Текст книги "Советско-финский плен (1939-1944).По обе стороны колючей проволоки"

Автор книги: Дмитрий Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА 5
ОРГАНИЗАЦИЯ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ТРУДА ПОПАВШИХ В ПЛЕН

В предыдущих главах я уже отмечал, что физическое состояние пленных зависело не только от продовольственного снабжения и медицинского обслуживания. Здоровье и самочувствие военнопленных зависели также от того, на каких объектах им приходилось работать, как был организован производственный процесс.

Зимняя война

Из-за скоротечности Зимней войны труд военнопленных широко не использовался ни в Финляндии, ни в Советском Союзе. Однако война продемонстрировала, что в данной сфере обе страны должны были решить некоторые сложные проблемы.

Так, у Финляндии существовала особая проблема. Она фактически не была готова к трудовому использованию около 6000 советских пленных на работах в государственном секторе по объективным причинам. Ведь для этого требовалось в короткий срок определить конкретные объекты приложения труда военнопленных, учесть их профподготовку и уровень мастерства, разработать много технико-экономических документов проектного характера, принимая во внимание в том числе и специфику доставки пленных к рабочим местам, найти необходимые дополнительные финансовые средства в госбюджете для проработки указанных вопросов, заключить соответствующие договоры с нужными организациями, соглашавшимися использовать труд военнопленных, решать вопросы эффективности производств, и т. д. и т. п.

Для использования пленных в более динамичном частном секторе необходимо было также в короткие сроки решать массу сложных законодательных и нормативных вопросов в сфере регулирования отношений между государством и коммерческими организациями, в том числе по вопросам охраны труда и здоровья, медицинского обслуживания пленных. Ибо надо иметь в виду, что полную ответственность за их судьбу несло финское правительство.

В Финляндии при использовании труда советских пленных выполняли положение Гаагской (1907) и Женевской (1929) конвенций. Однако в связи с тем, что Советский Союз не подписал конвенцию о военнопленных, у финских военных властей возник ряд проблем. Во-первых, не было ясно, как производить оплату труда военнопленных или не оплачивать их труд вообще. В конце концов, было принято решение, что труд пленных должен быть оплачен: 1–5 марок в день, в зависимости от выполненной работы. Впрочем, архивные документы умалчивают о том, производились ли выплаты всем военнопленным или только отдельным лицам. Во-вторых, денежное довольствие командиров. По Женевской конвенции, попавшим в плен офицерам полагалось выплачивать денежное довольствие, соответствующее их званию в той стране, против которой они воюют. Но поскольку СССР не присоединился к этой Конвенции, вопрос остался открытым. В-третьих, согласно Гаагской и Женевской конвенциям о содержании военнопленных привлекать к физической работе офицерский состав разрешалось лишь с его письменного согласия. Как правило, это положение соблюдалось, но, пожалуй, только из-за того, что администрация лагерей стремилась изолировать командиров и особенно политработников от основной массы военнопленных. Если же офицеры работали, то финские власти предполагали оплачивать их труд, как и рядовому составу.

Военнопленных можно было использовать на работах вне территории лагеря. Для этого необходимо было представить руководству лагеря (начальнику или его заместителю) заявку на группы рабочих. Все виды работ выполнялись под надзором охранников: в дневное время на территории лагеря один охранник на 40 пленных, вне территории лагеря один охранник на 20 пленных; в темное время суток охрана удваивалась.

Использовать военнопленных на работах вне помещения при температуре ниже минус 25 градусов было запрещено. В другие дни разводили костры, и пленные могли греться у огня. Рабочий день длился 10 часов. Наиболее четко основополагающие моменты трудового использования советских военнопленных прописаны в «Инструкции по внутреннему распорядку в сборном лагере для военнопленных № 1».

Как в СССР, так и в Финляндии труд пленных широкого распространения во время Зимней войны не получил. Причин тому несколько: кратковременность вооруженного конфликта; малое количество военнопленных и невостребованность их в промышленности и сельском хозяйстве.

В Зимнюю кампанию по заявлениям финских властей советские военнопленные использовались в основном на работах по благоустройству лагерей – расчистка снега, строительство бараков и т. п. В некоторых случаях они принимали участие в рытье траншей, строительстве и ремонте дорог и на лесозаготовках. Исключением может служить лишь перевод в феврале 1940 года 30 пленных из лагеря Пелсо на мраморные разработки в Рускела.

Как следует из рассказов иностранных журналистов и прошений финским военным и гражданским властям, некоторые советские военнопленные сами просили разрешить им работать, выполнять хоть какую-нибудь работу. По их словам, это могло хоть как-то разнообразить их жизнь в лагере.

В показаниях же бывших советских пленных нередко утверждается, что их использовали и на работах оборонительного характера, что было категорически запрещено Гаагской и Женевской конвенциями о военнопленных. Так, советских пленных использовали при строительстве бомбоубежищ, работали они и на аэродроме в районе Утти, а также рыли противотанковые рвы и окопы.

При этом, по рассказам советских военнопленных, охранники и офицеры издевались над ними, что категорически было запрещено международными конвенциями: избивали палками и прикладами, заставляли работать даже раненых. Некоторые охранники запрягали пленных в сани и ездили за дровами за пять – шесть километров.

После окончания боевых действий, в мае 1940 года, по результатам опросов вернувшихся из финского плена бойцов и командиров Красной Армии советская сторона предъявила финнам претензии. Их суть сводилась к следующему. В нарушение женевских соглашений Финляндия использовала русских военнопленных на работах оборонительного характера. Ставка приказала незамедлительно провести расследование. Соответствующие приказы были отправлены командирам всех армейских корпусов.

15 мая в числе прочих был получен ответ из IV армейского корпуса, которым командовал генерал Хэгглунд (Gohan Woldemar Hagglund (1893–1963)).

«Штаб сухопутных сил.

Настоящим извещаем, что IV Армейский Корпус в Локко в военное время не использовал русских военнопленных ни на каких работах.

Вместо этого русские военнопленные некоторое время использовались на строительстве убежищ для гражданского населения на станциях Янис-ярви и Маткаселькя. Работа выполнялась в течение неполных двух недель. Кроме того, работы в районе железной дороги велись только в лагере для военнопленных в Вяртсиля. Эти работы были направлены на поддержание и содержания лагеря в порядке, а также, в течение короткого времени в целях защиты больницы производилась набивка предназначенных для этого мешков с песком, обмотка колючей проволокой и другие работы по обороне больницы.

Командир Корпуса

Генерал-майор В. Хэгглунд.

Начальник штаба

Полковник А. Килстио».

Исходя из этой информации, финская сторона на поставленный вопрос советскими представителями Смешанной комиссии дала отрицательный ответ Такой ответ, по моему мнению, в данном случае был в целом достаточно обоснован.

Конечно, убежища, в строительстве которых принимали участие советские военнопленные, могли быть использованы и вооруженными силами Финляндии. Следовательно, отступление от Женевской конвенции было. Однако надо иметь в виду, что решение о привлечении пленных к строительству, по-видимому, принималось лишь на местном уровне, а не в качестве общей государственной политики. Участие военнопленных в этой работе было кратковременным, а главное, строительство данного объекта не было напрямую связано с выполнением задач ведения непосредственных боевых действий.

По второму факту нужно заметить, что небольшие работы, производившиеся советскими военнопленными по защите больницы, вряд ли можно рассматривать в качестве возведения серьезных военных укреплений. Они осуществлялись к тому же с учетом того, что подобные объекты находились под защитой международного права и Красного Креста.

Конечно, колючая проволока является атрибутом войны. Но ее установку в данном случае вряд ли можно рассматривать в качестве возведенного фортификационного сооружения, которое могло бы остановить советские танки. Поэтому речь могла идти лишь о каком-то не совсем корректном в этическом аспекте использовании труда военнопленных.

Впрочем, никаких последствий подобное расследование не повлекло. Советская сторона не требовала никаких компенсаций и даже не использовала этот случаи в пропагандистской кампании против Финляндии.

В СССР картина была несколько иная. Во-первых, в Зимнюю войну части Красной Армии взяли в плен около тысячи финских солдат и офицеров. Труд такого количества людей большой стране организовать было гораздо легче, чем трудоустроить 6000 человек в стране со значительно меньшими ресурсами. Тем более что в СССР власти не придавали почти никакого значения вопросам рентабельности производимой военнопленными продукции, а также экономической эффективности их труда.

Во-вторых, в силу специфики политического и экономического устройства советского общества власти в предвоенное десятилетие не очень были обеспокоены и мало занимались правовыми вопросами регулирования внутренней жизни Советского Союза, трудовой деятельности граждан, что имело непосредственное отношение и к организации труда военнопленных.

Так, частный сектор к этому времени в СССР был фактически сведен к нулю и, следовательно, не нужно было разрабатывать соответствующие дополнительные регулирующие правовые механизмы. Вместе с тем в государственном секторе партийные органы запускали в действие так называемые «командные методы» управления. Таковые использовались даже при регулировании деятельности кооперативных организаций и предприятий. Конечно, в таких условиях можно было легко, с помощью приказа, определить рабочие места для финских пленных, а нормативно-правовые вопросы использования их труда решить гораздо проще и скорее, чем в странах с рыночной экономикой.

При описании правового статуса финских военнопленных я охарактеризовал трудовые аспекты советского нормативно-правового документа «Положение о военнопленных» и отметил несоответствие его некоторых норм Женевской конвенции 1929 года. Если в конвенциях международного сообщества было сформулировано положение о возможности привлечения офицеров к работам лишь с их согласия, при этом выполняемые работы должны были соответствовать их званию и возможностям (ст. 27), то в советском Положении эта категория военнопленных могла использоваться на работах вне лагеря без их согласия по особому распоряжению УПВ НКВД СССР (ст. 21).

Но как расходились содержание сформулированных правовых норм и практика их реализации? Советский вариант открывал широкие возможности использования труда офицеров, обладавших высокой не только военной, но и специализированной технической подготовкой. Тем не менее случаи массового привлечения офицерского состава к выполнению работ мне не известны.

Другое отличие Положения состояло в том, что унтер-офицерский состав мог использоваться на работах наравне с рядовыми (ст. 21), в то время как по Женевской конвенции пленные унтер-офицеры должны были выполнять функции надсмотрщиков за работами (ст. 27). На практике, однако, и эти различия были лишь на бумаге.

Важно подчеркнуть, что любое использование труда финских пленных в личных целях, прием подарков или услуг от них в иной форме сотрудниками приемных пунктов и лагерей для военнопленных категорически воспрещались и расценивались как связь с военнопленными» со всеми вытекающими отсюда последствиями»[168]168
  РГВА, ф. 1п, оп. 37а, д. 1, лл. 25, 26.


[Закрыть].

Финских военнопленных можно было привлекать к работам по хозяйственному обслуживанию пункта. Разрешался и вывод пленных под конвоем на работы вне приемного пункта, но на деле таких случаев зафиксировано не было. Например, во время Зимней войны финские военнопленные вообще не использовались на работах вне территории лагеря, в сельском хозяйстве или промышленности, а выполняли, в основном, работы по благоустройству лагеря и своего быта. Их вывод на работы вне зоны лагеря был категорически запрещен директивой УПВ.

В докладной записке администрации Грязовецкого лагеря в УПВ НКВД СССР начальник лагеря Волков, комиссар Сазонов и начальник 2-го отдела лагеря докладывали, что труд пленных финнов использовался исключительно на хозяйственных работах и по обслуживанию лагеря (плотницкие и печные работы ремонтного характера, устройство клозетов вне казарм, строительство караульных вышек, проходных будок, колка дров, расчистка дорог от снежных заносов и ремонт барачных помещений). кроме того, военнопленных финнов использовали на работах по самообслуживанию – хлебопечение, кухня, баня, в столярных, портновских и сапожных мастерских. За все время существования лагеря были зафиксированы только два случая отказа от выхода на работу. На отказников было наложено дисциплинарное взыскание. В докладной записке отмечалось, что количество привлеченных к работе военнопленных не превышало 35 % от всего число содержавшихся в лагере финнов[169]169
  РГВА, ф. 1, оп. 2е, д. 17, л. 90.


[Закрыть].

То же самое косвенно подтверждают и фотографии, сделанные в лагере по распоряжению комиссара УПВИ НКВД Нехорошева. В телеграмме от 8 февраля 1940 года Филиппову приказывалось произвести несколько групповых фотоснимков военнопленных, показывающих их быт: обед, работу в сапожной, портновской, столярной мастерских, прогулки по лагерю, а также их культурные развлечения: чтение газет, получение книг в библиотеке, присутствие на политбеседах, кино, игра в шахматы.

Требовавшиеся снимки были с нарочным отправлены в Москву и впоследствии их использовали в пропагандистских листовках, распространяемых среди финских частей на фронте. Российский исследователь, доктор исторических наук В. Конасов отмечает, что в общей сложности было сделано 610 фотоснимков, запечатлевших жизнь финских военнопленных в Грязовецком лагере[170]170
  В. Конасов, А. Кузьминых. 2002, стр. 18.


[Закрыть].

Несмотря на то что в «Положении о военнопленных» была зафиксирована статья, регламентирующая размер заработной платы иностранных военнопленных, а именно: не ниже заработной платы советских граждан, выполняющих ту же работу, Советский Союз во время Зимней войны так и не решил, как ему производить оплату труда финских пленных. В российских архивах не было обнаружено ни одного документа, касающегося данного вопроса. Информация отсутствует и в протоколах допросов вернувшихся из СССР военнослужащих финской армии. Однако поскольку труд финских пленных широкого распространения не получил, тем более что УПВИ НКВД СССР вообще не считало целесообразным использовать финских пленных из-за их малочисленности на работах вне лагеря, то этот вопрос отпал сам по себе. Ведь на хозяйственные работы по обслуживанию лагеря финские пленные могли быть привлечены без их согласия, лишь на основании статей «Положения о военнопленных». И соответственно денежное вознаграждение за это не предусматривалось.

Поэтому тезис о труде финских военнопленных во время Зимней войны кандидата военных наук, сотрудника Военно-морского инженерного института Ирютина вообще не выдерживает никакой критики. Он, в частности, заявил, что «труд стал средством выживания и стимулировался администрацией лагерей. За выполнение нормы улучшалась продовольственная норма, вводилось денежное вознаграждение. За невыполнение норм вводились сверхурочные работы до 2 часов, налагались дисциплинарные взыскания – гауптвахта до 20 суток, строгий арест до 10 суток, дифференцировалась норма отпуска продовольствия от 81 до 100 %»[171]171
  С. Ирютин. Выживание финских военнопленных в лагерях НКВД // 105 дней «зимней войны». К шестидесятилетию советско-финляндской войны 1939–1940 гг. СПб., 2000. С. 100.


[Закрыть]. Здесь присутствует автоматическая трансформация ситуации с трудовым использованием польских военнопленных, работавших на предприятиях Народного комиссариата черной металлургии, и финских пленных, существовавшей во время войны Продолжения, на Зимнюю войну. Действительно, всем работающим польским военнопленным предполагалось выплачивать 20 рублей в месяц на личные расходы плюс 30 рублей в месяц при выполнении производственных норм от 81 до 100 %, перевыполнявшим плановые нормы – выдавать весь заработок, предварительно вычтя из него расходы на содержание пленного.

Война Продолжение

Однако война Продолжение, в отличие от Зимней, по-настоящему сформировала практическую потребность использования труда военнопленных. Разумеется, это относится в большей мере к СССР, чем к Финляндии. И разумеется, степень реального использования и польза такого труда были различны в обеих странах.

Напомню, что СССР уже в первый год Великой Отечественной войны понес огромные людские потери, в армию была мобилизована большая часть населения трудоспособного возраста, поэтому в стране стала возникать проблема нехватки рабочих рук В 1941–1942 годах в Советском Союзе были разрушены не отдельные предприятия, села и жилые дома, а крупные промышленные регионы, ведущие сельскохозяйственные области, многомиллионные города и тысячи поселков городского типа. Была дезорганизована работа большинства народнохозяйственных отраслей производства, поэтому труд военнопленных мог быть действительно экономически оправдан и соответственно принести значительную пользу разоренной и разорявшейся далее стране.

В годы Великой Отечественной войны военнопленные в СССР были заняты практически во всех отраслях промышленности и сельского хозяйства. Но особенно широко пленные использовались на лесо– и торфоразработках, добыче угля и асбеста.

В январе 1942 года вышел циркуляр НКВД СССР № 5 «Об использовании всех трудоспособных военнопленных на работах в промышленности». 24 марта 1942 года Наркомат внутренних дел утвердил «Инструкцию НКВД СССР о порядке охраны военнопленных, занятых на работах вне лагеря». В соответствии с этим документом все трудоспособные военнопленные привлекались к работам вне лагеря в промышленности и сельском хозяйстве. Исключение делал ось лишь для офицеров – их нельзя было использовать на производстве вне лагерной зоны. Согласно инструкции, рабочий день увеличивался с 10 до 12 часов. Конвой получил право использовать оружие без предупреждения в случае нападения или попытки побега.

Во время войны Продолжения появился документ, регулирующий взаимоотношения советского государства и финских военнопленных в отношении оплаты их труда. 25 августа 1942 года вступает в силу уже упомянутый выше циркуляр НКВД СССР № 353, в соответствии с которым в числе про чего были установлены нормы денежного довольствия пленных. Этот документ предписывал выплачивать военнопленным для приобретения предметов первой необходимости денежное довольствие в соответствии с их воинским званием. Так, рядовому и сержантскому составу выдавали по 7 рублей в месяц, среднему начсоставу – 10 рублей, старшему начсоставу – 15 рублей и высшему начальствующему составу – 30 рублей в месяц. По Женевской конвенции, попавшим в плен офицерам полагалось выплачивать денежное довольствие, соответствующее их званию в той стране, против которой они воюют. В соответствии с «Положением о военнопленных» деньги выплачивались и рядовому составу. Однако очевидно, что данные положения выполнялись не в полном объеме, если рядовые получали денежное содержание, эквивалентное их званию в Красной Армии, то офицерский состав – нет.

Этот же документ регулировал и вопросы оплаты труда финских военнопленных, занятых на производстве. Ее размер колебался от 10 рублей для выполнявших нормы на 40–50 % до 50 рублей для перевыполнявших производственные нормы. Бригадиры и десятники также получали денежное вознаграждение в зависимости от выполнения плана их бригадой. Сумма варьировал ась от 30 до 100 рублей в месяц. Однако я считаю, что основным стимулирующим средством для выполнения и перевыполнения производственных норм во время войны продолжения было увеличение хлебного рациона. Ведь даже получавшие деньги из-за их мизерного количества ничего не могли на них приобрести. Кроме того, покупать все равно было нечего, хотя работающим пленным в качестве поощрения и в зависимости от норм выработки разрешалось приобретать махорку.

Немаловажным было и положение циркуляра об оплате труда медицинского персонала из числа военнопленных. Так, врач получал 40 рублей, фельдшер – 20, хозяйственно-санитарная обслуга – 10 рублей в месяц.

Как уже отмечалось, на всем протяжении войны Продолжения руководство УПВИ НКВД СССР старалось наладить всесторонний учет военнопленных. Это касалось и трудового использования пленных. 2 октября 1942 года ведомство Сопруненко разослало в лагеря, в которых в числе прочих содержались финские пленные, распоряжение, в котором предписывалось один раз в пять дней направлять в Управление сведения о работах, выполняемых военнопленными. В сводке требовалось указывать все виды и общий объем работ, выполненных пленными, количество отработанных человекодней и процент выполнения плана. Кроме того, должны были быть перечислены все неработающие группы военнопленных и объяснены причины невыполнения плана по определенным видам работ и принятые лагерем меры к выполнению плана.

Продолжительный рабочий день и заниженные нормы продовольственного снабжения вели к большому проценту заболеваемости и смертности среди военнопленных. Проработав несколько недель, пленные практически теряли трудоспособность. Особенно высока была смертность в Монетно-Лосиновском и Спасозаводском лагерях (практически половина смертей была вызвана дистрофией). По сведениям УПВИ НКВД СССР, к 1 сентября 1942 года из содержавшихся в лагерях 17 459 военнопленных всех национальностей из всех воевавших против СССР стран умерли 5158 человек (то есть 29,5 %)[172]172
  Напомню, что в Монетно-Лосиновском лагере (Свердловская область) до конца 1942 r. умерли 2278 человек, из них – 1902 от дистрофии. Спасозаводской лагерь: умерли 1901, из них – 1556 от дистрофии. Военнопленные в СССР. 2000. С. 43, 947.


[Закрыть].

УПВИ НКВД было обеспокоено таким положением дел. Наряду с увеличением норм продовольственного снабжения пленных, в апреле 1943 года вышел приказ НКВД № 00675 «Типовой договор УПВИ НКВД СССР, директивы о порядке трудового использования военнопленных, интернированных и спецконтингентов и табель срочных донесений по трудовому использованию». В соответствии с этим документом всех поступавших в лагеря военнопленных подвергали тщательному медицинскому осмотру для определения группы трудоспособности. Руководству лагерей предписывал ось использовать пленных на работах, соответствующих их физическому состоянию и профессиональным навыкам. Продолжительность рабочего дня была снижена и устанавливалась в зависимости от здоровья военнопленного. Но она не должна была превышать восьми часов. При этом гарантировались четыре выходных дня в месяц и восьмичасовой ночной отдых.

Еще 17 июля 1942 года директива УПВИ № 28/7309 «О подразделении военнопленных на группы в зависимости от их физического состояния» установила четыре группы трудоспособности пленных. К первой группе относили практически всех здоровых; ко второй – ограниченно годных к труду; к третьей – пленных, годных только для выполнения легких работ; к четвертой – инвалидов и имеющих хронические заболевания. Был утвержден также «Перечень болезней и физических недостатков для отнесения к соответствующей группе трудоспособности».

С начала 1942 до февраля 1943 года реальная ситуация была такова, что труд для военнопленных стал средством выживания, так как за выполнение и перевыполнение производственных норм они получали немного увеличенный продовольственный паек.

В феврале – апреле 1944 года НКВД СССР издал несколько распоряжений и указаний о трудовом использовании военнопленных. В соответствии с распоряжением НКВД СССР № 142 «О порядке использования военнопленных на работах различных категорий трудоспособности» для всех пленных первой и второй группы устанавливался восьмичасовой рабочий день; для третьей группы – шестичасовой; для четвертой продолжительность рабочего дня устанавливал санитарный отдел лагеря.

Одновременно с этим руководству лагерей предписывалось строго следить за состоянием трудовой дисциплины среди военнопленных, соблюдать условия режима содержания, обеспечивать изоляцию от гражданского населения и не допускать случаев умышленного членовредительства.

Летом 1944 года лагерям для военнопленных были установлены планы работ. При этом денежные средства, полученные за их выполнение, должны были максимально покрывать расходы, необходимые на содержание пленных в Советском Союзе. То есть была предпринята попытка волевым путем, с помощью приказных методов перевести лагеря для военнопленных на самофинансирование и самоокупаемость.

Вполне очевидно, что незначительное количество финских военнопленных, зарегистрированных в лагерях НКВД во время войны Продолжения, не могло оказать существенного влияния на экономику Советского Союза. Не могли они и кардинальным образом изменить положение в той или иной отрасли народного хозяйства. Однако сейчас, в свете темы данного исследования, это не очень важно, для нас важно, где и какую работу выполняли финские пленные. Вполне очевидно, что трудовое использование финских военнопленных во время войны продолжения было обусловлено тем, в каком лагере они находились и какие доминирующие производства были вблизи лагеря.

Можно выделить несколько основных отраслей народного хозяйства, где в разное время были заняты более или менее значительные группы финских военнопленных. В 1941-м – середине 1942 года военнослужащие финской армии, попавшие в плен, использовались в горно– и угледобывающей промышленности. В 1942 году – в основном на добыче торфа и угля. В 1943–1944 годах финские военнопленные использовались на торфо– и лесозаготовках. Помимо этого, на всем протяжении войны Продолжения финские пленные работали на строительстве дорог и в сельском хозяйстве. Однако работа в последнем ограничивалась подсобным хозяйством лагеря.

В зависимости от лагеря финские военнопленные работали и на различных предприятиях. Например, в Спасозаводском лагере № 99 они трудились на предприятиях Шахтстроя – цементном и кирпичном заводах и изготовляли товары широкого потребления. Монетно-Лосиновский лагерь был ориентирован на добычу торфа. В Елабужском лагере финские военнопленные добывали известняк и трудились в порту на погрузочно-разгрузочных работах. В Череповецком лагере трудились на торфоразработках, строили судоремонтный завод, речной порт и занимались погрузочно-разгрузочными работами в нем, трудились на лесоразработках, строительстве шоссейной дороги Вологда – Ярославль, возведении моста через реку Мологу.

Помимо прочего, финские военнопленные занимались изготовлением товаров широкого потребления. Вообще же, изготовление ширпотреба играло значительную роль в жизни Череповецкого лагеря. Это объясняется следующими обстоятельствами: во-первых, позволяло пополнить лагерный бюджет за счет продажи изделий. Во-вторых, позволяло отчитываться перед УПВИ НКВД СССР о выполнении производственно-финансового плана. И в-третьих, что на самом деле являлось, как я считаю, главным – позволяло трудоустроить и трудоиспользовать военнопленных третьей группы, то есть годных только для выполнения легких работ. Таких в лагере в 1944 году было около 20 % от общего контингента лагеря. В отчете начальника управления лагеря капитана Тимошенко, направленном в УПВИ НКВД СССР, отмечалось, что около 6 % финнов принадлежали как раз к третьей группе трудоспособности[173]173
  Отчет о деятельности лагеря № 158 за период времени с 1.1.44 по 1.10.44 г.


[Закрыть].

Вначале в лагере изготовлялись кадушки, деревянные ведра, мелкие бочонки, портсигары, трубки и т. д. Затем производство было механизировано. Военнопленные установили токарный станок, циркулярную пилу, фрезерный станок и станок для производства дранки – финской стружки. Это позволило существенно расширить ассортимент выпускаемых изделий.

В показаниях подавляющего большинства финских военнопленных на допросах в Ханко отмечается, что работа, которую они выполняли, была тяжелая, нормы – завышены и им не всегда удавалось их выполнить. Впрочем, даже при перевыполнении производственных заданий пленные не получали дополнительного хлебного рациона. Иногда это объяснял ось тем, что в лагере не хватало продуктов питания. Тяжелая физическая работа, использование на вредных для здоровья производствах при нехватке продуктов значительно увеличивали процент заболеваемости и смертности финских военнопленных. В связи с этим руководство лагерей вынуждено было переводить их на более легкие работы по хозяйственному обслуживанию мест содержания, в мастерские по производству ширпотреба и т. п.

Однако нехватка рабочих рук заставляла использовать ограниченно годных пленных и на тяжелых работах. Имеющиеся в нашем распоряжении советские архивные документы не позволяют сделать вывод о том, сколько человекодней отработали финские военнопленные на производстве, сколько денег они заработали и какой вклад внесли в выполнение финансово-производственных планов лагерей во время войны Продолжения. Исследователи располагают лишь общими цифрами по этим вопросам, без выделения пленных в разные группы по национальностям.

Говоря о трудовом использовании военнопленных во время войны и после ее окончания, необходимо отметить, что этот вопрос прямо или косвенно поднимался на конференциях Великобритании, СССР и США в Тегеране (1943), в Ялте (1945) и Потсдаме (1945). Впрочем, решения этих конференций были больше связаны с Германией, хотя на них также поднимались и вопросы, касающиеся Финляндии, в том числе и вопросы репараций. Именно они, а особенно «репарации трудом» явились краеугольным камнем восстановления советской экономики. Что же, собственно, подразумевалось под этим термином – «использование немецкого труда», вопрос о котором с завидной настойчивостью поднимался советской стороной на заседаниях в Ялте? Собственно говоря, то же самое, что вкладывали в это понятие и в Третьем рейхе – депортацию части гражданского населения и военнопленных на территории своей страны. Аналогичные вопросы поднимались и на Потсдамской конференции 1945 года.

Впрочем, вопрос использования иностранной рабочей силы на стройках народного хозяйства СССР был решен еще задолго до начала этих конференций. 16 декабря 1944 года Государственный Комитет Обороны обязал НКВД мобилизовать и интернировать всех трудоспособных немцев, мужчин и женщин, находящихся на освобожденной Красной Армией территории Румынии, Югославии, Венгрии, Болгарии и Чехословакии. В принятом ГКО 3 февраля 1945 года Постановлении № 7467сс предписывалось интернировать всех годных к физическому труду мужчин из Верхней Силезии и Восточной Пруссии. Во исполнение данных распоряжений в январе – апреле 1945 года на территорию СССР вывезли 208 239 интернированных (или, по классификации НКВД, – мобилизованных) немцев и лиц других национальностей[174]174
  Военнопленные в СССР. 2000. С. 33.


[Закрыть]. Помимо этого, к восстановлению народного хозяйства страны было принято решение привлечь еще бывших советских военнопленных и гражданских лиц, служивших в частях вермахта и войск СС, а также эмигрантов, покинувших Россию после революции. Этот чрезвычайно болезненный для США и Великобритании вопрос обсуждался на Ялтинской конференции. Впрочем, первые принудительные репатриации начались уже в 1944 году, после выхода Финляндии из войны.