости и смертности военнопленных во внимание принимался лишь наиболее тяжелый диагноз. Если военнопленный поступал в госпиталь с диагнозом: дистрофия и дизентерия, то нередко причиной смерти отмечалась дистрофия.

На всем протяжении войны Продолжения ситуация со здоровьем военнопленных оставалась достаточно тяжелой. Но если в госпиталях пленные финны получали квалифицированный медицинский уход и подавляющее большинство вернулось в лагеря по выздоровлении, то в лагерных медицинских учреждениях положение было на порядок хуже.

В первую очередь, это было связано с нехваткой квалифицированных медицинских кадров. Так, например, в отчете о работе Череповецкого лагеря № 158, где в период войны Продолжения было сконцентрировано подавляющее большинство финских военнопленных – около 1800 человек, отмечалось, что медико-санитарная служба лагеря была организована на базе медицинского пункта Отдельной исправительно-трудовой колонии. К моменту прибытия первой партии военнопленных в июле 1942 года она состояла всего из четырех человек начальника и трех медицинских работников с незаконченным средним специальным образованием выпуска военного времени. То есть квалификация персонала была на очень невысоком уровне. Помимо этого, нехватка медработников стала очевидной в связи с открытием лагерных отделений. Так, некомплект врачей к 1944 году составлял 21 человек, фармацевтов – четыре человека, фельдшеров – четыре человека, медсестер – 10 человек.

В связи с нехваткой медперсонала в лагере достаточно широко использовался труд военнопленных врачей и санитаров. В их задачу, в основном, входило осуществление санитарного надзора в бараках, других местах расположения пленных, то есть первичный контроль за состоянием здоровья военнопленных. Однако к медицинскому освидетельствованию контингента лагеря врачи из числа пленных не допускались. Им было запрещено выдавать справки, освобождающие от работы, они не принимали участия в заседаниях врачебных комиссий, устанавливающих группу трудоспособности, а также на всем протяжении существования лагеря они не допускались к работе в санитарном отделении управления лагеря.

Администрация лагеря столкнул ась еще с одной проблемой: использование военнопленных-врачей осложнялось незнанием ими русского языка. В данной ситуации приходилось прикреплять к ним советского врача-переводчика и медицинского работника, ведущего записи в книгах амбулаторных посещений на русском языке. Нередко это приводило к тому, что хотя бы немного знающие русский язык военнопленные, как это было с Тойво Ярвеля, становились помощниками медперсонала. Впрочем, их использовали на самых черных, не требующих специальных навыков, работах по уходу за больными: мытье, помощь неходячим и т. п. В 1944 году у работников лазарета появилось право вести записи на родном языке, что существенно упростило дело и высвободило некоторое количество советского медперсонала для других целей, но все же нехватка врачей чувствовалась. В связи с этим было принято решение наиболее опытных и профессионально подготовленных фельдшеров использовать в качестве врачей.

Снабжение лагерей медикаментами вплоть до апреля 1943 года осуществлялось через местные органы Народного комиссариата здравоохранения по специальным нормам, установленным УПВИ. Но эти нормы не выдерживались, и снабжение медикаментами не удовлетворяло штатные потребности лагерей. Кроме того, ввиду военного времени, во многих лагерях не хватало самых простых перевязочных материалов, не говоря уже о дефицитных медикаментах. С апреля 1943 года лагеря для военнопленных были прикреплены для снабжения медикаментами к санитарным управлениям фронтов и санитарным отделам военных округов. Однако на деле это не повлекло существенных изменений в снабжении медикаментами, как предполагалось руководством УПВИ. Так, например, Череповецкий лагерь изначально снабжался медсредствами за счет вологодских аптечных баз. В апреле 1944 года, в связи с передислокацией аптекобаз, санитарное обеспечение лагеря перешло под контроль санитарного отдела Архангельского военного округа. Переподчинение привело к тому, что заявки на медикаменты удовлетворялись на 70–75 %, что не соответствовало реальным потребностям лагеря. Особенно плохо обстояло дело с поставками дифтеритной сыворотки, дизентерийной вакцины и сыворотки, бактериофага – эти лекарства перестали присылать в лагерь. В результате, к третьему кварталу 1944 года в сануправлении Череповецкого лагеря запас данных медикаментов не превышал 20 % от требуемого количества. Это в конце концов фактически привело к эпидемии данных заболеваний в лагере, о чем речь пойдет ниже.

Ситуация в Череповецком лагере осложнялась еще и тем, что, несмотря на распоряжение УПВИ НКВД СССР, не только на приемные пункты для сбора военнопленных, но и в сами лагеря прибывали пленные, состояние здоровья которых внушало серьезные опасения. В первом же этапе, прибывшем в лагерь, было до 75 % больных дистрофией II и III степени, все были небритые, нестриженные и завшивевшие.

Особенно тяжелая ситуация в Череповецком лагере сложилась в 1942–1943 годах. к месту постоянного размещения пленных конвойные войска НКВД доставили даже инфекционных больных. Особенно много было больных дизентерией: 1942 год – 13 человек, 1943 год – 140, 1944 год – 1458 человек Но особенно большой процент заболеваемости этой болезнью был среди немецких военнопленных.

Дизентерия и другие кишечные заболевания стали настоящим бичом Череповецкого лагеря. Общее количество заболевших достигало 7 % от учетного состава лагерного контингента. Администрация и санитарное управление по мере своих сил и возможностей старались изолировать больных кишечными заболеваниями от остальной массы военнопленных. При наличии необходимых медикаментов делались профилактические прививки. Сами военнопленные также старались найти свои способы борьбы с этими заболеваниями. Одним из таких эффективных способов борьбы с диареей пользовался финский военнопленный Эско Луостаринен. В своих воспоминаниях он упоминает, что всегда носил в карманах кусочки угля. По мере необходимости он их сосал и тем самым в какой-то степени смог справиться с этой болезнью.

Нередко дизентерия сопровождалась тяжелой формой пневмонии. Особенно это было характерно для поступавших в лагерь ослабленных военнопленных из фронтовых приемных пунктов. Клиническая картина в таком случае была очень тяжелой – смертность доходила до 7 %. Однако, несмотря на принимаемые профилактические меры, ситуация с данными заболеваниями оставалась крайне тяжелой на всем протяжении существования лагеря.

Другим заболеванием, которое существенно увеличивало процент смертности среди военнопленных, была дифтерия. Как и в случае с дизентерией, она в основном заносилась из фронтовых приемных пунктов. Лишь только за июль – сентябрь 1944 года в Череповецкий лагерь поступили 172 военнопленных, больных дифтерией. Пик поступления заболевших пришелся как раз на тот период, когда в лагере сложилась катастрофическая ситуация с противодифтерийными сыворотками. И именно в это время в лагерь стало прибывать особенно большое количество финских военнопленных. Отсутствие эффективных медицинских препаратов для профилактики и борьбы с дифтерией в лагере привело к большому проценту смертности среди финнов. К сожалению, установить точное количество умерших от этого заболевания финских пленных очень сложно, так как мы не располагаем всеми необходимыми данными.

Отсутствие нужных для борьбы с дифтерией медикаментов резко увеличило смертность пленных до 17,9 % от общего количества заболевших. Для сравнения примем к сведению доклад начальника управления Череповецкого лагеря № 158 капитана Тимошенко, в котором отмечалось, что в начале 1944 года при наличии вакцин против дифтерии смертность не превышала 0,18 % от общего количества заболевших[155]155
  РГВА, ф. 1а, оп. 35, д. 26, л. 40.


[Закрыть]. После выздоровления, в целях обеспечения профилактических мер, переболевших военнопленных изолировали от остального контингента лагеря в отдельном бараке.

Кроме инфекционных больных, в Череповецкий лагерь с этапами постоянно прибывало большое количество и больных дистрофией. Лагерная администрация была вынуждена госпитализировать их сразу же после прибытия. С момента прибытия первой партии пленных на всем протяжении функционирования лагеря ситуация не менялась в лучшую сторону. Так, например, в 1942 году в лагерь, поступили 93 дистрофика, в 1943 – 259, в 1944–1294 человека, больных дистрофией. Нередко в лагерь доставлялись уже трупы.

Военнопленных, больных инфекционными заболеваниями, срочно госпитализировали, но избежать смертности среди них, несмотря на усилия медперсонала, не удавалось. За интересующий нас период с 1942 по 1944 год в лазаретах санитарных частей и в лазарете управления лагеря от разных болезней, преимущественно от дистрофии, дизентерии, брюшного и сыпного тифа, умерли 586 военнопленных. По годам эти данные распределяются следующим образом:

1942 – 15 человек,

1943 – 29 человек,

1944 – 542 человека[156]156
  РГВА, ф. 1а, оп. 35, д. 26, л. 65. За все время существования лагеря № 158 умер 2021 военнопленный.


[Закрыть].

Эти данные при водятся в «Истории лагеря МВД 158 для военнопленных г. Череповец 1942–1948 гг.», датированной 29 марта 1948 года. Впрочем, в другом документе, «Докладе о деятельности расформированного лагеря МВД для военнопленных № 158, дислоцировавшегося в Вологодской области» от 10 января 1949 года, информация об умерших здесь приводится несколько иная. Так, за весь период существования лагеря, скончались 2 130 военнопленных. Из них:

В 1943 – 32 человека,

в 1944 – 600 человек.

Среди них, по свидетельству Т. Малми, умерли 103 военнопленных финской армии. По данным череповецкого журналиста В. Кононова, составившего на основании данных архива МВД Вологодской области список умерших финских военнопленных, в лагере № 158 НКВД СССР скончались 110 финнов.

Руководящие работники лагеря вполне объективно оценивали недостатки и просчеты в организации медицинского обслуживания военнопленных. Более того, они всерьез были обеспокоены таким положением вещей. Естественно, во многом это было вызвано не столько гуманизмом и человеколюбием, сколько требованиями УПВИ НКВД СССР о трудовом использовании пленных и выполнении ими производственных заданий.

На основании приведенных выше примеров можно сделать вывод о том, что общий процент заболеваемости и смертности военнопленных существенно зависел от того, в каком состоянии прибывали этапные эшелоны с фронтовых приемных пунктов.

Ситуация с плохим медицинским обслуживанием сложилась не только в Череповецком лагере № 158, но и в других местах размещения военнопленных. Например, в докладной записке заместителя начальника управления Унжлага (Горьковская обл.) лейтенанта госбезопасности Кабанова и заместителя начальника санитарного отдела этого лагеря Широкова на имя начальника управления Унжлага Автономова от 15.05.1942 года отмечалось, что состояние здоровья лагерного контингента по сравнению с концом апреля 1942 года резко ухудшилось. В этот момент в лагере находились 1294 человека. Если в конце апреля медицинская комиссия определила годными к физическому труду 527 человек, то в середине мая трудоспособных было всего 223 человека. Остальные военнопленные страдали, в основном, от авитаминоза, с превалированием пеллагры, с характерными для нее признаками: отеками нижних конечностей, сухостью кожи, пигментацией, специфическими сыпями, резким истощением и понижением интеллекта.

В этом документе, в частности, отмечал ось, что, несмотря на освобождение от работ и помещение в стационары больных, цифра первично обращающихся за медпомощью не снижалась, а наоборот росла. Так, по сравнению с 20 апреля 1942 года количество госпитализированных военнопленных увеличилось на 34,2 %. Если 30 апреля 1942 года на стационарном лечении находились 485 человек, то 10 мая – 548 военнопленных. Кроме того, к пеллагре, по свидетельству Кабанова и Широкова, добавилось бессимптомно протекающее воспаление легких, дававшее 100 % смертности. Таким образом, количество госпитализированных больных нарастало за счет военнопленных, страдающих авитаминозом и пневмонией.